Текст книги "Взрослые дети"

– Стой, милиция! – заорал Груздев, но «замарашка» бежал без оглядки.

Дальнобойщик фыркнул, недовольно взглянув на Груздева.

– Вы лучше этих ловите… из палаток, – высказал шофер, подразумевая торговцев фруктами из Средней Азии. – Там у половины паспортов нет, а может, и у всех… А этот из местных, опустившийся, но мешки тягает только так… И кто вот теперь мне будет разгружать?

– Кристя, второй выход… К тебе бежит в темной одежде парень-дохлятина… Тормозни его как-нибудь… – кричал полковник в трубку.

Про себя Груздев решил, что старость таки пришла: «За какой-то бомжихой побегал и уже запыхался».

– Выход два, мать твою, помоги Криске поймать бомжа! – услышал Градов.

Полковник решил отдышаться, у него было ощущение, что свою задачу он уже выполнил, должно и другим поработать. Была и уверенность, что этот Дикуша что-то знает, раз убегает и даже на крик «милиция» не останавливается. Груздеву вспомнился рассказ жены, прозвучавший однажды за ужином. Наслушавшись всякого из телевизора, Елизавета решила поделиться с мужем «невероятной новостью»: бомжи занимаются каннибализмом, выбирая для еды молодых из своего же окружения. Из телевизора Елизавете даже поведали, что бездомные едят не весь труп убитого товарища, а только плоть с ног и сочные органы. Журналист, проводивший «специальное расследование» прямо так и сказал, смакуя тему: «Поедают сочные питательные внутренности жертвы».

Эти фантазии побудили Груздева снова подключить ноги по полной и двинуться к выходу номер два, который Кристина отчаянно искала. В павильоне было три выхода и, в каком порядке Груздев их посчитал, оставалось для девушки загадкой. Выпорхнув в ближайшую дверь, она принялась мотать головой в поисках кого-либо бегущего, а потом сама побежала вдоль павильона к другим дверям.

– Будто я не набегался за свою жизнь, – ворчал Градов, семеня к павильону с полными пакетами.

Тут они и встретились с беглецом, точнее столкнулись.

– Там же яйца, дебил! – вскрикнул тренер, выронив покупки.

Градов ругался на Груздева, но припустил вслед за «диким», отскочившим от него, что кипятком ошпаренный.

– Тупица! – бросил на ходу Груздев, обгоняя навьюченного тренера, и сгоряча даже лягнул его пакет.

– Ой, мама! – выдала Кристина, заметив, что «тот человек» несется прямо на нее.

В этот раз девушка быстро нашлась: бросила торговцу полтинник и схватила один из веников, которыми тот торговал.

– Еще, еще десятка надо! – неслось ей вслед, но цели эти слова не достигли.

– Стой! Стой! Стой! – затараторила Кристина, скорее умоляюще.

Она металась по дорожке, не давая «дикому» пройти. Прикасаться к «замарашке» совсем не хотелось, и девушка вытянула вперед руку с веником. Она вообще не представляла, зачем понадобилось его ловить, но раз старший сказал… А старших же нужно слушать, так тренеры еще в детской секции твердили, и папа тоже, когда не пропадал на сборах.

Даже самые ярые завистницы не могли обозвать Кристину Лужину слепошарой. На «замарашке» был какой-то драный капюшон, грива спутанных волос торчала во все стороны, так что нельзя было понять, где кончаются волосы и начинается щетина. Он держал голову опущенной, будто готовился боднуть, но кое-что девушка все же разглядела.

Поняв, что больше не может сдерживать его порывы к бегству, девушка издала протяжный стон, схватилась за колено и упала прямо в лужу. Грязные руки аккуратно подхватили ее сзади, и тут Кристина явила то, что никто и никогда в ее исполнении не видел: она вывернулась и со всего размаха залепила «замарашке» рукой по лицу.

«Если не врежет, значит, точно…» – вертелось в ее мыслях.

Груздев замешкался у входа в павильон, посчитанный им как третий. Здесь полковник заметил Марфушу и несколько секунд вертел головой, определяясь с выбором цели.

Прохожие с интересом наблюдали, как «дед лупит бомжа сумкой», и только Кристина пыталась защитить зеленоглазого «замарашку».

– Да я вижу, что это он, – перебил ее Градов. – Все яйца побил, зараза такая! Какого ты от меня бегал?! Я тебе кто, Моська, чтоб носиться за тобой?!

В тот момент Градов просто вскипел от желания поквитаться с бывшим воспитанником за бессонные ночи, за утомительные поездки, за необходимость выслушивать «груздевскую фигню», в конце концов.

– Я тебе давно говорил, по ушам надаю! – выпалил Градов и схватил Сашу за ухо.

– Держите, держите его крепче! – доносился до них полковничий бас.

За собой Груздев тянул Марфушу, которая теперь не выбивалась и не кусалась, а норовила игриво подхватить полковника под руку. Где-то когда-то она видела, что красивые женщины так делают.

Впрочем, увидев ушную трепку в исполнении Градова, она набросилась на того с визгом и кулаками.

– Вообще уже… – протянул Градов.

Он имел в виду «вообще уже ничего не понимаю», но даже слова в его сознании не склеивались. Не мог тренер поверить, что Саша объясняется с «этой ненормальной вонючкой» пусть на ломаном, но английском. Но именно эти слова Марфушу успокоили. А Груздев по знакомому голосу, наконец, понял, что имеет дело не с бомжом-каннибалом.

– Да он это, он, – ворчал Градов. – Уши семафором горят… Такое только у Мягкова может быть…

Теперь Груздев с Кристиной спорили, к кому Саша поедет, самого его не спрашивая.

– Тебе на сборы скоро! – настаивал полковник. – А у меня дача просторная, баня, жена готовит вкусно… Все как надо!

Кристина сочла это как замечание относительно своих кулинарных способностей и принялась нахваливать омлеты и пиццу, которую освоила на сборах.

– Его ж откармливать теперь надо, – настаивал Груздев. – А ты про омлеты… ерунда эти омлеты!

Только Градов стоял в сторонке и отряхивался после баталии с «вонючками», ну и ворчал, конечно, по поводу битых яиц, растекшихся по пакету.

– Да у меня все нормально, – произнес Саша, силясь прекратить спор Груздева с Кристиной, впрочем, он понимал, что ему точно не поверят. Наконец, девушка согласилась поехать вместе с Сашей на полковничью дачу, и спор прекратился сам собой.

– Иди, иди! – отмахивался Груздев от Марфуши.

– Она извиняется, – перевел парень. – Думала, вы хотите в тюрьму меня…

– Да даже там лучше, Сан Саныч, чем вот так… – перебил его полковник. – Но теперь на дачу, в баньку…

Он еще раз оглядел Сашу с головы до ног и многозначительно покачал головой, добавив, что тот должен будет «выложить все начистоту»… но после бани.

– Вы привезете чистую одежду! – огорошил Груздев Градова. – А мы сейчас же едем на дачу.

Градов аж рот открыл от удивления. Хотел он сказать, что ничего подходящего у него в гардеробе нет, но полковник опередил его, указав на магазин одежды.

– А обувь уж я найду, – добавил Груздев.

– Одолжение сделал, козлина усатая, – ворчал тихо Градов и косился на Марфушу.

Длинную историю о том, как Марфуша приехала в Россию искать свою мать, Груздев не дослушал. Но он хотя бы понял, что «эта девка» не в угле валялась, а из Африки приехала. Про то, что ее отец учился когда-то в Москве, а мать потом сбежала, не ужившись с африканским колоритом, полковник обязательно послушал бы, но сейчас ему хотелось поскорее добраться до дачи, вымыться самому и отмыть парня, на которого он не мог смотреть без содрогания. Сашей он не брезговал, но в городскую квартиру, куда Елизавета пустила квартирантов, решил не заявляться: «Люди-то разные, не все поймут правильно».

– Вы по-английски знаете, потому пусть пока поживет у вас, – распорядился полковник насчет Марфуши.

– Да хоть принцесса Тумба-Юмбы она будь! – воспротивился Градов. – У меня что, караван-сарай?

– Предлагаете оставить здесь, бросить в грязи, в вони этой, а потом стереотипы поползут, что страна наша не гостеприимная… Так, значит, по-вашему, должно быть?

– Да ее и в автобус не пустят с ароматом этим, – настаивал тренер. – Пешком тащиться с ней, что ли?

Груздев пообещал все уладить, но ни за пять, ни за восемь тысяч никто не соглашался подвезти тренера с Марфушей.

«А я что говорил? – ворчал Градов в душе. – Умник выискался… Сейчас, повезут с такой-то компанией… Размечтался!»

– Скажите этим, чтоб не гадили, – сказав это о Саше с Марфушей, дальнобойщик закрыл компанию в кузове своего грузовика.

Градов косился на Груздева, считая его главной причиной таких лишений.

«Ехать в кузове, как скотина…» – возмущался он про себя.

Он бы с радостью сел в кабину, тем более что водитель не возражал. Но Груздев решил проявить солидарность с Сашей.

– Как это, они, значит, там, а я в кабине – непорядок, не по-дружески, – заявил полковник категорично.

И снова Градов тихо негодовал, что его опять подловили на теме приличия.

– Ты-то куда, христовая? – иронизировал тренер, когда и Кристина последовала в кузов.

Покончив с персиком, припасенным Сашей, Марфуша разговорилась, поведав историю, как на родине один из министров похитил ее брата и потом съел его в компании своих гостей. У Груздева аж глаза на лоб полезли.

– Так и сказала? – переспрашивал он Сашу.

– И их президент тоже там был, – уточнил парень, он-то не в первый раз эту историю слышал.

Раз десять полковник произнес слово «ужас» и сказал Градову, что у того уж очень тесно, потому он, Груздев, заберет всех к себе.

– Да уж, тесновато, – не без радости отозвался тренер.

Теперь в душе тренер ворчал, что при таком раскладе он мог бы уехать на автобусе, «как человек», а не трястись в холодном кузове, дыша источаемыми Сашей и его новой подружкой «базарными ароматами».

«Вот Лизе-то интересно будет ее послушать, – думал про себя полковник. – Это же живой очевидец, не то что телевизор… там-то из десятых уст пересказывают».

Елизавета была так «рада» большой компании, что поварешку из рук выронила и целую минуту стояла, как вкопанная, с открытым ртом.

– Вы кто? – спросила она, когда Саша поздоровался.

Жену Груздев, конечно, пристыдил за «дырявую память» и велел подобрать что-нибудь для гостьи. Ну, а сам срочно побежал растапливать баню, ибо в тепле «аромат» стал бить в нос без всякой пощады.

Нужно ли говорить о настроении груздевского сына, которому мать позвонила, чтоб пожаловаться на грядущее «кухонное рабство». Конечно, он решил, что отец окончательно выжил из ума, «раз бомжей притащил».

– Теперь их оттуда просто так не выкуришь, – жаловался «тюфяк» своей жене.

Он выступил перед ней с пафосной речью о том, что матери нужно помочь «избавиться от бомжей-мошенников», потому с этого времени у них начинается капитальный ремонт, а сами они перебираются на дачу «для объединения усилий».

Кристина тоже была, мягко говоря, не в восторге. Она хотела спасти одного, а не слушать рассказы об африканских людоедах. Девушке так и казалось, что Марфуша постоянно к Саше липнет. Оттого в голове ее созрели радикальные идеи. Никому устраивать темную она не стала, просто после бани полотенце «случайно» соскользнуло с ее талии, и «совершенно случайно» Саша стал тому свидетелем.

– Знаешь, – заговорила она за ужином, уставившись в тарелку с перченой экзотикой от Марфуши. – Нужен инструктор по лыжам… Я сказала… случайно про тебя… еще месяц или больше назад… Они готовы… С новичками работа… но платят хорошо и никогда не задерживают…

Конечно, Саша поблагодарил, но вынужден был сослаться на пропажу документов. Он выругался, но, заметив Елизавету, поправился:

– Свистнули, короче, паспорт, когда из Костромы ехал…

Так разговор плавно перешел к рассказу о пребывании среди медитирующих в оранжевых одеждах, для которых он готовил вегетарианскую еду.

– Это было несложно, – впервые с момента приезда улыбнулся он. – Покрошил овощи, фрукты, и готово, ягоды с грибами готовил, даже корни папоротника варил для них… Но потом мне объяснили, что деньги в жизни не главное, – парень захихикал. – С косой освоился, где-то сено косил, где-то коров пас, потом вот на пасеку попал церковную, там мне снова разъяснили, что деньги не главное, и я пошел дальше…

Даже не все охотничьи байки Груздев слушал с таким упоением. Чего не скажешь о Кристине: она напряженно думала, как показать Саше, насколько она хорошая.

– Они и так возьмут, только пока платить будут в конверте и просят молчать, – объявила она уже перед сном.

Парень не сразу понял, о чем речь, что снова девушку огорчило. Но тут он вдруг предложил погадать на картах и, захлопав с радости в ладоши, Кристина подсела к нему. Чтобы развеселить ее, Саша выдумал историю про старую цыганку, научившую его старинному гаданию, про табор, с которым покочевал во время своих странствий. Он раскладывал карты, что называется, как бог на душу положит, придумывал свои значения, непременно приятные. Так он нагадал Кристине десяток золотых медалей в грядущем сезоне, много денег, любовь, конечно, взаимную, в общем, всего наилучшего. Парень и не ожидал, каким боком «старинное гадание» к нему повернется.

Раскрасневшись, пребывая буквально в облаке жара, Кристина выпалила:

– А я знала, что нравлюсь тебе!

Явившись на следующий день на дачу, «тюфяк» застал там только родителей. Впрочем, радость его длилась недолго, меньше часа. Очень скоро ему надоела отцовская ирония в свой адрес, потому «ремонт» был сразу завершен. Перед отъездом он пожаловался матери:

– Это все из-за отца… Будем жить с облезлыми стенами, но здесь я и дня не протяну, он же меня достанет шуточками солдафонскими…

Груздев сделал вид, что ничего этого не слышал и с обычной интонацией произнес:

– Охотоведа знаешь, Андрюшку Смолина?

«Тюфяк» напряг извилины и таки вспомнил «красномордого деревенщину, который «и» от «е» не отличает». «Грешок» по части орфографии за охотоведом действительно водился, но не в том суть.

– Я дачу ему завещал, вам же все равно не нравится здесь… Вон, и часу не просидели… засобирались уже…

К своему счастью Елизавета этих слов не слышала, потому таблетки от давления глотать ей не пришлось.

Еще Груздев добавил, что завещание у нотариуса. На это у его сына ответа не нашлось. Он хотел сказать что-нибудь обидное, но выдал лишь:

– Ты, папа, дурак…

После этого «тюфяк» быстро прыгнул за руль, дабы за «дурака» не влетело, и повез семейство домой.

Наверно, в иной ситуации полковник подобной шутки не отпустил бы, но тогда он был, мягко говоря, очень навеселе, нет, не «из-за», а «благодаря» Саше.

– Что, не нравлюсь, да? – этих слов вкупе с надутыми губками и всхлипами, приправленными слезками, иногда бывает достаточно, чтобы преодолеть обычные у парней при сильном замешательстве «э…» и «ну…».

На следующее утро, очень рано, что полковник сразу подметил, Саша с Кристиной пошли на пробежку. Но пробежка переросла в прогулку по окрестностям, а потом и в блуждание по местным густым лесам. У полковника не было и тени сомнения, что он обоих молодых насквозь видит.

Груздев встретил их, уставших, на пороге дачи и, прежде чем отправить к столу, усадил в гостиной и с довольным лицом презентовал обручальные кольца, для колорита прикрикнув на Сашу: «Чтоб не ломался у меня!»

Такая стремительность парочку буквально из колеи выбила. Саша с Кристиной сидели перед Груздевым все красные и молча переглядывались, пока полковник не воззрился на парня и грозно не протянул «ну!..». Тогда «отпрыски», как полковник их теперь называл, в унисон протянули руки за кольцами и поцеловались, потому что простого обмена кольцами Груздеву было мало.

До самого завершения биатлонного сезона парочка на радость полковнику изображала молодоженов. Виделись они редко, что облегчало задачу. Только однажды Груздев стал свидетелем их разговора по скайпу и подметил, что кольцо девушка не носит.

– Это… это из-за гонки… Я снимала… Только на гонку снимала… – выкрутилась Кристина.

Гонка была удачной, так что сердиться Груздев не мог даже театрально и мигом переключился на тему «как классно вы натянули этих немок». Игры в молодоженов помогли Саше избежать уговоров по поводу Института погранслужбы, но в один майский день игры закончились. В тот день Кристина шепнула Саше: «Я звонила маме… Похоже, я… Это… Ну… реально залетела…»

А вот мать Саши обо всей этой истории не узнала. Ей очень хорошо в «общине избранных», и «суета неведома», как сама она говорит. Все «братья и сестры» носят там белоснежные одеяния, танцуют, поют и верят, что в аду гореть всем тем, кто смотрит телевизор.