Текст книги "Немир"

Очевидно, то был вопрос не к ней. Аве Роза чуть наклонила голову, восхитительная река её волос, лежащая на плечах, колыхнулась, играя золотистыми бликами…

– Все эти годы мы душой и мыслями пребывали с тобой, государь. И ты вполне вознаградишь наше долготерпение рассказом о лишениях, которые тебе довелось перенести…

Повисла двусмысленная пауза. Сообразив, что высказалась крайне небанально, Её Высочество добавила:

– … и о подвигах, которые тебе удалось совершить.

Беседа не спешила возобновляться. Аве Роза сделала ещё одну попытку:

– Слухами Немир полнится, – намекнула она.

Удивление принцессы всё возрастало: похоже, Галахад вовсе не собирался ей отвечать. Он любовался ею, восхищенный юностью и красотой, и, наконец, сказал:

– А ещё я думаю о мудрости, которая тебя когда-нибудь постигнет. Это, конечно, не самое страшное в жизни, но, да простит мне Творец, сейчас я хочу, чтоб ты совсем не менялась.

Они обнялись и рассмеялись вместе, словно брат и сестра. Разницы в возрасте совершенно не ощущалось. Странное болезненное чувство, похожее на ревность, укололо Арона – в первый и в последний раз.

– Вряд ли возможно не меняться совсем. Это всё равно, что повернуть реку вспять.

– Ах, ты об этом… – вспомнил король.

Аве Роза подошла к столику, взяла фолиант и прочла, уже вслух, памятную фразу. Потом она подняла голову и спросила Галахада, нравится ли ему мысль и согласен ли он с автором.

– Сказано хорошо, милая, но насколько верно – судить не мне. Я всего лишь герой.

– А Вы, целитель Арон, что думаете?

Арон не ожидал, что его спросят. Не ожидал, что он так знаменит. Аве Роза душевно ему улыбнулась.

– Кому принадлежат эти слова? – поинтересовался он, чтобы оттянуть время.

Принцесса заметно смутилась.

– Наверно, никому. Это собрание безымянных мудростей.

– Спорить с безымянным автором затруднительно, – произнёс тогда Арон с присущей ему прямотой, – но если бы я видел его, как Вас сейчас, перед собой, я бы сказал…

Он взглянул на принцессу, неопределённо хмыкнул в бороду и замолчал. Потом воздел руки и уронил их с несчастным видом.

– Я бы сказал, что у меня нет слов, Ваше Высочество.

– Ты не это собирался говорить, – осуждающе прошептал король.

Арон не ответил – он смотрел на Аве Розу во все глаза. Возникло молчание. Каждый из присутствующих боялся произнести хоть слово, чтобы не разбить на куски тишину. Целителю почудилось, что он действительно уронил небо на землю.

Потом Галахад повернулся к племяннице и спросил:

– Как ты узнала, что мы появимся сегодня?

– Мне поведал рассвет, – просто ответила та, – ведь он имел право знать?

– Да, – сказал Галахад, улыбаясь ей, затем подмигнул Арону, – он имел право знать.

Аве Роза опустила голову.

– И потом, тебя видели. Мне рассказали…

– Люди?

– Конечно, нет, – сказала она, передёрнув плечами. – Люди? Здесь? Откуда?

– А откуда здесь архаики с гигантами?

– Их больше нет. Мы прогнали всех, государь, твоим именем. Всё равно они слишком горды и высокомерны, чтобы видеть что-то вокруг себя. О тебе мне пропели птицы…

– Да уж, вести нынче буквально носятся в воздухе, – заметил Арон.

Если бы он взглянул на принцессу сейчас, то увидел бы, что она побледнела и сжалась. Но целителя захватили иные впечатления – всё-таки в комнате, где они находились, прекрасная владычица Нирвалана была не единственной достопримечательностью.

Извилистый коридор, который казался бесконечным, резко оборвался за очередным поворотом…

И Ленни, который уже успел приноровиться к монотонной ходьбе и почти засыпал на ходу, вдруг вспомнил, что они не просто шли неизвестно куда, у них была цель! Он давно ничего не ждал, но увиденное превзошло бы любые, даже самые смелые чаяния.

Как только Ленни понял, что явилось их взорам, у него занялось дыхание от восторга. Не просто дворец, а дворец под землёй, сооружение из глины, травы и камней, уникальный пример древнего зодчества!

Ленни был вознаграждён полностью.

– Нандоло! – вытянув руку вперёд, прерывающимся голосом позвал он, – ты видишь ЭТО? Вот ЭТО! Как… как величественно!

– И то правда. Темно, грязно, мерзко и промозгло. Зато величественно!

– Неужели не понимаешь? Прочувствуй это! – Ленни не мог больше сдерживаться: ноги сами понесли его ко входу, и гневный выкрик Нандоло лишь подхлестнул его. Архаик был вынужден последовать за ним. Странно, но как только за ними бесшумно опустилась каменная плита, заменявшая дверь, Нандоло, предвидевший вероятность ловушки, окончательно успокоился.

– Очень хорошо! Всё идет, как я и предполагал. Никаких неожиданностей, – заметил он, похлопав Ленни по плечу.

– Разве мы не должны приветствовать хозяев? – озадаченно поинтересовался Ленни.

– Можешь сделать это, раз имеется потребность.

– Но я не знаю, как!

– Значит, ничего не получится! Но не переживай: крыса, которая проживает в этой каморке, сама не обучена правилам хорошего тона.

Внутри жилище действительно выглядело тёмным и покинутым. Гостей не ждали. Ленни ничего не видел на расстоянии вытянутой руки, зато слишком много всего чувствовал. Вслепую продвигаясь вглубь дворца, он постоянно натыкался на какие-то предметы, и столкновения эти были весьма болезненными. Как будто предметы сами хотели ему наподдать, подумал Ленни, но не задержался на этой мысли.

– Если не ошибаюсь, старая кочерга иногда проводит длительные медитации на поверхности, – сказал Нандоло из мрака, словно отвечая на чей-то невысказанный вопрос.

– Старая карга, – машинально поправил Ленни.

– В смысле?

– О таких обычно говорят «старая карга».

– О каких? Ты с ней даже не знаком!

Ленни промолчал. Почему он подумал о тёте? Почему он вообще так часто вспоминает о ней? На то ведь и отпуск, чтоб выбросить работу из головы!

– Хочешь сказать, мы застряли здесь надолго?

– Ты что, с ума сошёл?! Завтра я возвращаюсь. Деньги дают.

Но Ленни уже не слушал. С самого начала он подозревал, что они здесь не одни; теперь это ощущение многократно возросло, став невыносимым, похожим на зуд. Ему представилось, что огромный живой организм поглотил их и сжимает в своём чреве, желая задавить. Кроме того, откуда-то сверху донёсся тихий свист. От этого звука по спине Ленни побежали очень неприятные мурашки, как будто за шиворот сыпали древесную труху. Ему впервые захотелось спрятаться за спину архаика, который, похоже, чувствовал себя гораздо увереннее. «Ещё бы, – подумал Ленни, – он-то знает, зачем он здесь и что ему надо. А я?..»

Но поразмыслить ему не дали. Из темноты перед ним выдвинулось лицо, если это можно назвать лицом. Оно фосфоресцировало, будто подсвеченное изнутри, но ярче всего сияли глаза, в них бушевал пламень законного негодования. Спина Нандоло уже не казалась надёжным прикрытием, и Ленни, без сомнения, убежал бы, но архаик удержал его за руку.

Ведьма включила свет. Тысячи свечей загорелись одновременно под сводами дворца, как будто зажжённые огнём её взгляда. Возможно, так оно и было.

Свет не добавил Абре красоты, но лишил её зловещей харизмы – хозяйка подземелья не учла этого факта. Ленни немного поколебался и решил пока не убегать.

– Чего явились? – проскрежетала ведьма вредным голосом. – Я вас не звала!

– И тебе здравствуй, – раздражённо буркнул Нандоло. – Что касается твоего вопроса, я мог бы сказать, что пришёл забрать то, что тебе не принадлежит. Но тогда мне пришлось бы опустошить твой дом.

– Говори, зачем пришёл? – разьярённая, Абра вознеслась на несколько метров над землёй; волосы, похожие на корни, ощетинились и поднялись дыбом, рот с редкими зубами раскрылся, кривясь на сторону. Ленни ужаснулся и отвёл глаза, но Нандоло, непреклонный, как каменный истукан, спокойно пояснил:

– Всё очень просто. Я ищу Сантариала, он тебе не попадался?

– Сначала Галахад, теперь вы, – со злостью сказала ведьма. – Что это значит, говори!

Если Нандоло и был удивлён, он никак этого не обнаружил.

– Вот видишь! – сказал он, – Будешь упрямиться – сделаем твой замок местом паломничества для всех жителей Немира.

Абра зашипела, как кошка, у которой вражеская сила утянула из-под носа колбасу. Ведьма иногда заманивала одиноких путников и ужинала ими сама, либо скармливала дракону. Но мысль о том, что сюда направятся толпы воодушевлённых людей, не показалась ей привлекательной.

– Нет его здесь. И не было.

– Очень хорошо. Только протяни сюда руки ладонями вперёд. У них краснеют ладони, если они врут, – пояснил Нандоло для Ленни, – причём это не зависит от цвета кожи.

Абра снова зашипела, на этот раз как кошка, у которой колбаса была последней. Судя по всему, исполнять его просьбу она не собиралась. Унижение, перенесённое в присутствии Арона и Галахада, не забылось, и злоба, копившаяся с тех пор, выплеснулась на головы архаика и его спутника.

– Ах ты, низкий, мерзкий и злобный урод! – клокоча от гнева, рявкнула она. – Как ты со мной разговариваешь! Я сгною тебя! Унесу в Царство Тьмы!

– Я не был в Царстве Тьмы, – мгновенно оживляясь, отреагировал Ленни.

– И не будешь, – осадил его Нандоло. – Ах ты, наглая, подлая обманщица! Да никого ты не заберёшь в Царство Тьмы – нет у тебя таких полномочий!

Нандоло не закончил и резко обернулся, услышав смешанный возглас ужаса и восторга, сорвавшийся с ленниных губ. Оборачиваясь, он успел вскинуть самострел и навылет продырявил хозяйское кресло, бесшумно подкравшееся сзади. Взмыли в воздух певучие пружины, полетели древние опилки… кресло осело на пол с зияющей дырой в сиденье.

– Наповал, – удовлетворённо констатировал архаик, салютовав Ленни самострелом. – Осторожно, стол!

Стол боднул Ленни в бок, тот упал и, не желая быть затоптанным, поднырнул под деревянное брюхо врага. Стол тут же попытался воспользоваться временным преимуществом и раздавить Ленни, но, не будучи в состоянии согнуть ножки, поломал их и рухнул отмирку на голову. Сверху обоих прижала люстра, сорвавшаяся с потолка.

– А теперь найди дурака, который всё это починит, – небрежно сказал Нандоло, обращаясь к Абре.

– Нет уж, хватит! – заорала та. – Творец милосердный, как мне надоели эти поверхностные идиоты!

– Вы имеете в виду наш внутренний мир или тот, откуда мы явились? – уточнил Ленни, высовываясь из груды обломков.

– Я всё понимаю, старушка, – чуть наклонив голову, задушевно улыбаясь, молвил Нандоло, – ты не желаешь нашего присутствия. Но мне не хочется уходить с мыслью о том, что Сантариал нашёл могилу в утробе одного из этих монстров.

– Я Ваше сокровище трогать не трогала, – слова скрипели на зубах Абры, будто песок.

– А видеть видела? – не уступал Нандоло.

– Да лучше б не видела! Это он меня покалечил. Смотри! – эффектным жестом она сорвала с груди покрывало, но Нандоло отвернулся, чтобы уложить на месте стул, порывавшийся толкнуть архаика под коленки.

– Если он и жив, в том нет моей вины, – досадливо подытожила Абра, убедившись, что не нашлось жаждущих лицезреть её наготу. – Я упустила его, но не упущу вас.

– Хочешь поужинать бутербродом с моими мозгами! – архаик покачал головой. – Не выйдет.

– Думаешь, на меня твои чары подействуют?

– Видишь ли, – сказал Нандоло, вскидывая на неё невозмутимые весёлые глаза, —Мы с Сантариалом тем и отличаемся от древних волшебников, что никого не зачаровываем, а, наоборот, разочаровываем. Хочешь проверить?

– Не смей! – взвизгнула Абра. – Не смей меня разочаровывать, ты… убирайся отсюда! Выход там!

Нандоло пожал плечами и направился к дверям. Проходя мимо Ленни, он потянул того за рукав, но с Ленни что-то произошло. Он вдруг нашёл слова… те самые, в которых нуждалась несчастная Абра, которые она должна была услышать! Его будто толкнуло; он шагнул вперед и произнёс:

– Я знаю, Вы думаете о нас плохо, но я также знаю, что Вы – не самое плохое существо. Потому что… ещё существует моя тётя! – Ленни глубоко вздохнул и перевёл дух. – Вот всё, что я хотел Вам сказать. Прощайте!

Он сам не ожидал от себя такого. Почему опять тётя? Что она ему сделала? И разве она была так уж плоха?.. Но Ленни отчего-то знал: он должен был произнести именно это и именно сейчас.

Он развернулся и пошёл, но оглянулся, желая проверить её реакцию, и не ведая, что будет всю жизнь сожалеть об этом. Вокруг головы Абры, по-прежнему стоявшей в дверях, образовался странный зеленоватый ореол. Приглядевшись, Ленни разинул рот и попятился: он увидел, как корни, которые росли из её головы, дали почки и теперь на них распускались салатовые нежные листья! Это было настолько омерзительно и противно природе вещей, что Ленни ускорил шаги и вылетел из ворот за секунду до того, как ведьма с визгом и проклятиями принялась обрывать листву, понося его на чём свет стоит.

Он даже зажал руками уши и побежал, пытаясь нагнать Нандоло, чья фигура маячила в конце туннеля, в полосе солнечного света. Но крики Абры пробили эту защиту, а потом вдруг послышался странный глухой грохот, и всё стихло. Очевидно, где-то в её чертогах обвалился свод. Сознавая, что Абре, как живой, так и мёртвой, его присутствие нежелательно, Ленни больше не останавливался и не оглядывался.

– Кажется, ты очень её разочаровал, – сказал архаик, встречая его снаружи.

Ленни взглянул на него с лёгкой укоризной. Если учесть, сколько всего отягощало совесть Нандоло, она у него точно была резиновой. Больше Ленни к этой мысли не возвращался.

– Снова в лес? – проговорил он с внутренним трепетом.

– Не хочется, да? – искоса взглянув на него, спросил Нандоло.

Впервые архаик интересовался его мнением. В это было трудно поверить.

– Я отправлюсь куда угодно, – ответил Ленни со страстью в голосе, – только бы не залезать под землю!

– Надеюсь, могилы мы раскапывать не будем… хотя обещать не могу.

Они стояли на вершине холма у западного края Нирваланского леса. Последние слова Нандоло произнёс словно нехотя, не отрывая взора от панорамы, открывшейся перед ними. Ленни не обратил внимания на смену интонации. Он был безумно счастлив, что видит, куда ступают ноги, а над головой не виснет мерцающее марево, похожее на млечный путь.

– Как вы можете жить под землёй? – выдохнул Ленни. – Как?!!

Нандоло был не на шутку озадачен.

– Не всё у нас плохо, – сказал он, словно оправдываясь; если бы Ленни знал архаиков лучше, он подивился бы таким неуместным нотам. – Всё гораздо… приятнее. И это логично – чем более сносными кажутся условия жизни, тем сложнее что-то изменить.

Ленни уже не слышал его. Океан его памяти всколыхнулся, тяжело раздвинув подводные течения, выпуская что-то на поверхность из глубины. Ленни снова был маленьким мальчиком, выскользнувшим на улицу вечером, чтобы посмотреть на звёздное небо. Луна – круглая, сияющая, похожая на золотистый грейпфрут, – казалась такой близкой. Девочка одних с Ленни лет протянула руки к луне, побежала, споткнулась и упала. Иные падают удачно, приземляясь на четыре лапы, даже если Природа предназначила им быть двуногими. Ей не повезло, она разорвала платье, распустила нитку бус и разбила коленку. Бусины брызнули в стороны, многие упали в лужу, потревожив спокойную поверхность воды, и прохожие недоуменно поглядывали на небо, ожидая дождя.

Но дождя не было, золотой грейпфрут луны светил там, в вышине. Всё это наблюдала удивлённая девочка. И только потом заплакала.

А в луже отражался город, но не тот, в котором Ленни довелось прожить последние полгода…

Конечно, это было странно – в худшем смысле слова. Почти ненормально. Годы и годы он не вспоминал об этом случае, а тут ему вдруг понадобилась именно она, девочка с луной, реальное воплощение детских воспоминаний – чтобы оберегать её и защищать. Откуда только берутся в голове подобные мысли?

– Я скажу тебе, откуда, – сообщил Нандоло, и Ленни вздрогнул. – Те, кто обожает оберегать и защищать, всегда готовы отстаивать свои интересы. Мы подобрались слишком близко…

Он помолчал и внезапно спросил:

– Ты ведь о ней думал?

– О ком?

– О девушке с портрета. Её зовут Селена Аве Роза, и она сильфанейская принцесса, не кто-нибудь. То, что ты видел, довольно убогое исполнение по сравнению с оригиналом. Мы были никудышными мастерами в отличие от сильфанеев, зато превосходили их во многом другом…

Ленни всё понял.

– Вы уже тогда ненавидели их.

– Как и они нас. Но никогда открыто, чтобы не огорчить Магистра, его все уважали. Один раз воевали – и то давно. Помнится, моя бабушка говорила: «Вот помрёт Магистр, тогда мы их и перебьём». И так каждый вечер перед тем, как Монтернор ложился в гроб. Потом мы обычно шли на улицу и играли… в это.

– Неужели тебе и вправду хотелось..?

– Шутишь, – сказал Нандоло. – Кто же не хочет перебить сильфанеев? Они ужас что творят…

Ленни подумал, что тот, кто приходит в Нирвалан с мечтою перебить всех до единого, должен иметь за спиной стойкую армию единомышленников. А не одного отмирка, который плохо понимает, где находится, и шагу не способен ступить без чуткого руководства.

– Знаешь, о чём я сейчас думаю?

– Нет, – ощетинился Ленни. – Это ты можешь знать, о чём думаю я.

– Я думаю, как ты будешь возвращаться. Какой дорогой.

Дороги бывают прямые, извилистые, проторенные, нехоженые, кружные, тернистые, петляющие, срезающие, тайные… а также большие, кривые… возможно, здесь, в Немире, бывают и обратные – те, которые ведут назад и только назад.

«Кто-то ведь говорил мне об этом, – мелькнуло у Ленни. – Но кто?» Не вспоминалось.

Нандоло, впрочем, имел в виду совсем другое.

– Главное – дойти до Горного Дракона, – сказал он, – там с тобой уже ничего не случится. Война закончилась. Войны больше не будет, – тихо повторил он.

Оба помолчали.

– Почему ты решил, что я должен вернуться? – спросил Ленни с обидой.

На языке у него вертелась совсем другая фраза, потому что сейчас, в этот самый миг, он вспомнил Сантариала, его небрежный взмах рукой… Сантариала, честно глядевшего в глаза Дарслагу… «Он всё равно ничего не понимает», – сказал тот, мило улыбаясь своему заклятому врагу – а ведь ему тогда грозили гибелью!

«Почему вы вечно хотите от меня избавиться?!!»

Нандоло взял Ленни с собой исключительно из прихоти, теперь ясно. Есть такое понятие – «веселье среди себя», и к архаикам оно вполне применимо. Он никогда не станет своим, этого просто не допустят. Проводил – и спасибо.

Это, как минимум, обидно. А вообще откровенно хочется врезать. Ну почему они все так?!!

– Потому, что я переоценил наши силы. Вина в том моя, но пострадаешь ты. Такова жизнь. Смотри сам.

Ленни подошел к обрыву.

Изумрудно-зелёное пространство ковром расстилалось под ними до самого горизонта – тысячи и тысячи деревьев. Верхушки самых высоких из них, с виду очень старых, едва колыхались под порывами ветерка, проворно шныряющего в кронах. Было удивительно и забавно наблюдать, как не поддаются стихии эти лесные богатыри, возомнившие себя более древними, чем сами духи воздуха; а ветерок с проворством озорного шалуна продолжал раскачивать их ветви, потешаясь над важной спесью этих неповоротливых созданий. Но дальше к востоку его волнение стихало, и там, где деревья редели, образовывая поляну почти правильной формы, уже не чувствовалось никакого движения воздуха. Как ни вглядывался Ленни, он ничего не сумел различить в той стороне, кроме радужного сияния, от которого слегка болели и слезились глаза. Он продолжал смотреть туда, и постепенно сияние заполнило всё поле зрения; и чем более нестерпимым и ярким оно становилось, тем труднее было отвести взгляд. В конце концов у Ленни перехватило дыхание и закружилась голова; возникло горячее желание упасть ниц и покаяться во всех смертных грехах. Оно росло, сокрушая слабое сопротивление воли. Что-то внутри него воспаряло к таким высотам духа, где обретались лишь великие просветлённые, что-то взывало к нему, приказывая навеки оставить немощную неподготовленную плоть. Он чувствовал, как раскалённые щупальца света проникают в сердце, пронизывая всё тело сверкающей болью. Но тут свет начал меркнуть… а потом Ленни ощутил сильный удар между лопаток, поваливший его на землю.

– Не переставай дышать! – пришёл откуда-то издалека знакомый голос. – Дыши, что бы ни случилось!

И Ленни с наслаждением выдохнул. Действительно, дышать оказалось совсем просто; правда, воздух, вышедший из лёгких, был жаркий и сухой, словно ветер пустыни, но Ленни сразу полегчало. Он снова стал самим собой и мог без страха глядеть на волшебное сияние, окутавшее лес.

– Нирвалан, – произнёс Нандоло, опускаясь на траву рядом с ним. – Родина короля Галахада, между прочим. До чего романтично, не правда ли?

Никто до него не произносил этого слова так, и никто никогда не произнесёт, во веки веков – это Ленни знал точно. И ещё пожалел, что не всё подвластно словам. Если б на его месте был художник, решивший зарисовать озвученное настроение, то «романтично», сказанное таким тоном, вполне могло украшать стену общественного туалета. Чёрным по белому кафелю.

– Творцом забытая дыра, – добавил архаик, скривившись. Ленни глядел и глядел на него и вдруг понял, кому он обязан избавлением от навязчивой иллюзии. Спина между лопатками ещё ныла, но Ленни ничуть не сердился на Нандоло.

– Я читал про Нирвалан, – запинаясь, пробормотал он, как только голос к нему вернулся. – В той книжке говорилось, что сильфанеи рады всем, кто приходит на их землю.

– Просто они чувствуют в тебе угрозу. Если бы ты пришёл сюда с несмущённой душой и чистым сердцем, готовый принимать и любить их без остатка, будь уверен, тебя ожидала бы совсем другая встреча.

– Пока что я им ничем не досадил – вроде бы…

– Достаточно того, что ты пришёл со мной.

Ленни задумался. Из уст Нандоло он только что получил предупреждение – в довольно своеобразной форме, поскольку архаикам вообще не свойственно удерживать ближнего от падения в пропасть. Нандоло хотел сказать: не ходи туда. «Интересно, где он был, когда я наступил в эту несчастную покрышку? Где были Галахад, Магистр, и все мудрецы всех миров, и почему ни один не предупредил, что я окажусь здесь?»

По выражению лица спутника Ленни догадался, что Нандоло скоро перестанет подслушивать его мысли. Какой интерес, если думают они теперь одинаково.

– Ты не одинок. Такое происходит со многими: живут себе и живут, ни на чём не задерживаясь, а потом что-то меняет всё. Две или три мысли, обычно на закате дня, когда суета отступает. Ты в курсе, что на закате освещение стоит дороже всего? – внезапно спросил Нандоло, обернувшись к Ленни. – Именно поэтому Творец не очень ценит Немир – ведь он был создан первым, в начале первого дня.

– Диктат Творца меня не больно-то волнует, – возразил Ленни. – Есть истинные ценители, и они готовы драться за свои убеждения.

– Ну, воевать будут всегда. Всегда найдётся кто-то, кому понадобится отхватить свой кусок заката.

– У нас обычно вешают картину на стену.

– И им хватает? Очень счастливый мир…

Ленни готов был поспорить, но осёкся. Он был чужим в мире, который здесь именовали Настоящим. Что мог он знать о его счастьях и несчастьях?

Внутренний голос, на сей раз незваный и нежданный, впервые за последние месяцы зазвучал в ушах. «У тебя осталось не так много времени для счастья». – «Ну, хорошо, – мысленно воззвал к нему Ленни, – если ты действительно тот, кто мне нужен, скажи, что делать?!! Веди меня! Не бросай, позволь быть рядом с тобой!» Но с ним осталось только эхо собственного крика.

Он странно себя чувствовал: то ли повлияла близость Нирвалана, то ли пережитые под землёй потрясения, но его сознание приспособилось схватывать мельчайшие детали происходящего. В нём разделились не только образы, но и звуки. Теперь он мог уловить каждый из них взамен привычной однообразной мелодии бытия, воспринимаемой как единое целое. И яснее всего слышался шорох приближавшихся шагов…

Конечно же, Нандоло успел исчезнуть. Он просто пропал с места событий, не рождая никаких звуков, ещё раз подтвердив общее мнение, что архаики могут быть абсолютно бесшумными, если того захотят. Стараясь не очень топотать, Ленни ринулся за ближайший куст. Как хорошо, что Немир так богат кустами! Они годятся на то, чтобы спрятаться от дракона и любого другого врага, и, если ищешь уединения, то под кустом ему самое место!

Через минуту на вершине холма появились двое сильфанейских воинов. Их красивые холёные лица выражали усталость и угрюмое недовольство тем, что пришлось пешком подыматься на высоченный холм. Они стояли бок о бок, перетаптываясь на месте и раздувая изящные ноздри, словно породистые лошади в стойле. Своё оружие оба направили вниз – до поры до времени.

Они ждали, не проявляя никакого желания искать.

– Здесь только что кто-то был, – неуверенно сказал первый. – Не понимаю.

– Да, – подтвердил второй, – кто-то был – один. А теперь и его нету.

Они ещё немного подождали, а затем ушли, оставив Ленни в сомнениях, стоит ему радоваться или негодовать.

Опять его не заметили.

Он вылез из своего укрытия и рискнул вновь посмотреть на изумрудное море под ногами. Хребет Горного Дракона примыкал к лесу на востоке – то был самый непроходимый участок в окрестностях. Казалось, огромная зелёная ящерица мирно свернулась в кольцах хвоста гигантского змея. Тот тоже выглядел вполне миролюбивым, но, вспомнив Тацирна, Ленни поёжился – драконий нрав переменчив.

«Будь я обычным героем, я бы отправился туда самостоятельно. Но меня совершенно не тянет, и обычный герой не стал бы сражаться сразу с двумя змеями! В конце концов, это совсем не моё дело», – подытожил Ленни, решив, наконец, «добить» дискуссию с собственной совестью. К тому же у него снова начала болеть голова.

Поэтому Ленни поскорее показал Нирвалану спину и спустился с холма; там он свернул на тропинку, которой раньше не заметил. Всего несколько минут ходьбы – и перед ним открылась миниатюрная долина с карликовыми, словно игрушечными деревцами, облитыми розовым светом заходящего солнца, как ягодным сиропом. Никогда не доводилось ему видеть столь прелестного пейзажа, будто со страниц детской (или кулинарной) книжки. Захоти Ленни присвоить себе кусок заката, он отправился бы именно сюда. Тем более что среди этого великолепия он увидел…

– Господи! Какое счастье! – закричал он. – Дорога! Дорога, по которой можно просто пойти!..

Ни деревья, ни луговые травы, ни прозрачные водоёмы с белыми кувшинками не услышали его: Ленни кричал про себя. Но это было не важно; он понял, что и деревья, и луговые травы, и водоёмы с белыми кувшинками всё знали, предчувствовали его ликование и теперь разделяли его.