Текст книги "Немир"

– Ты сам прописал Принцессе куриный бульон, и ты лично его принёс.

– Это косвенные улики.

– Какая разница, – король тепло улыбнулся другу, – ведь это был ты!

– Ну, хорошо – я! А почему? Может, скажешь?!!

– Запросто. Произошла техническая заминка, и мы не согласовали наши действия.

– А вот и нет! – буркнул Арон, неожиданно обнаруживая в себе тягу к какому-то детскому упрямству. – Просто я впервые не хочу быть с тобой заодно. Я не готов к тому, чтобы прямо под нами взорвалась бомба. Мы понятия не имеем, с чем нам придётся столкнуться.

– И не будем иметь, если не столкнёмся, – в тон ему ответил король, – потому я и подсунул Книгу Её Высочеству. Герой может работать только с проявленной угрозой.

В другое время в другой ситуации Галахад не увидел бы смысла в объяснении своих действий. Они с Ароном, будучи совершенно разными, всегда работали синхронно, когда дело касалось вопросов принципа. Принцип был для героев самым важным, он объединял их своей сутью, подсказывал, что и как делать. И теперь, взглянув в глаза друга, Галахад не увидел в них понимания. Словно они разошлись в чём-то главном.

Это был предел. Дальнейшие попытки вернуть доверие целителя грозили перейти в самооправдание.

– В конце концов, – сказал Галахад, улыбаясь, – у нас есть и другой путь.

Спустя полчаса Галахад с лампой в руке шествовал глухим коридором, направляясь в наиболее отдалённый и заброшенный край гостевого крыла. Сантариал и Нандоло сопровождали монарха, по привычке держась на некотором расстоянии, но в границах светового круга. Их целью была пустая комната в торце коридора, почти полностью лишённая убранства и вообще любых признаков, которые могли бы помочь определить её назначение. При этом архаики понятия не имели, зачем Галахаду понадобилось приводить их в такое скучное место. И, надо отдать им должное, проявляли минимальный интерес по этому поводу.

– Знаете, что?! – задумчиво начал король, поставив лампу в стенную нишу и осмотревшись.

– Нет, не знаем, – тут же отозвался Нандоло, – но догадываемся. Девичья фамилия Принцессы Тайны была Огнеястер, и она приходится пятиюродной кузиной моему двоюродному дяде?

– Нет.

– Нет?!! – поразился Нандоло. – Тогда что же такого таинственного Вы намеревались нам сообщить?

Галахад сделал несколько шагов и развернулся, прочертив мантией полукруг на пыльном полу.

– Здесь есть потайной ход.

– А? – откликнулся Нандоло. – Что я слышу, этот замок и так похож на муравейник, где коридоры петляют, как попало, куда хуже, чем у нас в Аду, завихряются и завязываются узлом, а Вы говорите, что здесь есть ещё какой-то потайной ход?!! Я правильно Вас понял?..

– Он есть. И должен начинаться где-то здесь. Должно быть, он скрыт в стене.

– В таком случае нам нужна линейка, – голос Сантариала звучал так, словно он заранее готов согласиться с любыми словами Галахада.

Галахад медленно и важно прошествовал в угол, где на высокой подставке лежала старинная нотная тетрадь. Король взял маленькую изящную палочку из гранёного тёмного камня (очевидно, её назначение было в том, чтобы переворачивать страницы). Она была привязана к подставке шнурком с золочёными кистями, но Галахад, словно не заметив этого, легко порвал шнурок. С палочкой в руке он прошёл к обсидиановому столику в противоположном конце комнаты и, задержавшись на секунду, стукнул её острым концом по его гладкой крышке.

– Чувствуете, какой звук? – обратился он к архаикам, которые, неуверенно переглядываясь, приблизились к нему. Оба чувствовали: король к чему-то клонит, вот-вот им откроется тайна…

– Ну? – не выдержал Сантариал.

Галахад не ответил. Оставив палочку в покое, он нагнулся и без видимого усилия отделил целую железную полосу от своих лат. «Надо же, какая поэзия», – ещё успел прошептать Нандоло… а потом народный герой вытянул руку перед собой и спокойно уронил железку на каменный пол.

– Совсем другое дело, – удовлетворённо констатировал он, когда дребезжание и лязг, наконец, стихли. Нандоло искоса взглянул на Сантариала и увидел, что тот странно, прерывисто дышит.

– А когда я был ребенком, – мечтательно продолжал король, – у деревенских ребят были такие штуки из дерева, как большие плошки. Их ещё называли «кастаньеты гигантов» (никто никогда не видел гиганта с кастаньетами, верно?). Если стучать ими друг о друга, начинало казаться, что ты видишь воплощённый смысл жизни… – он помолчал, купаясь в волнах воспоминаний. – А ещё игрушки из Настоящего Мира… стоило сдавить их в ладонях, и они ломались с таким восхитительным треском. И всегда на мелкие кусочки.

– О! – только и сказал Сантариал.

Нандоло за его спиной медленно умирал со смеху.

– Да, крышу надо иногда отправлять в отпуск, – переводя дух, констатировал он, – А то она возьмёт и напишет завещание.

– Ну что ж, – протянул король, поглядев на него. – Передышка закончена. Возможно, я был неправ, и единственный потайной ход – тот, который прорыли под полом крысы или большеротые муравьи.

– Какие-какие муравьи?

– Пусть это вас не беспокоит. Вообще-то это помещение – нечто вроде курительной комнаты для гостей.

– Вы же не курите? – недоверчиво поинтересовался Нандоло.

– Нет, а как насчёт вас?

Бросив им этот вопрос, Галахад повернулся и вышел в коридор. Это было так неожиданно, что они не последовали за ним сразу. А потом как-то так получилось, что им хотелось остаться и оглядеться. И только тут оба заметили, что Галахад не без умысла поставил лампу именно в угловую нишу. Свет падал прямо на картину, висевшую рядом на смежной стене.

Центральную часть полотна занимал зверь, в котором с первого взгляда угадывалось сходство с древними мечерогами. Позже рог был неумело закрашен, и ныне его хозяин куда больше напоминал копытное, которое в настоящий момент обреталось в царской конюшне под попоной Его Величества и жевало овёс Её Высочества. Оставалось непонятным, что именно подвигло будущие поколения так варварски обойтись с шедевром. Возможно, кощунственным показалось то, что верхом на звере восседала некая дама в розовом платье с длинными светлыми волосами. Рядом возвышалась мрачная фигура её паладина (или, судя по его хмурому виду, телохранителя). Нандоло даже сказал бы, что не «хмурый», а «хмырый» – наиболее точное определение, но сейчас его не тянуло высказываться в этом направлении.

И всё же, разглядев картину хорошенько, он одобрительно хмыкнул.

– А ничего, смотрится. Если я хоть что-то понимаю, это древняя живопись – ещё до Периода Могилы. Сразу видно классический стиль. Ненавижу модернистов. Один рисовал всех людей с абсолютно зелёными лицами, даже свою собственную дочь.

Но если его интерес к картине был чисто эстетическим, то его напарник смотрел на неё совершенно другими глазами.

– Его Величество прав, – внезапно заговорил Сантариал, напрасно стараясь скрыть волнение, – здесь есть потайной ход. Но не там, где он ищет.

«Действие первое, сцена вторая», – мрачно подумал Нандоло. Если кто в Немире и был способен соперничать с Галахадом по части безумных выходок, это Сантариал. Правда, мало кто о том догадывался; Нандоло был единственным, кто наблюдал у него припадки гениальности, когда Сантариал выглядел так, словно наглотался иллюзоров. Если он озарялся очередной идеей…

Но Сантариал неожиданно успокоился. Он поднял руку, откинул рукав и разглядывал запястье. Шрам был заметен даже в полумраке.

– Ты помнишь нож, которым это сделано?

Нандоло пожал плечами.

– Ты сказал, что его дала тебе Аве Роза?!

– Нет, – неожиданно мягко ответил Нандоло, – я сказал это, чтобы позлить тебя. Я был неправ тогда, – он сделал паузу и продолжал странно глухим голосом: – На самом деле, я не знаю, откуда он у меня.

– Ты не помнишь, – спокойно поправил Сантариал.

Он опустил руку, спрятав её в складках плаща. Где-то капала вода; унылый звук разносился по заброшенному коридору, куда не удосужились провести банальное электричество, не говоря уж о высоких технологиях, которые изобретали на мысе Аджано архаики, занятые делом. Не в пример некоторым. Сантариал стоял, откинув назад голову и, казалось, созерцал потолок.

– У меня есть теория, – объявил он.

Сантариал улыбался, и в его улыбке мелькала искорка самодовольства. Нандоло почувствовал, как напряглись его плечи. Он понимал: «теория» – пустое слово. Сантариал совершенно уверен, но эта уверенность не несла в себе ничего хорошего. Так почему-то ему казалось.

– Это не нож. Это – «Убийца снов», скальпель, которым наш добрый доктор вырезает сны из сознания Принцессы. Волшебный инструмент, существующий в единственном экземпляре, похищенный не так давно.

– Похоже, это сделал тот, кто не верит в прогресс науки и техники?! – иронически заметил Нандоло. Напряжение разом его отпустило. Любопытно, чего он так ждал и боялся услышать?

– Это сделала сама Принцесса Тайна. На самом деле Её Высочество не желает этих операций и, находясь во сне, она прекрасно это понимает. Чтобы как-то защититься, она научилась использовать свои сны как канал для перемещения материальных объектов, воссоздавая любую реальность, соединяясь с любым местом и любым сознанием. Конечно, её силы не безграничны; она не может напрямую управлять действиями живых существ, но может предложить им выбор – думать так или иначе. Тебе казалось забавным подразнить меня; это всё решило за тебя. Ты даже не стал заморачиваться.

– Чего ради она отправила это ко мне?

– Она хотела передать его мне, – перебил Сантариал. – Но чего-то испугалась. И вообще, во сне она принимает меня за кого-то другого. Кого-то, жившего очень-очень давно, ведь в своих снах Принцесса пребывает одновременно в прошлом и в будущем…

Сантариал резко оборвал фразу и замолчал, явно не намереваясь продолжать. Но Нандоло прекрасно сознавал: его умозаключения не могли строиться на таких шатких опорах. Он не сомневался, что Сантариалу известно всё. Но он – Нандоло Грободел – не дождётся финала.

Они слишком хорошо друг друга знали. Сантариал мог бы сказать: «Мне будет жаль, если ты умрёшь от любопытства. Но я больше не считаю тебя достойным доверия». Впрочем, этого не потребовалось.

– Мне всё ясно, – отрезал Нандоло, – кроме одного: как может этот пенёк доктор, от которого зависит спасение Немира, быть таким безалаберным?!! Ведь пропажа до сих пор не обнаружена!

– Как все признанные гении, он рассеян…

– И безумен, как все непризнанные. Это пришло тебе в голову только сейчас?

– Увы, да, – ответил Сантариал, как показалось Нандоло, с искренним сожалением, – иначе я бы не позволил «Убийце Снов» вернуться. И не стал бы сегодня изображать идиота перед толпой народа. А теперь скажи-ка, правильно ли я понимаю, что ты хочешь как можно скорее исчезнуть отсюда?

Это была правда. И сделать верные выводы Сантариалу помогла интуиция, а не чтение в чужих мозгах. Нандоло вспомнил, что так и не рассказал Галахаду о том, что ему угрожает. Но передавать это через Сантариала – не лучший вариант.

– Да, – сказал он, – ты всё понимаешь правильно.

– Могу помочь. Помнишь, мы с тобой спасали Мантуера и недогуру от толпы, которая собиралась их линчевать?

– Спрашиваешь! – от воспоминаний глаза Нандоло подёрнулись лёгкой дымкой. – Хорошее было время! А что?

– Я обещал тебе рассказать, куда Ленни переместился после нашего эксперимента, и я готов это сделать.

– Неужели?! За что мне такое счастье!

– Не надо! Не сейчас. Помолчи и послушай!

Нандоло вопросительно взглянул на него. И Сантариал, ненавидящий объяснения, впервые пошёл навстречу. Нандоло молча смотрел на него и кивал головой, смотрел и кивал. Всё было так ясно и просто, что он диву давался, почему не мог догадаться сам. Не то чтобы подобные мысли никогда к нему не приходили. Наверно, приходили; топтались на коврике у входной двери, смотрели в щёлочку и, возможно, поворачивали прочь, прочитав сакраментальное оповещение «Меня нет дома». Только Сантариал мог превратить свою голову в проходной двор с открытой форточкой. Нандоло так задумался, что даже пропустил момент, когда Сантариал поинтересовался у него судьбой «Убийцы Снов».

– Он у меня с собой, – спохватился он, возвращаясь на землю.

Сантариал усмехнулся так, словно не сомневался в этом. И неожиданно сказал:

– А знаешь, с тобой было приятно работать. Беда в том, что ты меня медленно убиваешь. Это не твоя вина, ты – часть Системы, но всё же нам лучше расстаться.

«Но без меня ты станешь изгоем общества», – подумал Нандоло, однако не рискнул высказаться вслух.

– Я не хотел, – сказал он вместо этого.

– А-а, – протянул Сантариал. – Ты мазохист по убеждению или так получилось?

Нандоло незаметно улыбнулся. Иногда Сантариал был злым. Вернее сказать, он всегда был злым, особенно когда чувствовал себя задетым. Достаточно об этом зная, Нандоло вовсе не рвался с ним объясняться. В потоке однообразных тоскливых минут он хранил отрешённое молчание. И заговорил снова, намереваясь узнать лишь одно:

– Это работает?

– Я не пробовал, – ответил Сантариал.

– Но ты точно уверен, что всё пройдёт нормально? – так умоляюще Нандоло не говорил ещё ни разу со дня их знакомства.

– Уверен, что Принцесса поможет тебе добраться домой. Не спрашивай, почему. Время уходит.

Нандоло только вздохнул, подтверждая неоспоримость сказанного.

– Послушай, – сказал вдруг Сантариал, – ты можешь оставить меня в покое? Я и так расплачиваюсь за обманутое однажды доверие. И пусть всё было много лет назад и вообще не имеет ко мне отношения, никого это не волнует. Мироздание в сделки не вступает.

Нандоло слегка передёрнулся. Когда Сантариал начинал говорить таким голосом – не просто ангельским, а медово-шоколадно-ангельским, как если бы этот ангел объелся чего-нибудь небесно-вкусного, – здравомыслящие люди разбегались от него в разные стороны. Ему же бежать было некуда. Наверно, хорошо поразмыслив, Сантариал пришёл к такому же выводу, потому что вернулся к прежнему тону и прежней манере общаться.

– Короче, ты поможешь мне, я – тебе. Как всегда. Договорились?

– Как говорили древние сильфанейские короли – мои нынешние предки: «Слово моё – Твердыня, на которой покоятся Основы, на которых возлежит Принцип, на котором пишутся Анналы…» Ну, или что-то такое, – покривившись, пробормотал Нандоло. – Как бы оно ни вышло, не думай обо мне плохо.

– На мой счёт не волнуйся, – усмехаясь, ответил его друг. – Я вообще не собираюсь думать о тебе.

Возле покоев Принцессы Тайны они расстались. Двери не были заперты, и, тем не менее Нандоло медлил, считая секунды. Время, которое он тянул, отодвигая тет-а-тет с владелицей замка, приближалось к рекордной отметке. Даже Аве Роза, требовавшая дежурных признаний в любви каждый вечер, не добивалась столь впечатляющих результатов.

– В этой комнате всегда семь часов утра понедельника, – с затаённой горечью сказал Нандоло.

Свет от декоративного фонаря, непостоянный и тусклый, обрисовывал лишь силуэт Сантариала, стоявшего в нескольких шагах. По характерному наклону головы, лёгкому пожатию плеч Нандоло мог заключить, что Сантариал понимает его. Но не сочувствует. Нандоло был даже рад, что не различает его лица. Но перед тем, как погаснуть, фонарь внезапно вспыхнул, и оба архаика в последний раз увидели друг друга.

Им хватило нескольких секунд.

– Должно быть, Мрак рассеется только над её могилой, – заметил Сантариал, улыбнувшись очаровательно и беззлобно.

Когда Нандоло вошёл, Принцесса возлежала на горе подушек, как на облаке. Ажурная тьма её волос струилась по белому шёлку и, как чёрная река, разветвлялась и пропадала в его складках. Принцесса, несомненно, была охвачена сном; с виду жизни в ней было не больше, чем в дверной ручке, которую Нандоло только что повернул.

Комната безнадёжно утопала во мраке, и Нандоло, стоя на пороге, не видел собственной руки, хотя кровать Принцессы ярко освещалась лампой. Возле лампы в слепом нескоординированном танце метались светлячки, ненароком залетевшие из сада. Стараясь смотреть на них, не касаясь взглядом лежащей Тайны, он неуверенно приблизился и встал возле кровати. Голос Сантариала зазвучал в его голове – так, словно мысленепроницаемые стены замка расступились. «Она доверяет тебе. И если ты её обманешь, много лет спустя твоя сущность вернётся сюда, чтобы получить воздаяние». «Да, – мысленно ответил Нандоло, – если Немир ещё будет здесь». – «Да, если будет. Но лучше бы его не было, правда?»

Нандоло сделал над собой усилие и взял в ладони холодную руку Принцессы. Он не сомневался, что во сне она слышала их.

Лучше вслух, тогда им не помешают.

– Ваше Высочество, – сказал он, тщательно подбирая слова, – он действительно так думает, но я – нет. Я не такой, как он. Прошу, помогите мне…

Следующее утро было последним, которое путники встретили в замке Принцессы Тайны, и каждый из них втайне от других радовался этому. Галахад и Арон поднялись затемно и стояли во дворе, беседуя и дожидаясь остальных. Король и его верный друг коротали время, любуясь картинами природы, весьма выразительными в этот ранний час.

– Скоро зима, – сказал Галахад тихим, торжественным голосом.

– Как всегда, без снега, – подхватил Арон.

Король кивнул. «Снег» – он ещё помнил это слово, хранил в потайном уголке своей души абсолютно бесполезное нынче знание. Кому оно нужно, если утрачено само явление, часто говорил Арон, но Галахад не забывал и не давал забывать другу.

Король поднял голову. Млечный путь ярко светился на западе – густая россыпь сияющих звёзд самых разных величин и оттенков – без сомнения, редкое явление на здешнем небосклоне, всегда занавешенном тучами. Даже сейчас с востока, где вставал бледный, анемичный рассвет, наползало какое-то рваное, клочковатое марево. Король снова обратился глазами к западу: Млечный путь представлялся ему чем-то вроде инея на оконном стекле – такую картину он однажды наблюдал в трактире на перекрёстке разных миров, неизмеримо далёких друг от друга. И было это очень, очень давно…

Галахад отряхнул свои мысли от воспоминаний и, улыбаясь, подумал: реши сейчас Монтернор приказать своим глашатаям растолковать населению понятия «иней» и «снег», и он бы напрасно потратил кучу денег. Они могли бы донести смысл, но не дух…

– Пусть без снега. Зима всегда казалась мне временем, когда находятся ответы на все вопросы, что задавались в течение года.

– Только это не всегда ответы, которые могут понравиться, – заметил Арон, не очень-то жаловавший зиму.

– И даже не всегда ответы, вопросы к которым уже заданы, – улыбнулся король. – И вообще, по-моему, умение правильно и вовремя задавать вопросы важнее умения отыскивать ответы. А что удалось найти Вам? Насколько мы приблизились к разгадке тайны вещих снов?

Арон поморщился.

– Её сны не вещие, а скорее зловещие. Принцесса – особа нервная и нуждается в постоянном присмотре. Я бы мог за неё взяться, но должен идти с Вами, Ваше Величество.

– Ей не нужны врачи, Арон, – спокойно сказал король. – Ей никто не нужен. И мы сделали всё, что могли.

– Ты уверен?

– Да, мой друг. Если, конечно, ты не надумаешь оставить ей Книгу Времён.

Арон отрицательно покрутил головой: – Уж лучше я тут всех отравлю.

– Ну вот, – беспечно заметил король; он покачивался вперёд-назад, перенося вес тела с пятки на носок. – Сантариал прав, что не любит врачей.

– А ты любишь?..

– Я – Просветлённый, – с достоинством отозвался Галахад, как ни в чём ни бывало продолжая комплекс упражнений по разминке нижних конечностей. – Но всё равно, он прав!

Арон хотел сказать колкость, но события его опередили. Из замка к ним выпорхнула сама Тайна. Кучка придворных брела следом на расстоянии: судя по всему, они собирались находиться в бесконечном приближении. Арон их не винил. Ещё вчера мысль о том, что Её Высочество может порхать, послужила бы поводом для визита к психиатру. И это был не единственный фактор, вызывающий коллективный шок. Вместо традиционного платья в землисто-угольной гамме на Принцессе был закатно-розовый кринолин с длинным шлейфом, что, по мнению Арона, выглядело просто кричаще (может быть, потому, что сидел он идеально!) Вместо живых незабудок Тайна украсила лиф искусственными розанами; в общем, теперь Принцесса привносила в свои унылые владения дух неподобающей праздничности.

Небрежение свиты устраивало Галахада и Арона как нельзя лучше.

– Как бы я хотела отправиться с Вами, Ваше Величество, – нежным голосом пропела Принцесса, – но, к сожалению, шлейф моего платья помещается только в лимузин.

Галахад улыбнулся ей.

– Я понимаю, Его Величество ужасно занят, – обратилась она к Арону, – но Вы… Вы могли бы остаться, ведь правда?

Она смотрела почти умоляюще.

– Весьма сожалею, – сухо сказал Арон. Он пытался убедить себя, что ему безразлично, и всё-таки было неприятно, что Принцесса принимала его за свободного художника, который только и делает, что прожигает жизнь, а когда ему это надоедает, заводит курортный роман. Нахохлившись, целитель отошёл в сторону и только тогда заметил, что Сантариала с ними рядом нет.

Сначала Арон собирался окликнуть Галахада, намереваясь прервать его излияния с высоколобой дамой королевских кровей, у которой не хватило ума держать свои проблемы подальше от остального Немира. Но Арон живо представил себе реакцию короля, его задорный смех и брошенную реплику, что-нибудь вроде: «О, Творец, ты не можешь оставить его в покое ни на минуту! Ну, и где твои таблетки от Великой депрессии?!.» Брр, ну нет. Пусть уж он сам.

Между тем в груди нарастало тревожное чувство. Арон неслышно подошёл к Галахаду, взял его меч, прислонённый рядом к стене, и отправился один в неизвестность.

Необходимость побыть наедине с собой увлекла его в боковой коридор, такой же пыльный, как и главный, но пустынный, с единственной лампочкой, очерчивающей на полу круг рассеянного света. Но, едва отойдя от двери, Сантариал понял, что ошибся: он был не один.

Из темноты, клубившейся за границей светлого пятна, навстречу ему выступило нечто ещё более тёмное, почти чёрное, стелящееся по полу. На расстоянии прыжка от него оно странно выгнулось, и то, что в неверном свете представало головою существа-призрака, осклабилось огромной пастью с длинными, острыми зубами.

Сантариал отшатнулся. Он слишком хорошо понимал происходящее, чтобы попытаться избежать встречи. Это казалось невозможным, потому что существо, избравшее его своей жертвой, было реально, намного реальнее всего остального в его жизни. Он один знал, насколько. Нечто, не принадлежавшее этому миру, как и никакому другому. Ибо слишком страшно представить себе мир, в котором подобные твари чувствуют себя как дома.

Если и жил на свете истинный ужас, опустошающий всё внутри и калечивший душу, он находился здесь, всего в нескольких шагах. Сантариал знал, что должен бежать, но не мог, и виной было не физическое бессилие, а внутренняя безысходность. Рядом не оказалось никого, перед кем стоило бы демонстрировать храбрость. Чувство полного, тотального одиночества нахлынуло на Сантариала. Он покачнулся.

И когда за его спиной вдруг открылась дверь и показался Арон с королевским мечом в руке… как раз это выглядело чересчур фантастически! Он не должен был появиться здесь и помешать тому существу, и нарушить все причинно-следственные законы! Арон вышел вперёд, свободной рукой затолкав архаика за спину, и приставил узкое блестящее лезвие к морде чудовища.

– Стой! – с тихой угрозой проговорил он.

Оно и вправду остановилось, разглядывая светящийся клинок, но напугало его не столько оружие, сколько то, что Арон не выказал страха. Секунду поколебавшись, существо-тень негромко заурчало и отступило, утягивая за собою бесформенное расплывчатое тело. Его узкий хвост немного помаячил во тьме и исчез, и полукруг света на полу замер в своей естественной недвижности.

За спиной Арона Сантариал бессильно привалился к стене. Ни за что в Немире он не согласился бы остаться здесь в одиночестве. Ни секунды!

– Пойдём отсюда! – распахнув дверь, позвал Арон. И корректно добавил: – После Вас!

– Ни слова Галахаду, – предупредил Арон, за рукав вытаскивая Сантариала из коридора. – Он расстроится.

Сантариал покачал головой: сплетни о похождениях зловещих фантомов увлекали его сейчас его меньше всего. Обернувшись, он увидел Ленни, только что вышедшего к ним. Хмурый невыспавшийся отмирок с рюкзаком за плечами прошёл мимо, и какая-то часть Сантариала ненавязчиво отметила: в том, что Ленни сделался таким, есть и его вина. Хотя вина ли это?

Ленни уже собирался присоединиться к Галахаду, когда Её Высочество окликнула его:

– Погоди, – забывшись, она теребила его рукав, – я видела кое-что этой ночью!

Новость явно не тянула на сенсацию, и Тайна это чувствовала, поэтому торопилась:

– Ты должен это услышать!

Подавляя нарастающее раздражение, Ленни подумал, что у коронованных особ есть одна общая неприятная черта – полное отсутствие тактичности. Она даже не поинтересовалась, хочет ли он слушать! Но, едва Ленни открыл рот, как Её Высочество выпалила:

– Ты станешь великим, Ленни Мантуер! Великим героем. И о тебе напишут в книге…

– Угу, – промычал Ленни; его разделяли надвое необходимость проявлять почтение и желание абсолютно противоположного. – И её нельзя будет читать детям до шестнадцати?!

Глаза Принцессы широко распахнулись. Нехорошее ощущение, что она может поглотить его одним только взглядом, вынудило Ленни отступить на шаг. И всё же этот взгляд остался отметиной на полях его памяти; так же, как и её голос, прозвучавший секунду спустя:

– Откуда ты всё знаешь?!!

Сбитый с толку, Ленни ответил не сразу. Принцесса с её странными закидонами могла ошарашить кого угодно.

– Ничего я не знаю, – буркнул он. – Вы, главное, успокойтесь!

– Ну и напугал же ты меня, – вздохнув, сказала Тайна. – Думаю, это к лучшему, что вы все уезжаете. Жаль только, что Его Величество не обрёл здесь вдохновения.

Этот неожиданный пассаж с её стороны снова ошеломил Ленни, и он не нашёлся что сказать. Когда он в некоторой растерянности оставил Принцессу, та кивком отпустила придворных и вскоре ушла обратно в замок. Образ её розового платья ещё немного помаячил в ленниной голове и исчез, вытесненный ставшими вдруг громкими голосами друзей. Среди них особенно выделялся голос Арона, вопрошающий, почему до сих пор нет Нандоло.

Ленни хотел сказать, что вообще не видел Нандоло сегодня, но, посмотрев на Сантариала, почему-то промолчал. Есть вещи, которые надо сначала осмыслить, а уж потом выдавать в народ.

– Я схожу за ним, – молвил Сантариал.

– Уж лучше я… – начал Арон. Сантариал обернулся к нему. Ленни не видел лица архаика, но Арон, разведя руками, отступил. Галахад кивнул. Сантариал распахнул дверь чёрного хода и исчез.

Совершенно не удивляясь, Галахад принял меч из рук целителя, воткнул в землю и опёрся на него. Так они и стояли втроём, слушая замогильную тишину, странную для места, где обитал хоть кто-то живой. Наконец, Арон нетерпеливо переминавшийся с ноги на ногу, кинул в направлении замка исполненный неприязни взгляд.

– Нет, – тихо сказал Галахад, – дай ему ещё пять минут.

Целитель подчинился, но теперь он не собирался ожидать молча. Его перестало сковывать присутствие высокородной дамы, а её отсутствие, напротив, предоставило полную свободу в выражении отрицательных эмоций. Арон ругался несколько дольше, чем накануне, так что Ленни даже пожалел, что уложил свой блокнот для записей на самое дно рюкзака.

Но бранные слова, к несчастью, не обладают волшебной силой, и неспособны вернуть того, кто возвращаться не желает.

– Ну что ж, – заключил король, поднимая с земли походную сумку, – по-моему, нам пора.

Сзади раздалось громкое фырканье. Герои обернулись, уверенные, что к ним незаметно подошла Лоралинн, но то был Ленни Мантуер. Отмирок стоял, скрестив руки на груди и широко расставив ноги. Смесь злобы, недовольства и сарказма печатью лежала на его лице, и совсем ему не подходила.

– Итак, они всё-таки свалили, – выгнув брови, уточнил он, – оба.

– Ради Творца, Ленни, – начал Арон, изрядно удивлённый, – уж Вам-то не стоит так нервничать!

– Потому что меня это не касается, да? Никто в Немире никогда не попросит моей помощи? Это не мой дом, как бы мне этого ни хотелось? Как бы вам этого ни хотелось?

Арон прервал Ленни, положив руки ему на плечи.

– Останови свой поезд: ты стал не на те рельсы, – предостерёг он.

Ленни действительно замолчал, заворожённо глядя в лицо целителю. Тот скривился, точно от невыносимой боли, но это было так странно: отмирок не помнил, чтобы он хоть раз причинил кому-то боль.

Он не знал, что с этим делать, но его выручил Галахад.

– Всё не так плохо, – успокоительно заговорил король, обращаясь к ним обоим.

Арон отрицательно мотнул головой:

– Плохо то, что он… что его… – похоже, он не мог этого выговорить и замолчал.

– Уже было, и не раз. Позволь мне разобраться с этим, – предложил Галахад. – Просто позволь.

Арон снова покачал головой: словам он не доверял.

– Ты сомневаешься? – слегка надменно бросил ему государь. – Я решаю любые проблемы. Я – легендарный король, бессмертный герой, почти писатель с мировым именем. Тебе мало?

– Да, – твёрдо заявил целитель, – мне этого мало!

– Ему этого хватит.

Они сошли с дороги и углубились в рощу к востоку от замка. Зелёные исполины с толстыми морщинистыми стволами, бархатистой, точно запылённой, корой и коническими кронами походили на огромные грибы и очень отличались от своих западных собратьев. Вполне можно было поверить, что Тайна принесла их из своего мистического путешествия одной только силой мысли. Оказавшись в центре рощи, целитель остановился и оглядел стоявшие вокруг деревья, каждое – от корней до вершины и снова к корням, чтобы не осталось никаких сомнений насчёт того, к кому он собирается обратиться.

– Ну-с, – сухо прозвучал в тиши его голос, – кто здесь не желает, чтобы мы покинули эти места?

Деревья молчали. Что было, в общем-то, естественно, но отчего-то у Ленни зашевелились волосы на голове. И тогда Арон легко провёл рукою перед собой, развернулся, и роща расступилась. Деревья поспешно вытаскивали корни, подбирали ветви, которые у многих доставали до земли, и пятились, пока вокруг них троих не образовалось обширная поляна, близкая по форме к идеальному кругу. И – никаких заклинаний, молний и спецэффектов. Потрясённый, Ленни припомнил подробности их с Ароном разговора несколько дней назад: «Для начала тебе стоит их заметить и понять, что они живые». И вот что это означало! С любым существом в Немире можно договориться, если держать открытым сердце.

– Как я это люблю! – прошептал Галахад в самое ухо Ленни. – Это привычно, но всегда так волнующе!

– А что будет? – спросил Ленни взволнованно.

– То, что нас скоро здесь не будет.