Текст книги "Немир"

– Откуда тебе это известно?

– Это известно доподлинно, – загадочно ответил Сантариал.

– Давай проверим, – сказал Нандоло и решительно отдёрнул красную портьеру. Она отдёрнулась лишь наполовину, непроницаемая и тяжёлая. – Лично я вижу зелёный кустарник с жёлтыми прожилками. А ты?

– Паутину и разводы на стекле, – сказал Сантариал и отвернулся.

– Ага! – воскликнул Нандоло. – Прав я был? – и, не дождавшись ответа, примирительно добавил: – Одно могу сказать точно: вид из окна здесь ничего. Внутри хуже.

Не сговариваясь, все трое оглянулись, словно почувствовали на себе чей-то внимательный взгляд. В противоположном конце комнаты возвышалось сооружение, предназначенное, по-видимому, для ночного отдыха. Как раз возле изголовья находилась лампа, которую они еле-еле смогли потушить; теперь она не разгоняла мрак, и разглядеть что-либо в том углу было невозможно. Нандоло взял несколько свечей и отправился туда. Ленни пошёл следом.

Когда общими усилиями им удалось воткнуть свечи повсюду, Ленни увидел на ветхом покрывале следы какого-то белого порошка.

– Пудра для волос, – сказал Нандоло, приглядевшись. – Этим спальным местом не пользовались лет двести. Вот уж не думал, что проведу ночь в лавке древностей.

Он скорчил брезгливую мину, взял два стула и составил их вместе.

– По-человечески я понимаю Принцессу. Ведь это замок, а не постоялый двор, – заметил Нандоло, укладываясь на своём примитивном ложе. – Дрыхнуть здесь нечего. Можно подхватить какую-нибудь опасную инфекцию. Я, с вашего позволения, немного посчитаю мух… или ворон.

– Или слонов. Или овец, – в тон ему отозвался Сантариал. Но его язвительность слегка увяла под сводами этого мрачного жилища, и слова прозвучали скорее растерянно. Казалось, он и сам задумывается, кого бы ему посчитать.

Быстро стемнело. Сразу стало как-то маятно, неспокойно. В душном, тяжёлом воздухе всякий звук приглушался и быстро гас. Фонари зажгли ещё засветло, и тень от зелёного кустарника обозначилась на стене зловещим вычурным кружевом. Ветви странно пошевеливались, хотя ветра не было и в помине, а узкие стрельчатые листья волнообразно изгибались, как у диковинных растений подводных садов. С наступлением ночи в одночасье распустились цветы – крупные, из двух чашечек-лепестков. Они словно кивали кому-то знакомому, а иногда вдруг резко высовывались вперед и стукались о стекло – впрочем, совершенно беззвучно. В эти мгновения они напоминали слепых, но хищных зверят, едва державших головки на тонких, ещё слабых шеях. Заворожённый этим зрелищем, Ленни простоял несколько минут, потом подошёл и резко задёрнул портьеру.

Сделав шаг в сторону, он вдруг различил непонятное постукивание, доносившееся извне. Потом к нему прибавился тихий, почти нежный хруст. Ещё долго перед его мысленным взором стояла рождённая воображением диковинная картина – маленькие пасти цветов открываются и закрываются, смыкая острые зубки.

Вскоре, однако, новое беспокойство вытеснило из его головы все ужасы. Потребовалось время, чтобы понять, что оно было связано с Книгой Времён. Утром он вытащил её из-за пазухи и переложил в рюкзак по причине весьма прозаической: твёрдый переплёт, высовываясь из полотенца, натёр ему пузо. Теперь Ленни вспомнил, что с самого завтрака не проверял, как она там. Холодок пробежал по его позвонкам – раньше у него не возникало необходимости проверять, он просто чувствовал Книгу, имел с ней постоянный контакт. А сейчас… было нечего чувствовать.

Неверными шагами Ленни подошёл к низкому столику возле двери, на котором они сложили свои вещи. Он старался не привлекать внимания архаиков, но молния рюкзака постоянно выскальзывала из его вспотевших ладоней. Так. Фотоаппарат. Два яблока для Лоралинн, свитер. Книги не было. Она пропала!

Если бы раньше его спросили, может ли неодушевлённый предмет стать другом, он, не задумываясь, отмёл бы такую возможность. И вот – то ли благодаря словам Арона, то ли самой Книге, присутствие которой сопровождало любую его мысль, – всё переменилось. Он потерял кого-то близкого и не знал, как его вернуть.

– Я выйду на минутку, – пробормотал Ленни.

– Нельзя! – крикнул Нандоло, но Ленни уже захлопнул дверь.

Апартаменты для заезжих высокопоставленных гостей были куда внушительнее обычных гостевых комнат, и отделаны по последнему слову не «моды, но дурной фантазии на грани параноидального бреда». Так высказался Арон, но король с ним не согласился. Галахад не поленился обойти комнаты, подсчитывая шаги, после чего предался безудержным восхвалениям в адрес мастеров, явивших Немиру образчик чистого искусства, не имеющий ничего общего с серой практичностью и скучной функциональностью обычных жилых помещений.

– Надо будет сказать Аве Розе, чтобы пригласила их, – восторгался он. – Уж если она решила перестраивать дворец, пусть делает это с размахом.

– Это вряд ли, – осадил его Арон. – Они, скорее всего, – прадедушки нынешних умельцев, и давно отошли в лучший мир. Здесь люди не живут столько, как эти ваши…

Короля это не смутило; он переместился в центр комнаты, хлопнул в ладоши и, улыбаясь, долго слушал эхо, отражённое от сводов. После чего предложил поиграть в «звук рога, затерявшийся в горах». Или, хотя бы, в «ахинею, которая набрела на стадо сломанчей».

– По твоему непонимающему лицу я лишь могу заключить, что эти прекрасные, высокодуховные развивающие игры не дожили до нынешних дней, – огорчился король.

– Может, и дожили, – ответил целитель, отважно вступая в противоборство с сонливостью. – Вы вольны делать что хотите, Ваше Величество. Но пока постарайтесь не засыпать.

Галахад с сомнением оглядел своё ложе под высоким балдахином и отошёл к окну. Там, как и предполагалось, находился большой письменный стол, но Галахад отвернулся от него с видом полководца, решившего сменить тактику в последний момент.

– Как она это делает? – внезапно спросил он.

– Простите?

– Её сны – как они изменяют Немир? Разве могут они изменить тебя? Меня? И если нет, что же тогда меняется?

– О, – сконфуженно пробормотал Арон. – Я… не подходил к вопросу с этой стороны. Анализ болезни, знаете ли, не всегда помогает лечению. Этот требует больших затрат – времени и физических сил, а мы во всём ограничены…

– Не объясняй, – мягко произнёс Галахад. – Я верю, ты сделаешь всё возможное. Мне просто хотелось бы понять самому.

– Но, обретя понимание, Вы можете и не пожелать спасать Немир. Потому что Инферналис прав – это в высшей степени нерационально.

– Это нерационально с нашей точки зрения. Но с позиции Творца… как знать? Ты видел много миров, Арон? Что в них рационального? Это сложные многоступенчатые системы, где много лишнего и ненужного на первый взгляд, но убери из них по одному элементу, и они станут неустойчивы и погибнут. В конструкции миров учтено всё. А раз все миры устроены по одному принципу, значит, они совершенны. А совершенная система может быть разрушена лишь в одном случае – если она сама перестанет считать себя таковой.

– Но она может измениться!

– Вот именно. Но измениться медленно, избегая сильных потрясений и разрушений, которые все предвкушают в последние годы! В конце концов, то, что желает себе погибели, отомрёт и перестанет быть тяжким грузом на шее человечества. А когда это случится, снова станет возможно творчество и движение вперёд, без которых немыслимо любое существование.

– То есть, следуя Вашей логике, Её Высочество Принцесса Тайна… – Арон запнулся и замолчал на несколько минут. – Нет, – продолжал он, – я в жизни такого не скажу. Пусть меня терзает эта мысль с тех пор, как я вошёл в эти двери, но я всё же врач!

– Какая мысль?

Арон покачал головой и поджал губы.

– «Смирись и имей мужество не надеяться!» – процитировал Галахад, обращая к нему смеющиеся глаза. – Кажется, это какой-то древний девиз? Я мог бы даже согласиться, если бы весь Немир не возлагал свои чаяния на твоего покорного слугу. Либо я спасу его, либо должен понять, какого Инферналиса не могу этого сделать. На меньшее я не согласен!

В пустом коридоре спящего незнакомого замка делать совершенно нечего.

Простояв несколько минут в одиночестве среди темноты, вдыхая воздух с привкусом пыли, Ленни проникся бесспорной мудростью этого утверждения. Теперь он и сам не понимал, что подвигло его стремглав выскочить из комнаты, забыв обо всём. Исчезновение Книги породило массу вопросов, но искать ответы следовало не здесь.

Ленни вернулся в комнату и сразу почувствовал: что-то изменилось. Он быстро понял, что именно: портьера была отдёрнута. Сантариал стоял возле окна, одной рукой опираясь о подоконник; другую руку он положил на раму и будто прислушивался. Когда скрипнула дверь, он быстро обернулся, так что его волосы взметнулись вокруг головы, образовав серебристо-белый ореол. Так же стремительно всколыхнулись и полы его плаща – чуть быстрее, чем двигался он сам… Сантариал, казалось, собирался подойти к Ленни, но вместо этого прислонился к тёмной стене возле окна и застыл, почти слившись с чернотой резных дубовых панелей. Когда Ленни приблизился, его глаза ещё раз открылись и бессильно закрылись опять. Он заснул.

Но что же это был за сон, в мгновение ока настигший Сантариала, но не сумевший свалить его с ног? Пока Ленни осмыслял все эти странности, Нандоло неслышно приблизился сзади.

– Он устал, – сказал второй архаик почти ласково и, к изумлению Ленни, погладил Сантариала по голове. Так нежно и немного рассеянно гладят ребёнка. Ну… или кошку. Если ребёнка нет.

Усилием воли Ленни попытался собраться и взглянуть на вещи здраво. Вообще-то Сантариал всегда засыпал в самый неподходящий момент, потому что имел привычку выматываться до крайности.

– Давай положим его, – предложил Нандоло. – Раз есть кровать, чего ей пустовать! Неплохо звучит, честное слово!

Он задумался. Ленни тоже замолчал, прислушиваясь к жутковатой тишине, теперь не нарушаемой даже прежним мелодичным хрустом. Занятие не сильно вдохновляло, и он рискнул перебить мысли архаика:

– Может, разбудим его? Арон же говорил…

– Нет! Этот вариант исключается. Никому не посоветую.

Ленни вздохнул и перевёл взгляд в дальний угол, где огромная, будто эшафот, высилась кровать. На этой громадине они разместили Сантариала.

– Я думаю, ты тоже можешь прилечь, – вдруг сказал Нандоло. – Она достаточно большая.

– Но я не… – ошарашенно начал Ленни. Возможно, это получилось у него слишком громко, потому что Сантариал на миг оторвал голову от подушки.

– Хомухоры, гиганты, – прошептал он, невидяще глядя на Ленни. – А это ещё что за уроды?!! Все вон отсюда!

Нандоло хихикнул; Сантариал немедленно заснул снова, но перед этим успел неостроумно послать напарника по месту их общей работы.

– Перевожу: делай, что хочешь, только не буди его, – с довольным видом сказал Нандоло, – о чём и говорилось выше.

Решив махнуть на всё рукой, Ленни улёгся в ногах кровати.

– Должен заметить, что Её Высочество, будучи в столь интересном положении, абсолютно не умеет получать от него удовольствие. Мне показалось, что она ещё умудряется скучать, – туманно высказался Нандоло, усаживаясь рядом.

– Ты вообще о чём?

– Да так. Выходит, что скука – обратная сторона страха.

– Лучше расскажи мне какую-нибудь страшную историю, – попросил Ленни. – Чтоб не заснуть.

– Страшную? – Нандоло искривил лицо в соответствующей гримасе. – Ну что ж… Рассказать, как доктор Тосканос заключил пари на немыслимую сумму, что сможет вылечить Принцессу Тайну?

– Да ну? – Ленни приподнялся на локте. – Правда?

– Лично я не верю, – оговорился архаик. – Я бы на его месте поставил на то, что Принцесса неизлечима. По причине, изложенной выше.

– А что это за немыслимая сумма?

– Не всё ли равно! В Немире таких денег просто нет.

– Ну, тогда и рассказывать не стоит, – решил Ленни. – Одни сплошные фантомы. Как у Мамаши в трактире.

– Кстати, говорят, Мамаша и есть та самая ведьма, которая прокляла Принцессу Тайну.

– Да ты что?!!

– Чего только люди не болтают, – уклончиво сказал архаик.

Ленни разочарованно вздохнул и, подложив руку под голову, стал наблюдать за оплывающей свечой. Ночь царила на земле, упрятав все звуки в большой чёрный мешок. Она упорно насылала сон, такой глубокий и крепкий, что даже ужас от пребывания в этом кошмарном месте отступал перед такой мощной силой. В жанре страшных историй тоже наблюдался явный кризис. У Ленни снова вырвался вздох, плавно перешедший в зевок. Нет, так нельзя! Держаться! Дыхания Сантариала почти не было слышно.

– Могу поведать абсолютно достоверную и вполне ужасную историю о том, как меня угораздило жениться на этой стерве Аве Розе, – голос Нандоло отчётливо прозвучал в этой оглушающей тишине. Тон у него был странный.

– А почему она стерва? – сонно спросил Ленни.

– По ходу рассказа ты всё поймёшь. Хотя нет – это скучно. Лучше вот про что: однажды мы с Сантариалом оказались на севере нашей родной Чёрной Пустыни, и на нас напал лев.

– Лев?! С ним-то вы что не поделили?

– Сейчас узнаешь. Значит, идем мы вдвоём по пустыне, и вдруг из-за угла…

Ленни улыбнулся и закрыл глаза. Ему наконец-то стало спокойно. Впервые за долгое время им довелось переночевать под крышей, и дорожные волнения остались позади. Друзья были рядом, Галахад и Арон – неподалёку. Уплывая в небытие на волнах сна, Ленни услышал последние слова Нандоло: «Видишь ли, я был прав, но он был лев…»

Нандоло замолчал и прислушался. Звук, настороживший его, исходил из сада. Под самыми окнами нежный девичий голос тихо запел удивительную песню. Голос был чистый и холодный, но нёс не освежающую прохладу горного родника. Он отдавал бездушием ледяной пустыни.

Нандоло попытался встать, но почувствовал, как задрожали ноги. Голос приблизился, и теперь можно было ясно разобрать слова. Это была колыбельная песня.

 
Спи, детка, спи.
Спи-усни, забудь обо всём.
Где-то там, далеко, твой дом.
Спи-усни, мы туда не пойдём.
 
 
Спи, детка, спи.
Спи-усни, оставайся со мной.
Будем вместе играть под луной.
Спи-усни, дай и мне покой.
 
 
Но нет мне сна с тобой.
Выпью вина и – отбой.
Дай же мне, дай покой.
Спи, детка, спи-усни.
 

Волосы на голове начали шевелиться и постепенно поднялись дыбом. Нандоло поднял руку, потрепал их, пригладил – бесполезно. Они оставались словно в оцепенении.

«Лежать!» – приказал он им тогда.

До этого момента Нандоло считал себя храбрым. И был уверен, что мужество – свойство души, данное при рождении. Если ты поступаешь храбро лишь потому, что тебя вынуждают обстоятельства, это мужеством не считается.

«Значит, я трус, – сказал он себе. – Что и требовалось доказать. Ну что ж, раз так, пойду посмотрю, что там происходит».

Несколько шагов до дверей показались ему чудовищным насилием над собственным телом, и всё же Нандоло преодолел себя и выглянул наружу. Здесь царила луна. Волны серебристого света вливались в коридор через потолочные витражи, и по стенам бежали опаловые блики. Куда-то исчезла пыль и, хотя было светлее, чем днём, природа этого света оказалась близка к искусственному, сценическому освещению. Будто он внезапно попал в театр. И стал единственным зрителем представления столь же ужасного, сколь и выразительного. В дальнем конце коридора бесшумно отворилась дверь, и вошла женщина в длинном белом одеянии. Её было очень хорошо видно – и то, как она застыла на пороге, и то, как вдруг устремилась вперёд, словно увидела что-то… «Интересно, что?» – подумал Нандоло, но даже в этот момент внутреннее чутьё ничего не подсказало, не подтолкнуло его. А она шла очень быстро, и вдруг замедлила шаг и дальше пробиралась будто ощупью, ступая по прямой линии, подобно человеку, идущему по канату. Иногда её качало то вправо, то влево, и тогда она натыкалась на стены. Вся эта картина была настолько дикой, что, если бы не характерный стук, происходящий от столкновения одушевлённого тела с неодушевлённым предметом, Нандоло бы подумал, что Принцессу Тайну этой ночью кто-то убил, и теперь по коридору бродит её призрак.

Вот тут долгожданный «толчок», наконец, произошёл, и Нандоло с силой захлопнул дверь, оказавшись в полной темноте. Из коридора не доносилось ни звука, и он прокрался в свою комнату, закрывшись в ней от этой кромешной тьмы и мёртвой тишины. И он очень надеялся, что сейчас в замке мертва только тишина.

Принцесса Тайна вошла и замерла на пороге, подобрав подол своего белого наряда. Принцесса была очень хороша. Не заметить этого мог лишь человек, наслушавшийся её предсказаний, но, поскольку в Немире таких было большинство, внешность Её Высочества почти никогда не обсуждалась.

– Вы не спите! – выдохнула она.

– Сплю, моя принцесса, – ответил Нандоло, подмигивая.

– Но… с открытыми глазами!

– Большинство людей спят с открытыми глазами.

– Я не знала, – смутившись, ответила Тайна.

– Ну да. Чтобы дурные сны не застали их врасплох. Но я не такой. И поэтому говорю: добро пожаловать в мой сон!

Нандоло улыбался, но Тайна не спешила ответить на приглашение. Она переминалась с ноги на ногу, придерживая дверь. Потом, внезапно, она отвернулась. Нандоло решил, что Её Высочество надумала распрощаться, однако она лишь нагнулась, затаскивая в комнату свой шлейф длиной в добрых три метра. Прежде чем Нандоло успел вскочить ей на помощь, дело было сделано, и Тайна закрыла дверь.

– И вы разговариваете во сне? – поинтересовалась она.

– Чаще сам с собою. Редко бывает хорошая компания. Вроде Вас.

– В самом деле? – пробормотала Тайна. – Ну, раз так, можно я сяду?

Похоже, она забыла, что находится в собственном замке. Впрочем, Нандоло великодушно разрешил ей сесть рядом.

– Я хотела поговорить с кем-нибудь, кто не спит.

– Но я же сплю!

– Это уже не важно, – непоследовательно отозвалась Принцесса. – У меня голова разламывается от дум. Я вдруг поняла, что любая уверенность хороша до определённого момента.

– И сложность заключается в том, чтобы этот момент определить? – поощрил её Нандоло.

Тайна молчала.

– Слушайте! – Нандоло резко сел и наклонился к ней. – Бывает, что мы верим безгранично – неважно, в хорошее или в плохое. Но стоит появиться маленькому червячку сомнения… Боюсь, Вы не поймёте. Лучше я покажу, – Нандоло порылся в кармане и протянул Принцессе маленькую, размером со спичечный коробок, шкатулку. – Вот. Это Вам.

– Что это?

– Лекарство.

Принцесса медленно наклонила голову; казалось, она разглядывает не шкатулку, лежащую на раскрытой ладони Нандоло, а саму ладонь. Разглядывает, запоминает линии, вот-вот начнёт что-то рассказывать про будущее… «Моё будущее!» – ужаснулся Нандоло и хотел отстраниться, но вдруг взглянул и увидел – не ладонь, нет, карту! Атлас немирских дорог. И хрупкую фигурку юной девушки в самом начале пути.

Нандоло быстро сжал пальцы в кулак; шкатулка уже была у Тайны. Исчезла юная девушка, усталая принцесса поднялась на ноги и, царственно кивнув, уточнила:

– Это надо выпить?

– Нет, – сказал Нандоло, – это надо выпустить. То есть освободить. Понятно?

– А, – сказала Принцесса, – ну ладно. А Вам оно помогало?

– Никогда, – Нандоло улыбнулся. – Я им не пользовался. Есть такие холодные и чёрствые субъекты, которым это не нужно. Я из их числа. Так что это Вам насовсем. Дарю.

Когда Принцесса Тайна уже стояла на пороге, Нандоло вдруг вспомнил.

– Да! Что это за женщина в белом, похожая на Вас, ходит по коридорам?

– Ах, да, – Принцесса помедлила, потом улыбнулась. – Их тут много. Это призрачные шансы. Не стоит из-за них беспокоиться.

– Хорошо, что не прозрачные намёки, – проворчал архаик и, обменявшись пожеланиями доброй ночи, они расстались.

– Арон… Пора!

Целитель резко выпрямился в кресле.

– Я не спал! – ошарашенно выпалил он, машинально бросив взгляд на окна. Небо быстро светлело, сменяя свой ночной индиго на серый, скучный и блёклый.

– Ну конечно! – успокоил его Галахад. Король стоял возле письменного стола, скрестив руки на груди. Арон понял, что совершенно упустил тот момент, когда Его Величество туда переместился. – Не я же назначил свидание Принцессе в её покоях с первым лучом солнца!

– Ну и не я! – буркнул целитель, протирая предательски опухшие глаза. – Она сама.

Король удивлённо воззрился на него: Галахад всегда, прежде всего, оставался рыцарем.

– Возьми мою парадную мантию, – предложил он. – Твоя замялась.

Арон критически осмотрел мантию, которую Галахад держал в руках. Она выглядела вполне достойно, несмотря на то, что именно в ней Его Величество спасал Сантариала из розария Принцессы Аве Розы. Ещё в Нирвалане. Под грязевым дождём.

– Знаете, Ваша Дипломированная Учёность, – задумчиво сказал король, глядя, как Арон возится с застёжкой, – зависть – ужасное чувство, а я иногда завидовал Вам, мой друг. Как минимум, несколько раз за последние сто лет.

– Но не сегодня?! – полувопросительно отозвался тот, догадываясь, к чему клонит собеседник.

– Не сегодня.

Что бы там ни говорил Галахад, а в его улыбке промелькнуло нечто такое, что рассеяло невзгоды Арона и придало ему сил перед лицом наступающего дня. А силы эти ему понадобились.

Поначалу целителя глубоко удивило непривычное оживление, царившее в коридорах замка в столь ранний час. Но это удивление было ничто перед потрясением, ожидавшим его в следующий миг. Подданные Принцессы, энергично сновавшие по своим делам, при его появлении вдруг подались в разные стороны, а некоторые рассыпались в прах прямо там, где стояли. Арон остановился, смутно догадываясь, что столкнулся с чем-то необычным, с чем-то, что, возможно, не предназначалось для чужих глаз. К чему ещё надо привыкнуть. Затем он зашагал дальше, стараясь боковым зрением отловить любое неосторожное движение, но ничего не происходило, а на пыльном полу перед ним не отпечаталось никаких следов.

Он продолжал свой путь, как надеялся, в полном одиночестве, когда внезапно понял, что заблудился. Ко всему прочему завесы на окнах и дверях были одинакового цвета, и Арон, промахнувшись, вылез через подоконник прямо во внутренний дворик, усаженный диковинными кустами и растениями. Как всегда в таких случаях, свидетелей оказалось куда больше, чем ему бы хотелось. Прямо перед этим окном спорили два садовника, и, поскольку оба оказались в младшем чине, спор никак не мог завершиться.

– А я тебе говорю, навоз – это не убодрение, – возмущался один. – И приснится же такое!

– Всё зависит от подхода! – не соглашался второй.

– Подхода! С какой стороны не подходи, а если я скажу Её Высочеству, что ты усыпляешь её гаргамонии, вместо того чтобы убодрять, тебе не поздоровится!

– А вот и не скажешь! Цветы не терпят ябед…

– Кого они вообще терпят, эти бестии!..

Тут оба замолчали и уставились на Арона, который, поднявшись на ноги, энергично отряхивался. И угораздило же его зацепиться ногой за подоконник!

– Э-э, – протянул один из садовников. – А Вы знаете, цветы очень любят человеческие голоса, вот мы и проводим… э-э… обычную утреннюю терапию!

– Что-нибудь вроде «Атом первозданной красоты, всех в саду моём душистей ты»? – перефразируя поэта древности Мируана, уточнил Арон.

Садовники переглянулись. С классикой литературы они были явно не знакомы.

– А не подскажете, как мне попасть в другое крыло? – спросил целитель, прерывая этот неудобный для всех разговор.

– С удовольствием, – садовник стянул рукавицу, обнажив кисть – всю в глубоких шрамах – и ткнул пальцем в боковую лесенку. Поблагодарив, Арон направился к ней, но не удержался от искушения оглянуться ещё раз.

Те двое по-прежнему стояли, о чём-то беседуя (как подозревал Арон, именно о нём). Но вот один из них вскинул руку в классическом жесте, собираясь повертеть указательным пальцем у виска, и тут же её отдёрнул. И не потому, что заметил взгляд Арона. Просто пальца на руке не было и в помине.

«Что же тут творится? – мучительно соображал Арон, заворачивая в коридор, предположительно ведущий к покоям Принцессы. – Нас осадила банда растений?!» Самое лучшее сейчас – посоветоваться с Галахадом, но Арон, как это ни глупо, не помнил обратной дороги, а кружить и петлять по дрыхнущему замку ему не очень хотелось. Поэтому, положившись на интуицию, Арон расправил плечи и пошёл дальше. Правда, очень скоро беспокойство относительно избранного направления вынудило его обратиться к некоему господину с круглым и приятным лицом, который сразу после обращения растаял в воздухе. Плюнув через плечо, Арон чуть было не попал в другого фантома, тот повёл себя в точности как первый, и больше целитель решил не рисковать. До покоев Тайны он добрался сам, опоздав лишь немного.

Увиденное здесь озадачило его. Снаружи спальня Принцессы предстала чем-то вроде замка внутри замка, и всё из-за дверей, которые, кажется, не смог бы пробить и таран. Тяжёлые, массивные и наглухо закрытые, своим видом двери намекали посетителю: для визитов рановато. Арон посочувствовал тому супостату, которому придёт в голову осадить Принцессу в её опочивальне.

– Оставь надежду, всяк сюда идущий, – пробормотал он, невольно перестраивая знаменитое изречение на новый лад. – Не попадёшь сюда ты никогда.

Он даже не подозревал, насколько близок был к истине.

Постучав и услышав приглашение войти, целитель толкнул двери. На двери это не произвело никакого впечатления. Тогда Арон навалился на створки всем весом и несколько раз боднул плечом примерно с тем же результатом.

– Погодите минутку, – раздался изнутри певучий голос Тайны. – Сейчас я отыщу халат, облачусь и приду к Вам на помощь!

– Что Вы, Ваше Высочество, не стоит!

– Ещё как стоит! – не согласилась Принцесса. – Это двери из древесины пятисотлетней сноковницы! За ночь створки отекают. Главное – толкать в одну сторону, уж я-то знаю!

И тут, наверно, от отчаяния, Арон со всей силы врезался в двери плечом и бедром. Они распахнулись. Арон оказался внутри раньше, чем успел морально подготовиться, но, по счастью, неловкости удалось избежать. Принцесса в своём ночном наряде сидела на кровати и протирала глаза. Похоже, она и не думала вставать и разговаривала с Ароном ещё в полусне.

– Доктор, очень хорошо, что Вы зашли ко мне, – произнесла она тут же, и он поразился странной чужедальности её голоса. – У меня к Вам столько вопросов.

– Мне показалось, что Вы с кем-то разговаривали, – осторожно начал Арон, присев на стул возле её кровати.

– Так и было, – она внезапно просияла. – Вы заметили… как удачно! Но теперь здесь нет никого! Никого! – повторила она, как будто сама она и Арон были не в счёт.

– Что ж… тогда спрашивайте.

– Доктор, что такое злокачественные сны?

– Я не в ладах с терминологией доктора Тосканоса, – сказал целитель, улыбаясь, как он надеялся, ободряюще. – Он – настоящий Воин Света: искореняет Зло в любом его проявлении. Я же всего-навсего хочу вылечить Вас. Как сегодня Ваше здоровье?

– Разве Вы не хотите посмотреть на него сами? – озадачилась Принцесса.

– Мне важно знать, что думаете о нём Вы.

– Хорошо, – сказала Принцесса Тайна. – Тогда речь пойдёт скорее о нездоровье. Моё нездоровье сегодня в прекрасной форме. Оно властвует надо мной безраздельно.

– А Вы не хотели бы властвовать над ним? Ведь Вы достаточно о нём знаете, чтобы понять, чего оно боится, и этим оружием сокрушить его!

Принцесса помолчала, морща лоб; движения её мысли были понятны Арону, и его вера в скорое выздоровление Её Высочества начала подтаивать. Стало ясно, что прежде придётся обучить её вещам, о которых она пока не имела представления, но без которых их беседа напоминала разговор глухих. Он набрал воздуха в лёгкие, готовясь приступить к вскрытию проблемы с помощью системы формально-логических отмычек, какие имеются в арсенале каждого доктора (и, хотя слово «вскрытие» звучало странно и создавало нежелательные ассоциации… в конце концов, доктор Тосканос не накладывал патента на свою терминологию!). Но тут Арон вдруг обнаружил, что его усилия могут пропасть втуне.

Тайна откинулась назад, прикрыв глаза рукой.

– Пожалуйста, продолжайте, – тем же отдалённым голосом молвила она. – Я слушаю.

Однако Арон так не мог: закрывая глаза, Принцесса словно отсекала от себя окружающий мир, частью которого он являлся. Это была нечестная игра: он пришёл помочь ей как врач, но она, похоже, не нуждалась ни в его помощи, ни в его присутствии вообще.

– Ах, да что же это я, – с лёгкой досадой проговорила Её Высочество. Не меняя положения, она потянулась другой рукой к прикроватному столику, ощупью нашарила на нём блестящий колокольчик и позвонила. Переливчатая серебряная трель заполнила собой пространство и улетела вдаль по коридору, пробуждая в его закоулках беспокойное эхо.

– Так гораздо лучше, – удовлетворённо прошептала Тайна.

Пользуясь тем, что она не могла его видеть, Арон почесал в затылке. Благодаря возникшей паузе целитель мог привести в порядок собственные мысли; он ухватился за эту возможность. Пытаясь переключиться, он рыскал взглядом по сторонам, пока не обратил внимание на небольшие весы, стоявшие у изголовья кровати. То была точная копия весов, виденных им в покоях Магистра, но гораздо меньше. Поразило то, что крен в нежелательную сторону был намного сильнее, но Арон не спешил приписывать это неумолимому течению времени. Открыв глаза, Тайна тоже взглянула на весы и стала похожа на скорбящего ангела на осквернённой могиле праведника.

– Вам не кажется, что эти весы лучше не держать здесь, в непосредственной близости от Вас? – подождав, пока Принцесса переосмыслит это, и, не дождавшись, Арон пояснил: – Ваша аура слишком сильно на них действует. То, что они показывают, может произойти некоторое время спустя, но никак не сейчас. В противном случае катастрофа разразилась бы сегодня-завтра, а ничто не указывает на это. Я советую как можно скорее убрать их отсюда.

– Странно. Почему до Вас никто мне об этом не говорил?

– А никому не надо.

Дверь открылась и несколько человек, согнувшись в поклоне, вошли в апартаменты Принцессы. Едва взглянув, Арон уже понял, что это были военные, и не простые, а из действующей армии, охранявшей изнанско-теменские рубежи, и среди них несколько высоких чинов. Запоздалое подозрение укололо Арона: он сообразил, что от полубезумной Тайны можно ожидать всякого, и если она вдруг решила взять их под стражу, помешать этому будет сложно даже такому, как Галахад. Будь он один, проблемы бы не возникло, но король слишком ценит жизни верных ему людей… эта мысль, к счастью, оказалась последней из тех, что могли бы привести целителя к неверным выводам и послать по неверному пути, потому что тут Принцесса Тайна вдруг сказала, словно извиняясь перед присутствующими:

– Ой! А я и забыла, что вызвала вас. Просто когда Вы (она кивнула Арону) заговорили об оружии, я решила, что их присутствие в качестве консультантов необходимо. Я-то сама в этом ничего не смыслю.