Текст книги "Немир"

– Ну давайте, спрашивайте! Я согласен, что истина принадлежит всем, – невесёлая улыбка пробежала по лицу Нандоло, и он сел рядом с целителем на придорожный валун. – Не собираюсь ничего скрывать ни от предков, ни от потомков, тем более Его Величество, кажется, пишет роман из личной жизни?..

– Как оно там? – выдохнул целитель.

– Вы имеете в виду – в мире женатых мужчин? Хуже не придумаешь!

– Нет, в Нирвалане.

– В Нирвалане – как обычно, очень даже неплохо. В том смысле, что там никогда ничего не меняется.

Арон перевёл дух.

– Нирвалан своим обычным, размеренным темпом движется к гибели, – спокойно продолжал Нандоло. – Как и все мы.

– Значит, Вам известно, куда движемся мы?..

– В той стороне, куда вы направляетесь, существует только одно цивилизованное место, если слово «цивилизованное» тут подходит. Но ведь вас интересует не место, правда? – Нандоло тонко улыбнулся. – Вполне согласен: Принцесса Тайна – замечательная, легендарная женщина.

– Вам нравятся принцессы?

– Совсем не нравятся. В реальности все принцессы представляют собой убогую кальку с наших столь же убогих, но всё-таки романтических идеалов.

Арон поморщился: он вдруг осознал, что кто-то из них, он уже не помнил, кто, сумел ловко переменить тему разговора. Он вновь посмотрел на Нандоло, чуть внимательнее, чем прежде, и заметил изменения. Слой пыли, смытый с архаика за месяц жизни в Нирвалане, обнажил бледную кожу его лица с абрисом заострившихся скул, и на этом новом лице по-новому смотрелись глаза, беспокойно-живые и в то же время странно отрешённые. Сидеть на одном валуне с обладателем таких глаз казалось Арону вполне естественным. Совсем недавно он и помыслить не мог о задушевных разговорах с представителями этой расы.

– Я не понимаю, почему… почему Вы здесь?.. – просипел целитель голосом, охрипшим от волнения. – У Вас ещё должен продолжаться медовый месяц!

– Месяц?!! – вскричал Нандоло в ужасе. – Я и дня там не выдержу!

У Арона пересохло во рту.

– Что с Аве Розой? Она здорова?

– Королева опасно больна, – ответил Нандоло. – У неё мания величия. По этой причине она кого хочет, того и делает.

– Простите? – потерянно пробормотал Арон: смысл ускользал от него.

– Шутка, – буркнул архаик.

Но ему было явно не смешно. Понизив голос, он добавил: – Его Величеству лучше не возвращаться на родину. Там творятся жуткие дела. Не спрашивайте о подробностях, меня в них не посвящали. Вероятнее всего, Его Величество с его либеральными взглядами на врагов нации разобщил сильфанейский народ. И это пришлось ей не по нраву. Аве Роза оказалась очень внимательной супругой, с самого дня нашей свадьбы она ни на секунду не забывала обо мне. Не забыла она и внести моё имя в список организаторов заговора с целью покушения на её жизнь. Как я узнал? Издержки профессионализма, знаете ли. Если бы не это…

Арон покачал головой. Когда на тебя сваливается столько всего, наступает защитная реакция. Предел прочности для каждого свой, и он только что перешёл этот рубеж. Он старался не думать о том, чем всё это обернётся для короля, для Нирвалана, для Немира… но о принцессе – то есть теперь уже о королеве – не думать не мог. Арон живо представил: Нандоло подаёт Аве Розе руку, как он один умеет подавать руку женщине, без разницы чьей женой она является. И они вместе восходят на трон.

Но трон в Нирвалане только один…

– Наш с нею брак был официально недействителен. Я должен был сразиться на каком-то там турнире. Конечно, я этого не делал.

– Как Вы смогли уйти?

– Очень просто. Встал с постели посреди ночи и сказал ей, что выйду покурить. Я знал, что она терпеть не может этой моей привычки и сразу заснёт. Часовые как раз сменялись, а остальные привыкли, что я разгуливаю по ночам. Весь Нирвалан был в курсе моей бессонницы. Дальше следовало опасаться только деревьев-стражей, но после катастрофы им стало глубоко плевать на всё. Короче, – ухмылка Нандоло растянулась до ушей, – если когда-нибудь надумаете бежать из этого благословенного места, можете смело воспользоваться моим опытом.

– Вероятность невелика, – заметил Арон. – До Вас оттуда сбегал только Галахад.

– И тоже успешно, как я понимаю.

Бежать из Нирвалана… А ведь он прав! Часть Арона так и осталась там. Фантомы этой чужедальней страны и теперь теснились в его мозгу. Он видел погружённый в темноту дворец-конус, его коридоры и лестницы, залы, зеркальные потолки… Застывшее и прекрасное царство в сиянии восходящей луны. Фигуры сановников, выгуливающих в садах своих питомцев (в Нирвалане каждый вельможа держал дома какую-нибудь тварь). И каждый точно знал, кого он встретит на своей тропинке этой ночью. Безмолвные фигуры, кивающие друг другу в лунном свете…

Ему не нужно было ничего представлять, он всё видел воочию.

– Спящая она была такая красивая, – сказал Нандоло. – Извините за каламбур, ей и не снилось, что я могу свалить.

– Вы хоть её любили? – с горечью спросил Арон.

– Не скрою, когда я женился, мотивы у меня были политические. Сейчас они такие же.

И Нандоло улыбнулся той самой улыбкой, которая делала его таким неотразимым для женщин. Его рассказ продолжался. Выйдя замуж, Аве Роза тут же обзавелась целой гвардией любовников, чего никогда не позволяла себе раньше. К счастью или к сожалению, Нандоло имел широкие взгляды на жизнь и на то, что происходит после неё, и достаточно мудрости, чтобы ничего не замечать. И «гвардейцам» оставалось мысленно предавать анафеме возмутительный конформизм мужа своей дамы сердца.

– Женщины по природе своей вероломны, и тот, кто хочет иметь с ними дело, должен об этом помнить, – подчеркнул Нандоло, не замечая, в какой шок вверг Арона его рассказ. – Нет, я ничего не имею в виду. Она неплохая девушка, но ей не стоило становиться принцессой. Ни в коем случае.

– У неё не было выбора.

– Ну, тогда ей не стоило выходить за меня. Этим браком она, действительно, разрешила политический конфликт, но совсем не тот, который афишировала мне.

– А что, если она хотела… то есть… вдруг она решила, что Галахад благоволит архаикам, и ей понадобился наследник от представителя вашей расы, чтобы король оставил её на троне. Может, она просто испугалась. У них ведь был такой закон?

Несмотря ни на что, Арон собирался защищать Аве Розу до последнего. Он понял, что сказал глупость, за секунду до того, как архаик ответил.

– Ваша память весьма избирательна, – сухо заметил Нандоло. – Вы помните сильфанейские законы, но не обычаи. Начнём с того, что жизнь сильфанеев неприлично длинна, поэтому самые простые мероприятия растягиваются на годы. Например, о рождении ребёнка они задумываются минимум лет за сто до того, как происходит его зачатие. И это соблюдается тем строже, чем выше социальный статус. Моя жёнушка рассказала мне, что тысячелетия назад одна царственная пара решила обернуться за шестьдесят лет и в результате породила идиота. То есть – тут она поправилась – ребёнка со способностями среднего человека. Или архаика. Как Вы это находите? – улыбка Нандоло была озорной и злобной одновременно. – Случай подробно освещён в анналах, память о нём передаётся из поколения в поколения в назидание потомкам. Исходя из этого, детей у нас быть не могло.

– Но тогда почему именно Вы? – еле выговорил Арон, у которого этот вопрос был на первом плане. – С какой стати она предпочла… Вас? Вы – воплощение всего, что она ненавидит…

– Не я, а наш с Вами общий хороший знакомый. А у меня, между прочим, много полезных качеств. Начнём с того, что я принимаю окружающих такими, какие они есть, и не стремлюсь их переделать. Видно, это её и подкупило. Бедняжка решила, что я стану послушной марионеткой в её руках, когда она представит на суд публики свой собственный кукольный театр. Но я, видите ли, сбежал.

– А до этого сумели внушить Аве Розе, что всё идёт согласно её замыслу?

– Я же сказал: у меня много полезных качеств. Кроме того, за месяц, что я провёл рядом с ней, мне удалось выбить для Сантариала амнистию, – Нандоло, не дрогнув, выдержал пристальный взгляд собеседника. – Я сказал сильфанеям, что двадцать девять лет – для них детский возраст, и могли бы сделать скидку.

– Чушь какая-то.

– Понимаете, я должен был устроить так, чтобы Аве Роза перестала на него притязать. Иначе война могла возобновиться в любой момент.

Арон присвистнул, и все, не исключая лошади, воззрились на них. Они с Нандоло, как набедокурившие школьники, придвинулись друг к другу, низко наклонив головы.

– Пожалуйста, потише, – недовольно зашептал Нандоло. – В мои планы не входит вводить Сантариала в курс дела.

– Разве он не может прочесть Ваши мысли?

– Конечно, может. Только зачем мне это? Если хотите знать, между архаиками всё гораздо легче. Мы фильтруем свои мысли и не даём себя читать.

– А как же я?!!

– О, Вас он читать не посмеет, – с непреклонной уверенностью заявил Нандоло. – Он боготворит волшебников.

Арон искоса взглянул на него, но Нандоло был драматично серьёзен. Впервые целителю пришло в голову, что слова, сказанные Сантариалом тогда, в Нирвалане, можно расценить иначе, чем филигранное издевательство.

Опираясь о тёплую поверхность валуна, Арон подставил лицо лучам осеннего солнца. Ему надоели все архаики вместе взятые. Если бы сейчас его спросили, в чём главная беда Немира, он бы ответил, что их две – архаики и дураки. Те дураки, что верят в пророчества Принцессы Тайны…

– Возможно, Вам это неприятно, но мне придётся навязаться в попутчики, пока не достанет духу поведать Его Величеству ужасные новости.

Арон подавленно молчал, не сводя глаз с Галахада, который азартно объезжал нового скакуна. На миг Его Величество повернулся к ним сияющим лицом.

– Я назову её Лоралинн! – крикнул он.

– Лоралинн? – поразился Нандоло. – Эту ходячую скобу для степлера? Ну что ж, на то он и герой! Героизм можно трактовать по-разному…

Подъехав, Галахад спешился.

– Что я пропустил? – спросил он.

– Ничего стоящего, – отвечал Арон так поспешно, что Нандоло неодобрительно поджал губы. Но король ничего не заметил.

– Как насчёт перекусить?

– Здесь я Вам точно пригожусь, – убеждённо заявил Нандоло. – За месяц в Нирвалане изучил все тонкости сильфанейского этикета. А посмотрите на это! – он раскрыл перед ними серебряный набор из шести ложек, вилок и ножей. – Не встретил бы вас – всё бы продал!

– Какая красота! – поддержал сильфанейский монарх. – Я уже чувствую себя как дома.

Разговор с Нандоло подействовал на Арона ужасно. Обычно спокойное течение мыслей прервалось, перейдя в хаотическое нагромождение жутких образов. Упорядочить его можно было, лишь уступив слабости, бросив всех и умчавшись, сломя голову, в Нирвалан. Этому паническому намерению противостояло только чувство долга, и Арон страстно рвался продолжать экспедицию. Однако Галахад заявил, что Лоралинн утомилась, что, после того, как он «напрыгал её на пять метров», ей необходим полноценный ужин, как и всем остальным. В свою очередь, дикие яблони в окрестностях нуждаются в том, чтобы их основательно обтрясли, да и мешки с провизией тоже не прочь стать полегче. Арон оглянуться не успел, как окружавшее его общество подхватило эту идею и расположилось на отдых.

– Я должен кое-что вернуть Мантуеру, – и Нандоло кинул Ленни полотняную сумку с ручками. Запустив туда руку, Ленни вытащил подержанный фотоаппарат в видавшем виды чехле.

– Это не моё, – сказал он, качая головой. – У меня были только книги, но лошадь их все поела.

– Лошади книг не едят, – нравоучительно заметил Нандоло. – Пора бы знать, не первый год живёшь на свете.

Ленни со вздохом расчехлил фотоаппарат и повертел в руках, чтобы удостовериться в его работоспособности. Он и вправду действовал, но очень своеобразно. Никаких кнопок создатели не предусмотрели, но стоило навести объектив на местность и подержать две-три секунды, как механизм съемки срабатывал. Результат своих усилий фотоаппарат выкидывал в виде цветных картинок, которые тут же подхватывались и уносились ветром как можно дальше. Когда Ленни, наконец, смог поймать одну из них, он долго пытался уразуметь, что же на ней изображено. На первый взгляд то был довольно удачный портрет Галахада, только у короля, откуда ни возьмись, вырос колючий хвост! Ленни кинул снимок в костёр и убрал фотоаппарат на самое дно сумки. Потом воровато оглянулся, не видел ли кто.

Галахад, однако, смотрел на небо.

– Тацирн собирался нас догнать, – пояснил он. Арон застонал.

– Помилуйте! Полагаться на слово дракона!

– Скорее не на слово, а на память, – поправил Галахад. – На редкость забывчивые ребята. Давным-давно я проткнул одному хвост копьем, так он об этом и не вспомнил до самой смерти.

– А сколько он ещё прожил? – робко спросил Ленни.

– Как минимум часа два. Мне не удалось убить его сразу.

Арон незаметно удалился от всей компании, чтобы побыть наедине с собой и сосредоточиться. Заклятие, наложенное им накануне, действовало исправно, но, к сожалению, мешало самому Арону. Имея все основания утверждать, что они с Галахадом находятся среди личностей непредсказуемых, целитель никак не мог решить, что в этой ситуации важнее – оборона или разведка боем.

Он выглянул из-за дерева. Близился вечер. От солнца осталось смутное воспоминание, подёрнутое сизой дымкой. Ленни и Нандоло сидели на поляне и мирно беседовали. Точнее, мирно бездействовали. Ленни держал на коленях мемуары короля и раскладывал между страниц денежные знаки, чтобы не растерять их в дороге. В этот раз он не читал. Перемена в отмирке бросалась в глаза не сразу, но, став видимой, уже не отпускала наблюдателя, знавшего прежнего Ленни. Безмятежное выражение покинуло его лицо, на нём отныне поселилась спокойная обречённость страдальца. Знание и опыт человека, прожившего многие и многие жизни, пятнали его, как неудачно упавшие тени. Это было настолько противоестественно, вопиюще и нелепо, что Арон, оставаясь безмолвным, мысленно посылал проклятия той могущественной злобной силе, которая посмела вторгнуться в совершенный мир этой души.

– Брось, – сказал Галахад серьёзно. – Просто он возложил на себя новую ношу, но не успел с ней свыкнуться. Это нормально. Взгляни хоть на меня.

– Ты – другое.

– Нет. Моя ноша гораздо тяжелее, но я научился быть с ней. Он тоже научится.

– Что-то ничего не происходит, – проговорил Арон, опускаясь на поваленное дерево рядом с государем.

Галахад вопросительно поднял бровь.

– Я ни минуты не сидел без дела, – нервно объяснил целитель. – Мне удалось сформировать защитное магическое поле, но никто на нас не покушается.

– Кого ты имеешь в виду?

– Сам отлично знаешь.

– И что же этот никто? – спросил король, вынимая из ножен меч. Поймав на лезвие блик от заходящего солнца, он полюбовался его отражениями от зеркальной поверхности.

– Никаких попыток проникнуть в наши секретные замыслы и выведать наши тайные планы, – кратко ответил Арон.

– Просто у нас нет секретных замыслов и тайных планов, – заявил Галахад, вкладывая меч в ножны. – Тебе не кажется?!

– Галахад, прошу тебя, не до шуток, – взмолился Арон. – Потеря такой реликвии, как подлинная Книга Времён, может обернуться катастрофой.

– Или совсем наоборот, – возразил Галахад. – Какие у тебя основания подозревать наших спутников? Ленни Мантуер утверждает, что знать не знает о Книге.

– Прямо Великий Непосвящённый! – фыркнул Арон. – Врёт, конечно. Почему бы Вам, Ваше Величество, не подключить сюда экстрасенсорные способности нашего волшебника?

– Сантариал сейчас не в состоянии.

– Тоже врёт!

– Конечно! – беззаботно отозвался король.

– Прикажите.

– Ты же знаешь, я не люблю давить, Арон. Это отвратительно.

– Тогда я сам этим займусь. Если сумею настроиться, смогу читать мысли не хуже архаиков.

– Тебе просто необходимо отдохнуть. Стоит подумать, так ли это важно.

Мысленно досчитав до десяти, Арон несколько раз вдохнул и выдохнул. Трудно, трудно с просветлёнными.

– Я уже подумал. Мой король, когда Немир на грани катастрофы…

– Немир – это все мы. Не забывай.

Арон пожал плечами в крайнем раздражении.

– Меня беспокоит и другое. Здесь собрались те, кто привык командовать. Они окончательно заездят Мантуера, который готов радостно бежать за любой брошенной палкой.

– Полагаю, этого не произойдёт, – ответил король со своим обычным оптимизмом. – Все, в основном, здравомыслящие…

– Где?! – саркастически вопросил Арон, демонстративно оглядываясь. – Извини, Галахад, но на основании чего ты делаешь подобные выводы? Мне просто интересно!

– Сердце подсказывает. Так оно случается, почему-то…

Что бы там ни подсказывало королевское сердце, но Арон, возвращаясь к костру, уловил отголоски разговора, который вели архаики между собой, и легче ему не стало. То есть, было, конечно, приятно, что бывшие напарники снова общаются, но разговор вёлся лишь потому, что Арона не было рядом. Сообразив это, целитель не заметил, как зашёл в своих предположениях чересчур далеко. Но как иначе, если затронутый предмет обсуждения был настолько ему дорог! Подходя к опушке, Арон услышал, как Нандоло сказал:

– Настоящих принцесс не бывает…

– Бывают, – ответил Сантариал рассеянно. – Я видел.

– Вот не надо, – запальчиво фыркнул Нандоло. – Я тоже отлично видел, что их не бывает.

Тут оба, к великой досаде Арона, замолчали. Причина была не в нём – его они ещё не видели. А в чём, целитель понять не мог, как ни тянул шею из кустов. Осенью сумерки опускаются быстро.

– И о чём он всё время думает, – прошептал Сантариал, глядя на отмирка.

Волей-неволей Ленни притормозил полёт своей мысли и даже слегка прислушался. Уже одно то, что ему удалось расслышать эту фразу, уже представлялось поразительным, невозможным! Ведь его мозг был давно и надёжно защищён от реальности и находился от неё на расстоянии… впрочем, такие величины возможны разве что в астрономии. Ленни напряжённо обдумывал этот удивительный факт, рассматривая его с разных сторон.

– Быть может, скучает по дому, – сочувственно предположил Нандоло.

Возмущённый, Ленни не прореагировал должным образом. Да как он мог!

– Тоже сообразил! – отозвался за него Сантариал. – Ты сам разве часто скучал по дому?

Нандоло только хмыкнул: при всём многообразии словарного запаса он не нашёл лучшего ответа. Мыс Аджано был безрадостным местом, пустошью, покрытой чёрным песком. Скалы высились отвесными острыми пиками и обрамляли равнину, как корона – лысину монарха. Однако этим поэтическим сравнением романтика Аджано исчерпывалась. Конечно, человек, обладающий мечтательным устройством души, нашёл бы нечто привлекательное и здесь… Ни Нандоло, ни Сантариал таким устройством не обладали, и все эти романтически заряженные протоны, электроны и другие простейшие крылатые существа напрасно парили возле них без всякой надежды быть узнанными. Зато Ленни без труда бы их разглядел.

«Как ты думаешь, почему мы все носим чёрное? – однажды спросил его Нандоло. – Вовсе не потому, что нам так нравится. Но, когда живёшь посреди Чёрных Скал, чернеет не только одежда, но и лицо. Признаться, я был очень удивлён, когда отмыл его в первый раз».

– Ну, о чём мы говорили? – миролюбиво поинтересовался Нандоло.

– О принцессе Тайне, – не моргнув, ответил Ленни, и Арон почувствовал, как тоска схлынула с его души. Если бы не порыв ветра, пронёсшийся над опушкой как раз в этот момент, чуткие уши архаиков засекли бы долгий вздох облегчения.

– Напугали! – констатировал Нандоло, когда Арон внезапно возник в гуще их общества будто бы ниоткуда. – Ночью следует быть осторожнее.

Арон внимательно оглядел обращённые к нему лица, быстро убеждаясь, что никому не внушил особого страха.

– Сейчас я расскажу вам сказку, – предупредил он, усаживаясь возле костра. – Чтобы легче заснуть. Правда, принцесс сегодня не будет.

– Как это? – осведомился Нандоло, впрочем, вполне спокойно.

– Потому что это сказка о рыцаре.

– О каком? – оживился Ленни, подавшись вперёд. – Который куда-то шёл и что-то там сложил?

– Да, пожалуй, – согласился Арон. – О его дедушке. Или дяде. Или о ком-нибудь с материнской стороны. Итак…

У одного рыцаря был отдалённый предок, живший очень близко к краю света, среди лесов и болот совершенно дикой земли. Рыцарь слышал о нём изредка от других, менее отдалённых, родичей, и испытывал умеренное любопытство, когда ему говорили, что предок этот – единственный в своём роде мудрец и чародей. Иногда любопытство достигало критической фазы, и рыцарь начинал собирать вещи и седлать коня для дальнего похода, но иные дела, более близкие и насущные, отодвигали паломничество к чародею на потом. И это «потом» за все сорок лет безупречной рыцарской жизни так и не наступило.

Но однажды слегка отдалённая тётя, явившись с визитом к рыцарской бабушке, вручила рыцарю жёлтый квадратный конверт, абсолютно гладкий с обеих сторон. Глаза тёти были влажны от слёз, ибо она обладала даром ясновидения и уже успела извлечь смысл, заключённый в послании. Волнуясь, рыцарь вскрыл конверт ногтём и прочёл: «Сын мой! Я отбываю за горизонт жизни. Тебе и только тебе, как последнему в роду, хочу я доверить три своих главных тайны». Подписи не было, но рыцарь сразу догадался от кого письмо.

«Увы, – сказала слегка отдалённая тётя, – пока оно добиралось, он уже, наверно, сошёл в могилу. Как это печально и совершенно непонятно».

Арон сделал минутную паузу и хлебнул воды из походной фляги, не догадываясь, что тем самым подвергает свою историю роковому испытанию. Ему и в голову не могло прийти, что с этого момента одним слушателем станет меньше. Так или иначе, история продолжалась, потому что, проснувшись, Ленни услышал следующее:

«…голова чародея скатилась с плеч.

– Молод ты ещё меня жизни учить, – сказала голова и закрыла глаза.

Тогда тело чародея подобрало голову и сунуло под мышку.

– Задай мне направление, – прозвучало из безжизненной груди старика. Преодолев страх, рыцарь развернул тело к западу, и бывший чародей направился прямиком через болото туда, где испокон веку находили приют души всех беспутных волшебников.

Говорят, что, глядя на эту картину, рыцарь не смог сдержать слёз».

– В жизни не слышал такой скучной сказки, – буркнул Нандоло. – Разве не рыцарь должен был, в конце концов, сложить голову? Или вместо головы он сложил эту историю?

– Это немного не про то, – смущённо ответил Ленни. – Там была баллада. Помнишь, ты ещё…

– Вполне вероятно, – безразлично сказал Арон будто сам себе, но Ленни показалось, что Нандоло был рад любой возможности завершить беседу. – Вы, я знаю, любите книги. Легенды частенько обретают новую жизнь на страницах романов, и если сюжеты близки…

– Нет, – сказал Ленни. – Совсем не близки. В том-то и дело.

– Почему не рассказать что-нибудь о подвигах Галахада? – спросил Нандоло. – Это то, что народ любит больше всего!

– Потому что вы прочтёте о них в книге, которую его Величество когда-нибудь напишет и издаст, – ответил Арон, укладываясь. Глаза его слипались, а веки так отяжелели, что казались не своими.

– Как же, наслышан! А тот чародей, он что, был архаиком?

– Спокойной ночи, – обронил Сантариал, отворачиваясь. Но почему-то у всех создалось впечатление, что заснёт он не скоро.

Эта ночь на границе Подступов и Нетронутой страны выдалась тёплой, и спали прямо у костра. Лёжа под раскидистой елью, Ленни слушал тихое фырканье Лоралинн и гадал, сколько таких тёплых ночей подарит им немирская осень. А ещё он ждал дракона. Его последняя встреча с Тацирном была слишком краткой, чтобы Ленни успел приобщиться к таинству взаимодействия со сверхъестественным. Пока всё сверхъестественное в Немире оказывалось либо злобным, либо запретным, либо тупым и голодным, вроде Многорылого Чудовища. Уже закрыв глаза, Ленни долго видел перед собой оранжевые отсветы костра, и ему нравилось думать, что дракон уже прилетел.

День второй: в обществе дракона

Утро поторопилось разочаровать Ленни как отсутствием дракона, так и пакостной погодой со всеми возможными в Немире осадками. Спешила ли осень за уходящим летом, или останавливалась подождать наступающую зиму – в зависимости от этого на путников сыпались дождь или ледяное крошево, напоминающее град, вперемежку с песком. Пожалуй, в этой мешанине не хватало только снега – но как раз его здесь быть и не могло…

«Должно быть, погода и для него не лётная», – решил Ленни про Тацирна и представил, как тот греется в какой-нибудь пещере, пережидая небесную смуту. Тут ему самому стало как-то теплее, а вскоре разошлись и тучи, явив Немиру приветливое небо.

– Так оно и будет, – сказал Арон. – Пока не покинем эти места.

Судя по его виду, целителю очень этого хотелось, но проказы погоды задержали их ещё на полдня. Повторить вчерашний бросок мог надеяться лишь отъявленный мечтатель, а таких в команде не нашлось. «Нечего было трогать эту Нетронутую Страну», – сказал Арон королю. Но тот только посмеялся.

– А вы не пробовали обратиться к народным приметам? – спросил Нандоло. – Наблюдение за природой иногда даёт впечатляющие результаты. Например, перед наступлением тепла маленькие радиолярии на дне самой глубокой впадины в заливе Порто-Фенко начинают светиться нежно-голубым светом…

Боясь падения дисциплины, Арон пошёл занимать всех делами. Вначале предполагалось, что Сантариал будет ему помогать, но, поскольку никто не изъявил желания пить кофе из термоса, архаик как-то незаметно самоустранился от любой деятельности. На вакантное место довольно быстро заступил Ленни, которым Арон вертел по своему усмотрению, оправдывая этот деспотизм желанием оградить отмирка от пагубного влияния остальных. На самом деле всё было гораздо сложнее, но насколько сложно, знал один Ленни, которому Арон задавал за работой бесконечные вопросы. Ленни казалось, что он проходит какой-то длинный и сложный тест, истинная цель которого пока непонятна. Одни вопросы были совершенно бесхитростны, вроде: «Что Вы любите кушать на завтрак?», другие представали квинтэссенцией коварства и касались его жизни в Настоящем Мире и его увлечения книгами. После того, как Ленни честно ответил, что книги он ненавидит, особенно на завтрак, Арон прервал свой допрос и удалился. Мысли целителя с этого момента текли в направлении, известном лишь ему одному, пока он не встретился с Галахадом и не изложил тому своих умозаключений.

– Его собственное «я» – маленькое, незаметное, и почти не доставляет проблем, – рассказывал Арон, прогуливаясь вместе с королём в поисках более скрытого и более безопасного пути. – Зато внутренний голос, в природе которого затруднительно разобраться – нахрапистый, нагловатый и чрезвычайно занудный субъект. Ещё там есть одна настырная особа, которая почему-то называет себя «кокой». Её он обычно мало слушает, но постоянное зудение создаёт нежелательный шумовой фон. Ну и, конечно, герои всех времён и всех романов плюс, боюсь, и собственного сочинения.

– Всегда завидовал живущим такой полной духовной жизнью, – восхитился Галахад.

– Так тебе и поверили.

– Если Вы не верите мне, попробуйте хотя бы поверить в меня, – сказал Галахад, улыбаясь. – Вдруг поможет.

– Тебе?

– Вам всем. А что Сантариал?

– Архаик вышел из его головы.

– Ну, тем лучше. Позови этого отмирка, я кое-что ему покажу.

– Не хочешь показать сначала мне?

– Знаешь, что я вчера услышал? – лукаво спросил король. – Один архаик сказал другому архаику: от него можно ждать чего угодно. Ну, просто чего угодно! Они говорили о тебе. Хуже всего то, что мы не доверяем друг другу.

– Ты-то всегда мне доверял, – не успокаивался Арон.

– Что поделать, мы знаем друг друга с тех времён, когда тебе ещё можно было доверять. По крайней мере, с виду.

Сконфуженный и возмущённый одновременно, Арон посмотрел на хохочущего короля. Потом, рассудив, что медицина бессильна (что-то слишком часто она оказывается бессильной!), он отправился за Ленни, намереваясь выяснить всё до конца.

– Вот она, тропа Героев! – воскликнул Галахад, простирая руку.

Проследив за его движением, Ленни повернул голову, но никакой тропы не увидел. Вообще ничего не увидел, кроме моря зелёной волнующейся травы, из которой кое-где прорастали синие зубцы гор – не столь высоких, как на севере, но дивно красивых. И так до самого горизонта.

– Только туда! – возгласил король.

– Нет, Ваше Величество, только не туда! – воспротивился Арон.

Взволнованный целитель, явно смущаясь присутствием Ленни, начал что-то шёпотом втолковывать непонятливому монарху. Придерживая Книгу, которая ухитрилась сползти на живот, Ленни поспешно ретировался. В лагере он застал двух архаиков, продолжавших вчерашний спор, и поспешно уселся на пеньке в стороне, стараясь по мере сил быть незаметным.

– Она идиотка, – сказал Нандоло.

– Во сне человек идиотом не бывает, – заметил Сантариал. – Это доказано наукой.

– Я не про сны, а про то, что она о них рассказывает, – объяснил Нандоло. – Пророчества называется! Это просто неприлично, я бы постеснялся.

Ленни так и не понял, что так возмутило Нандоло: сами ли сны или факт придания их огласке. Но спросить постеснялся: может, это неприлично.

– У меня с завтрака крошки во рту не было, пожаловался Нандоло. – Только кофе – литр или два. Что на ужин?

– Дичь и гарнир, – ответил Сантариал усталым голосом, но вполне вежливо. – И чай.

– Всё понятно, – с расстановкой сказал Нандоло. – Дичь, как всегда, будет говорить целитель Арон. На гарнир, очевидно, картоха. Чай… а нет ли чего покрепче?

Сантариал заколебался.

– Могу предложить очень крепкого чаю. Если тебе так уж неймётся, сахар попроси в палатке.

Нандоло немедленно сунулся к Галахаду и после нескольких минут того самого детского недоумения, которое обычно посещает деловых мужчин в момент пропажи какой-нибудь бытовой мелочи, сахар был, наконец, обретён.

– Вы так сказочно добры, – расшаркался Нандоло. – Многие героини сказок Настоящего Мира были чудесными образцами доброты и порядочности, например, Золушка, Красная Шапочка и Алиса в Стране Чудес, но Вы превзошли их всех!

Он откланялся и вышел.

– Честно говоря, вообще не понял, о чём он, – признался Арон Галахаду.

Тот тихо смеялся.

– Мне бы такое чувство юмора, – с завистью сказал целитель.

– Не забывай, что внушать нехорошие чувства к себе – профессиональная сфера архаиков, – заметил Галахад. – И они – отличные работники. Не поддавайся.

– Допустим, я согласен, но предупреждаю: если он хоть чуть-чуть продвинется в этом направлении, мне придётся вспомнить азы боевой магии.

– Это будет полезно нам всем, – утешил Галахад. – Кто знает, что ждёт впереди. Я, например, уже начал забывать, как правильно наступать на хвост дракону, чтобы он не взлетел. Крайний дефицит драконов…

В этот момент снаружи послышался крик:

– Дракон! Дракон!

Кричал Ленни Мантуер. Откинув полог палатки, Арон увидел отмирка, азартно прыгающего в траве, вскинувшего руки в приветственном жесте Тацирну, кружившему над поляной. Сантариал и Нандоло стояли поодаль, делая вид, что происходящее их не касается.