Текст книги "Скажи пчелам, что меня больше нет"

90
Болотный лис

Саванна

8 октября 1779 года

Роджер оделся соответственно случаю. К счастью, черный костюм из тонкого сукна с длинными полами и оловянными пуговицами годился для обоих поручений – другого у него все равно не было. Брианна тщательно заплела и уложила ему волосы, а на чисто выбритом подбородке саднило кожу. Образ респектабельного (как он надеялся) священника завершал высокий белый воротничок вокруг шеи. Британские часовые у баррикады на Уайт-Блафф-роуд равнодушным кивком пропустили его дальше. Он понадеялся, что американских часовых отличает такое же отсутствие интереса к священнослужителям.

Роджер отъехал на приличное расстояние от города, прежде чем повернуть на восток и сделать круг обратно к линиям осады американцев, оказавшимся в его поле зрения только за полдень.

Американский лагерь был примитивным, но организованным: на площади в акр трепыхались на ветру парусиновые палатки, напоминая пойманных в ловушку чаек, а на реке за ними стояли поразительно большие французские военные корабли. Из них время от времени вырывались залпы артиллерийского огня в сопровождении огромных облаков белого дыма, который плыл над болотами вместе со стайками чаек и куликов, потревоженных шумом.

В кустах остролиста стояли дозорные. Один из них выскочил как чертик из табакерки и деловито направил мушкет на Роджера.

– Стой!

Роджер натянул поводья и, чувствуя себя глупо, поднял палку с привязанным к концу белым носовым платком. Однако сработало. Дозорный свистнул товарищу; тот вскочил рядом и, по кивку первого, вышел вперед, чтобы взять под уздцы лошадь Роджера.

– Как вас зовут и что вам нужно? – подозрительно щурясь, спросил мужчина.

Одет он был как житель глубинки – в обычные бриджи и охотничью рубаху, но в армейских сапогах и причудливой форменной фуражке, напоминающей расплющенную епископскую митру. Медный значок на воротнике гласил: «Сержант Брэдфорд».

– Меня зовут Роджер Маккензи. Я пресвитерианский священник и привез генералу Линкольну письмо от генерала Джеймса Фрэзера, служившего под командованием генерала Вашингтона при Монмуте.

Брови сержанта Брэдфорда скрылись под фуражкой.

– Генерал Фрэзер… – проговорил он. – Монмут? Тот самый, который бросил своих солдат, чтобы заботиться о жене?

Произнесенная насмешливым тоном фраза будто вонзилась Роджеру в живот. Вот, значит, как в Континентальной армии восприняли драматическую отставку Джейми, ставшую притчей во языцех? В таком случае нынешняя миссия может оказаться немного более деликатной, чем ожидал Роджер.

– Генерал Фрэзер – мой тесть, сэр, – спокойно сказал он. – Честный человек и очень храбрый солдат.

Презрительное выражение не исчезло с лица мужчины, однако он коротко кивнул и дернул подбородком, призывая Роджера следовать за ним, если тот изволит.

Возле большой генеральской палатки из потрепанной зеленой парусины стоял флагшток, на котором долетавший с реки ветер развевал Континентальный флаг с красными и белыми полосами. Сержант Брэдфорд что-то пробормотал караульному у входа и, коротко кивнув, оставил Роджера.

– Преподобный Маккензи, значит? – Караульный скептически оглядел его с головы до ног. – С письмом от генерала Джеймса Фрэзера, если я правильно понял?

Господи.

Интересно, Джейми знает, какие о нем ходят разговоры? Роджер вспомнил секундное замешательство тестя, когда тот вручил ему письмо. Вероятно, знает.

– Да, все верно, – твердо сказал Роджер. – Генерал Линкольн примет меня?

Он собирался оставить письмо и вернуться за ответом (если таковой вообще будет) после разговора с Фрэнсисом Мэрионом, но теперь решил выяснить, разделяет ли Бенджамин Линкольн это явно негативное мнение о действиях Джейми.

– Ждите здесь.

Солдат – из регулярных Континентальных войск, в капральской форме – нырнул под полог, опущенный для защиты от холодного ветра. Сквозь щель Роджер на секунду увидел широкую спину крупного мужчины в синем мундире, свернувшегося калачиком на койке. До ушей Роджера донесся слабый рокот храпа. Очевидно, капрал не собирался будить генерала Линкольна: проведя внутри минуту (ради проформы, предположил Роджер), капрал появился вновь.

– Боюсь, генерал в настоящее время занят, мистер…

– Преподобный, – твердо повторил Роджер. – Преподобный Роджер Маккензи. Если генерал Линкольн недоступен, возможно, я могу поговорить с… – Черт, какое сейчас звание у Мэриона? – С капитаном Фрэнсисом Мэрионом?

– Полагаю, вы имеете в виду подполковника Мэриона, – как ни в чем не бывало поправил капрал. – Поищите его на еврейском кладбище. Некоторое время назад я видел, как он шел туда с chasseurs[237]237
  Стрелки (фр.).


[Закрыть]. Знаете, где это? – Он махнул на запад.

– Найду. Спасибо.

Караульный, казалось, вздохнул с облегчением, избавившись от него. Роджер зашагал в указанном направлении, придерживая широкополую шляпу от порывов ветра.

Кипучая атмосфера лагеря разительно отличалась от той, что царила в палатке спящего командира. Мужчины деловито сновали туда-сюда; вдалеке Роджер увидел большое скопление лошадей – кавалерия, понял он. Интересно, чем они заняты?

Построением. Изготовкой.

Слова прозвучали у него в голове буднично, в присущей Джейми манере, и желудок у Роджера сжался.

Сегодня восьмое октября. Если верить книге Фрэнка Рэндолла, осада Саванны, начавшаяся шестнадцатого сентября, будет снята одиннадцатого октября.

И что тебе с того, болван. В тысячный раз Роджер укорил себя за то, что не узнал больше, не прочел всего, что можно, о Войне за независимость. Но, несмотря на упреки, он понимал: шансы сопоставить книжные знания и реальный опыт стремились к нулю.

Вдалеке небольшой эскадрон пеликанов синхронно опустился над водой и безмятежно парил над самыми волнами, не обращая внимания на корабли, пушки, лошадей, людские крики и быстро набегающие на небо облака.

Здорово, наверное, – подумал Роджер, наблюдая за ними. – Ни о чем не думать, кроме того, где появится следующая рыба…

Раздавшийся у него за спиной мушкетный выстрел вырвал облачко перьев у одного из пеликанов, и птица с распростертыми крыльями камнем упала в воду. Последовавшие за этим возгласы и свист резко смолкли: разъяренный офицерский голос отчитывал стрелка за растрату патронов.

Ладно, я все понял.

Словно вторя выстрелу, вдалеке загудело, затем еще. Осадная пушка. При этой мысли по спине у него пробежала неконтролируемая дрожь возбуждения. Пристреливаются.

Он едва не заблудился, но проходивший мимо капрал показал дорогу и дошел с ним до кладбища с большими каменными воротами.

– Подполковник Мэрион вон там, преподобный, – махнул провожатый. – Когда закончите с ним свои дела, кто-нибудь из его людей отведет вас обратно в палатку генерала Линкольна. – Мужчина повернулся было уйти, однако помедлил и в качестве предупреждения добавил: – Не бродите в одиночку, преподобный. Это небезопасно. И не покидайте лагерь. У дозорных приказ стрелять в любого, кто попытается уйти без пропуска от генерала Линкольна.

– Хорошо, – сказал Роджер. – Не буду.

Но капрал, не дожидаясь ответа, уже спешил обратно в центр лагеря, хрустя сапогами по белым устричным раковинам.

Значит, вот-вот… Все намного ближе, чем он думал. Роджер чувствовал, как лагерь гудит от напряжения, готовится. Конечно, еще слишком рано для…

Роджер прошел через высокие каменные ворота кладбища, перемычку которых украшала звезда Давида, и глазам его предстал подполковник Фрэнсис Мэрион со шляпой в руке и накинутом на плечи сине-желтом мундире, увлеченно беседующий с тремя-четырьмя другими офицерами.

Совсем не к месту Роджеру на ум пришло слово «марионетка». Джейми назвал бы Фрэнсиса Мэриона коротышкой – рост его не превышал пяти футов четырех дюймов, по оценке Роджера. Он был щуплым, с тонкими икрами и выдающимся французским носом. Не совсем тот образ, который рисовало в воображении романтическое прозвище Болотный Лис.

Его внешний вид немного скрашивало новомодное произведение парикмахерского искусства: тонкие пряди волос были аккуратно зачесаны в пучок поверх лысеющей макушки, а по обеим сторонам головы располагались еще два довольно больших пучка, похожих на наушники. Роджер с любопытством подумал, как должны выглядеть уши этого человека, раз потребовалась такая маскировка, но усилием воли отбросил подобные мысли и терпеливо ждал, пока подполковник закончит дела.

Chasseurs, сказал капрал. Значит, французские войска. Это сразу бросалось в глаза: очень опрятные синие мундиры с зеленой окантовкой, белые гетры и щегольские желтые кокарды из перьев, торчащих из треуголки, как бенгальские огни по случаю Четвертого июля. Они, разумеется, говорили по-французски, многие из них одновременно.

Но солдаты были… черными, чего Роджер совсем не ожидал.

Мэрион поднял руку, и разговоры стихли, хотя люди то и дело переминались с ноги на ногу, всем видом выражая нетерпение. Мэрион подался вперед, обращаясь снизу вверх к офицеру, который был выше его на добрых шесть дюймов; остальные перестали ерзать и вытянулись, внимая.

Роджер не слышал слов, зато отчетливо чувствовал наэлектризованность, исходящую от группы, – ту же самую, которая ощущалась во всем лагере, только более сильную.

Христос Всемогущий, они готовятся к бою. Прямо сейчас.

Он никогда не участвовал в настоящей битве, но ходил по местам былых сражений с отцом. Преподобный Уэйкфилд, увлеченный военный историк и хороший рассказчик, мог возродить ощущение беспорядочной, панической битвы на открытом поле при Шерифмуре и атмосферу обреченной бойни на заселенной призраками пустоши Каллодена.

Примерно такое же чувство поднималось теперь от тихой кладбищенской земли по телу Роджера; он сжал кулаки, испытывая острое желание ощутить оружие в руке.

Со стороны моря долетали слабые раскаты грома, от висевшей в прохладном воздухе влаги на коже выступала испарина. Роджер видел, как Мэрион вытер лицо большим грязным носовым платком, затем нетерпеливым жестом убрал его и шагнул к офицеру, повысив голос и мотнув головой в направлении реки позади них.

Что бы Мэрион ни сказал – а говорил он по-французски, и Роджеру, стоявшему слишком далеко, удавалось разобрать только отдельные фразы, – chasseurs, по-видимому, успокоились. Они что-то забормотали и согласно закивали, затем собрались позади своего офицера и пустились трусцой к кораблям. Мэрион проследил за ними, вздохнул и сел на одно из надгробий.

Роджеру казалось нелепым обращаться к нему со своими вопросами в подобных обстоятельствах, но Мэрион заметил его и вопросительно вздернул подбородок. Не оставалось ничего другого, кроме как поздороваться.

– Добрый день, сэр. – Роджер отвесил легкий поклон. – Прошу прощения, что прервал вас. Я вижу, что… – Не найдя подходящих слов, он махнул рукой в сторону лагеря.

Мэрион рассмеялся низким искренним смехом.

– Что ж, да, – произнес он с акцентом, слегка напоминавшим французский, на котором он только что говорил. – Все очевидно, не так ли? Однако вы, похоже, не знали, иначе бы… – Одна бровь вопросительно приподнялась.

– Иначе бы меня здесь не было, – закончил Роджер.

Мэрион пожал плечами.

– Вдруг вы пришли добровольцем. Континентальная армия непривередлива. Хотя священники, которые к нам обычно попадают, не надевают перед сражением свой лучший наряд. – Он развеселился еще сильнее, оглядев Роджера с головы до ног. – Итак, зачем вы здесь, сэр?

– Меня зовут Роджер Маккензи, и я зять генерала Джеймса Фрэзера, служившего в…

– Вот как?.. – Обе брови взлетели на запредельную высоту. – Фрэзер отправил вас в качестве переговорщика к генералу Линкольну, а там вас послали ко мне, потому что Бенджамин спит?

– Не совсем.

Лучше сказать все начистоту. Невзирая на репутацию Джейми в Континентальной армии, у него к Мэриону достаточно простое дело.

– Насколько я понимаю, вам известно, что генерал Фрэзер подал в отставку после битвы при…

– Монмуте, да. – Мэрион поерзал на камне тощими ягодицами. – Думаю, все это знают. Правда ли, что он грязью написал заявление об отставке на спине подчиненного и отправил его к Ли?

– Вообще-то кровью жены, – сказал Роджер, – но в остальном верно.

Веселье исчезло из глаз Мэриона. Он еле заметно кивнул, и скудный пучок седых волос на его макушке шевельнулся на поднявшемся ветру, словно потревоженный скрытыми под ним мыслями.

– Я не знаю месье Фрэзера лично, однако разговаривал с теми, кто знает. – Мэрион посмотрел на Роджера, склонив голову набок. – Чего он от меня хочет?

– Он собирает ополчение, – так же прямо ответил Роджер. – Партизанский отряд. Он больше не хочет связываться с Континентальной армией – и насколько могу судить, это взаимно, – но он намерен воевать.

– Полагаю, другого выхода нет. – Трезвая констатация факта, произнесенная здесь, в вибрирующем опасностью грозовом воздухе, поразила Роджера, как удар в грудь.

– Да.

– И он, вероятно, хочет поддерживать liaison… связь с армией, только неформальную. На всякий случай.

Губы Мэриона, тонкие и бескровные, плотно сжались, исчезнув совсем и сделав его похожим на марионетку с откидной челюстью.

– Он тоже знает о вас, – осторожно сказал Роджер. – Что у вас есть опыт формирования отрядов ополчения и их эффективного использования в… официальном военном контексте.

– Гораздо эффективнее использовать их вне этого контекста, – откликнулся Мэрион, глядя на кладбищенскую стену.

Теперь, когда замолчали пушки, послышался нарастающий шум лошадей и людей. Большие темные глаза Мэриона сфокусировались на лице Роджера.

– Передайте ему вот что: пусть держится подальше от армии. Разумеется, они воспользуются его ополчением, им нужен каждый, кого они только смогут найти. Но риск – для него лично – очень велик. Если бы не суд над Ли и доброе слово Лафайета, Фрэзер сам бы предстал перед военным трибуналом после Монмута; возможно, его даже повесили бы.

Хотя Мэрион говорил обыденно, Роджер почувствовал, как скрытый под высоким белым воротничком шрам на шее сжимается и горит. У него возникло внезапное неконтролируемое желание вскинуть руки, стряхнуть воспоминания о веревке и беспомощности.

Роджер глотнул воздуха и попытался заговорить, но слова не шли. Тогда он резко повернулся на каблуках, схватил с земли камень и швырнул его в каменную стену. Звук удара прозвучал мушкетным выстрелом, и сидевшая на стене чайка с воплем вспорхнула, уронив на землю между двумя мужчинами большую кляксу фекалий.

Мэрион обеспокоенно посмотрел на собеседника.

Роджер кашлянул и сплюнул на землю. Он не извинился – просто ничего не мог сказать.

– Я передам ему, – наконец хрипло выдавил Роджер. – Спасибо за совет, сэр.

Он дрожал. Чувство грядущей неизвестности не исчезло, а только продолжало расти. Казалось, земля вибрирует у него под ногами, хотя, скорее всего, дрожал он сам.

В ворота со звездой Давида вошел молодой лейтенант, лицо его светилось страхом и волнением.

– Вас ждут, подполковник.

Мэрион кивнул парню и встал.

– Боюсь, вы не сможете уйти, – извиняющимся тоном сказал он Роджеру. – Скоро начнется. Вы хотите сражаться? Могу выдать вам хорошую винтовку.

– Я… нет. – Роджер коснулся воротничка у горла. Внимание Мэриона было приковано к звукам за кладбищенской стеной. Нет, это не его воображение; земля и в самом деле вибрировала. Лошади. Те, которых он видел… – Но я… хотел бы помочь. Если смогу.

– Bon[238]238
  Хорошо (фр.).


[Закрыть], – тихо, почти рассеянно проговорил Мэрион.

Он сунул руки в рукава мундира, натянул его на плечи и, не глядя, застегнул нижние пуговицы. На миг его внимание снова обратилось к Роджеру.

– Тогда возвращайтесь в лагерь, – приказал он. – И ждите. Если не выгорит, поможете нам с похоронами. Если выгорит – тоже.

Мэрион посмотрел на ворота и слегка покачал головой.

– У меня недоброе предчувствие на этот счет, – сказал он как бы про себя и ушел; молодой лейтенант двинулся следом.

После секундного колебания Роджер нагнал их размашистым шагом.

– Я не умею обращаться с винтовкой. Но если дадите мне шпагу, я пойду с вами.

Мэрион быстро глянул на него, кивнул и сделал жест лейтенанту.

– Bon. Тогда идемте.

91
На осадном положении

Брианна резала на кухне жареного цыпленка для Мэнди, когда раздалось постукивание в окно. Подняв глаза, она с удивлением увидела снаружи лорда Джона в военной форме. Кивком и мимикой он дал понять, что хотел бы войти и укрыться от дождя.

– Что вы здесь делаете? – спросила она, открывая ведущую в сад дверь. После приезда Бри дважды пила с ним чай, однако неформальный визит стал для нее неожиданностью.

– Хотел с вами повидаться. – Лорд Джон переступил порог и взял предложенное ему полотенце. – Но у меня нет времени любезничать с мистером и миссис Брамби. Спасибо, дорогая.

Сняв шляпу, он вытер лицо, смахнул капли с плеч синего плаща и вернул полотенце.

– Я пришел сообщить вам, что осада скоро закончится, – негромко произнес Грей, покосившись на Джема, Мэнди и кухарку, миссис Аптон.

– Правда? Это… – Взглянув ему в лицо, Бри резко умолкла. – Почему… с чего вы решили? – осторожно спросила она. Гость коротко улыбнулся.

– Американцы перемещают свои орудия.

– Неужели? Самое время! – вставила миссис Аптон, продолжая взбивать яйца. – Хозяин так прямо и сказал, что французы со своими кораблями скоро уйдут, если не захотят, чтобы их разнесло на куски ураганами.

– Ураганы? – оживился Джем. – Здесь бывают ураганы?

– Еще какие, мастер Джем! – Миссис Аптон многозначительно кивнула на забрызганное дождем окно. – Видите дождь? По нему ясно, насколько сильный дует ветер, – видите, как капли бегут наискось по стеклу? В это время года ветер порой не унимается по несколько дней.

– Я знаю, у вас мало времени… – Брианна пристально глянула на Джона. – Но, может, пройдем в мою мастерскую? Мне нужно ваше мнение по одному вопросу.

– С удовольствием. Bonsoir[239]239
  Доброго вечера (фр.).


[Закрыть], месье, мадемуазель.

Грей кивнул Джемми, затем торжественно склонился над пухлой ручкой Мэнди, не обращая внимания на вилку с курицей, и с величайшей деликатностью поцеловал, отчего малышка взвизгнула и захихикала.

– В определенном смысле миссис Аптон права, – сказал он Бри, когда они очутились одни в коридоре. – Д’Эстен в самом деле не хочет потерять половину своего флота из-за урагана. Но он также не готов уплыть, не попытавшись заполучить то, для чего прибыл.

– То есть?

– Американцы действительно перемещают свои немногочисленные орудия, только не на корабли. К южным окраинам города по болотам продвигаются большие массы солдат, сжимая кольцо. Лично я не стал бы этого делать… впрочем, у них свои командиры.

Бри усилием воли заставила себя разжать безотчетно стиснутые кулаки.

– Вы хотите сказать, что они попытаются… захватить город? Сейчас?

– Несомненно, попытаются, – заверил ее Джон. – Не думаю, что у них выйдет, однако людей у американцев гораздо больше, чем у нас, и, очевидно, это вселяет в них оптимизм. Вот, на всякий случай…

Он откинул плащ, вынул из висевшего на плече походного мешка небольшой сверток – перевязанную веревкой материю – и протянул Бри.

– Американский флаг. Хэл конфисковал у одного пленного. Если… Я хочу сказать, вероятность крайне мала… Но если американцы войдут в город, вывесьте его в окно или прибейте ко входной двери.

Брианна сглотнула.

Роджер.

Он собирался навестить какого-то старика – отошедшего от дел пресвитерианского священника, живущего в крошечном поселении Брайан-Нек. Есть надежда, что сейчас мужа и близко к Саванне нет. Правда, еще он упоминал о возможной встрече с Фрэнсисом Мэрионом по поручению Джейми, если Болотный Лис окажется в американском лагере… но… ведь не теперь же… Сердце у Бри пустилось в галоп, и она положила руку на грудь, чтобы его усмирить.

– Вы сказали, у них больше людей. Сколько?

Лорд Джон, который уже собирался уходить и поправлял плащ, поднял глаза.

– Около трех-четырех тысяч. Приблизительно.

– А у вас?

– Не так много, но мы – армия Его Величества и знаем толк в подобных делах. – Он улыбнулся и, слегка привстав на носочки, поцеловал Бри в щеку. – Не волнуйтесь, дорогая. Если случится что-нибудь серьезное, я приду за вами, если смогу.

Он почти дошел до задней двери, когда Бри наконец стряхнула с себя оцепенение и побежала за ним.

– Лорд Джон!

Тот резко повернулся, вопросительно приподняв брови, и на мгновение она подумала, как молодо он выглядит. Разгоряченный близостью битвы.

Роджер. Господи, Роджер…

– Мой муж, – выдавила Брианна, не в силах вдохнуть. – Он должен вернуться домой с… с поручения. Он рассчитывал успеть к ужину…

Лорд Джон покачал головой.

– Если его до сих пор нет, то и не будет. – Заметив выражение ее лица, Грей добавил: – То есть он не сможет попасть в город. Дорога перекрыта, а город окружен засекой. Я сообщу капитану стражи. Напомните, как зовут вашего мужа и как он выглядит?

– Роджер, – сказала она, борясь с комом в горле. – Роджер Маккензи. Высокий, темноволосый и выглядит… как пресвитерианский проповедник. – Слава богу, ты сегодня надел парадное облачение, – с горячностью подумала она об отсутствующем муже.

Лорд Джон, отнесшийся к ее словам со всем вниманием, улыбнулся.

– В таком случае я уверен, никто его не застрелит. – Он взял ее руку и коснулся губами. – Au revoir[240]240
  До свидания (фр.).


[Закрыть], моя дорогая.

– Хорошо… – машинально начала Брианна и тут же умолкла. Лорд Джон тактично сделал вид, что не заметил, нежно коснулся ее щеки и вышел под дождь, пониже натянув шляпу.

* * *

На следующее утро ее разбудил мягкий солнечный свет. Какое-то время Бри лежала в замешательстве. Что-то не так…

– Мама, мама!

В поле зрения возникла маленькая черная головка с кудряшками и горящими карими глазами, и Бри заморгала, пытаясь сфокусироваться.

– Мамочка! Миссис Аптон говорит, что на завтрак оладьи и каша! Вставай!

Мэнди исчезла. По лестнице прогрохотали шаги обоих детей, очевидно уже одетых и обутых. И в самом деле: из обеденной залы снизу плыли соблазнительные запахи еды и кофе.

Брианна села, свесив ноги с кровати, и тут ее осенило. Тишина. Орудия умолкли. Последние пять дней в предрассветной темноте их будили звуки бомбардировки с далеких французских кораблей, а сегодня дом проснулся среди мирной тишины; солнце раннего утра просачивалось сквозь туман в безмятежном спокойствии.

– Слава богу, – пробормотала она и, перекрестившись, вознесла короткую молитву за Роджера и еще раз за своего отца – первого из двух. Она верила написанному в его книге: осада Саванны потерпит неудачу. Но нелегко всецело поверить в историю, когда та бушует вокруг тебя.

– Спасибо, папуля, – сказала Бри и потянулась за корсетом.