Текст книги "Скажи пчелам, что меня больше нет"

72
Молитва святому Дисмасу[194]194
  Один из распятых вместе с Христом разбойников, который перед смертью раскаялся и уверовал в Спасителя.


[Закрыть]

Выйдя из дома преподобного Селверсона, Роджер услышал оглушительный бой барабанов. Он пребывал в таком смятении, что не сразу смог определить источник звука, поэтому на мгновение замер, щурясь от слепящего солнца. В этот момент из-за угла показался солдат Континентальной армии и деловито направился в его сторону, сдвинув набок висевший на шее огромный барабан, чтобы тот не мешал при ходьбе.

Роджер уловил движение, стук неторопливых шагов – и барабанщик проплыл мимо, глядя прямо перед собой. Следом появились другие мужчины, часть из которых были в военной форме; разбившись на небольшие группки, они неспешно прогуливались по улице и беседовали. Роджер предположил, что они идут со стороны Хафмун-стрит, где располагались таверны и дешевые забегаловки. Барабанный бой, очевидно, призывал солдат возвращаться в лагерь – поужинать и отдохнуть по окончании дня. Как же называется этот сигнал?.. Точно не «подъем» – все-таки утро давно прошло. Ах да – «отбой»!

Типография находилась в районе Сент-Майкл, а преподобный Селверсон жил на другом конце города. Здесь же располагался и лагерь Континентальных войск: вот почему раньше Роджер не слышал сигнал вечернего отбоя.

Звуки барабана пробудили в душе смутное волнение. Ничего удивительного, – подумал Роджер. – Меня ведь тоже в некотором роде призвали. Улыбнувшись этой мысли, он надел шляпу и шагнул на мостовую.

Однако решил пока не идти в типографию, хотя ему и не терпелось сообщить жене хорошие новости. Он чувствовал потребность побыть в одиночестве, чтобы вознести хвалу Господу и дать обет священника.

Город изнывал от давящего послеобеденного зноя. Охваченный радостью, Роджер не обращал на это внимания, но все же машинально повернул к набережной в надежде на освежающий ветерок – удушливый воздух напоминал растопленное масло. Набережная никогда не пустовала, в любое время дня и ночи; однако к этому часу большинство стоящих в гавани судов уже были разгружены, товары оприходованы, пошлины уплачены, и взмыленные докеры удалялись в близлежащую таверну под названием «Полумесяц». Хотя Роджер и не занимался разгрузкой судов (слава Всевышнему!), его организм с трудом переносил тропическую влажность побережья. Поборов искушение немедленно утолить жажду, он все же решил не отступать от намеченного плана.

Но тут заметил Фергуса, который стоял на дальнем конце пристани и смотрел на зеркальную водную гладь, мерцавшую в лучах предвечернего солнца.

Обернувшись на звук шагов, Фергус расплылся в улыбке.

– Comment ça va?

– Ça va[195]195
  Как дела? – Хорошо (фр.).


[Закрыть], – отозвался Роджер, невольно улыбаясь во весь рот.

– Ça va très bien?[196]196
  Зд.: А может, отлично? (фр.)


[Закрыть]

– Даже лучше, чем bien! – заверил Роджер.

– Я не сомневался, что так и будет! – Фергус похлопал его по плечу, а затем вынул из кармана горсть монет и несколько складских сертификатов. – Половина – твоя. Купишь новую сутану. – Он критически оглядел поношенную одежду Роджера. – И белый воротничок с… – Крюком и ладонью здоровой руки он погладил себя по груди, очевидно намекая на белую столу[197]197
  Элемент литургического облачения католического священника, представляющий собой шелковую ленту 5–10 см в ширину и около 2 м в длину с нашитыми на концах и в середине крестами.


[Закрыть] пресвитерианского священника.

Роджер перевел взгляд с монет на Фергуса.

– Ты принимал ставки на мое рукоположение? И каков результат?

– Пять к трем. Pas mal[198]198
  Неплохо (фр.).


[Закрыть]. Где пройдет церемония? В Чарльстоне? – Он слегка нахмурился. – Тогда, надеюсь, они не станут с этим затягивать.

– Скорее всего, в Северной Каролине – возможно, в церкви Дэви Колдуэлла. Ну, или здесь, если получится собрать старейшин. Думаешь, здесь в скором времени может что-то произойти?

– Я ведь journaliste. – Фергус пожал плечами, устремив взор на мачты далекого корабля в гавани за рекой. – Часто разговариваю с людьми. Знаю много такого, о чем не напишешь в газете.

– Например? – Сердце Роджера, все еще переполненное радостью, забилось сильнее.

Фергус повернулся спиной к мерцающим на воде бликам и окинул пристань мимолетным, цепким взглядом.

– Мне удалось-таки поговорить с месье Фосеттом практически с глазу на глаз. И хотя он успел прилично набраться, слова его были не лишены смысла. Ты когда-нибудь слышал об острове Сент-Эстатиус?

– Краем уха. По-моему, это где-то там. – Роджер махнул рукой в сторону, как ему казалось, Вест-Индии.

– Oui, – кивнул Фергус. – Остров принадлежит голландцам, которые занимаются там изготовлением и продажей оружия. Месье Фосетт родился на Сент-Эстатиусе и регулярно туда приезжает. Его мать – голландка, и многие родственники до сих пор живут на острове.

– Значит, ты знал месье Фосетта и поэтому…

– Non, – покачал головой Фергус. – Я знал ловца акул с Мартиники. Однажды он попал в сильный шторм и едва не утонул; по счастью, моряки с торгового судна подобрали беднягу и доставили в Чарльстон.

Приподнятое настроение Роджера слегка померкло. Они с Брианной не раз обсуждали, стоит ли предупреждать Фергуса и Марсали о том, что случится – возможно, случится – в будущем и когда это лучше сделать. Однако потом обоих захлестнула радостная суматоха семейного воссоединения и тревога в связи с визитом в Пресвитерию (сердце снова встрепенулось от приятного воспоминания), – никому не хотелось примерять на себя неблагодарную роль провидца. Но, похоже, придется.

– Давно это было? – настороженно спросил Роджер, пытаясь воссоздать в памяти описанный Фрэнком Рэндоллом ход событий. Вскоре – в первых числах октября – должна начаться провальная осада Саванны, и город останется во власти британцев. Затем наступит черед осады Чарльстона. Она-то как раз увенчается успехом: правда, в итоге королевские войска приберут к рукам и его.

– Я беседовал с ним неделю назад. Отдал шесть пенсов за рассказ о его приключениях, и мы подружились. – Фергус расплылся в довольной улыбке. – Потом купил ему бутылочку рома, и мы стали frères de coeur[199]199
  Закадычные друзья (фр.).


[Закрыть]. Видишь ли, он говорит только по-французски – не такая уж редкость в наших краях. В отличие от самих французов. Бедолага полгода не имел возможности свободно общаться.

– О чем же он тебе поведал? – Радостное волнение окончательно улеглось, уступив место любопытству… и страху.

– О корабле, идущем галсами неподалеку от Уиндуордских островов, – по его словам, это был частный баркас. Между прочим, я неплохо поднаторел в морской терминологии.

– Впечатляет, – улыбнулся Роджер.

– Мы тогда выпили немало рома…

Фергус мечтательно глянул в сторону «Полумесяца» и опять повернулся к Роджеру, очевидно памятуя о своих приоритетах.

– В общем, они стали на якорь, чтобы наловить рыбы – там часто проплывают косяки… тунцов? Кажется, так. Владелец баркаса выпил с ним рома и проболтался, что французы отправили на помощь американцам целую флотилию кораблей; он, дескать, видел их собственными глазами и слышал о них в пабе на Барбадосе.

Заметив во взгляде Роджера удивление, Фергус небрежно махнул крюком.

– Слухами земля полнится. Еще он рассказал, что французы изначально собирались идти до Нью-Йорка, но передумали, разгадав хитрый план британцев отрезать Филадельфию, Бостон и Нью-Йорк от каналов снабжения продовольствием.

Фергус ткнул крюком на близлежащие склады, а затем – на колосящиеся поля за рекой.

– Если британцы и правда двигаются в южном направлении, д’Эстен – французский адмирал – тут же возьмет курс на юг. И если рыбак не приврал, французские корабли скоро будут здесь.

В горле у Роджера пересохло. Стоило все же прислушаться к низменным потребностям организма и сперва чего-нибудь выпить.

– Вообще-то армия направляется в Саванну, – сказал он. – Американцы планируют атаковать город. В ближайшем будущем.

Темные брови Фергуса взметнулись вверх. Роджер нервно кашлянул и добавил:

– Поэтому французы идут туда же. Чтобы поддержать войска генерала Линкольна возле…

– Но генерал Линкольн здесь!

Роджер досадливо махнул рукой, продолжая покашливать.

– Это пока. Здесь останется лишь небольшой гарнизон – основная часть армии переместится к Саванне. Правда, у них ничего не выйдет… – вздохнул он. – Только тогда американцы вернутся в Чарльстон. К тому моменту из Нью-Йорка как раз подоспеет войско генерала Корнуоллиса – если я правильно запомнил имя. Клинтон и Корнуоллис возьмут город в осаду и захватят его. Так что… кхм… полагаю, вы с Марсали вряд ли захотите оказаться здесь, когда это произойдет.

Фергус удивленно вытаращил глаза.

– Боюсь, вам будет не так-то просто спрятаться, – пояснил Роджер.

– Я умею быть невидимкой, – успокоил его Фергус, улыбнувшись кончиками губ. – Но вот сделать невидимыми жену и пятерых детей, увы, не в силах. Бросить Марсали, чтобы она сама управлялась с типографией, я тоже не могу – одной ей не справиться, по крайней мере, не с грудными младенцами на руках и не в кишащем солдатами городе.

Он утер рукавом блестящее от пота лицо, надул щеки и медленно выдохнул, а затем сел на сложенные штабелями пыльные ящики, на которых было небрежно намалевано краской «Гуано».

– Так, значит… – Фергус покосился на Роджера, – британцы захватят и Саванну, и Чарльстон?

– Да, на какое-то время. Не навсегда. Вообще-то… войну выиграем мы. Правда, это произойдет только через два года.

Фергус судорожно сглотнул, его худощавые предплечья покрылись мурашками.

– Бри думала, ты… э-э… знаешь, – осторожно сказал Роджер. – О Клэр. И… о нас. – Он сел рядом, приподняв полы черного сюртука, чтобы не испачкаться в пыли.

Фергус помотал головой, словно пытаясь утрясти полученную информацию.

– Я же говорил, что знаю много такого, о чем не напишешь в газете. – В глазах его заплясали веселые искорки. Выпрямившись, он упер ладонь – и крюк – в колени, а затем продолжил: – Я был с милордом и миледи во время Восстания. Тебе, наверное, рассказывали, что милорд нанял меня в Париже, чтобы я крал для него письма? Так вот я их читал – и слушал, о чем говорят милорд и миледи. Когда остаются наедине.

Мимолетная улыбка озарила его лицо.

– Поначалу я в это не верил. Пока не наступило утро перед битвой. Милорд дал мне бумаги, подтверждающие право собственности на Лаллиброх, и наказал передать их его сестре. Потом… миледи исчезла. – В его голосе звучала нежность, и Роджер вдруг впервые осознал, как сильно Фергус привязан к Клэр, заменившей ему мать, которой он не знал. – Но милорд никогда не говорил о ней как об умершей. Он вообще о ней не говорил – если только его не вынуждали.

– Сестра? – При мысли о Дженни Роджер не удержался от улыбки. Как и Фергус.

– Да. Он никогда не говорил, что Клэр умерла. Только что она уехала.

– А потом вернулась, – тихо продолжил Роджер.

– Oui. – Фергус задумчиво изучал лицо собеседника, словно хотел понять, что за человек перед ним. – Очевидно, вы с Брианной такие же, как миледи. – И вдруг, сраженный внезапной догадкой, округлил глаза. – Les enfants[200]200
  Дети (фр.).


[Закрыть]. Неужели и они?

– Да. Оба.

Фергус разразился непереводимой тирадой на французском и надолго замолчал. Затем машинально потянулся к вороту рубашки и, просунув руку между пуговицами, коснулся медальона с изображением святого Дисмаса – покровителя воров.

Роджер тактично отвернулся и посмотрел на реку, на раскинувшуюся за ней гавань и на невидимое море за горизонтом. Как ни странно, чувство умиротворения, с которым он вышел из дома преподобного Селверсона, никуда не делось: оно присутствовало в подсвеченных закатными лучами облаках макрелевого неба и в тихом плеске прибрежных волн.

А также в неподвижной фигуре Фергуса. Его тень становилась все длиннее; лежащий на коленях крюк поблескивал на солнце. Мой брат… Спасибо, Господи, что послал мне его! – подумал Роджер. – Благодарю за все вверенные мне души. Помоги о них позаботиться!

– Что ж… – Расправив плечи, Фергус вынул из нагрудного кармана заляпанный чернилами платок и вытер лицо. – Значит, Уилмингтон? Или лучше Нью-Берн?

– Даже не знаю. – Роджер тоже достал платок, который с утра был тщательно выстиран, однако под конец дня стал похож на грязную ветошь. – Насколько я помню, там почти не было шотландцев… – сипло добавил он и закашлялся. В горле першило после многочасовых бесед – у него совершенно не осталось сил рассказывать о Фрэнке и тем более о его книге. – По-моему, британские войска пытались захватить Нью-Берн – командовал ими некий офицер Крейг (кстати, шотландец). Хотя это случится уже под конец войны.

– Говоришь, там мало шотландцев? – Фергус на мгновение приподнял бровь. – C’est bien faite[201]201
  Отлично (фр.).


[Закрыть]. В таком случае, возможно, Уилмингтон… А когда британцы захватят Чарльстон?

– Весной – где-то в мае. Не помню точно.

Закусив нижнюю губу, Фергус кивнул, очевидно приняв решение. И отнял руку от медальона.

– Значит, Уилмингтон. Только не сейчас. – Он встал и потянулся, выгибая стройное тело.

Несмотря на удушливый зной, Роджер почувствовал облегчение.

– Предлагаю чего-нибудь выпить – и ты расскажешь, где нам раздобыть ружья.

– Вообще-то ты на них сидишь. Но выпить нужно непременно.

73
Будь рядом[202]202
  Одна из наиболее известных ритм-энд-блюзовых песен XX века, впервые записанная ее автором Беном Кингом в 1960 году (англ. «Stand by me»).


[Закрыть]

Вскоре они вернулись в типографию. У Роджера был такой ошалелый и счастливый вид, что все принялись наперебой забрасывать его вопросами, не давая и слова вставить.

– Да, – сказал он наконец, сняв белый воротничок и аккуратно повесив его на одну из сушильных веревок, чтобы не потерять и не запачкать грязными пальцами. – Да! – снова повторил он, принимая бокал кулинарного хереса (более праздничного напитка в доме не нашлось). – Теперь это официально. Все трое старейшин дали согласие. Церемония пройдет чуть позже – возможно, придется подождать до весны, – но меня признали достойным рукоположения в сан.

– Ты будешь как папа римский? – с благоговением спросила Джоани, взглянув на дядю новыми глазами.

– Только вот мудреную шапку и пастуший посох мне не дадут, – пошутил Роджер, продолжая улыбаться. – В остальном – да. Почти. Slàinte!

Он чокнулся со всеми, начиная с Джоани, и осушил свой бокал.

– Между прочим… – глаза его слегка увлажнились, а голос осип, – я был на волосок от провала. – Роджер закашлялся и замахал рукой, отказываясь от протянутой бутылки. – Спасибо, мне уже хватит. Сначала все шло как по маслу – они проверили, насколько хорошо я знаю латынь, иврит, греческий и Священное Писание; признали мою репутацию практически безупречной… – Он с улыбкой посмотрел на Брианну. – Даже наличие жены-католички их не смутило. Пришлось только дать клятву, что никогда не позволю склонять меня к папистским практикам.

Брианна рассмеялась. Ее до сих пор потряхивало после инцидента на реке, который казался теперь таким неважным, но сердце ликовало от радости за мужа. Черные волосы Роджера поблескивали в свете очага, глаза вспыхивали зелеными искорками. Он просто сияет, – подумала Бри. – Как танцующий среди деревьев светлячок.

– Что еще за папистские практики? – Бри протянула ему свой недопитый бокал. – Или они думают, что католики приносят в жертву младенцев и пьют их кровь?

– Нет. Скорее их тревожит вероятность тайного сговора с папой.

– Какой смысл вступать с ним в сговор?

– Об этом лучше спросить у папы, – рассмеялся Роджер. – А если серьезно, единственной проблемой оказалось пение.

– Пение? – озадаченно спросила Бри. – Католики, конечно, поют… Но ведь и ты тоже?

– В том-то и дело. – Его веселость чуть померкла. – Каким-то образом они узнали, что я пою гимны во время служб в Ридже.

– Разве это запрещено? – нахмурилась Марсали. – Пресвитерианам нельзя петь?

– Можно, но не в церкви. По крайней мере, не сейчас.

Что-то неуловимое повисло в воздухе, стоило ему произнести последние слова. Не сейчас. Марсали с Фергусом переглянулись; в их взглядах читалось лишь веселое удивление, однако Брианну вдруг словно кольнуло в самое сердце.

Они знают. Хотя ни Роджер, ни она сама не обсуждали эту тему – Марсали и Фергус знают. Фергус жил с ее родителями еще до Восстания и оставался в Лаллиброхе после Каллодена – когда мама уже исчезла. Йен-младший с Дженни, разумеется, тоже в курсе. Интересно, знает ли Рэйчел?

Роджер как ни в чем не бывало продолжал цитировать высказывания старейшин по поводу воскресных песнопений – да еще и в стенах церкви! Он устроил настоящее представление, имитируя их голоса и манеру речи.

– И что ты ответил? – спросил Фергус. Щеки его разрумянились от смеха; оставшиеся без ленты волосы, прежде заплетенные в косу, струились по плечам темными волнами с примесью серебра. Острые черты лица, глубоко посаженные глаза… Он напоминал Брианне мудрого волшебника из сказки – например, молодого, еще не поседевшего Гендальфа.

– Рассказал о проблеме с голосом – и ее предысторию. – Он коснулся тонкого белого шрама на шее. – Признал, что допустил оплошность, но в оправдание сказал, что мои жалкие потуги вряд ли можно назвать пением. Пояснил, что мы пели поочередно, строку за строкой, – вполне законная практика в пресвитерианской церкви. Да и потом, кроме преподобного Селверсона, никто не выразил недовольства. Знаешь, что самое забавное? – Он протянул бокал за порцией того, что разливали из очередной бутылки. – Именно твой отец повлиял на исход дела.

– Кто бы сомневался, – проворчала Брианна. – Что он сделал на этот раз?

– Просто был самим собой. – Роджер отклонился на спинку, расслабив плечи, и посмотрел на жену. В глубине его веселых, но уставших глаз мелькнула нежность; ему хотелось поскорее остаться с Бри наедине. – Преподобный Томас привел железный довод: мол, поскольку я прихожусь полковнику Фрэзеру зятем, мое рукоположение в сан окажет благотворное влияние на полковника, а также на заблудшие души его многочисленных арендаторов. Выяснилось, что преподобный Селверсон знаком с твоим па и считает его достойным христианином – хотя и папистом. Так что… – Он жестом показал, как чаша весов склонилась в его пользу.

– Да уж… Па и впрямь не помешала бы помощь священника. Как никому другому, – пошутила Марсали, и все засмеялись, включая Брианну. Интересно, что сказала бы на это мама?

* * *

– Всего пара десятков стволов, – сказал Роджер перед ужином, скидывая свое черное облачение в комнатке на чердаке. – Зато это винтовки, а не мушкеты. Правда, о качестве судить невозможно: они смазаны жиром, завернуты в холст и погребены под двумя сотнями фунтов помета летучих мышей из Ямайки, однако… Ничего смешного!

– Я не смеюсь, – ответила она, хохоча. – Где они их только откопали? Давай-ка сюда свою одежду – схожу вниз и повешу ее проветриться. Чем это так пахнет? Похоже на…

– Помет летучих мышей, – кивнул он, вручая жене мятую и влажную сутану. – И пот. Много пота.

Брианна придирчиво взглянула на прилипшую к его торсу белую рубашку и нырнула в сундук за новой – ну или, по крайней мере, чистой.

– Я про ружья, – уточнила она, подавая мужу одежду.

– А-а. – Стянув промокшую рубаху, Роджер вздохнул с облегчением. Потом ненадолго застыл с разведенными в стороны руками, подставляя разгоряченную кожу освежающему бризу с реки. – О боже, какое блаженство! Насчет ружей… Помнишь, Фергус рассказывал, что мистер Брамби половину патоки импортирует законно, а половину везет контрабандой?

– Ну, и?

– Как выясняется, патока – не единственный контрабандный товар мистера Брамби.

– Неужели он и оружием занимается? – Глаза Бри расширились от изумления и восторга.

– Не только. Он занимается всем, что приносит прибыль, – усмехнулся Роджер, надевая свежую рубаху. – Твой потенциальный работодатель – один из крупнейших контрабандистов в обеих Каролинах, если верить месье Фосетту, который и сам порой промышляет сомнительными сделками.

– Но ведь лорд Джон считает Брамби верным тори!

– Вполне возможно, он и есть тори, – сказал Роджер, отворачивая манжету, – хотя насчет его верности у меня большие сомнения. Неизвестно, что он собирался делать с ружьями – вряд ли Брамби официальный поставщик британской армии.

Бри налила в рукомойник воды и подала мужу полотенце, а затем захлопнула сундук и села на крышку, наблюдая, как Роджер смывает с лица песок, соль и уличную пыль Чарльстона и высушивает полотенцем распущенные, пропитанные потом волосы.

– Говоришь, эти ружья – с острова Сент-Эстатиус?

– Так говорит месье Фосетт – щедрое вознаграждение в виде рома и золота быстро развязало ему язык. Уж не знаю, насколько можно доверять информации, полученной с помощью взятки. Но Фергус уверяет (и я с ним полностью согласен), что все настоящие контрабандисты – именно такие. То есть профессионалы. Во время войны большинство из них предпочитает сохранять нейтралитет и зарабатывать на чем угодно, нередко заключая сделки с обеими сторонами конфликта. К счастью, я дал Фергусу достаточно золота, чтобы умаслить месье Фосетта, а тот, в свою очередь… познакомил его с владельцем небольшого торгового судна, которое только что доставило в Чарльстон через Ямайку партию ружей с острова Сент-Эстатиус. И вуаля! – Роджер картинно взмахнул полотенцем.

– Поняяяяятно, – протянула Бри, улыбаясь во весь рот. – Если мистер Брамби и правда тайком снабжает американцев оружием, то пропажа не должна его огорчать: ведь мы украли ружья для па.

– Я стараюсь не слишком задумываться о моральной стороне вопроса, – сухо сказал Роджер, бросив сложенное полотенце на сундук рядом с Бри. – Успеть бы хоть сан получить, прежде чем пресвитерия Чарльстона обо всем узнает.

Брианна шутливо застегнула рот на невидимую «молнию».

– А вы с Марсали чем занимались? – спросил Роджер, чтобы сменить тему.

К его удивлению, заодно сменилось и выражение ее лица.

– Мы… Даже не знаю, с чего начать. – Бри искоса посмотрела на мужа. Вид у нее был одновременно озадаченный и пристыженный. Роджер присел на бочонок с лаком, взял руку жены в свою и обхватил ладонями ее холодные длинные пальцы. Он ничего не говорил – лишь с улыбкой смотрел ей в глаза.

Наконец она слегка приподняла уголки губ и отвела взгляд, переплетя изящные, измазанные чернилами пальцы с пальцами мужа.

– Мне так стыдно, – призналась Бри. – Я уже давно не испытывала страха перед мужчиной.

– Каким еще мужчиной? Тебя кто-то обидел? – Роджер еще крепче стиснул руку жены.

Она покачала головой, глядя в сторону. На щеках ее проступил румянец.

– Всего лишь парочка молодых придурков. И вдобавок лоялистов. – Она рассказала ему о вандалах, которые сорвали вывеску с таверны и напали на них с Марсали.

– Особого вреда нам не причинили. Один из ублюдков сшиб меня с ног, другой схватил за лодыжки, а потом они потащили меня к реке. Сказали, что бро… бросят в воду. – В ее голосе послышалась сдерживаемая ярость.

– Бри, но ведь их было двое. Ты бы никак не смогла их остановить. – Господи… Окажись я там, я бы…

Она содрогнулась и крепко сжала его ладонь.

– Именно так… – Не договорив, Бри сглотнула слюну и начала заново: – Именно так сказал па. После того как Стивен Боннет меня изнасиловал. Что я не смогла бы его остановить, даже если бы попыталась.

– Не смогла бы, – эхом повторил Роджер.

Бри посмотрела на свои пальцы, беспомощно зажатые в крепких мужских ладонях, словно пучок карандашей. Роджер смущенно кашлянул и ослабил хватку.

– Извини.

Она невесело усмехнулась и, немного помолчав, сказала:

– Па сделал примерно то же самое, только намеренно и в более жесткой форме. – Бри залилась краской, не сводя глаз со своих рук, сцепленных теперь на коленях. – Я хотела его убить.

– Стивена Боннета?

– Нет, па. – Горькая полуулыбка тронула ее губы. – Он решил меня спровоцировать, чтобы я, защищаясь, попыталась его убить – и поняла, что не могу. А значит, и тогда не смогла бы. Па унижал и пугал меня, заставляя поверить, что я не виновата в случившемся.

Бри смело встретила его взгляд.

– Я понимаю, что ты хочешь сказать. Правда! Просто… обычно даже мужчины передо мной отступали – хотя бы на время. Мне всегда удавалось переключить их внимание или вовсе заставить уйти. Потому что… – Она оглядела себя и махнула рукой. – Я выше большинства мужчин, да и сил у меня предостаточно. Поэтому я всегда могла дать отпор. Сегодня это не сработало, и я… растерялась. – Бри неожиданно замолчала.

В подобных ситуациях деликатничать ни к чему. Роджер постарался сдержать гнев; вразумить парней он не мог (попадись ему эти мелкие ублюдки, им бы точно не поздоровилось!), но вот Брианну… Можно хотя бы попытаться.

– В Ридже, – заговорил он, тщательно подбирая слова, – не только твое присутствие заставляло мужчин робеть. – Роджер коротко улыбнулся. – А еще и стоящая за тобой фигура отца. – Или мужа, – хотел было добавить он, однако лишь пожал плечами. – Выражаясь метафорически.

Брианна вспыхнула; лицо ее заметно напряглось. Роджер едва не пошел на попятную: Фрэзеры в гневе – испытание не для слабонервных (неважно, Мэнди это или Джейми). Правда, маленьких Фрэзеров можно сунуть под мышку, унести в тихое местечко и/или пригрозить ремнем.

По характеру Джейми и Клэр были полными противоположностями, но оба умели мыслить трезво и логично; к счастью, дочь унаследовала это качество. Что-то пробурчав, Бри тяжело вздохнула, и черты ее смягчились.

– Знаю, – сказала она, беспомощно подняв брови. – И в глубине души всегда знала.

– Но все-таки смогла прикончить Боннета, – резонно заметил Роджер. – Хотя он явно не боялся твоего отца.

– Ну да, смогла – после того как вы с па его схватили, а добросердечные жители Уилмингтона привязали к столбу посреди реки, – фыркнула она. – При этом сама чуть не померла от страха…

– Я видел. Я был там.

В тот день, сразу после полудня, он вез ее в маленькой лодчонке, взрезая веслами сверкающую коричневатую воду. Утлая посудина была покрыта рыбьей чешуей и бурым илом, придававшим реке такой же цвет.

Бри сидела напротив с пистолетом в кармане. Роджер отчетливо помнил твердую как камень руку, сжимавшую оружие; тоненькая жилка на шее трепыхалась, словно колибри. Ему хотелось вновь повторить, что она не обязана этого делать; что, если ей невыносимо видеть, как Стивен Боннет тонет, он сам его прикончит. Но Бри уже приняла решение, и отговаривать было бесполезно: она никогда бы не позволила кому-то другому делать за нее работу. Поэтому они плыли по направлению к гавани в оглушительной тишине, которую не могли нарушить ни крики птиц, ни плеск приливных волн, ни эхо пока не сделанного выстрела.

– Спасибо, – тихо сказала Брианна, сдерживая стоявшие в глазах слезы. Она ненавидела выглядеть слабой. – Что не пытался меня тогда отговорить.

– Я знал, что ты все равно не послушаешь, – ворчливо отозвался он. Хотя оба понимали – это неправда. Бри на мгновение сжала его руку и тяжело вздохнула.

– А потом еще был Роб Кэмерон… И ублюдки в Лаллиброхе, которые хотели похитить детей. Одна я бы с ними не справилась – слава богу, Эрни Бьюкен и Лайонел Мензис оказались поблизости! Правда, это я вырубила Кэмерона, огрев его по голове крикетной битой. – В устремленном на Роджера взгляде промелькнула тень улыбки. – Так-то вот.

– Ты молодец, – тихо сказал он, с трудом подавив злость на Кэмерона и чувство вины из-за того, что не был тогда рядом с женой. – Моя храбрая девочка.

Брианна рассмеялась и вытерла нос тыльной стороной свободной руки.

– Ты всегда был хорошим мужем. Но священник из тебя выйдет просто великолепный!

С такими словами она подалась вперед, и Роджер заключил ее в объятия, ощущая доверчивое тепло и тяжесть расслабленного тела.

– Спасибо, – произнес он, касаясь губами мягких и теплых волос. – Только в одиночку мне не справиться ни с одной из этих ролей.

Бри ответила не сразу. Отстранившись, она внимательно посмотрела на мужа. Ее заплаканное лицо было теперь серьезным – и прекрасным.

– Тебе и не придется, – сказала она. – Даже если Бога не окажется рядом, когда понадобится Его помощь, я буду там – прямо у тебя за спиной.