Текст книги "Скажи пчелам, что меня больше нет"

74
Личина зла

Поднявшись на чердак, Роджер застал жену ползающей по комнате на четвереньках.

– Что-то потеряла?

– Носок Мэнди, – ответила она и с легким стоном села на пятки. – Слышал выражение «гнуть спину»? Так вот это про стирку. Причем в буквальном смысле. А ты что искал?

– Тебя. – Он глянул через плечо, но внизу в типографии никого не было, и лишь из кухни доносились голоса. – Фергус попросил меня сходить с ним кое-куда и посоветовал взять нож. Вот я и подумал отдать это тебе – для сохранности. Вдруг мы идем на встречу с грабителем, чтобы взять у него интервью для первой полосы, – неловко пошутил Роджер.

Брианна явно не оценила шутку. Опершись о бочонок с лаком, она поднялась на ноги, не сводя с Роджера настороженных синих глаз. Продолжая сверлить мужа взглядом, взяла у него из рук сложенный лист бумаги, развернула и лишь потом опустила глаза.

– Что это?

– Складское свидетельство. Только не говори, что ты их раньше не видела! У твоего отца в сейфе таких целая стопка.

– Разумеется, видела. – Бри снова впилась в него взглядом. – Только не пойму, зачем тебе складское свидетельство, выписанное на адрес склада в Шарлотте.

– Потому что, насколько я знаю (и как утверждает Фрэнк Рэндолл), в этом городе не будет серьезных боев. Вот я и решил отправить… кхм… гуано в Шарлотт. Подумал, что никто не заметит – так и вышло.

Внимательно пробежав бумагу глазами, она заметила, что Роджер вписал и ее имя. В нынешних обстоятельствах это совершенно не внушало оптимизма.

– Мне пора, – тепло сказал он. – Вернемся к ужину. Кстати, носок Мэнди – под свечной гасилкой.

* * *

Рассудив, что без пяти минут священнику не подобает разгуливать у всех на виду в черном облачении с ножом на поясе, Роджер выбрал наряд попроще – довольно потертый коричневый сюртук с заштопанной прорехой на рукаве и деревянными пуговицами. Фергус окинул его одобрительным взглядом.

– Отлично! То, что надо. Теперь ты больше похож на делового человека. – По его тону было сразу понятно, о какого рода «делах» идет речь, однако Роджер предположил, что это шутка.

– Хочешь, чтобы я сыграл роль твоего оруженосца? – Он шагал по улице рядом с Фергусом, на котором был чуть более приличный, чем у него, синий сюртук поверх рабочей одежды.

– Надеюсь, до этого не дойдет, – задумчиво произнес Фергус. – Но лучше быть готовым ко всему.

Роджер резко остановился и потянул родственника за рукав.

– Можешь хотя бы сказать, с кем мы собираемся встречаться? И сколько их будет?

– Только один, насколько я знаю, – заверил Фергус. – Некий Персиваль Бошан.

Человек с таким именем вряд ли был гангстером из восемнадцатого века, опасным пиратом или контрабандистом, однако имена порой могут вводить в заблуждение.

– На прошлой неделе какой-то солдат принес записку, – пояснил Фергус. – Причем солдат британской армии, что показалось мне довольно странным. Правда, формы на нем не было, но глаз-то у меня наметанный.

В самом деле странно. В Чарльстоне иногда мелькали красные мундиры; обычно это были посыльные, направлявшиеся в штаб генерала Линкольна с грозными посланиями.

Отставив в сторону вопрос о личности гонца, Фергус продолжил:

– Записка была от месье Бошана, который сообщал, что находится в Чарльстоне проездом и просит оказать ему честь и встретиться с ним в его hôtel[203]203
  Зд.: особняк (фр.).


[Закрыть].

– Ты знаешь этого Бошана? – с любопытством спросил Роджер. Фамилия казалась смутно знакомой. – Он, случайно, не родственник Клэр?

Фергус оторопело уставился на собеседника.

– Нет, конечно, – сказал он, хотя и не вполне уверенно. – Это довольно распространенная французская фамилия. И да, я его знаю.

– Судя по всему, отношения у вас не самые сердечные. – Роджер коснулся висящего на поясе ножа; это был шотландский кинжал – подарок Джейми. Впечатляющий клинок около фута длиной с выгравированными на эфесе именем и изображением архангела Михаила. Роджера всегда восхищала способность католиков искренне стремиться к миру и в то же время признавать неизбежность насилия.

На хмуром лице Фергуса мелькнула саркастическая улыбка.

– Non. Знаешь… этот Бошан несколько раз пытался со мной поговорить, уверяя, что у него есть для меня много интересного – в частности, достоверные сведения о моих родителях.

Роджер глянул на него с удивлением.

– У любого сироты когда-то были родители. – Фергус пожал плечами. – Я о своих ровным счетом ничего не знаю. Сомневаюсь, что месье Бошану что-либо известно.

– Если так, то зачем он убеждал тебя в обратном?

– Это мы сейчас и выясним. – Преисполненный мрачной решимости, Фергус расправил плечи и хотел было отправиться дальше, но Роджер продолжал удерживать его за рукав.

– Зачем? – тихо спросил он. – Зачем тебе вообще с ним разговаривать?

Глядя Роджеру прямо в глаза, Фергус сглотнул; кадык на его худой шее дернулся вверх и снова опустился.

– Если я буду вынужден отсюда уехать или потеряю типографию, мне придется искать новое место и новый способ заработка. Чтобы кормить и оберегать семью, – искренне ответил он. – Возможно, месье Бошан подкинет идею.

* * *

Таинственный месье Бошан жил в большом особняке на Хейзел-стрит. Фергус постучал в дверь; на стук вышел дворецкий в ливрее, явно стоившей дороже печатного станка. Почтенный слуга не выказал ни малейшего удивления при виде двух бродяг на пороге хозяйского дома, однако стоило Фергусу назвать свое имя, низко поклонился и провел их внутрь.

На улице стояла жара, поэтому все окна были занавешены плотными бархатными портьерами, чтобы сохранить в доме прохладу. Правда, дневной свет тоже остался снаружи – гостиная, куда их провели, оказалась ужасно мрачной. Лишь единственная лампа на столике у окна сияла, словно жемчужина в устрице.

Роджер будто и сам попал внутрь огромной морской раковины, где повсюду скользкая, удушливая сырость и слизь. Конечно, в похожей на темницу комнате не было такого палящего зноя, как на раскаленной мостовой, но и прохлады здесь тоже не ощущалось.

– Нас словно решили запечь, вместо того чтобы поджарить, – шепнул он Фергусу, вытирая лицо платком с кружевными оборками, который забыл сменить на неприметную ситцевую тряпицу рабочего. Фергус непонимающе моргнул, но Роджер так и не успел пояснить свою мысль: дверь распахнулась, и в гостиную, сияя улыбкой, вошел Персиваль Бошан.

Хозяин оказался совсем не таким, как представлял его Роджер. Во-первых, Бошан не был французом. Когда он с величайшей любезностью их поприветствовал (после того как Фергус познакомил его с Роджером) и бурно поблагодарил за визит, по его манере речи стало очевидно, что это англичанин, получивший весьма неплохое образование – хотя и не в стенах Итона или Хэрроу. Роджер предположил, что едва заметный акцент мог принадлежать выходцу одного из лондонских предместий вдоль берегов Темзы – например, Саутуорка или Ламбета. Очевидно, одет он был по последней парижской моде: манжеты чуть не по локоть длиной, желтый шелковый камзол с вышитыми ласточками и море кружев. Парика Бошан не носил; его собственные волосы, темные и очень курчавые, были небрежно собраны в хвост и перевязаны шелковой лентой сливового цвета.

– Месье, еще раз благодарю вас обоих за оказанную честь. Позвольте, я пошлю за вином.

– Non, – остановил его Фергус. Он вынул из кармана платок и вытер пот, скопившийся над глубоко посаженными глазами. – Здесь настоящая турецкая баня! Месье, вы хотели мне что-то сказать. Я вас слушаю.

Бошан вытянул губы, будто собираясь присвистнуть, но потом вдруг расслабился. Не переставая улыбаться, он приглашающим жестом указал на обитые роскошной парчой кресла у пустого камина. Затем прошел к двери и, несмотря на отказ Фергуса, приказал принести напитки.

Когда подали целый поднос с пирожными и кувшин охлажденного негуса[204]204
  Напиток из красного вина с сахаром, похожий на глинтвейн.


[Закрыть], хозяин попросил дворецкого наполнить бокалы и уселся напротив гостей. Мельком взглянув на Роджера, он сосредоточил все свое внимание на Фергусе.

– Месье, как я уже говорил во время нашей последней встречи, хочу сообщить вам некоторые сведения, касающиеся обстоятельств вашего рождения. Признаюсь, обстоятельства эти… весьма трагичны и могут вас расстроить. Заранее прошу прощения.

– Tais-toi![205]205
  Заткнись! (фр.)


[Закрыть] – рявкнул Фергус. Далее последовал поток незнакомых слов – насколько Роджер понял, Бошану предлагалось исторгнуть что-то (возможно, правду?) из отверстия пониже спины.

Персиваль Бошан слегка опешил. Потом откинулся на спинку кресла, глотнул вина и, вытерев губы, сказал:

– Вы сын графа Сен-Жермена. – Он сделал паузу, явно рассчитывая на реакцию. Однако Фергус лишь молча взирал на него исподлобья. Струйка пота стекала у Роджера по спине; он чувствовал себя тающим кубиком льда.

– А вашу мать звали Амели Элиза Левинь Бошан.

Фергус потрясенно охнул.

– Вам знакомо это имя? – спросил месье Бошан удивленно, но настойчиво. Он подался вперед, его напряженное лицо в свете лампы отливало перламутровым блеском.

– J’ai connu une jeune fille de ce nom Amélie, – ответил Фергус. – Mais elle est morte[206]206
  Я был знаком с девушкой по имени Амели. Но она умерла (фр.).


[Закрыть].

* * *

На мгновение воцарилось молчание, нарушаемое лишь отдаленными голосами прислуги.

– Это правда. Она мертва, – мягко произнес месье Бошан. Однако Фергус вздрогнул, словно его ужалила оса. Бошан издал протяжный тихий вздох и снова подался вперед. – Так, значит, вы ее знали?

Фергус нервно дернул головой в совершенно несвойственной ему манере.

– Только по имени. Я не знал, что она моя мать. – Заметив боковым зрением удивленный взгляд Роджера, он посмотрел на него, отвернувшись от глашатая печальных новостей. – Многие дети появляются на свет в борделях, mon frère, несмотря на все попытки это предотвратить. Малышей со смазливыми мордашками держат при заведении, чтобы через несколько лет начать на них зарабатывать.

– Что происходит с остальными? – Роджер не был уверен, что хочет услышать ответ.

– Моя мордашка показалась им достаточно смазливой, – продолжал Фергус. – К тому времени как меня перестали лупить, я научился добывать пропитание на улице.

Опустив взгляд, Роджер заметил, что Фергус зарылся носками туфель в ворс ковра.

– Шлюхи, недавно родившие – или потерявшие – ребенка, иногда кормили грудью чужих bébés. Если шлюху вызывали к клиенту, а ее малыш был голоден, она передавала его другой jeune fille[207]207
  Девушка (фр.).


[Закрыть]. Дети, росшие в борделе, называли всех шлюх Maman, – тихо добавил он, глядя в пол. – Всех, кто давал им еду.

Было видно, что он не настроен развивать тему. Роджер деликатно кашлянул, и месье Бошан посмотрел в его сторону, будто удивляясь, что он все еще здесь.

– От чего умерла Амели Бошан? И когда? – вежливо поинтересовался Роджер.

– От дифтерита во время эпидемии, – столь же вежливо ответил хозяин дома. – Я… то есть мы точно не знаем, когда это случилось.

– Понятно. – Роджер покосился на Фергуса, который все так же молча сверлил глазами причудливые узоры на ковре. – А… гм… месье граф?

Персиваль Бошан заметно расслабился.

– Этого мы тоже не знаем. Месье граф часто отлучался из Парижа: обычно на несколько дней или месяцев, порой на год, а то и больше. И никому не говорил, куда направляется. Но в последний раз его видели лет двадцать назад, причем обстоятельства его исчезновения позволяют утверждать, что на этот раз графу не удалось избежать смерти. Любой суд, несомненно, признал бы его погибшим, если бы наследник графа подал соответствующую петицию.

Взмокшие волоски на шее у Роджера слегка приподнялись. Услышав новость, Фергус вздернул голову.

– Насколько мне известно – если французское законодательство не поменялось за последние годы, – незаконнорожденные дети не могут претендовать на наследство. Или, говоря «наследник», вы имеете в виду кого-то другого?

Просияв, Бошан взял с подноса серебряный колокольчик и позвонил. Через мгновение дверь распахнулась, впуская долгожданные потоки воздуха и света, а также высокого джентльмена в дорогом сером костюме английского кроя. Под мышкой у незнакомца торчала кожаная папка, и выглядел он как типичный юрист.

– Мистер Бичем[208]208
  Английская версия произношения французской фамилии Beauchamp (Бошан).


[Закрыть], – сказал вошедший, кивнув Персивалю. – А вы, сэр, должно быть, Клодель? Если, конечно, позволите называть вас настоящим именем.

– Не позволю. – Фергус резко выпрямился в кресле, явно собираясь уйти. Роджер мысленно одобрил эту идею и тоже привстал, но тут незнакомец примиряюще поднял ладонь, положил перед гостями папку и раскрыл ее.

Внутри лежал старинного вида документ на пожелтевшей, покрытой пятнами бумаге – с большой сургучной печатью и множеством затейливых подписей. Казалось, будто крошечный осьминог макнул все свои щупальца в чернила и пробежался по странице.

Однако надпись на французском вверху документа читалась довольно легко и была написана сухим канцелярским языком.

Брачный договор

Заключен сего дня, четырнадцатого августа, тысяча семьсот тридцать пятого года

От Рождества Христова, между девицей Амели Элизой Левинь Бошан

и Леопольдом Джорджем Симоном Жервазом Ракоци,

графом Сен-Жерменом

– Вы не бастард, сэр. – Персиваль Бошан тепло улыбнулся Фергусу. – Примите мои поздравления!

* * *

Нахмурив брови, Фергус уставился на документ, а затем покосился на Роджера. Тот издал деликатное «кхм», давая понять, что поддержит любое решение, однако не сдвинулся с места. Он смотрел на негус со льдом; графин и бокалы запотели, капельки воды скатывались по выпуклому стеклу. Как приятно было бы освежиться прохладным напитком в этой парилке!

Бошан с юристом держали в руках по бокалу подслащенного портвейна и выжидающе смотрели на потенциального наследника, готовые отпраздновать раскрытие тайны.

Наконец Фергус решительно выпрямил спину, очевидно намереваясь уйти.

– Что ж, джентльмены… Не знаю, бастард я или нет, – но уж точно не ребенок.

Идеальная фраза для завершения визита, – подумал Роджер, вставая. Однако Фергус остался в кресле. Более того – решительно протянул руку и, взяв наполненный бокал, поднес его к носу с видом короля, которого вынуждают нюхать содержимое ночного горшка.

– Месье, – обратился он к Бошану, наблюдавшему за его действиями с открытым ртом. – Поменяйтесь-ка со мной бокалами, s’il vous plaît[209]209
  Пожалуйста (фр.).


[Закрыть]. – Говорил он подчеркнуто вежливо, но это не было похоже на просьбу. Изумленный Бошан подчинился. Фергус жестами показал Роджеру проделать такой же трюк с юристом. Какого черта? – в который раз подумал Роджер, исполнив пожелание.

Фергус удовлетворенно откинулся на спинку и поднял бокал.

– За честность, джентльмены! И воровскую честь!

Растерянно переглянувшись, Бошан с юристом нехотя последовали его примеру. Роджер молча отпил из своего бокала. Напиток не обманул ожиданий: восхитительная жидкость скользнула по пересохшему горлу, одновременно охлаждая и согревая изнутри.

– Regardez[210]210
  Зд.: Посудите сами (фр.).


[Закрыть], – заговорил Фергус, когда все поставили бокалы. Salon наполнился ароматами рубинового портвейна и специй; спертый воздух больше не казался невыносимым. – Коль скоро вы, джентльмены, так хорошо осведомлены о моих личных делах, то должны знать, что в Париже я одно время работал на лорда Брох-Туараха, добывая для него секретные бумаги. Среди них не раз попадались такого рода «шедевры».

Он махнул бокалом в сторону лежащего на столе брачного договора.

– Милорд Брох-Туарах тоже порой создавал кое-какие документы, если того требовали обстоятельства. Я своими глазами видел, как это делается, так что позвольте усомниться в véracité[211]211
  Подлинность (фр.).


[Закрыть] сего контракта.

Роджер отчасти восхищался устроенным Фергусом спектаклем, но в то же время смутно понимал, что Джейми Фрэзер никак не мог заниматься тогда подделкой бумаг: незадолго до описываемых событий тесть, переученный левша, травмировал правую руку. С другой стороны, Фергус и сам умел искусно подделывать документы – возможно, он просто не хотел, чтобы об этом узнали в Чарльстоне.

На юриста было жалко смотреть: бедняга выглядел как жертва таксидермиста. Бошан начал громко возмущаться, плюясь портвейном. Фергус глянул на Роджера, и тот как бы невзначай отвернул полу сюртука и положил руку на эфес кинжала, сохраняя невозмутимое выражение лица.

Сэр Персиваль застыл.

– Так-то лучше. – Фергус одобрительно кивнул. – Итак, джентльмены… предположим, кто-нибудь не столь проницательный поверил бы в подлинность документа и клюнул на вашу удочку. Каков был план? Возможно, наследнику месье графа пришлось бы оказать вам некую услугу?

Бескровное лицо Бошана немного порозовело, а юрист стал чуть менее похожим на чучело. Они переглянулись, очевидно приняв решение.

– Ну хорошо. – Персиваль Бошан выпрямился и промокнул губы льняной салфеткой. – Обрисую вам ситуацию.

По словам Бошана (юрист тоже вставил парочку дополнений), ситуация заключалась в следующем: граф Сен-Жермен, будучи очень богатым человеком, владел – формально говоря, все еще владеет – контрольным пакетом акций некоего синдиката, скупающего земли в Новом Свете. Главный актив синдиката – огромный участок земли в обширной области, известной как Северо-Западные территории.

Фергус делал вид, что прекрасно понимает, о чем речь, – возможно, так и было. Однако у Роджера имелись лишь обрывочные сведения о предмете разговора. Он смутно припоминал, что это большая территория далеко на севере, за нее в свое время бились французы с индейцами. В итоге, как известно, победили англичане.

Очевидно, французы придерживались другого мнения – по крайней мере, те «заинтересованные лица», на которых туманно ссылался Бошан.

Теперь, когда Франция официально вступила в войну на стороне американцев, «заинтересованные лица» Бошана начали предпринимать шаги с целью отхватить хотя бы клочок вожделенной территории.

– Убедив мистера Фрэзера заявить права собственности? – впервые подал голос Роджер, не в силах скрыть изумление. Юрист смерил его суровым взглядом, но месье Бошан любезно склонил голову.

– Да. Однако единичное прошение едва ли сумеет противостоять имперским амбициям американцев. Поэтому наши интересанты помогут мистеру Фрэзеру привлечь на его землю колонистов – франкоговорящих колонистов. Тогда у Франции появится больше оснований заявить права на эту территорию по окончании войны. А потом наши интересанты выкупят у вас землю – за внушительную сумму.

– Если американцы победят, – скептически заметил Фергус. – В противном случае, боюсь, ваши так называемые интересанты окажутся в незавидном положении. Впрочем, как и я.

– Они победят, – неожиданно вступил в разговор юрист, и Роджер вздрогнул, услышав его уверенный бас, так не похожий на вкрадчивый голос Бошана. – Вы ведь повстанец, мистер Фрэзер? – спросил он, приподняв бровь. – Судя по содержанию публикуемых вами статей. Неужели вы не верите в собственную победу?

Фергус осторожно почесал крюком за ухом.

– Полагаю, сэр, вы заметили, что на улицах полно солдат Континентальной армии. Вы хотите, чтобы я подвергал семью опасности, в открытую критикуя Британию со страниц газеты?

Не дожидаясь ответа, Фергус резко вскочил.

– Bonjour[212]212
  Зд.: Хорошего дня (фр.).


[Закрыть], месье. Теперь мне будет над чем подумать.

* * *

Роджеру хотелось поскорее убраться восвояси, поэтому он не стал задавать лишних вопросов, когда Фергус неожиданно нырнул в узкий проход между домами, пробежал по нему и юркнул в ворота. Судя по всему, они оказались на заднем дворе борделя: с веревок безвольно свисало постиранное белье характерных фасонов, две чернокожие служанки складывали высохшие простыни. К удивлению Роджера, Фергус тепло поприветствовал девушек, поднялся по ступеням заднего крыльца и без стука вошел в дом.

– Мистер Фергус! – воскликнула выбежавшая навстречу юная леди. Девушка (Боже правый, да ей не больше двенадцати!) бросилась Фергусу на шею и, поцеловав в щеку, кокетливо стрельнула глазками в Роджера: – О-о, вы привели друга!

– Мадемуазель, позвольте представить вам моего брата-проповедника. Преподобный, это – мадемуазель Маргаритка.

– Очаровательно, – пробормотал оторопевший Роджер с вежливым поклоном. Юная особа скромно потупила подведенные тенями глаза.

– Преподобные частенько сюда наведываются, сэр, – хохотнула она. – Так что не смущайтесь. Каждая из нас имела такой опыт.

– Такой опыт? – ошарашенно переспросил Роджер.

– Ну… со священником. – Девушка улыбнулась, и на щеках ее появились ямочки. – Хотя бы раз.

Наряд ее был довольно сдержанным – для борделя, мысленно добавил Роджер. Одежда полностью скрывала фигуру, а на ногах красовались кожаные ботинки. Он так и не успел определить, какого рода работу выполняла Маргаритка в заведении – судя по дорогому платью, она не была прислугой. Фергус вежливо, но твердо перешел к делу:

– Свободна ли гостиная на втором этаже, chérie?[213]213
  Дорогая, милая (фр.).


[Закрыть]

Роджер пригляделся к девушке: она была мулаткой с кофейного оттенка кожей и кудряшками цвета темной карамели. Причем старше, чем ему показалось вначале, – скорее всего, ей уже исполнилось восемнадцать. За внешней игривостью проглядывали сметливость и практичный ум.

– Если управитесь за час, – сказала она. – В четыре придет другой клиент.

– Часа вполне достаточно, – заверил ее Фергус. – Нам просто нужно где-то спокойно посидеть и собраться с мыслями. Как насчет бокальчика вина?

Пару мгновений она разглядывала его, склонив голову набок, – ни дать ни взять птичка, пытающаяся определить, не скрывается ли под опавшим листом жирный червячок. Затем деловито кивнула.

– Попрошу Барбару принести. Adieu, mon brave![214]214
  Зд.: Прощай, красавчик! (фр.)


[Закрыть] – Поцеловав кончики своих пальцев, она легонько коснулась щеки удивленного Роджера и убежала по коридору, роскошью убранства не уступавшему предыдущему особняку. Правда, картины на стенах борделя были значительно лучше.

– Идем, – шепнул Фергус, тронув его за плечо.

Гостиная оказалась небольшой уютной комнатой с французскими окнами, выходящими на маленький балкон; длинные кружевные занавески почти не шелохнулись при их появлении.

– Это практически мой второй дом. – Фергус сел, небрежно махнув в сторону двери.

– Можешь не объяснять, – пробормотал Роджер.

Фергус рассмеялся.

– Думаешь, Марсали не знает? Конечно, у меня есть секреты от жены – как и у любого другого мужчины, – но этот не из их числа.

Немного успокоившись, Роджер выудил из кармана не слишком чистый носовой платок и вытер лицо. Он заметил, что старается обходить крошечный участок, которого касались пальцы мисс Маргаритки, и решительно потер его, прежде чем убрать платок.

– Мужчины, с которыми мы только что встречались… – заговорил Фергус, промокая потное лицо. – Я их узнал.

– Правда?

– Пижона зовут Персиваль Бошан, хотя прежде он использовал другое имя – возможно, у него их несколько. Он уже не в первый раз суется ко мне с этой дребеденью – что я, мол, отпрыск высокородного господина, обладателя титула и земель.

Фергус скорчил презрительную гримасу, и Роджер едва не прыснул: уж больно комично прозвучало исковерканное на французский манер слово «дребедень».

– Одно время, – Фергус придвинулся ближе и понизил голос, – Бошан был кем-то вроде адъютанта при графе Лафайете. Когда я в очередной раз послал его к черту (при первой встрече я тоже отказался с ним разговаривать), он вдруг начал мне угрожать. Chienne[215]215
  Сучка (букв. фр. «собака»).


[Закрыть], – брезгливо добавил он.

– Chienne? – переспросил Роджер, старательно выговаривая все звуки. – Почему ты обругал его словом женского рода?

Фергус искренне удивился.

– Конечно, есть и другие подходящие слова… – Он наморщил лоб, старательно припоминая. – Но неужели ты и сам не заметил?

– Э-э… – Роджера вдруг бросило в жар – и знойная погода была тут ни при чем. – Вообще-то нет. Подумал, что он просто… гм… француз. Такой… изящный – понимаешь, о чем я?

Фергус покатился со смеху, и Роджер смущенно кашлянул.

– Хочешь сказать, Персиваль – один их тех, кого в Шотландии называют «Нэнси-голубок»? Какое отношение это имеет к нынешней ситуации?

Фергус, который все никак не мог успокоиться, тряхнул головой.

– Oui. Мужчинам с подобными пристрастиями – когда они настолько очевидны – нельзя доверять. Эти типы всегда боятся публичного разоблачения. За ним явно кто-то стоит.

Роджеру стало не по себе. Честно говоря, ему было не по себе с тех пор, как они переступили порог дома на Хейзел-стрит.

– У тебя есть какие-нибудь предположения?

Фергус бросил на него изумленный взгляд и укоризненно покачал головой.

– Знаешь, mon frère, тебе не помешало бы побольше узнать о человеческих грехах, раз уж решил податься в священники.

– Предлагаешь мне взять парочку уроков у мисс Маргаритки?

– Нет, конечно, – ответил Фергус с легким смешком. – Хотя твоя жена наверняка могла бы кое-чему у нее поучиться. Но я не об этом. Ты очень хороший человек, – он тепло улыбнулся растроганному Роджеру. – Однако не все твои прихожане столь же добродетельны, и чтобы направить их на путь истинный, тебе стоит поближе познакомиться со злом. Тогда поймешь, как непросто порой ему противостоять.

– Возможно, ты прав, – осторожно согласился Роджер. – Но я знаю немало священников, которые серьезно влипли, пытаясь расширить свой кругозор подобным образом.

Фергус невинно пожал плечами и рассмеялся.

– У шлюх есть чему поучиться, mon frère. Хотя ты прав: лучше не проводить такие уроки с глазу на глаз. Однако, – добавил он, посерьезнев, – когда я говорил о зле, то имел в виду нечто другое.

– Я так и понял. Ты сказал, что уже пересекался с этим Бошаном. С виду он не такой уж…

– Он просто шлюха, и возможно, с юных лет. – Фергус усмехнулся, заметив озадаченное выражение на лице Роджера. – Рыбак рыбака видит издалека. Так, кажется, говорят?

Роджера словно ударили под дых; желудок сжался. Как он мог забыть! Ведь ему было известно, чем приходилось заниматься маленькому Фергусу в парижском борделе до встречи с Джейми Фрэзером, который нанял его карманником.

– Месье Бошан уже староват, чтобы торговать своей задницей, но за деньги пойдет на многое. Исключительно по необходимости, – бесстрастно добавил Фергус. – Человек, привыкший так жить, перестает верить, что его ценность состоит не только в услугах, за которые ему платят.

Роджер молчал. Он думал не столько о Персивале Бошане, сколько о Фергусе. А также о Джейн и Фанни Покок.

– «Зло», о котором ты говоришь… – медленно начал он.

– Кроме нас, в той комнате было лишь два человека, – выпалил Фергус.

– О боже… – Роджер попытался вспомнить, какие слова или поступки высокого мужчины могли привести к такому умозаключению. Фергус определенно считал «юриста» воплощением зла. – Я даже не помню, как он выглядел.

– Как подсказывает опыт, дьявол редко представляется по имени, – сухо заметил Фергус. – Но я научился безошибочно распознавать зло – под любой личиной – и сразу увидел его в том типе.

Он подошел к окну, отдернул кружевные занавески и выглянул наружу. Затем вынул из кармана большой платок и вытер лицо.

– Чтобы не осталось чернильных пятен, – коротко пояснил он в ответ на взгляд Роджера.

– Что ты собираешься с этим делать? Просто забыть?

Фергус втянул воздух длинным французским носом и с шумом выдохнул.

– Ты говоришь, скоро город захватят британцы. То, что предлагают эти crétins, – просто бред сумасшедшего. Но… – Он предостерегающе поднял крюк, не давая Роджеру вставить слово. – У них есть деньги, и они не отступят от своих целей. Только вот не знаю, каких именно, – и не очень-то хочу выяснять, как нашептывает мне ангел-хранитель.

– Мудрый у тебя ангел-хранитель.

Кивнув, Фергус какое-то время молча смотрел на далекую реку, где плуты и пройдохи продолжали вести свои мутные делишки. Наконец он повернулся к Роджеру.

– Твоя жена сказала Марсали, что лорд Джон Грей обещал вам вооруженный эскорт до Саванны?

– Да. Правда, мы решили отказаться. Кому придет в голову связываться с полной повозкой детей и квашеной капусты?

– Я тут подумал… – Фергус сбросил сюртук и отлепил от груди мокрую от пота рубаху. – Попроси, пожалуйста, Брианну немедленно написать лорду Джону и договориться об эскорте. Мы едем с вами. Боюсь, печатный станок может привлечь ненужное внимание.