Текст книги "Скажи пчелам, что меня больше нет"

– Много чего, – буркнула я. – Может, вы…

– Что же он сказал, мистер Клаудтри? – Джейми так и не лег, упрямо игнорируя стекавшие по ребрам струйки крови.

Аарон на мгновение задумался, припоминая, и кивнул.

– Скотчи просил передать, что вы теперь его должник, только он сомневается, что вы успеете расплатиться, поскольку вряд ли проживете так долго. Поэтому можете не утруждаться – хотя от виски он бы не отказался.

113
…и расстались в согласии

30 марта 1780 года от Р. Х.

Фрэзер-Ридж, Северная Каролина

От Джеймса Фрэзера, владельца Фрэзер-Риджа

Вниманию нижеперечисленных лиц:

Джорди Хэллам

Конор Макнил

Ангус Маклин

Роберт Маккланахан

Уильям Бэрд

Эбенизер Бэрд

Уильям Макилхенни

Эван Адэр

Пэдер Макфарленд

Холман Лесли

Александр Макконнах

Лахлан Хант

Поскольку все вы как один вступили в сговор с целью напасть на меня и захватить в плен, что привело бы к моей неминуемой смерти, заключенный между нами Договор Аренды признается ничтожным и полностью аннулируется, начиная с сегодняшнего числа.

Действуя подобным образом, вы утратили мое доверие и нарушили Слово.

В связи с вышеизложенным все вы лишаетесь права проживания на занимаемых землях. Вам надлежит освободить их и покинуть Фрэзер-Ридж вместе с семьями в течение десяти дней.

Вы также можете забрать с собой еду, одежду, инструменты, семена, домашний скот и личные вещи. Все ваши постройки – дома, сараи, амбары, курятники и другие строения – изымаются. В случае их злонамеренного поджога или уничтожения вас предадут суду, а все ваше имущество конфискуют.

Те, кто попытается тайком вернуться во Фрэзер-Ридж, будут застрелены на месте.

Джеймс Фрэзер, землевладелец

– Ничего не упустил? – спросил Джейми, когда я прочла бумагу.

– Нет. Текст вполне… исчерпывающий.

У меня похолодело в груди. Я хорошо знала всех этих людей. Радушно приветствовала их с женами в Ридже, когда они приходили сюда, зачастую не имея ничего, кроме одежды на теле, преисполненные надежды и благодарности за место под солнцем в неизведанном диком крае. Я навещала их, помогала появляться на свет их детям, лечила их хвори. А теперь…

Я видела, что на душе у Джейми не менее тяжело. Он доверял этим людям, принимал их, давал землю и орудия труда, всегда готов был поддержать и подставить дружеское плечо. Я опустила руку с письмом в похолодевших пальцах.

– Ты и правда застрелишь их, если они вернутся? – тихо спросила я.

Джейми пристально посмотрел на меня; в глубине его взгляда пылала ярость.

– Саксоночка, они меня предали. Преследовали, словно дикого зверя, на моей собственной земле во имя так называемой «королевской справедливости». Я сыт по горло подобной справедливостью. Если увижу их еще раз на своей земле – то да. Пристрелю на месте.

Я закусила губу. Заметив это, Джейми накрыл мою руку своей.

– Поверь, так нужно, – мягко сказал он, глядя мне в глаза. Будто желал удостовериться, что я понимаю. – Просто они не единственные, кто придерживается таких взглядов. И мне это прекрасно известно. Многие пока сидели тихо – хотели посмотреть, что будет. Окажусь ли я слабаком? Сдамся? Или позволю себя схватить? Приедет ли сюда кто-нибудь вроде майора Фергюсона? Предатели боятся действовать в открытую, однако стоит только проявить к ним… – он махнул свободной рукой в сторону письма, – …милосердие, позволив им сохранить не только жизни, но также землю и оружие, как нерешительные поднимут голову и тут же к ним примкнут.

Не только жизни…

Земля вдруг ушла у меня из-под ног. Я всегда была уверена, что происходящие во внешнем мире события никогда не затронут Ридж, что он останется надежным убежищем. Как я ошибалась.

Не только их жизни… Наши тоже.

Джейми вряд ли сумел бы отразить более крупную атаку на Ридж с имеющимся количеством людей и ружей без помощи извне.

– Понимаю. – Я сглотнула подступивший комок и медленно подняла письмо. За именами мужчин я видела лица женщин. – Только… не могу не сочувствовать их женам. – И детям тоже, но женам все же больше. Помимо забот о доме и детях им приходится расхлебывать последствия поступков мужей. А теперь их выгоняют, позволив взять лишь то, что можно унести в руках, и обрекают на скитания.

Я не знала, разделяют ли они политические взгляды своих мужчин. В любом случае их ждет теперь другая жизнь. Или смерть.

– Колокольчик, книга и свеча[285]285
  Метафорическое название церемонии отлучения от церкви и предания анафеме в католицизме.


[Закрыть], – сказал Джейми, продолжая смотреть на меня участливым взглядом.

– Что?..

– Позвони в колокольчик, захлопни книгу, задуй свечу, – тихо произнес он и коснулся лежащей у меня на коленях бумаги. – Отлучение и анафема, саксоночка. Вот что я сделал.

Не успела я ответить, как на лестнице послышались тяжелые мужские шаги, а затем в дверь постучали.

– Войдите! – Голос Джейми звучал совершенно обыденно.

Дверь отворилась, и вошел лейтенант Эстерхази. Казалось, он постарел на два десятка лет.

– Сэр! – официально обратился он к Джейми, вытянувшись по струнке перед кроватью. – Мой… то есть лейтенант Бембридж так и не вернулся. Разрешите мне отправиться на поиски?

Я изумленно посмотрела на мужа, но тот и бровью не повел. Мне только сейчас пришло в голову, что лейтенант теперь не друг семьи, а скорее пленник Джейми. Судя по всему, оба считали именно так.

Джейми прекрасно умел скрывать свои чувства, но сейчас не стал утруждаться. Если отпустить Эстерхази, куда тот может пойти и с кем встретиться? Очевидно, Джейми был сейчас не в состоянии защищать ни себя, ни свое жилище – не говоря уже о том, чтобы патрулировать окрестности. Вдруг лейтенант вернется с отрядом? Или отправится к Фергюсону и его людям, чтобы привести их сюда?

Я не сомневалась, что у паренька и в мыслях не было ничего подобного; в тот момент он мог думать лишь о пропавшем друге. Хотя это не значит, что он не подумает о чем-нибудь другом, оказавшись за пределами дома.

– Разрешаю, – ответил Джейми не менее официально. – Но миссис Фрэзер пойдет с вами.

114
В которой земля приходит в движение

Ты должна пойти, саксоночка.

Словно пойманные в ловушку, эти слова продолжали звенеть у меня в голове, отдаваясь в барабанных перепонках тонким, пронзительным эхом.

Так заявил мне муж, как только Оливер Эстерхази вышел из комнаты и направился в хирургическую, чтобы доложить об отлучке шефу – вернее, Элспет.

– Больше некому, – резонно заметил Джейми, обведя рукой пустынную спальню. – Я не могу отправить с ним Бобби или братьев Линдси – они нужны мне здесь. И потом, – добавил он, с гримасой боли откидываясь на подушку, – если бы с мистером Бембриджем было все в порядке, он бы давно вернулся. Раз его все еще нет – вероятнее всего, бедняга ранен или даже мертв. Кто лучше тебя справится с подобной ситуацией?

Спорить со столь логичными рассуждениями было невозможно, но я все же попыталась:

– Я не собираюсь оставлять тебя одного! В таком состоянии ты не сможешь дать отпор, если кто-нибудь…

– Именно поэтому Линдси останутся здесь, – терпеливо возразил Джейми. – Чтобы охранять дверь. То есть двери, – уточнил он. – Кенни и Мердо караулят на веранде, а Эван – на заднем дворе.

– Что насчет Бобби?

– Отправил его за подкреплением и заодно поручил сообщить всем, что капитан… – Он замялся, подыскивая слова.

– Hors de combat?[286]286
  Вышел из строя? (фр.).


[Закрыть] – подсказала я.

– Что его пока нельзя перемещать, – твердо сказал Джейми. – Иначе они, чего доброго, решат пойти на нас штурмом, чтобы забрать предводителя.

Я оторопело уставилась на мужа. Он был чуть бледнее простыни; под уставшими глазами залегли глубокие тени, а лежащая поверх одеяла рука дрожала.

– Когда ты успел отдать все эти распоряжения?

– Когда ты отлучалась в уборную. Иди, саксоночка. Ты должна пойти.

И я пошла, находясь в полном смятении. Это противоречило моим убеждениям. Нельзя оставлять раненых без присмотра! Даже если их состояние стабильно и ухудшение маловероятно. С другой стороны, Элспет, Фанни и Агнес вполне способны справиться с несложными медицинскими манипуляциями, если вдруг возникнет такая необходимость, успокаивала я себя.

– Мне придется отправиться вместе с лейтенантом Эстерхази на поиски его друга, – сообщила я Элспет, снимая с крючка походную аптечку. Миссис Каннингем, которая выглядела не лучше Джейми, молча кивнула, не сводя глаз с сына. Капитан начал подергиваться и стонать.

– Я справлюсь, – тихо сказала она, а потом вдруг подняла на меня взгляд. В ее покрасневших, опухших от усталости глазах мелькнула тревога. – Будьте осторожны.

Я остановилась и посмотрела на нее. Щеки миссис Каннингем слегка порозовели.

– Не знаю, что там происходит, – пояснила Элспет. – Но в округе сейчас очень… неспокойно.

– Вы имеете в виду Никодимуса Партленда? – выпалила я. – И людей из Найнти-Сикс, которых он должен привести?

Ее румянец вмиг увял, как побитый морозом цветок.

Хмыкнув, я вышла за дверь.

Оливер, ждавший меня на крыльце, сразу предложил понести медицинскую сумку.

– Нет, я сама. Вы лучше возьмите вот это. – Я протянула ему другую сумку, в которой была питьевая и медовая вода, немного еды, свернутое одеяло, банка с пиявками и пара других полезных вещей. – Итак, с чего начнем?

Лейтенант растерянно огляделся.

– Не знаю. – Как и все мы, он не спал всю ночь. Оливер был приятным и жизнерадостным молодым человеком, но умом не блистал. Ну а теперь, из-за морального и физического истощения, его мозг, похоже, вовсе перестал функционировать, за исключением нескольких клеточек. Я медленно вдохнула утренний воздух, призывая на помощь все свое терпение.

– Где вы видели его в последний раз?

Этот вопрос неизменно вызывал раздражение у всех домочадцев, пытающихся отыскать потерянную вещь. Оливер Эстерхази лишь моргнул, послушно наморщил лоб и наконец сказал:

– Возле Дома собраний.

– Значит, оттуда и начнем.

– Там я уже смотрел.

– Мы все же начнем искать именно там.

Дождь прекратился, но с деревьев еще капало, и моя юбка промокла до колен уже на полпути. Однако это было неважно. Кругом весело щебетали птицы; по всему лесу разливался резкий свежий запах можжевельника и ели, распускавшихся кизила и рододендрона; с горных вершин струились десятки крошечных ручейков. В воздухе пахло весной, и покой утреннего леса начал незаметно просачиваться в душу. Волнения прошлой ночи и утренние тревоги больше не вызывали ощущение безнадежности.

Джейми не умирал, его жизни пока ничто не угрожало. Со всем остальным можно было разобраться. В общем-то, именно этим он и занимался – хотя все еще лежал пластом, не в силах даже сесть без посторонней помощи.

Как бы я ни хотела остаться с ним, Джейми был прав: в данных обстоятельствах он не мог отправить с лейтенантом никого другого. Хотя его подозрения насчет того, что Эстерхази немедленно соберет целую банду лоялистов, оказались беспочвенными. Мы не встретили в лесу ни единой души, словно все куда-то попрятались, не желая попадаться на глаза. Хозяева двух стоявших по дороге хижин встретили нас весьма холодно, а в ответ на расспросы о лейтенанте Бембридже лишь молча покачали головой.

Да и сам Дом собраний выглядел заброшенным. Дверь была распахнута настежь, половина скамеек валялась вверх тормашками, на полу блестели пивные лужи. Два пробравшихся внутрь енота деловито жевали оброненный кем-то масонский фартук.

– А ну брысь! – Оливер подобрал с пола метлу и выгнал наглецов с рвением ветхозаветного пророка. Затем бережно поднял погрызенные останки фартука – роскошного, из белой кожи, с оборками из белого шелка и холщовыми завязками. Вещицу украшало весьма искусное изображение масонского циркуля.

– Фартук капитана? – спросила я. Лейтенант кивнул, аккуратно сложив находку.

По всей комнате были разбросаны используемые на собраниях атрибуты и другие мелочи: ковшик и деревянное ведро для напитков, чтобы многоречивые ораторы могли промочить горло после выступлений; куча бумажных вееров, сделанных детьми к предстоящему лету… Мы молча смотрели на этот разгром, не испытывая желания иронизировать по поводу печального итога встречи вольных каменщиков. Вместо воплощения идей свободы, равенства и братства – мятеж и кровавая вакханалия. Вот к чему приводят разговоры о политике в стенах Ложи!

Мы вышли на улицу, и Оливер тщательно закрыл дверь. Разделившись, мы стали бродить по окрестностям, выкрикивая имя Гилберта Бембриджа.

– Что, если он решил спрятаться в доме у одного из… сторонников капитана? – тактично спросила я, когда мы в очередной раз встретились у Дома собраний. – Может, его ранили?

– Не знаю. – Оливер беспокойно озирался, будто ожидая, что друг вот-вот выскочит из-за дерева. – По-моему, он был с людьми, которые… э-э…

– Преследовали моего мужа? – ехидно подсказала я. – В каком направлении они ушли?

Лейтенант ответил, что не уверен, но потом вдруг начал спускаться с горы в порыве энтузиазма. Я осторожно ползла следом, стараясь не подвернуть ногу на щебне и камнях, оставшихся на тропинках после вчерашнего потопа.

Поведение лейтенанта Эстерхази казалось все более странным. Он обливался потом, несмотря на холодную погоду, и хотя порой сходил с выбранной тропы, неизменно на нее возвращался уже через несколько мгновений. Я была почти уверена, что лейтенант знал, куда идти, и совершенно не удивилась, когда мы неожиданно пришли на место, где лес… отсутствовал.

Мы стояли на краю рощицы чахлых молодых дубков; впереди была мешанина из земли, сломанных деревьев и покореженных кустов, снесенных бурным потоком. Кое-где виднелись огромные серые валуны, наполовину утопленные в почву; по их перевернутым кверху мокрым и грязным днищам ползали вывороченные из земли черви.

– Так, значит, – произнесла я после минутного молчания, – это и есть тот самый оползень? Вы были здесь, когда все случилось?

Лейтенант покачал головой. Его волосы, заплетенные в аккуратную флотскую косичку, теперь растрепались и липли к потному лицу. Рассеянно откинув их назад, он твердо произнес:

– Нет.

Оползень был не таким уж масштабным, однако не хотела бы я оказаться у подножия холма во время схода лавины; в темноте это наверняка выглядело жутко. Крутой горный склон съехал примерно на пятьдесят футов вниз, сметя все на своем пути и наполовину завалив небольшой ручей.

– Думаете… – Молодой человек осекся и сглотнул, его огромный кадык нервно подпрыгнул. – Гилберт мог… попасть в лавину?

– Вполне вероятно, – кивнула я, с сомнением оглядывая руины. – Но в таком случае…

Очевидно, мы не могли разгребать завалы голыми руками. Я как раз собиралась ему это сказать, когда лейтенант вдруг изумленно вскрикнул и, схватив меня за руку, показал на что-то внизу:

– Смотрите! Вон там!

Примерно в двадцати футах от нас из земли торчал клочок грязной темно-синей военной формы, почти не отличающейся по цвету от влажной почвы. Не успела я и рта раскрыть, как Оливери уже заскользил вниз по мокрым комьям, то и дело спотыкаясь, падая на колено, снова вставая и пробираясь вперед.

Я тащилась следом, крепко сжимая в руках сумку с аптечкой. Хотя мое сердце, поначалу радостно встрепенувшееся, тут же камнем рухнуло вниз. Он не мог выжить.

Оливер откопал руку и, вскочив на ноги, изо всех сил потянул. Раздался хруст, и из-под земли, разбрасывая комья грязи и щебня, вынырнула голова Гилберта с мертвенно-бледным лицом. Мне показалось… нет! Я и правда увидела, как его веки дрогнули. Через мгновение это случилось снова, и мое сердце едва не выскочило из груди.

– Иисус твою Рузвельт Христос! Оливер! Я думаю, он жив – помогите мне его вытащить.

– Он… что? Не может быть!

Я бросила сумку и принялась, как бобер, рыть землю голыми руками. Что-то теплое коснулось моей кожи – легкое облачко дыхания.

– Гилберт! Гилберт! Держись, только держись! Мы вытащим тебя оттуда…

– Нет, – послышался за спиной хриплый, срывающийся голос Оливера.

Обернувшись, я увидела, как он вытаскивает из грязной жижи отломанную ветку.

– Нет, – повторил он более уверенно. – Я так не думаю.

* * *

Вынырнув из лихорадочной полудремы, Джейми увидел у кровати мрачную Фрэнсис.

– Что случилось? – просипел он пересохшим горлом. – Где моя жена?

– Еще не вернулась, – ответила девочка. – Прошел всего час, как они с лейтенантом Эстерхази ушли. Вы же сами знаете.

Последняя фраза прозвучала немного вопросительно, и Джейми попытался улыбнуться. Вышло неважно: мышцы лица были скованы той же усталостью, что и остальные части тела. Фрэнсис окинула его оценивающим взглядом и протянула чашку, которую держала в руке.

– Вы должны это выпить, – строго потребовала она. – Одну полную чашку каждый час. Она так сказала. – Фанни произнесла «она» с таким благоговением, будто речь шла о местном божестве. Улыбка Джейми стала шире.

Он с трудом приподнял голову от подушки и сделал глоток – правда, Фанни пришлось самой держать чашку. Вкус оказался умеренно гадким, к тому же Фрэнсис, милый ребенок, исполнила инструкции Клэр насчет «капельки виски» весьма вольно. Джейми опустился на подушку, чувствуя легкое головокружение – возможно, не от виски, а от потери крови.

– Мне нужно осмотреть рану и проверить, нет ли гноя, – заявила Фрэнсис тем же строгим тоном.

– Что ж, приступай. У меня все равно не хватит сил тебя остановить.

Он лежал неподвижно, дыша медленно и глубоко, пока девочка разматывала бинты и снимала с его груди влажную повязку. Слегка нахмурив мягкие темные брови, Фанни принялась надавливать вдоль шва; Джейми с удивлением отметил, насколько уверенно, без тени жалости обращалась она с его телом.

– Ну как, a nighean? – спросил пациент. – Жить буду?

Фанни состроила гримаску, давая понять, что оценила шутку, однако продолжала хмуриться.

– Да, – ответила она наконец, неодобрительно глядя на заштопанную грудь. Затем деловито вернула на место компресс и закрепила бинтом.

– Хочу вам кое-что рассказать, – поколебавшись, добавила она. – Я бы подождала возвращения миссис Фрэзер, но лейтенант Эстерхази тоже будет с ней.

– В таком случае говори, – ответил Джейми в той же официальной манере. – Можешь присесть. – Он махнул в сторону ближайшего табурета и тут же поморщился от острой боли. Фрэнсис бросила на пациента обеспокоенный взгляд, однако через мгновение села, решив, что его жизнь вне опасности.

– Это касается Агнес, – выпалила девочка. – Она думает, что беременна.

– Господи Иисусе!

– Вот именно, – кивнула Фанни. – Она думает, ребенок от Гилберта – то есть лейтенанта Бембриджа.

– Она думает? У нее есть и другие версии?

– Ну… еще Оливер. Но с ним это было всего один раз.

– Sasannaich clann na galladh!

– Что это значит?

– Чертов английский ублюдок, – бросил Джейми, силясь приподняться на локтях; такую новость не так-то просто переварить, лежа пластом. – Кто-нибудь из этих идиотов… э-э… не пытался… с тобой?

От удивления Фанни даже перестала хмуриться.

– Я никогда не лягу с мужчиной, – заявила она с полной уверенностью. Затем посмотрела на Джейми и добавила чуть менее уверенно: – Вы сказали, я не обязана этого делать.

– Не обязана и не будешь, – заверил он. – Я убью любого, кто станет к тебе приставать! И давно ты узнала? Про Агнес?

– Только что. Как раз перед тем, как подняться сюда. Она сама мне рассказала. – Фрэнсис виновато оглянулась через плечо. – Я фомневалась… сомневалась, говорить вам или нет. Просто… Агнес боится, что Оливер убил Гилберта прошлой ночью, после того как узнал о ребенке…

– Она уверена, что Оливеру все известно?

Фрэнсис задумчиво кивнула.

– Агнес ему сказала. Вчера. Он предложил ей выйти за него, а она ответила, что не может, потому что…

Больше всего ему сейчас хотелось пойти вниз, схватить Агнес за плечи и вытрясти всю дурь из ее головы. Но тут его пронзила ужасная догадка, и Джейми резко сел в кровати, не обращая внимание на боль и головокружение.

– Ступай вниз и приведи Кенни Линдси, – скомандовал он. – Бегом, Фрэнсис!

* * *

– Что значит вы так не думаете? – Я изумленно уставилась на Оливера Эстерхази.

– Я имел в виду… он ведь мертв, миссис Фрэзер! Пойдемте отсюда, не надо его трогать! – Оливер схватил меня за руку, но я тут же высвободилась.

– Он еще жив, хотя может умереть в любую минуту, если мы его не вытащим. Лучше идите сюда и помогите мне!

Лейтенант посмотрел на меня с полуоткрытым ртом, затем метнул безумный взгляд на Гилберта, который и в самом деле казался мертвым, однако…

– Помогите же! – повторила я и начала разгребать тяжелую влажную почву. Я копала с остервенением, стараясь поскорее высвободить грудь несчастного, чтобы тот смог дышать. Гилберт лежал почти на боку; к счастью, верхняя часть тела была не так сильно завалена землей, а вот ноги увязли гораздо глубже. Мне бы только очистить грудную клетку, чтобы сделать ему непрямой массаж сердца… Лишь бы кости были целы!

Оливер присел на корточки рядом со мной, чертыхаясь сквозь зубы. Он толкнул меня локтем, пытаясь оттеснить.

– Дайте я, – буркнул он. – Я сильнее.

– Но ведь…

– Прочь! – рявкнул Оливер и отпихнул меня в сторону.

Я пошатнулась и упала навзничь; рыхлая земля подо мной вдруг пришла в движение. Я кубарем покатилась вниз в потоке влажной грязи и остановилась на середине склона, с размаху налетев на корни вывороченного дерева. Я была потрясена и напугана; сердце бешено стучало в висках. Сосредоточившись на спасении Гилберта Бембриджа, я совершенно не подумала о том, что почва не успела закрепиться в новом положении и может запросто сползти еще ниже. Встав на четвереньки, я начала торопливо карабкаться наверх, стараясь удерживать равновесие.

Оливер Эстерхази рыл землю, но не возле своего друга. Наполовину откопав толстую сосновую ветку, он встал и выдернул ее из вязкой грязи. Затем, поскальзываясь на мокром грунте, решительно подошел к Гилберту и со всего маху обрушил ветку на торчащую из земли голову.

– Скотина… – послышался вдруг приглушенный голос из-под грязной сосновой хвои. Он звучал хрипло и натужно, но явно был произнесен кем-то живым. Прежде чем я смогла подняться на ноги, рука Гилберта взметнулась вверх, ухватив второй конец ветки.

Охваченный паникой, Оливер разжал пальцы и отскочил назад. Один его сапог по голенище ушел в рыхлую землю. Потеряв равновесие, лейтенант завалился назад и со сдавленным вскриком покатился по склону, словно громоздкие несуразные сани.

Я опустилась на пятки и перевела дыхание. Моя шляпа слетела во время падения; откинув от лица растрепавшиеся волосы, я продолжила карабкаться наверх. Нужно было поскорее добраться до Гилберта и вытащить беднягу. Или хотя бы вооружиться, прежде чем Оливер очухается и бросится меня догонять (в аптечке лежали скальпель, две пункционные иглы, а еще парочка мухоморов, сорванных в прошлую вылазку).

Оглянувшись через плечо, я заметила лейтенанта примерно в сорока футах ниже по склону; он обвился вокруг мощного тополя, устоявшего перед натиском лавины. Рядом стоял человек и смотрел на обмякшее тело.

Я напрягла зрение. Не важно, кто это – лоялист или повстанец. Лишь бы согласился помочь.

– Эээй!.. – крикнула я и замахала руками.

Мужчина поднял голову. Он оказался индейцем, причем совершенно незнакомым. На секунду меня охватила паника: неужели Скотчи Кэмерон нас подвел? Но потом я поняла, что это не чероки. На меня смотрел худощавый мужчина среднего роста в набедренной повязке, леггинах[287]287
  Традиционные штаны североамериканских индейцев, представлявшие собой кожаные или суконные отдельно скроенные штанины, привязываемые к поясу. Леггины украшались бахромой, бисерными полосами и прядями конских волос.


[Закрыть] и шелковой жилетке с вышивкой поверх обнаженного торса; седые волосы были стянуты в узел на затылке. Он помахал рукой, звякнув серебряными браслетами.

– Какая встреча, мадам! – крикнул он на английском с заметным британским акцентом. – Вам нужна помощь?

– Да! – прокричала я в ответ и показала на неподвижное тело: – Этот человек мертв?

Индеец глянул вниз и ткнул Оливера в зад носком мокасин. Лейтенант пошевелился, застонал и попытался отпихнуть источник дискомфорта.

– Нет. – Незнакомец положил руку на пояс, где висел внушительных размеров нож, которого я прежде не заметила. – Желаете, чтобы он умер?

Я встала в полный рост и осторожно, по-крабьи, спустилась ближе к лейтенанту. Тот лежал с закрытыми глазами, но явно находился в сознании, чему был не очень-то рад.

– Ваша смерть избавила бы нас от кучи проблем, – сказала я ему. – Однако, как известно, злом зла не поправишь.

– Неужели? – улыбнулся индеец. – Кто вам сказал?

– Неважно. Сейчас мне нужно осмотреть юношу и убедиться, что он не сильно пострадал. А потом вернуться назад, выкопать вон того и оказать ему помощь. – Я ткнула большим пальцем назад поверх плеча.

– Он еще жив? – Индеец приставил ладонь ко лбу, осматривая склон. – Что-то не похоже.

Мне тоже так казалось, однако я надеялась, что внешность обманчива. И уже хотела озвучить эту мысль, как вдруг намокшие кусты зашевелились, возвещая о чьем-то прибытии. Через пару секунд появился Йен-младший с мальчонкой на руках. Ребенок настороженно смотрел на меня и сосал большой палец.

– Вот ты где, тетушка! – просиял племянник. – Значит, мне не показалось! Я узнал твой голос.

Я готова была раствориться в накрывшей меня волне облегчения и стечь по склону, превратившись в небольшую лужицу у подножия.

– Йен! – Я выбралась из грязи и крепко обняла его одной рукой. – Ты как? А это Огги? Какой большой! А где Рэйчел?

– Где-то в лесу, с остальными женщинами. Им приспичило справить нужду. – Он кивнул на пожилого индейца. – Вижу, ты уже познакомилась с сахемом. Окаракарах’ква, это моя тетушка; та самая, о которой я говорил.

– О-о! – Сахем поклонился, прижав руку к вышитой безрукавке. – Рад знакомству, досточтимая ведунья.

– Взаимно. Уверена, вы не менее досточтимый господин, – вежливо ответила я, вильнув испачканным подолом в неком подобии реверанса. Затем повернулась к Йену: – Что значит «с остальными женщинами»? И кто, позволь спросить, вон тот молодой человек? – добавила я, заметив мальчугана лет семи-восьми, который робко топтался в тени деревьев.

– Это Тсинииоснорех нех Тотис тахонасакетотех, или Быстрейший из Ящериц, – улыбнулся Йен, положив руку ему на плечо. – Мой старший сын. Мы зовем его Тотис.