Текст книги "Скажи пчелам, что меня больше нет"

Перекрестившись, Джейми вознес краткую молитву святому Михаилу и осторожно повел лошадь через заросли ельника. Выбравшись на опушку с другой стороны, он мельком увидел конский бок и различил звон сбруи.

– Trobhad a seo! Сюда!

Дождь еще не разошелся, хотя воздух был как-то странно приглушен, и Джейми казалось, что он кричит сквозь подушку.

Однако они услышали и уже через минуту-другую очутились рядом.

– Кого мы ищем, сэр? – вежливо спросил Энсон Макхью, старший из сыновей Тома Макхью. Он приехал со своим отцом и младшим братом, а также с братьями Линдси и еще с несколькими людьми, которые жили поблизости и первыми получили сообщение.

– Отряд черных британских солдат, – сказал Джейми.

– Черных солдат? – с озадаченным видом переспросил Энсон. – А такие существуют?

– Да, – сухо заверил его Джейми. – Лорд Данмор… Ты знаешь лорда Данмора? Хотя нет. Неважно. Несколько лет назад он ввязался в конфликт с поселенцами в Вирджинии, где его назначили губернатором. Люди пошли против него, и тогда он заявил, что любой раб, решивший присоединиться к армии, будет освобожден. А также накормлен, одет и получит плату, – добавил Джейми и подумал, что большинству солдат Континентальной армии такое и не снилось.

Энсон кивнул с серьезным выражением на вытянутом юном лице. Все Макхью отличались серьезностью, кроме их матери Аделины, и видит Бог, женщине тяжело пришлось бы без чувства юмора, воспитывая семерых парней.

– Значит, мы собираемся совершить измену? – спросил Энсон. При этой мысли в его глазах замерцал огонек возбуждения.

– Не исключено. – Джейми подавил неуместную улыбку. Он вдруг вспомнил напряженный разговор между ним и Джоном Греем на одной дороге в Ирландии. Грей, раздраженный отказом Джейми поведать ему о целях Тобайаса Куинна, сказал: «Позвольте заметить, что помощь врагам короля – даже бездействием – является изменой».

На что сам он ровным голосом ответил: «Позвольте заметить, что я уже осужден за измену. Или закон различает разные степени этого преступления? А как насчет отягчающих обстоятельств? Потому что, когда мне вынесли приговор, «измена» – вот единственное, что я услышал, прежде чем мне накинули веревку на шею».

Неожиданно для самого себя Джейми расплылся в улыбке, совершенно не подобающей нынешним обстоятельствам – и тяжелым воспоминаниям. Окрик Гиллебрайда Макмиллана заставил его резко отвернуться от Энсона и пришпорить лошадь, насколько позволяло скользкое покрывало из мокрых сосновых иголок.

Когда, тяжело переводя дух, они добрались до Гиллебрайда, тот молча указал на дорогу подбородком.

Вот так удача: солдаты остановились у небольшого ручья, чтобы напоить лошадей. Джейми заметил Улисса на ближнем берегу. Он прислонился к голому стволу ивы, и поникшие безлистные ветви сетью ниспадали вокруг него.

Сочтя это хорошим предзнаменованием, Джейми собрал людей и объявил о своих целях. Он позволил Энсону Макхью крикнуть: «Раз… два… три!», и по этому сигналу группа растеклась, как разбитое яйцо. Гиллебрайд и Макхью двинулись на левый фланг, а он сам и Линдси поскакали через ручей, чтобы разделить отряд. Джейми намеревался схватить Улисса, пока Кенни Линдси будет его страховать на всякий случай.

– Держите лошадей! – крикнул он, наклоняясь к Кенни. – Я не знаю, какая из них принадлежит нашему человеку. Мне нужны седельные сумки!

– Да, Макдью, – ухмыльнулся Линдси, и Джейми издал вопль горцев, который заставил Финеаса, не привыкшего к подобному, резко вильнуть, прижав уши.

Черные солдаты тут же вскочили, чтобы защищаться, но большинство из них уже спешилось, а их лошадям крик понравился не больше, чем Финеасу. Улисс отскочил от своей ивы, как напуганная лисой водяная крыса, и кинулся к привязанной лошади.

Джейми резко остановил коня среди осыпающихся мокрых листьев и соскочил на землю. Он побежал по кромке берега, не обращая внимания на камни и холодную воду, брызжущую ему на ноги, и бросился на Улисса как раз в тот момент, когда он вставил левую ногу в стремя. Кровь у него кипела. Он оттащил Улисса от лошади, толкнул, а затем двинул кулаком в живот.

– Седельные сумки! – проревел Джейми через плечо и мельком увидел, как Кенни соскальзывает с собственной лошади, готовясь бежать за сумками.

Это зрелище на долю секунды отвлекло его внимание, и Улисс сильно ударил его по уху и столкнул в ручей. Холодная вода, проникшая под одежду, и резкая боль в ухе на миг парализовали Джейми, однако ему хватило сил перевернуться и неуклюже встать на ноги. Вблизи грохнул пистолетный выстрел: Кенни стрелял в Улисса, но промахнулся, и один из людей Улисса налетел на Кенни сзади и повалил на землю.

Бывший дворецкий, наполовину взобравшись в седло, пнул свою лошадь и бросился прямо в ручей к Джейми. Тот отскочил в сторону, а затем упал, когда нога раскатилась на скользком камне. Он попытался встать – лошадь лягнула его в бедро задней ногой и снова сбила.

Джейми был настолько взбешен, что даже не мог связно ругаться. Его левый глаз обильно слезился, и он провел по нему рукавом – безрезультатно: рукав насквозь промок.

Линдси бросились в погоню за Улиссом и небольшой группой солдат, а Макхью гнали свою добычу от ручья в заросли ольхи и гемлока; он слышал крики, звон шпаг и лязг ружейных стволов.

Джейми не хотел никаких убийств и сказал об этом, но молодые Макхью могли забыть в пылу своего первого настоящего сражения. У солдат Улисса, вероятно, не было такого запрета. Его собственный конь до сих пор стоял там, где он его оставил, mirabile dictum[311]311
  Каким-то чудом (лат.).


[Закрыть]. Финеасу совсем не понравилось, что хозяин все еще на ногах, и когда промокший до нитки Джейми вскарабкался в седло, животное попыталось укусить его за ногу. Он ловко щелкнул Фина поводом по носу и повернул обратно в гору, на звуки потасовки.

Разразилась буря, полил дождь; он едва различал темные очертания оленьей тропы, ведущей наверх. Но тут группа вдруг вырвалась на небольшую темную полянку, заваленную слоями палой листвы, втоптанной в грязь лошадиными копытами. У некоторых британских солдат были мушкеты, но нападавшие не давали им времени прицелиться. По большей части.

Одно ружье все-таки с грохотом выстрелило, выпустив облако белого дыма, и прежде чем Джейми успел разглядеть, не пострадал ли кто, земля перед ним зашевелилась. Зашевелилась, черт возьми! С Финеаса было достаточно: когда Джейми не дал мерину повернуть назад, конь внезапно передумал и с яростным ржанием бросился на движущуюся фигуру.

Огромный черный кабан вырвался из-под листьев, под которыми спал, и все лошади сошли с ума.

* * *

Я перебирала в погребе ямс, проверяя его на наличие гнили, когда из леса со стороны дома донеслись слабые звуки лошадей и людей. Выронив очередной клубень из рук, я выскочила из погреба, как сурок из норы, и прислушалась.

Мне удалось различить голоса нескольких мужчин, но никаких криков или звуков насилия. Я захлопнула дверь и побежала к дому, однако чуть сбавила скорость, заслышав лай Блубелл. Не захлебывающийся лай, означавший чужаков, и не повизгивание, предназначенное для скунсов, опоссумов, енотов, сурков и других существ, за которыми, по ее мнению, стоило охотиться. Это был восторженный, приветственный лай, и стрела ужаса, пронзившая меня в погребе, растворилась в приливе облегчения. Что ж, наверное, никто не умер…

Я быстрым шагом взбиралась по тропинке, вытирая грязные руки испачканным садовым фартуком и гадая, сколько мужчин Джейми привел с собой и чем, Бога ради, я могу их накормить на ужин. Еще меня мучил вопрос, нашел ли Джейми роковое письмо лорда Джорджа Жермена.

Я подоспела как раз вовремя, чтобы попрощаться с Линдси. Они направлялись домой, где жена Кенни приготовит что-нибудь к ужину.

– Остальные уже разъехались. – Мердо неопределенно качнул головой в сторону восточного склона хребта. – Мы заглянули на случай, если Макдью понадобится помощь.

Какого рода помощь, интересно? Однако я не стала задерживать Мердо, который уже сидел верхом и явно торопился уехать – день клонился к вечеру, а небо над головой почернело и клубилось тучами. Я помахала им на прощание и пошла в дом посмотреть, что – или кого – привез Джейми. Уж точно не Улисса…

Он вежливо разговаривал с кем-то в хирургической. Отвечал ему другой, незнакомый мне мужской голос.

Я отдернула занавеску (может, пока он дома, наконец соорудит мне нормальную дверь?) и от неожиданности остановилась как вкопанная. Это оказался не Улисс и не один из его прежних спутников, но явно один из его солдат. Чернокожий мужчина был одет в мокрую британскую военную форму, какой я прежде не видела: черные бриджи и алый мундир, без украшений, только на плече нашивка с капральским знаком отличия; от плеча через грудь шла запачканная белая лента с вышитыми словами «Свободу рабам».

– Вот и ты, саксоночка. – Джейми поднялся с моего табурета; мокрая одежда липла к его телу. – Я тебя поджидал. Позволь представить тебе капрала Сипио Джексона из Роты черных пионеров Его Величества. – Он жестом указал на лежащего на столе мужчину. – Оставьте любезности, капрал. Не хочу снова вас поднимать.

– Ваш покорный слуга, мадам.

Капрал Джексон тяжело перекатился на локоть и как можно ниже поклонился, настороженно глядя на меня. У него был довольно необычный акцент: к английскому выговору примешивались более мягкие нотки.

– Приятно познакомиться, мистер Джексон, – сказала я.

Осмотрев его, я сразу определила причину его неподвижности: сломанная правая нога. Он весь побледнел, как прослойка сала. Перелом с виду был неприятный и сложный, зазубренный конец большеберцовой кости торчал из-под шерстяного чулка. Кто-то снял с него сапог.

– Давно это произошло? – спросила я у Джейми, взявшись за лодыжку сержанта и ощупывая малоберцовую кость чуть повыше сустава. Разорванная плоть кровоточила, но не сильно; кровь, пропитавшая чулок, уже подсохла – видимо, рана не слишком свежая.

Джейми выглянул в окно; тучи понемногу расходились в мрачном красном зареве.

– Часа два назад. Я дал ему виски, – прибавил он, кивая на пустую чашку возле руки капрала. – Чтобы привести в чувство.

– Благодарю вас, сэр, – сказал тот. – Дельная штука.

Он был серый, как привидение, с лоснящимся от пота лицом, однако в ясном сознании. Взгляд капрала следил за моими руками: одна медленно двигалась вверх по его голени, другая бережно ощупывала икру. Он резко вдохнул, когда я коснулась точки на дюйм или два ниже выступающей большеберцовой кости.

– У вас также перелом малоберцовой кости, – сообщила я. – Джейми, дай мне вон те ножницы. А ему еще глоток, но разбавленный водой. Как это случилось, капрал?

Когда я срезала чулок, мускулы на его худых, поджарых ногах напряглись. Он набрал воздуха в грудь и кивнул Джейми в знак благодарности за свежую порцию виски.

– Упал с лошади, мадам, – сказал он. – Она испугалась… свиньи.

Удивленная заминкой, я вопросительно посмотрела на него. В ответ он скривился и пояснил:

– Дюже здоровой свиньи. Сроду не видал такой громадной.

– Ага, – согласился Джейми. – Не сама Белая Свинья, но точно один из ее отпрысков, кабан. Он в коптильне, – добавил Джейми, мотнув головой в сторону задней части дома. – Не зря съездили.

Муж пристально следил за лицом капрала Джексона. Выражение его собственного лица было спокойным, однако он явно что-то прикидывал в уме.

Вероятно, капрал тоже. Я еще не начала делать с его ногой ничего откровенно болезненного, но рука, не державшая чашку с виски, сжалась в кулак, и настороженный взгляд, которым он меня встретил, никуда не делся.

– Фанни дома? – спросила я у Джейми. – Мне понадобится помощь, чтобы вправить и перевязать ногу.

– Давай я помогу, саксоночка, – предложил он, вставая и поворачиваясь к моим шкафам. – Скажи, что тебе нужно.

Я сузила глаза, однако Джейми выдержал мой взгляд спокойно и непоколебимо. Он не оставит меня наедине с человеком, который, строго говоря, является врагом при всей своей недееспособности.

Я разрывалась между легким раздражением и явным чувством облегчения. Последнее меня беспокоило.

– Хорошо, – коротко сказала я, и он улыбнулся. Я помедлила в нерешительности – предстояло выяснить еще кое-что.

– Джейми… не выйдешь со мной на минутку? С вами все будет в порядке, мистер Джексон. Постарайтесь не двигаться.

Капрал Джексон вопросительно поднял брови, однако кивнул.

Я провела Джейми в кухню и закрыла обитую сукном дверь, отделявшую кухню от передней части дома.

– Что ты намерен с ним делать? – прямо спросила я. – Тот человек – твой пленник?

Я планировала выправить и перевязать ногу, а затем прибегнуть к методу Басры, как его называли в то время. Суть метода (который я слегка усовершенствовала) заключалась в использовании тонких – и весьма непрочных – гипсовых бинтов, которые наматывались поверх чулка и мягкой прослойки (на тот момент у меня под рукой был только сухой мох, однако он прекрасно справлялся со своей задачей). Это обездвиживало конечность, но позволяло больному передвигаться с тростью, соблюдая некоторую осторожность. Однако, если Джейми хотел обездвижить капрала, я бы просто вправила кости, перевязала раны и наложила шину на конечность.

– Нет, – медленно произнес он и нахмурился. – Я не могу держать его в плену, да и какой смысл. Мне и так хорошо известно, что задумал Улисс, потому что он сам сказал. Удерживая его человека, я ничего не добьюсь.

– Как думаешь, он вернется за мистером Джексоном? Все-таки… теперь он офицер британской армии.

Джейми какое-то время смотрел на меня, затем криво улыбнулся.

– Ты все еще считаешь их благородными людьми, саксоночка? Британских военных?

– Я… ну, некоторых из них… – Вопрос меня несколько озадачил. – Как насчет лорда Джона? И его брата?

– Ммхм, – неохотно уступил он, однако полностью сдаваться не собирался. – Я когда-нибудь рассказывал тебе, что его светлость сделал со мной двадцать лет назад?

– Вообще-то нет, не припоминаю. – Меня не удивило, что он до сих пор таит обиду, но в любом случае это могло подождать. – Насчет армии в целом… полагаю, ты в чем-то прав. Хотя, как тебе известно, я воевала в британской армии…

– Да, я в курсе, – сказал он. – Только…

– Просто послушай. Я жила и сражалась рядом с ними, лечила, выхаживала и держала их, когда они умирали. И точно так же я поступала, когда мы сражались… – Мне пришлось умолкнуть и прочистить горло. – Когда мы сражались за Стюартов. И… – Мой голос дрогнул.

– И что? – Джейми стоял неподвижно, опираясь кулаками о кухонный стол и не сводя с меня взгляда.

– Хороший офицер никогда не оставит своих людей.

В большой комнате было тихо, если не считать треска огня и пощелкивания закипающего чайника. Я закрыла глаза с единственной мыслью: «Бичем, ты идиотка…» Потому что Джейми сделал именно это. Бросил своих людей в Монмуте, чтобы спасти мою жизнь. Не имело значения, что битва окончилась, враг отступил, а солдатам в тот момент ничто не угрожало – почти все они были ополченцами на временной основе, чья служба по закону заканчивалась к рассвету следующего дня. Многие уже ушли. Но это не имело значения. Он оставил своих людей.

– Да, – тихо сказал Джейми, и я открыла глаза. Он медленно выпрямился, потягивая спину. – Что ж… Думаешь, Улисс таков? И вернется за своим капралом?

– Не знаю. – Я прикусила губу. – Что будешь делать, если вернется?

Джейми нахмурился, глядя на столешницу, как если бы начищенные дубовые доски были магическим кристаллом, способным показать ему будущее.

– Нет, – наконец произнес он и встряхнулся. – Сам не придет, но, возможно, пришлет кого-то. Он не сунется сюда теперь, когда я начеку, но и не бросит этого человека.

Поразмыслив еще мгновение, Джейми кивнул мне, а заодно и себе.

– Сможешь подлатать его, чтобы он мог выдержать дорогу, саксоночка?

– Да, в пределах допустимого. Вот почему я спросила тебя.

– Тогда делай, что необходимо. Когда все закончится, я поговорю с капралом Джексоном и решу, как быть дальше.

– Джейми…

Он уже направился к двери, но остановился и повернулся ко мне.

– Да?

– Ты человек чести. Я это знаю, и ты тоже.

Он слегка улыбнулся.

– Стараюсь таким быть. Однако война есть война, саксоночка. А честь всего лишь помогает ужиться с самим собой, когда все заканчивается.

* * *

Меня в высшей степени обеспокоило его «и решу, как быть дальше», но в моих личных силах было лишь сопоставить обломки костей, остановить кровотечение и облегчить боль, насколько возможно.

– Хорошо, – сказала я Джейми. – Хотя ты мне понадобишься на несколько минут. Кто-то должен его держать, пока я выправляю ногу, а Фанни далеко не такая высокая и сильная.

Без особого восторга от этой перспективы Джейми последовал за мной обратно в хирургическую, где я все объяснила капралу.

– Вам не нужно ничего делать, просто лежите неподвижно и по возможности расслабьтесь.

– Сделаю все, что в моих силах, мадам.

Его покрывала липкая испарина, а губы почти побелели. Немного поколебавшись, я потянулась за бутылкой с эфиром. Возможная нагрузка на сердце против всех прелестей полной хромоты… Выбор очевиден.

– Я вас усыплю, – сообщила я, показывая ему плетеную маску и бутылочку-капельницу. – Наложу маску вам на лицо, а затем капну на нее немного этой жидкости. Запах слегка… непривычный, но если будете дышать ровно, то заснете и не почувствуете боли, когда я вправлю ногу.

Капрал, похоже, сильно сомневался на этот счет, однако прежде, чем он успел возразить, Джейми сжал его плечо.

– Если бы я хотел вас убить, то просто утопил бы в ручье или застрелил, – сказал он, – а не тащил всю дорогу в гору, чтобы моя жена могла вас отравить. А теперь лежите смирно.

Он крепко прижал плечи Джексона, и тот неохотно уступил.

Его глаза над маской метались туда-сюда, словно он прощался с окружающим миром.

– Все будет хорошо, – пообещала я как можно убедительнее.

Вдруг он издал взволнованный возглас и потянулся к висящему у меня на шее маленькому кожаному мешочку, который выскользнул из ложбинки между грудями, когда я наклонилась.

– Что это? – потрясенно спросил он, отталкивая другой рукой плетеную маску. – Что в нем?

– А-а… если честно, точно не знаю. – Я осторожно высвободила мешочек из его пальцев. – Это… гм… полагаю, что-то вроде аптечки… или амулета? Одна индейская целительница дала мне его несколько лет назад, и время от времени я добавляю что-нибудь – зернышко, там, или какую-нибудь травку. Но я посчитала… неправильным выбрасывать то, что она туда положила.

Потрясение на лице мужчины сменилось выражением глубокого интереса с легким оттенком уважения. Он осторожно протянул указательный палец, приподнял одну бровь, испрашивая моего разрешения, и коснулся потертой кожи. И я почувствовала. Слабый толчок, отозвавшийся один раз в моей ладони.

Капрал это заметил, и его лицо преобразилось. Оно по-прежнему было серым от боли, озноба и кровопотери, но он больше не боялся – ни меня, ни Джейми, ни кого-либо еще.

– Это ваш моко, – тихо произнес он и уверенно кивнул.

– Моко? – не столь уверенно переспросила я, хотя смутно представляла, что он имел в виду. Правда, он не сказал «моджо»…[312]312
  Моджо – мешочек-талисман из фланели, шелка или кожи, в который складывают травы, камни и другие компоненты. Один из атрибутов афроамериканской магии.


[Закрыть]

– Да. – Он снова кивнул и сделал глубокий вдох, не сводя глаз с мешочка. – Моя прабабка, она из галла. Худу[313]313
  Галла – афроамериканская этническая группа, проживающая в основном на территории Джорджии, Флориды и обеих Каролин. Худу – афроамериканские духовные верования, основанные на мифологии, применении лекарственных трав и магии. Иногда худу упоминается как «врачевание корнем».


[Закрыть]. Я думаю, вы тоже одна из них, мадам.

Он вдруг повернул голову к Джейми.

– Вы не поможете мне, сэр? У меня в заплечном мешке кусок красной фланели, скрепленный булавкой.

Джейми вопросительно посмотрел на меня, и я кивнула. Качнув головой, он подошел к потрепанному мешку, брошенному в углу комнаты, и спустя мгновение вернулся с маленьким красным свертком в руке.

Джексон кивнул в знак благодарности и, перекатившись на локоть, осторожно потянул за булавку, развернул ткань и бережно перемешал содержимое указательным пальцем. Минутой позже он выбрал что-то из горстки камней, перьев, семян, сухих листьев и кусочков дерева и металла, сделал мне знак протянуть руку и положил темный и твердый предмет на мою ладонь.

– Это корень Джона Завоевателя[314]314
  Корень ипомеи, широко применяется в худу для различных целей. Джон Завоеватель – герой афроамериканского фольклора.


[Закрыть], – сказал он. – Его мне дала моя прабабка. Она говорит, это мужское лекарство, которое исцеляет от ран и болезней. Пожалуйста, уберите его в свой моко, перед тем как возложите на меня руки.

Высохший узловатый корень был темно-коричневым, почти черным, и весьма своеобразным. Я поняла, почему его прабабушка называла это мужским лекарством: он выглядел в точности как крошечная пара яичек.

– Спасибо, – сказала я, поглаживая предмет большим пальцем. По ощущениям – обычный, хорошо отшлифованный кусочек твердого корня, ничего особенного. – Ваша прабабушка практикует худу? Она кто-то вроде целительницы?

Капрал кивнул, хотя губы его скривились в легком сомнении.

– Примерно так, мадам.

Джейми многозначительно кашлянул. Он стоял у очага, и от его волос и одежды поднимался пар.

– Ну что ж… – Я сунула кусочек корня в амулет, прочистила горло и снова взяла маску. – Ложитесь, мистер Джексон. Это не займет и минуты.

* * *

Разумеется, пришлось повозиться несколько дольше, но все окупилось выражением изумления на лице капрала Джексона, когда он моргнул, открыв глаза, и увидел свою ногу – выпрямленную, перевязанную и обернутую полосами высыхающей ткани, пропитанной смесью гипса, извести и воды.

– Ух ты! – сказал он и добавил что-то на непонятном мне языке, скорее для самого себя.

– У вас может закружиться голова, – улыбнулась я ему. – Просто закройте глаза и немного отдохните. Когда гипс на ноге высохнет, мы сможем вас перенести.

Я сунула ему под голову свернутое полотенце и накрыла своим старым рабочим одеялом.

– Пришлю вам выпить чего-нибудь согревающего, чтобы уменьшить боль, – заверила я, подтыкая одеяло. – И скоро вернусь вас проведать.

Фанни была в кухне и резала бекон на мелкие кусочки под пристальным взором Блубелл, однако любезно оставила свое занятие, чтобы сделать мистеру Джексону поссет[315]315
  Традиционный британский горячий напиток из молока, створоженного вином или элем, часто с пряностями. Служил в качестве средства от незначительных простуд или снотворного.


[Закрыть].

– Это теплое молоко со взбитым яйцом… У нас есть яйца?

– Да, – гордо сообщила она. – Сегодня утром я нашла три штуки неподалеку от ручья. Хотя, возможно, они утиные, – с сомнением добавила девочка. – Они чуть больше тех, что несут ваши шотландские дампи.

– Тем лучше, если только они более-менее свежие, – сказала я. – Увидишь в яйце эмбри… ну, знаешь, зародыша утки, просто вынь его и отдай Блу; поссету это не повредит. Да и капрал Джексон вряд ли заметит… – Я задумалась. – Добавь три унции виски и ложку сахара. Думаю, он сразу уснет, а нет – дай ему одну ложку лауданума.

Я наказала ей позвать меня, если у капрала появится лихорадка или какие-либо жалобы, и пошла наверх позаботиться о своем втором пациенте.

* * *

Джейми сидел на кровати голый и вытирал распущенные мокрые волосы полотенцем. Я подошла к нему, взяла полотенце, поцеловала в шею сзади и сама стала сушить ему волосы, массируя кожу головы. Он вздохнул и расслабил плечи.

Он не дрожал, но весь озяб. Настолько, что на коже не было даже мурашек; его плоть, влажная и холодная на ощупь, имела ровный перламутровый оттенок.

– Ты похож на изнанку устричной раковины. – Я потерла руки, чтобы их согреть, прежде чем класть ему на плечи. – Давай-ка попробуем тебя растереть.

Джейми издал тихий смешок и наклонился вперед, приглашающе вытягивая спину.

– Если бы ты сказала, что я похож на саму устрицу, тут уж я бы забеспокоился, – пошутил он. – Боже правый, до чего хорошо. Как твой пациент?

– Думаю, поправится, если не станет нагружать ногу несколько недель. В сложных переломах самое неприятное – вероятность инфекции или смещения, но сам перелом был относительно чистым.

Я заметила на полу брошенную одежду: мокрую, хоть выжимай, шинель и сваленные в небольшую влажную кучку охотничью рубашку, штаны из оленьей кожи и шерстяные чулки.

– Что с тобой случилось? – спросила я, продолжая медленно растирать ему спину. – Упал в воду?

– Угадала.

По тону Джейми я поняла, что он не хочет об этом говорить. Значит, не добыл письмо. Теперь, отведя его волосы назад, я заметила, что левое ухо ярко-красное и опухло.

– Кабан? – спросила я, осторожно касаясь его.

– Улисс, – коротко бросил Джейми, отстраняясь от моего прикосновения.

– Ясно. Что-нибудь еще?

– Меня лягнула лошадь, – неохотно признался он. – Пустяки, саксоночка.

– Ну-ну, – сказала я, убирая руки. – Это я уже слышала. Покажи.

Недовольно буркнув, он наклонился в сторону и убрал руку. От бедра вниз по ноге шел свежий бледно-голубой синяк, примерно восьмидюймовый. Я ощупала его, вызвав еще несколько недовольных звуков, но, судя по всему, кости не были сломаны.

– Я же сказал. Можно мне теперь лечь?

Не дожидаясь разрешения, он с блаженным стоном растянулся на кровати, потянул пальцы ног и закрыл глаза.

– Не хочешь закончить начатое? – Один глаз приоткрылся. – Еще немного трения мне не повредит.

– А если придет Фанни, пока я буду тебя растирать, и скажет, что мистер Джексон при смерти?

– Допустим. Ты сможешь его спасти?

Одной рукой он лениво почесывал влажный светло-рыжий кустик лобковых волос – вдруг я упустила его намек, хотя я все прекрасно поняла.

– Вероятно, нет, если только он не подавится поссетом.

– Да он прикончил поссет задолго до того, как ты дошла до точки невозврата здесь…

Когда-то давно Джейми сказал мне, что от битвы у человека (у мужчины то бишь) возникает ужасный стояк, при условии, что он не слишком тяжело ранен. Я посчитала такую тягу к трению хорошим знаком.

Сев рядом с ним, я задумчиво взяла в руку предмет обсуждения. Он тоже был холодным, бледным и сморщенным, но быстро оттаял в моей ладони.

– Это поможет мне собраться с мыслями, – заявил Джейми.

– Не верю, что мужчины вообще думают в таких обстоятельствах, – сказала я, очень осторожно приступая к трению. Волоски на его теле высохли и начали топорщиться обычным буйным пухом.

– Конечно, думают. – Джейми снова закрыл глаза. Лицо его расцвело в предвкушении. Что ж, кровообращение я определенно восстановила.

– И о чем именно?..

Я легла рядом и уткнулась носом в его плечо, не опуская руку. Большая холодная ладонь поднялась по задней поверхности моего бедра, проникла под нижнюю юбку и сорочку и с силой ухватила меня за ягодицу. Я ахнула, едва удержавшись от вскрика.

– Об этом, – удовлетворенно сказал он. – Может, ты желаешь быть сверху, саксоночка? Или склонишься над подушкой – для лучшего обзора?

* * *

Не знаю, то ли дело в оставшемся после битвы адреналине, то ли недавняя близость смерти вызывала острую тягу к размножению, или же потребность в сексе была продиктована желанием убедиться, что он все еще жив и в разумных пределах работоспособен. Однако должна признать, это возымело успокаивающий эффект.

Я оправилась и привела себя в более-менее приличный вид, глядя на свое отражение в стекле, скрутила волосы в импровизированный пучок и кое-как скрепила его парой писчих перьев, украденных из кабинета Джейми по пути в кухню. Оттуда доносились голоса, и один из них принадлежал Йену, отчего на душе у меня потеплело.

Они с Тотисом сидели за столом, ели хлеб с медом и болтали с Фанни и Агнес на смешении языков: я разобрала английский, гэльский и, как мне показалось, мохок, плюс отдельные слова на французском. А когда рот был занят едой, они то и дело прибегали к языку жестов.

– Ну, вот и ты наконец! – сказала я, впрочем, без особого осуждения.

– Вот и мы, – дружелюбно согласился Йен. – Я слышал, у вас гость, тетушка.

– У нас их было несколько. – Присев, я вдруг осознала, что уже много часов ничего не ела. – Тебе девочки рассказали?

– Да, о черных солдатах. – Йен ухмыльнулся. – И о том человеке, которому ты отпилила ногу. Смею предположить, тетушка, тебе известно немного больше?

– Да.

Я потянулась за ломтем хлеба и горшочком с медом и ввела племянника в курс дела. Он округлил глаза при известии о появлении Улисса, которого знал, но не видел с тех пор, как тот исчез из «Горной реки» много лет назад. Те же глаза сузились, когда я поведала о его угрозах.

– Да уж, – изрек Йен, когда я закончила повествование. – Что дядя Джейми собирается делать?

– Он мне еще не сообщил, – неохотно призналась я. – По крайней мере, не бросился за ним в погоню. Я имею в виду, Джейми мог последовать за Улиссом и оставить капрала Джексона на кого-то другого, но поступил иначе.

Йен пожал плечом, отвергая подобную мысль.

– Зачем ему пускаться в погоню? Ты говоришь, с Улиссом большой отряд – значит, любой их выследит, особенно по такой дороге. – Нагнувшись, Йен поднял ногу Тотиса и продемонстрировал слой грязи, покрывавший мокасины мальчика и кромку его кожаных штанов. – А у дяди Джейми пленник, – добавил он, опуская ногу и взъерошивая волосы Тотиса, отчего тот хихикнул. – Нет смысла гоняться за Улиссом без ополчения, а чтобы собрать людей, уйдет полдня.

– Уверена, он бы и не стал. – Я налила молока в чашку. – Последнее, чего он хочет, – это генеральное сражение, в котором могут погибнуть люди – с обеих сторон. Не говоря уже о том, чтобы убийством солдат вызывать гнев – ну, еще больший гнев – британской армии.

– Да, пойдут толки, – задумчиво сказал Йен. – Чем меньше людей узнает о письме, тем лучше.

– Господи, об этом я и не подумала.

Хлеб с медом восстановил истощенный уровень глюкозы у меня в крови, и я начала лучше соображать. Если содержание письма выплывет наружу – и таким образом дойдет до сведения лоялистов не только в Ридже, но и в близлежащих поселениях, – нас ждет катастрофа. Им только повод дай собрать так называемый Комитет безопасности – прикрытие для чего угодно, от шантажа до разбоя, – и арестовать Фрэзера из Фрэзер-Ридж. Или сжечь новую – незаконную – крышу над его головой, как выразился Улисс.

– Чертов хорек, – пробормотала я себе под нос.

– Дядя Джейми в порядке? – Йен оглядел меня с выражением, крайне похожим на ухмылку.

– Он спит, – ответила я, не обращая внимания на полунамек. – Тотис, хочешь пирог с яблоками и изюмом?

Тотис, обычно не по годам серьезный, на это предложение широко улыбнулся, явив отсутствие недавно выпавшего молочного зуба.

– Да, пожалуйста, бабуля Колдунья, – сказал он.

Фанни хихикнула.

– Бабуля Колдунья? – Я поглядела на Йена, вставая за пирогом.

Он пожал плечами.

– Ну, сахем зовет тебя…

Сахем жил один, в построенном им маленьком жилище из веток, но, как я поняла, проводил много времени с Мюрреями.

Сахем – одно, а домочадцы Риджа – совсем другое. Я не могла запретить чересчур бдительным арендаторам думать (или говорить), что я ведьма. Но когда мой внучатый племянник заявляет это прилюдно…

– Хм-м… А как будет «колдунья» на мохоке? – спросила я у Тотиса.

Мальчик нахмурился. Лицо Йена приобрело немного странное выражение; он наклонился и что-то прошептал мальчику на ухо. Затем оба воззрились на меня: Тотис с благоговением, а Йен настороженно.

– Видишь ли, тетушка, – сказал он. – На языке могавков такое слово означает лишь, что у тебя есть силы, но не говорит, какие именно.