Текст книги "Скажи пчелам, что меня больше нет"

155
И снова квакерская свадьба

Джейми отчетливо помнил первую квакерскую свадьбу, на которой побывал. В Филадельфии, в методистской церкви, присутствовали в основном Друзья – из тех, кто придерживался свободных взглядов, – плюс пара английских военных в парадной форме, хотя лорд Джон и герцог Пардлоу тактично оставили шпаги дома. Служба была необычной, и сегодня он ожидал чего-то похожего.

Пока больше всего поражало количество детей в Доме собраний. На двух скамьях лицом к присутствующим сидели семьи Хиггинс и Хардман соответственно. Роджер и Бри – с малышом Дэви на руках – заняли место в первом ряду. Фанни, Джема, Аманду, Тотиса, Жермена, Джоани и Фелисити (неспроста прозванную Физзи[338]338
  Fizzy (англ.) – зд.: непоседливая, резвая.


[Закрыть]) усадили на скамейку перед ним и Клэр – с тем расчетом, что тихое, но угрожающее покашливание с его стороны заставит их молчать. Джейми басовито прочистил горло, дабы убедиться, что голос в порядке, и увидел, как Джем и Жермен слегка напряглись. Хорошо.

Грудина все еще болела при глубоких вдохах, но он хотя бы мог глубоко вдохнуть и благодарил Господа за это.

От пешей прогулки до самой церкви левое колено чертовски болело, зато на сердце было легко. Он был жив, мог ходить, быть рядом с Клэр и до поры до времени не беспокоиться о смерти.

Бобби Хиггинс резко встал, и присутствующие тут же умолкли.

– Я благодарен всем вам за то, что пришли, – сказал он неестественно высоким голосом, затем громко откашлялся и повторил, кивнув гостям. Лицо у него раскраснелось – застенчивый Бобби не был оратором, – однако стоял он прямо и уверенно протянул руку Сильвии, бледной, но державшейся с достоинством. Она встала, взяла его за руку и сама повернулась к собравшимся.

– Как сказал Роберт, мы благодарим вас за то, что пришли, – просто сказала она.

– Я не делал такого раньше, – признался Бобби. – Возможно, тебе придется мне подсказывать.

– Это несложно, – ободрила его Пейшенс Хардман.

– Конечно, – подтвердила Пруденс. – Ты просто должен сказать, что берешь ее в жены.

– Да, и еще – что обещаешь кормить ее… то есть нас, так? – вставила Пейшенс. – И защищать?

– Возможно, – с сомнением согласилась Пруденс. – Но он не обязан это говорить. Достаточно «Я беру тебя в жены». Правда же, мама?

Сильвия крепко зажмурила глаза и залилась краской, как и ее будущий муж.

– Девочки, – пробормотала она. – Ради бога.

Когда смешки среди гостей стихли, Бобби и Сильвия с пылающими лицами посмотрели друг на друга, отвели глаза и снова встретились взглядами. Эйдан Маккаллум встал со скамейки и подошел к отчиму. В тринадцать лет он был почти такого же роста, как Бобби.

– Все в порядке, па. – Обернувшись, он подозвал к себе младших братьев, которые кое-как заняли место рядом. Затем Эйдан поманил девочек Хардман – те вопросительно переглянулись и, придя к молчаливому соглашению, тоже встали.

– Мы поженимся на вас, – твердо сказал Эйдан девочкам. – Все мы женимся на всех вас. А вы… согласны выйти замуж за нас?

– Согласны! – просияв, хором ответили Пейшенс и Пруденс. Пейшенс наклонилась и зашептала на ухо Честити. Малышка, повернув ангельское сияющее личико к Робу, громко сказала: «Согасна!», затем проковыляла к нему и обхватила вокруг талии. «Поселуй меня!» – добавила она и, встав на цыпочки, запечатлела звучное «Мва!» на его щеке.

Потребовалось некоторое время, чтобы восстановить порядок.

Наполовину зажившая грудина ужасно болела, однако Джейми был не единственным из гостей, кто смеялся до слез. Он просто не мог остановиться. Клэр протянула ему чистый носовой платок, и Джейми уткнулся в него лицом; прежние горести и теперешняя радость, страх и покой выплеснулись из него разом, как освежающая чистая вода.

* * *

Все спустились к Новому дому, где мы, прежде чем отправиться в Дом собраний, уже распаковали принесенные женщинами корзины и на скорую руку накрыли свадебный стол. Теперь в кухне царил по большей части организованный хаос: мы поспешно нарезали фрукты и мясо, пироги и хлеб, вытряхивали из формочек масло, черпали из мисок желе, кетчупы и соусы и поливали медом жареный ямс и каштаны.

Джейми, Роджер и Йен-младший принесли три бочонка виски двухлетней выдержки, а Лиззи и Рэйчел сварили достаточно пива, чтобы утолить жажду целого стада лосей. По крайней мере, я на это надеялась.

Я мельком увидела у окна Мэнди с голубым шелковым бантом в волосах; она заботливо совала кусочки еды в рот Честити, как малиновка, кормящая потомство, хотя Честити была уже достаточно взрослой, чтобы самостоятельно есть ложкой. Улыбнувшись, я огляделась в поисках других девочек и обнаружила их прямо у себя под носом. Они усердно раскладывали суккоташ в несколько больших деревянных мисок и трещали как сороки.

– Вам так повезло, – с завистью в голосе говорила Фанни. – Три брата! У меня и одного-то никогда не было!

Пруденс и Пейшенс, пребывающие в полном восторге и раскрасневшиеся от волнения под новыми накрахмаленными чепцами, рассмеялись.

– Мы поделимся ими с тобой, Фрэнсис, – заверила Пейшенс. – Особенно Робом.

– И станем твоими сестрами, – любезно добавила Пруденс. – У тебя не будет недостатка в родственниках.

Фанни изменилась в лице и опустила голову, чтобы скрыть это, и только тут заметила, что случайно вывалила ложку бобов с кукурузой на стол, а не в миску.

– Проклятье! – сказала она.

Пруденс и Пейшенс ахнули. Я шагнула вперед, готовая вмешаться, но тут Пейшенс на что-то изумленно уставилась. Я проследила за ее взглядом.

Кромби не пришли на церемонию: по их мнению, люди, вступающие в брак без участия духовенства, были если не безбожниками, то как минимум слегка безнравственными. Роджер на это заметил, что квакерская церемония, по сути, не отличается от обручения, которое они как горцы признают. Однако Хирам возразил, что к обручению прибегают, если нет священника, чтобы не допустить явного греха и внебрачных детей; но поскольку в настоящее время в Ридже есть священник, то почему мистер Маккензи не счел отказ от его услуг за личное оскорбление?

Рэйчел послала Йена сказать Кромби, что они могут прийти на свадебное пиршество, даже если не одобряют церемонию бракосочетания, хотя я сомневалась, что кто-либо из них явится.

И большинство не пришло. Однако в дверях кухни я увидела густо покрасневшего Сайруса, который решительно глядел на Фанни. На нем была его лучшая воскресная одежда, на плече – старый, но приличного вида темно-синий плед Хирама, а волосы аккуратно заплетены над ушами.

– Э-э… – Я взяла у Фанни ложку и кивнула Сайрусу, который держал в руке небольшой сверток, завернутый в льняную салфетку. – Почему бы тебе не проводить Сайруса, чтобы он поздравил счастливую пару?

К тому времени Фанни зарумянилась не меньше Сайруса, но оправила чепец, отряхнула спереди свое красивое белое платье с сине-желтой вышивкой и шагнула ему навстречу, демонстрируя полное самообладание.

– О-о, – уважительно выдохнула Пейшенс. – Это ее жених?

– А Друг Джейми одобряет? – спросила Пруденс, хмуро взирая на них. – Фанни слишком молода для таких вещей, разве нет?

– У нее уже есть месячные, – пожала плечами Пейшенс. – Она сама мне сказала.

– Но он такой высокий. Как же они…

– Думаю, пока рано называть Сайруса женихом, – твердо сказала я. – Они друзья, вот и все. Так, помогите-ка мне. Эти подносы с жареной рыбой нужно отнести к большому столу под елью.

Я выпроводила девочек на крыльцо и немного постояла, глядя на празднество. Сильвия с Бобби сидели рядышком на стульях под раскидистым белым дубом, и я увидела, как Фанни ведет Сайруса к ним сквозь толпу. Было еще слишком рано, но через часик-другой гости уже основательно захмелеют. Люди расположились за столиками на козлах и на траве, на крыльце и на ступенях, а в воздухе витали восхитительные запахи жареной свинины и пирога с корицей, сдобренные парами виски.

Внезапно у меня заурчало в животе, и я услышала за спиной смех Джейми, только что вышедшего из дома.

– Ты еще ничего не ела, саксоночка?

– Ну… нет. Я была занята.

– Что ж, теперь ты свободна, – твердо сказал он и протянул мне тарелку с кукурузой в масле, свежей жареной свининой и ямсом с каштанами. – Сядь и поешь, a nighean. Ты уже с ног валишься.

– Да, но нужно еще… – Я сглотнула. – Хотя…

Он взял меня за локоть и подвел к креслу-качалке, в настоящий момент пустующему. Я села – и с наслаждением ощутила волну облегчения, разлившуюся по всему телу, от лодыжек до затылка. Джейми поставил тарелку мне на колени и сунул в руку вилку.

– Ты никуда не пойдешь, саксоночка, пока не съешь это, и даже не спорь. Джем! Принеси бабушке ореховый хлеб и персиковый коблер[339]339
  Пирог коржевого типа с фруктовой начинкой, выпеченный в глубокой форме.


[Закрыть] со сливками.

– Я… ну, если настаиваешь… – Я с улыбкой подцепила на вилку политый медом ямс, отправила в рот и с закрытыми глазами предалась экстазу.

Различив небольшую перемену в гомоне и болтовне толпы, я открыла глаза.

Может, все-таки пожаловали остальные Кромби? Но нет – это был всадник на сером коне, высокий человек в треуголке и темной шинели, которая крыльями хлопала на ветру, пока он галопом скакал по дороге к дому.

– Если опять чертов Бенджамин Кливленд… – Я привстала. Джейми остановил меня, положив руку на плечо.

– Нет, не он.

Что-то в его голосе заставило меня медленно подняться на ноги. Я опустила тарелку возле кресла и подошла к мужу. Он стоял достаточно уверенно, но так крепко сжимал набалдашник трости правой рукой, что костяшки пальцев побелели.

Люди, отвлекшись от разговоров, один за другим оборачивались, чтобы посмотреть на всадника. Джейми застыл с непроницаемым выражением на лице.

Человек остановился у самого крыльца, и сердце у меня подпрыгнуло, когда я увидела, кто это. Сидевший в седле Уильям сорвал шляпу и поклонился. Он тяжело дышал, взмокшие от пота темные волосы прилипли к голове, а на широких скулах лихорадочно краснели пятна. Юноша не сводил глаз с Джейми.

– Сэр, – задыхаясь, проговорил он и сглотнул. – Мне нужна ваша помощь.

Примечания автора

Историческая справка

Чугунная сковородка на ножках – большая сковорода с ручкой и тремя длинными ножками, которую ставили на угли и использовали для жарки бекона, выпекания блинов или кукурузных лепешек. Эту сковороду ставили под жарящееся мясо, чтобы собирать сок (и обжаривать в нем овощи).

Баночка эля – до появления алюминиевых банок существовали маленькие банки (также называемые «канникины»), изготавливаемые (обычно) из олова. Однако они не были одноразовыми.

Отзывчивые люди и хорошие друзья, чьи имена я позаимствовала

Стивен Мур – офис-менеджер на съемках сериала «Чужестранка» и Просто Незаменимый Человек!

Гиллебрайд Макмиллан – талантливый композитор-исполнитель, который играл барда Гвиллима в первом сезоне «Чужестранки» (эпизод 3) и великодушно позволил мне назвать его именем охотника и одного из уважаемых арендаторов Джейми.

Крис Хамфрис – замечательный автор исторических романов и мой хороший друг. Если ищете, что почитать после «Скажи пчелам…», советую ознакомиться с его библиографией.

«Кармина Гаделика» и гэльский язык

Большинство гэльских (и существенная часть французских) выражений в этой книге любезно предоставлены Кэтрин Макгрегор.

Гэльские заговоры взяты (с разрешения Общества Кармина Гаделика) из сборника устных гимнов, молитв и заклинаний горцев «Кармина Гаделика», составленного в начале девятнадцатого века преподобным Александром Кармайклом. (С некоторыми изданиями «Кармина Гаделика» можно подробнее ознакомиться в интернете.)

Газеты

Газеты того периода печатались частными лицами; их названия отражали политические симпатии, идеологические и личные взгляды владельцев, как и сегодня.

Газета «Беспристрастный осведомитель»[340]340
  Историческая справка: данная газета издавалась в Нью-Берне, Северная Каролина, между (примерно) 1764 и 1775 годами, а «Вестник Кейп-Фир» (The Cape-Fear Mercury) несколько позже, около 1783 года. Не сохранилось никаких записей об издании газет в Северной Каролине в годы Войны за независимость. Это не значит, что газеты не выходили, просто они не пережили войну. Как и некоторые журналисты. Освещение событий было рискованным делом. (Здесь и ниже – примечания автора.)


[Закрыть] (The Impartial Intelligencer) в самом деле издавалась в Северной Каролине в 1770-х годах. Если вдруг кто-нибудь подумал, что «Л’Оньон» Фергуса и Марсали – просто красивая выдумка… В когорте степенных «обозревателей», «газет», «журналов» и «рекламных листков» Северной Каролины восемнадцатого века мы также видим «Вестник свободы», «Почтовый меценат, или Всеобщий досуг», «Минерва Северной Каролины» и «Анти-якобинец»[341]341
  «Якобинец» – не то же самое, что «якобит». Слово «якобинец» имеет несколько значений. Во-первых, существовал Орден французских доминиканских монахов с таким названием. Однако наиболее распространено другое его значение: «член экстремистской или радикальной политической группы, выступающий за эгалитарную демократию и занимающийся террористической деятельностью во время Французской революции 1789 года». (Отсюда в 1803 году к названию газеты была добавлена приставка «анти».) Якобиты, как мы все уже знаем, – это сторонники восстановления на престоле Стюартов, возглавляемые – вначале – королем Яковом III («Старым претендентом»). Английское слово «Jacobite» происходит от «Jacobus», латинской формы имени «James».


[Закрыть]. (Примечание: «Анти-якобинец» начал издаваться в 1803 году, так что формально не выходил в восемнадцатом веке, но все же.)

Гольф и мячи для гольфа

В гольф на Британских островах играют с пятнадцатого века, поэтому мячи для гольфа хорошо знакомы Уильяму (часть третья).

Реальные лица и места

Сержант Брэдфорд. Мне жаль, что я не знаю имени сержанта Брэдфорда. Он восхитительный реконструктор, который (по крайней мере, в 2019 году) проводил для посетителей Исторического музея Саванны обзорную экскурсию, посвященную битве при Саванне (как по музею, так и по полю сражения), включая возможность пострелять из старинного оружия (увы, незаряженного) из редута. Он предоставил мне (нам) удивительно подробный отчет о сражении и сведения о многих политических и военных деятелях, участвовавших в битве, а также о своей оригинальной фуражке в форме сплющенной митры.

Джозеф Брант (Тайенданегеа). Одна из самых интересных личностей периода Войны за независимость, Джозеф Брант очень успешно жил в двух мирах. Выдающийся военачальник ирокезов (хотя в конце концов он был осужден как предатель за продажу земель британцам и изгнан из Конфедерации ирокезов), он также получил высшее образование и ездил в Англию по приглашению короля, который небезосновательно хотел установить теплые отношения с ирокезами и другими группами коренных жителей Америки, чтобы те помогали в подавлении американских повстанцев.

Патрик Фергюсон. Майору Фергюсону было поручено создать лоялистское ополчение на Юге и использовать его для подчинения местных повстанцев. Иногда это получалось, иногда – нет…

Фредерик Хэмбрайт. Одним из командиров ополчения, принимавших участие в битве при Кингс-Маунтин (фактически заместителем Уильяма Кроникла, убитого в начале битвы), был некто Фредерик Хэмбрайт, бывший колониальный офицер и местный патриот. Обычно я хожу по полям сражений, о которых пишу, и часто более одного раза. Я бывала в Кингс-Маунтин лет пятнадцать назад, но мне представился шанс сделать это снова совсем недавно. Во второй раз я приехала поздно днем. Меня встретил смотритель парка, на его бейдже значилось «Хэмбрайт». Он предупредил, что до закрытия парка остался всего час и я, возможно, не успею пройти по (круговому) маршруту. Я сказала, что смогу – это меньше мили, – и успела. Потом я встретила его снова на выходе и остановилась попрощаться. Мы немного поболтали, и он поведал, что один из его предков сражался в битве при Кингс-Маунтин. Я поблагодарила смотрителя и заверила, что упомяну его предка в книге, которую тогда еще не начала писать. Однако я запомнила – к тому же фамилию Хэмбрайт сложно забыть.

Бенджамин Линкольн и нарколепсия. Генерал Бенджамин Линкольн был важным участником Южной кампании в Войне за независимость. «Отличился» тем, что сдавался британцам четырежды, в последний раз (при осаде Чарльстона) в плен попала целая армия. Считается также, что он страдал нарколепсией – недугом, при котором больной часто засыпает ни с того ни с сего. Это, естественно, не задокументировано, но упоминания о болезни генерала настолько распространены, что я изобразила его спящим в том эпизоде, когда Роджер разыскивает Фрэнсиса Мэриона незадолго до битвы при Саванне.

Фрэнсис Локк. Командир Добровольческого полка Северной Каролины во время Войны за независимость. Как вы заметили, читая эту книгу, из-за особенностей территории и неравномерного заселения существовало много самостоятельных отрядов ополчения. Идея Локка заключалась в том, чтобы объединить все эти отряды и действовать сообща, – идея, которая в теории зарекомендовала себя лучше, чем на практике. Добровольческий полк (или его часть) участвовал всего в двух небольших сражениях. Как отмечает Джейми, расстояние и трудности со связью сделали полк непригодным для мелких чрезвычайных ситуаций и громоздким для крупных мероприятий.

Фрэнсис Мэрион, он же Болотный Лис. Был заметной фигурой в ходе Южной кампании. Начал кампанию как независимый командир собственного отряда (который можно было назвать как ополчением, так и бандой партизан-наемников) и действительно занимался тем, что преследовал и убивал освобожденных рабов, сражавшихся на стороне британцев (что, как отмечает Клэр, Дисней решил не включать в свой телесериал). Позже он сражался более традиционным способом в составе Континентальной армии, где служил подполковником, а затем бригадным генералом.

Казимир Пулавский – лихой и талантливый польский кавалерист, который добровольцем вступил в ряды Континентальной армии и стал генералом и командующим конницей. Пулавский был смертельно ранен во время рискованной атаки в битве при Саванне, однако не умер сразу. И здесь начинается череда загадок, продолжающаяся по сей день.

Пулавского серьезно ранили картечью – выстрелы попали в голову и туловище (в книге Роджер пытается остановить кровотечение на поле боя, пока не пришли люди Пулавского). Его бегло осмотрел хирург Континентальной армии, а затем по собственной просьбе генерала – как сообщается – его переправили на борт военного куттера «Оса» (оказавшегося поблизости) и вывезли в море под присмотром другого врача. Через день или около того он умер на борту, тело было доставлено на берег. Сообщается, что Пулавского похоронили где-то неподалеку, правда, позже останки (предположительно его) перезахоронили под памятником в Саванне (памятник стоит до сих пор).

Странные перемещения раненого генерала, возможно, объясняются сделанным в двадцать первом веке открытием. Когда предполагаемые останки генерала изъяли на время ремонта памятника, оказалось, что кости принадлежали, по всей видимости, женщине.

Что ж, случались и более необычные вещи; посмотрите на недавний переполох, возникший после вскрытия свинцового гроба (гипотетически) Саймона Фрэзера, Старого Лиса. Выяснилось, что в нем находится тело молодой женщины. В данном случае, однако, не исключено, что кости, похожие на женские, – в действительности Казимира Пулавского, поскольку недавний анализ ДНК указывает, что они принадлежали «интерсексуалу» или гермафродиту.

Если кости действительно Пулавского и если он на самом деле был интерсексуалом или женщиной, это объясняет, почему он захотел, чтобы его переправили на борт «Осы», и отказался лечиться у армейского врача на берегу, где тайна была бы раскрыта и обнародована.

Хаим Соломон – «финансист Революции». Польский еврей с талантом к банковскому делу, Соломон был одним из самых главных спонсоров американской революции, поскольку ему регулярно удавалось получать займы, которые поддерживали армию Вашингтона на плаву.

Остров Сент-Джонс – позже переименован в Остров Принца Эдуарда, как называется и по сей день. Именно сюда после начала Революции переехали Иокаста Маккензи Кэмерон Кэмерон Кэмерон Иннес и ее четвертый муж Дункан Иннес.

Городская таверна – реально существовавшая таверна в Солсбери, она так и называлась – «Городская таверна» (для дотошных читателей, которые подумают, что слово «городская» не должно писаться с большой буквы). Жители Солсбери, по-видимому, были людьми прагматичными, судя по названиям местных достопримечательностей, например «Городской ручей» («Town Creek») и «Старый каменный дом» («Old Stone House», 1766 г.). Великая фургонная дорога – название почти столь же романтичное для этой местности, поэтому ее переименовывать не стали.

Полковник Джонсон из Южного департамента (по делам индейцев). Департамент возглавляли два Джонсона, один вслед за другим, хотя не думаю, что они были родственниками.

УИЛЬЯМ БАТЛЕР ЙЕЙТС – «ОСТРОВ ИННИСФРИ»

 
Я встану и отправлюсь на остров Иннисфри.
Из прутьев и из глины домишко возведу;
Бобовых девять грядок и улей смастерив,
В жужжаньи пчел приют себе найду.
 
 
Покой накроет душу, неспешен и тягуч,
Когда сверчков услышу трещанье поутру,
Увижу ночью звезды, а в полдень – солнца луч,
И коноплянок стайку ввечеру.
 
 
Я встану и отправлюсь на милый остров мой,
Ведь днем и ночью слышу манящий плеск волны,
Бреду ли по дороге иль серой мостовой,
Я слышу зов из сердца глубины.
 

Пер. Е. Савиной

Разное

Название третьей части позаимствовано из цитаты писательницы Флоренс Кинг:

«В социальных вопросах бессмысленные условности – это не просто пчелиное жало этикета, но змеиный яд общественной морали».

Черные масоны. В одной из глав Клэр задается вопросом, существовали ли в то время черные масоны. Ответ: да. Принс Холл, известный аболиционист и лидер свободного чернокожего сообщества в Бостоне, основал так называемое Масонство Принса Холла.

Гаитянский флот

В исторических свидетельствах часто встречаются упоминания о стрелках-волонтерах «гаитянского флота», которые сражались на стороне американцев во время осады Саванны. В действительности Гаити как государства на тот момент еще не существовало, и эти чернокожие добровольцы были на самом деле из Сан-Доминго (позже Доминиканская Республика) и других мест. Их история очень увлекательна, но я не могла вдаваться в подробности во время описания битвы при Саванне. Однако следующие детали, взятые с веб-сайта blackpast.org, дают более полную картину.

Войска д’Эстена в основном состояли из полков, прибывших из разных колоний, таких как Гваделупа, Мартиника и Сан-Доминго. 800 человек из Французской Вест-Индии были организованы в так называемый полк стрелков-волонтеров. Его солдаты – des gens de couleurs libres (свободные цветные люди) – добровольно присоединились к французским колониальным войскам. Это были мужчины смешанного происхождения – африканского и европейского – из Сан-Доминго. Они родились на воле и, таким образом, отличались от свободных рабов, или affranchise, которые родились рабами или попали в рабство в течение своей жизни, а затем сбежали или были освобождены. Это различие позволило gens de couleurs занимать более высокий социальный и политический статус во Французской Вест-Индии. Согласно принятому во Франции «Черному кодексу» 1685 года, они имели те же права и привилегии, что и белое население колоний. На практике, однако, сильная дискриминация со стороны белых колонизаторов мешала gens de couleurs в полной мере использовать указанные права.

О культуре и языке

Сейчас не время и не место обсуждать изображение культурной среды в художественной литературе, скажу лишь следующее:

1) никакие два человека, принадлежащие к культуре, не воспринимают ее одинаково, и

2) если бы писатели чувствовали себя обязанными рассказывать только о собственном опыте, культуре, истории или прошлом… библиотеки были бы полны скучных биографий и многое из того, что составляет основу культуры – разнообразие и сила искусства, – было бы утеряно, а культура умерла бы.

Тем не менее, когда вы пишете о чем-либо выходящем за рамки личного опыта, вам нужна помощь других людей, черпаете ли вы ее из книг (необходимость, если вы пишете об исторических событиях) или из личных историй и советов.

В течение последних тридцати трех лет мне посчастливилось встретить множество добрых и отзывчивых людей, которые с готовностью делились со мной подробностями своей культуры (с точки зрения их личного опыта). Как следствие, я считаю, что различные изображения этих культур углублялись и совершенствовались в ходе написания книг. Я надеюсь, что это так.

Однако, когда так происходит, детали неизбежно разнятся. И по мере того как приобретаешь больше контактов и знаний, сталкиваешься с некоторыми несоответствиями между записями. Учитывая, что нельзя вернуться и пересмотреть основные события и персонажей в более ранней книге, лучшее, что можно сделать, – это по возможности скорректировать текущий текст и использовать новую информацию при написании следующей книги.

На заключительном этапе работы над «Скажи пчелам…» мне выпала счастливая честь встретить кахентинету[342]342
  Кахентинета (ее имя означает «та, кто заставляет траву шевелиться») сообщила мне, что могавки не используют заглавные буквы, хотя она сделала исключение для своего блога Mohawk Nation News, чтобы он стал более доступным для широкой читательской аудитории (www.mohawknationnews.com).


[Закрыть], восьмидесятидвухлетнюю активистку из племени могавков, которая очень помогла в плане культурных подробностей, как и Ева Фадден, консультант по языку могавков в сериале «Чужестранка». Ева и ее семья являются кураторами Культурного центра Конфедерации шести наций (www.6nicc.com). Обе дамы снабдили меня увлекательной информацией; часть ее противоречила историческим свидетельствам (все они написаны людьми, не принадлежащими к могавкам), использованным в предыдущих книгах. Я учла эти сведения и продолжу включать их (и любые дальнейшие советы, полученные от них и других людей) в будущие произведения.

В качестве краткого примера приведу описание ритуала имянаречения, которое не согласуется с имянаречением сына Йена Мюррея в романах. Можно возразить, что обстоятельства были совершенно другими и что участники были связаны с Джозефом Брантом и, таким образом, не жили полностью в той культурной среде. Думаю, это справедливо. Но я хотела предоставить сведения кахентинеты просто в качестве иллюстрации (и в благодарность за ее любезный комментарий):

«Молиться… мы не молимся, как христиане, а собираемся нашим кланом и описываем сон. Мы не толкуем его. Нам остается ждать следующего сновидения и знака, который придаст смысл первоначальному сну. Также собрание дает имя ребенку. Потом его представляют всем кланам в длинном доме. Когда человек умирает, в последнюю ночь перед похоронами проводится церемония возврата имени, чтобы человек ушел без него. Тогда кто-то другой может его использовать. В мире не должно быть двух человек с одинаковым именем. Самый старший с этим именем волен оставить его себе, но младший обязан вернуться в длинный дом, надеть новую одежду и получить новое». (Цитируется с разрешения.)