Текст книги "Скажи пчелам, что меня больше нет"

– М-м. Тогда как насчет просто «бабуля»?

Я улыбнулась Тотису, и он робко улыбнулся в ответ.

– Да, годится. – Йен встал и стряхнул крошки со штанов. – Скажи дяде Джейми, что я пошел проследить за Улиссом. Хочу убедиться, что он действительно убрался с гор и не шныряет где-то поблизости. Заодно узнаю, куда он направился. Чтобы мы могли его найти, когда захотим.

132
Мужское лекарство

К исходу дня в доме постепенно воцарился покой и мы вздохнули свободнее. Йен не вернулся, поэтому я послала Джема и Тотиса рассказать Рэйчел, куда он ушел, и к ужину мальчики пришли обратно. Небо разъяснело, на улице потеплело, дивный закат раскинул на западе пылающую завесу ярко-золотых облаков. Домочадцы собрались на крыльце, чтобы насладиться вечером. Джейми спустился поесть, и я рассказала ему, где Йен. Несколько секунд он молчал, нахмурив лоб, потом лицо его разгладилось; он кивнул и взял меня за руку. Хотя присутствие капрала Сипио Джексона в хирургической служило неприятным напоминанием о визите Улисса, отголоски произошедшего постепенно угасали.

Я поручила четырем старшим девочкам посменно сидеть с капралом и кормить его (если он захочет), давать медовую воду (вне зависимости от его желания) и опиум (при необходимости). Потом со слипающимися глазами ощупью заползла наверх и уснула, не помня, разделась ли.

Проснувшись где-то за полночь, я обнаружила, что не сняла одежду, а просто рухнула на кровать. Джейми крепко спал и не шелохнулся, когда я встала и спустилась, чтобы сменить вахту и проверить пациента.

При моем появлении Агнес, дремавшая в кресле-качалке, пошевелилась и неуклюже привстала. Я приложила палец к губам и сделала ей знак сесть обратно. Колени Агнес тут же подогнулись, и она вновь заснула, еще не успев опуститься на подушку. Кресло легонько покачалось под ее весом (беременность уже бросалась в глаза) и замерло. Единственным источником освещения были потухшие угли в крошечной жаровне на рабочей столешнице; мягкий рассеянный свет отражался от склянок и исчезал в свисающих над головой травах, придавая хирургической сказочный вид.

Капрал Джексон тоже спал. Перед этим я заглядывала к нему дважды и в последний раз, обнаружив его бодрствующим, в горячке и том состоянии, которое больничный персонал тактично называет дискомфортом, дала ему чай из коры ивы и валерианы с несколькими каплями лауданума. Теперь его обмякшее лицо выражало спокойствие; он дышал через открытый рот, с легким хрипом. Я аккуратно положила руки на его ногу – одну чуть ниже гипсовой повязки, нащупывая большим пальцем пульс на лодыжке, а вторую на бедро. Плоть все еще была горячей, но не слишком. Я чувствовала толчки бедренной артерии, медленные и сильные, и легкую пульсацию собственной крови в кончиках пальцев на другой руке. Я стояла неподвижно, делая размеренные вдохи, ощущая, как оба пульса выравниваются.

Медленная синхронная пульсация вдруг заставила меня подумать о горле Роджера и о сердце Брианны. А потом об Уильяме. Значит, она наконец встретила своего брата.

При мысли об этом я улыбнулась и в то же время испытала глубокое сожаление. Я бы многое отдала, чтобы увидеть их встречу.

Из тщательно составленного письма Джона стало ясно, что все прошло, как он и задумывал. Конечно, он хотел помочь Бри получить щедрое вознаграждение и был рад ее компании, но я знала, что работа явилась просто приманкой, яркой мухой на поверхности пруда. Джейми, знавший Джона куда лучше, чем я, тоже ясно это видел – и тем не менее поднял крючок с наживкой, внимательно его рассмотрел, а затем осознанно проглотил.

Да, ему срочно понадобилось оружие. Да, он хотел вернуть Жермена родителям. В какой-то степени, вероятно, также хотел, чтобы Роджер прошел обряд рукоположения. Но я знала, чего он желал больше всего, и Джон желал этого не меньше. Чтобы Уильям был счастлив.

Очевидно, ни один из них не был в состоянии помочь Уильяму смириться с тем фактом, что оба его обманывали. Как и сопоставить осколки своей жизни. Никто не мог этого сделать, кроме самого Уильяма. Однако это роднило их с Брианной, и, возможно, он мог держаться за нее, пока собирал воедино все остальное.

Но больше всего я жаждала увидеть лицо Джейми, наблюдающего за встречей своих детей.

Тряхнув головой, я отогнала видение и сосредоточилась на теле капрала Джексона и шорохе песка в песочных часах (Агнес и Фанни полагалось меняться каждые два часа, но ни одна из них не могла бодрствовать так долго). Я впускала в себя умиротворение ночной хирургической, чтобы затем передать его молодому мужчине под моими руками. При первом взгляде на него я решила, что он старше. Теперь, когда его лицо не искажали напряжение, страх и боль, стало очевидно, что ему не больше двадцати пяти.

Повинуясь импульсу, я отпустила его ногу и достала из шкафчика свой мешочек-амулет.

Меня никто не видел, однако я чувствовала себя неловко, вынимая из мешочка корень Джона Завоевателя. Наверняка существовал какой-то ритуал, связанный с его использованием, но поскольку я не знала, пришлось изобрести собственный. Я на мгновение замерла с корнем на ладони и подумала о женщине, которая его дала. Прабабушка, сказал капрал. Значит, она сама держала этот корень, как я сейчас.

– Благослови своего правнука, – тихо проговорила я, возлагая корень ему на грудь, – и помоги ему исцелиться.

Не знаю почему, но я чувствовала, что должна побыть здесь – за свою жизнь я научилась понимать, когда лучше не спорить с собой. Я разбудила Агнес и отправила ее наверх, в постель, а сама села в кресло и тихонько покачалась, отталкиваясь кончиками пальцев ног. Через некоторое время я остановилась и сидела, прислушиваясь к тишине комнаты, дыханию мужчины и медленному ровному биению собственного сердца.

* * *

Первые лучи рассвета вывели меня из дремотного оцепенения. Я кое-как встала и проверила моего пациента. Он все еще спал и видел сны (глаза под закрытыми веками двигались), но постепенно выныривал на поверхность. Кожа его была прохладной, плоть выше и ниже гипса упругой, а отечность и хрипы исчезли. Огонь в жаровне превратился в пепел, и в воздухе сквозила свежесть.

– Спасибо, – пробормотала я, убирая корень Завоевателя с груди мистера Джексона и возвращая его в свой амулет. «Иногда и магия может пригодиться, – подумала я, – с учетом недавних событий и ближайших перспектив».

Я вышла в уборную, затем поднялась наверх, умылась, почистила зубы, сменила рубашку и снова надела рабочую одежду. Заманчивый аромат бекона и жареной картошки проникал в комнату, и желудок у меня заурчал в предвкушении. Возможно, самое время перекусить, пока мистер Джексон не вернулся к жизни.

Фанни и Агнес хихикали над слегка подгоревшим в сковородке кукурузным хлебом, но когда я вошла, подняли виноватые взгляды.

– Я забыла, – сказала Фанни извиняющимся тоном, – и вспомнила только потом.

– Ничего страшного. – Я принюхалась. – Положи масло и немного меда, никто и не заметит. Вы сегодня видели хозяина?

– Да, мэм, – ответила Агнес. – С минуту назад мы ходили в хирургическую, узнать, там ли вы и не хочет ли солдат завтракать, и увидели мистера Фрэзера с… гм… посудиной в руке. Он велел нам приготовить еду, пока он разговаривает с капралом Джексоном.

Агнес кивнула на оловянную тарелку в конце стола, на которой лежали две лепешки с джемом, горка жареной картошки и шесть ломтиков бекона.

– Я отнесу, – вызвалась я, беря тарелку и вилку из желтой банки на столе. Металл был теплым, а запах божественным. – Спасибо, девочки. Последите, чтобы еда не остыла, пока мы с мистером Фрэзером не вернемся, хорошо?

Очень предусмотрительно со стороны Джейми навестить капрала с ночным горшком, весело подумала я. Это немного его успокоит. Я остановилась возле одеяла, закрывающего дверной проем, и прислушалась, чтобы не помешать мистеру Джексону в ответственный момент.

Одеяло висело красной стороной наружу. Я не помнила, сама ли прицепила его таким образом вчера или нет. Это двустороннее одеяло Джейми купил для меня в Салеме: два куска толстой шерстяной ткани, искусно соединенные красивой стежкой, которая извивалась по краю в виде растительного орнамента. Красная шерсть цветом напоминала выдержанный бренди (или кровь, как не раз замечал Джейми), а другая сторона, окрашенная луковой шелухой и шафраном, была золотисто-коричневой. Я обычно вешала одеяло красной стороной наружу, когда беседовала с пациентом наедине или делала с ним что-то постыдно-интимное, – в качестве сигнала домочадцам, что не следует врываться без стука.

Я услышала иссякающую струйку, глубокий вздох капрала Джексона и металлический скрежет жестяного ночного горшка по дереву, когда Джейми – как я предположила – задвинул его под стол.

– Благодарю вас, сэр, – учтиво, но осторожно сказал Джексон.

– Что ж, вы здесь не пленник, – произнес Джейми будничным тоном. – Скорее мой гость. И в этом качестве можете оставаться, сколько пожелаете или сколько необходимо. Но я не могу отделаться от мысли, что вы предпочли бы отправиться в другое место, как только моя жена будет довольна состоянием вашей ноги.

Мистер Джексон издал короткий звук, в котором в равной степени звучали удивление и смех; раздался шорох и скрип моего кресла-качалки – очевидно, Джейми устроился поудобнее.

– Благодарствую за ваше гостеприимство, сэр, – проговорил Джексон. – И заботу вашей жены.

– Она хороший целитель, – сказал Джейми. – Вы поправитесь. Но со сломанной ногой в одиночку далеко не уйдешь. Я отвезу вас в своей повозке куда пожелаете, как только Клэр скажет, что вы готовы ехать.

Джексон, похоже, такого не ожидал; он ответил не сразу, а лишь неопределенно хмыкнул.

– Вы говорите, я не пленник, – наконец сказал он.

– Нет. У меня к вам нет претензий и причин вредить вам.

– Кажется, вчера вы и ваши люди думали иначе, – опасливо заметил капрал.

– Ах, это… – Джейми некоторое время помолчал, затем с легким любопытством спросил: – Вы знали о намерении капитана Стивенса навестить меня?

– Нет, сэр. И ничего не хочу знать, – твердо сказал Джексон.

Джейми рассмеялся.

– Вероятно, мудрый выбор. Тогда я не скажу вам ничего – только что это наше с ним личное дело.

– Оно и видно.

Мне показалось или в голосе Джексона прозвучал намек на иронию? Я так внимательно прислушивалась, что забыла про тарелку в руках, однако бекон настойчиво напоминал о себе соблазнительным запахом.

– Конечно. – Нотка иронии в голосе Джейми была сильнее. – Полагаю, он притащил всех вас сюда не только затем, чтобы запугать меня. Но в пределах пятидесяти миль отсюда больше ничего нет. До ближайшего города, не считая Салема, почти сто миль, и я не думаю, что у Короны или капитана Стивенса есть какие-то дела с братьями и сестрами из моравской общины. Вы их знаете?

Вопрос был обыденным (на первый взгляд, подумала я, отщипнув хрустящую кромку ломтика бекона), и Джексон ответил на него соответственно:

– Я бывал в Салеме однажды. Вы правы, солдатам там нечего делать.

– Зато, видимо, у них есть дела в глубинке.

Мертвая тишина. Потом я услышала слабое поскрипывание моего кресла, которое качалось взад-вперед, взад-вперед. Очень медленно. Я проглотила бекон, чувствуя ком в горле.

Для отбившейся от армии роты британских солдат «дела» означали одно из двух (а возможно, и то и другое): растормошить лоялистов или преследовать, притеснять и всячески изводить повстанцев. Роту черных солдат не отправили бы призывать лоялистов, чтобы те собрали ополчение и выступили против своих соседей. Я невольно глянула на потолок, вспомнив треск дерева и вид горящих бревен, грозящих вот-вот рухнуть.

Но они не станут сжигать дом – пока. Он нужен Улиссу.

– Будь я вашим пленником, – наконец медленно произнес Джексон, – мне бы не пришлось отвечать на ваши вопросы, верно? Я не знаю, – застенчиво добавил он. – Я раньше не бывал в плену.

– А я бывал, – мрачно заметил Джейми. – И да, все верно. Вы должны сообщить тем, кто вас удерживает, свое имя, звание и роту, к которой приписаны. Больше ничего. – Кресло качнулось вперед. Джейми тихонько застонал, поднимаясь на ноги. – В качестве моего гостя вам не нужно сообщать мне даже этого. Но поскольку вы почтили меня своим именем и званием, а капитан Стивенс назвал вашу роту, мы с вами в расчете.

Я слегка оторопела. Возможно, он не имел в виду ничего такого, но фраза «мы в расчете» была одной из секретных фраз у масонов, благодаря которым они опознавали друг друга. Я часто слышала ее на Ямайке, когда в поисках Йена-младшего мы заручились поддержкой местной Ложи. Были ли в то время черные масоны? Однако Джексон ничего не ответил.

– Впрочем, вряд ли вы захотите провести следующие несколько недель на столе моей жены. Тем более рано или поздно он ей понадобится, – сказал Джейми. – Так что… – Его голос зазвучал громче: он повернулся к двери. – Скажите, куда вы желаете отправиться, капрал, и кто-нибудь вас отвезет. А пока, с вашего позволения, пойду узнаю, куда запропастился ваш завтрак.

* * *

После завтрака и последовавшего за ним краткого обсуждения с капралом Джексоном Джейми написал записку и отправил ее с Джемом капитану Каннингему. Через два часа у нашей двери появились лейтенанты Бембридж и Эстерхази. Не знаю, что им сказали капитан или миссис Каннингем, но, похоже, они больше не занимались рукоприкладством и работали сообща, хотя и с некоторой неприязнью. Сейчас вид у обоих был немного сконфуженный; они объявили, что пришли сопроводить нашего пленника – то есть гостя – в капитанскую хижину. Как главный лоялист Фрэзер-Риджа, капитан согласился предоставить капралу Джексону убежище до тех пор, пока тот не воссоединится со своей ротой.

– Он не может идти пешком, – сообщил им Джейми. – Я одолжу мула.

– Ехать верхом он тоже не может, – сказала я. – Нужно сделать для него травуа[316]316
  Волокуша индейцев Центральной Северной Америки. Основу травуа составляют две перекрещенные верхними концами жерди, закрепляющиеся на спине лошади.


[Закрыть].

Пока солдаты сооружали ее на улице, я проверила состояние капрала – небольшой жар, легкая боль и некоторое покраснение, но (я осторожно обнюхала ногу) явных признаков инфекции нет. Я написала справку для Элспет Каннингем с описанием травмы и примечаниями по уходу за гипсовой повязкой. От одиннадцатичасового чая капрал отказался, однако выпил еще один лечебный поссет, состоящий из яйца, сливок, сахара, экстракта коры ивы, цимицифуги и таволги, хорошего глотка виски и такого количества лауданума, что можно было бы свалить лошадь.

– Вы уверены, что хотите ехать? – спросила я, наблюдая, как он потягивает поссет. – Мы бы с радостью позаботились о вас, пока вы не поправитесь достаточно, чтобы присоединиться к вашей роте.

Капрал – с потяжелевшими веками и разрумянившимся лицом – выдавил улыбку.

– Лучше поеду, мадам. Капитан Каннингем пошлет весточку капитану Стивенсу и позаботится о том, чтобы отправить меня в Шарлотт.

Я с сомнением покачала головой. Он чувствовал себя вполне хорошо, но тащиться со сломанной ногой за мулом две мили в гору… такого и врагу не пожелаешь, не говоря уже о невиновном человеке. Тем не менее он сделал выбор. Я сняла с шеи мешочек-амулет, развязала его и сунула туда палец, ощутив привычный запах – неопределенно-землистый, дарящий странное успокоение.

– Что ж, позвольте вернуть вашего Джона Завоевателя, – сказала я с улыбкой, вынимая его. – Надеюсь, в путешествии он вам не понадобится, но на всякий случай…

– О нет, мадам. – Он медленно двинул рукой, отталкивая подношение. – Его магия останется со мной, потому что вы исцелили меня с помощью него, но теперь это часть вашей магии.

– Хм. Что ж… спасибо, мистер Джексон. Использую Джона Завоеватея с умом.

Слегка погладив твердый маленький корешок, гладкий и блестящий, я вложила его обратно и завязала мешочек. С одобрительным кивком капрал внезапно зевнул, тряхнул головой и осушил чашку поссета. Затем неожиданно протянул свободную руку в приглашении. Я взяла его за руку, машинально положив палец на запястье – пульс немного частый, но уверенный, и хотя кожа была горячей, это не внушало опасений…

Потом я поняла, что он что-то говорит – тихо, невнятно и не по-английски.

– Что, простите?

– Я благословляю вас, – ответил он, сонно моргая. Потом улыбнулся, его пальцы разжались и выскользнули. Мгновение спустя он уже спал.

Когда мы благополучно проводили травуа, а девушки и Джем разбрелись по своим делам, мы с Джейми вернулись на кухню, чтобы позавтракать во второй раз.

Он осторожно сел, слегка поморщившись, однако лишь покачал головой в ответ на мой вопросительный взгляд.

– Все в порядке. Хотя, пожалуй, выпью рюмочку с кашей.

– Лучше две, – предложила я, пристально оглядев его, и он не стал спорить.

Большая чугунная сковородка на ложе из раскаленных углей была нагрета, и я положила несколько свежих ломтиков бекона и разбила последние яйца из погреба в миску, проверяя, не испортились ли, прежде чем вылить их в шипящий жир. Дом вокруг нас постепенно возвращался в привычное состояние, по мере того как таяло ощущение чужого присутствия и беспорядка. И все же дым от жареного бекона стоял в носу, напоминая о пожаре, а в горле запершило.

– Как думаешь, что теперь будет делать Улисс? – спросила я, ставя тарелки на стол. Голос у меня не дрожал, а вот руки – да: ложка дернулась в пальцах, когда я посыпала яйца солью, и белые кристаллы разлетелись по столу.

Взгляд Джейми был прикован к столешнице, но, как мне показалось, он даже не заметил рассыпанной соли. Однако вопрос услышал и мгновение спустя сел прямо и кивнул, как будто самому себе.

– Убьет меня. – Он вздохнул. Затем, увидев мое лицо, добавил: – Или попробует. – Уголок его рта изогнулся. – Не бойся, саксоночка. Я ему не позволю.

– А, тогда ладно, – сказала я, и Джейми криво улыбнулся.

Скамья заскрипела под его весом, когда он наклонился вперед и аккуратно смахнул рассыпанную соль на ладонь, бросил щепотку через левое плечо, а остальное осторожно ссыпал обратно в солонку.

Я слегка расслабилась и взяла вилку.

– Если он все же со мной разделается, – равнодушно продолжил Джейми, беря перечницу, – то может приехать со своими людьми, вышвырнуть вас с девочками и завладеть Риджем, размахивая тем письмом под носом у арендаторов. Вряд ли им это понравится, но Каннингем со своими людьми наверняка его поддержит. И хотя Линдси, Макмилланы и Бобби умеют драться, ни одного из них не назовешь лидером. Они не продержатся долго против обученных солдат и шайки Каннингема, и Улисс без колебаний сожжет их дома, если возникнет необходимость. Небольшая потасовка его даже обрадует.

– Йен и Роджер этого не допустят, – сказала я.

Джейми изогнул бровь.

– Йен – могавк и будет драться насмерть, однако он никогда не командовал людьми. У могавков другое представление о битве. И хотя он нравится многим арендаторам в Ридже, немало и тех, кто его боится, а одной симпатии недостаточно, чтобы заставить человека рисковать своей жизнью и семьей. Что до Роджера Мака…

Джейми с грустью улыбнулся.

– Не скажу, что никогда не видел хороших воинов среди священников, потому что видел… Роджер Мак может сплотить людей и заставить их слушать. Но война – не его призвание, да и опыта у него нет. Кроме того… – Джейми выпрямил спину и потянулся; приглушенно хрустнули позвонки. – Господи. Кроме того, – повторил он, глядя на меня в упор, – неизвестно, когда Роджер Мак и Бри вернутся из Салема. И я не знаю, когда явится «капитан Стивенс», но он явится, саксоночка.

Я взглянула на россыпь мелких капель на оконном стекле: снова пошел дождь.

– Вроде бы Фрэнк не упоминал в своей книге Роту черных пионеров Его Величества? – неуверенно произнесла я.

– Нет. Этого пройдоху интересовали только шотландцы. – Джейми нахмурился. – Не припомню ни слова о черных солдатах. – Его лицо на миг приняло отрешенное выражение, затем он издал шотландский звук, нечто между отвращением и удивлением. – Хотя нет… Он пишет, что в битве при Саванне участвовали черные. Однако они были из Сан-Доминго – с французским флотом.

Нетерпеливым жестом Джейми отмел все эти сложности.

– Что я точно знаю, так это что Стивенс попытается меня убить, и как можно скорее. Но еще раньше он пошлет кого-нибудь за капралом.

Хотя в кухне было тепло и уютно, завтрак застыл у меня в желудке.

– Не думаю. Капрал Джексон уверен, что Каннингем примет меры и переправит его в Шарлотт, – выпалила я.

Джейми воззрился на меня, что-то просчитывая в уме – я видела это по его глазам.

– Хм. – Он явно подумал о том же, о чем и я: должно быть, именно в Шарлотте Улисс планировал встретиться с остальными членами Роты черных пионеров. – Наверное, как раз туда ушел Йен. Значит, он скоро вернется, и тогда…

– Нет! Ты не можешь бросить за ним свое ополчение!

– Я и не собирался, – мягко сказал Джейми, беря вилку. – Было бы неплохо размяться, только погода переменчива, и дичь скоро снимется с места. Мужчины должны стрелять оленей, а не британских солдат. Кроме того, знаешь, что произойдет, если я поймаю Улисса, но кто-нибудь из его людей сбежит и все расскажет?

Я знала и наконец свободно выдохнула: он не собирался этого делать. Затем новая догадка ударила меня в солнечное сплетение.

– Нет. – Я вскочила на ноги и нависла над ним. – Нет! Если ты вздумал выслеживать его в одиночку, Джейми Фрэзер, ты… ты… даже не смей.

Он моргнул. Блубелл отряхнулась ото сна с тихим испуганным «вуф!», но, не заметив ничего необычного, бочком подошла к Джейми и ткнулась носом в его ногу. Он опустил руку и почесал ее за ухом, не сводя с меня задумчивого взгляда.

– Джейми… – Я постаралась унять дрожь в голосе. – Если ты меня любишь… не надо. Пожалуйста. Я этого не вынесу.

Я не могла вынести мысли о том, что его убьют. Столь же невыносимо было бы думать, что он кого-то преследует, вершит казнь. Звук винтовочного выстрела эхом отдавался в моей голове всякий раз, когда я размышляла о человеке, которого он убил, пробуждая другие воспоминания: о той ночи, о тяжести тела в темноте, о боли, ужасе и беспомощности.

– Черт возьми, я даже не знаю, застрелил ли ты его, – резко сказала я и села. – Человека… чьего имени тоже не знаю.

Мгновение Джейми смотрел на меня, склонив голову набок, затем осторожно подцепил кончиком пальца кусочек желтка и поднес к моей нижней губе. Я рефлекторно его слизнула – теплый, соленый и восхитительно вкусный.

– Я люблю тебя, – мягко сказал он и большой теплой ладонью накрыл мою щеку. – Как яйцо любит соль. Не переживай, mo chridhe. Я что-нибудь придумаю.