Текст книги "Очерки всемирной истории страхования и перестрахования. Том 2. Развитие страхования и перестрахования с 18-го века в отдельных странах и регионах"

Большинство брокеров поддерживали запрет на ведение торговых операций за свой счет и не занимались ничем иным, кроме брокерства.

Общее количество брокеров Роттердама сохранялось примерно на одном и том же уровне в течение длительного времени. До конца 1760-х годов их было около 60. В течение последующего десятилетия число брокеров возросло до 70, но к концу 18-го века оно снова вернулось к 60. Примерно 12 из них занимались непосредственно морским страхованием.

Магистрат города, очевидно, намеревался избежать манипуляций рынком со стороны брокеров путем их объединение в товарищества. Видимо, власти знали о тайном формировании таких товариществ, они иногда соглашались на отмену данного запрета. Известным и успешным примером такого послабления явилось создание первой брокерской фирмы тремя лицами – Франко Корделозом (Franco Cordelois), упоминавшимся Яном де Врийером и Грегориусом Меесом (Gregorius Mees) в 1720 году. Им было разрешено создать компанию при условии, что они не будут проводить тайные комбинации с другими брокерами. Когда Де Врийеру было запрещено занимать помещения компании «Stad Rotterdam», и она отказалась вести бизнес с данным конкретным брокером, запрет не касался его партнеров – Корделоза и Мееса. Хотя компания изначально называлась «Cordelois, De Vrijer & Mees»[231]231
   См., Vergouwen Johannes Petrus. De geschiedenis der makelaardij in assurantiën hier te lande tot 1813. Amsterdam, 1945. Р. 90.


[Закрыть].

Когда была основана эта компания, она выступала в качестве биржевого и страхового брокера, но, главным образом, как кассовый оператор. Как и в Амстердаме, для того, чтобы добиться определенной специализации, брокерам требовалось значительное время. В «Heerenboekjes», книгах, в которых содержались списки бургомистров, старейшин, сановников и других высокопоставленных лиц, брокеры впервые появились в 1707 году, но их специализация не идентифицировалась вплоть до конца 1830-х годов. Похоже, что фирма «Cordelois, De Vrijer & Mees» была успешной и занимала значительную позицию на рынке. В 1721 году она была отмечена среди посредников, дававших наибольшие объемы бизнеса компании «Stad Rotterdam». В среднем эти брокеры обеспечивали доход примерно в размере 200 000 гульденов в месяц. Тот факт, что Корделоз являлся членом правления страховой компании, несомненно, влияло на его положение как брокера.

Кроме этой фирмы вскоре были учреждены две другие брокерские фирмы («Ian Havelaar & Zoonen», основанная в 1754 году, и «Bros. Chabot & Co.», основанная в 1769 году), которые также выступали страховыми брокерами. Еще один брокер, Ван Дам (Van Damme), комбинировал страховое брокерство с посредничеством в судоходстве.

В 1719 году в Роттердаме был издан новый Ордонанс в отношении брокеров, который считался весьма инновационным. В течение 18-го века в него были внесены лишь единичные поправки, но он сохранял свое действие более века, вплоть до 1838 года. Новый страховой Ордонанс (который должен был стать основой нового страхового Ордонанса Амстердама в 1744 году, а также страхового Ордонанса города Дордрехта в 1775 году) был издан в 1721 году.

Решение о создании новой биржи было принято в 1722 году.

18-й век был отмечен рядом международных конфликтов и войн, которые негативно отразились на торговле, а также и на страховом бизнесе. Брокеры формулировали новые оговорки касательно страховой премии с тем, чтобы предотвратить уход с рынка страховщиков, и снижения страховых рисков до приемлемого уровня. Например, оговорки исключали гибель или повреждение в результате определенной категории нападающей стороны или предусматривали скидку на премию, если судно шло под конвоем либо, если товар следовал на «нейтральном» судне, т. е. на корабле под флагом страны, не участвовавшей в военном конфликте. Таким образом, в ходе 18-го века появились полисы, которые исключали страхование «vrij van molest», т. е. дословно «свободно от нарушения права владения». Как правило, это касалось всех видов такого нарушения и нападения, безотносительно категорий нападавших, но, обычно, в полисах указывалось «исключая нападения со стороны мавританских, алжирских или турецких пиратов» либо «исключая нападения из районов Северной Америки», что было привычным явлением во время Американской войны за независимость.

Были и другие инновации. Например, благодаря росту количества рыболовецких кораблей, которые требовали страхования, фирма «R(obert). Mees & Zoonen», один из главных страховых брокеров в Роттердаме, издала полис специально для таких кораблей, в котором содержалась уникальная оговорка касательно срока действия страхового полиса. Не было ничего удивительного в том, что старейшие и наиболее уважаемые брокерские фирмы были вовлечены в морское страхование: этот вид деятельности характеризовался крупными объемами операций и рисками, которые нередко носили волатильный и сложный характер для оценки размера убытков, в рассмотрении которых брокеры играли ведущую роль. Только наиболее опытные брокеры были в состоянии справиться с этим комплексом задач.

Было ясно, что для того, чтобы занять достойное положение на страховом рынке, Роттердам нуждался в увеличении капитализации для осуществления страхования.

В 1720 году два предпринимателя из Лондона впервые появились в Амстердаме, но вскоре направили свои усилия на учреждение страховой компании именно в Роттердаме. Джордж Рётерс (George Roeters) и Эдмонд Хойли (Edmond Hoyle) были радушно приняты членами магистрата (Vroedschap) Роттердама. Однако, когда была сделана презентация проекта со стороны упомянутых Рётерса и Хойли, «Rotterdammers» компенсировали отсутствие своей изобретательности активной поддержкой данной инициативы.

Таким образом, инициаторы могли реализовать свой план, и прошло совсем немного времени, когда по городу поползли слухи о новой компании. В субботу 22 июня 1720 года все те, кто был заинтересован в участии, были должны опустить листок бумаги в опечатанный жестяной ящик, который находился с 7 утра до 10 вечера в доме продавцов книг на бирже, фирме «Widow Paulus Boekenes & Son». Всего было предложено 12 млн гульденов (или 120 тонн золота согласно проспекту), разделенных на акции, по 5 000 гульденов каждая. Предполагаемые инвесторы могли подписаться от одной до максимум десяти акций. Тот факт, что магистрат не был единственной стороной, заинтересованной в учреждении компании в границах города, стал очевидным в ту же субботу, когда большое количество инвесторов пришло к продавцам книг на биржу. Среди них были не только состоятельные регенты, торговцы и рантье, но и небогатые жители города, которые также хотели поучаствовать в этом проекте и заработать быстрые деньги.

После закрытия подписки стало очевидным, что подписанный капитал превысил объявленный капитал в размере 12 млн гульденов, и началась активная торговля акциями компании, которой еще физически не было. Несмотря на поздний час, улицы Роттердама были заполнены людьми, и на следующий день, в воскресенье, акции продавались по ставке 186[232]232
   См. об этом подробнее Rijn G. van, De Aktiehandel in 1720 te Rotterdam n de Maatschappij van Assurantie, Disconteering en Beleening der Stad Rotterdam. Rotterdams Jaarboek, series 1, 6, 1899. Р. 16-17.


[Закрыть]. Распределительный комитет установил точное распространение акций, и хотя он учитывал финансовое и социальное положение подписчиков, религиозные и географические параметры во внимание не принимались. Комитет также определил максимальные подписные лимиты. Он сделал это во время второй подписной кампании, которая проходила в августе 1720 года, когда максимальный доля была определена в размере 20 000 гульденов. Несмотря на это ограничение, принцесса Каролина Оранская

Karoline Prinzessin von Oranien-Nassau-Diez

и известный английский (норвежского происхождения) торговец и изобретатель станка для шелкокручения (silk-throwing machine) Томас Ломбе (Thomas Lombe) подписались на 100 000 гульденов каждый.

Совет директоров новой страховой компании должен был состоять из двенадцати директоров, которые должны были выбираться из 36 кандидатов, получивших наибольшее количество голосов от акционеров компании. В Совете присутствовали не только представители магистрата, но и торговцы, и брокеры. Первое заседание Совета состоялось 1 июля 1720 года в бывших помещениях Палаты морских дел в уже упоминавшемся «Oude Hoofdpoort» («Старый главный порт»).

Участие такого количества бывших и действующих правителей города в управлении компании, а также разрешение использовать «Oude Hoofdpoort», безошибочно указывало на тесные связи между руководством новой компании и муниципалитетом. Реестр первоначальных акционеров лишний раз подтверждает это мнение. В своем исследовании участия регентов Роттердама в акционерной кампании 1720 года С. Слехте обнаружил, что все члены магистрата подписались на максимальные суммы как во время первой подписки в июне, так и в ходе второй кампании в августе 1720 года. Некоторым из них, кто также являлся директором страховой компании, было разрешено подписаться на двойную сумму во время второй подписки, чем они не преминули воспользоваться. Старейшины не проявили себя в июне, что не поддается объяснению. Однако во время второй кампании в августе участвовали все старейшины, подписавшись каждый на 20 000 гульденов. Всего 79 регентов подписались на 3 298 000 гульденов из общего капитала компании в размере 15 млн гульденов. Из этих трех с лишним миллионов почти 2,5 млн гульденов приходились на 37 регентов. Поскольку остающиеся 11 702 000 гульденов распределялись между не менее 626 подписчиков, С. Слехте приходит к выводу, что правители города принимали самое активное участие в основании и финансировании страховой компании[233]233
   См., Slechte C. H. Het aandeel van de Rotterdamse regenten in de actie-handel van 1720. Series 7, 10. Rotterdams Jaarboekje, 1972. Р. 206-260.


[Закрыть]. К сожалению, после августовской подписки произошел обвал рынка. Хойли и Рётерс, инициаторы плана, должно быть, предполагали, что темные времена еще впереди; в начале июля Хойли отбыл в неизвестном направлении, а Рётерс попрощался со всеми 9 сентября 1720 года.

В течение сентября для всех стало очевидно, какая непрочная позиция была у компании. Тем не менее, были предприняты чрезвычайные меры, чтобы избежать её провала. После интенсивных дискуссий между акционерами, директорами и муниципалитетом капитал компании был уменьшен с 15 до 10 млн гульденов. Поддержка со стороны муниципальных властей, как моральная, так и финансовая, позволила сохранить компанию «Stad Rotterdam» наплаву. Муниципалитет даже выделил определенные средства для того, чтобы регенты могли увеличить свои инвестиции в компанию и, тем самым, поддержали стоимость ее акций. Тот факт, что так много членов магистрата, старейшин и других регентов лично инвестировали в компанию и потому стремились обезопасить свои вложения, делало их всех заинтересованными в поддержке компании в ее сложные времена. Недвусмысленная муниципальная поддержка компании существовала длительное время, подкрепленная многочисленными личными связями. Половина из двенадцати членов управляющего совета компании была приглашена из состава муниципалитета, включая бургомистров. Например, Исаак ван Алфен (Isaak van Alphen)

и Адриан Реепмакер (Adriaan Reepmaker) оба были бургомистрами и директорами одновременно.

Поддержка также приходила в форме операционной помощи: муниципалитет предоставил компании свободное помещение и хранилище для ее фондов и архивов в местном отделении известного расчетно-обменного банка «Wisselbank». Более того, власти пришли на помощь компании после того, как она была оклеветана иностранными страховыми компаниями, которые заявляли, что компания «Stad Rotterdam» была попросту мошеннической «bubble» компанией. Город защищал репутацию компании, отмечая ее экономическую важность для Роттердама. Город подчеркивал надежность компании, поскольку ее директоры должны были присягать в присутствии бургомистров. Фактически компания приобрела значение муниципального института. Лишь после так называемого Французского периода[234]234
   «Французский период» – 1806-1813 годы. В 1806 году Наполеон назначил своего младшего брата Луи Бонапарта королем Нидерландов. Хотя это был конец Батавианской республики, иллюзия независимости Нидерландов сохранялась. Когда королевство распалось в 1810 году, страна 9 июля 1810 года была присоединена в Франции.


[Закрыть] эти тесные связи между компанией и муниципальными властями прекратились.

Однако члены магистрата не всегда шли навстречу просьбам ее директоров. В 1720 году директоры предложили магистрату объединить компанию с местным банком «Wisselbank». Идея состояла в полезном для компании использовании банковского свободного или «мертвого» капитала («idle money»). Власти города отказали в удовлетворении запроса. Муниципалитет боялся, что кредитоспособность и репутация банка будет под угрозой, если компании будет использовать его фонды для неопределенных инвестиций и финансовых экспериментов. Операции банка «Wisselbank» и его репутация считались крайне важными для всего города, а не только для новой страховой компании. Даже при том, что магистрат отдавал предпочтения интересам города, он пошел на компромисс. Компания могла занять до 1 млн гульденов всего лищь под 1% годовых[235]235
   См., GAR 199, Archief Stad Rotterdam inv.nr. 1, art. 44, 101.


[Закрыть]. Хотя ее первоначальный план не был успешным, финансирование со стороны банка обеспечивало компанию желаемым капиталом для ее будущей деятельности.

На первых собраниях директоров был принят ряд процедурных решений, например, по периодичности проведения собраний, а также по обязанностям директоров. От директоров ожидали принятия всей ответственности фактически из «любви к общественному благу». Они тогда не получали компенсацию за свои усилия, более того, они сами установили систему штрафов для себя. Эта система предусматривала, что директоры облагались штрафом за непосещение собраний или даже просто за опоздание. Вводя данную систему, директоры, несомненно, хотели подчеркнуть свою честность и ответственность перед новой компанией. Некоторые из директоров действительно служили в компании долгие годы. Например, Питер Баелде (Pieter Baelde) служил в качестве директора в течение 54 лет между 1768 и 1822 годами. Было также согласовано, что в течение шести дней в неделю три директора, так называемые «понедельные комиссары», будут присутствовать в офисе в определенное время утром и в обед для подписания страховых полисов.

По всей видимости, директоры были весьма оптимистичны в отношении перспектив рынка морского страхования и раьоты компании, поскольку на одном из первых собраний было принято решение, что трем директорам будет разрешено страховать единичные корабли до 100 000 гульденов. Похоже, что речь шла и о судне, и о грузе. При этом все директоры склонялись к тому, что в дальнейшем этот лимит может быть увеличен. Правда, вскоре они осознали абсурдность своих амбиций в отношении лимитов, поскольку в со временем лимиты были снижены в два раза на одно судно, а в 1722 году суда, следовавшие в Гренландию, Ист-Индию и пролив Дэйвиса (между островами Гренландии и Баффинова моря), не страховались более, чем на 20 000 флоринов. Корабли, ходившие до французской Вест-Индии (Малые Антильские острова), не страховались более, чем на 6 000 флоринов каждый[236]236
   См., GAR 199, Archief Stad Rotterdam inv.nr. 1.


[Закрыть].

Директоры прекрасно понимали, что доминирующим остается страховой рынок Амстердама. В частности, было принято решение о том, что компания установит ставки премии в соответствии с тарифами Амстердама, и срок кредитования страховых брокеров, т. е. срок перечисления премии страховщику, будет не более трех месяцев, как это практиковалось в Амстердаме. Правда, в ноябре 1720 года этот срок был сокращен до одного месяца. Более того, компания пригласила в качестве главного клерка (сегодня – офис-менеджер) Яна Боута (Jan Bout) из Амстердама, несомненно, надеясь, что компания только выгадает от его опыта и личных связей. Для того, чтобы убедить его занять предлагаемый пост, компания даже компенсировала его переезд. Тот факт, что ему было разрешено соблюдать свои собственные деловые интересы, т. е. иметь привилегию, распространявшуюся на весь персонал, похоже, также побудило Боута принять предложение.

Вскоре совет директоров решил подписывать полисы в Амстердаме с лимитом до 50 000 флоринов по каждому судну.

Хотя компания признавала важность хороших взаимоотношений со страховыми брокерами, тем не менее, между ними существовали некоторые вопросы. Компания стремилась взять под контроль и оказывать определенное влияние на местных страховых брокеров. Одно из собраний директоров констатирует, что компания жаловалась муниципалитету на спекуляции со стороны страховых брокеров, которые наносили вред компании. На одном из собраний директоры приняли решение проанализировать, кому и какие страховые сделки предлагали брокеры[237]237
   См., GAR 199, Archief Stad Rotterdam inv.nr. 1.


[Закрыть].

Несмотря на эти нюансы, отношения между «Stad Rotterdam» и местными брокерами были по большей части взаимовыгодными, и группа брокеров, регулярно предлагавшая страхование компании была более-менее постоянной.

Брокерам было намного легче разговаривать с другими страховщиками, если компания «Stad Rotterdam» уже давала согласие на участие в полисе. Как утверждает Ф. Спунер, «брокеры, несомненно, считали удобным сначала обращаться к Maatschappij van Assurantie до того, как частные страховщики последуют за ней в принятии долей»[238]238
   См., Spooner Frank C. Risks at sea. Amsterdam Insurance and Maritime Europe, 1766-1780. Cambridge, 1983. Р. 25.


[Закрыть]. Соответственно, компания нередко выступала ведущим страховщиком в роттердамских полисах. Изначально компания «Stad Rotterdam» также осуществляла иные виды деятельности, но, в силу ряда неудач, примерно с 1750 года она сконцентрировалась, главным образом, на предоставлении займов и страховании. В течение первых двух десятилетий её существования морское страхование приносило около 70 000 флоринов премии ежегодно. Эта цифра снизилась до 25 000 флоринов в период с 1742 по 1778 годы, с пиком в 1760-е, в результате Семилетней войны (1756-1763 годы) и последующего финансового кризиса. Более того, в 1779 году компания столкнулась с крупным страховым случаем, убыток от которого составил 19 000 флоринов и превысил годовой сбор премии в 12 000 гульденов. Война с Англией также оставила свою отметину на профиците «Stad Rotterdam»: между 1780 и 1784 годами компания показала отрицательные результаты в морском страховании из-за большого количества претензий.

За год до учреждения компании «Stad Rotterdam» страховщики заключили другой договор. Первая статья договора обуславливала, что никто из торговцев и страховщиков не будет заключать договор страхования, предусматривавший вариативные ставки премии, и они будут подписывать лишь полисы с самой высокой ставкой. Далее соглашение содержало статьи касательно уплаты премии и брокерского вознаграждения. В него также было включена оговорка о наказании в случае, если кто-либо из участников намеревался нарушить его условия[239]239
   См., Goudsmit Marinus Theodorus. Geschiedenis van het Nederlandsche zeerecht. Hague, 1882. P. 399-400, appendix H.


[Закрыть]. Все это указывает на то, что некоторые страховщики могли предлагать скидки по ставкам премии и занимать более мягкую позицию по отношению незыблемости условий полиса. Отсюда следует, что не все страховщики были довольны наличием конкуренции на страховом рынке. Не ясно, достигло ли данное соглашение желаемого эффекта, так как сведений о том, как действовал это договор, нет.

Даже после того, как «Stad Rotterdam» усилила группу страховщиков, они, едва ли, были способны навязать свои требования другим сторонам. Записи компании показывают, что в 1764 году ее директорат получил требование от нескольких страховщиков апеллировать к магистрату о введении поуровневой системы брокерских вознаграждений. Страховщики полагали, что лэйерная система вознаграждений была необходима для корректировки неравенства в том случае, когда страховщики были должны подписывать крупные страховые суммы по низким ставкам премии. В такой ситуации страховщику после вычета брокерского вознаграждения оставались крохи. Страховщики намеревались установить фиксированную брокерскую комиссию, если ставки премии превышали 2%, и предлагали платить меньшую комиссию по договорам страхования со ставкой в размере 2% или менее[240]240
   См., GAR 199, Archief Stad Rotterdam inv.nr. 2.


[Закрыть].

Индикатором слабости инициаторов этих требований стала реакция директоров компании «Stad Rotterdam» – они решили подписать его только в том случае, если под ним поставят подписи известные страховщики, указывая на то, что оно было предложено группой не очень влиятельных страховщиков. «Неофициальная иерархия» (pecking order), похоже, оказывала свое влияние и на сферу тайных соглашений. По всей вероятности, требование даже не было направлено в муниципалитет, а поуровневая система брокерских комиссий никогда не была применена. Однако архивы компании «Stad Rotterdam» показывают, что более века спустя страховщики стали платить разные брокерские комиссии в зависимости от ставок премии. В частности, «Stad Rotterdam» платила вознаграждение в размере ¼%, если брутто-ставка составляла не менее 1%; если же она была ниже 1%, но была более или равнялась 3/8%, выплачивалась комиссия в размере 1/8%. Наконец, если брутто-ставки были менее, чем 3/8%, брокер мог рассчитывать только на 1/16% комиссионных[241]241
   См., GAR 199, Archief Stad Rotterdam inv.nr. 237.


[Закрыть].

Попытка со стороны части страховщиков предотвратить создание второй страховой компании в 1770 году была ожидаемо тщетной. Интересно, что «Stad Rotterdam», против учреждения которой не было серьезной оппозиции, явилась самым ярым противником новой компании. Она считала, что спрос на морское страхование мог удовлетворяться ею самой и группой индивидуальных страховщиков. Согласно Николасу де Арморису (Nicolaes des Armories), цитируемому Х. Влеесенбеком и В. де Лааром, ежегодно общая сумма страхования по морским рискам составляла от 20 тысяч до 25 тысяч гульденов, что не превышало страховую емкость Роттердама[242]242
   См., Vleesenbeek Huibert H. and Paul Th. van de Laar. Van Oude naar Nieuwe Hoofdpoort, Geschiedenis van het assurantieconcern Stad Rotterdam anno 1720 NV, 1720-1990. Rotterdam, 1990. Р. 59.


[Закрыть]. Хотя Де Арморис, возможно, прав относительно страховой капитализации, которая была достаточной для удовлетворения имевшегося спроса на страхование, он, тем не менее, минимизировал оценку масштаба страхового рынка Роттердама, чтобы подкрепить свой аргумент. В 1769-1770 годы общий сбор премии компании «Stad Rotterdam» составил 14 753 флорина, на следующий год этот же показатель уже составил 26 677 флоринов[243]243
   См., Vleesenbeek Huibert H. and Paul Th. van de Laar. Van Oude naar Nieuwe Hoofdpoort, Geschiedenis van het assurantieconcern Stad Rotterdam anno 1720 NV, 1720-1990. Rotterdam, 1990. Р. 62.


[Закрыть]. Поскольку в то время огневое страхование лишь в самой малой степени гарантировало доход, основным источником прибыли считалось именно морское страхование.

Руководители Компании Stad Rotterdam, несомненно, чувствовали, что рынок был слишком небольшим для двух компаний, и, кроме того, ей не хотелось разделять свой привилегированный статус в городе. Директорат компании утверждал, что эта новая компания, которую предлагалось назвать «Societeit van Assurantie en Beleening te Rotterdam», нанесет вред положению индивидуальных страховщиков, поскольку ее инициаторы заявили о своем намерении также страховать и небольшие риски, начиная с 500 гульденов. «Stad Rotterdam» предостерегала муниципалитет, что если будет учреждена вторая компания, индивидуальные страховщики уйдут с рынка, и на нем будут доминировать два гиганта. Это либо приведет к ситуации катастрофической тарифной конкуренции либо к атмосфере картельного сговора. Все это может привести к уходу тех, кто был заинтересован в страховании, в город-конкурент, Амстредам. Далее директоры «Stad Rotterdam» ставили под сомнение беспристрастность новой компании, так как некоторые из ее участников являлись страховыми брокерами[244]244
   См., Vleesenbeek Huibert H. and Paul Th. van de Laar. Van Oude naar Nieuwe Hoofdpoort, Geschiedenis van het assurantieconcern Stad Rotterdam anno 1720 NV, 1720-1990. Rotterdam, 1990. Р. 59-62.


[Закрыть]. Представители Компании «Societeit» опровергли данное обвинение, напомнив компании «Stad Rotterdam» о том факте, что среди ее акционеров также имеются страховые брокеры.

Вскоре «Stad Rotterdam» осознала, что ей не удастся убедить муниципалитет запретить учреждение новой компании. Как не удивительно, трое инициаторов компании «Societeit» также являлись и директорами самой компании «Stad Rotterdam». С этого момента директорам компании «Stad Rotterdam» запрещалось иметь какие-либо интересы в другой компании в провинции. Для защиты интересов компании они издали распоряжение о запрете выноса документов и досье для использования дома. Этот же запрет касался и клерков компании. В конечном итоге, упомянутые три директора были вынуждены уйти в отставку. Несмотря ни на что, так и не удалось предотвратить учреждение новой компании в 1770 году. Новая компания «Societeit van Assurantie en Beleening te Rotterdam» просуществовала до 1864 года.

Несмотря на то, что после неудачных действий страховщики иногда все-таки снова объединялись в попытке обезопасить свои позиции и доходы, они, похоже, в конце концов реализовали возможность активно влиять на практику и цены страхового рынка. Временами они выпускали заявления либо направляли требования, нередко в сотрудничестве с торговцами и судовладельцами, касательно общей безопасности на море либо относительно политической ситуации. Например, в 1782 году в период Четвертой Англо-нидерландской войны (1780-1784 годы) торговцы, судовладельцы и страховщики обратились к муниципальным властям побудить парламент не принимать какие-либо мирные инициативы со стороны англичан без существенных гарантий того, что последние будут соблюдать договоренности, «поскольку Англия показала меньше принципов добросовестности, чем, те, которые можно найти даже у чужеземных варваров»[245]245
   5 April 1782, as published by Unger. Р. 263.


[Закрыть]. Несколько месяцев спустя, 7 декабря того же года, торговцы, страховщики и судовладельцы заставили магистрат гарантировать то, что вопрос об оплате ущербов в результате рейдерства в колониях и где-либо еще должен стать приоритетом в ходе мирных переговоров[246]246
   7 December 1782, as published by Unger. Р. 264.


[Закрыть].

Страховые палаты. Одной из наиболее важных особенностей Ордонанса 1598 года было инициирование создания суда, который специализировался на рассмотрении страховых споров, а именно, Страховую палату.

Вскоре инициативе Амстердама последовали другие города Нидерландов. В Роттердаме страховая палата была основана в 1604 году, но она лишь в 1635 году обратилась за хартией. В Мидделбурге аналогичная палата была учреждена в 1600 году. Хотя иногда высказываются предположения о том, что старейшая страховая палата была основана в Брюгге еще в 1310 году, до сих пор не найдены свидетельства, которые бы подтверждали это[247]247
   См. об этом подробнее Spooner Frank C. Risks at sea. Amsterdam Insurance and Maritime Europe, 1766-1780. Cambridge, 1983. Р. 18.


[Закрыть].

Создание этих палат было инициировано просьбами торговцев, заинтересованных в том, чтобы был суд, который бы специализировался на рассмотрении запутанных страховых споров. Проблемы с оплатой страховой премии или урегулированием претензий, расторжение договоров страхования по инициативе страховщиков, возможные случаи мошенничества – все это сыграло свою роль в осознании властями необходимости иметь отрегулированный и контролируемый страховой рынок.

Для прогресса и развития бизнеса был важен рынок, базировавшийся на доверии и добросовестности другой стороны, а также на исполнении всех предписаний. Муниципалитет Амстердама, похоже, осознавал, что страховой бизнес эволюционировал в законодательном вакууме и подвергался регулированию лишь по аналогии со смежными отраслями, такими как брокерство. Соответственно, другие суды были вынуждены иметь дело с более сложными спорами, связанными со страхованием. Таким образом, основной задачей Страховой палаты было облегчить работу других судебных инстанций, особенно магистратов, в отношении растущего числа судебных споров. Х. Ноордкерк приводит прямую цитату из Ордонанса: «Approbatie ende confirmatie van de erectie ende oprechtinge der Kamer van de Asseurantie ende Kleine Saken binnen Amsterdam Mette appendentien van dien» («Одобрить и подтвердить учреждение настоящей Страховой палаты для рассмотрения мелких дел в пределах центра Амстердама»)[248]248
   Niekerk, Johan Petrus van, The Development of the Principles of Insurance Law in the Netherlands From 1500 to 1800/ Vol. I. Juta Legal and Academic Publishers, 2009. Р. 652-653.


[Закрыть].

Вход в Страховую палату в Сити-Холле (Stadhuis). Над дверью изображен миф об Арионе и дельфине, как напоминание о том, что ложь никогда не остается безнаказанной. Коллекция Государственного архива Амстердама.

Учреждение Страховой палаты отличалось от традиций городов, которые предшествовали Амстердаму как торговые центры. В Брюгге и Генте, и в меньшей степени в Антверпене, создавались так называемые консульские суды для рассмотрения определенных торговых споров, включая иски по страховым сделкам. Бургомистры Амстердама решили основать вспомогательный суд, который бы подчинялся законодательному собранию города, а именно, Суду эшевенов (Schepenenbank), который в то время специализировался на определенных видах гражданских или торговых дел.

Палата получила свою хартию (octrooi) лишь в 1612 году, когда она была официально признана Генеральными штатами Нидерландов (Staten-Generaal van Holland).

Герб Генеральных штатов

Если основываться на некоторых ордонансах, а также на ссылках на членов Палаты и их обязанности, вполне вероятно, что Палата начала действовать с момента ее основания в 1598 году. Например, ордонанс того же года предусматривал правило, согласно которому члены Палаты назначались каждый год на Великую Пятницу, начиная с 1599 года. Первый регистр палаты, который долгие годы считался утерянным, был обнаружен, не оставляя сомнений в том, что деятельность Палаты началась в 1598 году. Этот регистр, содержащий такие документы, как первый Ордонанс, дополнительные оговорки, перечень фамилий членов Палаты и записи дел, рассмотренных ее членами, начинается с записи 1598 года и заканчивается 1621 годом[249]249
   Сегодня Регистр Страховой палаты находится в Нидерландском Экономико-Историческом Архиве среди Bijzondere Collecties, nr. 277, «College van Commissarissen van de Assurantie, Amsterdam». Остальная часть архивов хранится в Государственном архиве Амстердама (SAA).


[Закрыть].

Кроме того, первый страховой спор был рассмотрен комиссарами 14 июля 1598 года. Полис был выписан в мае того же года и касался страхования на сумму в 300 гульденов на рейс из Пернамбуко (ранее Ресифи) в Бразилии до Лиссабона или Нидерландов[250]250
   См., NEHA, BC 277 Archief Commissarissen Assurantie, fo. 79.


[Закрыть].

Хотя регистр официально заканчивался 1621 годом, и не все дела были датированы, 90 зафиксированных споров относились к периоду с 1598 по 1603 годы за одним исключением – делом 1612 года. Записи возобновились лишь в 1700 году,

Из 90 рассмотренных комиссарами дел 32 касались уплаты премии по единичному полису, десять имели отношение к двум полисам одного страхователя и по девяти случаям речь шла о трех и более полисах. «Assurantiemeesters» также рассмотрели 24 дела, по которым были утрачены либо повреждены суда и товары, пять дел там, где полис четко обуславливал, что он действует, имея оговорку «goede en quade tijdinge» («достоверная и полная информация»), и десять случаев, где в полисах не было такой оговорки[251]251
   См., NEHA, BC 277 Archief Commissarissen Assurantie, fo. 119v, 120.


[Закрыть].

Палата сначала обосновалась в Сити-холле (Stadhuis), но вскоре она расширила объем своих полномочий, включив в них споры касательно и аварий. Палата стала называться «Палата страхования и аварий» (Kamer van Assurantie and Avarij – KvAA). Впервые это название было использовано в «Изменении» от 20 июня 1606 года. Кроме рассмотрения вопросов, связанных со страхованием и авариями в рамках города Амстердама, Палата также рассматривала страховые случаи за его пределами, что входило либо в компетенцию Палаты, либо амстердамской биржи, либо эти дела направлялись в Палату непосредственно сторонами страхования.

Хотя было предложено, чтобы Палата также регистрировала все страховые полисы, авторы не нашли документы, которые бы касались этого полномочия либо какого-либо ордонанса, который бы предусматривал такие обязательства. Ф. Спунер и В. Барбур, оба допускают, что Палата отвечала за регистрацию всех полисов[252]252
   См., Barbour, Violet, Marine risks and insurance in the seventeenth century, Journal of Economic and Business History, I (1928/1929). Beknopte geschiedenis van het Compact «De Eendracht» te Wildervank uitgegeven ter gelegenheid van het 50-jarig bestaan (Wildervank s.d.). Р. 575; Spooner Frank C. Risks at sea. Amsterdam Insurance and Maritime Europe, 1766-1780. Cambridge, 1983. Р. 23.


[Закрыть]. С другой стороны, Р. Шолтен утверждает, что у Палаты не было регистрационной функции[253]253
   См., Scholten Reinhard Lodewijk. Over makelaars in zee-assurantie, Amsterdam, 1879. Сhapter 2.


[Закрыть]. Возможно, что В. Барбур смешивал регистрацию с общей обязанностью, предусмотренной в Ордонансе 1571 года, о том, что все брокеры были обязаны зарегистрировать полисы в течение шести дней. Однако эта оговорка не соблюдалась и поэтому была исключена из последующих текстов этого акта. Путаница могла появиться из-за оговорки 1688 года, в которой муниципальные власти установили, что могут использоваться только стандартные полисы, которые имеют подпись секретаря Палаты. Сохранилась значительная часть архивов Палаты, главным образом, 18-го века. Нет и указаний на то, что Палата отвечала за регистрацию всех полисов, и в ее регистре, начиная с 1598 года.