Текст книги "Очерки всемирной истории страхования и перестрахования. Том 2. Развитие страхования и перестрахования с 18-го века в отдельных странах и регионах"

При возникновении войны любая торговля между странами, находящимися в состоянии войны становится нелегальной «ipso facto» («в силу самого факта»), если такая торговля не разрешена властью.

При возникновении войны субъекты объединенных держав несут аналогичное обязательство по отношению к каждой союзнической стране, как если бы это соблюдалось субъектами такой страны при условии, что она была бы единственной воюющей страной.

При наличии свидетельства неразрешенной торговли между субъектами союзнических стран и враждебной стороной, имущество, задействованное в таких торговых операциях, будь то корабль или груз, может быть захвачено любой союзнической державой, находящейся в состоянии войны, и конфисковано такой страной по решению призового суда («prize court» – суд призовой юрисдикции, занимающийся распределением кораблей и/или находящегося на них имущества, которые были захвачены в результате морских военных действий).

Имущество частных лиц, задействованное в такой запрещенной торговле с противником, может быть также конфисковано, даже, если такие граждане действовали, не будучи информированными о ситуации и добросовестно[565]565
   См. об этом подробнее Colombos Constantine John. Internationales Seerecht. München und Berlin, 1963. Р.. 474f.


[Закрыть].

Договоры, заключенные до начала войны между английским страховщиком и немецким перестраховщиком считались недействительными на период войны, но должны были подлежать восстановлению после ее окончания. С другой стороны, новые договоры, заключенные после начала войны, считались вообще недействительными. Только морские договоры, защищающие граждан враждующих стран от военных рисков, считались действующими на момент начала войны. Данное положение было понятно с точки зрения Англии, поскольку английские компании, осуществлявшие страхование морских рисков не были обязаны возмещать убытки, нанесенные военно-морским флотом Великобритании.

Данное ограничение в отношении морских договоров было пересмотрено на конференциях в Гааге 1914 и 1915 годов, тем самым, приведя английское общее право в соответствие с континентальным стандартом.

Требования сделать такое изменение приходили не только с континента, но также и от заинтересованных лиц самой Великобритании. В частности, председатель Ллойда того времени (с 1905 по 1913 годы), Эдвард Бошан (Sir Edward Beauchamp) добавлял, что по его мнению такое отношение, поддерживаемое английскими страховщиками, было единственным, отражающим понятия честности, справедливости и добросовестности[566]566
   См., Manes А. Versicherung und Kreig, publications of the Deutscher Verein für Versicherungs-Wissenschaft Issue XXVI. Berlin 1914. Р. 56.


[Закрыть].

Эдвард Бошан

После начала войны многие перестраховочные компании пытались и своими конкретными действиями заменить такое более современное толкование международного права. Как пример, перестраховочные компании Германии и России продолжали поддерживать отношения вплоть до 1915 года, частично путем прямых коммуникаций, частично через свои контакты в нейтральных странах (Швейцария, Швеция). Мюнхенское перестраховочное общество смогло в течение этого периода времени не только сохранить, но и расширить деловые контакты со своими дочерними компаниями в России, такими как «Помощь» и «Саламандра» в Санкт-Петербурге (частично с помощью страховой компании из Франкфурта «Schweizer National Versicherungs-Gesellschaft»).

Письмо, направленное в Мюнхенское перестраховочное общество со стороны японской страховой компании 18 августа 1914 года, служит показателем настроя в международном перестраховании в то время. В письме сказано: «Война, начавшаяся недавно в Европе, вызывает крайнее сожаление, и все, что мы сердечно желаем, так это то, чтобы мир восстановился как можно быстрее.

Мы также осознаем, что из-за этого катастрофического события обычные средства связи между Вашей и нашей странами затруднены. Это может естественно привести к задержке или даже утрате наших писем и бордеро, направляемых в Ваш адрес, но мы просим Вас учитывать то, что мы все равно должны как обычно выполнять наши обязательства по цессиям в соответствии с имеющимся между нами Соглашением.

Мы готовы идти и дальше в этом направлении, т. к. в эти дни, когда ничего не ясно, чрезвычайность, которую мы искренне осуждаем, может в результате самого неблагоприятного развития сегодняшней мировой катастрофы затронуть Вашу и нашу страны, а дружественные отношения между нами могут оказаться разорванными. Даже находясь в таких неблагоприятных обстоятельствах, мы должны искренне придерживаться духу и букве делового Соглашения, обязывающего обе наши компании, поскольку мы верим в то, что данное Соглашение не связано с вопросами международных отношений между двумя правительствами. Другими словами, мы должны вести наши перестраховочные отношения как обычно, какая бы проблема не обрушилась на оба правительства.

Что касается текущих вопросов, мы опасаемся того, что мы можем быть лишены некоторых источников безопасных расчетов. В качестве наилучшего варианта, который можно применить в этих чрезвычайных обстоятельствах, мы предлагаем, чтобы каждая сторона хранила в банках суммы, причитающиеся другой стороне, до момента восстановления обычных средств перевода. Мы ожидаем как можно быстрее ответ с Вашей стороны.

При этом мы снова выражаем наше горячее пожелание, чтобы как можно скорее восстановился мир, и чтобы Германия и Япония сохранили сердечные отношения.

P. S. В целях обеспечения безопасных расчетов мы направили Вам дубликаты всей нашей деловой корреспонденции, один через Суэц и другой через США. Настоящее письмо также отправлено тем же путем»[567]567
   Цит. по кн. Gerathewohl Klaus. Reinsurance Principles and Practice, Verlag Versicherungswirtschaft e. V.


[Закрыть].

Следующий комментарий, опубликованный в 1916 году, указывает на то, как рассудительно и без фантазий перестраховщики оценивали ситуацию, которая могла быть сгущена эмоциями: «Перестрахование является классом бизнеса, который, прежде всего, основывается на международных экономических отношениях и международной защите. Тем не менее, ему нанесена глубокая рана мировой войной. Нации ведут войну против друг друга с помощью своих вооруженных сил и экономических политик, но этот враждебный дух не следует переносить на послевоенную торговлю. Сегодня все еще превалирует необходимость установления широкой основы для страхования путем международного обмена рисками – когда снова улягутся текущие враждебные настроения и восстановятся личностные отношения в спокойном мире перестрахования, можно предположить, что успокоится рябь, вызванная этой бурей, и шаг за шагом восстановятся старые контакты»[568]568
   Assekuranz-Jahrbuch, Wien, 1916, III. Р. 183.


[Закрыть].

Однако общественное мнение в странах, участвующих в войне, не способствовало продолжению торговли между враждующими государствами. В некоторых странах даже звучали мнения об изоляции от враждебных стран и обеспечении полной самодостаточности. Все же многие при этом сохраняли разумный подход и подчеркивали необходимость сохранения перестрахования как международного бизнеса. При этом некоторые лица утверждали, что информация, содержащаяся в контексте перестраховочных отношений, например, в бордеро, могла быть использована во враждебных целях. Так или иначе, военные действия привели к экономическим и коммерческим ограничениям.

В один из первых дней войны, 5 августа 1914 года в Англии было выпущено первое воззвание о торговле с противником. Своим указом от 27 сентября 1914 года Франция наложила запрет на торговлю с Германией, в ответ на что, Германия запретила все платежи в Великобританию 30 сентября 1914 года и во Францию 20 октября 1914 года. В 1915 году в Англии и Франции были составлены первые «черные списки», запрещавшие их гражданам входить в какие-либо деловые отношения с частными лицами, компаниями, перечисленными в этих списках, которые либо являлись гражданами враждебных стран, либо поддерживали отношения с противником. Позднее, 15 февраля 1917 года во Франции были введены специальные ограничения на страховые операции.

Подавляющее большинство частных лиц и компаний, указанных в этих списках, с которыми были запрещены деловые связи, проживало либо имело свои головные офисы в нейтральных странах. В своей ноте, адресованной британскому правительству 26 июля 1916 года, США выразили резкий протест на введение «черных списков», с указанием на то, что «решение было принято без обсуждения с заинтересованными сторонами, без какого-либо предупреждения, т. е. заранее и преждевременно». 8 сентября 1916 года США даже приняли закон об угрозе странам-союзникам в случае применения ими таких списков. Однако после своего вступления в войну США отозвали свои протесты и в 1917 году даже выпустили свои собственные «черные списки» в отношении латиноамериканских стран. Эти списки содержали перечень «противников», «союзников противников» и «частных лиц, поддерживающих противников». В марте 1918 года они были дополнены теми, кто были перечислены в списках Англии и Франции, безотносительно того, касалось ли это Америки, Европы или других континентов.

После вступления в войну 6 октября 1917 года США приняли Закон о торговле с противником («Trading with the Enemy Act – TWEA» – полное название «An Act to define, regulate, and punish trading with the enemy, and for other purposes»), кроме всего прочего, запрещавший все перестраховочные отношения с враждебными странами. Статья 4 Закона позволяла американским страховым компаниям расторгать договоры, заключенные с перестраховщиками, расположенными на территории враждебных стран.

В контексте данного закона, как и других упомянутых законодательных актов, важную роль играет понятие «противник/неприятель». Согласно одной концепции данное определение основывалось на принципе территориальности, а не национальности. Поэтому гражданин враждебного государства не обязательно рассматривался в качестве противника. В ходе рассмотрения дела «Daimler Co. v. Consolidated Tyre and Rubber Co.» в Англии в 1916 году были разработаны специальные принципы в отношении компаний. В соответствии с ними компания считалась неприятельской, если она, даже не находясь на враждебной территории, управлялась лицом, имевшим постоянное местожительство на территории противника либо вело там бизнес. В частности, суд при разбирательстве данного дела стал выяснять, кто является действительными участниками данного юридического лица, к какому государству они принадлежат и кто стоит во главе управления им. В ходе этого выяснилось, что из 25 тысяч акций, составляющих акционерный капитал компании «Даймлер», только одна принадлежала британскому подданному, а остальные находились в собственности германских держателей. Несмотря на то, что компания была инкорпорирована в Англии, зарегистрирована согласно английским законам, суд признал на основании выясненных обстоятельств данное юридическое лицо «вражеским», т. е. принадлежащим Германии[569]569
   House of Lords, Friday, June 30, 1916 – [1916] 2 AC 307.


[Закрыть].

Эти принципы легли в основу упомянутого ранее Закона США о торговле с противником. С другой стороны, в случае с черными списками Великобритания очевидно применяла принцип национальности, а не принцип территориальности.

Распределение перестраховочного рынка на страны-поставщики и страны-потребители также вызывало проблемы, которые требовали различных решений. В странах-потребителях, в частности, в Англии (особенно в контексте огневого перестрахования), во Франции и США, проявились два основных подхода по преодолению возникших сложностей. Первый путь – сокращение общего объема перестрахования за счет передачи рисков в те страны-поставщики перестраховочных услуг, которые в наименьшей степени либо вообще не были затронуты войной – и это, прежде всего, Швейцария и Дания. Через скандинавские страны перестраховочное покрытие можно было получить и в России. Как факт, сбор нетто-премии российских перестраховщиков, принимавших в перестрахование риски по договорам огневого страхования из США, увеличился с $ 16 млн в 1913 году до $ 26 млн в 1917 году. Второй путь – расширение и продвижение национальной индустрии перестрахования.

Анализируя первый подход, можно ретроспективно заметить, что в некоторых странах резкий спрос на перестрахование привел к учреждению новых компаний. Например, в Дании во время Первой мировой войны было основано более 100 новых страховых компаний, большинство из которых концентрировало свою деятельность на входящем перестраховании. В то же время, поскольку этот бум привел к основанию компаний, не имеющих достаточного финансового обеспечения и высококвалифицированного персонала, большинство из них после окончания войны было вынуждено закрыться. Так в конце 1918 года в Дании была учреждена ассоциация страховых администраторов «Assurandör-Societet», которая выпустила многочисленные экспертные отчеты по фундаментальным проблемам облигаторного перестрахования. В частности, эти проблемы были связаны со сложностями, с которыми столкнулись новые перестраховочные компании при осуществлении расчетов. Из общего количества 187 докладов 40 касалось перестрахования.

Что касается второго подхода – расширение и продвижение национальной индустрии перестрахования в странах-потребителях – в Англии в ходе и вскоре после войны был также учрежден ряд новых компаний, из которых выжили лишь единицы. Аналогичный подход использовался и во Франции, а в США это «узкое горлышко» даже привело к развитию крупной национальной перестраховочной отрасли. За период с 1910 года по 1919 год там было создано 10 компаний.

Поскольку война отрезала от стран-поставщиков важные территории продаж и рынки, перестраховщики были вынуждены искать компенсации этому путем расширения своего домашнего бизнеса и концентрироваться в большей степени на странах, к которым у них еще сохранился доступ.

Несколько цифр, которые описывают ситуацию с Мюнхенским перестраховочным обществом, могут показать степень необходимой тогда реструктуризации бизнеса. С началом войны Общество потеряло премию на сумму в 37 млн марок, при этом нетто-премия упала лишь на 7,4 млн марок.

Несмотря на крупные убытки – например, упоминавшаяся ранее гибель 7 мая 1915 года американского пассажирского лайнера «Lusitania» стоила обществу 680 тысяч марок за счет кумуляции обязательств по нескольким полисам от несчастных случаев (из 1959 пассажиров и членов команды погибло 1198 человек), Общество, тем не менее, закрыло первый год войны с положительным результатом.

Трудности, которые возникли в перестраховочном бизнесе в последующие военные годы, разрешались различными методами. В меморандуме, посвященном 100-летней годовщине основания Швейцарского перестраховочного общества, было сделано следующее заявление: «Начало войны в августе 1914 года положило конец мировому порядку, в результате чего общество столкнулось с рядом трудностей до сих пор неизвестных. Не вопросы страхования, а скорее проблемы, не связанные со страхованием, стали играть необычайно важную роль: проблемы инвестиционной политики, обменные курсы и иностранные валюты, контроль над иностранными валютами, вопросы формирования и сопровождения бизнеса. Все эти явления… препятствовали развитию страхового бизнеса»[570]570
   Schweizer Rück, 1863-1963. S. 17.


[Закрыть].

Определенные изменения произошли и в отдельных видах бизнеса: наряду с появлением новых классов, в частности, страхования от налетов авиации, которое в июле 1915 года предлагалось несколькими страховщиками, продолжились изменения и в страховании жизни. Перестраховщики играли активную роль в данном направлении, например, при страховании жизни в военное время. Еще в 1888 году компания «Lebensversicherungsbank für Deutschland», позднее переименованная в «Gothaer Lebensversicherung auf Gegenseitigkeit», включала военные риски в страхование жизни без какой-либо специальной нагрузки.

Вопрос расширения покрытия за счет включения военного риска неоднократно обсуждался в последующие годы.

К 1914 году военный риск включался фактически во все полисы страхования жизни, хотя терминология и условия были «крайне разнообразными и многосторонними»[571]571
   Bruck Ernst. Lebensversicherung und Krieg, in Manes. Versicherung und Krieg. S. 13.


[Закрыть].

В то время делалось предположение, что война будет «гуманной», но оно оказалось неправильным. На самом деле потери с обеих сторон были огромными даже в самые первые месяцы войны. В результате этого «немецкие страховщики жизни и их перестраховщики предлагали страховое покрытие от этого риска безответственно»[572]572
   Meuschel Walther. Geschichte der Münchener Rück, typoscript in the archives of the Munich Re; lecture presented in Munich in three parts on May 21, 1963, October 30, 1963 and February 26, 1964. Part III. S. 3.


[Закрыть].

Поскольку в то время не было универсальных правил по установлению нагрузок на тарифы, перестраховщики уделяли этому вопросу особое внимание. С другой стороны, во время Второй мировой войны департамент Рейха по надзору за страховой отраслью ввел общие условия по страхованию военных рисков вскоре после начала войны, а также установил пределы военных контрибуций и нагрузки к премии.

Тем не менее, в 1914 году спрос на такое покрытие не был высоким. Другим новым видом страхования, введенным в то время, было страхование от нетрудоспособности (инвалидности) в результате войны (war disability insurance). Хотя это был не совсем новый вид страхования, а скорее адаптация страхования жизни к требованиям времени, введение такого страхования пользовалось спросом, при этом перестраховщики также принимали активное участие в его распространении.

Однако особый акцент следует сделать на дальнейшем развитии существующих методов страхования нестандартных рисков, в контексте чего можно привести один комментарий из публикаций журнала «Assekuranz-Jahrbuch» 1917 года: «Война и ее многие серьезные последствия, угрожавшие не только жизням военнослужащих, но также и здоровью выживших, сделали страхование жизней низших слоев общества большим экономическим и социальным вызовом, для решения которого требовались компенсации и от страхования жизни»[573]573
   AssJB 1917 III. P. 138.


[Закрыть].

С этой целью в 1916 году в Штутгарте было основано общество «Hilfe» («Помощь») Vertragsgesellschaft deutscher Lebensversicherungsunternehmungen A. – G.». Его учредили 18 германских страховщиков жизни. Правда, оно было распущено уже в феврале 1923 года.

Некоторые крупные перестраховщики Германии (Кёльнское и Мюнхенское перестраховочные общества) поддержали это общество путем заключения с ним договоров перестрахования, и одновременно они сформировали свои специальные собственные департаменты, которые возглавляли специалисты медицины, отвечавшие за страхование нестандартных рисков, что позволило им при котировке таких рисков применять как клинические, так и статистические методы.

Еще в большей степени оказали воздействие на регулирование частного права в воюющих странах не договоры страхования или перестрахования, а сами мирные международные договоры, положившие конец войне. Прежде всего, это Версальский мирный договор от 28 июня 1919 года между капитулировавшей Германией и представителями стран-победительниц: США, Британской империи, Франции, Италии и Японии, а также Бельгией, Боливией, Бразилией, Кубой, Эквадором, Грецией, Гватемалой, Гаити, Хиджазом, Гондурасом, Либерией, Никарагуа, Панамой, Перу, Польшей, Португалией, Румынией, Королевством Югославия, Сиамом, Чехословакией, Уругваем.

Титульная обложка Версальского договора

Мирные договоры между странами Антанты и другими государствами, воевавшими на фронтах Первой мировой войны на стороне Германии были подписаны позже: с Австрией (Сен-Жерменский договор – 10 сентября 1919 года, с Болгарией (Неийский договор) – 27 ноября 1919 года, Венгрией (Трианонский договор) – 4 июня 1920 года, Османской империей (Севрский мирный договор) – 10 августа 1920 года.

Интересно, что Версальский договор содержал большой ряд положений гражданского права, включая, кроме всего прочего, условия, касающиеся договорных отношений, которые относились и к международному перестрахованию.

Все договоры перестрахования между компаниями воюющих стран считались ретроспективно недействительными, при этом любые изъятия из данного правила должны были быть оговорены в специальных условиях. В договоре также содержались положения о том, как должны были постепенно закрываться («run-off») такие перестраховочные контракты. Мы приводим здесь перевод §§ 20-24, упомянутых выше, в ссылке:

«§ 20.

Все договоры перестрахования с лицом, которое стало противником, должны считаться как аннулированные со стороны лица, которое стало противником, при этом безотносительно этого в отношении рисков перестрахования жизни и морских рисков, переданных в перестрахование до начала войны, у бенефициара остается право на получение возмещения после войны на суммы, причитающиеся по данным рискам.

Тем не менее, если, в результате вторжения, у перестрахователя не было возможности найти другого перестраховщика, договор остается в силе в течение трех месяцев после вступления в силу настоящего Договора.

Если договор перестрахования является недействительным в соответствии с данным параграфом, должно производиться исправление счетов между сторонами в отношении оплаченной премии, премии, подлежащей оплате, и ответственности по убыткам касательно рисков перестрахования жизни или морских рисков, которые были переданы на перестрахование до начала войны. В отношении рисков, не перечисленных в §§ с 11 по 18, исправление счетов должно производиться с даты, когда стороны стали противниками, не принимая во внимание претензии по убыткам, которые могли возникнуть, начиная с этой даты.

§ 21.

Положения предыдущего параграфа в равной степени распространяются на перестрахования рисков, существовавших на дату, когда стороны стали противниками, и принятых страховщиком по договору страхования рисков, не являющихся рисками страхования жизни либо морскими рисками.

§ 22.

Перестрахования рисков жизни, заключенные в рамках конкретных договоров, а не по какому-либо общему соглашению, считаются действительными.

Положения § 12 применимы к договорам перестрахования договоров страхования жизни, в которых компании враждующих стран являются перестраховщиками.

§ 23.

В случае заключения перестрахования договора морского страхования до начала войны, цессия риска, который был передан перестраховщику, считается, если это произошло до начала войны, действующей безотносительно начала войны; суммы, причитающиеся по договору перестрахования в отношении либо премий, либо убытков, должны подлежать возмещению после войны.

§ 24.

Положения §§ 17 и 18 и последней части § 16 применимы к договорам перестрахования морских рисков».

Здесь потребуются комментарии. Из данного отрывка видно, что Версальский договор делал фундаментальное разграничение между страхованием жизни, морских рисков, огневых рисков и другими видами страхования, при этом, например, в первой части § 22, делается разграничение между перестрахованием по конкретным договорам и по общим соглашениям (general treaties). Причина такого разграничения, которое также делается некоторыми авторами и приписывается нередко неточностям немецкого перевода, не совсем понятна. Что фактически имелось в виду, так это разграничение между облигаторным и факультативным перестрахованием: об облигаторном перестраховании речь идет в § 20 в применении ко всем видам страхования, а последняя часть § 22 применима к особым случаям перестрахования жизни. О факультатвном перестраховании говорится в § 21, опять же по отношению ко всем видам страхования кроме страхования жизни и морских рисков, которые, соответственно, подпадают под первую часть § 22 (страхование жизни) и под §§ 23 и 24 (морское страхование).

Параграфы с 11 по 18, указанные в § 20, касаются страхования жизни и морского страхования. Параграф 12, упомянутый в § 22, позволяет страховщикам стран-союзников и присоединившихся к ним стран расторгать договоры страхования, действовавшие в тот момент между компаниями стран Антанты и германскими компаниями, «на условиях, которые должны защищать их соотечественников от какого-либо рода предубеждений». Параграф 17, упомянутый в § 24, исключал ответственность по морским договорам за последствия военных действий со стороны стран-союзников. Параграф 18 касался замещения морских договоров, заключенных с противником, договорами со страховщиками из дружественных стран. Последняя часть § 16 предусматривала предельные сроки на выплату процентов[574]574
   См. об этом подробнее Berliner L. Die Vorschriften des Friedensvertrages von Versailles über Versicherungsverträge. Leipzig, 1921.


[Закрыть].

Кроме этих положений Версальского договора, специально касающихся перестрахования, в нем также содержатся положения в отношении прав и обязанностей с точки зрения экономики и частного права отдельных субъектов двух противоборствующих лагерей, а также в отношении международного перестрахования. Например, германские страховщики и перестраховщики были обязаны почти полностью покинуть регионы, которые отходили от Германского рейха (около 13% его территорий с примерно 10% населения).

В этой связи весьма важными представляются положения, предусмотренные Секциями 3 и 4 Части 10 («Экономические оговорки»). Например, Секция 3 («Долговые обязательства») касалась, главным образом, урегулирования долгов перед конторами, отвечающими за проведение оценки и компенсации неурегулированных претензий, в то время как Секция 4 («Имущество, права и проценты») предусматривала санкции в отношении имущества противника во время войны, а также процедур ликвидации, которые уже начались либо были предусмотрены в дальнейшем.

Для исполнения Версальского договора было принято фактически всеобъемлющее законодательство, т. е. не менее 29 законов и регулятивных статутов, применимых исключительно к Германскому рейху.

Инспекционным и компенсационным конторам была поставлена задача урегулирования долгов и неурегулированных счетов по премии и убыткам по перестраховочным договорам, считавшимся недействительными по Версальскому договору с момента начала войны. Основная идея была довольно проста: прямые страховщики были обязаны уплатить премию, пропорционально сроку действия договора до начала войны, перестраховщики были должны возместить убытки, также возникшие до начала войны. Премии и комиссии, уплаченные сверх этих сумм, подлежали возврату, хотя при этом сальдо в пользу германской стороны по договору перестрахования не должно было оплачиваться, а конфисковывалось в качестве платежа за репарационные или компенсационные претензии, т. е. политические претензии одной страны к другой стране. Поэтому данная процедура, которая применялась в отношении договоров перестрахования, отражала уже упоминавшуюся старую концепцию международного права о том, что частное имущество может быть реквизировано в случае войны.

На практике применение такой процедуры было связано с многочисленными сложностями. Одна из проблем заключалась в том, что поскольку установление факта, обстоятельств и размера убытка иногда занимало годы, концепция компенсации зависела от оплаты «долгов», т. е. оплата могла производиться только после установления суммы неурегулированной претензии. С учетом неясности и неадекватности многих положений Версальского договора успех переговоров зависел исключительно от желания заинтересованных сторон договориться. Примером неясности может служить важный пункт, касающийся даты, с которой договор перестрахования считался недействительным. Параграф 20 в этом контексте ссылается на некую дату или момент, «с которого стороны стали противниками», в то время, как в другом месте Версальского договора эта дата рассматривается как время, когда «торговля подлежала запрету либо считалась незаконной». Однако подобные запреты вводились в разное время и с разными формулировками.

Если стороны в своих индивидуальных интересах потребовали бы применения наиболее благоприятных обстоятельств, тогда споры между ними были бы неизбежны. Благодаря справедливости и здравому смыслу сторон, таких споров удалось избежать, а днем, когда договоры перестрахования должны были считаться недействительными, стала дата начала Первой мировой войны.

Даже в свое время Версальский договор подвергался критике, и в частности, в Германии, Англии и США. Например, Х. Маассен в 1927 году задал вопрос: «В связи с категорическим запретом Версальским договором, под угрозой санкций, бизнесменам стран, формально находящихся в состоянии войны, общаться друг с другом с целью урегулирования деловых соглашений, прерванных в связи с началом войны, не испытаваем ли мы при этом повторного возврата к методам торговой экономической политики, в частности, когда бюрократические власти препятствуют восстановлению международных деловых отношений, так жизненно важных для оздоровления мировой экониомики?». Он же далее добавляет, что подобное вмешательство в экономику было поистине вредным для страхового бизнеса: «Будучи и так крайне осложненным техническими и юридическими терминами, из-за такого вмешательства властей страховой бизнес становится еще более ослабленным по сравнению с другими сегментами индустрии. Учитывая, прежде всего, то, что отношения среди страховщиков базируются в большой степени на взаимном доверии и добросовестности – как, например, в перестраховании – можно мгновенно осознать, что любое вмешательство со стороны третьих лиц неизбежно приведет к катастрофическим последствиям»[575]575
   Maassen H. J. Transportrückversicherung und Versailler Vertrag, in Mitteilungen des Internationalen Transport-Versicherungs-Verbandes. Berlin, 1927. Р. 65.


[Закрыть].

Еще до заключения Версальского договора английский журнал «Review» писал, что, если бы Германия была лишена своего торгового флота, и если бы ее банки и страховые компании были бы запрещены в Великобритании, Германия не смогла бы оказывать Великобритании даже малейшую экономическую услугу. 1 сентября 1921 года американский журнал «The Insurance Field» констатировал, что в ближайшем будущем можно ожидать установление более тесных отношений, в подтверждение чего крупные американские компании могли бы начать свою деятельность в Берлине, Гамбурге и Мюнхене, а известные германские компании могли бы выйти на рынок США в качестве прямых страховщиков. Кроме этого, если бы США потребовалось покрытие от серьезных убытков, они были бы распределены и в Германии, и наоборот, если бы такое же покрытие потребовалось Германии, убытки были бы распределены и в США, поскольку последствия Первой мировой войны были уже удручающие и не должны сохранятся вечно[576]576
   См., Gerathewohl Klaus. Reinsurance Principles and Practice, Verlag Versicherungswirtschaft e. V. Vol. II.
  Assekuranz-Jahrbuch, Wien, 1916. Р. 740, footnote 420


[Закрыть].

В результате такой критики запреты и ограничения, которым подверглось перестрахование, были либо отменены вскоре после войны, либо не соблюдались вообще, как это имело место в случае с законом Франции, принятым в 1917 год и направленным против перестрахования с компаниями из враждебных стран.

Поскольку в рамках книги не представляется возможным, да и целесообразным, описывать все последствия Версальского договора и других мирных договоров на международную систему перестрахования, мы может сделать акцент лишь на основных из них. Вскоре все стороны осознали, что в интересах мирового перестрахования было бы целесообразно преодолеть положения Договора. Если изначально такие интересы стали очевидными для немецких перестраховщиков, то затем это было подтверждено и со стороны перестраховочных компаний стран Антанты и нейтральных стран. В документе, посвященном 60-летию (в 1923 году) Швейцарского перестраховочного общества, которое существенно расширило свои операции в период с 1914 по 1923 годы, было сказано о том, что такая экспансия стала возможной «несмотря на войну» и «частично, благодаря ее последствиям»[577]577
   Цит. по кн. Gerathewohl Klaus. Reinsurance Principles and Practice, Verlag Versicherungswirtschaft e. V. Vol. II. Assekuranz-Jahrbuch, Wien, 1916. Р. 741, footnote 422.


[Закрыть].