Текст книги "Очерки всемирной истории страхования и перестрахования. Том 2. Развитие страхования и перестрахования с 18-го века в отдельных странах и регионах"

По ряду причин страховщикам требовалось официальное соглашение для обеспечения своих интересов. Например, в 1698 году восемнадцать известных страховщиков в присутствии нотариуса Ван Лоденштейна (Van Lodenstein) заключили договор, согласно которому они больше не будут акцептовать полисы, если страховая премия не уплачивалась наличными деньгами. Кроме того, группой страховщиков больше не должны были подписываться как «time-insurance» полисы, т. е. полисы, предоставлявшие страховое покрытие на определенный период времени, а не на определенный рейс, так и «return-policies» – полисы страхования обратных рейсов[316]316
   См., Vergouwen Johannes Petrus. De geschiedenis der makelaardij in assurantiën hier te lande tot 1813. Amsterdam, 1945. Р. 96, n. 2.


[Закрыть].

Cтраховщики понимали, что ордонанс города и распоряжения были недостаточными для защиты их интересов. Возможно, они чувствовали недооценку своей деятельности в целом, поскольку в данном договоре была инициирована некого рода ассоциация. Страховщики согласовали, что они будут собираться каждую первую субботу месяца в местной гостинице. Они даже предусмотрели наказание в размере одного «schelling», который равнялся 6 стюверам, за непосещение собраний. Основной целью ассоциации было усилить кооперацию и свою коллективную позиции. перед муниципалитетом, страхователями и иными сторонами. К сожалению, нет каких-либо данных о деятельности этого объединения.

Руководство компании «Stad Rotterdam» было сдержанным в инициировании планов по совместным действиям. Хотя оно и выступало против учреждения фондов взаимного страхования («waarborgmaatschappijen») для покрытия огневых рисков, оно, тем не менее, лишь выпустило листовку, в которой подчеркивалось отрицательное отношение компании к новым фондам. На самом деле, только компания «Societeit» в 1821 году попыталась убедить страховые компании Роттердама одновременно снизить ставки премии по огневому страхованию.

В 1843 году «Stad Rotterdam» объединилась с другими страховыми компаниями в обращении к правительству о запрете иностранных страховых компаний, которые постоянно расширяли свое присутствие на рынке через своих агентов за счет местных страховщиков. «Stad Rotterdam» приняла решение подписаться под данным обращением, так как её руководители чувствовали прямую угрозу со стороны иностранных страховых компаний. Однако компания осторожничала в отношении местных сговоров, при этом эта настороженность усилилась, когда она осознала, что компания «Societeit» нарушила соглашение 1821 года. Запрос 1850 года о возможности присоединения к некой ассоциации страховщиков был отклонен директорами «Stad Rotterdam».

Тем не менее, в 1866 году компания вышла с инициативой оказать поддержку ряду своих деловых партнеров, по бóльшей части брокеров, оказать помощь для улучшения качества проходов и маяков в акваториях портов. К тому времени позиции страховщиков Нидерландов значительно ослабли, и директоры компании, возможно, почувствовали, что они были единственным оставшимся участником, имевшим значение и шансы повлиять на правительство. Этот поступок, такой нехарактерный для «Stad Rotterdam», был определенным знаком трансформации страховой отрасли.

Кооперация страховщиков Роттердама и, в частности, участие компании «Stad Rotterdam» явно свидетельствовало о следующем: если местному страховому рынку угрожали внешние силы, страховщики стремились выступать общим фронтом. Но, когда это касалось регулирования и контроля за внутренними силами и структурами, они имели меньше желания сотрудничать и были не способны сформулировать общие интересы. В частности, «Stad Rotterdam» не желала сотрудничать со своими коллегами. Особенно во второй половине 19-го века, когда страховой рынок Нидерландов оказался под давлением со стороны иностранных страховых компаний и их агентов, стало очевидным, что страховщики не только в Роттердаме, но и во всем Королевстве были неспособны объединить свои усилия для того, чтобы защитить свое положение и долю в рынке.

Если общества взаимного страхования Гронингена исчезли в течение 19-го века, и Амстердам уступил свои лидирующие позиции международным конкурентам, страховой отрасли Роттердама удалось каким-то образом адаптироваться к изменяющимся обстоятельствам.

В 19-м веке возросло количество участников страхового рынка, особенно, страховщиков и страховых компаний. Например, в 1850 году в Роттердаме работало около 60 брокеров, из которых пять специализировались на страховании.

Следствием растущего интереса к страхованию со стороны частных лиц и общества в целом стало развитие других видов страхования. Огневое страхование и другие виды стали привычными страховыми продуктами, но ключевым элементом страхового рынка оставалось морское страхование, и не без активной деятельности компании NHM. В списках этой компании 1851 года зарегистрированы 74 частных страховщика и страховых компаний, включая страховщиков огневых рисков[317]317
   См., Mansvelt William Maurits Frederik. Geschiedenis van de Nederlandse Handelmaatschappij 1824-1924. Haarlem, 1924. Р. 342.


[Закрыть]. Кроме того, в 1853 году иностранные компании морского страхования начали открывать свои агентства – зафиксировано всего восемь.

В 1849 году в Калифорнии нашли золото, а двумя годами позже в Австралии, что породило волну искателей приключений за рубежом. Новые торговые возможности были также генерированы появлением и растущей эксплуатацией пароходов: в различные порты мира перевозилось большое количество угля. Начало Крымской войны в 1854 году тоже повысило спрос на фрахтовую емкость.

Укрепилась безопасность на море, и с 1856 года каперство перестало активно применяться как средство ведения военных действий, и также уменьшалась потребность в страховании от рисков пиратства. Как в Нидерландах, так и в мире изменилась структура торговли и транспорта. В 1851 году в Нидерландах началось строительство сети железных дорог, финансируемое из доходов от «Cultuurstelsel».

С 1850 года диверсифицировались международные услуги Нидерландов со сменой акцента с торговли на транспортировки. От этого развития значительно выигрывал Роттердам, как транзитная гавань. Медленно, но уверенно унифицировалась институциональная сеть, которая всегда была разделенной по региональному признаку. Национальное правительство стало все больше отвечать за общее поведение на рынке. В целом и мир стал безопасней и стабильнее. Росло промышленное производство, заказывались новые корабли, и количество судоверфей увеличилось с 80 в 1850 году до 100 десятью годами позже. В 1860 году торговый парусный флот Нидерландов для морских перевозок достиг своего максимума в количестве 609 кораблей, после чего флот стал уменьшаться. В период середины 1850-х годов в провинции Гронинген строилось более сотни маломерных судов, в то время как в провинциях Голландия и Зееланд порядка 75 кораблей, приспособленных для дальнего плавания. Несмотря на эти усилия, средний размер нидерландского флота оставался неизменным, а из 2 072 кораблей в 1859 году только 40 были на паровой тяге.

В течение большей части 19-го века на страховом рынке Нидерландов доминировала компания NHM, и не только потому, что она нуждалась в большом количестве страховых полисов, но и также из-за авторитета в контроле за судоходством. По состоянию на 30 июня 1851 года почти 41% общей страховой стоимости компании «Stad Rotterdam» был обеспечен за счет страхования операций NHM. В 1871 году этот показатель вырос до 57%. Существенно, как уже отмечалось ранее, что ставки, по которым страховалась торговая компания, были значительно выше средних рыночных тарифов. Основной причиной этого было намерение поддержать страховую отрасль Нидерландов.

Обычно страховые брокеры, которые привлекались судовладельцами или торговцами, искали страховщиков для покрытия конкретного риска. Эти клиенты предпочитали, чтобы их полисы акцептовали несколько страховщиков, тем самым, намеренно распределяя риск возможной финансовой несостоятельности страховщиков. Хотя страховые брокеры традиционно контактировали с местными страховщиками, они постепенно переключались на иностранные рынки. Как правило, ставки премии были ниже в Лондоне, особенно, в отношении транспортировок на о. Ява и другие нидерландские территории[318]318
   См., Broeze Frank J. A., Rederij, in: F. J. A. Broeze Jaap R. Bruijn and F. S. Gaastra (eds.). Maritieme Geschiedenis der Nederlanden, Vol. 3: Achttiende eeuw en eerste helft negentiende eeuw van ca 1680 tot ca 1850-1870. Bussum: De Boer Maritiem, 1977. Р. 127.


[Закрыть]. Хотя некоторые торговцы и судовладельцы были готовы платить высокие страховые премии, поскольку они сами выступали страховщиками, нидерландские предприниматели предпочитали более экономичные ставки, предлагавшиеся за границей.

В силу наличия системы безопасности, предоставляемой компанией NHM, нидерландские страховщики, даже те, кто был в состоянии оценить риски, предпочитали акцептовать полисы по таким ставкам, которые считались необоснованными и невыгодными. Если у страховщиков не было уверенности в сделке с NHM, подобные договоры заключались только при более высоких ставках премии либо не акцептовались вообще. Даже, несмотря на то, что валовый доход страховщиков рос за счет операций, главным образом, со стороны иностранных торговцев и судовладельцев, коэффициент убыточности был негативным.

Объемы страхования за счет иностранных торговцев и судовладельцев упали, поскольку отсутствовала мотивация покупать страхование в Амстердаме или Роттердаме у неквалифицированных страховщиков. Кроме падения объемов страхования существовали и другие фундаментальные последствия. Рынок стал, как говорят эксперты, «лимонным» («lemon market»), т. е. недоброкачественным и невыгодным для вложения денег. Из всех рисков самые плохие риски предлагались неосведомленным и некомпетентным нидерландским страховщикам. Поскольку за рынком закрепилась слава некомпетентного, весь корпус голландских страховщиков страдал от такой репутации, и даже те, кто, на самом деле, имел опыт, знания и возможности.

Ван Тэйн указывает и на еще одно последствие: компания NHM была фактически сеткой безопасности для всех тех, кто оказывался менее удачливым, компетентным или талантливым. Во времена экономического спада инвесторы предпочитали вкладывать капитал в страхование, так как NHM гарантировала разумные доходы премии при умеренном риске. Однако в период экономического роста капитал выводился из сферы страхования и инвестировался в более рентабельные предприятия.

Эта роль NHM, как функции безопасного укрытия, носила деструктивный характер, потому что она привлекала подозрительных лиц. Несмотря на всю критику со стороны брокеров касательно роли и влияния NHM, они, тем не менее, не отказывались от прибыльных вознаграждений этой торговой компании. Даже сам М. Меес регулярно получал комиссию от NHM.

Эти аспекты частично объясняют, почему так много страховых компаний продолжали свою невыгодную деятельность на протяжении долгого времени. Директоры этих компаний не имели иного альтернативного дохода или перспектив, и поэтому не желали признавать свой провал и советовать своим акционерам закрыть компанию. Они скорее приписывали свои неудовлетворительные результаты просто неудаче, нежели отсутствием собственной некомпетентности. Различные судебные процессы и международные споры стали вызовом при анализе финансовой отчетности, в частности, тех страховых компаний, кто не оплачивал убытки в течение многих лет. Корпоративное управление еще не стало обычной практикой, а акционеры страховых компаний 19-го века уже тогда сталкивались со всеми аспектами так называемой «дилеммы принципал-агента» (principal-agent dilemma), когда нанимаемый брокер, исполняя поручение акционера, в первую очередь, преследовал свои коммерческие интересы, а не цели последнего.

М. Меес опасался, что в конечном итоге местный страховой рынок исчезнет в Нидерландах[319]319
   См., GAR 305, Archief Mees inv.nr. 399, speech by Mr. Mees.


[Закрыть]. Он предостерегал, что не только сомнительные страховщики могут прекратить свою деятельность, но это же коснется и добропорядочных и финансово устойчивых страховщиков, которые будут вынуждены либо уйти с рынка, либо переориентировать свой бизнес на более перспективный рынок.

Масштаб рынка имел также значение в случае возникновения убытка, последствия которого ложились тяжелым бременем на этих небольших страховщиков, не говоря уже о ситуациях, когда таких убытков было множество. Известный писатель Даниэль Дефо отмечал: «Страхование разрушает не маленькая премия, а маленькое количество самого страхования»[320]320
   Defoe Daniel. An Essay on Projects/ London, Paris, New York and Melbourne: Cassel & Co., 1887. P. 596.


[Закрыть]. Размер страховой отрасли и ее страховщиков стали еще более важными, когда паровое судоходство увеличило свои инвестиции в международные перевозки. Страховая отрасль Нидерландов была неспособна встроиться в эту стадию развития международного страхования. Нехватка структурных институтов, например, эффективного рынка перестрахования, теперь сдерживала дальнейшее развитие страховой индустрии страны. Потребность в перестраховочном рынке возрастает по мере увеличения числа страховых компаний: между положительными и отрицательными последствиями роста количества компаний на рынке существует естественный компромисс или оптимальное соотношение. На рынке растущего числа компаний слабеют олигополистические структуры, т. е. фирмы, которые практически монопольно контролируют определенные отрасли, при этом эффективность рынка усиливается, а цены (т. е. ставки премии) снижаются, стимулируя клиентов покупать больше страхования. Однако если инвестируемый в страхование капитал зафиксирован или не увеличивается пропорционально, уменьшается средняя капитализация фирмы, и возрастает вероятность банкротства страховщика, тем самым, снижая качество страхования. Это может привести к снижению объемов покупаемого страхования либо переориентированию на другие, более безопасные, рынки. Таким образом, потребность в рынке перестрахования становится более важной, когда инвестируемый в страховую отрасль капитал остается стабильным (или не растет пропорционально росту количества фирм), в то время как одновременно растет и число так называемых «первичных (основных) страховщиков» (primary insurers), а не «вторичных страховщиков» (secondary insurers), т. е. перестраховщиков, тем самым, увеличивая риски банкротства страховщиков. Прилагая данную теорию к страховому рынку Нидерландов, следует заметить, что по мере роста числа страховщиков, благодаря компании NHM, либо следовало увеличивать капитализацию страховой индустрии Нидерландов, либо развивать эффективную перестраховочную отрасль.

Похоже, что страховая индустрия этой страны не соответствовала этим теоретическим моделям, о чем свидетельствуют данные, собранные Х. Шуддебурсом. В 1810 году средний оплаченный капитал страховой компании составлял чуть более 178 тысяч флоринов. Хотя эта цифра касается всех видов страховых компаний, транспортировка грузов все еще являлась основным объектом страховой деятельности, и потому можно ответственно утверждать, что эта цифра относится к рынку морского страхования[321]321
   См., Schuddebeurs H. G. Het Nederlandsche verzekeringsbedrijf gedurende de laatste twee eeuwen, voor zover dit werd uitgeoefend door naamloze vennootschappen. Economisch-Historisch Jaarboek 14, 1928. Р. 14.


[Закрыть]. Однако по мере роста числа страховщиков инвестируемый в страховое дело капитал не увеличивался. В 1850 году средний оплаченный капитал по компании снизился до примерно 75 тысяч флоринов. В течение второй половины 19-го века средний размер оплаченного капитала вновь возрос, но поскольку это было, главным образом, связано с учреждением компаний страхования жизни и общего страхования, эти инвестиции не усилили капитализацию индустрии морского страхования. Уменьшение этой капитализации, вполне возможно, зависело от крупных государственных займов, от которых экономика Нидерландов пострадала в 1820-е и 1830-е годы. В ходе этих десятилетий существенно увеличился правительственный долг, который можно было снизить, лишь вытесняя частный сектор инвестиций путем повышения процентных ставок. На самом деле, процентные ставки в Нидерландах в указанные десятилетия были на 2% выше, чем в 18-м веке.

Страховая индустрия этой страны более не была способна соответствовать прогрессу и динамике развития страхования, что имело место в других частях мира. Было понятно, что возможности Лондона превосходили таковые в Нидерландах. Роттердам также приходил в упадок, опять же по причине конкуренции с Лондоном, где было больше капитала, где перестраховочный рынок представлял сам Ллойд, и, кроме того, все другие страховые инновации происходили из британской столицы.

Под давлением сменяющихся правительств компания NHM была вынуждена сократить финансовую поддержку ряда отраслей, включая страховой бизнес. Хотя последующие правительства Нидерландов испытывали трудности в формировании вспомогательных структур для разных индустриальных направлений, было даже еще сложней сломать все старое. Усиливающаяся конкуренция со стороны иностранных страховщиков, выходивших на рынок Нидерландов, приводила к снижению страховых тарифов. Стало очевидным, что в попытках поддержать национальную страховую отрасль NHM потерпела болезненную неудачу. Вместо этого, она сама серьезно ослабла и, тем самым, подорвала стабильность и жизнестойкость страхового бизнеса.

Компания «Stad Rotterdam», известная своей уравновешенной стратегией, признавала необходимость смены своего курса. В 1860 году она пересмотрела свою политику и инициировала создание собственной агентской сети. К 1868 году было образовано 14 агентств в различных городах страны. Данный шаг оказался успешным, поскольку новые агенты быстро генерировали новый бизнес. В то же время, наряду с ростом числа заключаемых договоров страхования, директоры компании стали осознавать, что наступило время профессионализировать свои страховые операции. Вместо временно задействованных директоров, которые не получали компенсации за потраченное время и усилия, компания наняла для управления профессиональных экспертов.

По мере адаптации компании к изменяющимся условиям, то же делали и брокеры Роттердама. Брокеры, снова руководимые М. Меесом, также поняли, что учреждение представительств иностранных страховых компаний нельзя остановить, но можно поставить под контроль, так как иностранные агенты предпочитали обходиться без брокеров при совершении сделок. Брокерам было вменено в обязанность обозначать свое присутствие на рынке и подчеркивать свою значимость. Когда возникали проблемы касательно спектра полномочий некоторых агентов, М. Меес инициировал взимание депозита в отношении всех полномочий представительств. Все компании были обязаны обеспечить стандартный договор о полномочиях определенным денежным депозитом и не имели права отзывать полномочия без соответствующего уведомления об этом менеджера по депозитам. А этим занималась, как раз, фирма М. Мееса.

Изначально не все участники рынка были довольны данной инициативой. В частности, несколько страховых компаний, располагавшихся в Роттердаме, посчитали такое требование как оскорбление и недоверие к их состоятельности. Устанавливая требование о депозите, брокеры стремились снизить неопределенность, которая создавалась агентами иностранных неизвестных компаний, выходивших на рынок Нидерландов. Подобный выход этих компаний вызывал новый аспект асимметричной информации, поскольку местным торговцам и судовладельцам было сложно оценивать надежность иностранных агентов. Обращения в правительство с просьбой запретить учреждение таких агентов оказались безуспешными, при этом власти и не предложили свои инструменты снижения неопределенности в данном вопросе.

Брокеры Роттердама доказывали свою важность в качестве посредников: их институт снижал неопределенность, уменьшал операционные раcходы и способствовал будущим сделкам. Депозит не решил вопросы касательно платежеспособности иностранных страховых компаний, что привело к определенной неразберихе. Управляющие депозитами считали целесообразным издать распоряжение о том, что соблюдение депозитных требований ни в коей мере не является гарантией финансовой устойчивости страховой компании. На самом страхователе либо на брокере лежала ответственность за проверку платежеспособности страховщика, тем самым, снова подчеркивалась значимость посредников в данной оценке. Вскоре эта инициатива по депонированию была поддержана и в Амстердаме.

Следует отметить, что к 1870 году Роттердам имел бóльшую страховую капитализацию, чем Амстердам, и, главным образом, благодаря размерам «Stad Rotterdam». Каким образом смена положений обоих городов повлияла на развитие страховых рынков Амстердама и Роттердама? Сравнивая институциональную структуру Роттердама с ситуацией в Амстердаме и Гронингене, можно получить больше представления о разнице между различными страховыми системами и о причинах этого различия.

Очевидно, что многие существенные изменения в 19-м веке затронули не только Роттердам, но и всю страну. Например, создание национального государства в 1815 году и запрет на каперство для усиления безопасности на море после 1856 года коснулись не только Роттердама. Основные технологические инновации повлияли на торговлю, транспортную систему и морское страхование. Внедрение телеграфа в 1840-е годы изменило скорость и природу коммуникаций, и использование паровых двигателей в судоходстве, которое началось в Нидерландах с 1870-х годов, трансформировало международную торговлю и транспортную систему. Теперь корабли не зависели от ветра при хождении в морях. Но паровое судоходство имело и другой эффект. Например, суда требовали разные судостроительные решения и материалы. Кроме того, увеличившаяся концентрация капитала в отрасли также требовала бóльших инвестиций. Страховой рынок Роттердама предлагал возможность анализировать эффект этих трансформаций на развитие официальных и неофициальных институтов, отвечавших за регулирование страховой индустрии и правила поведения ее участников. Роттердам, в тот момент крупнейший морской порт Нидерландов и даже Европы, долгое время считался второстепенным портом по сравнению со своим большим братом, Амстердамом. Речь шла не только о размере порта и объеме торговли или интенсивности судоходства по сравнению с Амстердамом, но и об услугах, непосредственно связанных с морской торговлей Роттердама. Однако, в частности, в 19-м веке Роттердаму удалось добиться равного со своим традиционным конкурентом устойчивого положения и заложить основы для будущего успешного развития.

В течение 19-го века на рынке страхования жизни Нидерландов продолжали доминировать традиционные похоронные фонды, продавая исключительно полисы ритуального страхования (verzekeringspolissen voor begrafenisondernemers) с небольшими страховыми суммами. В 1880-е годы более половины населения Нидерландов было застраховано в одном из приблизительно 600 похоронных фондов. До конца 19-го века эти фонды не применяли для расчета премии зависимые от возраста коэффициенты смертности (age-dependent mortality rates) и не формировали финансовые резервы для того, чтобы отвечать по своим обязательствам. Лишь во второй половине позапрошлого столетия стали продавать полисы ритуального страхования по научно обоснованным тарифам. Были также учреждены специализированные компании ритуального страхования и похоронные фонды, а традиционные похоронные фонды были преобразованы в страховые компании либо в так называемые «modem funds» (нидер.«modem-fondsen), похоронные фонды, рассчитывающие премию и обязательства на основе математических расчетов.

К концу 19-го века компании «modem levensverzekeringsmaatschappijen» (модемные компании страхования жизни) начали активно продвигать свои продукты, и при этом увеличилось число игроков на рынке, и прошла диверсификация продуктов страхования жизни. В 1880 году начался длительный период стабильного роста рынка, который на короткое время был прерван Первой мировой войной.

Что касается развития страхования в Нидерландах в 20-м веке, то необходимо подчеркнуть, что страна, хотя и утратила свои прежние позиции, все ещё остается заметным игроком на рынке страхования. Несколько страховых групп страны и сегодня находятся среди глобальных игроков мирового страхового рынка. Страховой рынок Нидерландов занимает сегодня 11 место в мире и 3 место в Европе по сборам премии по видам страхования, не связанных со страхованием жизни.

Нидерландский страховой рынок является одним из наиболее открытых рынков мира, главным образом, в силу его либеральной регулятивной системе и значительно открытой структуре распределения. Впечатляет число участников страхового рынка. При всего-то 16-тимиллионном населении Нидерландов в 1999 году на этом рынке работали не менее 700 страховщиков «не-жизни» и более 240 страховщиков жизни. Однако, основываясь на эре так называемого «неограниченного процветания» («unlimited exuberance»), относительно гибком регулировании и жестких налоговых стимулах в отношении страхования жизни, сегодня страховщики вынуждены переоценивать деловую среду, которая изменилась существенно.

Общий объем страховой премии выросла со 100 млн флоринов (~ € 45 млн) в 1880 году до 2 млрд флоринов (~ € 900 млн) в 1920 году и 8 млрд флоринов (~ € 3,6 млрд.) в 1945 году.

Примечательно, что более половины роста с 1920 по 1945 годы приходилось на Вторую мировую войну. В силу общей нехватки товаров у населения не было альтернатив кроме, как тратить свои деньги на приобретение полисов страхования жизни.

На рынок страхования жизни Нидерландов структурный длительный эффект оказала оккупация со стороны Германии. В 1941 году Германия ввела новые фискальные правила, которые в значительной степени расширили возможности вычета премии по страхованию жизни из налогового дохода. Буквально, за несколько лет до этого подобные налоговые льготы при страховании жизни явились серьезным мотивом для покупки полисов.

Рост благосостояния после Второй мировой войны привел к впечатляющему увеличению общей страховой суммы с 8 млрд флоринов (гульденов) (~ € 3,6 млрд.) в 1945 году до 120 млрд гульденов (~ € 55 млрд) в 1970 году, и почти 2 000 млрд гульденов (~ € 900 млрд) в 2002 году. Но в 2002 году «вечное процветание» страхования жизни резко прекратилось. С началом 21-го века в истории рынка страхования жизни в Нидерландах наступила новая эра, но это уже другая история.