Текст книги "Энциклопедия по святым местам центра России"

Костромская земля

Город Кострома был основан, предположительно, в 1152 г. князем Юрием Долгоруким, осваивавшим земли Поволжья.

По мнению историков, в начале XIII в., Всеволод III, разделяя земли между сыновьями, младшему Юрию отдал Владимирский престол, а старшему Константину ряд других городов, в числе которых была и Кострома. Не смирившись с потерей великокняжеского престола, Константин начал борьбу за его возвращение. Когда Кострома склонилась на сторону Юрия, Константин в 1213 г. сжег ее. Это и есть первое упоминание о Костроме. Став Великим князем Владимирским, Константин получил прозвище Мудрый, а перед своей кончиной в 1218 г. разделил свое обширное княжество между тремя сыновьями: Ростов дал Васильку, Ярославль – Всеволоду, а Углич завещал Владимиру. Впоследствии из Ростовского удела выделилось крохотное костромское княжество.

Первым удельным костромским князем стал полулегендарный Василий, младший сын великого князя Ярослава Всеволодовича. Кострому он получил в десятилетнем возрасте. Тогда, по малолетству князя, городом управляли бояре. Это свидетельствует о том, что во Владимиро-Суздальском княжестве. Кострома была самым малым городов. Но став центром удельного княжества, Кострома так и не стала сколь-нибудь значимым городом.

Князь Василий княжил в Костроме сорок четыре года. Сказания дают ему прозвище Квашня, и приписывают обретение великой святыни Костромского края – Федоровской иконы Божией Матери. Согласно преданию, 16 августа 1239 г., в праздник Нерукотворного Спаса, князь Василий был на охоте, на реке Запрудни, за пределами тогдашней Костромы. На сосне он увидел икону, но взять ее не смог. Тогда князь направился к этому месту со священным собором и горожанами, совершая молитвы. Священнослужители беспрепятственно сняли икону с дерева, с крестным ходом, на руках принесли в Кострому и поставили в соборный деревянный храм во имя вмч. Федора Стратилата. От названия собора икона получила имя Федоровской. Поскольку взять образ смогли только священнослужители, впоследствии установился обычай носить святую икону в крестных ходах именно на руках священников. На месте явления иконы князь воздвиг храм Нерукотворного Спаса и основал монастырь, именовав его по речке Запрудни – Спасо-Запрудненским. Впоследствии чудесное обретение иконы дополнилось новыми сведениями. Костромичи говорили, что накануне, 15 августа, видели как по улице Мшанской (ныне Московской) эту икону нес св. Федор Стратилат. А жители разоренного Батыем Городца, свидетельствовали, что икона происходила из их города, и лишились они ее во время татарского разорения.

Научные гипотезы относят появление иконы к XII в., когда образ был главной святыней Богородице-Федоровского мужского монастыря в Городце. В 1239 г., когда татары сожгли Городец, икона исчезла. Есть и еще одно интересное и небезосновательное предположение, что в 1239 г. великий князь Ярослав Всеволодович благословил этой иконой своего сына св. блгв. князя Александра Невского на брак с полоцкой княжной Параскевой. Подтверждением этому является особенность Федоровской иконы, на ее обратной стороне находится изображение св. мч. Параскевы, именуемой Пятницей. Таким образом, в первой трети XIII в. Федоровская икона была моленным образом св. Александра Невского – старшего брата костромского князя Василия, который в 1236 г. или 1241 г. только родился.

В 1272 г., после смерти великого князя Ярослава Ярославича, по праву старшинства, великий стол занял князь Василий Костромской. Однако он решил не ехать во Владимир, и остался в Костроме, которая до 1276 г., т. о., являлась столицей великого княжества Владимирского и политическим центром северо-восточной Руси.

В том же, 1272 г. костромичи одержали победу над неприятельским отрядом, подступившим к городу для сбора дани. Князь наскоро собрал малую дружину в Костроме, но, не надеясь на свои силы, повелел нести пред собой Федоровскую икону и поставить ее во главе своего малого воинства. Сражение произошло близ дер. Некрасово, у озера. Во время битвы, от иконы вокруг иконы явились молниеносные лучи, отчего татары стали слепнуть и побивать друг друга мечами, многие из них потонули в озере, отчего то стало называться Поганым или Святым – в память о чуде. В этой баталии сражался воевода Плещей – предок знаменитого поэта Плещеева. Не месте, где стояла икона, на берегу озера князь Василий поставил крест. Впоследствии он был заменен каменным столбом, со списком Федоровской иконы.

Построение холодного Успенского собора на месте деревянного собора Федора Стратилата приписывают Василию Квашне. В 1276 г. князь Василий, которому было тогда не более сорока лет, умер в Костроме. Его похоронил ростовский епископ Игнатий в основанном им Федоровском городском соборе. При погребении костромского князя присутствовали ростовский князь Борис Васильевич, белозерский Глеб Васильевич, стародубский Михаил Иванович, князь Дмитрий Александрович Переславский и князь Федор Ростиславович Ярославский.

После смерти Василия Ярославича, Костромское удельное княжество осталось в составе великого княжества Владимирского. О наследниках князя никаких известий не сохранилось.

Сведения о событиях, разворачивавшихся в Костроме в конце XIII – начале XIV вв. отрывочны. В 1283 г. здесь был умерщвлен «кромольный и льстивый» боярин Семен Тонглиевич, замешенный в борьбе против великого князя Дмитрия Александровича – сына Александра Невского. В 1293 г., когда Дмитрий Александрович уступил великий стол своему младшему брату Андрею, тот отдал Дмитрию Переславль, а Кострому – сыну Дмитрия Ивану. В следующем, 1294 г., князь Дмитрий Александрович скончался, Иван Дмитриевич занял его Переславль, а Андрей Александрович, уже по праву став великим князем, отдал Кострому своему сыну Борису Андреевичу. Борис Андреевич прожил в Костроме до своей кончины в 1302 г. или, вероятнее, в 1303 г. и тогда Костромское княжество снова соединялось с Великим.

В 1304 г. между московским и тверским князем началась борьба за Великое княжение, продолжавшаяся более двадцати лет. Кострома выступила на стороне тверских князей и в 1318 г. поплатилась разгромом города. В первой половине XIV в. земли Костромского княжества постепенно стали переходить к Москве, а в 1340-х гг., по ярлыку, полученному в Орде московским князем Иваном Калитой, сама Кострома вошла в состав Московского княжества. Одновременно, Костромская земля перенимала и духовные традиции московского государства. В XIV–XV вв. в Костромскую землю приходят и основывают свои обители ученики и последователи прп. Сергия Радонежского – прп. Кирилл Белозерский, прп. Иаков Железноборовский, свт. Дионисий Суздальский.

В 1380 г. костромичи сражались в Куликовской битве под началом воеводы Ивана Родионовича Квашни. Летописи говорят, что именно костромские воины Федор и Григорий нашли раненного Дмитрия Донского.

В трудные для Москвы годы, дальняя Кострома становилась убежищем для великих князей. В 1382 г. при известии о нашествии на Москву хана Тохтамыша, великий князь Московский Дмитрий со своей семьей скрывался в Костроме. Вероятно тогда же, как крепость на ближних подступах к городу, был основан Ипатьевский монастырь. В 1409 г., при нашествии на Москву Едигея, князь Василий Дмитриевич, по примеру своего родителя, тоже ушел в Кострому. Хан послал в Кострому тридцатитысячное войско, супротив которого князь Василий в 1410 г. выстроил на его пути, в месте Плесо, крепость. Но сражения так и не случилось, внезапно хан вернул свои полки в Орду.

В 1425–1453 гг. Кострома пострадала от междоусобицы Москвы и Галича. Периодически город оказывался эпицентром ожесточенных кровопролитий. Известно, что в ходе переговоров, московским князем Василием Васильевичем к своему дяде галичскому князю Юрию Дмитриевичу был отправлен митрополит Фотий. И хотя Юрий и встретил архипастыря с подобающей ему честью, но мира не дал, а чтобы похвалиться многолюдством своего войска, покрыл им всю гору при въезде в Галич. Святитель, не уговорив галичского князя, уехал, отказав ему и в благословении. В день его отъезда, в народе распространилась смертоносная болезнь. Князь Юрий Дмитриевич пришел в ужас и велел послать за Фотием. Митрополита нагнали в с. Пасынкове. Благословение, данное Фотием, прекратило заразу.

Усобица Москвы и Галича не утихла и при смене поколений, когда Василия Васильевича сменил его сын Василий, а Юрия Дмитриевича его сын Василий Косой. Ей положило конец лишь сражение, произошедшее у Галича в 1450 г., которое стало последним кровопролитием всех княжеских усобиц на Руси.

В 1529 г. Кострома пережила очередной татарский набег. Был пленен юноша Иван, происходивший из Нижнего Новгорода. В Казани он был отдан в рабство ханскому родственнику Алей-Шпуру. Татары тщетно пытались заставить его принять ислам – Иван все время проводил в молитве и был непоколебим. Тогда они отвели его на кладбище и там после жестоких пыток решили отрубить ему голову. Это им не удалось, и мучители ушли, бросив Ивана замертво в снегу. Когда юноша остался один, руки его сами развязались, а снег вокруг него растаял. Он встал, пошел к послу Великого князя Московского и рассказал ему все о себе. В ту же ночь юноша Иван скончался, приняв Святых Христовых Тайн. Похоронили его на русском кладбище, близ Казани. Русская Церковь причислила Ивана к лику святых как мученика за веру.

В XVI в. Кострома управлялась из Москвы Приказом костромской «чети». От имени Приказа здесь действовали наместники. Когда Иван IV ввел на Руси земское самоуправление, наместника заменили земские старосты.

В орбиту крупных политических событий Кострома попала в начале XVII в. Тогда ее грабили сторонники Тушинского самозванца. Пример мужества и верности престолу явили иноки Богоявленского монастыря, долго отражавшие грабителей, но уступившие силе. Сторонники Лже-Дмитрия II укрылись за стенами Ипатьевского монастыря. В одну из ночей, жители костромского посада Николай Костыгин и Константин Мезенцев подкопали с севера крепостную стену Ипатьевского монастыря и взорвали ее ценой собственной жизни. В образовавшийся пролом устремились участники штурма и одержали победу над неприятелем. Когда в польскую крепость был заключен митрополит Филарет, его супруга Марфа и сын Михаил, не надеясь на владык земных, отправились в обитель прп. Макария Унженского.

Для изгнания мятежников из Костромы, было собрано ополчение из горожан и жителей сельских окрестностей, в дальнейшем принимавшее активное участие в освобождении Руси. В то время, когда Михаил Романов с матерью, после освобождения Костромы, переехал в свою Костромскую вотчину (по одним данным это был Ипатьевский монастырь, по другим – с. Домнино), в Москве, в феврале 1613 г., великий земский совет избрал его на царство. Узнав об этом, поляки решили погубить Михаила и отправились в Кострому. Тогда и совершил свой подвиг Иван Сусанин. Поляки пробирались глухой лесной дорогой, погода была ненастная, стало вечереть. Поняв, что они сбились с дороги, близ дер. Деревницы в трех верстах от Домнино, попросили повстречавшегося крестьянина Ивана Осиповича Сусанина, проводить их к боярскому двору Михаила. Сусанин успел отправить своего зятя в Домнино чтобы предупредить Михаила, а сам завел врагов в непроходимые чащи, где был ими казнен. Сами поляки погибли тоже. Местом гибели Ивана Сусанина считается с. Исупово, в десяти верстах от Домнино, в Буйском уезде. Михаил, предупрежденный об опасности, окрестными дорогами добрался до Ипатьевского монастыря. Злодеи идти к Костроме не решились. 2 марта 1613 г. из Москвы в Кострому отправилось Посольство Земского собора, возглавлявшееся архиепископом Рязанским и Муромским Феодоритом и боярином Ф.И. Шереметевым, чтобы пригласить избранного царя Михаила Феодоровича Романова.

Духовенство в посольстве представляли архимандриты знаменитых монастырей: Чудова – Аврамий, Новоспасского – Иосиф, Симонова – Павел, а также келарь Троице-Сергиевой лавры Аврамий Палицын, протоиереи и ключари Кремлевских соборов Благовещенского и Архангельского и протоиерей Николо-Зарайский. От царского Синклита в посольство вошли бояре: Федор Иванович Шереметев, знаменитый предводитель войск против сообщников Тушинского князь Владимир Иванович Бохтеяров-Ростовский, окольничий Федор Васильевич Головин, дьяк Андрей Вареев, и другие.

13 марта они прибыли в Новое Селище (бывшая дер. Новосельна, на правом берегу Волги, против Костромы), где в ту пору находился дом князя Ивана Михайловича Глинского, сына знаменитого царедворца, князя Михаила Глинского, родного дяди царя Ивана Грозного. А жители Костромы поспешили поклониться принесенным из Москвы иконам, в числе которых был чудотворный образ Пресвятой Богородицы, написанный митрополитом Петром.

На следующий день, 14 марта, в воскресенье четвертой недели великого поста, после заутрени, архиепископ Федорит, с духовным собором, облачился в священные одеяния, а чины посольства взяли принесенные с собою иконы, и под колокольный звон церквей ближайших селений, отправились к Ипатьевскому монастырю. Когда священная процессия подходила к Стрелке – место впадения реки Костромы в Волгу, городское духовенство, в облачении, вышло из кремля с чудотворной Федоровской иконой Богородицы, как святой хоругвию города и соединилось с посольством. Обе процессии направились к Ипатьевской обители.

У святых ворот монастыря печально стоял Михаил Федорович со своей матерью. С иноками, при Ипатьевском звоне, они вышли встречать процессию. Воспитанный в отеческом благочестии, при виде святыни, со слезами на глазах, обреченный на царство юноша пал на колени, долго лежал на земле, потом принял благословение у архиепископа Феодорита, осенившего его с матерью Животворящим Крестом. После приветственной речи, послы подали избирательную грамоту. Духовный собор, синклит и народ в безмолвии ожидали утвердительного ответа. Но какое поразило всех горестное изумление, когда сын и мать грамоту не приняли и не пожелали слышать о царском сане, на который так торжественно и единодушно избрала Михаила вся Россия. С большим трудом духовенство и народ умолили Михаила и его мать войти в соборный храм вместе с процессией.

Народ заполнил собор, весь монастырский двор и даже стоял за стенами обители. Все принесенные иконы были расставлены и собор священнослужителей начал молебное пение. Между тем синклит и выборы городов слезно просили инокиню Марфу Ивановну отдать сына на царство, а Михаила Федоровича принять корону.

Но Михаил Федорович решительно отказывался, в качестве причин он приводил непостоянство народа, очернившего себя изменой при последних царях, состояние России, разоренной поляками, шведами и русскими изменниками, наконец юный возраст и то, что невозможно принять скипетра без благословенья родителя и против воли народа, у которого в темнице томится его отец ростовский митрополит Филарет Никитич.

Затем последовала витиеватая и убедительная речь архиепископа Феодорита, в которой он указал, что многие христианские государи прежде не имевшие желания царствовать, принимали скипетр по единогласному прошению народа, «коего глас есть глас Божий». Феодорит приводил свидетельства из Библии о царе Давиде, об Иосифе, из греческой истории о св. Константине, о славном Феодосии Великом, о мудром царе Маркиане, об Иустине, Тиверии и Маврикии. Но ничто не поколебало твердого решения Михаила не принимать короны. Московские посланники убеждали его около шести часов, молили, но все слышали тот же отказ. Ужас и отчаяние господствовали как в самой обители, так и за ее воротами. Наконец архиепископ Феодорит взял в руки икону Пресвятой Богородицы, написанную св. Петром, а Авраамий Палицын – икону трех московских святителей, и с духовенством и всем синклитом, посланники подошли к тому месту, где с слезами на глазах, стоял Михаил.

Архиепископ Федорит, Аврамий Палицын, послы, твердым голосом произнесли: «не будь противен воли Божией: не мы предприняли сей подвиг, но Пречистая Божия Матерь возлюбила тебя; устыдись пришествия Ея». Необыкновенное движение хоругвий, неожиданный глас Святителей и посольства, всеобщее рыдание поколебало твердость Михаила, который подошел к тому месту, где стояла его мать. Между тем народ в монастыре и за монастырем, упав на землю, громким голосом требовал умилостивиться над остатками рода христианского. Матери в слезах бросали грудных детей на землю и не внимали плачу их.

Архиепископ и весь собор священнослужителей, бояре и выборы городов, пали на колени перед инокиней Марфой Ивановной, и именем Божиим, Церкви и отечества неотступно просили отдать сына для утешения несчастного, разоренного народа. И инокиня Марфа вняла мольбам, она согласилась отдать сына на царство и когда юноша еще страшился принять сан, то она сказала: «Исполни волю Божию; это Божие дело, а не человеческий разум». Тогда Михаил сказал: «Буди тако, если это воля Божия». Набожная мать, взяв его за руку, в рыдании преклонив с ним колена пред образом Заступницы произнесла: «Тебе Владычице, предаю сына моего, устрой полезная ему и всему Православному Христианству». Горестные рыдания, раздававшиеся вдруг, превратились в слезы радости. Давно на лицах измученных русских людей не было такого чистого умиления и радости. В тот же час на царя Михаила Федоровича возложили Животворящий Крест и подали ему в руки царский жезл.

Когда новоизбранный государь занял царское место, ему было произнесено многолетие, и все чины стали подносить верноподданнические поздравления.

В память этого важного события в тот же день 14 марта 1613 г. было установлено ежегодное празднование[32]32
  Служба иконе отправлялась только на обретение ее до того, как в 1777 г. протоиереем Иваном Красовским она была приспособлена к воцарению Михаила Федоровича.


[Закрыть] Федоровской иконе Божией Матери. Одновременно новоизбранный Государь установил традицию, соборянам Костромского Успенского Собора являться ежегодную в этот праздник в Москву, ко двору, со святой водой. Царь Михаил Федорович, на протяжении всей своей жизни, всегда помнил и отмечал этот день своего взошествия на престол. В большинстве раз, празднество, «ради стола радостного», перемещалось со своего календарного дня на воскресный. Произошедшее в Ипатьевском монастыре событие сказалось и на костромских церковных традициях. По уставу Московских Патриархов, праздник Федоровской Божией Матери был во всех отношениях приравнен к празднику Благовещения. Федоровская икона, став покровительницей Царского Дома, давала отчества иноземным принцессам, становившимся всероссийскими императрицами. Принимая православную веру, они получали русские имена, и многие из них – отчества «Федоровна». В 1619 г., отправившись, по обету, пешком на богомолье, Михаил Федорович посетил и Кострому. Почитали Ипатьевский монастырь и все последующие русские самодержцы, и, вступая на престол, своим долгом считали посетить обитель. В самой Костроме, ежегодно, 14 марта, духовенство и горожане с Федоровской иконой, а также московские гости с московскими чудотворными иконами, крестным ходом отправились в Ипатьевскую обитель.

Одним из первых повелений новоизбранного царя было указание привезти в Кострому и похоронить в Ипатьевском монастыре тело Ивана Сусанина, но впоследствии, после многочисленных перестроек, могила его затерялась. Родственникам Сусанина были розданы многие царские милости и преимущества.

После Смуты, пережитой Костромой в начале XVII в., пришла эпоха укрепления городов края и строительства монастырей. Ко второй половине столетия, Кострома стала городом ремесленников. По своему экономическому развитию, Кострома занимала третье место среди городов Руси, после Москвы и Ярославля. 1 сентября 1654 г. начала распространяться моровая язва, истребившая большую часть жителей Костромы (из 5356 горожан в живых осталось 1895 человек). Но, несмотря на постигшее бедствие, именно в это время в Костроме создаются наилучшие архитектурные и иконописные произведения. Процветающее купечество строит церковь Воскресения на Дебре и Троицкую церковь (не сохранилась). Костромские мастера отправляются работать в другие города, в том числе и в Москву.

В 1660-1680-х гг. костромскую артель возглавляли прославленные мастера Гурий Никитин Кинешмец и Сила Савин (Савельев), имевшие звание «кормовых» царских иконописцев. Гурий Никитин происходил из купеческой семье, его отец и два дяди торговали в Костроме сукном и рыбой, брат тачал сапоги, а Гурий стал один из лучших русских мастеров XVII в. Вместе с Силой Савиным, он расписывал Троицкий собор Данилова монастыря в Переславле– Залесском, Успенский монастырь и Воскресенскую церковь на митрополичьем дворе в Ростове Великом, церковь Ильи Пророка в Ярославле, Успенский собор Спасо-Ефимьевского монастыря в Суздале. Мастера работали и в Москве, реставрировали настенную живопись соборов Московского Кремля, писали фрески Архангельского и Успенского соборов. Гурий Никитин писал иконы для домашних молелен царя и царицы, участвовал в росписи царских палат, в т. ч. Грановитой палаты, его работы царь Алексей Михайлович дарил заграницу, в частности, Патриарху Антиохийскому Макарию. Сила Савин работал в Москве под руководством самого Симона Ушакова. В Костроме мастера трудились уже после Москвы и других городов. Гурий Никитин руководил росписью Троицкого собора Ипатьевского монастыря.

Кроме прославленных Гурия Никитина и Силы Савина, история сохранила нам имена и других выдающихся мастеров своего времени, происходивших из Костромы. Кормовой царский иконописец Леонтий Емельянович Пушкарицын (Пушкарев) писал на государевом патриаршем дворе под началом Симона Ушакова. В патриаршую казну писали иконы Клим Осипов, царский жалованный иконописец Кирилл Иванович Уланов, Федор Иванов, Григорий Макаров. Патриарший иконописец Филипп Андреянов писал стенопись в Ильинской церкви Ярославля и в соборе Ипатьевского монастыря.

Помимо иконописцев, в 1681–1682 гг. в Москве работали двенадцать выдающихся костромских зодчих. Мастер Никита Васильев в 1681–1082 гг. построил колокольню церкви св. Иосифа в Измайловской слободе. Карп Губа в 1667–1679 гг. принимал участие в строительстве церкви св. Григория на Полянке. Зодчие Филипп Папуга, Емельян и Леонтий Михайловы в 1694 г. работали в Ново-Иерусалимском монастыре. Андрей Перфильев в 1699 г. перестраивал патриарший дворец в Кремле.

Располагаясь в широком месте Волги, Кострома всегда была купеческим городом. Ходившие Волгой купцы, особенно почитали Федоровскую икону. Ветер, дувший с юго-востока (от Федоровской) нес их паруса от Костромы до самого Рыбинска, исключая некоторые плесы.

Указом императрицы Елизаветы Петровны от 21 апреля 1744 г. была учреждена Костромская епархия. Первоначально, наименование ей дали Галичская и Костромская, но в том же году, 15 июля вышел новый указ – переименовать епархию в Костромскую и Галичскую. Первым епископом был определен малороссиянин Симон (Тодорский), архимандрит Ипатьевского монастыря. Через год, в 1745 г. он был переведен в Псков, присутствовал в Св. Синоде, стал законоучителем будущей императрицы Екатерины II.

Костромскую кафедру занял Сильвестр (Кулябка), архимандрит киевского Богоявленского монастыря. В 1752 г. он был переведен архиепископом в Санкт-Петербург. На его место в 1753 г. был хиротонисан Геннадий, впоследствии, по указу, отозванный в Санкт-Петербург. Костромскую епархию в 1758 г. возглавил архимандрит Иверского монастыря Дамаскин.

В 1767 г. Кострому посетила Екатерина II. 14 мая в 8 часов по полудни, галеры императрицы подошли к Ипатьевскому монастырю, под колокольный звон и радостные выкрики горожан. Преосвященный Дамаскин, со всем собором духовенства, крестами и хоругвиями, встретил императрицу и произнес поздравительное слово в связи с ее прибытием в Кострому.

Государыня приложилась ко кресту, и в сопровождении архиерея и городского духовенства, вошла в церковь, под стройное пении певчих. Там, приложившись к образам, и встав на царское место, императрица слушала литургию. Затем преосвященный, архимандриты, а также четыре воспитанника семинарии сказали слова приветствия на еврейском, русском, латинском и греческом языках. Владыка Дамаскин поднес самодержице образ и богословские сочинения.

По окончании торжественного обеда, за которым архиерей сидел после государыни, Екатерина Великая объявила, что жалует Костроме герб. В этом гербе была изображена галера, как символ путешествия императрицы по Волге.

В этот свой приезд в Кострому, государыня посетила Успенский собор. У ворот ее встречал архиерей с чудотворной иконой Божией Матери. Выслушав речь, императрица вошла в собор и приложилась к иконам. При выходе из собора поставлены были дворянские дочери в белых платьях и с венками на головах. Они бросали цветы к ногам императрицы.

В 1771 г. как в Костроме, так и во многих губерниях, свирепствовала чума, занесенная торговцами из Москвы.

4 декабря 1778 г. Кострома из провинции была обращена в наместничество. В 1797 г., по указу Павла I, Костромское наместничество было переименовано в губернию.

Во время Отечественной войны 1812 г., отдаленная Кострома стала приютом для многих беженцев из центральной России. Сюда устремились представители трехсот знатных дворянских фамилий.

В 1830 г. в Костромской губернии, и особенно в ее Приволжских районах свирепствовала эпидемия холеры.

4 апреля 1866 г. Кострома снова прославилась на всю Россию, снова благодаря подвигу простого русского мужика. Как двести пятьдесят лет тому назад крестьянин Иван Осипович Сусанин, не пожалев своей жизни, спас жизнь царя Михаила Федоровича Романова, так и теперь, крестьянин Осип Иванович Комисаров, бросился на орудийный ствол, чтобы спасти жизнь государю-императору Александру II Освободителю. В 1866 г. Осипу Комисарову было двадцать пять лет. Он происходил из крестьянской семьи Буйского уезда. В Петербурге работал подмастерьем шапочного мастера, жалование позволяло ему содержать супругу и восьмимесячную дочь.

В понедельник, 4 апреля, он оказался у Летнего сада. В тот момент, когда государь садился в коляску, к нему подошел человек и почти в упор прицелился из пистолета. В последнюю секунду, молодой крестьянин толкнул злоумышленника под руку. Так император был спасен. Александр II отправился в Казанский собор, для совершения благодарственных молитв о спасении. Прохожие бросились обнимать героя. Заметив это, генерал Тотлебен, расспросил об подробностях произошедшего события, и понимая неоцененную заслугу Осипа Комиссарова, посадил его в свою коляску и отвез во дворец, куда в те минуты спешили все знатные вельможи, дворяне и другие приближенные люди.

Когда костромского крестьянина ввели в залу, он бросился в ноги императору, а тот, подняв его, троекратно целовал, и в благодарность за услугу наградил потомственным дворянством, повелев именоваться Комисаровым-Костромским. Осип Комисаров стал всенародным героем, как и его древний земляк Сусанин. Со всей России ему стали слать подарки простые русские люди, иностранные государи жаловали его орденами своих государств. Была открыта подписка на покупку ему прекрасного дома. А костромские помещики наделили его огромными земельными владениями. Во всех городах и селах России, в соборах, церквях, на площадях и лобных местах пели благодарственные молебны за спасение Государя.

Установление советской власти в Костромской губернии встретило сопротивление населения. Отдельные выступления в Солигаличе, Кологриве и других городах продолжались до 1935 г.

Архиепископ Костромской и Галичский Серафим (Мещеряков) летом 1922 г. уклонился в обновленческий раскол, а соборные храмы костромского кремля стали захватываться обновленцами. В руках обновленцев оказалась и главная святыня Костромской епархии – Федоровская икона Божией Матери.

В 1929 г. на Костромскую кафедру был назначен епископ Дмитрий (Добросердов). На его время пришлось повсеместное закрытие храмов и массовые аресты духовенства. В конце 1929 г. в Костроме была арестована большая группа священнослужителей, обвиненных в создании подпольной монархической организации и антисоветской агитации. В 1932 г. святитель Дмитрий был переведен на Пятигорскую кафедру. Впоследствии он стал викарием Московской епархии, и пострадал в 1937 г. Русской Православной Церковью архиепископ Дмитрий (Добросердов) прославлен в чине священномучеников.

После 3 декабря 1936 г., когда Кострома осталась без правящего архиерея, руководство епархией принял Никодим (Кротков). Новому архиерею выпали самые трагичные годы, гонения на церковь усиливались. В конце апреля 1938 г. в Костроме были арестованы немногочисленные, оставшихся на свободе после 1937 г., священнослужители, преимущественно пожилые, не раз побывавшие в тюрьмах и лагерях.

21 августа 1938 г. в день явления Толгской иконы Божией Матери, одной из главных святынь Костромского края, архиепископ Никодим скончался в ярославской тюрьме. Вероятно, захоронен он был в братской могиле под Ярославлем, где в то время совершались массовые расстрелы. Архиепископ Никодим (Кротков) прославлен в Соборе новомучеников и исповедников Российских.

В ноябре 1944 г. православные Костромы вновь обрели свою святыню. Настоятель Иоанно-Богословской церкви перевез в собор на Лавровской улице Федоровскую икону Божией Матери. В апреле 1964 года, в связи с перенесением кафедры костромских архипастырей в Воскресенский собор на Нижней Дебре, туда же была перевезена и чудотворная Федоровская икона.

В 1981 г., по благословению Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Пимена, был установлен Собор святых в земле Костромской просиявших. В 1990 г., впервые после многих десятилетий, 29 августа, в день празднования явления Федоровской иконы Божией Матери, в Костроме прошел многотысячный крестный ход.