Текст книги "Ноосферное мышление. Часть II. Эволюция. Культура. Экспансия"

В середине XIX века основатель теологической школы в Тюбингене, Ф. Бауэр писал: «Сутью христианства является не личность Иисуса, а абстрактная идея, разработанная в течение столетий, предшествовавших нашей эре».

В настоящее время, восстанавливая субъектность мышления, мы можем сказать, что в определенном смысле он прав. Это сегодня, владея осознанной рефлексией, мы профессионально строим свою Картину мира «от себя», с позиции Стороннего Наблюдателя. В ту же эпоху, иначе как персонифицировано, с какой-либо социальной самоорганизующей идеей наши предки иметь дело просто не могли. Они не обладали в то время такими способностями к абстрактному мышлению, какими обладаем мы. Это мы сегодня прекрасно различаем, какое мышление прикладное, а какое – фундаментально-научное.

Мы сегодня, несколько подправляя Ф.Бауэра, показываем, что сутью христианства является не одна абстрактная идея Единого Бога, а целый комплекс этических идей, постепенно собранный и канонизированный первыми христианами. Вот он:

Первые десять заповедей:

1. «Я есть Господь Бог твой, да не будет тебе богов иных, кроме меня». Следовательно, все люди – духовные братья и сестры. Почвы для споров о том, чей Бог главнее и какому богу следует поклоняться, просто нет.

2. Не сотвори себе кумира и всякого подобия на небе, на горах, на земле внизу, или в водах под землею, да не поклоняйся им, да не служи им.

3. Не поминай имя Господа Бога всуе (то есть понапрасну, без дела).

4. Помни день субботний. Шесть дней делай дела свои, день же седьмой, субботу, отдай Господу Богу своему.

5. Чти отца и мать твою, да благо им будет, да долголетие им будет.

6. Не убий.

7. Не прелюбодействуй.

8. Не укради.

9. Не слушай на друга своего ложные свидетельства.

10. Не пожелай ничего, что у ближнего твоего: ни жены, ни души, ни семя его, ни раба, ни рабыни его, ни всякого скота его, ни всего, что есть у ближнего твоего.

Но этими, вроде бы главными заповедями, не исчерпывается христианская этика, и существуют другие, не менее важные заповеди. Но они изложены в богословской литературе разрозненно. Автор их собрал и выделил важнейшие из них:

1. Для общения богом никакие жертвоприношения и сложные обряды не нужны. Бог всегда в душе верующего, рядом с ним, над ним и всегда слышит обращения верующего к нему.

2. Бог видит и знает всё, его нельзя обмануть. (Это заставляет людей быть предельно честными и последовательными перед собой. И прежде всего в мышлении. Если в политеизме люди не пускают богов в свою душу, лукавят с ним, то в монотеизме у них бог в душе, его не обманешь).

3. Отсюда поговорка «Бог поругаем не бывает!»

4. Мы достигаем успеха, богатства, счастья, загробного спасения благодаря собственным самоотверженным усилиям. Бог только помогает человеку в его жизни, поддерживает его, направляет его, но не дает ничего «даром».

5. «Поступай с людьми так, как ты хочешь, чтобы поступали с тобой».

6. Необходимо ежедневно молиться. Самому уединенно отчитываться богу о подуманном, надуманном и содеянном.

7. Должно любить ближнего своего как самого себя (смирение – самая главная добродетель, а гордыня – самый тяжкий грех).

8. Следует стремиться к божественной мудрости, собирать ее, распространять ее, учить ей детей своих.

9. Надо знать время каждому делу и каждой вещи. (Екклесиаст, Гл. 3.)

10. «Не будь духом своим поспешен на гнев, потому что гнев гнездиться в сердце глупых». (Екклесиаст, Гл. 7, стих 9.)

11. «Не будь слишком строг и не выставляй себя слишком мудрым: зачем тебе губить себя?» (Екклесиаст, Гл. 7, стих 16.)

12. «А что сверх всего этого, того берегись: составлять много книг – конца не будет, и много читать – утомительно для тела». (Еккл., Гл. 12, стих 12.)

Заметьте: все эти заповеди изложены на прикладном уровне обобщения и благодаря этому универсальны, их воспринимают люди любой национальности. Ведь мышление монотеиста – это уже во многом прикладное понятийное мышление!

Обрати внимание, Читатель, если ли в этом комплексе идеи, работающие на «текущий» культурогенез? Их нет! Мало того, 11 и 12 заповедь предостерегают верующих от «излишней» умственной активности – не быть «слишком» мудрым и много не читать! О каком культурогенезе при этом можно говорить?

Огромным преимуществом монотеизма было то, что он давал пусть условный, но новый и высокий смысл человеческой жизни. С ним человек имел свою сверхцель, «цель-за-целью», с ним у него был высокий смысл умереть «во славу Господа», а тем более в муках по примеру основателя его учения, сына Господня, что считалось подвигом и вдохновляло на самоотверженность.

Но монотеизм – это не только идеи, но и психические механизмы, которые, как работающие на самоорганизацию и самостабилизацию, тоже были комплексно задействованы. Это обрядовость с её эмоционально-чувственной насыщенностью, традиции, конфессиональные образцы, молитвы… Свою точку зрения на молитвы, о значении которых было упомянуто в книге «Когнитологическая самоорганизация – это серьезно», автор дополняет результатами исследований, поведенных в Санкт-Петербургском психоневрологическом НИИ им. В.М.Бехтерева профессором В.Б.Селезиным и его сотрудниками. «Продолжительная молитва погружает мозг человека в особое состояние сознания, названное «четвертым» (наряду с бодрствованием, «медленным» и «быстрым» сном). При этом характерно «полное отключение коры», когда в результате замедления ритма биотоков мозга до 3 Гц прекращается активное мышление. В проведённых исследованиях исчезновение корковых ритмов отчетливо наблюдалось у молодых послушников Александро-Невской лавры, проводящих в молитвах долгие часы. Когда испытуемыми становились православные и католические священники, а так же служители Аллаха, наблюдался тот же эффект.

Это говорит о том, что высокая степень сосредоточенности на Потустороннем имеет терапевтический эффект. У многих людей молитва улучшает душевное состояние, сходят на нет симптомы заболеваний. Очевидно, всепоглощающая сосредоточенность человека на Нетленном перекрывает его каналы связи с внешним миром. Разрыв этих связей, в том числе и патологических, сверхстрессовых, дает терапевтический эффект. Молитвенное бдение способствует профилактике душевных заболеваний.» (Цитировано по: Режабек, 2005:233)

Огромным фактором в монотеистическом транскультурном переходе оказывается распространение письменных документов на лёгких информационных носителях. Мы знаем, что в исторически более раннем политеизме письменность тоже имела большое значение, но не такое масштабное. Люди из-за отсутствия легких и практичных материальных носителей информации (бумаги) концентрировали свою культуру преимущественно в городах как в цивилизационных центрах. И только с изобретением пергамента и бумаги люди получили возможность интенсифицировать распространение своих знаний и идей по всему миру.

Церковь, говорят, спасает грешников, наука же ищет путей к тому, чтобы приостановить их производство.

Элберт Хаббард

Монотеистическая культурная самоорганизация – это социальная самоорганизация с пейсмекером. Когда в самоорганизующейся системе появляется мощный пейсмекер, он всю систему ставит «под себя». Если он сталкивается с какими-то конкурирующими, более слабыми пейсмекерами, он их подавляет и уничтожает. При монотеистическом транскультурном переходе на личностном уровне пейсмекер – это человек, сумевший первым в процессе личного культурогенеза выработать и распространить новый и жизнеспособный тип религиозной культуры. На социальном уровне – это новый социальный институт. Христианская церковь и стала таким культурным институтом-пейсмекером, который в начале нашей эры потеснил в Европе всех своих конкурентов. В результате она стала в мировоззренческой и этической организованности своеобразным когнитивным и духовным монополистом. Это закономерно: каждая ЛПКК по-своему экспансивна и старается в меру своей природы добиться как можно большего влияния на остальные ЛПКК. У монотеистической ЛПКК для этого полномочий больше, чем у других: она «заведует» таким важнейшим параметром порядка для когнитивной самоорганизации, как «Картина мира».

Жизнь, как мы знаем, эволюционирует волнами: в ней есть периоды, когда она расцветает многообразием. Но и есть периоды, когда она выживает единством (пусть и во многом условным). С монотеистической ЛПКК в обществе и государстве делается всё «во славу Господа», а кто не согласен – от тех так или иначе избавляются. Экспансия любой относительно зрелой и активной культуры не только в том, чтобы завоёвывать «мир и его окрестности», но и в том, чтобы ревностно стабилизировать себя от происков малейшего свободомыслия. Поэтому в гиперцикле ЛПКК, в котором доминирует религия, философия – её служанка.

Естественно, все культуры воюют за себя не сами, а, что называется, своими субъектами, в умах которых они сформировались и обосновались. Если сильная культура сталкивается со слабой, то не сама культура, а её субъект старается «обратить в свою веру» слабого. Колеблющегося, сомневающегося, ищущего… Если фанатику попадается сильный противник, возможно, другой фанатик, не желающий поступаться своей верой, то тогда схватка идёт на простое физическое уничтожение. Работает формула «кто не с нами – тот против нас». Люди в своей экспансии компромиссов не признают: они стремятся победить и настоять на своём в любом случае. На то они и представители Жизни как процесса с положительными обратными связями. И только потом с балансирующими и стабилизирующими. Экспансия есть экспансия.

Обрати внимание, Читатель: насколько монотеизм более экспансивен, чем политеизм: у последнего нет специальных миссионеров, несущих веру в Господа «на экспорт», а у первого есть!

Историческая справка:

В 301 году Армения первым из государств мира принимает христианство как государственную религию. В 313 году Византийский император Константин Великий издаёт эдикт о веротерпимости, согласно которому христианство получает равные права с остальными религиями. Попытки Юлиана Отступника (361–363 гг.), родственника императора Константина, попытался возродить языческие традиции, но безуспешно. В конце IV в. при императоре Феодосии христианство становится единственной религией на территории Византии. В VI веке император Юстиниан запрещает последние языческие обряды. Знаменитая Афинская академия, как последний островок прежней античной традиции, закрывается.

Доминанта религии в гиперцикле ЛПКК на уровне социальной организованности проявляется «один-в-один». По принципу «изнутри наружу». Церковь назначает себя институтом, «представительствующим Бога на Земле», и уполномочивает себя решать все важнейшие вопросы: войны и мира, социального управления и налогообложения, курирования семьи и воспитания молодёжи. Церковь старается встать выше светской власти. И на какое-то время это ей удаётся.

Преимущество монотеизма ещё и в том, что пусть догматичными, условными, но его реально работающими в ту эпоху идеями человек стабилизировал свой ум и свою душу, а, как говорил ещё Марк Аврелий: «Главенствующее внутри». Монотеизм стал той глубинной и универсальной монокультурой (и монологикой), которая позволила обществу выйти на новый уровень духовной и социальной сплочённости. Монотеизм был органичен своей эпохе и, самое главное, – он эффективно работал, его приверженцы дружно теснили своих конкурентов! Борьбу за жизнь и войны с инакомыслящими люди всегда ведут на пределе своих возможностей, и слепой фанатизм в них (при зачаточной рефлексии и до поры до времени) – хороший козырь.

Сила христианства состояла вовсе не в попытках соглашения и примирения, скажем, с близкими ему философскими мнениями древних. Она состояла в непреклонной фанатической защите только одного своего собственного учения.

Адольф Гитлер

Несгибаемость – это достоинство, переходящее с годами в диагноз. Юрий Базылев

Закономерности социального эволюционирования и социальной самоорганизации оказались таковы, что первые века нашей эры оказываются эпохой образования государств и империй, выстроенных на монотеистической конфессиональной принадлежности – христианстве. Христианство распространяется как международная религия, и благодаря ему в Центральной Европе католические государстве, а после самоопределения от католицизма православия – на юго-востоке Европы возникает Византийская империя. В эпоху образования скажем так: христианских государств определяющими оказываются четыре фактора:

– конфессиональный (общая религиозная монокультура – христианство);

– территориальная общность;

– общая этническая культура (язык, обычаи, традиции, хозяйственный уклад) и

– экономические предпосылки.

Итого в Европе в начале IV века первыми государствами, в которых единственной и безраздельно доминирующей религией стало христианство, состоялись следующие:

– Армения – 301 г.

– Кавказская Албания – около 313 г.

– Иберия – около 319 г.

– Греция – около 330 г.

– Римская империя – 337 г.

…И покатилось. Хронологию официального принятия христианства по странам или государствам до начала ХХ века можно посмотреть по ссылке: https://translated.turbopages.org/proxy_u/en-ru.ru.bf75bb6a-62ff3d84-3623c989-74722d776562/

К концу первого тысячелетия преимущества христианства сознают и на Руси, и князь Олег в 989 г. крестит древних славян, объединяя их единой культурой, выстроенной на единой религии.

Рассматривая внутреннюю динамику эволюционирования цивилизаций и государств, мы видим, что она есть прежде всего баланс ролевых экспансий в ролевом сотрудничестве и соперничестве. И что за этим скрыты свои социально-ролевые культуры в фукоме № 3 и ЛПКК в фукоме № 4. При этом у каждой роли, у каждой ЛПКК своя скорость эволюционирования и культурогенеза. Естественно, благодаря этому ролевая «расстановка сил» в гиперцикле ЛПКК в когнитивной культуре и в социально-ролевом гиперцикле общества и государства всё время меняется.

Мы знаем, что в эволюции обществ с доминированием того же христианского монотеизма, есть два периода: до церковных реформаций и после.

Чем характерен первый? Прежде всего своей эволюцией и своей экспансией – внутренней и внешней. «Из христианского усердия возник кровожадный фанатизм католиков…» (Николай Греча). Вполне сознавая своё доминирующее положение в социальной стратификации, христианские богословы довольно быстро стали закрытой кастой, обнаглели, что называется, до последнего, приступив к извлечению преимуществ из своей ролевой функции «духовного спасения» всеми возможными способами. В общем, как могли, развернули свою ролевую экспансию.

Так, на уровне государственной политики они обратились к доктрине «войны с неверными». Для своих же соотечественников одним из направлений её экспансии была придумана «концепция греха» и соответственно выгодного для церкви покаяния. К нему была введена в широкую практику торговля индульгенциями. Простой прихожанин должен был бояться Господа, во всём верить Господу, а так как Господь на небе, высоко и далеко, то доверяться следовало его ниспосланному представителю на земле – Богослову. Под именем Господа и во славу Господа Богословы пускались во все тяжкие, чтобы и упрочить своё социальное положение, и максимально расширить в нём своё влияние. При этом они не забывали и свои личные выгоды. Главным видели результат, а как он был достигнут и какую критику вызывал, – это почти никого не волновало. Если же вставала задача борьбы с неверными и еретиками, то её решали только одним способом – огнём и мечом. Кроме религиозного запугивания, духовного обольщения и физического уничтожения врагов у церковников других социальных технологий просто не было.

Почему усердие в духовной приверженности своему учению первых христиан вскоре переросло в кровожадный религиозный фанатизм? Потому что в экспансивной религиозной ЛПКК нет не то что разумной, нет даже нормальной рассудочной рефлексии. Без рефлексии в религиозной ЛПКК люди живут неосознаваемой экспансией, к которой у них нет внутренних тормозов. Такую экспансию осаживают либо внешние пределы, либо внутренние. Когда догматики и фанатики либо терпят поражение в крестовых походах, либо начинают пожирать сами себя.

История фанатизма написана слезами и кровью, каждая страница написана ими и высушена на огне костров. Пьер Буаст

Читатель может спросить: а как же без рефлексии духовно обольщать? Очень просто: для этого достаточно иметь натасканный комплекс вербализированных рефлексивных условных рефлексов обслуживающего характера, который наработан опытным путём и подчинён одной идее: обратить человека в свою веру. В нормальной рассудочной рефлексии рассуждают, а тут отрабатывают нужную рефлексивную прикладную программу (угодную Господу) – и больше ничего.

Как и в других ролевых сообществах, у Богословов быстро сложилась своя трофическая пирамида – от простых капелланов на местах до высших церковных иерархов в Риме и в столицах. В этой пирамиде – свои правила и законы карьерного восхождения и конкуренции. Поскольку теневую сторону своей внутренней церковной жизни Богословы старались не афишировать, то каждый молодой послушник, намереваясь делать карьеру, её постигал сам. Если он понимал, что чем выше сан, тем более беспринципно его надо добиваться, – то он делал свою карьеру успешно, и мог дорасти до епископа. Если же по простоте душевной не мог развить в себе качества жёсткого до жестокости интригана и расчётливого карьериста – то так и оставался «на побегушках» в нижних чинах. Рядовым священником или местным настоятелем.

Пока народ был относительно невежественен, церковники паразитировали на нём как могли. Но так как их ролевая культура, без «текущего» культурогенеза «безбожно» отставала от эволюции и культурного роста других социальных ролей, вскоре и неизбежно накопилось и обострилось жёсткое ролевое противостояние, вылившееся в реформацию. На волне страстей нашёлся талантливый лидер, давший своим личным достижением толчок к образованию новых религиозных течений внутри религиозной ЛПКК – протестантству и лютеранству. Верующие захотели читать Библию на своём национальном языке и общаться с Богом напрямую без обнаглевших церковников.

Началом реформации считают 31 октября 1517 г. В этот день, согласно легенде, Мартин Лютер прибил к дверям виттенбергской Замковой церкви свои «95 тезисов», в которых он выступал против существующих злоупотреблений католической церкви, в частности против продажи индульгенций. Конец Реформации положил подписанный в 1648 году Вестфальский мир, по итогам которого богословы перестали играть существенную роль в европейской политике.

С эволюцией в познаваемой когнитивности до осознаваемой человечество закономерно пришло к транскультурным переходам в этике. После эпохи реформаций в обществе как в системе появилась новая подсистема, живущая не католической, а протестантской этикой. В католической культуре возникла новая религиозная субкультура – протестантская. Скромная до аскетичности, сдержанная, но главное – намного более рациональная. А значит, и более эффективная.

Возникнув, протестантизм благодаря своей более эффективной экспансии эволюционировал во множество своих течений, которые обрели свой национальный, региональный и мировоззренческий колорит, но сути протестантизма не изменили. Из протестантизма выросли лютеране, кальвинисты, пуритане, англикане, баптисты, пятидесятники, адвентисты. Их объединяют принципиальные отличия их веры от веры католиков и православных.

Реформация не осталась и не могла остаться чисто церковным событием: транскультурный переход, выразившийся сначала в «перетряске» общественного сознания, вылился и в «перетряску» социально-ролевой структуры общества и государства. Теперь последнее слово в политике принадлежало светской власти, и хотя она продолжала следовать религиозной этике, она всё больше делала всё по-своему, естественно в своих ролевых и личных интересах.

В эпоху Возрождения все социальные роли (кроме религиозных) как бы просыпались от средневековой спячки и как зелёная трава сквозь трещины асфальта тянулись к новой жизни. В обществе всё определённее складывался новый социально-ролевой гиперцикл с новым ролевым балансом. Внерелигиозный культурогенез понемногу набирал всё большую скорость…

Что богопротивного в телескопе и микроскопе? Да вроде бы ничего. Однако с ними человек настолько расширяет свой кругозор (и не просто вширь, а в пятом измерении!), что у него появляются отдающие ересью новые идеи… В астрономии – гелиоцентрические, а в познании живого – микробиологические. Служители науки со своим культурогенезом идут своими путями, а когда засидевшиеся в своей догматике богословы спохватываются, то уже поздно. После того, как новые идеи сподвижники науки от своей, VI программной организованности, отправляют в VII, в культуру, то их уже там ничем не вытравишь…

Слабость свободомыслящих состоит в том, что они слишком свободомыслящие. Они не готовы, как фанатики, к жестоким сражениям.

Рюноскэ Акутагава

Но прошло время, и «эти слабые» свободомыслящие, оперевшись на научные знания с их абсолютной упорядоченностью, стали готовы именно к жестоким сражениям. Галилео Галилей, Николай Коперник, Джордано Бруно, Мигель Сервет…

Благодаря своему гиперцикличному строению, Жизнь в человеческой культуре держится и движется не только одной религией. Исполнители других социальных ролей не стоят в своём культурном развитии и однажды находят ниже своего достоинства быть в абсолютном подчинении у Богословов. Религия религией, но у них свои ролевые и жизненные интересы. Тем более церковь не может обойтись без своей обслуги и без тех, кто благодаря ей кормится и ей подпевает. Художники, музыканты, строители, мастеровщина, хозяйственники… Да и солдат нельзя обижать, которые воюют «во славу Господа». Церковь даёт значительную свободу воли тем, кто ей, как ей казалось, служит, и не замечает, как рядом с ней оказывается слишком много вольнодумцев и тех, кто не желает быть у церкви в беспрекословном вассалитете. Самонадеянные богословы не уследили, как рядом с ними их соотечественники, живущие гиперциклами ЛПКК с другими внутренними раскладами, что называется, «подняли головы». Это не только художники и мастера, это ещё философы и учёные. Что делать, культурогенез – неостанавливающийся процесс, да ещё и имеющий гиперцикличную форму. У каждой ЛПКК в эволюции, так сказать, «своя линия восхождения». Жизнь гиперциклична не только в культуре, но и в культурогенезе.

Конфликты на уровне социальных ролей – это одно. Вместе с ними есть ещё и конфликты на уровне гиперцикла ЛПКК – в сознании человека. В эту эпоху более зримым становится интересное когнитивное явление: многие учёные, будучи религиозными в этическом плане, сами работали «на науку» как естествоиспытатели.

На эту тему я рекомендую тебе, Читатель, сначала посмотреть книгу «С.В.Кривовичева «Наука верующих и вере учёных. ХХ век». А потом ту часть моей книги «Борющийся ноосферянин и Человечество», где я даю научную рефлексию когнитивного творчества Сергея Владимировича по его книге.

Начавшаяся эпоха Возрождения стала эпохой, в которой с особенной силой обозначилось явление, названное «несросшейся френией».

Для сравнения:

Шизофрения – заболевание, относящееся к группе эндогенных психозов. Симптомы шизофрении возникают не в ответ на внешние раздражители, а сами по себе. Шизофрения – это чисто внутреннее расстройство мозга. Именно в этом кардинальное отличие шизофрении.

Шизофрения – это хроническое расстройство мышления и восприятия любых явлений окружающего мира на фоне сохранённого уровня интеллекта. То есть, человек, больной шизофренией, не является обязательно умственно отсталым, его интеллект, как и у всех остальных людей, может быть и низким, и средним, и высоким, и даже очень высоким. Шизофрения – это не слабоумие и простая ненормальность, а специфическое, совершенно особое расстройство мышления и восприятия. Сам термин "шизофрения" состоит из двух слов: шизо – раскалывать и френия – ум, рассудок. Итоговый перевод термина на русский язык может звучать, как "расколотое сознание" или "расщепленное сознание". То есть шизофрения – это когда человек имеет нормальную память и интеллект, все его органы чувств (зрение, слух, обоняние, вкус и осязание) работают правильно, даже мозг воспринимает всю информацию об окружающей среде так, как нужно, но вот сознание (кора головного мозга) обрабатывает все эти данные неправильно.

Например, глазами человек видит зеленые листья деревьев. Эта картинка передается в мозг, усваивается им и передается в кору, где происходит процесс осмысления полученной информации. Нормальный человек сделает вывод о том, что дерево живое, на улице лето, под кроной тень и т. д. А при шизофрении человек не способен осмыслить информацию о зеленых листьях на дереве, сообразно нормальным, свойственным нашему миру законам. Это означает, что, увидев зеленые листья, он подумает, что их кто-то красит, или что это какой-то сигнал для инопланетян, или что нужно их все сорвать и т. д. При шизофрении наблюдается расстройство именно сознания, которое не в состоянии из имеющейся информации составить объективную картину. В результате у человека появляется искаженная картина мира, созданная именно его сознанием из изначально правильных сигналов, поступивших в мозг от органов чувств.

Именно из-за подобного специфического нарушения сознания, когда человек имеет и знания, и представления, и правильную информацию от органов чувств, но итоговый вывод его мозг сделал с хаотическим применением своих функционалов, заболевание было названо шизофренией, то есть «расщеплением сознания»

Несросшаяся френия – это не болезнь, а естественное состояние созревающего ноосферного разума, которое человек не может контролировать, так как его не осознаёт. Человек с несросшейся френией или с несросшимися частями ума организуется в жизни (по соответствующим ЛПКК) спокойно, проявляя высокую самодостаточность, уверенность в своих силах, высокий уровень рассудочности и даже разумности. Если необходимо, быстро находит нужные объяснения и ими руководствуется. С развитием интеллекта человек на трудности, обуславливаемые несросшейся френией, выходит, например, при обсуждении мировоззренческих проблем или проблем междисциплинарных и трансдисциплинарных переходов, или выражает в парадоксах, когда не понимает, какой логикой они могут быть поняты и раскрыты. Несросшуюся френию мы находим в муках междисциплинарного творчества и в неразвитой когнитивной мобильности созревающего фундаментально-научного знания.

Собственно говоря, несросшаяся в той или иной степени френия характерна для всей доноосферной когнитивной культуры. До эпохи осознаваемой рефлексии (до эпохи Возрождения) её можно охарактеризовать обычным «дежурным» режимом созревания Ноосферного Разума, ибо до осознаваемой рефлексии разные ЛПКК относительно мало конфликтуют друг с другом, разве что в умах особенно дотошных к строгости мышления редких философов. Там, где человек не может избавиться от когнитивных диссонансов через их осознание, он приспосабливается над ними не задумываться и их не замечать. Но когда интеллектуальное развитие поднимается до осознаваемой рефлексии, философы и учёные свою ролевую экспансию делают в когнитивном плане на порядок более воинственной. Они не только освобождают, где могут, мышление от застарелых и скрытых когнитивных диссонансов, они, как никогда ясно, начинают представлять, за какие культурные ценности для человечества воюют с Богословами и Мистиками, а потому свои научные достижения отстаивают, можно сказать так же фанатично, как верующие люди свои религиозные догматы.

Эпоха когнитивной культуры с осознаваемой рефлексией – это эпоха проснувшейся и начавшей своё наступление уже не просто когнитивной, а рефлексивной экспансии. Человек с научно-методологических и рефлексивно-философских позиций начал осознавать, что он осознаёт, и за своё осознание восстал во всеоружии своих научных и философских знаний.

Эпоха когнитивной культуры с осознаваемой рефлексией – это эпоха рефлексиогенеза.

Со своими достижениями эпоха Возрождения и эпоха Просвещения стали тем транскультурным переходом, за который субъекты с более эффективной философской и научной экспансией вынудили Церковь сдать свои позиции былого безусловного культурного доминанта и уйти на вторые роли. Церковникам была не судьба контролировать и сдерживать научный культурогенез. Гонениями на передовых учёных того времени они только дискредитировали себя в глазах передовой общественности и делали таких учёных «мучениками от науки», повысив их авторитет в глазах учеников и последователей. Что касается философов, то они так и ждали реванша за «служанку богословия». Начиная с эпохи Просвещения, интеллектуалы начали всё больше уходить в отрыв, а церковь оставалась позади объяснительным и «душеспасительным» институтом для слабых умов. При этом сильные умы начали её активно вытеснять из тех сфер, где она была не только не нужна, но уже просто мешала. Там, где человек добивался научного понимания и сознавал свои созидательные возможности, там устаревшие объяснительные конструкции мифологическо – го пошиба ему были больше не нужны. Жизнь в интеллектуальной элите не только всё больше шла мимо церкви, она уже намного опережала её. Что делать, но общество социально стратифицировано: у интеллектуальной элиты всегда была своя культурная жизнь, а у народных масс – своя. Отсюда и разная когнитивная динамика. А за ней и различие во всём образе жизни.

Как мы знаем, на когнитивной и ментальной организованности люди базируются в своей нравственной, социальной, художественной, технической, экономической и правовой (назревающей политической) организованности.

Пока человечество продолжает жить в режиме «несросшейся френии», то представители каждой социальной роли (во многом независимо от других ролей) с её развитием проявляют свою ролевую экспансию. Например, в роли подданных, которых всё безжалостнее теснит и эксплуатирует такой социальный институт, как «монархия».

Как уже было сказано, когнитогенез – это не только общее развитие мышления, но и развитие рефлексии. За эпоху Просвещения передовые мыслители превращают её из познаваемой в осознаваемую, и когнитивная культура с такой рефлексией распространяется «в массы». Благодаря чему люди становятся всё более сознательными. А чем они образованнее, чем сознательнее, тем они более осознают себя личностями с чувством собственного достоинства и готовы отстаивать свободу как личностного, так и ролевого самовыражения. Вслед за передовыми мыслителями за эпоху Просвещения поднимает голову и буржуазия. Она, сознавая свои возможности, и прежде всего экономические, всё напористее претендует на то, чтобы быть представленной во власти. С оглядкой на неё своё несогласие с существующими государственными порядками выражают и простые подданные. Накапливается та самая неудовлетворённость сложившейся социальной организованностью, которая предшествует каждому транскультурному переходу. Ты ещё помнишь, Читатель, такой термин из марксизма-ленинизма, как «революционная ситуация»?