Текст книги "Ноосферное мышление. Часть II. Эволюция. Культура. Экспансия"

Ещё раз подчеркну, что марксизм-… (со всеми его ленинскими и сталинскими доделками и корректировками) – это масштабное детище своей когнитивной эпохи, которое, пережив своё акме, отмирает вместе с ней. При этом как явление надличностного уровня со своей культурной инерционностью он отмирает постепенно. Окончательно и реально его упраздняют только пассионарии, создающие новую когнитивную эпоху. Прошлое не уходит само, оно держится до последнего, и поэт ому его всегда вытесняют. Во второй половине ХХ века это делали мыслители, открывшие информатику и генетику, кибернетику и синергетику… Те, кто осваивал мышление с понятиями «обратная связь» и «самоорганизующаяся система», те, кто пробивал рефлексиогенез и размышлял зарождающейся осознаваемой рефлексией.

«Размороженное» хрущёвской оттепелью советское общество, сначала скрытно, а потом всё более явно пустилось в деидеологизацию и переидеологизацию. Люди переключались на жизнь «простым здравым смыслом» в своих рамках, а кто поумнее – занимался идеологическим самоопределением самостоятельно. Так как внутри страны советские идеологи в своей экспансии выдохлись, их влияние начали перевешивать идеологи заграничные. За два десятилетия так называемого «брежневского застоя» советская власть свой «железный занавес» ослабила, и в страну хлынули последние научные и философские заграничные идеи, усваивая которые, советские граждане смотрели на марксизм-ленинизм более, что называется, «трезвыми глазами» и переставали на него ориентироваться. Им продолжали жить только коммунистические фанатики, которые как капитально запрограммировались классиками с молодости, так и не смогли и не захотели перепрограммироваться. Да и куда? Во что? И как? Во вражеский монетарный либерализм? Почувствовав отсутствие былого идеологического прессинга, люди захотели жить собственными умами – и понеслось. Если люди, усваивая предлагаемую идеологию, находят, что её идеологемы третьего вида не соответствуют реальности, – они их не усваивают и переносят своё внимание на идеологемы первого вида – всё тот же привязанный к реальности «здравый смысл».

Но что идеология! Она, когда «работает», является своеобразным «культурным стержнем», а когда не работает, то её, как этого «стержня», просто нет. Выстроенная на ней культура начинает не только расползаться, но и подвергается экспансии конкурирующей культуры, в случае с Советским Союзом – западной. Граждане, недовольные своей культурой, переориентируются на достижения других культур, которые находят для себя более привлекательными и перспективными. Начинают по-заграничному одеваться, слушать привезённые «из-за бугра» пластинки, светиться иностранными замашками… В фильме «Стиляги» это всё показано как есть.

При Никите Сергеевиче непредвзятые интеллектуалы уже сознавали, что официальная идеология сама собой, а реальная жизнь – сама собой. Высокие идеи строительства коммунизма во всём мире – это на небе, а реальная жизнь с её чёрной работой и подковёрными играми – на земле. После 60-х годов государственную идеологию правящие умы всё больше держали формальным когнитивным придатком, а сами придерживались опять же «здравого смысла» в Игре по продолжающим существовать правилам.

При Л.Брежневе СССР спасало то, что он был реальный патриот и на своём посту работал добросовестно. У него было два конька – армия и сельское хозяйство. Каков поп – таков и приход. Назначенный на роль «главного идеолога страны» М.А.Суслов до последнего блюл идеологические формальности, но реально на марксизм-ленинизм уже мало кто оглядывался. Ему словесами отдавали должное, а поступали по-своему. Опять же в рамках текущего разумения. Когда Брежнев ушёл из жизни, его эпоху назвали «брежневским застоем», отразив этим неудовлетворение той жизненной экспансией, которая была в годы его генерального секретарства.

Пришедший к власти М.Горбачёв (после эпохи «ППП») то ли сам умудрился понять, то ли его вразумили, что проблемы в экономике не есть проблемы самой экономики, причины её слабости находятся гораздо глубже. С таким подходом он начал разыгрывать политический сценарий с выдвинутой доктриной «Новое мышление», а значит и легитимно поставил под сомнение марксизм-ленинизм как официальную государственную идеологию. Её теперь можно было открыто и реально критиковать. Но критиковать было поздно: она уже реально не работала и в режиме самосохранения просто ждала своего упразднения, что с крушением СССР произошло автоматически. Кончилась идеология – кончилась выстроенная на ней государственная экспансия. Инициированные Михаилом Сергеевичем реформы – это тоже транскультурный переход, только какой и как разыгранный? Его «Новое мышление» – это попытка управляемого транскультурного перехода к новой когнитивной культуре, и эта попытка при незрелости рефлексии изначально была обречена на провал. Мало уйти от плохого, надо ещё суметь прийти к хорошему! Как говорят когнитологи, в рефлексию мало с надеждами уйти, из неё надо ещё суметь результативно выйти! Какого бы масштаба не была Личность в роли Генерального секретаря, она всё равно ничего бы не смогла бы сделать. Спасти СССР от распада было невозможно: кризис идеологии был системным, а в этом случае деградировавшую систему не спасают: её либо своевременно заменяют новой, а если с этим тянут, то отказаться от неё заставляет сама жизнь.

При обрушении СССР в самоопределении России пошли годы «идеологического безвластия», которые западные кураторы на волне неприятия когнитивного явления «единая государственная идеология» с подтекстом «тоталитарная идеология» постарались закрепить в Конституции образца 1993 года. И, надо признать, при наших недалёких авторах этого фундаментального документа, [135]135
  Это: Алексеев С.С., Шахрай С.М. и А.А.Собчак, а также Конституцию помогали разрабатывать участники проекта «Rule of Law», финансируемого Агентством США по международному развитию. Всего в разработке участвовало около 800 специалистов.


[Закрыть] а так же присутствующих при сём «свежеиспечённых» и простоватых российских политиках, им это удалось.

А пока длиться идеологическое безвременье – в реальную власть среди «совков» пробиваются самые сильные хищники. Со связями, криминальным влиянием и огромными деньгами. В России это была так называемая «семибанкирщина». Их неформальная либерально-монетарная идеология очень даже устраивала, поскольку позволяла делать свой бизнес и в сотрудничестве с иностранными кампаниями грабить страну распродажей природных ресурсов. В эпоху Осознаваемой Экспансии общества без идеологической самоорганизованности не бывает: она в любом случае есть, даже как «самопальная» и неформальная. Для этого когнитивной культуры с осознаваемой рефлексией вполне хватает. При ней постсоветское скороспело-криминальное бизнес-сообщество при пособничестве слабой власти раскрутило свою экономическую экспансию на природных ресурсах и на остатках промышленного могущества.

В итоге при слабом Президенте за 90-е годы допущенные западные кураторы помогли россиянам превратить их государство в коррумпированную олигархическую бизнес-империю со статусом банановой республики. В ней при ненавязчивом руководстве извне народ организовали в общество массового потребления с массовой культурой, навязали свою отупляющую систему образования и… вроде бы поехало. Жизненная экспансия России за 90-е годы была настолько ослаблена, что на неё начинали смотреть, как на страну из «третьего мира».

Выдвинутому на президентство В.Путину надо отдать должное: он оказался человеком с добротной советской закваской и попробовал возродить идеологическую самоорганизованность на партийном и государственном уровне. Что и поручил Владиславу Суркову и Кº. Но тот кроме «суверенной демократии» и «русского консерватизма» для «Единой России» ничего придумать не смог и вскоре эту неудавшуюся инициативу мягко «замолчали». Владимиру Владимировичу ничего не оставалось делать, как спасаться авторитаризмом, сплачивать россиян патриотизмом, уповать опять же на «здравый смысл» и организовывать развитие страны национальными проектами.

Сознавая, что благополучной страной легче управлять, чем неблагополучной, он начал вгонять страну в режим более-менее благопристойного существования и наложил президентскую руку на доходы естественных монополий. России очень повезло в том, что при её богатстве природными ресурсами и олигархам хватало, и простой народ мог немного дышать. И это при его-то производительности труда! Так, чтобы не думать о бунте.

Пока государственная жизнь устроена не слишком сложно, сложившийся в ней гиперцикл где всё зреющих, а где уже и перезревших идеологий остаётся формальным когнитивным образованием «которое должно в политической культуре присутствовать», но на которое уже никто реального внимания не обращает. Люди с более-менее пристойным когнитивным и культурным уровнем развития живут так называемым «здравым смыслом» с осознаваемой рациональностью. И пока особых напряжённостей в стране не возникает, им жить можно. Тем более в такой стране, как Россия, в которой ещё есть поддержка славной советской историей, которой ещё живёт уходящее поколение. И которые в культуре сохраняют свою облагораживающую инерцию. Там, где трудно сыграть на своей так и недооформленной идеологии, можно сыграть на неприятии вражеской идеологии – той же нацистской, при СВО на Украине. Если власть сама не может объяснить как надо, то на примере вражеского образа жизни она хотя бы показывает, как «не надо»!

А пока страна остаётся Российской Федерацией с неформальной либерально-монетарной идеологией и с возрождаемыми по менталитету национальными традициями. Монархический менталитет сказывается при самоорганизованности общества авторитаризмом. Парламентский принцип представительства функционирует так, как и должен. Прорвавшиеся во власть политики стараются в ней удержаться, для чего живут не формальными партийными идеологиями, а имеющимся «здравым смыслом». Выстроенная Путиным в рамках «отредактированной» в 2020 г. Конституции пирамида и гиперцикл властей всё-таки функционирует и работает. Хотя бюджет нещадно пилят, но всё же чиновники для народа и государства кое-что делают.

Марксистско-ленинский идеологический «зигзаг» выдохся, и государство, пер еболев «высокой», но реально так и не состоявшейся идеологизированностью, возвращается в среднестатистическое политическое русло с относительно внутренне уравновешенным гиперциклом идеологий. Побывав семьдесят лет в доминирующем одиночестве, марксизм-ленинизм-сталинизм снова стал «одной из» в гиперцикле идеологий. Коммунизм ни в России, ни где-либо на планете в другом месте так никому построить не удалось. Внутренняя политическая жизнь в посткоммунистических государствах возвратилась в состояние постепенной самоэволюции, близкое к классическому, без особых идеологических перекосов, но… с совковскими рецидивами… Со своими доминирующими партиями, типа «Единой России», но не с такими революционными и экспансивными по характеру, какими совсем недавно были коммунисты и социал-националисты. Как на мой взгляд это произошло, я описал в «Борющемся Ноосферянине»…

Хотя у каждого посткоммунистического и постсоветского государства сложилась своя идеологическая судьба, эти судьбы по своему транскультурному перестроению остались похожими. Если где и коммунисты оставались, то занимали своё идеологическое место в гиперцикле идеологий, а их депутаты – своё партийное место среди других партий. Китай тоже был марксистским, но там другой менталитет и там переидеологизация прошла по-другому. Марксизм китайцам (как бы не лучше других) удалось скорректировать «здравым смыслом». В постсоциалистическом возрождении Поднебесной тоже сказалась такая особенность китайского менталитета, как патернализм. В настоящее время при безусловном доминировании КПК в стране работают ещё 8 малочисленных демократических партий разного характера. Однако обращение к истории Китая в ХХ веке требует специального исследования, а оно не предусмотрено автором в рамках настоящей монографии.

…но этот суд показал, что во время нацистского кризиса обычные, даже способные и уникальные люди могут путём самообмана совершить преступления столь масштабные и зловещие, что они поражают воображение.

Цитата из фильма «Нюрнбергский процесс (1961)»

Как получилось, что в человеческой культуре возник и реализовался в виде нацистской Германии такой культурный (а значит и экспансивный) феномен, как германский (немецкий) национал-социализм? Как он зародился и покатился по своему культурному руслу, пока так бесславно не был повержен?

На примере этого феномена мы имеем конкретное преломление такого эволюционного явления, как «субъектно-уровневая самоорганизация». Она начинается с когнитивной самоорганизованности в сознании одного человека, потом за несколько десятилетий раскручивается до масштабов политической самоорганизации в государстве. Поскольку рассматриваемая самоорганизация возникает на экстремистской культуре, то и государство с такой культурой становится экстремистским, развязывая мировую войну, получившую индекс «Вторая». Если у экспансивного государства как субъекта международных отношений нет достаточных внутренних тормозов, то оно, не проявив адекватность и исчерпав свои внутренние ресурсы при выходе на уровень метасистемы, гибнет под ударами своего окружения. Тем более, если оно нападает на другое государство, возможности которого с честью отразить интервенцию просто недооценивает.

Точности ради надо сказать, что нацистская Германия перед нападением на СССР достаточно успешно вышла на уровень своей метасистемы и создала вокруг себя исключительно мощную международную военную группировку, в которой объединила Италию, Японию, Финляндию, Румынию, Болгарию и др. Перед Второй мировой войной Гитлер не без помощи англосаксов был на вершине своего успеха, мыслил забрезжившей победой национал-социализма в планетарном масштабе, а славян на Востоке видел через свои расистские очки людьми второго сорта.

Итак, почему этот вариант субъектно-уровневой самоорганизации

– именно такой?

– так бесславно закончился?

– в какой момент проявились те его особенности, из-за которых он состоялся тем, чем состоялся? Почему в той культурной среде Гитлер проявился как фюрер, приведший свою нацию к величайшей в современной истории военной авантюре?

Если идти от личности Гитлера, то феномен германского национал-социализма состоялся потому, что будущий фюрер

– был очень талантливым человеком, с прекрасной памятью;

– много занимался самообразованием, чем развил свой талант мыслителя и оратора;

– с детства сформировался личностью с сильным характером, хорошим организатором, благодаря которому проявил себя как успешный борец за свои цели и идеалы;

– выработал мировоззрение, в огромной степени научное, рациональное и адекватное реальности, в котором дал свою обоснованную трактовку понимания культурных и социальных процессов, и эта трактовка была принята;

– в этом мировоззрении состоялся деистом, отодвинув такие условные ЛПКК, как философия и религия, как бы «на задний план» и обращался к ним по мере идеологической и политической необходимости. В то же время в его мировоззрении было много мистического, которое часто приводило к неадекватности в поведении не только его самого, но и него ближайших сподвижников. Пожалуй, самым ярким примером такого неадекватного поведения можно назвать поступок Р. Гесса, любимчика и секретаря Гитлера. 10 мая 1941 г. Рудольф самовольно вылетел в Англию с миротворческой миссией, непременный успех которой был вычислен по гороскопам и оккультным соображениям. Но в Англии его не поняли и упрятали пожизненно за решётку. И хотя тех прорицателей и астрологов, с которыми Гесс консультировался, потом в гестапо расстреляли, бывший секретарь Гитлера своей выходкой нанёс очень чувствительный имиджевой удар по своему шефу;

– занял сдержанно-прагматичное отношение к религии, ибо сознавал, что подавляющая часть народа – верующая, и конфликтовать с ней по поводу религиозных взглядов не только не разумно, но и опасно. Публичное отношение Гитлера к религии точнее всего определить как оппортунистический прагматизм. Он не отстаивал в открытую идею атеистического государства, но стремился снизить влияние христианства на немецкое общество. Будучи скептически настроенным по отношению к религии, он не представлял себя публично как атеиста, и говорил, что верит «во всемогущего творца». Историк Ричард Эванс отмечал, что Гитлер считал национал-социализм секулярной идеологией, основанной на науке, для которой в долгосрочной перспективе немыслимо «сосуществование с религией»;

– на базе своего мировоззрения выстроил идеологию, с которой немцы априори сознавали себя великой нацией, способной и назначенной (Богом) на великие свершения. Это великое назначение надо было оправдать с честью;

– осознал себя выдающимся пассионарием, который должен положить свою судьбу на будущее немецкой нации. Отсюда его фанатичный национализм, перешедший в расизм;

– будучи продуктом немецкой культуры и менталитета того времени, он сумел стать своим национальным лидером, потому что в рамках этого менталитета сформулировал и выразил пассионарный запрос немцев на осознание своего состояния и на своё на будущее. А к этому предложил и социальные технологии его достижения. Он как бы «додумал» (но в своём варианте) за свою нацию то, что она сама хотела додумать о себе и для себя, и это обосновал. Немцы на него идеологический посыл конструктивно среагировали, его поддержали и за ним пошли;

– сумел состояться прекрасным оратором, чем завораживающе действовал на публику, он её наэлектризовывал, «заводил» и вдохновлял. Так как в то время телевидение было только-только изобретено и не было широко распространено, то в масштабах страны немцы не столько видели в Гитлере своего лидера, сколько слышали в нём своего лидера по радио;

– понимал огромное значение агитации и пропаганды и эффективно их организовывал. Он сам много, эффектно и эффективно выступал, а когда идеи (да ещё в соответствующем эмоциональном обрамлении) идут в массы от первого лица, это особенно поднимает его авторитет как лидера. Люди видят, что он – лидер настоящий, что он всё прекрасно понимает, он не читает «по бумажке», он чувствует эпоху так же, как они, и люди видят в нём не просто лидера, а интеллектуального лидера. Они видят в нём Вождя с большой буквы. Здесь срабатывала закономерность, высказанная ещё Никколо Макиавелли: «Первая обязанность государя – показать своим подданным, что он есть человек ума выдающегося»;

– сумел написать (заимствовав многие идеи от Альфреда Розенберга) книгу, которой оказал огромное влияние на рассудок своей нации. Его «Майн кампф» настолько вписалась в культурный контекст Германии, что после того, как Гитлер пришёл к власти, стала своеобразной «библией» национал-социализма;

В «Mein Kampf» есть всё – программа германского возрождения, техника партийной пропаганды, план борьбы с марксизмом, концепция нацистского государства, мировое господство Германии. Эта книга явилась новым Кораном веры и войны – напыщенным, многословным, бесформенным, но внятным посланием миру. Уинстон Черчилль

– осознав, что поскольку его враги не гнушаются использовать против него террористические методы, он сам организовал встречный террор, в чём тоже оказался адекватен культуре того времени. Благодаря этому он не только выстоял в неформальных криминально-варварских отношениях, но сам проявился в них как махровый закопёрщик («Пивной путч», «Ночь длинных ножей»). Сознавая весь спектр социальных технологий борьбы за существование (от самых честных и благородных до самых низменных и подлых), он использовал технологии из всего этого спектра. Он мог быть как благородным джентльменом с самыми благими намерениями, так и безжалостным убийцей, без колебаний устраняющим своих политических конкурентов;

– талантливо в одном лице сумел сыграть три взаимопроникающие социальные роли: идеолога, оратора и политического организатора, в результате чего сделал свою партию сначала одной из ведущих партий в Германии, а потом и единственной;

Можно презирать Гитлера и всё же восхищаться его патриотическим достижением. Если наша страна будет побеждена, то я надеюсь, что у нас тоже найдётся столь достойный восхищения вождь, который вновь вселит в нас мужество и вернёт нам наше место среди других наций.

Уинстон Черчилль

– проявил талант не только политика, но политического интригана, умеющего договариваться с любыми заинтересованными игроками и получать от них значительную организационную, политическую и материальную поддержку;

– выстроил «под себя» жёсткую социальную и военную иерархию, позволяющую эффективно мобилизовать потенциал нации на внешнюю военную экспансию. Однако в такой социальной самоорганизованности нет здоровой кадровой ротация и здорового культурогенеза, поэтому все подобные жёсткие иерархии в исторических масштабах – краткосрочные явления. Их Лидер создаёт «под себя», отношения в них личностны и персонифицированы, и когда Лидер умирает или погибает, то такие иерархии сразу же распадаются;

– на вершине своей карьеры утратил свои способности к рефлексии, в результате чего из признанного Вождя превратился в неадекватного авантюриста, переоценившего как свои возможности, так и возможности «поставленной под себя» нации, а так же союзников. Сознававшие его неадекватность генералы из его ближайшего окружения сочли разумным его устранить, но попытка не удалась, Гитлер серьёзно пострадал, но выжил и остался у власти;

– вжился в состояние постоянно раскручиваемой экспансии и реально не задумывался, что когда-то надо будет остановиться, чтобы не «надорваться». Он полагал, что к моменту «окончательной» победы он придёт естественным путём, что для этой победы сил у него хватит, и тогда «по ситуации» будет ясно, что можно удовлетвориться достигнутым;

И, наконец, нельзя сбрасывать со счетов сопутствующее Гитлеру везение. Да не просто везение, а огромное везение. В судьбе Гитлера было много таких «точек бифуркации», в которых его карьера могла запросто оборваться. Участвуя в Первой мировой войне, он мог погибнуть, после двух ранений остаться калекой, он мог ослепнуть после газовой атаки… Покушений на его жизнь было целых 16, и все они оказались неудачными и просто несостоявшимися.

Теперь о ментальных, национальных и исторических обстоятельствах этого феномена.

1. Созревание и развитие германского национал-социализма произошло в условиях уже довольно развитой когнитивной культуры с осознаваемой рефлексией. В такой культуре и на такой ступени развития человеческий разум уже многое знает, уже многое может, но его социально-гуманитарное состояние характеризуется как состояние «несросшейся френии». С такой несросшейся френией человек может жить одной частью своего разума как науськанный варвар, а другой – как относительно культурный человек. Это про такого доноосферного человека сказано:

Теперь мы знаем, что человек может вечером читать Гёте и Рильке, слушать Баха и Шуберта, а утром отправляться на работу в Аушвиц.

Джордж Стайнер

В результате в когнитивной культуре с узнаваемой рефлексией простых немцев под влиянием гитлеровской идеологии и пропаганды было создано редкое сочетание: с одной стороны разумности и рациональности проводимой экспансии, а с другой – самого жлобского варварства, против которого существует только один приём – тотальное физическое уничтожение его носителей;

(Не этой ли особенностью человеческого разума воспользовались западные кураторы, когда «поставили под себя» незрелую в своей государственности украинскую нацию?)

2. Позорный и унизительный Версальский мир (договор). Глава немецкой делегации министр иностранных дел Германии в 1919 г. Ульрих фон Брокдорф-Ранцау по поводу текста Версальского договора сказал, что он сводится к простой формуле: «Германия отказывается от всех претензий на своё существование». Этим договором немецкая нация была поставлена не только в сильно зависимое экономическое положение (огромными репарациями), не только её лишали многих территорий и колоний, но и запрещали ей иметь свою регулярную армию. Последнее для немцев с их воинственностью особенно унизительно. А народы, как замечено, не любят признаваться в своих ошибках и поражениях…

3. Демографический и культурный потенциал Германии. Даже после поражения в Первой мировой войне Германия оставалась крупнейшей по численности населения страной Западной Европы, её людской ресурс в июне 1941 г. с присоединёнными землями составлял около 94 млн. человек. После Великой депрессии немцы, обладая высокой организационной, экономической и технологической культурой, под влиянием энтузиазма культурного и военного возрождения быстро восстановились и создали свою мощную империю. Всего в странах Третьего рейха на начало Великой Отечественной войны людские ресурсы приближались к 250 миллионам человек. Соответственно были мобилизованы и все экономические и природные ресурсы этих стран.

4. Идеологии национал-социализма чрезвычайно способствовал менталитет немцев, сохраняющий свою воинственность после поражения в Первой мировой войне. И не только сохраняющий, но и подогретый реваншистскими настроениями. Они стали одной из основных причин широкой поддержки Гитлера немецким народом с его идеями территориальной экспансии.

Общие черты немецкого менталитета хорошо известны. Его главная особенность – педантичность и любовь к порядку. Как сказал великий немецкий поэт: «Для немца порядок важнее свободы!» Немец не оставит без внимания малейшие нюансы целесообразности в своей деятельности. Сделать «на глазок» – ниже достоинства истинного немца. Отсюда высокая оценка продукции, проявляющаяся в знаменитом выражении «немецкое качество». Категорический императив, который чтит каждый немец, звучит так: «Ordnung muss sein», – что означает: «Порядок превыше всего».

Немцы экономны и бережливы, избегают расточительности. К этому прибавьте удивительную чистоплотность. Чистота во всём, начиная с личной гигиены и заканчивая местом проживания. Мечтательны, романтичны, религиозны. Им свойственна честность и чувство чести. В личных отношениях, если что-то не понравится, могут проявить своенравие и упрямство. Ответственны, но с этим часто заморачиваются и перебарщивают. Отсюда их бюрократичность. В настоящее время немцы больше всех в Европе используют бумагу на душу населения – целых 217 кг в год.

Есть мнение, что Германия – это страна, где правит Страх (Angst). Боязнь того, что «что-то может случиться», заставляет их всё упорядочить, отрегулировать, проконтролировать, проследить, застраховать, проверить и задокументировать. Да ещё и снять копию на всякий случай.

Немцы пунктуальны и конкретны. Если они пригласили вас на чай, знайте, кроме чая ничего не будет. Ещё для немца характерна смиренность перед судьбой и послушание. В общественных отношениях блюдут субординацию. Законопослушны, не спорят с властями. Смиряются со сложностями жизни, которые преподносит им государство. Ещё Шиллер писал, что «покорность есть первейший долг», и немцы в этом не сомневаются. Это соответствует их представлениям о долге и порядке. Поэтому немцы предпочитают не нарушать даже те правила, которые сильно осложняют им жизнь, руководствуясь принципом, что всё, что не разрешено – запрещено. Патриотичны, доверчивы, но непременно «настучат» на соседа, если заметят за ним какие-то нарушения. Патриотизм немца выражается не в любви к своему государству или народу, а прежде всего к правительству, которое устанавливает законы, следит за порядком, даёт смысл существования.

Великий немецкий философ». Кант оставил подробное описание разных народов. Про немцев он написал меньше, чем про других, отметив, что природная скромность не позволяет ему хвалить самого себя. В числе прочих достоинств он отмечал способность немца легче других народов подчиняться правительству, под властью которого он живет. Немец, писал Кант, «не умствует относительно уже установленного порядка, как и не пытается придумать новый». Косвенным доказательством этого положения является тот факт, что немцы исторически, как правило, прекрасно уживались на службе у других правительств, и не только русского, верой и правдой служа своим новым властям. Они становились идеальными солдатами: аккуратными, храбрыми и преданными.

Что касается воинственности в менталитете немцев, то она сложилась ещё в раннем Средневековье. Германские племена жили и формировались в исключительно суровых социальных и климатических условиях. «Дитя своего времени – рыцарство создавалось не для рыцарских турниров, а для войны, отвечая самым насущным потребностям общества. М.М. Стасюлевич писал об этом: «Перенеситесь мыслью в любое из государств тогдашней Европы, бросьте на него хоть беглый взгляд, и вы тотчас поймёте, что война составляет главное занятие, почти исключительную заботу всего населения. Почти каждый холм, каждая крутая возвышенность увенчана крепким замком, при постройке которого, очевидно, не удобство жизни, не то, что мы называем комфортом, а безопасность была главной целью. Воинственный характер германцев резко отразился на этих зданиях, которые вместе с железным доспехом составляли необходимое условие феодального существования» [1]. Флаксман А.А. так раскрыла становление и сущностные черты воинственности в немецком менталитете: «Принимая во внимание тяжёлые условия жизни, опасность и постоянные столкновения, можно вести речь о существовании концепта «война» в культуре германцев средневекового периода. Этот концепт составляли такие черты национального характера, как воинственность, жестокость, кровожадность и агрессивность» [2]. Разумеется, к качествам германского боевого духа относились также дисциплинированность, мужество, смелость, решимость, патриотизм, презрение к врагам, гордость, чувство долга, выносливость, активность в достижении победы и уверенность в превосходстве над любым противником.

Военные аспекты нашли отражение в творчестве миннезингеров и ландскнехтов, в чьих стихах и песнях преобладала героизация рыцарей и их подвигов. Их стихи и песни было принято исполнять во время пиров в замках. Военные песни стали своеобразными боевыми знаменами: с ними шли в бой, в них сводили счеты с противником, они украшали бивуаки.

Особенно популярна в Германии эпическая поэма «Песнь о Роланде». Её герой – племянник Карла Великого, граф Роланд, для немцев – идеал рыцаря. В поэме подчеркивается красота белокурого Роланда, рассказывается о его победах, бесстрашии, высоком чувстве долга и уверенности в победе. В поэме постоянно смакуются жестокость и сила смертельного удара Роланда своим мечом – Дюрендалем, натуралистически описывается смерть басурманов. Статуи Роланда воздвигнуты во многих городах Германии. Только в Саксонии-Анхальте находится 13 статуй Роланда. Его образ перенесен на гербы трёх немецких городов и на несколько немецких почтовых марок.