Текст книги "Ноосферное мышление. Часть II. Эволюция. Культура. Экспансия"

4.2. Исходные модели и понятия

Модель – аналог познаваемого объекта, замещающий его в процессе познания.

Ю.М.Лотман

Чтобы адекватно размышлять о каких-либо явлениях, надо иметь адекватные этим явлениям когнитивные модели. Нет модели – нет мышления о явлении или проблеме.

Если жизнь – это биологическая экспансия, то значит, бывают и не-биологические экспансии?

Бывают, и в синергетике описаны многие такие модели. И хотя, как замечено в определении, в отношении неживых объектов понятие экспансии, как правило, не применяют, мы, с оглядкой на эту «неприменяемость», можем посмотреть «в корень». Онтологический.

Биологический процесс, который мы характеризуем как «экспансию», есть процесс с положительными обратными связями. (Одной или несколькими). А что же, в неживой природе нет процессов с положительными обратными связями? Есть! Но есть и научная традиция называть их не экспансивными, а скорее «лавинообразными». В главе 2.12. Понятие «экспансия» было раскрыто как процесс, но мы, зная гибкость нашего мышления, можем посмотреть на экспансию и как на явление, и как на событие. Событие, у которого есть своё закономерное начало, и свой закономерный конец. Но даже если будем смотреть на экспансию как на процесс, то при метасистемном его понимании мы представим, как он начинается, и как заканчивается.

В синергетике кроме других, рассматривают лавинообразные процессы в самоорганизующихся системах. По законам Природы, по Логике Бытия любой процесс самоорганизации в системе протекает по сукцессионной кривой:

Рисунок 4.2.1

Сначала «раскачивается» или «раскручивается», как бы «набирает обороты», свою скорость (I часть), потом «выходит на режим» и идёт «по всходящей» (II часть), а в итоге, приближаясь к пороговым условиям, тормозится и приближается к своему аттрактору. Или к какому-то предельному параметру (III часть). На последней части сукцессии, где она имеет «затухающий» характер, обычно вступает в действие отрицательная обратная связь. Она, накладываясь на положительную, возвращает систему к состоянию внутреннего баланса.

Если взять только первую часть сукцессии, то это – экспонента. Про неё смотри у «Медоузов и Кº» в «Пределах роста».

Ещё в синергетике раскрыто, что существуют самоорганизующиеся системы с пейсмекером и без пейсмекера. Нам более интересны системы первые, ибо почти все биологические сист емы – с пейсмекером. Который имеет разную конкретную природу, но общая функция у него одна: задавать, направлять и управлять организацией своей системы.

Если мы, будучи знакомы с такой когнитивной (концептуальной) моделью, как «самоорганизующаяся система с пейсмекером», вглядимся в биоценозы, в разные экосистемы, а ещё и в разные социальные системы, то увидим сплошь и рядом самоорганизующиеся системы с пейсмекерами. В которых они проводят свою «пейсмекерную», внутреннюю экспансию, ставят, так сказать, свою систему «под себя», а потом начинают управлять экспансией всей системы.

С таким раскладом мы в социологии выделяем два основных вида культурной экспансии: внутренняя и внешняя.

Внутренняя экспансия – когда человек (или власть как социальный институт) в социальной системе (как в субъекте более высокого уровня, например в государстве) организует всех своих подчинённых или зависимых от него (членов семьи, наёмных работников, подданных, граждан) в соответствие с личными, ролевыми, институциональными или государственными целями и потребностями.

Внешняя экспансия – когда субъект в своих интересах стремится оказать или оказывает то или иное влияние (культурное или силовое) на другого субъекта. Или на обстоятельства в своей нише, которые он хочет переделать «под себя».

В соответствие с природой любого субъекта (человека, организации, общества, государства) его экспансия гиперциклична. В неё входит военная (силовая) экспансия, экономическая, информационная и культурная экспансии. Гиперцикличный характер экспансии соответствует тому, что любой активной самоорганизующейся системы две стороны: диссипация и самоорганизация.

Мы так устроены, что культура – это то, что у нас внутри. Экспансия – это то, что мы проявляем снаружи. Если исходить из формулы И.А.Ильина «Человек живёт изнутри наружу», то мы живём «от культуры к экспансии». Или так: «свою культуру выражаем в экспансии».

Соединяя их по закону природы и по закону Жизни, мы получаем культурную экспансию.

Культура нам дана, чтобы мы осуществляли не просто экспансию, а результативную и эффективную. Или так: чтобы мы могли в своей экспансии быть эффективными, нужна культура.

Культура там, где мы, как самоорганизующиеся Личности, сохраняем или создаём пропорцию «упорядоченность/хаос» близкой к идеальной.

Культура там, где гиперцикл наших фундаментальных установок сбалансирован. Мы бережём себя, размножаемся, экспансивны, сохраняем содеянное и сознаём, что делаем.

Рядом с понятием «культура» у нас есть понятие «менталитет».

Чем явления, отражаемые в этих понятиях, отличаются друг от друга?

Культура – это VII гиперцикличная программная организованность Жизни, которой воспроизводится особь IV уровня организации (социум). Культуру образуют люди совокупностью своих VI (индивидуальных) программных организованностей, которые

– взрослые особи хранят в памяти своего мозга с неокортексом (а так же на всевозможных материальных носителях),

– лингвистически самоорганизуются в отвлечённом мышлении с отвлечённой рефлексией и

– на основе последнего индивидуально или коллегиально поведенчески самореализуются в рамках своих физиологических способностей.

Преемственность культуры при смене поколений выстроена на усваивании молодёжью существующих норм при вырастании её в культурной среде общества и при воспитании и образовании её представителями старшего поколения.

Обязательной частью культуры является культурогенез, который в зависимости от когнитивного уровня развития может быть неосознаваемый, узнаваемый, философски сознаваемый или научно осознанный. (См. главу 2.6.)

Менталитет (фр. Mentalite) – есть общая (надситуационная) программная организованность субъекта (животного, гоминида, человека), с которой он самореализуется в жизни. Менталитет (вариант: ментальность) – это цельная характеристика субъекта как индивидуальности, которая сформирована всеми факторами его рождения, становления и прожитого существования. Менталитет – это стиль жизни субъекта, ему присущи типажность, стандартность и даже шаблонность.

В менталитете мы отражаем такие признаки субъектности, которые обычно не охватываем понятием «культура». Например, личную эмоциональную палитру субъекта.

Понятие «менталитет» в чём – то более «горизонтальное», а «культура» – «вертикальное». Менталитет мы обычно не оцениваем, как «хороший/плохой», он – особенный. А культуру (как ПО) мы можем рассматривать как «хорошая/плохая» и «высокая/низкая».

Кроме того, в понятии «культура» мы раскрываем природу эволюционирования социальных систем, а через понятие «ментальность» стремимся выразить когнитивную и эмоционально-волевую «окрашенность субъектов.

Нахожу, что у понятия «культура» более концептуальный характер, чем у понятия «ментальность». Понятие «ментальность И больше описательно.

Кроме того, не могу не сказать, что в нашем, русском языке, понятие «культурная экспансия» и «экспансия культуры» – это достаточно разные понятия.

Хотя первое понятие можно истолковать как второе, но скорее это не так. Традиции использования слова «культура» склоняют нас понимать, что «культурная экспансия» – это не «экспансия культуры», а профессиональная, результативная, правильно проведённая, на должной высоте экспансия. В общем, проведённая культурным образом. Если немного поиграть словами, то можно сказать и так: культурно проведённая культурная экспансия. Да и как иначе? Разве можно культурную экспансию осуществлять некультурно? Что же касается понятия «экспансия культуры» – это трансляция, распространение, даже навязывание своей культуры тем, кто по замыслу агенса его культуру должен усвоить. Или, по крайней мере, с ней познакомиться.

4.3. О правилах Большой Игры (в Жизнь) в культурологическом аспекте

Человек – это какая-то выдуманная игрушка бога. Этому-то и надо следовать, надо жить играя.

Платон

Осознание правил Большой Игры в любом аспекте начинается с осознания установки живого на Идею максимально обеспеченного выживания (МОВ). Сегодня мы эту идею осознаём ноосферным мышлением. А значит существенно полнее и глубже. Этой идеей, собственно говоря, и так пропитана вся книга, но вот выразить её применительно к нашей «структуре момента» я нашёл возможным именно здесь.

(Обратим внимание на то, что эта идея внеидеологична или надидеологична, её «от себя» воплощает любой субъект с любой идеократией и любой идеологией.)

Жизнь создала субъекта (как особь III у. о.), в природе которого запрограммированно бороться за своё максимально обеспеченное выживание. И эту запрограммированность Жизнь перенесла на IV уровень – государства тоже субъекты, и тоже живут Идеей МОВ. Все активные субъекты каждую минуту жизни стремятся максимально обеспечивать своё выживание. Другими словами – в этом их жизненная экспансия. Экспансия – это борьба за идею МОВ в каждой мелочи. И субъекты воплощают Идею МОВ в своей экспансии, которую направляют на то, чтобы «переделать мир в свою пользу». Переделка мира «в свою пользу» может быть

– переделкой окружающего мира (без переделки самого себя),

– переделкой себя, чтобы, как части мира, потом быть более адекватным и эффективным. (Но здесь своя напряжённость и компетентность рефлексии.)

В переделке окружающего мира можно заниматься окружающей природой (живой и неживой), а так же как частью живой природы – другими субъектами.

Каждый субъект создан для борьбы за выживание прежде всего самого себя. Поэтому со своим программным обеспечением (или культурой), человек решает: с кем ему дружить, а с кем воевать. Воевать – это разрушать. Умело воевать – умело разрушать. Дружить труднее, ибо в дружбе квалифицированной рефлексией надо обеспечить взаимопонимание. Во вражде и на войне проще – надо, особо не задумываясь, уничтожать врага физически всеми возможными способами, а его ресурсами пользоваться.

Жизнь устроила просто: если субъект хочет выжить, он должен делать для этого всё для себя возможное, и даже, приложив мозги, то невозможное, которое для этого ранее делать не мог.

На международном уровне жизнь сложнее, на нём так же действует закон борьбы за существование: если ты не можешь кого-то сделать полноценным союзником, сделай его сначала неполноценным союзником, сделай его для себя марионеткой, чтобы он играл «за тебя», пусть и не осознавая всего. Если же у него нет элементарного сознания, которым можно управлять, тогда подчини его себе силой. Если и это невозможно – тогда уничтожь его, чтобы он уже никогда и никак не мог тебе помешать.

На любом уровне, личном, групповом или государственном, мы воюем не только своими кулаками, пистолетами или ракетами, мы воюем своими культурами. Мы воюем, опираясь на свою культуру, или исходя из возможностей своей культуры. Со своей культурой мы можем бороться как на уровне физического состояния своих противников (опережая и уничтожая), а можно и на уровне культуры – нашей программной организованности. Мы можем бороться за переделку культуры своего противника так, как нам это выгодно. Мы можем развернуть для этого экспансию своей культуры. Но это если при условии, что находим свою культуру сильнее и выше культуры противника, и можем подчинить его культуру своей, то есть своей культурой направить развитие его культуры по нужному нам руслу. Создать нужный нам управляемый культурогенез. Конструктивный или деструктивный. Первым поднять противника до уровня союзника, вторым опустить до уровня своей марионетки, до вассалитета. Один из видов борьбы с противником – это переделывая его «под себя». С разными вариантами осознанности этой борьбы как со стороны агенса, так и со стороны пациенса.

(Эта книга посвящена культуре, и поэтому я пишу прежде всего о культуре, а такой фактор, как «информированность» временно и условно опускаю. При этом прошу учитывать, что при низкой культуре никакой информированностью не спасёшься…)

Сегодня правила Большой Игры мы, россияне, осознаём на своём примере, «от себя», когда видим, что у нас идёт что-то не так.

Мы, россияне, со своим мобилизационным менталитетом (по сравнению с другими нациями) «просто живём». У нас в России с её просторами и природными богатствами есть почти всё, и мы, как нация, чувствуем себя самодостаточными. У нас свой характер жизненной экспансии.

Что касается англосаксов, у них другая судьба. Трудностями и перипетиями своей борьбы за существование они научены жить в первую очередь наживой и неумело скрываемой наглостью. В этом они не то чтобы сознают, но исторически приучены видеть свою миссию. И в этом их преимущество. Они активны, наступательны, экспансивны до агрессивности. В их Картине мира это естественно и потому оправдано. У них свой жизненный опыт и они «знают, как лучше». А мы со своим «просто житьём» по сравнению ними не экспансивны. И в этом в современных условиях мы не просто проигрываем, а проигрываем существенно. С нашим мобилизационный менталитетом мы всегда на вызовы своей судьбы реагировали с опозданием. Был в Истории период, когда мы, как и наглосаксы, проявляли активность, наступательность, экспансивность. Это было время нашей интернациональной борьбы за «коммунизм во всём мире» и «за мир во всём мире». Мы тогда тоже «знали, как лучше». Наш КОМИНТЕРН оказывал огромное влияние на политиков всего мира. И при этом мы опирались на коммунистическую идеологию! Но когда идея коммунистического будущего себя пережила, мы перестали быть наступательными и экспансивными. Время потекло быстрее, и жить мобилизационным менталитетом уже невозможно. Сегодня мы с особой ясностью понимаем, что любая ИДЕЯ чего-то живого – всегда экспансивна и перспективна. В Жизни более успешно выживает тот, кто живёт нападая, а не тот, кто живёт защищаясь и обороняясь. И нападать надо не только кулаками и ракетами, а первую очередь умом, высокой культурой и передовыми технологиями. Как техническими, так и социальными: сценаристиками.

В конце эпохи осознаваемой рефлексии люди развивают свои интеллекты настолько, что ведут войны не только «горячие», но и «холодные». С середины ХХ века человечество ведёт масштабные информационные, идеологические, а последнее время и когнитивные войны. Войны культур или программных организованностей. Вслед за термином «холодная» война, появляются термины «гибридная война», «когнитивная война», «управляемый культурогенез», «культуроцид» им подобные.

В таких условиях Идею максимально обеспеченного выживания для самих себя мы воплощаем в первую очередь в борьбе на культурном фронте, воплощаем в своей культурной экспансии или в экспансии своей культуры.

Сегодня идея МОВ эффективно работает только в том случае, когда мы мыслим научно и на перспективу. Когда на уровне научной рефлексии соперничаем с противниками, кто лучше самоорганизуется лучшей Идеей. Когда мы мыслим не идеологично, а именно научно, мы мыслим, следовательно, адекватно.

В этом мире отдельному субъекту «просто так» жить нельзя. Создав человека, Жизнь создала одновременно ему как друзей, так и врагов. Природа не создавала отдельно человека, она создала целиком Человечество.

Сегодня мы с новой ясностью постигаем закон соблюдения структурности, который можно выразить так: на двух стульях усидеть нельзя. Отношения субъектов на любом уровне – либо вражда, либо дружба, либо полный нейтралитет. Именно полный – но сегодня это почти невозможно. Экспансивная природа Жизни этого не позволяет. Сильной державе нейтралитетом жить несвойственно, а маленькому государству жить нейтралитетом просто не дадут сильные игроки.

Сегодня сильное государство прежде всего то, которое сильно своей культурой. И не сколько её техническим, экономическим или технологическим аспектом, а именно духовной культурой: развитым самосознанием, чувством собственного достоинства и национальной сплочённостью.

Второе, чем характерно современное сильное государство – это способностью проявить значительную военную экспансию. Показывать, что оно способно своим современным воооружением дать отпор любому агрессору.

Как тебе в виде примера Северная Корея, Читатель? Маленькое государство, небогато живущее, а поди поступись! Наведут на тебя ядерную ракету, и поневоле зауважаешь! Корейцы правильно осознали идею максимально обеспеченного выживания и в рамках своей национальной культуры сумели её выразить в мощном военном арсенале.

4.0. Таблица культурогенеза, когнитогенеза (научного и философского) и рефлексиогенеза

4.4. Борьба за культуру при познаваемой рефлексии

Пришествие (активной – П. С.) культуры совпадает с рождением интеллекта.

Клод Леви-Стросс

Формы борьбы за культуру различаются прежде всего по той когнитивной культуре, которой живут субъекты, эту борьбу ведущие.

До активной рефлексии, в эпоху когнитивной культуры с узнаваемой рефлексией, борьбу за культуру ведут как неосознаваемое или мало сознаваемое сопутствующее явление к силовым формам экспансии. Там, где победитель получает власть над поверженным с другой культурой, делает его своим рабом, естественно, речь о том, чтобы он приспосабливался под чуждую ему культуру, не идёт. Всегда слабая сторона должна сама приспосабливаться под сильную и брать на себя труд понимать, что от неё хотят. И следовать тем культурным установкам, которые ей «назначены». Рабовладельцу не нужно, чтобы между ним и его рабом были какие-то проблемы во взаимопонимании. Если раб захочет выжить – он постарается быть и понятым, и понимающим. Здоровый раб, который не понимает, чего от него хотят, так же бесполезен, как больной или увечный. Но мало создать приемлемый уровень общения: рабовладелец хочет, чтобы раб перенял его культуру и вписался в его образ жизни, чтобы с ним не было никаких культурных «нестыковок». И тогда раб старается усвоить культуру господина со своей стороны, а господин снисходит до того, чтобы дать рабу несколько уроков, как следует себя вести в его присутствии. Но судьба раба не просто находиться в культурной среде своего хозяина – он должен работать, и работать достаточно эффективно. Следовательно, он должен усвоить не только общую, но и предназначенную ему ролевую культуру. Например, чтобы молодая рабыня состоялась служанкой в доме своего хозяина, она должна многому научиться. В такой социальной среде мы имеем относительно активную встречную адаптацию.

Культуру у человека может формировать и развивать только тот, у которого более высокий уровень культуры. В преемственности поколений культуру детей формируют их родители. Культуру молодёжи «подтягивают до нужного уровня» опытные и знающие старейшины.

А как же культурогенез? Его люди со своим когнитивным развитием при транскультурном переходе к активной рефлексии превращают из неосознаваемого ситуационно-эвристического в осознаваемый системно-эвристический.

При узнаваемой рефлексии люди культурно адаптируются, а при познаваемой, активной рефлексии уже ведут борьбу за культуру как бы «на опережение». Более активный и сильный субъект начинает не просто настаивать на своих культурных ценностях, а делает это с той или иной степенью осознанности. С активной рефлексией люди сознают ситуационно складывающиеся различия культур и хотят так или иначе его преодолеть. Преследуя при этом свои цели и интересы. Борющийся за своё культурное преимущество человек, как сильный пейсмекер, старается другого, зависимого от него человека, в культурном отношении поставить «под себя». И уже в рамках единой культуры обеспечить нужную себе организованность и управляемость. Борьбу за культуру субъекты ведут не ради самой культуры, а для укрепления собственной организованности и внешнего доминирования в конкуренции: идейного, идеологического, мировоззренческого, экономического и силового.

Борьба за свою культуру – это борьба за свою результативную экспансию!

Формулировка «борьба за культуру» – бессубъектная. И это надо при технологическом подходе в борьбе учитывать.

Бороться за свою культуру от внешнего влияния можно двумя способами: укрепляя свою и разрушая чужую. Второй способ принципиально проще, и им пользовались завоеватели, стремясь, что называется, не только насадить своё, но и уничтожить чужое.

Люди, живущие когнитивной культурой с познаваемой рефлексией, уже ясно сознают, что покушение на их культурные ценности – это покушение на их образ жизни и, следовательно, на них самих. Пока в когнитивной культуре активный и системный культурогенез только обозначается, то борьбу культур ведут не как укрепление и развитие своей культуры, а как разрушение культуры противника. Борьба за разрушение культуры противника – это самый простой вид борьбы. Но и в этой борьбе есть своя рефлексивная составляющая. Агрессор прекрасно понимает, что разрушив культуру противника, он тем самым лишает его возможности противостоять ему, вести результативную встречную экспансию.

Альтернатива такой жизненной экспансии – это сознательная защита, сознательное сбережение своей культуры от возможных разрушающих факторов. Внешних и внутренних. В борьбе за свою самобытность надо стремиться не только победить соперника, но и, как минимум, не потерпеть поражения. В борьбе атакуют на переднем фронте, но при этом заботятся о защите тыла. Истинная самоорганизованность – она всесторонняя. При завоевании соседа агрессор, сознающий значение культурных ценностей, стремится не только уничтожить своих противников физически, не только превратить в развалины его экономическую и военную инфраструктуру, но и разрушить культуру противника – его ритуальные сооружения, библиотеки, художественные мастерские… В такой завоевательской технологии зародыш будущих гибридных войн ХХ и XXI века.

Одним из величайших событий в борьбе за свою культуру в эту когнитивную эпоху становится борьба вокруг богатейшей Александрийской библиотеки. До своего уничтожения она была одной из крупнейших в наиболее значительных в Древнем мире. Считается, что Александрийскую библиотеку основал Птолемей (вот только I или II?). Сам же город основал знаменитый Александр Македонский в 332 г. до н. э.

В период своего расцвета (III–II века до н. э.) библиотека хранила в своих фондах до 700 000 рукописей. Считалось, что в ней есть тайные книги, дающие практически неограниченное могущество. В 47 году до н. э. римский император Юлий Цезарь нашёл, что в библиотеке содержатся книги, могущие быть для него опасными и устроил первое в её истории масштабное разграбление. Он вывез огромную часть книг к себе в Рим, и много книг сжёг. Точное их число так и не определено. Разброс оценок колеблется от 40 до 70 тысяч.

Наиболее серьезное из последующих разорений библиотеки было учинено Зенобией Септимией, царицей Пальмиры, и императором Аврелианом в ходе их войны за господство над Египтом. И снова до полного уничтожения дело не дошло, но многие ценные книги были похищены.

Причина, по которой ополчился на библиотеку император Диоклетиан, была в следующем: он полагал, что в книгах по алхимии есть секреты изготовления золота и серебра. По этим книгам, рассуждал император, египтяне могут наделать столько золота и серебра, что способны вооружить большую армию и победить его империю. После взятия им Александрии в 295 г. библиотека тоже сильно пострадала, но уцелела. Статус библиотеки как важнейшего интеллектуального и образовательного центра её служители поддерживали ещё в V веке.

В 646 г. Александрийскую библиотеку сожгли арабские завоеватели. Известно следующее предание: халиф Умар ибн аль-Хаттаб повелел полководцу Амру ибн аль-Асу её сжечь, сказав: «Если в этих книгах говорится то, что есть в Коране, то они бесполезны. А если в них говориться то, чего в Коране нет, значит, он вредныИ Это один из самых ярких исторических примеров культуроцида.

В мирное время больше всего культуру разрушают внутренние факторы. Это в первую очередь неосознанное и беспечное отношение недалёких людей к своим культурным ценностям. Общество – это эволюционирующая единица, и в нём есть люди, которые

– ревниво берегут культурные ценности, сознают их значение для собственной жизни и стараются привнести в культуру что-то новое и ценное. Это представители культурной элиты;

– относятся к культуре в режиме «дежурной уважительности». Живут культурными ценностями, считают их «само собою разумеющимися», консервативно к ним относятся (привычно, «как и все» сохраняют их и стараются их не разрушать, ибо «это нехорошо»). Это «средний слой», у которого хватает способностей жить только имеющимся «культурным функционалом». Специально заниматься культурой и культурогенезом – это выше их рефлексивных возможностей.

– не сознают значения культуры в их жизни, сами не соблюдают культурные нормы, а ценности своей культуры не берегут. Обращаются с культурными ценностями небрежно, беспечно, допускают их порчу. А то и спекулируют ими. Это культурный арьергард, это люди с невысокими когнитивным и психическими способностями, это неудачные мутанты. Они либо просто не способны жить полноценной культурной жизнью, либо они стали жертвами непрофессионального, неудачного, ущербного воспитания. Они не придерживаются культурных норм и не сознают свою убогость настолько, чтобы желать исправится. Они смирились со своей культурной ущербностью и существуют по принципу «не трогайте меня», и обособляются в свою субкультуру. И здоровое общество старается их не трогать, а апоптозная обратная связь понемногу делает своё дело.

В обществе самая большая культурная ценность – это человек, сознающий ценность своей культуры, живущий не только заботой о её сохранении, но и заботой о её развитии, пополнении и совершенствовании. Поэтому первейшая борьба за культуру – это борьба за культурного человека.

К созидательной борьбе за культуру человечество подступается тогда, когда в нём появляются интеллектуалы с активной рефлексией. Именно с них началось действительное понимание значения культуры и культурных ценностей в жизни. Как в своей жизни, в жизни своих союзников и противников. Или просто «чужих», которые могут быть как союзниками, так и врагами. Кроме этого, наши предки прониклись пониманием различия культур и выработали к нему сознаваемое конструктивное отношение. Борьба за культуру вошла в культуру с осознания того, что культура – это важнейшая жизненная ценность, за которую стоит бороться как за другие важнейшие ценности: свободу, любимую женщину, детей, своё отечество, материальные ценности… Сознавать себя культурным – значит бороться за свою культуру как за свою важнейшую жизненную ценность.

Первая форма борьбы за культуру – это борьба не просто за знания, а за системные знания. Которые мы знаем как образование. Образованность – первый (но не единственный) признак культуры.

Вторая форма борьбы за культуру – это борьба за воспитанность, что уже сложнее. В воспитанности содержится не только значительная рефлексивная составляющая по образованности, но и по этичности. Борьба за образованность – это лишь подготовка к борьбе за воспитанность. Невоспитанный человек не является культурным. При воспитании человек формирует у себя сознательность. Другими словами – рефлексию и ответственность.

Борьба за культуру идёт в разных формах, и их мы пониманием, когда подступаемся к феномену человека и общества как активной эволюционирующей самоорганизующейся системы:

– борьба за самостабилизацию своей культуры,

– культурогенез, борьба за развитие своей культуры, за её наилучший возможный вариант,

– межконфессиональная,

– межролевая,

– внутриролевая,

– межнациональная,

– межгосударственная,

– за соответствие своему культурному уровню,

– за преодоление культурной безграмотности.

Обобщит все эти варианты можно следующим образом: борьба за культуру возникает там, где субъект с активной рефлексией, то есть действующий сознательно, стремится:

– защитить свои культурные нормы и ценности от разрушения (извне или изнутри);

– утвердить свои культурные нормы и ценности у подчинённых или зависимых от него субъектов;

– настоять тем или иным способом на своих культурных нормах и ценностях перед своими сотрудниками или соперниками.

– борется сам с собой за личностный культурогенез или за личностное саморазвитие.

– поддерживает тех, кто рядом борется за культурогенез на своём фронте.

Можно сказать, там, где человек видит различие культур и где сознаёт себя способным и заинтересованным это различие преодолеть – там он и включается в борьбу за культуру. Борьба за культуру – это борьба в сфере активной рефлексии. Такая борьба включает в себя и сознательный культурогенез. Культурогенез – часть культуры, и потому он, как первая положительная производная, «не терпит рядом собой» существования умаляющей её отрицательной производной, то есть разрушения. Человек с активной рефлексией запрограммирован на культурное развитие, ему надо сознавать, что он не стоит на месте, что завтра будет лучше, чем вчера. И он будет сильнее, богаче и мудрее.

Прекрасным историческим примером созидательной борьбы за единую конфессиональную культуру является реформа, предпринятая в Древнем Египте фараоном Аменхотепом IV (годы царствования 1419–1402). Стремясь достичь большей культурной когерентности своего внутригосударственного информационного пространства и вследствие этого добиться большей централизации и управляемости своего разросшегося царства, Аменхотеп IV первоначально попытался опереться на гелиопольское жречество, но при этом встретил сопротивление остальных жрецов. И это очевидно: фараон разрушал своей инициативой ту сложившуюся веками поликультурную среду, которой жрецы жили. Тогда он отменил культ всех богов, закрыл их храмы и объявил нового бога – Атона (бога Солнца). При этом он назначил себя его верховным жрецом и назвался Эхнатоном (угодным Атону). В своей политике Эхнатон опирался на часть средних слоев населения, страдавших от засилия аристократии и жречества. С сегодняшней точки зрения Аменхотеп IV совершил настоящую культурную революцию. Но созданный им официальный культ просуществовал только при его жизни. Фараон не смог донести суть управленческих инициатив до своего ближайшего окружения так, чтобы оно после его смерти сохранило созданное им когнитивное ядро новой культуры. Сделать это в условиях когнитивной культуры с узнаваемой рефлексией было невозможно. Фараон не сознавал, что применённые им административные и силовые технологии не дадут ожидаемого эффекта. Культура – это явление со своей исторической инерционностью и менять её можно только постепенно и сознаваемым культурогенезом. Поэтому со смертью фараона вся выстроенная им иерархическая пирамида развалилась. Жречество восстановило традиционную и когнитивную, и культурную, и социальную организацию, а так же своё значение в ней.