Текст книги "Ноосферное мышление. Часть II. Эволюция. Культура. Экспансия"

Идеологи дискутируют монологами.

Жарко Петан

В ноосферном транскультурном переходе мы вырабатываем себе осознанно-рефлексивное мышление, с позиций которого видим такое когнитивное и культурное явление как «идеология» совершенно иначе. Но что значит «иначе»? Мы видим его теперь так, как надо. Научно. В чём суть идеологии ты, Читатель, познакомился выше в главе 3.7.2. «Идеология как феномен эпохи осознаваемой когнитивности». Если в эпоху осознаваемой когнитивности мы жили как бы «внутри» ещё продолжающейся идеологической самоорганизованности Человечества, то теперь мы переросли эту самоорганизованность, вышли из неё, как бы встали над ней. Ещё раз подчеркну, что ноосферяне живут не идеологией, а научным осознанием самих себя и научным понимаем происходящих социально-гуманитарных явлений. Идеологиями Человечество жило и пока ещё живёт в эпоху осознаваемой когнитивности или осознаваемой культурной самоэволюции. Пережило Человечество эту эпоху – пережило и свою самоорганизованность идеологиями.

Казалось бы, пережило и пережило, теперь можно осознанно-научно смотреть в будущее и жить наукой, а не идеологиями. Но нет, с идеологиями идеологизированность нашей жизни ещё продолжается, и в транскультурном переходе надо умело не только в будущее войти, но надо ещё и умело из прошлого выйти. Ибо неумелый выход из прошлого, как и неумелое отступление, чревато большими потерями. И их можно избежать. Прошлое не сдаётся без боя, отказаться от него и перейти в будущее – это не просто снять старый костюм и надеть новый. Переход от прошлого к будущему – это переход от отмирающей самоорганизованности к нарождающейся. От самоорганизованности, которая борется за себя до последнего, и так просто не сдаётся. Любой транскультурный переход это не просто переорганизация, это пересамоорганизация.

Самоорганизованность Человечества идеологиями – это тот самоорганизационный стержень, на который оно в эпоху осознаваемой культурной самоэволюции нанизало как свою неформальную (межличностную) морально-нравственную организованность, так и формальную, гражданско-государственную-правовую. Понимать, почему Человечество в эту эпоху живёт именно так, а не иначе, – это значит прежде всего понимать его идеологическую самоорганизованность. В самоорганизующемся мире в постижении социальной реальности этой эпохи нам судьба идти от идеологического стержня, так как «от него» люди и общества самоорганизуются и самоэволюционируют. К сожалению, сегодня научных работ, посвящённых истории идеологий, очень мало.

Теперь представь, Читатель, насколько изменились информационные и когнитивные масштабы и объёмы: раньше здравомыслящий человек, живя в своём обществе и государстве, знал только свою идеологию и как-то свой вариант мировоззрения к ней. Теперь ноосферянину надо знать историю, культурологию и социологию настолько, чтобы охватывать своим знанием все варианты идеологий и все варианты мировоззрений к ним. Надо знать весь гиперцикл идеологий, который «крутило» (и сегодня уже «докручивает») в себе Человечество, которым жило в эту эпоху. Надо знать эпоху идеологической борьбы и идеологической экспансии. Надо знать судьбу этого гиперцикла за два минувших века с его важнейшими идеологическими девиациями: коммунизмом и фашизмом. Разумеется, речь не идёт о том, чтобы знать все идеологи во всех исторических подробностях: на это никаких мозгов не хватит. Достаточно знать концептуальную суть каждой идеологии и основные её исторические вехи. Это тоже по-своему нелегко, но и ноосферяне и мыслят на порядок эффективнее!

Почему идеологи дискутируют монологами? Потому что они видят мир и человечество только своими идеологическими глазами и живут идеологической экспансией только в своём варианте. В этом-то и незрелость осознаваемой рациональности: человек активно самоорганизовался своими знаниями и идеями, которые исторически сложились в его интеллектуальной судьбе, счёл свою выношенную и выстраданную идеологическую позицию единственно верной и начал ею жить. Природа идеологической (а в фундаменте её и мировоззренческой) самоорганизованности такова, что когда человек по взрослении и возмужании начинает ею жить, она заполняет весь его мозг и душу так, что никаким конкурирующим вариантам не оставляет места. Так как пейсмекер в самоорганизовавшейся системе всегда только один, то идеологически самоорганизовавшийся человек со своей системой идеей обретает чрезвычайную внутреннюю когнитивную устойчивость. Устойчивость настолько нерушимую, что людей, отстаивающих свои идеологические ценности, их оппоненты, не сумевшие сами подняться до идеологических высот, называют фанатиками. Борьба идеологий так же бескомпромиссна и беспощадна, как и борьба религий. Идеология, как и религия, – это самая глубинная организованность и самоорганизованность, которой от природы дано жить человеку. В своей идеологической организованности или самоорганизованности человек видит суть своей жизни, на достижение или следование которой он запрограммирован каждой клеточкой своего мозга и своей души. Идеологически перепрограммировать человека (не то чтобы «по вертикали» к ноосфере, а даже «по горизонтали»: от «злого и агрессивного» варианта идеологии к «доброму»), практически невозможно. Это всё равно, что созревшего в своей вере религиозного человека «перепрограммировать» на научное мировоззрение. Да он скорее даст сгноить себя в застенках, чем согласится усвоить новое мировоззрение, в котором Бога нет! Идеологам, как и любым другим биологическим самоорганизующимся системам, присуще первое свойство – что бы ни происходило, активно самосохраняться и защищаться! Все остальные свойства – уже вторые…

Человек мировоззренчески и идеологически перепрограммируется только тогда, когда в его судьбе происходит сильнейшее мировоззренческое или идеологическое потрясение. Или перед ним, как перед ответственным государственным человеком, задача эпохальной значимости. Прочитай роман «Овод» Этель Лилиан Войнич, Читатель. Переживи трагедию кардинала Монтанелли. Которого судьба поставила перед жутким и жесточайшим когнитивным диссонансом: отказываться либо от Бога, либо от единственного любимого сына. Просмотри ещё фильм Г.Чухрая «Сорок первый», в котором главная героиня, большевичка Марийка, убивает полюбившегося ей парня, потому что он «белый» (офицер), при первой же возможности побежавший «к своим». Идеологическая и мировоззренческая несовместимость – это самая большая несовместимость, которая может быть между людьми.

Ещё важно то, что психика обычного человека настроена на разовое мировоззренческое программирование. Взрослея, человек в среднем к 23–24 годам «закостеневает» в своих взглядах на жизнь, и потом с этими практически неизменными взглядами живёт до конца, до самой смерти. Если до этого срока человека не воспитали личностью с мобильной психикой и мобильным умом, способным к постоянному самосовершенствованию и развитию, – то всё. Человек выходит в жизнь одноразово запрограммированным биороботом, и после этого его с его жизненных установок уже «не сдвинешь». Он будет держаться за них до последнего – вплоть до самоуничтожения.

Когда имеешь дело с культурой, то имеешь дело и с культурогенезом, и с культурной экспансией. Когда имеешь дело с идеологией (которая есть часть культуры), то имеешь дело и с идеологогенезом, и с идеологической экспансией. Но это – рассуждения на уровне явлений. В реальности мы сами люди и имеем дело с людьми. Которые так или иначе идеологически либо сами самоорганизовались, либо организованы пропагандой и агитацией. Либо они активные игроки, либо пассивные, либо никакие и живут вне идеологической организованности.

Иметь дело с активным идеологическим игроком – это противостоять его идеологической экспансии, которую у него хватает рефлексии проводить, оправдывать, отстаивать, но вот задуматься о том, насколько его идеология совершенна, у него рефлексивных сил уже нет. Людей, способных конструктивно рефлексировать свою идеологию, всегда было, что называется, пересчитать по пальцам.

Иметь дело с пассивным идеологическим игроком – это иметь дело с идеологическим зомби, которому идеологические штампы активные игроки «вбили» при воспитании на подсознательном уровне. У такого зомби нет рефлексивного мышления, с которым бы он мог подняться над своей идеологизированностью, осознать свою ущербность или незрелость, а там и хоть как-то измениться в лучшую сторону.

В каждой нации, в каждом государстве самоэволюция идеологической самоорганизованности шла и всё ещё идёт своими гиперциклами идеологий. Пока в науке Человечество совершенствует своё фундаментальное понимание мира и себя в нём, оно в доноосферной культуре продолжает жить религиями и идеологиями. Одна часть Человечества стабилизируется религиями, а другая часть самоэволюционирует идеологиями (которые «замешаны» в основном на науке и философии, но в них ещё остаётся значительная доля религиозности) и которые растут в своих «секторах» гиперцикла идеологий по мере роста возможностей человеческого интеллекта.

В эпоху идеологий социальную роль Идеолога «в чистом виде» кому-то выпадает играть довольно редко, чаще всего эту роль исполняют «по совместительству». Живя интеллектуальным саморазвитием, сильные Личности становятся крупными учёными, выдающимися философами, известными писателями, уважаемыми политическими деятелями. Как ведущие мыслители они высказывают свои мысли и соображения о социальных и гуманитарных проблемах, о том, почему они происходят, как их надо бы решать, какое будущее ждёт человечество и т. д. И когда на их интеллектуальные продукты с интересом реагируют рядовые граждане, то таких сильных Личностей делают своими Идеологами. Властителями своих дум. Рядовые граждане не занимаются идеологическим саморазвитием сами, у них своя ролевая специализация и свой образ жизни, но без организованной Картины мира и осознания себя в ней они, как Личности, жить не могут. Люди подсознательно (редко – сознательно) ищут тех, кто даст им желаемое понимание жизни. Тем более это касается Политиков, которым надо идеологически окучивать электорат «под себя» и тем обеспечивать свои победы на выборах.

История существования и борьбы Идеологов «за своё» – это история самоэволюции их ролевого гиперцикла, в котором непримиримыми противниками сошлись пять основных вариантов идеологий: либерализм, консерватизм, социал-демократия, национализм и марксизм. В последнее время в этот квинтет вмешался неолиберализм. У каждого идеологического течения в этом гиперцикле своя судьба, свои Лидеры и своё время максимального влияния. Кроме этих шести основных вариантов в гиперцикле идеологий присутствует ещё огромное количество своеобразных толкований, вариантов, девиаций и сопутствующих течений «комбинированной» природы.

В Европе в конце XVIII – начале XIX века Человечество начало самоорганизовываться только первыми четырьмя вариантами идеологий – марксизм появился и начал распространяться чуть позже, с середины XIX века. Есть точка зрения, согласно которой, что «та или иная политическая идеология рождается не вдруг. Она появляется в результате длительного и противоречивого процесса становления. Приход в мир новой идеологии глобальной значимости свидетельствует о возникновении новой формации, либо нового мощного пассионарного этноса, либо, наконец, нового культурноисторического типа». [97]97
  Идеология: поиски и находки. Коллективная монография / научный ред. проф. И.». Кальной. – М.: Международный издательский центр «Этносоциум», 2015. С. 190.


[Закрыть] Ну хорошо, а роль Личности в Истории? Как считать, Маркс свою доктрину создал «вдруг» или не «вдруг»?

Да, идеологии – это явления политического и государственного масштаба. Так просто масштабными явлениями программного характера, на которых, можно сказать, «держится всё», они не становятся. Сначала судьба каждой идеологии – обозначить себя явлением масштаба общественного течения. Если заявивший о себе Идеолог проявляет себя талантливым и активным Лидером, то организованное им общественное течение («кружковщина») перерастает в официально оформившуюся политическую партию. Если идеология относительно здравая и актуальная, если на неё хорошо реагирует электорат, то партия со своим лидером делает «партийную карьеру»: из молодой и малочисленной партии вырастает в лидирующую партию, способную на выборах собрать большинство голосов и создать в законодательной власти свою правящую коалицию. Если партия оказывается экстремистской, она способна захватить власть целиком и установить свою идеологическую, партийную и государственную диктатуру. (Как партия национал-социалистов в Германии под предводительством А.Гитлера.) Это – вариант субъектно-уровневой самоорганизации, рассмотренной в главе 2.14.

Второй вариант, когда партия выводит свою идеологию на государственный масштаб – это через революцию или вооружённый государственный переворот. (Как большевики в 1917 г.)

Как уже было сказано, в среднестатистическом режиме человечество развивается гиперциклом идеологий. В каждом государстве этот гиперцикл в соответствие с национальными, культурными, историческими и ментальными особенностями наций имеет свой внутренний расклад. В котором разные соперничающие партии представляют разные социальные слои и разные группы населения. Если в государствах не находится особо выдающихся идеологических и политических деятелей, то экспансию одних обычно уравновешивают своей экспансией другие и гиперцикл разных идеологий сохраняется и продолжает «крутиться».

Такова судьба Человечества: развиваться в эпоху сознаваемой культурной самоэволюции со своими идеологическими и политическими девиациями. Хотя как сказать: статус таких обозначенных девиаций надо ещё исследовать и, возможно, мы признаем их не девиациями, а крайними вариантами нормы? Это два крайних варианта – коммунизм и фашизм. Эти два варианта проявляют себя настолько экспансивными, что их представители после захвата власти устраняют из политического пространства всех идеологических и политических конкурентов. Субъекты таких моноидеологий создают в государствах таким политические режимы, которые мы называем «тоталитарными».

И тут свои нюансы: тоталитарные режимы, как и идеологии, бывают разные.

Идеологические доктрины – это прикладные доктрины Непосредственного Участника, выстроенные со своим интересом к лучшей жизни и во многом с отрицанием того, чего в жизни Человечества «не должно быть». В XIX веке человек в роли Идеолога мыслит с ещё неразвитой рефлексией и потому мыслит так, как ему подсознательно «хочется» мыслить. Он ещё не научился строго отделять позицию Непосредственного Участника от позиции Стороннего Наблюдателя, и потому мыслит по принципу «так должно быть» (или хочу, чтобы было так). Он ещё не открыл для себя всю Логику Бытия, «зашифрованную Природой» в социальной реальности, он ещё не представляет, насколько она сложна для его созревающего мышления, но не жить и не мыслить он не может. Можно сказать, что всем Идеологам из-за их незрелости, но высокой пассионарной мотивированности свойственно строить свои «воздушные замки», выглядящие очень красиво и привлекательно. Если жизнь предоставляет им всё возможность эти замки начать строить, то это строительство обычно оказывается нереальным с самого начала. Когда же благодаря захваченной власти и удаётся что-то возвести, то потом разрушение такого «воздушного замка» обходится слишком дорого. Созданная модель государства по «пробитому в жизнь» идеологическому образцу оказывается нежизнеспособной. Но здесь надо говорить точно: эта модель нежизнеспособна в долгосрочной исторической перспективе, но может быть весьма жизнеспособна в краткосрочной. Тоталитарная управленческая пирамида эффективно работает на тактическую самомобилизацию, но совершенно не годна для стратегического самоэволюционирования.

Первый масштабный и наглядный пример такого идеологизированного строительства – строительство предвосхищаемого коммунистического общества в СССР.

Второй масштабный и наглядный пример такого идеологизированного строительства – строительство Третьего Рейха, которому с его образцово-показательной чистокровной германской нацией было предписано царствовать над всеми остальными, низшими нациями и народами.

Но: у коммунистов характер экспансии – пассионарный, мировоззренческо-идеологический. У немецких национал-социалистов – экспансия силовая, расистская, в русле хищнического англосаксонского менталитета. Коммунисты завоёвывали мир гуманными идеями, и когда их идеология «выдохлась», они рухнули сами. Хоть в этом им и помогли, но СССР рухнул не от внешнего агрессора. А фашистская Германия была именно побеждена своим главным противником – СССР, хотя идеологически была по-своему устойчивой, и у национал-социализма было (и остаётся!) много сторонников и последователей. В каждой идеологии есть свой здравый смысл, и этот здравый смысл в рамках осознаваемой рациональности эффективно работает.

Вот только как работает? Когда идеологическая и партийная экспансия из относительно благопристойной перерастает в экстремистскую? Когда политики перестают соблюдать этику уважительного политического соперничества и переходят к силовым (вооружённым) способам борьбы за власть. Гитлеровские национал-социалисты, захватившие власть в Германии в 1933 г. – это экстремисты. А большевики-ленинцы, они экстремисты или как? Они – «революционеры». Революционеры – это партийцы, которые вынужденно обратились к силовым и вооружённым способам борьбы за власть вследствие невыносимых обстоятельств. Настоящие экстремисты – это экстремисты по внутреннему идеологическому побуждению. В политике они делают ставку сначала на силу, а потом – на пропаганду и агитацию. Революционеры – наоборот, они экстремисты «условно», ибо их вынудили взять в руки оружие. В политике они делают ставку сначала на пропаганду и агитацию, и только потом – на силу. И только там, где пропаганда и агитация не работают, там вынужденно добивают врагов силой. Революционеры склонны врагов прощать, а настоящие экстремисты – никогда. К пленным революционеры склонны относиться гуманно, а экстремисты обращаются с пленными, что называется, «по-зверски».

Большевики (коммунисты) пришли к власти через вооружённый переворот, в котором как бы спасали себя и руководимый ими свой народ от эксплуататоров, а гитлеровцы пришли к власти экстремистским напором и силовым устранением конкурентов. У них – экстремистская (расистская) идеология, а у коммунистов – революционная и интернациональная. Здесь сказывается принципиальное различие менталитетов: у народов западной Европы (и сочувствующим им американцев) хищнический и захватнический менталитет, а у россиян – мобилизационный и оборонительный.

С появлением дарвинизма выдвинутые его сторонниками мировоззренческие предпосылки к социальному самоэволюционированию естественно были приняты во внимание. С освоением идеи эволюции Идеологи начали смотреть на человечество с одной стороны как на эволюционирующее явление, но с другой стороны как на самоэволюционирующее, даже не пользуясь этим понятием. Введение этого понятия было ещё впереди, в XXI веке, но смысл этого понятия уже созревал в умах мыслителей. Свято место пусто не бывает, и когда оно обозначилось, тут же нашлись мыслители, которые с кибернетическим посылом предложили концепцию «управляемой эволюции». Само выражение «эволюция, управляемая человеком» ввёл в конце 20-х годов прошлого века Николай Иванович Вавилов («Селекция представляет собой эволюцию, направляемую волей человека» [98]98
  Вавилов Н.». Избранные произведения. М.: Наука, 1966, с. 169.


[Закрыть]). Но по кибернетическим категориям если «управляют», то значит, со стороны. Люди могут управлять «со стороны» селекцией племенного стада или злаковой культурой, но кто может управлять «со стороны» Человечеством? Логика Бытия? Господь Бог? Кибернетика II порядка появилась не сразу…

С течением времени Учёные и философы всё больше сознавали, что люди могут вмешиваться в свои собственные судьбы и выстраивать их в соответствие со своими желаниями и предпочтениями. После дарвинизма общественность услышала о такой науке, как «Евгеника». И так как в ней мыслители своими идеями сосредоточились на эволюционной природе человечества, евгенистические идеи стали предметов самых жарких идеологических и соответственно мировоззренческих споров. Если подойти к идеологии с некоторой условностью, то можно сказать, в ней содержатся две главные части: о том, как и почему надо любить своих и о том, как и почему надо не любить или даже ненавидеть чужих. Чтобы было меньше недоразумений в борьбе, многие идеологи стараются в своих идеологиях красить мир в два цвета: белый и чёрный. И мыслить дихотомически: «свой – чужой». А как это деление применять в евгенике? В своём обществе вроде бы все – свои, и как их делить на «тех» и «не тех» по принципу дарвиновского подхода?

Если осознание явления не выведено на официальный уровень и ему не дана «печатная» и научно обоснованная идеологическая трактовка, то осознание остаётся в пласте неофициальных, неформальных, частных отношений, а здесь каждый осознаёт это явление так, как считает сам. В своей личной идеологизированной интерпретации.

Почему самоорганизованность Человечества гиперциклом идеологий в течение всей эпохи осознаваемой культурной самоэволюции оставалась сама собой и принципиально не менялась?

Потому что принципиально не менялись:

– мировоззренческая организованность и самоорганизованность Человечества в эту когнитивную эпоху, которую Человечество выработало в эпоху Просвещения;

– когнитивная культура с её гиперциклом ЛПКК, а так же с её механистическими и простыми структурными и причинно-следственными когнитивными моделями;

– остающейся незрелой структурой мышления, подчиняющейся фрактально-параконцептной организованности;

– культура осознаваемой рефлексии. С нею Человечество обладало ещё очень скромными возможностями, чтобы профессионально работать со своим мышлением, видеть его незрелость и в соответствие с понимаем его природы его совершенствовать и «доводить до ума»;

– преимущественно описательный и объяснительный характер монодисциплинарно нарабатываемого гуманитарного знания, вывариваемый больше в философском обществоведении, чем в научной социологии. Когда же в ХХ веке учёные-социологи начали брать верх над философами-обществоведами, то гуманитарии (в своём гиперцикле ЛПКК) продолжали сохранять философскую культуру мышления, а это принципиально тормозило их развитие.

Свою идеологическую самоорганизованность Человечество выстроило на тех когнитивных моделях, которые соответствуют когнитивной научной и философской культуре XVIII и XIX веков. Так как больше за цельность Картины мира в ту эпоху отвечали философы, то первый гиперцикл своих доктрин Идеологи выстроили из гиперцикла философий. Кто оказался под влиянием материалистической философии – выстраивал одну идеологию, кто оказался под влиянием идеалистической философии – другую…

Когда за XIX век Большая Наука что называется, «встала на ноги», в ХХ веке научным знаниям в выстраивании Картин мира придали принципиально большее значение. Соответственно идеологи выстраивали свои доктрины всё более научными, но относительно простой структурно-механистический и объяснительный характер гуманитарного знания наряду с предвосхищаемыми перспект ивами ближайшего будущего непреложно сохраняли. Так, Ленин, разрабатывая свой вариант марксизма, объявил его научно-философским учением, в каком виде он и просуществовал до последнего времени. Но при всей его объявленной научности (а значит, и ожидаемой прогностичности), марксизм не был по-настоящему прогностичен, ибо он не был научной теорией в строгом смысле этого слова. С марксизмом большевики ещё как-то согласованно самоорганизовывались «до» революции, но «после» – совершенно отвратно. Когда они взяли (подобрали) власть, то в первые же годы показали себя неадекватными социальными технологами (или государственными строителями). Они реально не понимали природу человеческого общества, жили своими коммунистическими мифами и потому со своей политикой создания коммунистических общин сразу же провалились. Пришлось возвращаться к здравому смыслу с его рациональностью и с ним обращаться к частно-предпринимательской («мелкобуржуазной», как тогда говорили) активности народа и спасаться НЭПом.

Идеология в целом как явление социально-прикладной когнитивной самоорганизованности за эпоху осознаваемой самоэволюции по вышеперечисленным признакам оставалась «сама собой», но внутренне с эволюцией и самоэволюцией осознаваемой рациональности существенно менялась.

Как менялась осознаваемая рациональность идеологий, мы отследим ниже, на примере конкретных идеологических течений.

А ещё отследим по четырём видам идеологем.

При соперничестве Идеологов и их критиков идёт развитие мышления, и как часть последнего – идёт развитие рефлексии, идёт рефлексиогенез! Над совершенством идеологических доктрин размышляют не только Идеологи, размышляют буквально все заинтересованные интеллектуалы. И если Идеологам вследствие их заинтересованности в своих идеологиях присуща своя тенденциозность, то «сторонним игрокам» – наоборот: они относятся к идеологиям «с пристрастием», анализируют и критикуют их предельно жёстко. Можно сказать, идеологогенезом занимаются не только Идеологи, но и всё заинтересованные интеллектуалы. При таком раскладе Идеологам на роль ведущих интеллектуальных лидеров рассчитывать не приходится. А если они не ведущие интеллектуальные лидеры, то кто?

Питаясь научными знаниями и понемногу освобождаясь от философской объяснительности, Идеологи (стараясь руководствоваться рациональностью) в своей самоэволюции выстраивают свои доктрины всё более однозначными, всё более «строго предписательными». Это даёт повод их противникам для обвинений в тоталитаризме. Но ведь наука сама по себе тоталитарна! Либеральный интеллектуал, воспитанный мыслить философской многозначностью в гуманитарном знании, как правило, не принимает естественнонаучные модели, да ещё с математическими интерпретациями. Там, где доноосферный человек «тоталитарно» мыслит нужными технологиями в материальном производстве, он не хочет мыслить так же в гуманитарных доктринах, ибо видит в этом принципиальное сужение свободы своего выбора. Ориентируясь на науку, Идеологи всё больше осознают границы своих возможностей, предписанные законами Природы или Логикой Бытия. Но в гуманитарном знании, в идеологии и политологии это идёт относительно медленно, ибо для доноосферного мышления, не самоорганизовавшегося осознанно-научной рефлексией, Человечество как предмет остаётся запредельно сложным. Выловить, выявить в гуманитарном знании объективную однозначность очень сложно, а ещё сложнее положить её потом в основу идеологического взаимопонимания.

Но опора на научное знание в идеологиях существенно снижает градус внутренних разногласий. Если Учёный про что-то сказал, что «так есть», значит, для Идеолога это тоже «так и есть», и никаких идеологических споров вокруг этого быть не может.

С развитием науки и снижения объяснительного влияния философии Идеологи всё больше сознают свою не столько философскую, а сколько научную идейную самоорганизованность. И если не сразу самоорганизованность в мышлении, то в поведенческой самореализации быстрее. В марксизме есть своя доля философской ЛПКК, но при этом он по сути своей есть объяснительная псевдонаучная концепция, ибо выстроен от такой науки, как экономика. Законы экономики однозначны: они должны работать на прибыль, на выгоду, на результат, а если последнего нет, то это уже не экономика. Законы научного знания объективны и «обжалованию не подлежат». Осознание законов научного мышления в конце XIX века вызвало споры по поводу поиска «истины в последней инстанции». Такая истина есть научная истина, ею можно руководствоваться однозначно, а значит не тонуть в ненужной полемике при принятии важнейших решений.

Самоэволюционирование Идеологов за эпоху своего существования в сфере своих доктрин проявляется двояко:

– адаптацией к быстро меняющейся реальности, которую они не успевают концептуально осмыслить, но к которой, чтобы не потерять своё идеологическое лицо, стараются как-то приспособить основы своей доктрины и

– возможной доработкой своих доктрин «по существу», чтобы всё же они соответствовали новым реалиям и как-то концептуально их охватывали.

Но такое самоэволюционирование в эпоху осознаваемой когнитивности имеет свои пределы и потому идеологии остаются в рамках своей судьбы этапом развития Человечества.

Чем ближе при обзоре исторических судеб Идеологов мы подходим к концу эпохи их существования, тем очевиднее, что заложенные в основания их идеологий когда-то в XIX веке Картины мира устарели и уже неприлично-условны (если не сказать грубее: не верны), чтобы можно было рассчитывать с ними на адекватную самореализацию. То, что соответствовало здравому смыслу в прошлом веке, в веке текущем уже не соответствует. В каждой идеологии появляются свои ревизионистские течения, инициаторы которых настаивают на необходимости пересмотра тех или иных доктринальных положений, а это, если они не найдут взаимопонимание с ортодоксами, не только грозит внутренним расколом, то и приводит к нему.

Когнитивная организованность Идеологов такова, что она держится во многом не на авторитете Истины, а на истине от Авторитета. Заняться ревизионизмом в идеологии – это значит пойти против Авторитета, который её создал или позже гениально продолжил. Кроме того, в социальной иерархии сказывается и ещё авторитарный фактор: чем у человека выше социальное положение, тем весомее считается его мнение по любому вопросу, а по идеологическому – особенно. Потому что Первое лицо отвечает за «правильность курса» в развитии своей нации и своего государства. Это фактор авторитарности владения идеологией. А что Первое лицо идеологогенезом не занимается, обычно об этом находящиеся «под ним» «ответственные» персонажи открыто стараются не говорить. В целях своей же безопасности. Так, когда роль главного Идеолога СССР досталась члену Политбюро М.А.Суслову, ему и намекнуть никто не осмеливался, что с марксизмом-ленинизмом давно «что-то не так», и надо бы в этом направлении подсуетиться… Брежнев же, как Генеральный секретарь, смотрел на жизнь упрощёнными идеологемами второго вида, ему было ясно, как строить «развитой социализм», и высокими идеологическими материями из идеологем третьего, а тем более четвёртого вида он не заморачивался. Вышколенные спичрайтеры профессионально делали при нём своё дело, а он читал по бумажке. И пока он был жив, и был жив Михаил Андреевич, всё в СССР шло своим чередом. Нечто подобное мы имеем, например, в настоящее время в Северной Корее. Кто нибудь там осмеливается намекнуть Ким Чен Ыну, что некоторые положения государственной идеологии надо бы подработать? Никто не осмеливается, и потому там тоже всё идёт пока своим чередом…