Текст книги "Ноосферное мышление. Часть II. Эволюция. Культура. Экспансия"

Национальным самосознанием люди начинают проникаться до буржуазных революций, при монархиях, но в официально-организационном плане как нация оформляются только после них. Состоявшаяся нация живёт своей написанной Конституцией, единым государством, единой политической системой, сознаваемой единой правовой культурой, единой экономикой и единым денежным обращением. И своей единой территорией. Самосознание человека, считающего себя принадлежащим к своей нации, существенно более сложное и самоорганизованное, чем сознание человека, считающего себя принадлежащим к своему народу.

Так как культурогенезом занимается элита, и культурные достижения «в массы» распространяют представители элиты, то образование нации из народности – это в разрастающейся культурной и социальной дифференциации выделение интеллектуальной, культурной и экономической элиты. Таким образом, нация – это народ + культурная и интеллектуальная элита. Когда для нации приходят роковые и знаковые времена, представители элиты «ходят в народ», просвещают его, ведут среди него культурную и политическую пропаганду, агитируют и стараются сделать его сознательным и активным участником социальных процессов. Начало эпохи когнитивной культуры с осознаваемой рефлексией – это образование активной интеллектуальной и культурной элиты, этой когнитивной культурой живущей. Сам народ «под элитой» продолжает жить узнаваемой рефлексией, и только сравнительно небольшая часть его из средних слоёв – познаваемой рефлексией. Таким образом, в эту эпоху с образованием наций в них нарабатывается своё культурное расслоение «простой народ» – «культурная и интеллектуальная элита». Да, культуры этих двух главных «социальных этажей» принадлежат к одной нации, но между ними складывается не только своё национальное сотрудничество, но и своё национальное противопоставление и даже неприятие. Соперничество? А есть ли оно, если образовавшиеся «верхи» и «низы» социальной трофической пирамиды принадлежат к разным «культурно-весовым» категориям? Настоящая культурная элита нации не противопоставляет себя народу, а старается транслировать ему культуру, просвещать его, образовывать его, вовлекать в пассионарные процессы. Иными словами, вести за собой. Другое дело властная элита, экономическая элита, которая относится к народу как населению, с которого надлежит собирать налоги или как к трудовому ресурсу, позволяющему делать прибыль.

Как только технологические и производственные достижения позволили строить крупнотоннажные суда, сразу же нашлись смельчаки, авантюристы и первопроходцы, которые не побоялись отправиться на них на край света открывать новые страны и материки. Португальцы и испанцы первыми создали новый тип морского судна – каравеллу, отличавшуюся значительной вместительностью и одновременно быстроходностью. Хитроумная система парусов позволяла каравелле двигаться в нужном направлении против ветра, а использование компаса и карт – ориентироваться в просторах океана. Эпоха великих географических открытий – это эпоха планетарно-географической экспансии европейской части человечества. По неравномерному характеру своего развития с началом эпохи когнитивной культуры с осознаваемой рефлексией человечество становится европоцентрично эволюционирующим и развивающимся. В развитии культуры преуспевает европеоидная раса и её представители с огнестрельным оружием и на каравеллах, вооружённых пушками, отправляются на захватническую экспансию по всей планете.

Как мы знаем, за эпохой великих географических открытий последовала эпоха колонизации европейскими государствами заморских территорий. Население этих территорий, стоящее существенно ниже в своём культурном развитии, не смогло противостоять захватнической экспансии европейцев, и были вынуждены смириться со своим зависимым положением. Европейцы, и в первую очередь англосаксы, – это по своему менталитету хищники. Дорвавшись до заморских земель и опираясь на неведомую туземцам вооружённую силу, действуя запугиванием, хитростью, обманом и мошенничеством, европейцы присваивали им статус своих колоний, а потом их грабили и вывозили из них жителей как рабов. Начало этой колониальной экспансии планетарного масштаба положили португальцы в XV веке, за ними последовали испанцы, а там постарались не отстать и англичане. Больше всего африканцев было вывезено в США для работы на хлопковых, тростниковых и прочих сельскохозяйственных плантациях, а так же для работы обслугой.

(Здесь не могу не заметить, что рабовладение в человеческой цивилизации существовало всегда. С самых древних времён наши предки, руководствуясь своей варварской моралью либо в войнах, либо в локальных вооружённых стычках всегда захватывали пленных, а потом держали их на положении рабов. В древнем мире пик эксплуатации рабов был в Древнем Риме. Но это – масштаб одного государства, пусть даже и такого большого, как Римская империя. В ней при максимальной численности в 65 млн. подданных в эпоху расцвета было около 11 миллионов рабов.)

Человек хочет сознавать и ощущать себя своим на празднике жизни, ему нужно понимать, что вокруг происходит, нужно сознавать, что он поступает правильно, поэтому как исполнение своеобразного культурного заказа и объяснения культурного и прочего неравенства в развитии разных народов была придумана расовая теория.

Люди издавна сознавали своё неравенство, но вот как, насколько полно, научно обоснованно и морально-нравственно воспринимаемо, насколько и как жили этим неравенством, это нас сейчас особенно и интересует.

Первые сведения о расовой дискриминации мы находим в истории Древнего Египта.

В Античности своей теорией по этой теме знаменит Аристотель, написавший трактат о «естественном рабстве». Этот трактат как на серьёзный первоисточник ссылались многие антропологи-расисты. Давая свою мировоззренческую трактовку такому социальному явлению, как рабство, Стагирит вовсе не подразумевал раба как представителя другой расы. Рабами в античные времена были люди, обычно принадлежавшие к той же расе, что и их хозяева. В те времена в рабство попадали люди, которые не смогли себя защитить, были порабощены силой, обращены в рабство за долги или наказаны рабством.

Пока наши предки не имели достаточных научных знаний, они даже не представляли, что такое «раса». Полагают, что слово «раса» – арабское, что означает: голова, начало, корень. Итальянское происхождение слова «раса» означает: племя. Впервые этот термин употреблен Франсуа Бернье в 1684 г. Когда научных фактов накопилось достаточно, были выдвинуты первые расовые теории. Это произошло в XVIII веке и было связано с колонизацией Африки, Америки, а также Азии. Идея всех первых расовых теорий была предельно проста: белая раса – самая полноценная. Позже появились расизм «другого цвета».

С теорией расизма многие европейцы сознавали себя носителями и представителями не только самой передовой культуры, но и «самой полноценной» расы. Которой самим Богом назначено распоряжаться судьбами людей других рас. Считая такое положение вещей закономерным и предопределённым, расисты полагали, что народам других рас они должны нести свою, европейскую культуру, а другие культуры не ставили ни во что. Если захватчики создавали на местах свои колониальные поселения, они навязывали свою культуру аборигенам, а захваченным в рабство невольникам волей-неволей приходилось усваивать язык и культуру рабовладельцев. Но самое главное – расист сознавал свою законность паразитировать на других расах.

Чтобы ты, мой Читатель, полностью проникся значимостью расистской теории в эволюции человеческой культуры и представил масштаб сломанных вокруг неё идеологических и культурных копий, остановлюсь на ней подробнее.

В 1853 г. граф Гобино издал книгу «Опыт неравенства человеческих рас». Его поддержали такие известные биологи, как Геккель и Гальтон. Эти люди пытались научно обосновать идею неравенства рас, но сегодня их выкладки признаны надуманными и псевдонаучными.

Ж. А. де Гобино (1816–1882) в своём труде о неравенстве рас говорил уже не только о превосходстве белой расы над всеми остальными, но и о том, что лишь определённый круг людей высшей расы является её истинным представителем. Жозеф Артюр указывал на то, что только германская ветвь, возвышающаяся над расовой пирамидой, обладает наиболее «ценными» качествами белой расы. Согласно его убеждениям, жизнь на земле и история человечества представляют собой извечную межрасовую борьбу, в ходе которой происходит смешение рас, ведущее к утрате арийцами своих элитных качеств. Сам Гобино, как и другие расисты, демократию видели результатом подобных смешений, так как это якобы противоестественно с точки зрения заложенных в арийской расе потенций и проявлением влияния расово неполноценных элементов. В своей теории расисты опирались на теорию эволюции Ч.Дарвина с её борьбой за существование. Французский социолог Ле Бон в своей книге «Психология народов и масс» настаивал, что равенство противоречит естеству, а неравенство рас – объективный фактор их способ существования. Ле Бон пишет: «Белая раса генетически и физиологически превосходит другие расы по умственным способностям, тонкости теоретикопознавательного и ценностного отношения к миру, логическому мышлению. Желтая раса уступает белой на один порядок, коричневая на 2, американоидная на 3, черная не способна без контроля белых вообще ни на что».

Большое влияние на развитие расизма оказал своими трудами Ф. В. Ницше (1844–1900), воспевший «белокурую бестию» – «арийца» – носителя высших качеств человеческой личности. К расовому идеалу Ницше ближе всего оказалась Пруссия – страна «избранного народа», который образует ядро сверхнациональной расы господ.

В своих трудах англичанин Х. С. Чемберлен, эмигрировавший в Германию после женитьбы на дочери немецкого композитора Вагнера и развивший расистские идеи, также обосновывает превосходство германской расы над другими народами, однако он уже дал этим идеям новую трактовку, в которой представил расовую теорию более откровенно и агрессивно. Он выступил как ярый сторонник борьбы за поддержание расовой чистоты и сохранения её от всевозможных инорасовых влияний и примесей. Чемберлен был первым в Германии, кто заложил «основы» теории рас и «евгеники» – науке о расовой чистоте и своеобразных методах селекции людей. Хотя Хаустон Стюарт был первым в этом деле в Германии, но в контексте мировой культуры он был лишь продолжателем этих идей. Впервые идею совершенствования людей искусственным отбором выдвинул в VI веке до н. э. древнегреческий поэт Феогнис, обеспокоившийся «мельчанием породы аристократов». Позже эту идею поддержал Платон, предложивший в каждом новом поколении отбирать лучших производителей – «евгенов» (его термин) – и по достижении ими половой зрелости спаривать с такими же породистыми женщинами.

Возникнув в Европе, расизм не остался только европейским явлением. К расизму обращались политиканы многих стран, когда им нужно было оправдать «право» на затеваемую экспансию. Пример тому – японский расизм. Как только Япония замахнулась на колониальную экспансию в другие страны (в первую очередь на соседний Китай), рядом «японистов» (генерал Араки, Таинзаки Дзюничиро, Акияма Кэнзоо) была создана теория превосходства «японской расы». «Оригинальные» расистские теории были созданы в своё время некоторыми ретивыми пантюрками, идеологами шляхетской Польши, финскими реакционерами, мечтавшими о «великой Финляндии» от Скандинавии до Урала, нечто схожее выдвигают еврейские шовинисты, воспевающие величие «избранного» богом народа – Израиля и т. д. В XIX в. в Латинской Америке возникает индианизм, вера в то, что единственная полноценная раса – американоидная. В 60-е гг. 20 в. в Африке бывшим президентом Сенегала, Сенгором была создана концепция негритюда, основанная на черном расизме.

Почему доноосферное человечество отвело расизму такое значительное место в своей культуре? Видимо, это связано с когнитивной и психологической потребностью человека максимально самоорганизоваться «в свою пользу». Доноосферный человек ещё не способен жить научно осознанным культурогенезом (а значит, сопровождающим его творческим хаосом). Ему нужна полная, пусть и условная, пусть и псевдонаучная, но какая-то доступная по его умственным силам культурная упорядоченность, с которой он будет объединяться со своими соотечественниками как с единомышленниками. Для создания этой упорядоченности в культурогенезе мыслители выстраивают Картину мира не как научно-объективную (при доноосферной незрелости гуманитарного знания это невозможно), а как прежде всего такую, которая позволяет эффективно действовать. То есть сознаваемо, согласованно и эффективно проводить свою захватническую экспансию. В эпоху осознаваемой рефлексии человеку важно сознавать себя действующим эффективно не только «от себя лично», но и сознавать, что это его сознавание выстроено и согласовано на надличностном уровне. В его группе, организации, социальном институте, политической партии или государстве. Человеку важно сознавать, что у него за спиной своя целая высокая культура, и он действует, борется за свои личные цели и ценности, которые являются ещё и ценностями его культуры, а потому его борьба со всей её возможной жестокостью, абсолютно оправдана и (вроде бы) научно обоснована. Ну если не научно, то как минимум разумно и логично. А если в такой Картине мира у человека присутствует ещё и религиозный фактор с его элементами веры, то тогда для него вообще всё прекрасно. Человек не может эффективно бороться, если у него есть хоть какие-то сомнения в себе и в своей жизненной позиции. В столкновении с представителями других культур человек запрограммировано отрабатывает идею максимально обеспеченного выживания не только для себя, но и для своей нации, ибо сознаёт, что без своей нации он – ничто. А для отработки любой социальной идеи нужна своя социальная технология. Так вот доноосферный человек (в первую очередь англосакс) такую технологию находит в расизме.

Можно сказать, что расовая теория во многом правильная теория, ибо в ней отражено неравенство в развитии разных рас, объяснены их культурные и генетические различия. Но её, как и любую теорию в доноосферном социально-гуманитарном знании, можно по-разному воспринимать, по-разному подавать и оценивать, и по-разному ею пользоваться. Любая теория должна быть не «во многом правильной», а просто правильной. Теория «во многом правильная» – это теория «во многом и неправильная». А «во многом неправильная» – это просто неправильная или незрелая теория. Но дело не только в теории, дело в человеке с его когнитивной и нравственной культурой, как он этой теорией когнитивно организован и как ею живёт. С точки зрения просвещённого европейца XIX века расовая теория оправдывала его экспансивное отношение к людям «не белых» рас как к людям «второго сорта». Белая раса (европеоиды, да и то не все) была признана «высшей» расой, которой предначертано (самим Создателем, кем же ещё?) господствовать над всеми остальными расами. С этого момента все признавшие такой вывод из расовой теории в глазах здравомыслящей части человечества стали расистами. Для европейского, а чуть позже и для североамериканского истеблишмента числиться расистом было нормально. Естественно, что при таком раскладе практически вся эпоха когнитивной культуры с осознаваемой рефлексий была эпохой существования мировой колониальной системы. Всё человечество в своём культурном состоянии было расколото на господ, которые жили «высшей» культурой, и на рабов, которые жили «низшей» культурой.

Эрик Уильямс в книге «Капитализм и рабство» отстаивал идею о том, что именно доход от продажи рабов позволил создать стартовые капиталы для организации машинного производства и промышленного переворота. Как только рабство стало экономически невыгодным, а ещё и морально осуждаемым (после эпохи Просвещения европейская элита взобралась на более высокий культурный уровень), в государствах Европы и Америки начали запрещать работорговлю. Первым в 1807 г. её запретило правительство Англии, за ним в том же году запретил рабство Томас Джефферсон, президент США. Но формально запретить – не означает прекратить. Работорговцы «ушли в тень» и продолжали в обход законов делать на невольниках свою прибыль. И только когда к середине ХХ в. колонизированные народы «подтянули» свою культуру и самосознание до некоей критической отметки (чему способствовало распространение коммунистической идеологии с её интернационализмом), по планете прокатилась волна национально-освободительных движений. В них коренные народы отстаивали своё право на независимость и самостоятельное культурное развитие. Всего за время существования мировой колониальной системы из колоний было вывезено более 20 млн. рабов.

Несмотря на прошедшую во второй половине ХХ века волну национально-освободительных движений и даже войн, многие страны своё статусное отношение «метрополия / колония» сохранили. Сегодня оставшиеся под иностранной зависимостью страны называют по-разному: заморские департаменты, заморские территории и др. Они имеют свой государственный флаг и органы самоуправления. При всём внешнем благополучии их коренное население продолжает находиться в той или иной степени зависимости от своих хозяев и не обладают политическим суверенитетом. Власть в этих странах – марионеточная. В современном мире таких «заморских департаментов» насчитывается более 50 и в них на положении рабов находится около 50 млн. человек. При такой статистике очевидно, что в доноосферном варианте человеческая цивилизация – это по сути рабовладельческая цивилизация. В которой параллельно сосуществуют и находятся в антагонистических отношениях две культуры: культура рабов и культура рабовладельцев.

Рассматривая эволюцию и борьбу культур в эпоху осознаваемой рефлексии, нельзя не коснуться существования такой мощнейшей контркультуры, как пиратская. Когда добытые в колониях Нового Света небывалые сокровища рекой потекли в Европу, на эти потоки как хищники набросились морские авантюристы. В итоге морской разбой в XVI–XVII вв. достиг небывалого во всемирной истории размаха. Для того, чтобы подвести под свою криминальную экспансию хоть какую-то законную основу, пираты заручались формальной поддержкой воюющих между собой европейских государств. Тогда под флагом Англии, Франция или Голландии они нападали на испанские и португальские суда, а позже сбывали добычу в портовых городах Европы. В начале XVIII века пиратство под растущим давлением военно-морских сил европейских государств постепенно сошло на нет.

Эпоха Просвещения – это эпоха созревающей осознаваемой рефлексии, а XIX и XX века – это эпоха относительно зрелой осознаваемой рефлексии, ибо это века, в которые политики и общественные деятели, интеллектуальная элита начинает жить идеологиями.

Социальная, экономическая и культурная дифференцированность есть закономерная предпосылка того, что при образовании наций в них складывается целый спектр субкультур со своими мировоззренческими и идеократическими позициями. С развитием рефлексии и системного мышления эти позиции ведущие мыслители своих субкультур оформляют в идеологии. То есть сознаваемо (или относительно сознательно) сформулированные и так или иначе обоснованные и доказываемые системы гуманитарных и обществоведческих взглядов. Эпоха когнитивной культуры с осознаваемой рефлексией – это эпоха, когда люди поднимаются до сознавания того, что они живут сознательно созданными и разработанными идеологиями. В главе 3.7.2. было определено:

Идеология – это вариант уровневой прикладной когнитивной программной организованности, выстроенный на индивидуально собранных, системно и осознаваемо-рационально представленных мировоззренческих знаниях, взглядах и идеях антропологического и социологического характера, которую человек вырабатывает для себя с определённой долей условности, чтобы

– самоорганизоваться как личность с активной и осознаваемой жизненной позицией,

– самоорганизоваться как член своего общества, своей нации, своей политической партии,

– самоорганизоваться как гражданин своего государства, способный «от себя» выстроить и совершенствовать разумную и эффективную государственную организованность, с которой его государство будет сильным и уважаемым субъектом в международных отношениях.

Сознавая себя личностями, живущими идеологиями, социально-активные граждане в свою общественную, гражданскую и политическую жизнь вносят культуру идеологической борьбы. В каждой идеологии в эту историческую эпоху есть своя созревающая рефлексия, которую нам сегодня, с позиций ноосферного мышления, надо осознавать как предтечу нашей уже полностью научно состоявшей ноосферной социально-гуманитарной осознанности. А пока рефлексия созревает, субъекты разных идеологий вступают в борьбу между собой, доказывая друг другу преимущества своих идеологий, опровергая и понося идеологических противников. И при этом каждый идеолог и каждый политик старается привлечь в свои ряды как можно больше сторонников и будущих единомышленников. В политическую жизнь наций и государство входит такое культурное явление, как идеологическая экспансия.

Утверждение идеологии марксизма вывело на политическую арену интернационализм с его ключевым брендом – «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!»

С появлением марксизма в политике оформляются пять главных идеологических течений: либерализм, консерватизм, коммунизм, социал-демократия и национализм. Все остальные идеологии не с такими определённо выраженными характерами можно рассматривать как индивидуальные mix-импровизации этих основных пяти типов идеологий.

При транскультурном переходе передовые мыслители осознали, что пришло время учить молодежь не только грамоте, но формировать её как образованную, воспитанную и всесторонне развитую. Старшее поколение с особой ясностью понимает, что для того, чтобы всё наработанное им с огромным трудом и добытое часто с риском для жизни культурное наследие не было утрачено, оно должно быть не просто передано, а передано в достойные руки. Пришло время позаботиться о том, чтобы обеспечить при смене поколений должную культурную преемственность. Но для того, чтобы умело и профессионально учить, нужна особая специальность, особая социальная роль со своей внутренней логикой, и эта логика должна быть обоснована специальной наукой. Одной жёсткой последовательностью в обучении многого не добьешься, нужны новые педагогические технологии, позволяющие формировать свободную и думающую личность.

Впервые педагогику как особую дисциплину из системы философских знаний в начале XVII в. выделил английский философ и естествоиспытатель Фрэнсис Бэкон (1561–1626). Вслед за ним дисциплинарный статус педагогики укрепил и расширил Ян Амос Коменский (1592–1670). Знаменитый чешский педагог боролся за то, чтобы обучение было всеобщим без разделения людей на сословия и классы, чтобы преподавание шло на родном языке, а не на латыни. Кроме этого его считают основоположником классно-урочной системы организации учёбы. Его фундаментальным трудом «Великая дидактика» пользовались многие поколения педагогов. В нём он настаивал на необходимости учить «на основании доказательств посредством внешних чувств и разума».

Педагогическая среда – это особая социально-ролевая среда: в ней борьба за культурные достижения идёт как бы в двух измерениях. В первом надо отстоять передовые педагогические идеи перед консервативными коллегами с устаревшими взглядами, а во втором вложить в молодёжь весь достигнутый культурный потенциал, чтобы она была ни сколько не хуже своих родителей. Чтобы ничего из культурного наследия в преемственности поколений не было утрачено. Для педагога особенно важно иметь развитую рефлексию: ведь благодаря ей он сознательно формирует у учащихся и когнитивную культуру, и морально-нравственную позицию, и осознание ценности культурных ценностей. При осознаваемой рефлексии началось становление педагогики не просто на рациональные, но на объективно-научные рельсы. Было осознано, что образование это одно, а воспитание – это другое!

В когнитивной культуре с осознаваемой рефлексией особое значение обретает педагогическая культура родителей. Родители не то что принципиально облегчают работу педагогов, а позволяют им добиться гораздо большего, если приводят в школу уже хорошо подготовленного ребёнка, а потом в течение всего периода обучения конструктивно с ними сотрудничают.

Свой значительный вклад в педагогику внёс в XVII веке английский философ Джон Локк (1632–1704). Несмотря на своё высокое социальное положение и занятия политикой, он много внимания уделял педагогическим проблемам, оставив после себя целую педагогическую теорию, в которой предложил систему воспитания «джентльмена». В этой теории первостепенными целями были провозглашены физическое и нравственное воспитание, формирование у молодых людей «дисциплины тела» и «дисциплины духа». Рядом с Д.Локком, на материковой части Европы, непримиримую борьбу с догматизмом и схоластикой в педагогике вели французские материалисты и просветители XVIII века – Д.Дидро (1713–1784), К.А.Гельвеций (1715–1771) и особенно Ж.-Ж.Руссо (1712–1778). В Швейцарии педагогические идеи французских просветителей продолжал великий И.Г.Песталоцци (1746–1827). Он боролся за то, чтобы целью воспитания было саморазвитие природных сил, способностей человека, постоянное его совершенствование, формирование нравственного облика. Своей педагогической и общественной деятельностью Иоганн Генрих способствовал развитию народных школ. Выдвинутая им идея развивающего и воспитывающего обучения оказала огромное передовое влияние всю мировую педагогику.

Сегодня, с ноосферных позиций мы понимаем, что педагог не просто передаёт ученикам должную сумму знаний, он буквально борется за то, чтобы ученики становились самоорганизованными личностями с чувством собственного достоинства, способными культурно и эффективно продолжать жизненную экспансию своих родителей, старшего поколения. Кроме формальных педагогических технологий педагог воспитывает учеников личным примером. К XIX веку планка педагогического искусства поднимается до уровня, на котором при вложенном в учеников образовании и воспитании они могли становиться идеологически определившимися личностями.

В ХХ веке педагогами была осознана потребность к созданию единой системы образования и повышения интеллектуального развития. Кроме этого в большей степени, чем когда-либо начали учитывать потребности и возможности каждого ребёнка, его духовное и физическое развитие. В педагогической среде, как и в любой профессиональной среде, есть своя профессиональная экспансия. Но педагог работает с особым материалом – умом и душой ребёнка. Доноосферное педагогическое сообщество – это сообщество, в котором многие педагоги грешат неумелым и неуважительным отношениям к детям. Для того, чтобы надёжно противостоять таким горе-учителям, международными конвенциями были признаны права человека и ребёнка. Многие известные педагоги к концу ХХ века разработали концепции развивающего, проблемного и программированного обучения, которые позволяют добиваться хороших результатов без излишней напряженности и нервозности в отношениях «педагог – ученик».

Особенность прогресса человечества в том, что развитие когнитивной и личностной самоорганизационной культуры в разных социальных ролях идёт неравномерно. Одни социальные роли в своём развитии опережают другие, и это является причиной возникновения культурных межролевых конфликтов. Эти конфликты бывают разной природы и разной масштабности: семейные, корпоративные, производственные, экономические… Но самые серьёзные и масштабные среди них – это социальноролевые. В которых стороны представлены народом, предпринимателями, культурной элитой, чиновниками, армией и властью. В этих конфликтах более сознательная сторона видит, что у менее сознательной стороны, у тех же монархистов, нет ни умственных возможностей, ни желания, чтобы сотрудничать честно и ответственно, а соперничать открыто и уважительно. Поэтому передовые мыслители, пассионарные общественные деятели и буржуазия с поднимает народ на революцию: вооружённосиловую перетряску исторически имеющейся социально-ролевой структуры под новую культуру: либерально-демократическую с определяющимся национальным самосознанием. После захвата власти победители выражают свою новую социально-ролевую самоорганизованность через создание либерально-демократического государства и органичной ему системой государственного права.

Когда в культурогенезе человечества происходят значимые события, требующие своего адекватного отражения и осмысления, то появляются и соответствующие им слова и понятия в лексической и когнитивной культуре. Так, в XIX веке в широкое употребление вошли слова «паровой двигатель» и «железная дорога» в технике, «естественный отбор» в биологии», «спектральный анализ» в астрономии, «энтропия» в физике, «валентность» в химии, «рефлекс» в психологии… Если это относится к культуре, то вследствие её природы каждая её эпоха характерна словами, понятиями и терминами по своей рефлексивной осознанности.

Так, когда учёный и прусский государственный деятель, придерживавшийся либеральных взглядов Рудольф Вирхов, в 1873 году обозначил впервые борьбу прусского и отчасти общеимперского германского права против ультрамонтанства, он воспользовался для этого термином 3kulturkampfH («борьба за культуру»). Этим термином был обозначен период жёсткой борьбы правительства Германской империи во главе с рейхсканцлером Отто фон Бисмарком за установление государственного контроля над Римско-католической церковью. Это – нагляднейший пример борьбы культур не только между представителями разных социальных ролей, но и воплотителями разных логико-поведенческих когнитивных культур: религиозной с её догматической условностью и становящейся светской и политической с её безусловностью и рациональностью.

За последние два века человечество в научной культуре переживает два транспарадигмальных перехода и настраивается на третий: к осознанной постнеклассике, к ноосферной научной культуре. В социально-ролевом сообществе учёных на переломе XIX / ХХ веков и в середине ХХ века обостряется борьба за самые передовые научные взгляды: происходит первая смена парадигм. Сначала от классике к неклассике, потом вторая смена – к постнеклассике. К концу ХХ века синергетическая культура мышления утверждается уже не как рядовая научная норма, а как ведущая, на которую надо ориентироваться в первую очередь. Каждый транспарадигмальный переход – это периоды особенно ожесточённой борьбы за торжество новых научных взглядов, которыми будут жить новые выразители новой научной культуры. Как идёт эта борьба? Передовые учёные убеждают своих коллег и те меняют свои взгляды? Как бы не так! Ведущий в своей тематике доноосферный учёный – это почти всегда упёртый в своём тщательно скрываемом самодовольстве человек, который ни за что не хочет расставаться со своими научными регалиями. В начале ХХ века Макс Планк, выдающийся физик, скажет: «Обычно новые научные истины побеждают не так, что их противников убеждают и они признают свою неправоту, а большей частью так, что противники эти постепенно вымирают, а подрастающее поколение усваивает истину сразу». До последнего времени смена научной парадигмы в сознании научного сообщества была сменой её носителей. И борьба за передовые идеи, а тем более за новую научную культуру шла не в умах, а на ступенях карьерных лестниц.