Текст книги "Ноосферное мышление. Часть II. Эволюция. Культура. Экспансия"

Экономика эпохи Недоосознаваемой Экспансии – это экономика, в которой огромная доля активов отражена и сосредоточена в ценных бумагах. Для максимального раскручивания своей экспансии и привлечения капитала многие субъекты экономики выпускают акции, но мошеннически не обеспечивают их реальными материальными ценностями. Таким образом, собранные под акционирование финансовые активы многих компаний оказываются «дутыми». А финансовую ситуацию на рынке с такими активами экономисты называют «финансовым пузырём». Как любые другие ценности ценные бумаги на рынке предложений пользуются спросом и в зависимости от многих факторов их цены колеблются. Свои игры биржевые спекулянты затевают на колебаниях и этих цен. Насколько каждый конкретный финансовый пузырь дутый, знает только очень узкий круг владельцев и специалистов, имеющий к нему непосредственное отношение. При перегреве конъюнктуры трудности в ведении бизнеса возрастают. Чтобы откупиться от трудностей, субъекты экономики стремятся «вынуть» из ценных бумаг реальные деньги и выставляют их на продажу. Но в кризис так хотят поступить многие, и тут выясняют для себя, что имеющиеся у них бумаги реальными материальными активами не обеспечены и потому резко и намного падают в цене. Финансовый пузырь лопается, и самые слабые субъекты экономики превращаются в банкротов. Так работает социальный отбор в эпоху Недоосознаваемой Экспансии.

Но жизнь продолжается, и сумевшие выжить и оправиться субъекты экономики снова раскручивают свою экспансию до следующего кризиса. За прошедшие два с лишним века Человечество пережило 12 самых больших мировых экономических кризисов:

1. 1856–1857 гг. – спровоцирован ещё не «окультуренными» биржевыми спекуляциями;

2. 1872–1873 гг. – начался спекулятивными подъёмами на рынках недвижимости в Германии и Австрии, а так же крахом фондового рынка в Вене;

3. 1914 г. – вызван Первой мировой войной;

4. 1929–1933 гг. – период «Великой депрессии»; «Великая депрессия» стала самым большим кризисом перепроизводства за эпоху Недоосознаваемой Экспансии. Человечество, пережив это потрясение, извлекло из него уроки и, как говорят эксперты, постаралось сменить экономическую модель. В чём? В новой модели оно, наученное горьким опытом, стало более осторожным и предусмотрительным. Активные игроки в сфере экономики осознали, что надо лучше понимать происходящее, разработать более эффективные правила «Игры» и более уважительно договариваться. Иначе страдают все. Власти в пострадавших государствах приняли программы по государственному регулированию экономики и по её социальной защищённости. Та же программа Т.Рузвельта в США «Новый курс» – это программа с такой направленностью. Власть в развитых государствах осознала, что активным субъектам экономической жизни нельзя позволять полную свободу – иначе они своей экспансией разрушают сбалансированность внутренней жизни и вызывают экономические кризисы, оборачивающиеся гуманитарными катастрофами для собственных граждан. Реализация программы «Новый курс» позволила снять многие экономические и социальные проблемы в США, (с оглядкой на них другие страны постарались поступить так же), но природу экономических субъектов этой эпохи не изменила.

5. 1957–1958 гг. – первый послевоенный международный экономический кризис;

6. 1973–1974 гг. – кризис, сопровождавшийся снижением объёма добываемой нефти;

7. 1987 г. – считается, что возможной причиной кризиса был отток инвесторов с рынков после сильного снижения капитализации нескольких крупных компаний;

8. 1994–1995 гг. – Мексиканский кризис;

9. 1997 г. – Азиатский кризис;

10. 1998 г. – Российский кризис;

11. 2008–2013 гг. – ипотечный и страховой кризис в США.

12. 2020 г. – «Ковидный» кризис. Детонатором кризиса стала пандемия коронавируса, наловившаяся на нездоровое состояние мировой экономики.

Ища всевозможные пути к спасению среди хаоса Великой депрессии, экономисты придумали технологическое решение, названное «планируемым устареванием». Его впервые в 1932 году использовал в своём памфлете Бернард Лондон «Конец депрессии через планируемое устаревание». Далее эта фраза была озвучена в 1954 г. Бруксом Стивенсом в одноимённом докладе на рекламной конференции в Миннеаполисе. По его определению запланированное устаревание «прививало покупателю желание иметь кое-что немного более новое, немного лучше, немного скорее чем необходимо». Разрабатывая концепцию «планируемого устаревания», технологи выяснили, что оно может быть техническим, функциональным, системным, устаревание с уведомлением и эстетическое (стилевое, имиджевое). Реализация этой концепции позволила намного ускорить оборот производимых товаров, но суть экономической экспансии не изменила. В последнее время потребители рассматривают встроенное устаревание товара как нарушение своих прав.

Во второй половине ХХ в. в экономике общество развитых стран вышло на такой уровень достатка, что своё потребление перестало рассматривать как вынужденное. Исходя из своих экономических возможностей, всё больше людей покупало товары не для выживания, а для престижа и повышения личного комфорта. От смысла жизни «выжить» они перешли к смыслу «жить красиво, комфортно и престижно». В социуме создалась свою референтная среда, в которой способность к потреблению определяли социальное положение и статус. В этой среде человека, позволяющего себе дорогие покупки, уважают. Такое «общество массового потребления» своей экономикой создаёт повышенную антропогенную нагрузку на геобиосферу, а оборотную сторону её хорошо характеризует тот факт, что в США, как в стране с «массовым потреблением», 40 % еды выбрасывают в отходы. [133]133
  NTERFAX.RU – Американцы выбрасывают до 40 % покупаемой еды на сумму до $165 млрд. в год / Совместное исследование Гарвардской школы права и Совета по защите природных ресурсов США. В натуральном выражении это около 73 млн. тонн / https://www.interfax.ru/business/589070


[Закрыть]

Эволюцию экономической культуры через призму социальной роли Экономиста я в 2011 году рассмотрел в книге «Алгоритм оптимальной (ноосферной) политической активности», глава 8.15.34. Эту главу, 8.15.34. и главу, которую ты, Читатель, читаешь в настоящий момент, 3.8.4., надо так же проработать одновременно. Здесь нет того, что уже сказано там.

Полидисперсность человечества как эволюционирующей популяции «расползается в стороны», увеличивается социальная дифференцированность. В этих условиях ведущие капиталистические компании вырастают до ТНК – транснациональных корпораций, которые самым хищническим образом делают свою прибыль везде, где могут.

ТНК как социально-экономическое явление Человечество создало в себе за эпоху модерна (80-е годы XIX века – 80-е годы ХХ века). За этот век ТНК пережили четыре поколения и с конца ХХ века в экономическом пространстве ведущими игроками являются ТНК пятого поколения.

Можно считать, что ТНК возникли благодаря созданному в техносфере Человечества единому оперативно-информационному пространству с телеграфом и телефоном. Эффективная экономическая деятельность возможна только при оперативном управлении, когда все части коммерческой организации, какого бы она не была масштаба, работают быстро и синхронно. Тем более оперативная быстрота – это условие выживания в конкуренции. Второй краеугольный камень возникновения ТНК – единство экономической культуры и всеобщность законов экономики во всех национальных культурах. Люди, заинтересованные во взаимовыгодном сотрудничестве, легко идут навстречу друг другу, и на свои различия в гражданстве, политических пристрастиях, национальности, религиозных конфессиях обращают внимание постольку поскольку. При создании ТНК их учредители выявили для себя многие преимущества, которых нет у национальных кампаний, ведущих экспансию в рамках своих государств. Это:

1. Возможность организации головного офиса корпорации в стране, в которой бизнесу предоставлены наиболее льготные и выгодные условия.

2. Возможность более эффективно и гибко использовать финансовые ресурсы.

3. Возможность проведения наиболее выгодной экономической экспансии с учётом разнообразия правового, трудового и налогового законодательства в разных странах. А так же делать ставку на культурные особенности «окучиваемых» стран.

4. Более широкий и гибкий доступ к ресурсам: природным, трудовым и рынкам сбыта.

5. Возможность размещать свои филиалы в странах с наиболее высокой политической, правовой и экономической стабильностью и соответственно выводить свои активы из стран, в которых общие условия невыгодны и нестабильны.

6. Возможность использовать культурные, научные и технологические достижения тех стран, которые удалость охватить зоной своего влияния.

7. Пользоваться юридическими преимуществами иностранного инвестора, которые можно пролоббировать в правительствах «окучиваемых» стран.

8. Возможность создания своей корпоративной идеологии, которой сплачивать своих работников в своё, наднациональное и международное культурное пространство с акцентом на безусловную рациональность и эффективность сотрудничества.

Благодаря этим преимуществам ТНК более динамично самоэволюционировали и к началу XXI в. выросли до субъектов планетарной масштабности, открывших в себе способности эффективно конкурировать с суверенными государствами не только малого, но даже среднего размера. В последнее время в мире насчитывается более 70 тыс. ТНК и 850 тыс. их филиалов. Материнские компании работают главным образом в развитых странах, а филиалы – в развивающихся странах. ТНК «тянут» около половины мирового промышленного производства и 2/3 внешней торговли. Они контролируют примерно 80 % патентов и лицензий на изобретения и технологии. Во многих отраслях они занимают практически монопольное положение: 90 % мирового рынка пшеницы и кофе, 85 % – рынка меди и бокситов, 80 % – рынка чая и олова, 75 % – рынка сырой нефти.

Так как экспансия есть экспансия, а тем более экспансия внешне благопристойная, но с хищническим подтекстом, то на уровне ОНН было констатировано, что ТНК нуждаются в наблюдении извне и что необходимо разработать универсальный кодекс их поведения. В русле этой инициативы в 2003 году Комиссия по правам человека ООН одобрила проект конвенции «Нормы ответственности транснациональных корпораций», возлагающих на них те же обязательства, что и на государства. Эта конвенция обязывала ТНК не нарушать права человека, соблюдать правила честной игры в бизнесе, маркетинге и рекламной деятельности, обеспечивать безопасность и высокое качество предлагаемых товаров и услуг, а так же безопасные и здоровые условия работы. [134]134
  Фрагмент главы написан с использованием: Тимошкина Е.А. История возникновения и развития ТНК. Факторы развития транснационального бизнеса. Михайлушкин А.». Экономика транснациональной компании. – М.: Высшая школа, 2010. Василевский Т.Л., Налевьева М.А. Роль ТНК в мировом хозяйстве// Российский экономический журнал. 2008. № 2. С. 23–24.


[Закрыть]

Представляя уровневую организованность Жизни в ноосферной Картине мира, мы видим, что ТНК как субъекты или как особи IV подуровня организации выросли до масштабов особей IV уровня организации – государств. Этот масштаб, по сути, планетарный. Не останавливаясь в своей экспансии (которую можно назвать «экспансией голого чистогана»), ТНК не только организуют лоббирование своих интересов в «окучиваемых» странах, но стараются вообще вмешаться в их внутреннюю жизнь так, чтобы сделать в них максимально благоприятные условия для своей экспансии, а говоря иначе – чтобы выкачать из таких стран все доступные ресурсы. Говоря другими словами, ТНК попирают суверенитет таких стран и ведут себя как паразиты.

Я уверен, что ты, Читатель, согласишься со мной в следующем: самое большое различие в чём – либо у Человечества в начале и конце какой-либо эпохи – это различие в военных возможностях здесь, в эпоху Недоосознаваемой Экспансии. Сопоставь:

– население за эту эпоху выросло в 8 раз,

– энергопотребление – в 25 раз,

– а вот как посчитать, во сколько раз выросла вооружённость государств? С чем они воевали в начале XIX века и чем угрожают друг другу сегодня, в третье десятилетие века XXI? Человечество сделало своё оружие настолько мощным и страшным, что забоялось им пользоваться: его применение оборачивалось самоуничтожением нападавшего. На фоне межконтинентальных баллистических ракет с ядерными зарядами и водородными бомбами кутузовские «единороги», стреляющие чугунными ядрами – практически ничто. Что такое «калашников» по сравнению с мушкетом? А что такое танк по сравнению с конницей? Могли ли наполеоновские солдаты даже представить, что такое военная боевая авиация? Или АПЛ? Сегодня, из XXI века, с позиции Стороннего Наблюдателя, мы охватываем военную самоэволюцию Человечества за два века и не находим слов, чтобы её как-то адекватно отразить и охарактеризовать. Со своими военными амбициями и развязанной военной экспансией Человечество прошло через две мировые войны и огромное количество войн поменьше. После Второй мировой оно превратило собственную планету не то что в пороховую, а в ядерную бочку, на которую уселось с разных сторон и начало грозить друг другу разными державами с разных континентов.

Войны вперемешку со своими «горячими» и «холодными» формами агрессивная часть Человечества сделала своим перманентным процессом…

В обостряемой военной напряжённости деление стран на агрессивные и миролюбивые стало более явным. Первое множество возглавили страны «нагло-саксонской» породы, а вторые, при их малочисленности практически в одиночку возглавила Россия.

Англосаксы давно неровно дышали в сторону России, а с XIX в. при соперничестве за влияние в Азии назначили её для себя главным мировым конкурентом. Историки хорошо знают, что такое план Ч. Макгрегора с его расчётами на нейтрализацию России. Как сталкивали свои экспансии две мировые империи, можно посмотреть по ссылке https://www.vokrugsveta.ru/vs/article/504/.

Рост военной экспансии за последние два века я, автор, с ноосферной точки зрения постарался рассмотреть в книге «Алгоритм оптимальной (ноосферной) политической активности» (2011) через призму социальной роли «Воин». Поэтому за всеми деталями по этой теме – туда.

За эпоху Недоосознаваемой Экспансии закон неравномерности развития мирового сообщества проявился особенно рельефно. Воспользовавшись ослаблением в войнах конкурентов, одно государство, самое сильное, опираясь на свои исключительные территориальные, экономические, политические и военные возможности, начало «строить всех под себя», делая мир однополярным. В международных отношениях обозначилось тоже что-то вроде трофической пирамиды, в которой сильные страны взобрались на самый верх, а слабые страны оставили внизу. Пользуясь своим превосходством, сильные страны высасывают из слабых все возможные ресурсы: природные, экономические, человеческие, культурные…

Но скорость самоэволюционирования у разных стран разная, обстоятельства самоэволюционирования (внутренние и внешние) тоже разные, и поэтому на глобальной шахматной доске всё время шли и продолжают идти какие-то подвижки. Одни страны находят в себе силы подняться и освободиться от былой зависимости, другие наоборот, по каким-то причинам слабеют и опускаются, попадают в кабалу, становятся «банановыми республиками». Субъекты международных отношений меняются в экономическом и политических соперничестве местами. Особенно после «горячих» войн, из которых одни страны выходят победителями, а другие побеждёнными. Отношения доноосферных государств на своей планете напоминают отношения заключённых в камере: сильные, как говорят на зоне, «опускают» слабых и облагают поборами и контрибуциями. При этом не брезгуют открыто воспользоваться и военной силой, как в Югославии, Ливии, Ираке и других странах…

За последние десятилетия Человечество, пожив немного в «однополярном» варианте, возвращается к многополярному. Современные тенденции его внутренней самоорганизации таковы, что они не допускают возникновения однополярности. Международные культурные, информационные, экономические, научные, технологические и даже экологические связи по своей силе настолько возросли, что как бы выравнивают все временно возникшие «перекосы», делая мир многополярным. Человечество своими народами и нациями всё больше сознаёт, что Земля – это его общий космический дом, в котором жить можно только дружно, особенно тогда, когда оно своими восемью миллиардами подошло к физическим пределам своего существования.

Кто не жалеет о распаде Советского Союза, у того нет сердца, а кто хочет восстановить его в прежнем виде, у того нет головы.

В.Путин

Эту главу книги надо читать вместе с главой 34 «Государство Борющегося Ноосферянина – Россия» из моей книги «Борющийся Ноосферянин и Человечество. Воюющее и самоуничтожающееся» (2020).

Для того, чтобы хорошие зёрна хорошо взошли, для них нужна хорошая почва.

И этой хорошей, как бы не лучшей в мире почвой для марксизма, оказались россияне с их культурой и менталитетом. Как ты уже прочитал, Читатель, в главе 3.7.1., «Призрак коммунизма» бродил-бродил по Европе, да и забрёл в Россию. Вместе с побывавшими в эмиграциях русскими революционерами, начитавшихся западных книжек. О том, как марксизм попадал в Россию, как приживался на её ментальной и политической почве, какова была эта почва, прекрасно написал выдающийся русский философ Н.А.Бердяев в своей книге «Истоки и смысл русского коммунизма». Мне, скромному саратовскому когнитологу, с ним не тягаться. Поэтому отсылаю тебя Читатель, к нему. Но всё же при этом прошу продолжать смотреть на тему предлагаемым ноосферным мышлением.

Марксизм с его масштабностью оказался той идеологией, который не сколько эволюционировал, а который больше в «текущем» идеологогенезе «делали» великие умы под свои потребности. При этом если говорить о самоэволюции идеологии, то самоэволюция идёт тогда, когда достижения нарастают усилиями статистического множества мыслителей. Когда сообщество идеологов живёт именно как эволюционирующая и самоэволюционирующая единица со своим надындивидуальным творческим «кипящим слоем». В этот слой каждый идеолог среднего уровня вносит свой вклад и самоэволюционирование идёт своим чередом.

Марксизм по своей природе оказался идеологией такого масштаба, что его рождение состоялось в гениальном уме, а потом его эволюция проявилась как переход из одних гениальных рук (то есть умов) в другие. И в этом случае не совсем правильно говорить об эволюции как о механизме развития, но точнее говорить о его персонифицированном развитии идеологами – преемниками в соответствие с новыми условиями места и времени. Если в Европе марксизм во второй половине XIX века был «классическим», то в России в начале ХХ в. Ленин сделал его «российским», а после него он был назван «марксизмом-ленинизмом». При создании СССР преемственность в марксизме (как первое лицо в коммунистической партии) подхватил Сталин. До его смерти марксизм существовал уже как «гениальное учение Маркса-Энгельса-Ленина-Сталина». Разумеется, другие коммунистические идеологи «калибром поменьше» тоже не дремали, но им была судьба работать параллельными девиациями при своём мейнстриме.

После того, как «пусковой» идеологогенез марксизма в XIX веке успешно состоялся и перешёл в «текущий», с последним в начале ХХ века начались свои накладки. Да, с марксизмом (и уже тогда во многом – ленинизмом) большевики в России захватили власть, но когда начали ею распоряжаться, то пришлось отказаться от первоначальных иллюзий коммунистического не то что строительства, а элементарного быта. Люди просто не захотели жить уравниловкой. Пришлось «текущий» идеологогенез направлять так, чтобы буквально спасать положение. Спускаться от высоких теорий к призёмлённой практике. От идеологем третьего вида к идеологемам вида первого. В статье «О кооперации» Ленин писал: «.никогда миллионы людей не будут слушать советов партии, если эти советы не совпадают с тем, чему учит их опыт собственной жизни». В статье «О кооперации» Ленин настаивал, что социализм возможен лишь на основе высокоразвитых товарно-денежных отношений как ассоциация свободных производителей, совладельцев и сораспорядителей социалистической собственности, сообщество цивилизованных кооператоров. Среди вспыхнувших разногласий Ленин предложил НЭП, и этим выправил положение. Пока он был жив, какое-то время идеологическое единомыслие держалось на нём. После смерти Ильича пошла идеологическая инерция «от его имени», которой Сталин умело воспользовался, а после 1929 года, придя к абсолютной власти, идеологогенез под свой контроль поставил целиком. Он сработал в соответствие с принципом субъектно-уровневой самоорганизации и все, даже малейшие идеологические девиации, упразднил как вредные. С этим он окончательно превратил марксизм-ленинизм в единую (тоталитарную) государственную идеологию и от «классического гиперцикла» идеологий в СССР остались одни воспоминания.

Когда Ленин с трибуны говорил: «Учение Маркса всесильно, потому что оно верно!», он не лукавил. Оно было действительно верным. Но только в своём когнитивном и историческом контексте. И оно оказалось настолько «компромиссно правильным», что в сочетании с простым прагматизмом желающих элементарно выжить людей, позволило построить на несколько десятилетий Советскую Империю. Империю, которая держалась не столько когнитивной культурой, а управляемой идеологизированностью народа, неадекватно оплачиваемым трудом и в значительной степени страхом. Но прошло время, та самая когнитивная культура, которая отвечала за «производительные силы» неизбежно выросла, и Маркс и Кº стали достоянием истории. Их отправили туда как раз те люди, которых марксизм не увидел как создателей все тех же «производительных сил» и которым не отвел осознанным образом должной ведущей роли в великом поступе прогресса.

Но это всё будет позже, в начале века XXI, а в 30-е и 40-е годы века ХХ Сталин держал марксизм-ленинизм «при партийном дворе» как «подрабатываемое по ходу дела» идеологическое оправдание того своего здравого смысла, с которым он строил Советскую империю. Марксизм-ленинизм был идеологическим корнем, из которого выросла Советская власть (руководимая партией), и его рассматривали как единственно верное учение с научно-философским статусом. Вследствие последнего он был назначен «вечным учением» с истинностью «в последней инстанции». Творчески, а значит в определённой степени критически обращаться с марксизмом-ленинизмом могла только личность, равновеликая его основоположникам и продолжателям. После смерти Ленина не сразу, но с конца 20-х годов ХХ века эта личность была только одна – Иосиф Виссарионович Сталин.

Продолжая бороться за марксизм и коммунизм на международном уровне, В.Ленин ещё в 1914 году поставил вопрос о возрождении Интернационала, но уже как чисто коммунистического.

3-й Коммунистический Интернационал (Коминтерн), который коммунисты позиционировали как продолжателя и «единственного наследника» дела 1-го Интернационала, был основан в 1919 г. по инициативе РКП(б) и её руководителя В.». Ленина в значительной степени в противовес 2-му («оппортунистическому») Интернационалу. Всё бы хорошо, но в годы Большого террора Сталин нашёл, что делегаты Коминтерна живут слишком большой идеологической и организационной вольницей. Начавшимися репрессиями за два года многие секции Коминтерна оказались фактически ликвидированы, а польскую секцию, как самую инакомыслящую, упразднили официально. После этого Коминтерн стал тенью своей былой значительности. Во время войны Сталин, идя навстречу западным союзникам (намекнувшим на это как на условие открытия Второго фронта), Коминтерн распустил. Естественно, для коммунистов всех стран под самым благовидным предлогом. (Речь Сталина по этому случаю можно посмотреть в Интернете).

Принимая это решение, Сталин и не собирался отказываться от руководства коммунистическими партиями в мире. Он счёл, что этим он избежит ненужного афиширования, что до последнего времени доставляло свои неудобства. Вместо Коминтерна в ЦК ВКП(б) был создан отдел международной информации во главе с Г.Димитровым, а после войны (1947) было образовано Коммунистическое информационное бюро. Коминформ был создан как сетевая структура, объединяющая компартии разных стран, что значительно облегчало их неформальную координацию. Коминформ прекратил существование в 1956 г. после XX съезда КПСС. Формального правопреемника у Коминформа не было, однако таковыми фактически стали СЭВ и ОВД, а также периодически проводившиеся совещания дружественных СССР коммунистических и рабочих партий.

Было время, когда коммунисты в эпоху своего расцвета своей идеологической экспансией (хоть и во многом формально), но поставили «под себя» почти треть мира!

После смерти Сталина марксизм-ленинизм в сознании коммунистических идеологов остался надличностным явлением, и потому он перешёл в режим именно самоэволюции. Но самоэволюции не развивающейся, а деградирующей. Его (как детище великих Мыслителей) взяли «в обслуживание» придворные идеологи, которые с ним работали не только на предмет его научно-философского развития, но скорее под потребности идущего социалистического и предвосхищаемого коммунистического строительства. В сообществе советских идеологов, которым марксизм-ленинизм самой судьбой достался «в работу», самые сметливые быстро поняли, что для того, чтобы не быть уличёнными недоброжелателями и конкурентами в «не таком» обращении со «священными идеями», надо очень обстоятельно позаботиться о рефлексивных, логических, методологических, онтологических и диалектических подходах. Как только власть немного ослабила идеологические вожжи, хрущёвская оттепель стала временем своеобразного бума разных методологических, рефлексивных и онтологических исследований, но в пока продолжающемся марксистско-ленинском русле «диалектической логики». Советские философы, учёные и идеологи словно бросились навёрстывать то, что давно уже должны были сделать, но как-то официальная идеологическая атмосфера не позволяла. Обнаружилось то, что давно должно было обнаружиться: чем больше советские философы рефлексировали марксизм-ленинизм с его когнитивной культурой, тем более была очевидна его устарелость. До советских философов и идеологов стало доходить, что «самоэволюционировать» с идеологией невозможно, если при этом не самоэволюционировать с культурой мышления, с культурой рефлексии и методологии, с которой идеология «сплавлена». То есть с идеологемами четвёртого вида. Чтобы не понимать, что марксизм окончательно отжил своё, надо было быть совсем тупым. Но так как когнитивной культуре присуща своя инерция, то престарелые мыслители, созревшие в советское время и продолжающие думать на марксистско-ленинский манер, ещё подают свои голоса и в третьем десятилетии XXI века.

Пока Сталин был в интеллектуальных силах, он, как мог, идеологию продолжал, отстаивал и корректировал «на злобу дня». Но и за здравый смысл хорошо держался при всех её философских неопределённостях. Он поставил себя идеологическим пейсмекером и управлял самоэволюционированием своего идеологического ролевого сообщества практически до самой смерти. При нём партия при всех идеологических условностях сохраняла свою партийную этику высокого государственного служения и на ней очень многое держалось. Можно сказать, страну поднимали и возрождали коммунистические пассионарии из народа. И благодаря их энтузиазму Советский Союз и держался первую половину своего исторического срока.

Великая Отечественная война россиянам очень дорого стоила, но и сыграла роль великого очищения. Величие победы рассматривалось как величие Сталина и величие марксистско-ленинских идей. В середине ХХ в. СССР без всяких условностей укрепился в статусе сверхдержавы № 2 и влияние коммунистической идеологии на мировое сообщество чрезвычайно возросло.

Что ещё раз и когда можно сказать о роли личности в истории?

Только тогда, когда в новой научной парадигме понимаешь государство сложнейшей самоорганизующейся системой и ещё, насколько сказывается на судьбе государства наличие или отсутствие таланта его Лидера. Любой мало-мальски исторически образованный человек знает высказывание У.Черчилля о Сталине: «Он принял Россию с сохой, а оставил с атомной бомбой». Лучшей оценки Сталина, как государственного деятеля, я не знаю. А ты, Читатель?

Все мы смертны, и в 1953 году И.Сталина сменил Н.Хрущёв. По сравнению со своим бывшим хозяином для такого высокого государственного места он был просто недалёким человеком. Его Иосиф Виссарионович потому и держал при себе, что не видел в нём интеллектуального конкурента, но ценил его организаторские способности, преданность и услужливость. При такой «ротации кадров» качество исполнения роли Первого лица всегда значительно проседает. И это тут же сказывается на качестве всей государственной жизни.

Можно допустить, что марксизм-ленинизм Никита Сергеевич кое-как знал, но он точно ничего в нём не понимал. Никита Сергеевич, как и Владимир Ильич, не сомневался в том, что «учение Маркса всесильно, потому что он верно», но в реальной жизни правил от своего «здравого крестьянского ума» с ориентацией на животрепещущую практику. Ему достались уже установленные «правила Игры в Коммунизм» и они как бы заставляли их придерживаться. Ибо других правил наш герой не знал. Он, как простой, но хитрый и ушлый человек, подсевший волею судьбы на иглу власти, старался этим правилам соответствовать. То есть прежде всего для самого себя в рамках самоуважения быть достойным Лидером Советской империи. Ну а при империи – значит косвенно как бы императором. Которому многое дано, но с которого много и спрашивается. Но вот кто с него, пока он во власти, может чего спрашивать? Когда на высокое место в обществе приходит не очень, мягко говоря, соответствующая этому месту личность, она принцип субъектно-уровневой самоорганизации переводит в другой режим функционирования и вместо самоорганизации и самоэволюции система начинает дезорганизовываться и существенно замедляет самоэволюцию.

Что произошло с государственной идеологией? Её продолжил разрабатывать Институт марксизма-ленинизма. Но делал это в своей эпохе с осознаваемой когнитивностью. Естественно, с такой когнитивной культурой в этих условиях можно только кое-как продолжать научные и философские поиски для существующей идеологии, но «запустить» сообщество идеологов в режим полноценного самоэволюционирования уже невозможно. Да, волна добросовестных попыток спасти официальную идеологию, в которую ещё многие верили, была, но пассионарии этой волны, во-первых, слишком запоздали, во вторых в той когнитивной культурой, которая «стояла на дворе», они сделать ничего реального всё равно бы не смогли, а в-третьих, таких пассионариев было слишком мало. Ролевое сообщество официальных идеологов в массе своей продолжало жить доставшимися им в наследство идеологическими догматами, и «пробить» их пассионариям с новыми идеями было невозможно. В 60-е годы социально-ролевое сообщество официальных идеологов неявно раскололось: одни, проявившись приспособленцами, начали подпевать коммунистической верхушке, другие же сочли, что в марксизме-ленинизме есть своя объективность и научность, и предпочли держаться за неё, но по возможности открыто не конфликтуя с властью, которая их не понимала и не поддерживала.