Текст книги "Большой театр. Золотые голоса"

Трагически погибла 25 августа 1999 года. Похоронена в Москве на Донском кладбище.

Голос певицы, у которой, по мнению ее коллег, счастливо сложилась артистическая судьба, можно услышать в записях опер С.С. Прокофьева «Повесть о настоящем человеке» (Клавдия, 1960, дирижер М.Ф. Эрмлер) и «Война и мир» (Княжна Марья, 1961, дирижер А.Ш. Мелик-Пашаев), а также в собрании записей С.Я. Лемешева (сцены из оперы «Вертер», 2008, запись 1960 г., дирижер Б.Э. Хайкин).

Около 40 записей певицы хранятся в собрании Гостелерадиофонда. Это сочинения П. Чайковского, Ш. Гуно (Зибель из оперы «Фауст»), Ж. Массне, И. Штрауса, романсы П. Булахова, А. Варламова, А. Гурилева, песни А. Флярковского, Э. Колмановского, А. Островского, А. Пахмутовой, а также русские народные песни в сопровождении Оркестра русских народных инструментов Всесоюзного радио и телевидения (дирижер В.Федосеев, запись 1962 г.).

В фильме-опере «Иоланта» К.В. Леонова поет партию Лауры (1963, режиссер В.М. Гориккер, дирижер Б.Э. Хайкин).

Снималась в эпизодах художественного фильма В.И. Пьявко «Ты, мой восторг, мое мученье» (1983).

Т.М.

Лисициан Павел Герасимович
баритон
1911–2004

«Павел Лисициан обладает голосом редкой красоты. Такого певца не часто встретишь на оперной сцене. Он создал образ Тореадора (Эскамильо. – Т.М.) таким, каким его написал Ж. Бизе, – элегантным по-испански. Артист – властелин на сцене во всем, что он делает, – в самых восторженных тонах отзывался о своем партнере по легендарному спектаклю «Кармен» в Большом театре (1959 г.) Марио дель Монако, приехавший на гастроли в Советский Союз.

Один из лучших баритонов Большого театра за всю историю его существования Павел Лисициан родился 24 октября (по ст. стилю 6 ноября) 1911 года во Владикавказе в семье бурового мастера, отмеченной редкой музыкальностью. Одно из самых ярких детских впечатлений – арии из опер «Дочь кардинала» Ф. Галеви и «Паяцы» Р. Леонкавалло в исполнении тенора Д.Ф. Тархова, услышанные в родительском доме, где любили бывать известные музыканты и певцы. С матерью, отцом, старшей сестрой с малых лет мальчик пел в церкви, занимался домашним музицированием, часто исполняя в дуэте с отцом или соло армянские, русские, украинские или неаполитанские песни. В девятилетнем возрасте впервые он выступил в концерте во Владикавказском драматическом театре (спел армянскую народную песню «Водовоз»). В детстве будущий «король баритонов» получил разностороннее музыкальное воспитание: пел в детском хоре, организованном местными композиторами, в церкви, учился игре на виолончели, фортепиано, играл в любительском оркестре.

Онегин. «Евгений Онегин»

По окончании школы-девятилетки (1927 г.) юношеские годы провел в рабочей среде, пройдя тяжелую трудовую школу – был разнорабочим, учеником бурильщика в геолого-разведочных партиях под Владикавказом и Батуми, буровым мастером в Ахалкалаки (Грузия). «…Как бы ни складывались жизненные обстоятельства, я ни разу не взял у родителей ни копейки, – рассказывал впоследствии Павел Герасимович. – Мне было стыдно просить о помощи – молодой, здоровый парень, неужели я не прокормлю себя? Наоборот, всегда считал своим долгом им помогать. Хотелось продолжать учиться, но уже на свои деньги. Понимал, что отцу трудно оплачивать мое дальнейшее образование».

Кочевая жизнь в геолого-разведочных партиях не заглушила любви к искусству. С музыкой Лисициан не расставался: участвовал в художественной самодеятельности, солировал в народном хоре. А летом 1930 года по путевке Тифлисского геологического управления был направлен на рабфак Ленинградской консерватории. Однако блестяще выдержав экзамен и поступив в класс Л.М. Образцова, через несколько месяцев он сорвал голос и был отчислен. Покинул консерваторию, но, оставшись в Ленинграде, пошел работать слесарем на газовый завод. В том же году поступил статистом в Большой драматический театр, где ему стали поручать эпизодические роли. Там в пьесе «На Западе без перемен» М. Загорского состоялось «боевое крещение» певца: Павел Лисициан исполнил в спектакле романс «Ночной зефир» Ю.А. Шапорина на стихи А.С. Пушкина.

В 1932 году П. Лисициан благодаря своей двоюродной сестре – солистке ленинградской, а затем ереванской оперы берет уроки пения у педагога М.М. Левицкой, которая готовит его к поступлению в музыкальный техникум. В 1932–1935 годах Павел Лисициан учится в Ленинградском музыкальном техникуме по классу З.С. Дольской. Одновременно работает на Балтийском заводе. Во время учебы в техникуме становится солистом Первого молодежного оперного театра, где в 1933 году дебютирует в «Севильском цирюльнике» Дж. Россини в партии Фиорелло. Этот дебют в небольшой партии будет замечен, получив восторженный отзыв в ленинградской печати. Тогда же начинается концертная деятельность певца как солиста театрального бюро Ленгосактеатров.

Решающими в творческом становлении артиста явились годы работы в Ленинградском малом оперном театре (1935–1937). Все свои небольшие тогда партии: Марулло в «Риголетто» Дж. Верди, Моралес в «Кармен» Ж. Бизе, Есаул в «Тихом Доне» И.И. Дзержинского и другие – он готовил под руководством главного дирижера театра С.А. Самосуда, который опекал его талант. После участия в Декаде армянского искусства в Москве (1937) П. Лисициан был приглашен в Армянский театр оперы и балета имени А.А. Спендиарова и работал там до 1940 года, исполняя весь ведущий баритоновый репертуар, в том числе такие партии, как Онегин, Елецкий, Томский, Роберт в операх П.И. Чайковского «Евгений Онегин», «Пиковая дама» и «Иоланта», Тонио в «Паяцах» Р. Леонкавалло, Эскамильо в «Кармен» Ж. Бизе, Валентин в «Фаусте» Ш. Гуно. В дни Декады армянского искусства в Москве в 1939 году певец исполнял партию Князя Татула в опере «Алмаст» А.А. Спендиарова. Именно тогда присутствовавший на спектакле И.В. Сталин рекомендовал руководству Большого театра обратить внимание на талантливого баритона из Армении.

Судьба артиста была определена. В апреле 1941 года он дебютировал на сцене Филиала Большого театра в партии Онегина («Евгений Онегин» в постановке Л.В. Баратова), которая оставалась его любимейшей ролью всю жизнь. Индивидуальный тембр голоса, его «инструментальное» звучание, благородная кантилена, безупречный художественный вкус, чистота интонации в единстве с ясностью дикции и выразительностью слова вызвали восторженную реакцию зала. Один из лучших исполнителей партии Онегина, П. Лисициан пел ее более двадцати лет не только в Большом театре, но и на разных сценах страны и мира, неизменно завоевывая сердца слушателей. Был случай, когда на одном из спектаклей в Тбилиси артист, по требованию публики, несколько раз бисировал ариозо из шестой картины оперы «Ужель та самая Татьяна». Бывало, что повторялась на «бис» и «Сцена в саду». Подобное произошло и после его выступления в Финляндии. «Он является первоклассным артистом… В голосе Павла Лисициана имеются свойственные выдающимся певцам ровность и подлинность звуковой окраски, но вместе с тем и оттенок драматичности, что и проявлялось в течение всего вечера. Это выступление не только было интересным, но и имело громадный успех, так что очарованная публика потребовала нескольких повторений, что в последнее время случалось очень редко в нашей опере», – констатировала финская пресса.

Каким был Онегин в исполнении П.Г. Лисициана? Тому масса свидетельств партнеров, рецензентов, зрителей… Одна из его Татьян (а среди них были Н.Д. Шпиллер, Е.Д. Кругликова, Г.В. Жуковская, Т.Е. Талахадзе), Надежда Ивановна Клягина, партнерша артиста по многим спектаклям Большого театра, рассказывала: «…холодный и надменный в первой картине и в сцене в саду, в заключительной он разительно перевоплощался и смотрел на меня с такой нежностью и страстью, что мне – Татьяне действительно было мучительно трудно отвергнуть его любовь. Темперамент его был огненным и неподдельным: исчерпав все «вокальные» аргументы и не желая дать мне уйти со сцены, он с мольбой и отчаянием сжимал мои руки. В результате я часто приходила домой в синяках… И конечно, волшебно-упоительно, как ни с кем другим, было петь с ним дуэтные фразы, такие, например, как «Счастье было так возможно, так близко…»

Сам Павел Герасимович на вопрос о том, как он готовился к этой партии, отвечал: «…это был путь длиною в несколько лет. Сначала я был внимательным зрителем, слушателем, читателем: еще в Ленинграде присматривался к тому, как работает с исполнителями партии Онегина великолепный режиссер Николай Васильевич Смолич. Сам я пел в той постановке скромную партию Ротного. Много раз слушал оперу в Кировском театре (тогда Ленинградском театре оперы и балета им. С.М. Кирова. – Т.М.), находил и изучал материалы о первых исполнителях – великих русских певцах – Павле Хохлове и Леониде Яковлеве, в Большом театре учился у замечательных исполнителей партии Онегина – Сливинского, Норцова… И, конечно же, назубок знал роман Пушкина и партитуру оперы Чайковского. Разучивая и впевая партию в Ереване, сам искал грим, пластическую выразительность, словом, очень долго «подбирался» к образу Онегина, «разминал» материал и только потом стал работать с режиссером Бурджаловым, а в Москве совершенствовался под руководством Баратова и Покровского».

Павла Лисициана с его всепокоряющим шармом большого оперного артиста повсюду воспринимали как образцового Онегина, в котором сочетался внешний лоск и «душевное напряжение героя». Что же касается голоса Лисициана и его вокального мастерства, то это оказывало магическое воздействие не только на слушателей, но и на партнеров. Борис Тимофеевич Штоколов, тогда начинающий певец, солист Свердловского оперного театра, свидетельствовал: «Я пел партию Гремина (с Онегиным – Лисицианом). Занимаясь перед спектаклем с Павлом Герасимовичем, я вдруг почувствовал, что звук моего голоса, пробив носовые резонаторы, что называется, «лег в маску», обрел естественное и полнокровное звучание. Раз двадцать подряд спел я тогда арию Гремина… А вечером на спектакле заслужил одобрение своего знаменитого наставника… И эта поддержка окрылила меня».

Перед Великой Отечественной войной Павел Лисициан исполнил в Большом театре также партию Елецкого в «Пиковой даме» П.И. Чайковского в постановке Н.В. Смолича. Эта партия, которую артист пел на протяжении всей своей сценической жизни, считается в исполнении П. Лисициана выдающимся достижением вокального искусства. «Слушая запись арии Елецкого, отмечаешь инструментальное, виолончельное звучание голоса и огромное благородство, бережность в каждой фразе-обращении к Лизе, говорящие о высокой самоотверженной любви, – пишет биограф и исследователь жизни и творчества П.Г. Лисициана, певец и музыковед С.Б. Яковенко в своей книге «Павел Герасимович Лисициан в искусстве и жизни» (М., 2001). – Я, в принципе, отнюдь не склонен рассматривать вокальные достижения изолированно, в отрыве от смысловой и образной наполненности, но тем не менее трудно удержаться от восхищения, слушая кульминацию арии:

Ах, я терзаюсь этой далью, Состражду вам я всей душой, Печалюсь вашей я печалью…

Легкий и естественный подход к верхнему звуку, затем бесконечно долгое, свободное и красиво сфилированное соль первой октавы, и вдруг, когда кажется, что легкие вот-вот разорвутся, абсолютно спокойно, без малейшего напряжения, на одном дыхании поется еще одна большая, тесситурно трудная фраза! Но, конечно же, все это не самоцель, не демонстрация виртуозных возможностей вокалиста – огромные кантиленные фразы, позиционно высокий настрой, светлая окраска звука помогают выражению беспредельно нежного чувства князя Елецкого к Лизе».

Чеканное слово, безупречная дикция всегда отличали искусство певца. «Дикция Лисициана так же совершенна, как и певучесть его фразы», – замечал С.Я. Лемешев.

С июля 1941 года Павел Лисициан с бригадами артистов выезжал на фронт; выступал в авиационных частях, госпиталях, на передовых позициях, в тылу. За самоотверженную работу на фронте был награжден личным оружием генерала Л.М. Доватора. За годы войны он спел на фронтах и в тылу сотни концертов и очень гордился своими боевыми наградами – медалью «За отвагу» и «За освобождение Кавказа». «Работали мы тяжело, с полным напряжением сил… – вспоминал свои фронтовые будни Павел Герасимович. – Под минометным обстрелом, под проливным дождем… Выступали то в тесных блиндажах и сараях, а то и прямо на земле, когда ноги танцоров буквально вязли в грязи… Однажды концерт проходил под самым носом у немцев – до их передовых укреплений было метров сто пятьдесят – двести, не больше. Но встречу с артистами все равно решено было провести. Правда, командир попросил меня петь в четверть голоса, а бойцов – хлопать беззвучно: они энергично разводили ладони, но не сводили их до конца, лишь своей мимикой выражая восторг и благодарность».

В 1942 году П. Лисициан выступал на сцене Армянского театра оперы и балета имени А.А. Спендиарова, здесь он пополнил свой репертуар партиями Киазо («Даиси» З.П. Палиашвили) и Графа Невера («Гугеноты» Дж. Мейербера). В 1943-м вышел на сцену Филиала Большого театра в партии Роберта («Иоланта» П.И. Чайковского), подготовив ее со своим прежним наставником – дирижером С.А Самосудом. В это время часть труппы Большого театра находилась еще в эвакуации в Куйбышеве, и Лисициан тогда не отказывался от второстепенных партий, которые ему предлагали (например, Второй корабельщик в «Сказке о царе Салтане» Н.А. Римского-Корсакова).

Одно из лучших сценических созданий певца – партия Жермона в опере Дж. Верди «Травиата», которую он пел в двух постановках: сначала режиссера Е.Н. Соковнина, а позже – Б.А. Покровского. В этой партии, по мнению Покровского, артист не имел соперников и был непревзойденным. Наряду с обилием красок, «итальянскими» изяществом и легкостью поражала динамика развития образа; «звук, вокал, музыкальность стали лишь средством выражения его человеческой сущности». «…Вот он приходит к Виолетте, падшей женщине, решительный и безжалостный, чтобы убрать ее с дороги своего любимого сына, – это одна жизнь, это один звук. Потом он узнает, что Виолетта – доброе создание, и он молит ее о жертве, появляются просительные, теплые интонации. Затем он влюбляется в Виолетту, постигая высокий строй ее натуры, и в третьем акте заступается за нее, жестоко страдая от несправедливости происходящего. В четвертом акте он безутешен – произошла развязка трагедии, и он ее виновник. Какую длинную жизнь проживал артист в небольшой по протяженности партии! – прослеживал динамику вокального и сценического образа Жермона в исполнении Лисициана Борис Александрович. – Ни у нас, ни во многих других странах, где мне доводилось слушать и ставить «Травиату», такого Жермона, как Лисициан, не было и нет, это мое глубокое убеждение».

Яркий сценический темперамент артиста нашел воплощение в острохарактерной роли Казбича в опере А. Александрова «Бэла» по одноименной новелле М.Ю. Лермонтова. Ставилась она впервые в филиале Большого театра в 1946 году дирижером К.П. Кондрашиным и режиссером Б.А. Покровским, и П.Г. Лисициан был первым исполнителем этой партии. «В опере он представитель контрдействия, так называемый отрицательный тип, – рассуждал об образе Казбича в творческой судьбе Лисициана режиссер-постановщик. – Одним мягким, красивым баритоном тут не обойдешься – для выражения хаотичных, бурных эмоций, во власти которых живет и действует Казбич, нужны другие краски. В партиях Елецкого, Онегина, Жермона внешнее поведение, манеры определялись требованиями стиля эпохи и были подчинены правилам этикета данного социального круга. Живой человек был помещен в футляр. Здесь же Лисициан обрел счастливую возможность – свою природу, свой темперамент армянина, горячего восточного человека, выразить свободно, раскованно. В театральных кулуарах шептали: «Что он делает! Испортит голос!» Но художник в нем уже властно возобладал над «инструментом», и он с увлечением решает новые задачи, а свои вокальные достоинства подчиняет требованиям роли, из цели превращая их в средство. Его увлекает все – образ, созданный Лермонтовым, музыкальное решение Александрова, современный язык, темперамент героя, сам творческий процесс работы – то есть все то, что должно волновать и радовать настоящего артиста. И он победил скептиков, а голос его в результате еще больше возмужал и окреп».

Казбич. «Бэла»

Эталонный исполнитель лирических баритоновых партий, в числе которых был и Веденецкий гость в «Садко» Н.А. Римского-Корсакова (артист участвовал в премьере оперы, состоявшейся в 1949 году; дирижер Н.С. Голованов, режиссер Б.А. Покровский; Голованов считал певца лучшим исполнителем этой партии и пригласил его на запись оперы), Лисициан остался в истории Большого театра непревзойденным Амонасро в «Аиде» Дж. Верди (участник премьерного спектакля 1951 г.; дирижер А.Ш. Мелик-Пашаев, режиссер Б.А. Покровский), незабываемым Эскамильо в «Кармен» Ж. Бизе, яростным и романтичным Мазепой («Мазепа» П.И. Чайковского), глубоко страдающим Грязным в «Царской невесте» Н.А. Римского-Корсакова, везде покоряя слушателей красотой и теплом своего голоса.

Валентин. «Фауст»

По признанию многолетней партнерши певца И.К. Архиповой, лучшего Амонасро она не может себе представить по сей день. По мнению режиссера-постановщика этого грандиозного спектакля Б.А. Покровского, П.Г. Лисициан создал нового Амонасро: «Мы привыкли к тому, что в образе обычно превалирует животное начало, что вождь этот – стихийная, неорганизованная личность. Да, он дикарь, представитель отсталой нации, защитник родового строя. Но Лисициан подчеркивал обреченность, трагизм своего героя и еще высокое чувство чести и достоинство».

Историческим событием стало триумфальное выступление певца в этой партии в 1960 году в Метрополитен-опере (в партии Амнерис – Дж. Симионато). После Ф.И. Шаляпина Лисициан был первым артистом из России, гастролировавшим на этой сцене. «В роли Амонасро в «Аиде» он был ведущей фигурой. Его игра носила королевский отпечаток», – писала «Нью-Йорк таймс» в августе 1960 года. «Он был первым советским певцом, появившимся на сцене нашего оперного театра по линии американо-советского культурного обмена, – сообщала также газета. – … Г-н Лисициан впечатляет вокально и музыкально. Его баритон, как было однажды замечено после его сольного выступления в Карнеги-холле, изумительно великолепен и дисциплинирован. Он обладает всеми атрибутами бельканто, с чем редко встретишься… Голос его ярок, компактен, но рождается без малейшего усилия на всем широком диапазоне».

Наслаждалась мастерством и красотой тембра голоса Лисициана и другая его партнерша – Елена Образцова: «…У него в голосе была особенная армянская «горлинка», необыкновенная бархатистость. И он обладал огромным дыханием. Колоссальные фразы пел на одном дыхании, и это тоже было незабываемо. В «Аиде» мы выступали вместе много лет. И последний спектакль, когда Лисициан прощался с Большим театром, тоже пели вместе».

Разнообразием тембрового колорита великолепный певец завораживал слушателя в партии Валентина в опере Ш. Гуно «Фауст» (участник премьеры 1949 г., дирижер А.Ш. Мелик-Пашаев, реж. Н.В. Смолич). «В партии Валентина он был красив и благороден и внутренне, и внешне, – отмечал И.И. Петров. – И грим, который он всегда продумывал и делал сам, и костюм, и пение – все работало на образ».

Первый баритон Большого театра в 1950–1960-е годы, в расцвете таланта и зените славы Павел Лисициан блистал в партии Эскамильо. Ослепительный выход тореадора с захватывающими дух куплетами неизменно сопровождался овациями зала. Артист был участником и особенно памятного спектакля «Кармен» на сцене Большого театра с Марио дель Монако в партии Хозе и Ириной Архиповой – Кармен (1959). «Я училась у Лисициана и вокальному, и сценическому мастерству, и фанатичной преданности творчеству… – скажет впоследствии прославленная певица. – Как счастливейшие вехи своей творческой биографии отмечаю два незабываемых спектакля, в которых выступала вместе с Павлом Герасимовичем Лисицианом, – «Аиду» и «Кармен». В первом из них партию Радамеса исполнял знаменитый болгарский певец Димитр Узунов, а Рамфиса – Иван Петров, находившийся в то время в расцвете таланта. Сколько же теплоты проявил Лисициан, непревзойденный Амонасро, стремясь к тому, чтобы я не стушевалась в столь именитой компании и мой дебют в партии Амнерис увенчался успехом. А когда опустился занавес, он первым поздравил меня.

Второй необычайно дорогой для меня спектакль – «Кармен» на сцене Большого театра с участием великого Марио дель Монако. Наш итальянский гость высказал тогда много лестных слов в адрес Павла Герасимовича, отметив, что созданный им образ Эскамильо совершенен как в вокальном, так и в актерском отношении».

Истинно европейская культура, свойственная певцу масштабность исполнения, поразительное внешнее сходство способствовали созданию образа Наполеона в «Войне и мире» С.С. Прокофьева (премьера 1959 г., дирижер Мелик-Пашаев, режиссер Покровский), по словам Г.Н. Рождественского, органичного до нерасторжимости. Певец воздействовал на публику силой своей личности. «Наполеон в исполнении народного артиста СССР П. Лисициана – живой персонаж, нервный, своевольный, нетерпеливый человек, начинающий понимать безысходность своего положения, приближающийся крах своей военной авантюры», – писал об историческом герое в исполнении артиста кинорежиссер В.М. Горрикер. Однако высказывались и иные суждения. Трактовка этой роли П. Лисицианом была реалистичной, а его сравнивали с другими ее исполнителями, придававшими историческому лицу резко сатирический характер. В 1967 году, когда артист простился с Большим театром, и «Войну и мир» везли на гастроли в Канаду, Рождественский, по его словам, находился в полной растерянности – ведь нужно было вводить на роль Наполеона нового исполнителя. По его же убеждению, «никакая замена не вписывалась естественно и выглядела «заплатой».

Неожиданным было выступление артиста в эксцентрической роли Форда в «Фальстафе» Верди (постановка 1962 г., дирижер Мелик-Пашаев, режиссер Покровский), заряжавшей партнеров по спектаклю неуемной энергией и фантазией. Это была его единственная комическая, острохарактерная роль. «У Павла Герасимовича, всегда благородного, красивого, сдержанного, вдруг обнаружился дар комедийного актера, о котором никто не подозревал, – вспоминала совместную работу над спектаклем И.К. Архипова. – Он был просто уморителен в своей бушующей ревности, в эксцентрической сцене нападения на Фальстафа».

Павел Герасимович Лисициан был солистом Большого театра четверть века (1941–1966 гг.; с перерывом в 1941–1943 гг.). В его репертуар входили также партии: Комиссар («Великая дружба» В.И. Мурадели), Януш («Галька» С. Монюшко; эту партию с огромным успехом артист исполнял и на родине композитора – в спектаклях варшавского и краковского театров), Рылеев («Декабристы» Ю.А. Шапорина; этот образ Лисициана автор оперы считал совершенным), Сильвио («Паяцы» Р. Леонкавалло), Андре («Джалиль» Н.Г. Жиганова; Лисициан – первый исполнитель), Песня «Памяти павших» («Судьба человека» И.И. Дзержинского; Лисициан – первый исполнитель).

«Мы вместе выступали во многих спектаклях – «Евгений Онегин», «Аида», «Иоланта», «Декабристы», «Мазепа», «Садко» – и я видел, с каким наслаждением слушали певца не только зрители, но и те, кто вместе с ним участвовал в спектакле, – говорил о своем друге и коллеге И.И. Петров. – П. Лисициан – блестящий вокалист и профессионал. Очень красивый голос, прекрасная вокальная техника и отличное дыхание делают его большим мастером бельканто. Что бы ни пел П. Лисициан, голос его звучит сочно, насыщенно, красиво по тембру. И это при наличии широкого диапазона… Он перепел едва ли не весь баритоновый репертуар в Большом театре… Когда он пел Онегина, Роберта, Валентина, Елецкого, в кулисах его слушали участники спектакля, а в ложах набивались солисты оперы. Одной из лучших в его репертуаре была партия Жермона в «Травиате» – в ней с особенным блеском проявилось его вокальное мастерство, беспредельное дыхание, кантилена…

…Когда к нам приезжали гастролеры, театр подбирал лучшие исполнительские составы. И Лисициан был достойным партнером Марио дель Монако, Жана Пирса, Джульетты Симионато, Димитрия Узунова и многих других зарубежных певцов. Павла Герасимовича высоко ценили наши дирижеры, любили работать с ним и занимать в своих спектаклях.

Публика обожала Лисициана. За яркий, неповторимый и абсолютно узнаваемый тембр, редкую вокальную культуру и безупречный вкус, за прекрасную дикцию. И, что не менее важно, – а зрители-слушатели это всегда чувствуют – за то, что пел Павел Герасимович с удовольствием, что сама свобода творческого процесса доставляла ему радость».

Выступив более чем в полутора тысячах спектаклей, в последний раз «король баритонов» вышел на сцену Большого театра в партии Амонасро (1966), прославившей его на весь мир.

В 1956 году Павел Герасимович Лисициан был удостоен звания народного артиста СССР.

Лучшие певцы Большого театра преклонялись перед его талантом и мастерством. «Павел Герасимович Лисициан служил примером для артистов своего поколения… – говорила выдающаяся певица Е.В. Шумская. – Он в совершенстве владел изумительным голосом, ему были подвластны тончайшие нюансы, но ведь голос – это только средство, при помощи которого выражается духовное содержание музыки! Постоянная жажда познания, присущая Лисициану, высокая общая и художественная культура, редкие душевные качества позволили ему создать огромную галерею образов на оперной сцене и множество отточенных и цельных камерных программ».

В 1950–1960-е годы П.Г. Лисициан много гастролировал за рубежом, в том числе в Иране, Австрии, Венгрии, Румынии, Болгарии, ГДР, Чехословакии, Польше, Нидерландах. Особенный успех сопутствовал артисту в Дании (1951), когда он первым из советских певцов вместе с Елизаветой Владимировной Шумской выступал на сцене Копенгагенской королевской оперы, исполнив «Пролог» и партию Сильвио в «Паяцах» и партию Валентина в «Фаусте». Восхищение итальянской публики вызвал его Елецкий на гастролях Большого театра в Ла Скала (1964). После арии Елецкого овациям, казалось, не было конца. Тем не менее, партия Елецкого звучала тогда в исполнении Лисициана в последний раз. В Италии же решился вопрос о его длительной там педагогической стажировке.

Необычайно интенсивной была концертная деятельность Павла Лисициана. С огромным камерным репертуаром, который составляли произведения разных эпох и стилей (от И.С. Баха, Ф. Шуберта, М. Равеля до С.В. Рахманинова, Н.Я. Мясковского и Д.Б. Кабалевского), и обязательно – романсы П.И. Чайковского, армянские и русские народные песни, он объездил весь Советский Союз, включая Заполярье и Сахалин. «Коронный» номер концертных программ Лисициана – Эпиталама из оперы «Нерон» А.Г. Рубинштейна. Часто певец исполнял песни А.П. Долуханяна, и прежде всего «Песню о моей родине» – с композитором их связывала большая творческая дружба. Тонкий интерпретатор камерной музыки, певец отдал дань и ансамблевому музицированию: пел в дуэтах с солистами Большого театра (в частности, на гастролях в Вене исполнял произведения А.Е. Варламова и М.И. Глинки с В.В. Барсовой). С 1970–х годов выступал в семейном квартете со своими детьми Рузанной, Кариной и Рубеном (в репертуаре – «Песни любви» и «Новые песни любви» И. Брамса, квартеты из опер Дж. Верди, П.И. Чайковского, сольные партии в Реквиеме В.А. Моцарта и многое другое).

«Аида». Аида – Г. Вишневская, Амонасро – П. Лисициан

Прославленный мастер, в совершенстве владевший искусством бельканто, П.Г. Лисициан был также педагогом с мировым именем. В 1964 году руководил стажерской группой молодых советских певцов в Ла Скала (в их числе – В.А. Атлантов, М.М. Магомаев, В. Норейка). С 1967 года преподавал в Ереванской консерватории (с 1970-го профессор). С конца 1970-х вел ежегодные семинары для молодых оперных певцов в Лейпциге, Веймаре и Ростоке. В 1980-х – консультант Дрезденской оперной студии. Вслед за С.Я. Лемешевым руководил вокальным коллективом Дома ученых в Москве. В 1982–1991 гг. был консультантом по вокалу Большого театра. С 1990 года вместе с З.А. Долухановой возглавлял Международную школу пения при Союзе театральных деятелей СССР. Был членом жюри многих международных конкурсов вокалистов, в том числе в Рио-де-Жанейро (Бразилия), а также имени Р.Шумана и И.С. Баха в Восточной Германии. Лауреат Шумановской премии (г. Цвиккау, 1977).

Автор вокальных упражнений, используемых в педагогической практике, многих публикаций о вокальном образовании и преемственности в оперном искусстве.

Записывался с 1940-х годов (сцены и арии из опер, романсы М.И. Глинки, С.В. Рахманинова, Н.А. Римского-Корсакова, П.И. Чайковского, Ф. Шуберта, Р. Шумана, Э. Грига, Ф. Листа, народные песни, песни советских композиторов). В разные годы участвовал в записях опер: «Аида» (Амонасро), «Кармен» (Эскамильо), «Пиковая дама» (Елецкий; все – с оркестром Большого театра п/у А.Ш. Мелик-Пашаева), «Кащей Бессмертный» (Иван-Королевич), «Богема» (Марсель; обе – дирижер С.А. Самосуд), «Садко» (Веденецкий гость, дирижер Н.С. Голованов), «Фауст» (Валентин, дирижер В.В. Небольсин), «Травиата» (Жермон, дирижер А.И. Орлов) и др. Изданы компакт–диски: «Павел Лисициан. Верди, Гуно, Пуччини»; «Российские исполнители. Павел Лисициан. Арии и романсы» (2004). К 75-летию певца был снят телефильм «В гостях у Павла Лисициана» (1986, режиссер Л.В. Тимохина).

В конце 1990-х годов удостоен международной премии Американской академии музыки и звания «Лучший баритон ХХ века».

Среди наград артиста – два ордена Трудового Красного Знамени (1939, 1951), орден Дружбы народов (1976); золотая медаль Фонда И.К. Архиповой (2002).

Умер Павел Герасимович 6 июля 2004 года. Похоронен на Армянском кладбище в Москве.

В 2004 году в Москве образован Благотворительный фонд имени П.Г. Лисициана.

Династию Лисициана продолжают его дети. Дочери – певицы Карина Лисициан (меццо–сопрано) и Рузанна Лисициан (сопрано) – народные артистки Армении, заслуженные артистки Российской Федерации, с 1965 г. – солистки Московской филармонии, с 1973 г. выступали в дуэте. Этот прекрасный дуэт незабываем. Сейчас они занимаются преподавательской деятельностью. Сыновья: Герасим Лисициан – чтец, драматический актер и Рубен Лисициан – певец (тенор), заслуженный артист Российской Федерации, солист Московской филармонии.