Текст книги "Большой театр. Золотые голоса"

В 2008 году в Москве прошел первый Международный конкурс баритонов имени Павла Лисициана.

Голос певца по-прежнему остается эталоном для баритонов. Бесконечно благодарен судьбе, которая подарила радость общаться со своим кумиром, слушать его, Дмитрий Хворостовский, его образ навсегда с ним: «Высокая гора, бескрайний простор… На горе стоит красивый человек в белых одеждах и поет… Голос его безгранично разносится в пространстве… Такое впечатление было у меня с детства, когда я впервые услышал пение Павла Герасимовича Лисициана. Впечатление бесконечной красоты его пения и голоса сопровождает меня и далее по жизни.

Начав заниматься пением, я строил голосоведение «по Лисициану». И когда мне посчастливилось встретиться с ним, я был очень рад, что мой кумир не только обладатель чарующего голоса, но и еще обаятельнейший, умный, душевный человек».

Т. М.

Лубенцов Василий Никитич
бас
1886–1975

«…Я всегда считал и считаю Большой театр своим домом, где прошли лучшие годы моего творчества, домом, которому я отдал все свое мастерство и умение, весь трепет актерского сердца, посвятил всю свою жизнь» – так говорил этот замечательный певец, завершив свою блистательную карьеру на сцене.

Родился Василий Лубенцов 13 (25) апреля в Елисаветграде. Его родители поженились в ранней молодости, и отцу еще предстояло пройти воинскую службу. Забрав старшего сына, мать тоже поселилась в солдатских казармах, а Василия оставила на попечение своих родителей. «Беспечальное житье» у любящих деда и бабушки было недолгим, родители забрали его к себе, а вскоре в семье появилась и девочка. Жили бедно, средств на содержание семьи не хватало.

По окончании службы отец перевез семью в Одессу. Ему удалось поступить на работу к помещику-миллионеру П.С. Ралли, который имел в городе несколько собственных домов и имений. В одном из них и поселилась семья Лубенцовых. Василию было тогда шесть лет. Ему исполнилось пятнадцать, когда отец стал работать в другом имении – «Браилов», прежде принадлежавшем Надежде Филаретовне фон Мекк, меценатке и другу П.И. Чайковского. Василий слышал об этом, но был далек и от музыки, и от театров.

Правда, семья была талантливой: имела прекрасный голос и замечательно пела украинские песни бабушка, мать отца, а его сестра пела в одном из украинских оперно-драматических коллективов. Пел и Василий русские и украинские песни, аккомпанируя себе на гитаре. Готовясь стать агрономом, изучал садоводство. Вскоре он упросил отца отпустить его в Киев, где поступил на работу в садоводство Мейера.

Хундинг. «Валькирия»

В Киеве – другая жизнь: появились друзья, вместе читали, пели, интересовались происходящими событиями. Но в 1905 году начались забастовки рабочих, к которым примкнули и садоводы. Опасаясь преследования полиции, Василий вернулся в «Браилов» и по настоянию отца остался в имении.

Работая в огромном парке, Василий часто пел. Однажды его услыхал Ралли и, убедив родителей в необходимости обучать юношу музыке и пению в Одессе, взял на себя все расходы. Надо сказать, что это был не единственный случай. Павел Степанович был настоящим меценатом и обучал на свои средства молодых людей разным специальностям.

Так в 1906 году двадцатилетний Василий Лубенцов стал учиться в Одесском императорском музыкальном училище (ныне Одесская консерватория им. А.В. Неждановой) у известного итальянского педагога профессора М. Полли.

Благодаря природной постановке голоса и умелому руководству педагога Лубенцов очень быстро достиг положительных результатов. Позднее певец вспоминал: «…я был здоровый, дыхание колоссальное, горло не было зажато, звук от природы шел свободно. Я не мудрил над тем, как извлекать звук, куда его «посылать», пел, да и все. Правда, я замечал, что маэстро Полли занимался со мной не так, как с другими. Он следил за тем, чтобы я не перегружал дыхание, не форсировал, иногда кое-что показывал голосом, но чаще всего говорил: пой, как поешь, красивым звуком, бельканто. Очевидно я его хорошо понимал. Петь я любил, пение мне доставляло удовольствие, петь мне было легко. Вторым моим учителем был концертмейстер-педагог Владимир Бернарди. Ему я обязан очень многим. Это был человек огромной музыкальной культуры и больших знаний».

Театральная и музыкальная жизнь Одессы в те годы была бурной. В городском театре играла хорошая русская драматическая труппа, с которой часто выступали гастролеры из Москвы и Петербурга. Так, знаменитый К.А. Варламов любил, чтобы в его спектаклях обязательно пел хор русскую народную песню, для чего приглашали студентов музыкального училища.

Ежегодно на гастроли приезжала итальянская оперная труппа импресарио Кастелляно, в которой пели Джузеппе Ансельми, Титта Руффо, Маттиа Баттистини и другие. И в этих спектаклях занимали учеников музыкального училища, некоторым из них поручалось исполнение второстепенных партий.

Чуткий слух опытного Кастелляно отметил Василия среди других, и в 1909 году импресарио неожиданно предложил молодому певцу поехать с его труппой в турне по Америке. Но Василий отказался от этого лестного предложения, для него важнее было закончить вокальное образование.

В 1911 году Лубенцов с отличием окончил училище. К этому времени в Одессе начала работать антреприза М.Ф. Багрова. В прошлом великолепный драматический актер Малого театра, затем в частных антрепризах в провинции, Багров, покинув сцену, стал организатором своего театрального дела. Он хорошо знал и любил оперу, приглашал в труппу хороших профессиональных певцов, у него ставились лучшие русские и зарубежные классические оперы, были великолепные декорации и костюмы, интересная режиссура… В этой труппе и начал работать Василий Лубенцов. Для участия в репертуаре ему пришлось выучить свыше двадцати партий, причем на каждую отводилось не более двух недель. Работать было трудно, но в то же время увлекательно. Его имя все чаще появляется в афишах. Критика отмечает прекрасный голос и хорошую школу. Недостает сценического опыта, но и он стремительно накапливается.

В 1912 году в Одессу приехали управляющий конторой императорских театров С.Т. Обухов и известный антрепренер Московской частной оперы С.И. Зимин. Они присматривались к певцам. В. Лубенцову было сделано предложение переехать в Москву. Известно, что Опера Зимина не уступала по своему профессионализму Большому театру, а в режиссерском и декорационном решении своих спектаклей превосходила, в то время как Большой нередко упрекали в рутине. Певцы считали удачей работать в театре Зимина.

Но несмотря на столь заманчивое предложение и даже более высокий гонорар, Василий Лубенцов остался в труппе Багрова и играл в городах, которые были ему близки – Одессе и Киеве.

О том, к чему стремился в эти годы певец, он поведал одной из газет: «Хочу возможного совершенствования в достижении бесконечного идеала в искусстве». И это отмечалось положительными отзывами критики на его выступления в спектаклях и концертах.

Из прессы:

«Приветствовать приходится партию Кончака в руках г. Лубенцова. Такое хорошее и продуманное исполнение партии указывает на огромный рост молодого артиста в отношении техники и таланта».

«Очень красиво звучит голос у г. Лубенцова, который поет и совсем недурно, с хорошим музыкальным вкусом, Хундинга».

«Успех у публики «Реквием» имел большой. Прекрасное впечатление произвели солисты, среди которых были лучшие вокалисты нашей труппы г. г. Лубенцов, Селявин, Скибицкая…

…в пользу бедных и больных был дан концерт… Особенный успех выпал на долю Лубенцова: спетая им скандинавская песня «В путь» вызвала гром рукоплесканий публики…».

С 1912 года Василий Лубенцов – солист Киевского оперного театра. Об этих годах он всегда вспоминал тепло: актеры жили и работали дружно, работы хватало на всех, пели много.

Началась война 1914 года, и в следующем году Василий был призван на военную службу. Он был приписан к Киевскому военному госпиталю, работал писарем и библиотекарем и продолжал выступать на оперной сцене, но под разными фамилиями, так как иначе было нельзя. Газеты отмечали его выступления в операх «Гугеноты» Дж. Мейербера (партия Марселя) и «Аида» Дж. Верди (партия Жреца).

Царь Салтан. «Сказка о царе Салтане»

Революция 1917 года осложнила обстановку в Киеве: частая смена властей, материальные трудности сделали работу в театре невозможной. Артисты создавали бригады, ездили с концертами по городкам и селам. Ездили в теплушках, в товарных вагонах, на лошадях, а выступали за продукты. Люди встречали артистов доброжелательно, принимали выступления хорошо.

В 1919 году обстановка на Украине стабилизировалась, и Киевский городской театр был объявлен Государственным театром оперы и балета.

Лубенцов снова пел в опере и в концертах и даже играл в драматических спектаклях.

В 1923 году в газете «Известия» любители оперы прочитали сообщение о том, что в труппу Большого театра приглашен бас Лубенцов и выступит в опере «Князь Игорь».

За время работы в театре певец исполнял большой репертуар, партии баса и баритона разного характера, определить его амплуа было трудно.

Из воспоминаний М.О. Рейзена: «Актер и певец Василий Никитич был великолепный! Очень музыкальный, он быстро разучивал свои партии, еще быстрее входил в нужную ему роль. Пел, не затрудняясь, не думая о звуке, не формируя его искусственно. Природа щедро одарила этого человека, ему все давалось легко. Множество партий было в репертуаре Лубенцова, в которых он был неподражаем. Как-то в разговоре со мной он признался, что очень любит своих героев и с удовольствием их исполняет. Казалось, в нем заложены зачатки всех его героев, и он, не задумываясь, как из рога изобилия, вынимал образы своих оперных персонажей».

Из воспоминаний Н.Д. Шпиллер: «Певец, мастерски владеющий голосом красивого тембра, свободно звучавшего во всех регистрах, поражал многогранностью своего артистического потенциала. Ему доступны были совершенно противоположные направления. Скрещивания самых различных характеров, образов были крайне неожиданными. Артист благородного темперамента владел редким мастерством перевоплощения и беспредельным разнообразием выразительных красок. Среди оперных героев Василия Лубенцова есть образы уникальные и по сей день непревзойденные…»

Одна из таких партий – Фарлаф в опере «Руслан и Людмила» М.И. Глинки. Лубенцов пел в спектакле, поставленном в 1930 году режиссером Р.В. Захаровым и дирижером С.А. Самосудом. Спектакль пользовался очень большим успехом. В рецензии на премьеру газета «Комсомольская правда» отмечала: «…Фарлаф – засл. арт. Лубенцов заслуживает всяческой похвалы. Грим и толстая его фигура в высшей степени комичны. Он смешно пугается Наины, спотыкается со страха, но, успокоенный, поет свое рондо, исполненное самого забавного бахвальства. Рондо Фарлафа, не уступающее по красоте моцартовским ариям-буфф, Лубенцов поет прекрасно…»

Следующей после этой была партия Мельника. Из воспоминаний дочери певца Л.В. Лубенцовой, тоже певицы: «Отец очень любил партию Мельника в «Русалке» Даргомыжского и много пел ее на сценах различных оперных театров страны. Во время гастролей отца в Ярославле газета «Северный рабочий» писала 24 марта 1926 года: «Центр внимания – Лубенцов, исполнявший партию Мельника. От первого до последнего выхода, от первой и до последней ноты он производит сильнейшее впечатление. Его крепкий, сочный, певучий звук может удовлетворить любого ценителя вокального искусства. А сила передачи его и способность артистического перевоплощения, особенно в сцене сумасшествия, так незаурядны, что создают моменты подлинного трагизма. И все это в отношении игры достигается такой простотой приемов, в которой есть что-то от Шаляпина и которая дается очень немногим».

Необычайной колоритностью отличался образ Кончака в опере «Князь Игорь» А.П. Бородина. Лубенцов был одним из самых лучших исполнителей этой партии.

Из воспоминаний А.И. Орфенова: «Его Кончак был по-азиатски хитер, желая привлечь Игоря на свою сторону: «Эх, когда б союзниками мы с тобою были, заполонили бы всю Русь!» При постановке «Игоря» в 1931 году был изменен почти весь состав исполнителей, кроме разве В. Лубенцова. Менялись дирижеры и режиссеры спектакля, ставились новые постановки в 1937 и 1948 годах, но Лубенцов неизменно оставался в составе исполнителей хана Кончака. Постепенно определилось главное направление творчества Василия Никитича – он стал незаменим в ролях, требующих кроме высокого вокального мастерства, также и отличной актерской игры».

Он был незабываемым исполнителем партии Варлаама в «Борисе Годунове» М.П. Мусоргского.

Из воспоминаний Е.В.Шумской: «В «Борисе» Василий Никитич пел две партии: Варлаама и Пимена. Пимен у него звучал лирично, мягко, проникновенно, а образом своим артист напоминал знаменитых нестеровских святых. Когда же Василий Никитич пел Варлаама, он настолько перевоплощался, что его совершенно невозможно было узнать в бродяге, расстриге-монахе, озорном забулдыге. Вот уж дар перевоплощения!»

Музыковед Е.А. Грошева дает такую характеристику Варлаама – Лубенцова: «Лучшим Варлаамом того времени был Лубенцов. Острохарактерный актер, превосходно ощущавший широту русской натуры и в веселье, и в мятежном разгуле, Лубенцов лепил своего Варлаама крупными мазками. Большой, толстый, с брюхом, едва сдерживаемым пестрядинными штанами, с всклокоченной седой бородой, его Варлаам казался богатырем!» Сцена «Корчма на Литовской границе» – основная у исполнителя партии Варлаама. Она доминирует речитативами, диалогами, и лишь у Варлаама насыщена двумя песнями «Как во городе было, во Казани» и «Как едет он». Как в этой сцене менялось поведение, интонации Варлаама – Лубенцова. Как торжествовал он в конце картины на словах: «…Одна рука короче, короче другой!»… – пять раз верхнее «фа», одна из предельных нот басового диапазона».

Иван Хованский. «Хованщина»

Одной из коронных в репертуаре певца была партия Ивана Хованского в «Хованщине» Мусоргского, за участие в спектакле Лубенцов был удостоен Государственной премии СССР I степени в 1951 г. О ней вспоминали особенно много.

Из воспоминаний Н.Д. Шпиллер: «Особенно хочется выделить князя Хованского, образа устрашающего, могучего, наполненного многообразными эмоциями – от стихийно-грозных до трагедийных, глубоко волнующих. Артист обладал удивительно выразительными, необычайно красивыми глазами. Его осанка, жесты, горделивая манера поведения сочетались необычайно гармонично, подчеркивая сущность этого сложнейшего характера во всех его тончайших нюансах. Силу, несгибаемость его духа могла сломить только одна смерть».

Из воспоминаний концертмейстера Е.М. Славинской: «Особенно интересно звучало у него знаменитое присловие Хованского «Спаси бог», которым заканчивается каждая певческая фраза. Яркое впечатление от этой фразировки осталось у меня на всю жизнь.

Ни один исполнитель этой партии не говорил таких слов с такой выразительностью, как это делал Василий Никитич. Слова «Спаси бог» звучали у него то гневно, то удивленно, то вопросительно, иронически, насмешливо, словом, каждый раз с новым значением».

Из воспоминаний В.Д. Гагариной: «Василий Никитич словно был рожден Хованским, так естественно и значительно было его исполнение. С полной ответственностью могу утверждать, что никто не мог сравниться с ним в этой партии.

Великолепный грим, а Василий Никитич всегда гримировался сам, интересная интерпретация роли, ярчайшая индивидуальность, отточенная фразировка… Трудно подобрать слова, это надо было видеть и слышать!»

Была в репертуаре у В. Лубенцова и партия Гремина в опере «Евгений Онегин» П.И. Чайковского. Е.М. Славинская постоянно встречалась с певцом на уроках, спевках, репетициях. Среди других партий выделяла и эту, созданный певцом величавый и благородный образ, а также отмечала: «Кстати, в конце всем известной арии Гремина «Любви все возрасты покорны» есть коварная нота – нижнее соль-бемоль, доставляющая многим басам немало огорчений. Так вот, должна отметить, что никогда ни у кого больше я не слыхала такого свободного, бархатного звучания этой ноты, как у Василия Никитича Лубенцова».

Чтобы дать полное представление о русском репертуаре певца, напомним, что В.Н. Лубенцов пел также партии Гудала в «Демоне» А.Г. Рубинштейна, Андрея Дубровского в «Дубровском» Э.Ф. Направника, партию Головы в «Черевичках» П.И.Чайковского. И особенно много партий в операх Н.А. Римского-Корсакова. Это Варяжский гость в «Садко», Собакин в «Царской невесте», Бедяй в «Сказании о граде Китеже», Дед Мороз в «Снегурочке», Царь Додон в «Золотом петушке», Голова в «Майской ночи». Постановщик спектакля Б.А. Покровский вспоминал: «…Я не мог не увидеть в роли Головы Лубенцова. Понимание юмора, добра, хитрости и недалекости этого гоголевского персонажа было у артиста превосходное. Его репетиции очень много дали для ощущения духа всего спектакля, для исполнителей всех персонажей и особенно исполнителям партии Головы».

И еще об одном персонаже вспоминала певица А.А. Бышевская: «…в течение многих лет Василий Никитич был единственным исполнителем партии Салтана в Большом театре. Он не был тем актером, который только выпевал слова, а был всегда настолько в образе, так «наполнен» им, что мы, его партнеры, забывали о публике, забывали, что мы на сцене, а видели перед собой подлинного Салтана, вместе с которым переносились в жизнерадостную атмосферу пушкинской сказки».

Выступления В. Лубенцова в зарубежном репертуаре также не остались незамеченными. И столичная, и провинциальная критика единодушно отмечала его в опере «Севильский цирюльник» Дж. Россини, где он создал «сочно-буффонную, но без всякой дешевой карикатурности фигуру Дона Базилио. Ничего лишнего, никакой «трюковой» суетливости, а между тем получился образ, напоминающий лучшие времена итальянского комизма на оперной сцене».

Так же высоко отзывались о его работах в операх «Вильгельм Телль» Дж. Россини (Мельхталь), «Ромео и Джульетта» и «Фауст» Ш. Гуно (Капулетти и Мефистофель), «Аида» и «Риголетто» Дж. Верди (Рамфис и Спарафучиль), «Валькирия» Р. Вагнера (Хундинг), «Богема» Дж. Пуччини (Колен), «Гугеноты» Дж. Мейербера (Марсель), «Четыре деспота» Э. Вольф-Феррари (Люнардо).

Кардинал. «Жидовка»

В.Н. Лубенцов принадлежал к плеяде певцов 20-х – 40-х годов, которым выпала роль в становлении оперы современных композиторов на сцене Большого театра. Его партии: Король Треф («Любовь к трем апельсинам» С.С. Прокофьева), Борис Тимофеевич («Леди Макбет Мценского уезда» Д.Д. Шостаковича), Надир Шах («Алмаст» А.А. Спендиарова). Он участвовал в операх «Декабристы» В.А. Золотарева, «Тихий Дон» И.И. Дзержинского, «Броненосец «Потемкин» О.С. Чишко, «Мать» В.В. Желобинского, «От всего сердца» Г.Л. Жуковского.

С самого начала своей творческой деятельности В. Лубенцов пел в концертах. В Первую мировую войну он выступал перед солдатами. В 1923 году участвовал в концертах Киевского оперного театра, где особенно пользовался успехом его дуэт с М. Литвиненко-Вольгемут из оперы «Запорожец за Дунаем» С.С.Гулак-Артемовского; певцы были названы «самоотверженными проповедниками живого украинского музыкального искусства». В 1927 году совершил поездку с концертами по Украине с Д.Д. Головиным и М.В. Микишей. Был большой успех и большая пресса.

В 30-х принял участие в поездке концертной бригады Большого театра на Дальний Восток, когда за 43 дня было дано 65 концертов. Затем была поездка к морякам Черноморского флота. Еще позднее – в Монгольскую Народную Республику к воинам Красной Армии. Шефских концертов было много. Они продолжались и в годы Великой Отечественной войны.

После 1951 г. Лубенцов выступал в спектаклях как разовый приглашенный, выход на пенсию пережил тяжело.

За заслуги в искусстве в 1937 г. певец получил звание народного артиста РСФСР и был награжден орденом Трудового Красного Знамени. Второй орден получил в 1951 г.

В. Лубенцов был всегда доброжелателен к молодежи, он находил для каждого слова одобрения и поддержки: С.Я. Лемешев, В.Д. Гагарина, Г.В. Олейниченко, А.А. Григорьев, А.А. Соколов, В.А. Валайтис, Ю.Д. Дементьев и др. певцы, дирижер А.Ш. Мелик-Пашаев – все испытали на себе это удивительное качество замечательного певца. Неслучайно Василию Никитичу в 50 –е гг. было поручено от ВТО посетить Сибирь и Дальний Восток с целью прослушать молодых певцов для участия в IV Всероссийском смотре художественной самодеятельности. Позднее он совершил поездку по Уралу, Сибири, Приморью, возглавив комиссию по отбору вокалистов – участников VI Всемирного фестиваля молодежи и студентов.

Василий Никитич был человеком широких интересов: помимо искусства, любил многие виды спорта, общался с интересными людьми, его дом всегда был открыт.

Певец дожил до преклонных лет, но последние годы были омрачены полной слепотой. Свое несчастье он переносил мужественно, как всегда, собирал друзей, интересовался различными событиями в мире.

2 сентября 1975 года Василий Никитич Лубенцов скончался. Похоронен на Введенском кладбище.

В театре его с любовью называли «батя».

Л.Р.