Текст книги "Большой театр. Золотые голоса"

Так Фауста в опере А. Бойто «Мефистофель» Собинов пел не только в Большом театре, но в Мадриде, Монте-Карло и Берлине.

Испанская газета «El Mundo» писала: «Сеньор Собинов получил большую овацию за романс эпилога. Исключительная красота его голоса, который проникает слушателю в самые интимные уголки его существа, нашла случай показать себя в дуэте в темнице и в эпилоге. Собинов спел последний с таким оттенком грусти, поэтического, таинственного проникновения, что великие стихи, которыми итальянский поэт перевел мысли Гете, изливались из его уст, как горькое прощание с жизнью, в которой только скорбь реальна, и как светлое предвидение царства любви и света. Когда Собинов закончил арию, среди общих оваций я почувствовал, что я тронут до глубины души и полон благодарности исполнителю, который своим искусством оживил во мне давнее впечатление, жившее многие годы в моих воспоминаниях»…

Давние впечатления – это все те же воспоминания о Гайарре.

В партии Эрнесто в опере Г. Доницетти «Дон Паскуале» он с триумфом пел в Ла Скала. Красивые изящные мелодии музыки этой оперы Собинов пел своим «золотым голосом», как назвали его итальянцы, что они, не сдерживая восторгов, вызвали певца четырнадцать раз, что было для этого театра случаем выдающимся.

А газета «La Perseveranza» писала: «Тенор Собинов – целое откровение. Голос его прямо золотой, полный металла и в то же время мягкий, ласкающий, богатый красками, чарующий нежностью. Это певец, подходящий к жанру данной музыки, которую он исполняет с тонкой модуляцией, с точностью передачи, согласно чистейшим традициям оперного искусства, традициям, так мало свойственным современным артистам. Успех – большой и вполне заслуженный».

Этот успех возрастал с каждой новой спетой певцом партией.

Владея в совершенстве искусством бельканто, не уступая в этом самым выдающимся мастерам, Собинов преподал западным певцам урок высочайшей художественной правды, чем отличалось русское искусство.

Как с гордостью писала газета «Новости сезона» в 1911 году, «…Собинов занимает видное место в той славной плеяде, которая с Шаляпиным во главе заставила Европу и Америку признать русское искусство и отказаться от иностранного высокомерия к нам».

Конечно, зарубежный репертуар Собинова был шире; в нем были партии Вальтера в «Тангейзере» Р. Вагнера, Ионтека в «Гальке» С. Монюшко, Джеральда в «Лакме» Л. Делиба, Рудольфа в «Богеме» Дж. Пуччини… Собинов был режиссером «Богемы» на сцене Большого театра и исполнителем.

Возвращаясь к русскому репертуару, необходимо указать еще несколько партий.

Это Князь в «Русалке» А.С. Даргомыжского, ария которого «Невольно к этим грустным берегам» была исполнена такой глубокой щемящей выразительности, что оставляла сильнейшее впечатление.

И снова Э. Старк писал: «Вся задушевная мелодика этой арии, вся ее лирическая настроенность и все оттенки этой настроенности передавались Собиновым с огромной художественной экспрессией, с замечательной простотой и задушевностью. Необыкновенно ясными, кристально прозрачными, широкой волной лившимися звуками рисовалась отчетливая картина скорбного переживания человека, утратившего лучшее, что есть в жизни: первое чистое, прекрасное и свободное чувство свободной любви, не подчиненной рассудку».

А какой художественной высоты достиг певец в исполнении партии Царя Берендея в «Снегурочке» Н.А. Римского-Корсакова.

У Э. Старка читаем: «И царь Берендей у Собинова – это было нечто совершенно исключительное по глубине проникновения в образ. Единственный раз, когда Собинов, показывая нам старика, не являлся в ореоле прекрасной юности. Но эта старческая внешность, это водопадом струившаяся белоснежная борода, эта медлительная соответственно возрасту походка, все это было только маской. А под ней скрывалась беспредельная молодость, потому, что царь Берендей лучезарно молод душой и полон любви. Для раскрытия всего внутреннего облика этого сказочного царя нельзя было придумать ничего более лучшего, чем голос Собинова».

И как всегда Собинов своим исполнением заставлял обратить внимание в первую очередь на своего персонажа.

«Русская музыкальная газета» отмечала: «Из участников отчетной постановки первое место нужно отвести г. Собинову, отлично передавшему партию царя Берендея. Каждая фраза даровитого артиста индивидуализирована, отделана, словно выточена из слоновой кости; все живет, все одухотворено. Знаменитая каватина второго действия прозвучала неподражаемо мягко и восхищенно».

Такого же мнения была и газета «Русское слово» в лице Г. Конюса: «Бесподобен – Собинов, соединяющий безукоризненность пения с поразительной отчетливостью дикции и вдумчивой игрой. В таком исполнении царь Берендей возбуждает к себе глубокий интерес, несмотря на то, что партия эта только во внешнем декоративном смысле центральная».

Такими же художественными образами были его Левко в «Майской ночи» Н.А. Римского-Корсакова, Владимир Дубровский в «Дубровском» Э.Ф. Направника, Финн в «Руслане и Людмиле» М.И. Глинки, Самозванец в «Борисе Годунове» М.П. Мусоргского, Фабий в «Песне торжествующей любви» А. Симона и другие. И этим кратким дополнением все-таки не исчерпывается весь репертуар Собинова на сцене Большого театра.

А были еще те, которые Собинов исполнял на других сценах.

Одна из самых лучших, причисленная к шедеврам в исполнении Собинова, была заглавная партия в опере «Орфей» К. Глюка.

Опера была поставлена в Мариинском театре в 1911 году.

И вот отзывы о Собинове.

Газета «Биржевые ведомости»: «Чудесно воспроизведен Орфей Собиновым. Понятно, мы не жалеем, что режиссура обратилась к парижской редакции «Орфея», переложившей альтовую партию на теноровую. Итак, дивному певцу прежде всего нужно было доказать, что мужчина не нарушает цельности обстановки Элизия. Артист гармоничен и пластичен, а между тем какие страдальческие ноты несутся из груди редкого Орфея! Есть итальянизмы, но разве в самом Глюке их мало? Переживается драма, но драма пластичная, в духе эпохи… Всюду Собинов при бездне вокального выражения дает ту «вокальную пластику», которую так требует Глюк».

Критик В. Коломийцев: «Собиновский Орфей, прежде всего, превосходен по внешности – настоящая работа Праксителя! Позы Собинова – Орфея полны благородного изящества и естественно непринужденной пластичности. В пении артиста много чарующей красоты и экспрессии; трудную тесситурно партию он преодолевает свободно, без заметной усталости голоса, который все время звучит отлично».

Е.К. Катульская в воспоминаниях привела выдержку из многочисленных отзывов на спектакль, которая заканчивалась словами: «Собинов может смело сказать: «Орфей – это я!».

Несмотря на бесспорные успехи и репутацию великого певца, Собинов продолжал постоянную работу по усовершенствованию вокального и сценического мастерства, его требовательность к себе была безграничной.

Известно, что он говорил о себе: «…то, что пишут рецензенты, вскружило бы всякому голову. Какое счастье, что я умею еще пока быть трезвым. Каждая новая похвала заставляет меня бояться за будущее.

Князь. «Русалка»

Не бойтесь за меня: слава и успех никогда не вскружат мне голову – в этом моя сила. Я всегда вижу обратную сторону медали и никогда ничего не забываю, если дело близко моей душе».

Параллельно с оперной шла и концертная деятельность Собинова, такая же насыщенная и яркая. Он выступал еще со студенческих лет; в 1896 году познакомился с известным в Москве Керзинским кружком, в концертах которого принимали участие и профессионалы, и любители. С третьего концерта Собинов стал постоянным их участником, они проходили в Славянском базаре, в арсенале Кремля, в зале Кунста и других местах.

Как «московский певец–любитель», выступал в разных городах; став профессионалом, объездил такое их множество до самых окраин Дальнего Востока.

Собинов неизменно участвовал в благотворительных концертах, особенно в пользу студенчества и пользовался, как никто, огромной любовью.

В его репертуаре были произведения многих композиторов. Особенно любил певец исполнять произведения М.И. Глинки – жемчужины русской вокальной лирики – «Финский залив», «Венецианская ночь», «К ней», «О милая дева», «Как сладко с тобою мне быть», «Победитель».

Будучи признанным солистом, он любил выступать в ансамблях – кантате «Свитезянка» Н.А. Римского-Корсакова, в Девятой симфонии Л. Бетховена, дуэтах П.И. Чайковского, С.В. Рахманинова. Нередко выступал вместе с С.В. Рахманиновым; композитор был прекрасным аккомпаниатором, а Собинов был одним из лучших исполнителей его произведений «Ночь печальна», «Ветер перелетный», «Буря», «Арион», «Не пой, красавица», «Я не пророк»…

Собинов был очень начитан, прекрасно знал литературу, живопись, великолепно мог описать красоту природы, писал стихи, ему было свойственно невероятное чувство юмора, склонность к шутке…

Он никогда не преподавал, но всегда готов был помочь молодым певцам, всем коллегам, поддержать и советом, и материально.

Н.К. Печковский вспоминал, что для его первого выступления в партии Ленского в Оперной студии К.С. Станиславского Собинов подарил из своего гардероба парик, жилет и туфли. Потом подарил костюмы для Альфреда и Вертера.

Певца А.В. Богдановича не только поддержал в творчестве, но и вызволил из тюрьмы, куда тот попал за революционную работу. И таких примеров немало. Его дом всегда был открыт для всех.

Революционному движению в России Собинов сочувствовал, политические события его волновали. Неудивительно, что когда в марте 1917 года театры из Императорских были переименованы в Государственные, управляющим Большим театром был назначен Л.В. Собинов.

Он возглавил художественную часть театра. В 1918 году певец сложил с себя эти обязанности.

В 1920 году Собинов уехал с концертами на юг. Из-за Гражданской войны оказался в Киеве, где пел много концертов – симфонических, например, в Девятой симфонии Л. Бетховена, сольные.

Поет и в Киевской опере, – в «Евгении Онегине», «Майской ночи», «Руслане и Людмиле», в «Гальке», за май – июнь в 18 спектаклях. В это же время он был назначен директором этого театра и председателем коллегии Всеукраинского музыкального комитета.

Он оставляет Киев после занятия его белыми, уезжает в Крым, в тяжелейших условиях работает в «бродячей оперной труппе».

Оказавшись в Севастополе, развернул там музыкально-общественную деятельность, организовал оперную труппу и Народную консерваторию.

В торжественной речи на ее открытии говорил о необходимости «художественного просвещения и творчестве трудящихся масс».

В этом же году, вернувшись в Москву, занял пост директора Большого театра.

Позднее А.В. Луначарский говорил: «Я с величайшим удовольствием вспоминаю его работу и наши тогдашние отношения. Леонид Витальевич… с напряженным вниманием относился ко всем трудным проблемам, которые тогдашнее чрезвычайно тяжелое положение театров создавало на каждом шагу. Заботился он и о здании театра, внушавшем тогда опасения и, пожалуй, его энергии, больше чем чему-либо другому, обязаны мы тем, что многие неотложные меры в этом отношении были вовремя приняты».

Но вскоре Собинов оставляет пост и отдается снова только творчеству: поет спектакли и концерты и по сути объездил всю Россию. Его по-прежнему сопровождает триумф. Об этом пишут газеты Тбилиси, Томска, Свердловска, Владивостока и многих других городов. Он снова гастролирует за рубежом, так в 30-е годы – в Варшаве, Хельсинки, Таллине, Риге, Вильнюсе, Париже, Берлине, в основном с концертами.

В 1933 году отмечается (с опозданием) его 35-летний сценический юбилей и 60-летие. В Большом театре идут с его участием сцены из опер «Евгений Онегин» и «Лоэнгрин». В знак высочайшего восхищения и уважения ведущие артисты исполняют небольшие партии – И.С. Козловский, А.С. Пирогов, М.О. Рейзен. Его награждают орденом Трудового Красного Знамени. Звание народного артиста республики он получил еще в 1923 году.

В 1934 году по приглашению К.С. Станиславского певец соглашается быть заместителем директора по художественной части в его оперном театре.

Летом Леонид Витальевич едет в Мариенбад в Чехословакию на лечение; по окончании его – в Милан, чтобы пригласить итальянских педагогов в Россию. Он полон планов, но на обратном пути 14 октября 1934 года Леонид Витальевич Собинов скончался в Риге. Траурный поезд на всем пути до Москвы встречали тысячи людей. Россия оплакивала своего певца.

Но и музыкальный мир разделял эту скорбь. Итальянский педагог Р. Дели-Понти, к которому Собинов приезжал в Милан работать над многими партиями, не мог не выразить своей скорби: «…в моей памяти встает неизгладимый образ великого русского артиста Леонида Собинова, которого сегодня оплакивает и Италия…»

После прощания в Большом театре Леонид Витальевич был похоронен на Новодевичьем кладбище.

На надгробной плите лежит умерший лебедь – памятник работы скульптора В. Мухиной. Художница объяснила: «У русских людей лебедь всегда является символом чистоты, а чище человека, чем Собинов, я не знала».

Человеческие качества Леонида Витальевича отмечали все, кому довелось общаться с ним. Вспоминая о Собинове, выдающаяся арфистка К.А. Эрдели в своей книге «Арфа в моей жизни» писала: «Кто знал Собинова, его лучезарный, серебристый, нежный и волнующий голос, открытый взгляд его добрых и умных глаз, благородство и сдержанность его движений, его сценическое мастерство и умение передать голосом тончайшие изгибы человеческих чувств, – тот на всю жизнь запомнил этого замечательного артиста.

Собинов – настоящий русский певец, талантливый художник, мыслитель и мастер. Но, быть может, самым ценным в Леониде Витальевиче было его поразительное благородство и удивительная душевная чистота. Поистине это был Человек с большой буквы. Как драгоценный дар судьбы я расцениваю то, что имела возможность часто встречаться, беседовать и выступать с этим редким человеком и художником».

Остались многочисленные записи певца – арии и дуэты из опер, романсы.

В родном городе Собинова Ярославле особенно бережно сохраняют память о певце: консерватория, музыкальное училище, старейшая музыкальная школа носят его имя, а с 1981 года проводится Фестиваль оперной музыки им. Л.В. Собинова.

В 1995 году открылся Дом–музей Л.В. Собинова как филиал Ярославского историко-архитектурного музея–заповедника. Здесь есть мемориальный и концертный залы, где звучат записи Собинова, а также других певцов и даже детские голоса. Людская память сохраняет прекрасное.

Н.С. Голованов – дирижер Большого театра оставил волнующие слова о великом певце: «Ушел в легенду осиянный светом лучезарный Лоэнгрин, никогда не услышим мы такого пылкого и нежного Ромео, никогда не увидим такого скорбного, романтического Вертера, и галантный кавалер де Грие не встанет изысканно на колени перед Манон. Сказочный Берендей – Собинов не будет тихо мечтать о чудесах весенней природы, и веселый Левко не будет играть на бандуре, пьяный от любви, а поэт Ленский, «красавец, в полном цвете лет», не будет пленительно вздыхать в арии перед дуэлью.

Но жизнь родит новые молодые побеги. На смену старшему поколению придет талантливая молодежь, которая всегда будет бережно хранить в своей памяти и лелеять светлую мечту-легенду о том редком явлении в нашей музыкальной культуре, имя которому – Леонид Собинов».

Л.Р.

Соткилава Зураб Лаврентьевич
тенор
род. 1937

«Каждый раз, когда выступаю на оперной или концертной площадке или слушаю классическую музыку как зритель, я испытываю какое-то потрясающее счастливое состояние, несравнимое ни с чем, что я знаю в жизни. В этот момент душа раскрывается… Разве можно назвать «музейным» искусство, которое оказывает такое эмоциональное и нравственное воздействие… искусство, раскрепощающее духовно», – говорит З.Л. Соткилава о вокальном искусстве, которому посвятил свою жизнь.

Зураб Соткилава родился 12 марта 1937 года в одном из красивейших приморских городов Грузии – Сухуми. Как многие мальчишки любил спортивные игры – плавание, легкую атлетику, но страстью его был футбол. Играли во дворе, а вместо мяча, который трудно было достать в послевоенное время, гоняли пучок травы, переплетенный корнями. Позднее появились американские каучуковые мячи, но с очень сильным отскоком, потому играли на гаревой дорожке. Но несмотря на эти неудобства Зураб к шестнадцати годам настолько преуспел в этом виде спорта, что вошел в состав команды юниоров сборной Грузии, вскоре стал ее капитаном, и в 1956 году команда одержала победу во Всесоюзных соревнованиях. После этого успеха Зураба приняли в основной состав Тбилисского «Динамо» как новую восходящую звезду футбола. Однако спортивная карьера оборвалась после двух серьезных травм во время международных игр в Югославии и Чехословакии. В это время Соткилава уже учился в Грузинском политехническом институте на горном факультете, куда он поступил в 1955 году.

Отелло. «Отелло»

А как же пение? В грузинских семьях пение – дело обычное, как говорится, «музыка в крови». В семье Зураба пели под гитару и бабушка, и мать, собираясь с соседями теплыми вечерами во дворе. В команде «Динамо» были игроки с прекрасными голосами и тоже часто пели. А Зураб лишь подпевал в домашнем кругу, а с приятелями по команде не пел никогда. Однако соседка – пианистка обратила внимание именно на его голос и устроила ему встречу с профессором Тбилисской консерватории Н.В. Бокучавой.

И в двадцать два года студент пятого курса Горного института становится студентом первого курса консерватории. Зураб покорил комиссию красотой голоса и необычайной музыкальностью.

Интерес к серьезной музыке все больше захватывал Соткилаву. Певец вспоминает: «В то время, когда я был юношей, на экранах показывалось огромное количество «трофейных» фильмов об оперных певцах – Карузо и Джильи, Марио Ланца и Марио дель Монако… Именно эти фильмы воспитали во мне огромную любовь к серьезной музыке и заставили сделать шаг в сторону оперы. Я пришел в оперный театр и «заболел» им на всю жизнь».

Занятия вокалом поначалу не приносили Зурабу полного удовлетворения: его считали баритоном, но, по его собственным ощущениям, это был не его голос. На третьем курсе Соткилава был принят в класс выдающегося певца и педагога Д.Я. Андгуладзе, который обнаружил у него великолепные качества лирико-драматического тенора, повел в этом направлении, и вскоре началось стремительное восхождение Зураба в вокальной карьере.

В 1964 году Соткилава стал лауреатом первой премии в Закавказском конкурсе музыкантов-исполнителей. В 1965 году – окончил консерваторию (в 1972 году – аспирантуру) и получил приглашение в Тбилисский театр оперы и балета им. 3. Палиашвили, причем сразу на ведущие партии. Он успешно дебютировал в опере «Тоска» Дж. Пуччини в партии Каварадосси, пел Хозе в «Кармен»; Туридду в «Сельской чести» П. Масканьи; Герцога в «Риголетто» Дж. Верди; Рудольфа в «Богеме» Дж. Пуччини; в национальных операх «Абесалом и Этери» З.П. Палиашвили и «Миндия» О.В. Тактакишвили исполнил заглавные партии.

Как подающего большие надежды, Соткилаву посылают на стажировку при Миланском театре Ла Скала. В течение 1966–1968 гг. под руководством известного педагога Д. Барра и дирижера, бывшего помощника А. Тосканини, Э. Пьяцца, певец работал над ведущими партиями в операх, которые уже пел в своем театре – «Богема», «Сельская честь», «Кармен», учил новую – Эдгара в опере «Лючия ди Ламмермур» Г. Доницетти, работал над «Реквиемом» Дж. Верди и готовил концертные программы из произведений итальянских авторов.

Глубокое погружение в музыку на занятиях, а также яркие впечатления от спектаклей театра Ла Скала с известными в мире певцами, способствовали развитию его собственного незаурядного дарования. По возвращении из Милана он добился блистательных побед на вокальных конкурсах, которые открыли имя Соткилавы для широкой публики.

«Бал-маскарад». Граф Ричард – З. Соткилава, Ренато – Ю. Мазурок

В 1968 году он получил Гран-при и приз «Золотой Орфей» на IX Всемирном фестивале молодежи и студентов в Софии.

«…у него красивый голос, хорошая школа и сердце, какого не может дать никакой, даже самый гениальный педагог», – сказал о З.Соткилаве председатель жюри конкурса, выдающийся Христо Брымбаров.

В 1970 году Зураб получил II премию и серебряную медаль на IV Международном конкурсе им. П.И.Чайковского в Москве и Гран-при Международного конкурса вокалистов им. Франсиско Виньяса в Барселоне. Тогда же он был удостоен специального приза «Покровительница Барселоны» за исполнение произведений Дж.Верди. Его успех определился уже с первого тура. Исполнение арии из оратории «Родина» Г.Кокеладзе, «Пимпинеллы» Чайковского и «Импровизации» из «Андре Шенье» У. Джордано вызвало такой энтузиазм публики и жюри, что вопреки правилам, запрещающим аплодисменты на конкурсе, аплодировали все. Более того, на 3-м туре, по просьбе жюри Соткилава исполнил «Импровизацию» еще раз. Такой же успех выпал и на долю еще одной нашей участницы, Е. Образцовой, и этот успех сопровождал наших певцов на концерте лауреатов, и на специально организованном для них концерте. «Общество друзей Гранадоса» наградило их памятными медалями за исполнение и нескольких произведений этого испанского композитора. А после концерта последовал ряд предложений выступить в спектаклях Барселонской оперы, с концертами и произвести запись.

Испанская газета «Вангуардия» писала: «Зураб Соткилава – это прекрасный тенор, которого по объему, широте и силе выражения можно приравнять к голосам великих оперных певцов. Он поет с захватывающим пылом и чувством, с особой выразительностью. Он – один из тех артистов, из-за которых оперные театры спорят, чтобы в качестве «звезды» показать в репертуаре «бельканто».

В 1971 году З. Соткилава впервые появился на сцене Большого театра в составе труппы Тбилисской оперы на гастролях в Москве. Он пел партию Абесалома. Публика уже знала певца по конкурсу и встретила его горячо. В 1972 году он принял участие в концерте, посвященном столетию Л.В. Собинова. Дирекция театра не прочь была иметь этого певца у себя, и в 1973 году предоставила ему дебют в опере «Кармен». Это событие было омрачено двумя трагедиями: незадолго до этого спектакля умерла мать Зураба и его педагог Д.Я. Андгуладзе, но он нашел в себе силы выйти на сцену.

Успех этого выступления, а также сольного концерта в рамках фестиваля «Русская зима» подвели певца к решению вступить в труппу Большого. В это же время случился пожар Тбилисского театра, певцу нужна была постоянная сцена.

В Большом театре Соткилава был сразу окружен вниманием, чуткой заботой руководителя оперной труппы А.И. Орфенова, дирижеров Б.Э. Хайкина, Е.Ф. Светланова, А.М. Жюрайтиса. С помощью такого мастера, как режиссер Б.А. Покровский, замечательного концертмейстера Л.А. Могилевской, старших коллег по сцене И.К. Архиповой, И.И. Петрова, имея таких партнеров, как Е.В. Образцова, М.Ф. Касрашвили, Т.И. Синявская, Ю.А. Мазурок, Е.Е. Нестеренко и др. Соткилава быстро осваивал ведущий репертуар, достигая вокального совершенства и усиленно работал над актерским мастерством, которого ему еще недоставало.

При наличии сильной теноровой группы в Большом, певец стал признанным исполнителем партий, особенно близкого ему зарубежного репертуара – помимо Хозе, Каварадосси, Туридду, также партий в операх Верди – Манрико в «Трубадуре», Радамеса в «Аиде», Ричарда в «Балемаскараде», Отелло в одноименной опере, и Исмаила в опере «Набукко».

Его репертуар пополнился и партиями в русских операх: Водемона в «Иоланте» Чайковского, Индийского гостя в «Садко» Н.А.Римского-Корсакова, Самозванца в «Борисе Годунове» и Голицына в «Хованщине» М.П. Мусоргского. И здесь он был по-своему интересен. Из отзывов о некоторых партиях в исполнении певца.

Газета «Советский артист»: «Замечательное вокальное мастерство артиста дает ему огромные выразительные возможности. Все, что происходит с Манрико, все, чем он живет в каждой сцене и отдельном куске роли, прежде всего выражается артистом музыкально-вокальными художественными средствами. И этим определяется во многом большой успех и признание зрителей, которые заслужил Зураб Соткилава в спектакле «Трубадур».

Журнал «Музыкальная жизнь»: «Великолепный ансамбль с Еленой Образцовой составил Зураб Соткилава, проведший партию Туридду («Сельская честь») увлекательно, страстно, темпераментно. Голос певца звучал с настоящей итальянской трепетностью и теплотой, звонко, и в то же время плотно, «раскованно». В сцене с Сантуццей оба артиста «зажигали» друг друга, голоса их сливались идеально, создавая эффект веристского «разлива» чувства».

В 1977 году на Соткилаву была поставлена опера «Похищение луны» О.В. Тактакишвили, где певец ярко, темпераментно исполнил партию героя Арзакана. Журнал «Музыкальная жизнь» отметил: «Мелодическое богатство оперы «Похищение луны», своеобразие грузинских песенных интонаций, естественное наполнение каждого оборота, слова, паузы – все это оживает в несравненном исполнении партии Арзакана артистом З. Соткилавой, буквально купающемся в родном грузинском мелосе».

А в опере «Прекрасная мельничиха» Дж. Паизиелло в партии барона Каллоандра певец показал, что он не только исполнитель драматических и лирических партий, но может исполнять и юмористические. Это говорило о богатстве его вокальной палитры и что проблем с актерским мастерством у него больше нет. Журнал «Советская музыка»: «В этой роли, как ее трактует З. Соткилава, истинно буффонная пародийность достигает высшего выражения. Барон Каллоандро – крупнейшее достижение спектакля. И совершенно неожиданное: маститый певец, известный в лирико-драматическом амплуа, вдруг выступил как блестящий комедийный актер, прекрасно чувствующий специфику старинного итальянского театра. Напыщенная церемонность аристократа сочетается у Соткилавы с суетливостью движений и карикатурными «балетными» па. Неподражаема мимика артиста… Вокальная характеристика точно отвечает безукоризненной внешней пластике. Героическая фанфарность барона Каллоандро – пока еще намек, пародия «вполголоса», во всю силу она развернется в сольной сцене второго акта. Здесь налицо все приметы «большого стиля»: аккомпанированный речитатив, масштабная ария с многочисленными колоратурами и неизбежными каденционными украшениями. Не утрачивая отчетливости и красоты звучания, З. Соткилава так поет эту арию, что от смеха удержаться невозможно. И вот, наконец, долгожданная фермата на высокой ноте – утрированный «теноровый» шик настолько пугает самого героя, что он спешит тут же ретироваться со сцены». Последней работой в Большом была партия Исмаила в опере «Набукко» Верди.

Но самой высокой вершиной в его творчестве стала партия Отелло. Он долго мечтал о ней, но когда опера в 1978 году вошла в репертуар Большого театра, не сразу решился ее исполнить. Объясняя свои сомнения, певец говорил: «Партия Отелло – вершина тенорового репертуара. Она ставит перед исполнителем задачи высочайшей трудности. Был страх перед потерей голоса, тревога о том, что хватит ли в моей палитре выразительных красок для воплощения этого труднейшего образа».

Но все же он спел ее и получил признание у публики и критики. Газета «Московская правда» писала после выступления: «В облике Зураба Соткилавы – Отелло есть все, что видится в шекспировском герое – мужественность и чуть тяжеловатая грация, внутренняя эмоциональная наполненность и внешняя сдержанность. Его тенор, сильный, свободно льющийся, богатый нюансировками, способен к драматическому звучанию, в то же время нежен и лиричен».

Барон Каллоандро. «Прекрасная мельничиха»

«Блестящим достижением певца» назвала эту работу газета «Правда».

З. Соткилава достиг вершины в творческой карьере – стал признанным певцом современной мировой музыкальной сцены.

Начиная с 70-х годов, он гастролирует по всему миру, поет на крупнейших сценах. Так одну из своих коронных и любимых партий Каварадосси пел в Лондоне в Ковент-Гардене, затем в Глазго в Шотландской Королевской опере, в Осло в театре «Норск-опера», там же спел в опере, которая уже не шла в Большом театре – «Дон Карлос» Верди. В новой для себя опере «Плащ» Дж. Пуччини (партия Луиджи) выступил в Барселоне в театре Лисео. В Мадридской опере – в партии Туридду – одной из лучших в его репертуаре. В этой партии он выступил на сцене Будапештского оперного театра. Здесь же спел в опере «Кармен». Венгерская газета «Вечерние известия» писала: «Зураб Соткилава порадовал публику верхними «до» редкой силы и чистоты, а также необычайно страстной, пламенной трактовкой образа Хозе. Его исполнение партии Туридду в «Сельской чести» воскресило в нас память о великом Беньямино Джильи». Шумный успех сопровождал его выступления в партии Радамеса в Италии – на сценах Флоренции, Болоньи, Венеции.

В 1980 году он выступил в Болонье в «Отелло» и имел подлинный триумф. Это подтвердил звонок и теплые слова легендарного исполнителя этой партии Марио дель Монако, которого с таким восторгом слушал Зураб в далеком 1959 году в опере «Кармен». Еще большим подтверждением этого успеха стал тот факт, что Болонская музыкальная академия, одна из старейших в мире, созданная еще в ХVII веке, приняла его в число своих почетных членов. В дипломе сказано, что певец удостоен этой чести «за тонкую и глубокую интерпретацию произведений Дж. Верди». Соткилава спел партию Отелло в 12 театрах: не только в Италии, но и в Германии, Испании, Венгрии, в общей сложности более шестидесяти раз.

Исполнял он за рубежом и русскую оперу. Так в ФРГ, в Висбадене впервые выступил в партии Андрея Хованского в «Хованщине» Мусоргского (в редакции Д.Д. Шостаковича); в Большом театре он пел Голицына. А партию Самозванца в «Борисе Годунове» впервые исполнил во время гастролей Большого в театре Ла Скала (1973). Партию Владимира Игоревича в опере «Князь Игорь» А.П. Бородина в концертном исполнении в Лондоне в зале Альберт-»холл.

Раньше, чем в опере, 3. Соткилава стал выступать за рубежом с концертами. Певец абсолютно владеет концертным стилем исполнения. В его репертуаре произведения разных эпох. Он пел концерты в Израиле, в странах Европы; совершал большие концертные турне по городам Японии, Индии, США. Американская газета «Нью-Йорк геральд трибюн» писала о его выступлениях: «Потрясение открытия сопровождалось сюрпризом: он нетипично русский тенор, а обладатель итальянского лирико-драматического инструмента. Мы имеем дело с одним из наиболее роскошно красивых голосов, который где-нибудь сегодня имеется, с баритональным богатством в нижнем и с замечательной легкостью в верхнем регистрах, эмиссия звука ровная по всему диапазону, богата на пианиссимо и много металла в пассажах на форте. Он в каждой из исполненных вещей с огромной отдачей растворялся, в эмоциональном содержании каждой арии было обилие темперамента. Тенор подобный Зурабу Соткилаве появляется очень редко. Было убедительно и волнующе показано, что это – выдающийся голос».