Текст книги "Большой театр. Золотые голоса"

В программу концерта были включены произведения русских и западноевропейских композиторов, а также советских авторов, в том числе и композиторов союзных республик.

Концерт прошел с большим успехом.

Голос певицы – чистый и легкий – ровно звучал во всех регистрах. Покоряли большая музыкальность артистки, великолепное дыхание, ее хороший вкус, глубокое понимание стиля и характера исполняемых произведений.

Очень хорошо спела Г. Олейниченко песню Марии из оперы Н. Римского-Корсакова «Пан воевода». Она исполнила эту песню хорошо не только вокально, но и драматически сильно раскрыла смысл этого оперного отрывка.

Блестяще было спето редко исполняемое произведение Р. Глиэра «Русалка». Особенно вдохновенно прозвучали «Форель» и «Ave Maria» Ф. Шуберта. Здесь певица очень тонко сумела передать изящный, чистый и поэтичный стиль шубертовской музыки.

Каждое произведение артистка пела отлично от другого, и не только пела, но и актерскими средствами передавала смысл исполняемого.

Чудесно прозвучала сцена обольщения из оперы Ж. Массне «Манон». Это было не просто пение арии, а сцена из спектакля: слушатели переживали вместе с артисткой мысли и чувства ее героини.

Вслед за этим артистка исполнила «Песню альпийской пастушки» Дж. Россини, исполнила так блестяще, что слушатели потребовали ее повторить.

Мне особенно хочется подчеркнуть, что в этом концерте Г. Олейниченко показала себя не только превосходной вокалисткой, но и одаренной актрисой».

В концертном репертуаре певицы были камерные произведения М.И. Глинки, П.И. Чайковского, С.В. Рахманинова, Г. Форе, К. Дебюсси, Ф. Листа и многих других композиторов, а также арии из опер «Гугеноты» Дж. Мейербера, «Фауст» Ш. Гуно, «Миньон» А. Тома, «Лючия ди Ламмермур» Г. Доницетти, «Чио-Чио-сан» Дж. Пуччини, «Иоланта» П.И. Чайковского…

Г. Олейниченко выступала с концертами во многих городах страны и не только в сопровождении аккомпаниатора, но также с Оркестром народных инструментов им. Н.П. Осипова и особенно часто с Ансамблем скрипачей Большого театра под руководством Ю.М. Реентовича.

Газета «Приокская правда» писала об одном из таких концертов: «Украшением всех концертных программ было выступление народной артистки РСФСР солистки ГАБТа Галины Олейниченко. Трудно, очень трудно выделить что-то одно из исполняемых певицей произведений русской, советской и зарубежной музыки. В каждом сочинении она находила свои краски, особое звучание красивейшего, мягкого по тембру голоса. Изумительно были спеты романсы Рахманинова, Власова, Римского-Корсакова. С большой глубиной и выразительностью прозвучала «Аве Мария» Баха – Гуно, тончайшие лирические краски были найдены певицей в песне Сольвейг из музыки Грига к драме Ибсена «Пер Гюнт», в романсе Листа.

Контрастно к этому настроению, с блеском и совершенством были исполнены труднейшие «Болеро» Делиба и «Неаполитанская тарантелла» Россини, требующая предельной виртуозности.

Встреча с большими мастерами – всегда радость для публики, но и исполнителя радует чуткий, отзывчивый слушатель. Таких ценителей вокального искусства Галина Олейниченко нашла и в Рязани».

Нередко это были концерты по случаю тех или иных событий: 125-летие и 135-летие со дня рождения П.И. Чайковского – в Клину, XIII Музыкальный фестиваль им. М.И. Глинки – в Смоленске…

На протяжении многих лет Олейниченко выступала с концертами и в концертах за рубежом. Эти поездки начались еще в 1958 году, когда в группе артистов по приглашению Общества Греко-советской дружбы по случаю Дня независимости Греции она выступила в Афинском оперном театре в двух спектаклях «Риголетто», а затем в концерте в Национальном театре. Газеты откликнулись на эти выступления.

Одна из них – «Энтикос Кирикс» писала: «Олейниченко обладает феноменальным голосом. Она поет в строгом стиле, с большим чувством, обладает безграничной музыкальностью, мягкостью. Ее голос чист, восхитителен». Эта поездка была чрезвычайно интересна для молодой певицы еще и тем, что ей довелось познакомиться с греческой культурой: побывать в Пирее, Дельфах, Микенах, Коринфе, Аргосе, Навплионе, на Пелопоннесе, услышать в Афинском оперном театре «Аиду» и «Трубадура» Дж. Верди и «Медиум» Д. Менотти и даже побывать в гостях у греческого композитора Коломириса, познакомиться с его произведениями.

Олейниченко принимала участие в фестивале «Пражская весна», где выступала с сольными концертами. На одном из них присутствовал наш музыкальный критик Иннокентий Попов, который в статье об этом фестивале, в частности, писал: «Талант и мастерство советской певицы, певшей с обычной для нее тонкой музыкальностью и виртуозным блеском, чрезвычайно понравились аудитории».

В Вене в Концертхаузе она пела произведения русских композиторов, а также французских и немецких на языке оригинала. Исполнила сольную партию в кантате К. Глюка на итальянском языке. Это сопровождалось большим успехом и многочисленными «бисами».

Не раз выступала в Румынии – на сценах оперных театров Бухареста, Клужа, Тимишоар, и еженедельник «Контемпоранул» отмечал, что «голос ее звонкий и красочный, колоратура поражает своей виртуозностью».

Принимала участие в фестивале «Варненское лето», выступала в Болгарии и Польше. «…Несомненно, надолго останется в памяти выдающееся мастерство и вокальные качества Олейниченко, ее осмысленная до мельчайших деталей актерская игра, а также прекрасная сценическая внешность…» – писала газета «Глос Велькопольски».

С ансамблем скрипачей гастролировала в Германии, Венгрии, Голландии. Принимала участие в Фестивале англо-советской дружбы, выступала в Лондоне, Ноттингеме, Манчестере, Шеффильде, Бирмингеме, Ковентри вместе с концертмейстером О.П. Томиной и выдающейся арфисткой Большого театра В.Г. Дуловой. Английская пресса не оставила без внимания выступления певицы. Газета «Дейли уоркер»: «Галина Олейниченко одна из самых замечательных певиц, которые приезжали к нам из Советского Союза. …Ее удивительно послушный голос чист, прозрачен, гибок… Разные по стилю вещи доставляли равное удовольствие».

Газета «Бирмингам мейл»: «Звездой концерта в Беннет-холле и Бирмингеме была Галина Олейниченко». В Англию певица возвращалась и в другие годы, так в 1972 году в лондонском зале «Ройал фестивал холл» пела в честь юбилея газеты «Морнинг стар», исполняла русские и украинские песни и «Заздравную» И.О. Дунаевского.

В 70-х годах также выступила на открытии Национальных дней СССР на Всемирной выставке в Брюсселе; гастролировала в Монголии и в Китае. «У певицы прекрасно поставлено дыхание – ровное и устойчивое. Ее голос напоминает непрерывно звенящий ручеек или звуки скрипки, на которой играет большой мастер. Слушатели почти не замечают смены дыхания, и какую бы трудную вещь ни исполняла певица – ее голос звучит очень легко, естественно, без всяких усилий. Этого можно достичь, лишь обладая высоким мастерством», – писала газета «Дружба».

С 1980 года Галина Васильевна Олейниченко стала преподавать в ГИТИСе, с 1994-го и по настоящее время преподает в РАМ им. Гнесиных, профессор. Ее ученики – хорошие профессионалы, лауреаты и дипломанты конкурсов, работают в Москве и в других городах. Методика преподавания вокала описана ею в теоретических работах, которые оценены как очень серьезный труд вдумчивого эрудированного профессионала самого высокого класса.

В 1964 году Г.В. Олейниченко было дано звание народной артистки РСФСР, в 1976-м она награждена орденом Трудового Красного Знамени.

С 1960 года певица записывалась на грампластинки. Особенного внимания удостаивались три грампластинки, где отразились разные стороны ее дарования. Первая пластинка содержит записи зарубежной камерной классики, вторая – арии из опер русских и советских композиторов, третья – арии из опер итальянских и французских композиторов.

Журнал «Музыкальная жизнь» отметил, что эти записи показывают в полном объеме свойственную певице выразительность исполнения и то, «как чутко находит артистка нужные краски для самых разнохарактерных произведений».

Голос певицы также запечатлен в ряде кинофильмов. В художественном фильме «Музыка Верди» певица озвучила партию Виолетты из оперы «Травиата» (1962). В фильме-опере «Иоланта» озвучила роль Иоланты (1963). В фильме-опере «Царская невеста» озвучила роль Марфы (1965). Все три фильма сделаны режиссером В. Гориккером.

В музыкальном фильме «Севиль» по опере Ф. Амирова, снятом на Бакинской киностудии, Олейниченко исполнила одну из главных вокальных партий.

Л.Р.

П

Петров Василий Родионович
бас
1875-1937

«Василий Родионович Петров был из стаи «славных» – Нежданова, Шаляпин, Собинов, – которые создали славу Большого театра. Имя Василия Родионовича, как и имя этих чудесных художников, будет вписано золотыми буквами в историю русского оперного искусства», – писала Елена Климентьевна Катульская в статье «Памяти большого артиста-художника».

Зарастро. «Волшебная флейта»

Родился певец 28 февраля (12 марта) 1875 года в селе Алексеевка Харьковской губернии. Отец был портным, небольшого заработка еле хватало на многодетную семью. От безрадостной жизни отец уходил в церковь, где пел в хоре. У него был голос большого диапазона в две с половиной октавы мягкого тембра и довольно звучный. Грамоты он не знал, ноты и гаммы запоминал зрительно, а музыкальность позволяла ему петь по слуху, правильно воспринимая интонацию и характер исполнения. Очевидно, голос и музыкальность будущий певец унаследовал от отца.

В семь лет Василия отдали в церковно-приходскую школу, и это были два года не учения, а мучения. Священник жестоко наказывал детей за малейшую провинность, а чаще и просто так, ставя на колени на гречневую крупу, что было больно до обморока, или бил.

Это «учение» закончилось для Василия в тот момент, когда, катаясь зимой с горы, он повредил ногу и пролежал год в постели. После отец определил его в двухклассную школу министерства народного просвещения. Здесь помимо общих предметов преподавалось пение, руководил занятиями заведующий школой, позднее регент одной из церквей Алексеевки З.И. Копьев. Он обратил внимание на чистый звонкий голос – дискант мальчика и принял его в хор. Вскоре Василий стал солистом и даже получал жалованье пятьдесят копеек, а по окончании школы уже восемь рублей, что было серьезным подспорьем для семьи, ведь отец получал всего пятнадцать, а то и десять рублей.

Мальчик мечтал петь, но отец стал обучать его своему ремеслу, а когда толку из этого не вышло, отдал в ученики к своему брату – слесарю. На долю Васи снова выпали побои от дяди-пьяницы и тяжелые домашние работы. Однако эта жизнь не подавила интереса мальчика к музыке, и, когда в селе появился талантливый скрипач, он умолил отца купить скрипку, стал брать уроки и добился больших успехов: в течение трех лет основательно постиг скрипичные школы Ф. Мазаса и Ш. Берио.

С 1891 по 1893 год Василий обучался в Волчанской учительской семинарии и получил специальность сельского учителя. И ушел из дома, чтобы начать самостоятельную жизнь: поселился в соседнем городке Змиеве и работал писцом в местной управе. В свободное время продолжал обучаться игре на скрипке, но повредил палец, и скрипку пришлось оставить.

Однако к этому времени у Василия сформировался голос – бас, и по совету друзей он поехал в Харьков, надеясь поступить в хор кафедрального собора. Руководитель хора мгновенно оценил силу и красоту его голоса, размах диапазона, великолепный слух и природную музыкальность. Так, в 1894 году Василий Петров стал архиерейским певчим. В Харькове он прослужил год солистом хора, затем его пригласили в Таганрог в украинскую труппу А.Суходольского, которая пела оперы, оперетты и водевили. Здесь начались первые, пока очень скромные сценические выступления Петрова, а затем с труппой он уехал в Ростов-на-Дону на три года. Там он однажды решился выступить в концерте, что привлекло к нему внимание музыкантов – регента ростовского хора Н.Н. Померанцева и пианиста – педагога Э.И. Иваньского. Они оказали поддержку талантливому певцу.

Померанцев написал письмо своему московскому другу, прося «помочь предъявителю сего пробиться к свету», и с этим письмом Петров отправился в Москву с надеждой прослушаться в консерватории.

Слушал его сам директор консерватории В.И. Сафонов, он и зачислил Василия в консерваторию, добился для него стипендии.

В 1898 году Петров стал учеником певца и педагога профессора А.И. Барцала.

Он учился и одновременно работал в церковных хорах. За два года сделал очень большие успехи в вокальной технике и начал участвовать в студенческих спектаклях, которые обыкновенно шли в Большом театре – таким образом, начинающие певцы имели возможность показаться на профессиональной сцене.

В 1899 году Петров выступил в опере «Фиделио» Л. Бетховена в партии Второго узника и в хоровых ансамблях.

В 1900 году – в опере О. Николаи «Виндзорские кумушки» в партии Джона Фальстафа. А в 1902 году в опере «Похищение из сераля» В. Моцарта в партии Осмина. Композитор С.Н. Василенко, который учился и заканчивал консерваторию в то же время, а с певцами был связан работой над спектаклями, вспоминал: «…мы готовили в классе оперу Моцарта «Похищение из сераля». В партии Констанцы, как известно, имеются очень высокие ноты и труднейшие пассажи. Но за Нежданову, исполнительницу этой партии, никто не беспокоился, так как она обладала поистине феноменальным голосом и в смысле подвижности, и в смысле тесситуры.

Но и в басовой партии Осмина, которая была поручена Петрову, Моцарт написал необычайно подвижные, чисто колоратурные пассажи, которые обычно исполняются даже опытными певцами в упрощенном виде. Поэтому профессора консерватории советовали Василию Родионовичу исполнять партию Осмина не в оригинальной, а в облегченной редакции.

Но В.Р. Петров уже в этой ученической постановке, состоявшейся в Большом театре, проявил свою высокую принципиальность и вокальное мастерство, заявив, что будет в точности придерживаться моцартовского оригинала.

5 апреля 1902 года спектакль, на котором присутствовали многие певцы, профессора консерватории и представители дирекции Русского музыкального общества, прошел блестяще.

Антонина Васильевна Нежданова очаровала всех своим голосом и блистательной техникой, а Василий Родионович спел партию Осмина полностью со всеми фиоритурами и притом так чисто и безукоризненно, что даже профессор Умберто Мазетти, отличавшийся особенной требовательностью к ученикам и скупостью на похвалы, сказал: «Так могли петь только итальянцы в семнадцатом или восемнадцатом веке!..»

Выпускные экзамены также прошли успешно, Петров исполнил очень трудную колоратурную арию Чинь-Као из оперы «Бронзовый конь» Д. Обера, сцену из «Тангейзера» Р. Вагнера и несколько романсов П.И. Чайковского впервые в басовом тембре.

По окончании консерватории В. Петров стал солистом Большого театра. Дирекция театра уведомила о том, что в его репертуаре будет свыше двадцати партий. Конечно, по разным причинам, планы могли измениться, но важно отметить тот факт, что к началу сезона Петров был готов их исполнить, таковы были работоспособность и отношение молодого певца к своему творчеству.

Василий Родионович пришел в труппу одновременно с А.В. Неждановой, где уже пели Ф.И. Шаляпин и Л.В. Собинов; через два года за пульт дирижера встал С.В. Рахманинов, через два сезона его сменил В.И. Сук – и эта замечательная плеяда, поддержанная группой таких же мыслящих музыкантов, успешно боролась против рутины оперной сцены и за расширение и утверждение русского репертуара.

В. Петров дебютировал 6 сентября 1902 года партией Мельника в «Русалке» А.С. Даргомыжского.

Пресса отметила, что у него отличный бас, но нет еще четко очерченного сценического характера. А в 1904 году критики писали: «Нельзя не отметить и дуэта Мельника с Князем, в котором, благодаря опять-таки тщательной художественности аккомпанемента г. Рахманинова, голос г. Петрова (Мельника) выступил гораздо яснее и рельефнее со своими вокальными достоинствами, нежели раньше».

Через несколько лет Петров спел эту партию в Мариинском театре. Елена Климентьевна Катульская, только что окончившая консерваторию и приглашенная в труппу этого театра, вспоминала: «Это было в 1909 году, когда дирекция театра пригласила прославленного тогда уже баса Большого театра Василия Родионовича Петрова для исполнения роли Мельника.

Нас, молодых артистов, прежде всего, поразил простой и правдивый сценический образ Мельника. Движения артиста были жизненно естественными и привлекательными: его грубоватый юмор и выразительная мимика сменялись трогательными интонациями, говорившими о нежной любви к дочери.

Сцена безумия Мельника в исполнении Василия Родионовича, дававшего тончайшие оттенки перехода от сумасшествия к проблескам рассудка, производила на всех потрясающее, незабываемое впечатление. Легко и свободно лился звук его красивого, пушкинского голоса, в облике его воскресал пушкинский персонаж; глубокая правда жизни и поэзия сочетались у Василия Родионовича Петрова в неразрывном единстве.

Петербургская публика, хорошо знавшая таких великих артистов, исполнителей роли Мельника, как Стравинский и Шаляпин, – сначала холодно встретила выступления Петрова, но закончился спектакль его триумфом: овациям не было конца. Помню также, какими восторженными аплодисментами наградили его собравшиеся за кулисами артисты оперы и артисты хора».

Через полтора месяца после дебюта Петров исполнил партию Ивана Сусанина в одноименной опере М.И. Глинки. И снова он работал над вокальным образом с Рахманиновым, и так было в «Борисе Годунове» М.П. Мусоргского, «Князе Игоре» А.П. Бородина, «Евгении Онегине» и «Опричнике» П.И. Чайковского, «Алеко» самого композитора, очистившего оперы своих предшественников от многочисленных искажений в прежних постановках. Естественно, и персонажи стали правдивее и глубже.

Петров постоянно и скрупулезно работал над образами, тщательно продумывал тончайшие детали, его вокальное и актерское мастерство органично сливались, и он был убедителен в любом образе. Это подтверждают его партнеры по сцене, начиная с А.В. Неждановой.

Н.А. Обухова услышала Петрова впервые в «Иване Сусанине» и осталась навсегда под сильным впечатлением, о чем писала в своих мемуарах: «Петров – Сусанин воплощал народную мудрость, ту мудрость, которая спасла Русь от погибели. Артист давал образ типичного русского крестьянина, героя-труженика, который идет на подвиг… Петров раскрывал перед зрителем душевный мир простого человека, способного отдать жизнь за родную землю. Богатство его голосовых красок ярко выявилось в гениальной музыке Глинки. Местами это было уже не просто пение, а музыкальная драматическая речь. Необычайно звучала фраза «Милые дети, будь между вами мир и любовь». Любовь к дочери звучала в словах «Мое возлюбленное чадо». Великая печаль была в голосе, когда, понимая, что не вернется домой, он пел «Сыграйте свадьбу без меня». А знаменитая ария «Чуют правду» – это предсмертное предчувствие, которое он завершил прямо трагическим воплем «Прощайте, дети!». Пока лилось это божественное пение; я чувствовала, что к моему горлу подкатывает клубок… Сколько лет прошло, но и сейчас оживает в памяти незабываемый образ русского великого подвижника».

Сильное художественное воздействие образов, создаваемых Петровым, объяснялось не только тем, что он владел виртуозной вокальной техникой и вокальной выразительностью, у него была ясная дикция, музыкальная речь, имеющая богатство разнообразных оттенков декламации, слитых с музыкой. И это было органично, отсюда и правдивость его образов.

Кончак. «Князь Игорь»

В опере «Хованщина» М.П. Мусоргского Василий Родионович создавал два разных образа. Один – Досифея, старовера-раскольника, страстного в своих убеждениях, который увлекает за собой людей даже на смерть. «В кульминационной сцене самосожжения Василий Родионович проникновенными интонациями, сдержанными, но сильными жестами мастерски завершал обрисовку подлинно трагического образа этого мрачного искателя «правды жизни», почувствовавшего свою неизбежную гибель», – писала Е.К. Катульская. О другом – Иване Хованском – она же писала: «Такой же художественной высоты, такой же гармонической законченности образа и драматической силы достигал Василий Родионович в этой же опере Мусоргского в роли властолюбивого Ивана Хованского, хотя роль эта по характеру своему представляет, как известно, прямую противоположность роли Досифея».

В первый же год своей работы на сцене Петров спел партию Руслана в опере «Руслан и Людмила» М.И. Глинки. Критик Н.Д. Кашкин вынес оценку, что «она лежит вне сферы возможностей артиста». Однако партия стала одной из лучших, этого мнения придерживался и критик С.Н. Дурылин, очевидец многих созданий певца на оперной сцене.

Русская оперная литература отличается большим количеством басовых партий, но они в основном или драматические (Сусанин, Мельник, Досифей, Грозный), или характерные (Варлаам, Галицкий, Додон).

Партия Руслана стоит особняком, она относится к лирико-эпическим и таких мало. Многие басы предпочитают петь Фарлафа, а Василий Родионович любил партию Руслана и пел ее очень успешно. Тот же Дурылин писал: «Давая прекрасный, мужественный образ русского богатыря, человека светлой воли и любящей души, он прекрасно передавал лирическое богатство, высокую, чисто народную поэзию этой партии, живую русскую правду, былинную правду этого образа.

Мужество Руслана, его победа над Черномором, это – превосходство не физической силы, а душевной мощи и правоты киевского богатыря над хитростью Черномора и коварством Наины.

Руслан любит Людмилу горячо, преданно, самоотверженно. Вот эта мужественная любовь-верность, противопоставленная страсти, владеющей Ратмиром, превосходно, с высоким лирическим подъемом передавалась Петровым и в первом действии, когда Руслан ликует от счастья, и во втором, когда он, погруженный в раздумья о судьбе своей любви к Людмиле, слушает повесть Финна о погибшей любви к Наине, и, наконец, в последнем действии, когда вновь – и еще сильнее – вспыхивает в нем радость торжествующей любви.

Незабываем в исполнении Петрова был элегический монолог Руслана на поле, покрытом мертвыми костями.

В знаменитой арии «О поле, поле…» Петров передавал не скорбь, не тоску Руслана, а грусть русского богатыря, высокую грусть-раздумье большой, мужественной души над судьбой человеческой.

И чем глубже, сердечнее передавал Петров это раздумье, грусть Руслана, тем мужественнее был Руслан в своей дальнейшей борьбе за Людмилу.

Руслан был поистине превосходным созданием Петрова, постигшего глубину замысла Пушкина и Глинки».

Все басы мечтают о партии Бориса Годунова в опере М.П. Мусоргского. Петров признавался, что он полюбил ее больше других, однако ему не довелось ее петь в Большом театре, но он спел в Киеве, Воронеже и Астрахани. Из рецензий видно, что певец был достоин этой партии.

Вот отзыв из киевской газеты: «С сильной экспрессией провел роль Бориса г. Петров… Роскошные вокальные средства артиста, богатые по природе и усовершенствованные технически, необыкновенная мощность его голоса в соединении с красивым тембром и великолепной дикцией, наконец, сама захватывающая роль, – невольно делали его центром исключительного внимания слушателей, как бы оставляя в тени прочих исполнителей…»

В воронежской рецензии отмечалась необычайная задушевность в сцене с детьми в тереме и особенно трагическое исполнение предсмертного монолога – «какое богатство душевных переживаний!».

И, наконец, астраханский обозреватель писал: «Сценическая передача партии отличается естественностью и простотой, правдивостью и силой. Артист чужд всякой аффектации, утрировки и пафоса, искренность никогда не покидает его. В результате получился цельный, выдержанный, художественно законченный образ».

В опере «Князь Игорь» А.П. Бородина Петров исполнял партию Галицкого, создав колоритный образ, и партию Кончака – еще один шедевр в его творчестве.

Петров – Кончак – могучий владыка орды, он не льстил князю Игорю, не обманывал его, пытаясь склонить к союзу с собой, ценит доблесть в русском князе, хотя тот и враг, потому что и сам он – олицетворенная доблесть. Он искренне удивлен, как можно не увлечься буйством свободной степной жизни, которую олицетворяют половецкие пляски. Критика писала, что «знаменитую арию Кончака певец исполнял с таким темпераментом и восточной страстностью и в ней проявлялось благородство натуры и способность к высоким чувствам и поступкам». А в вокальном отношении «радовал богатством своего голоса, его бархатными низами, этими чудесными нотами, густыми и сильными, как драгоценное старое вино». И еще, что «это был чувственно-восторженный гимн, исполненный вокальной красотой, поразительного проникновения в стиль музыки Бородина».

Галерею разнообразных образов создал Петров в операх Н.А. Римского-Корсакова. Царь Салтан в «Сказке о царе Салтане» был добродушен и вызывал лишь легкий юмор, царь Додон в «Золотом петушке» – злой самодур, образ уже сатирический, Морской царь в «Садко» хотя тоже самодур, но чудаковатый, не вызывал страха, а Дед Мороз в «Снегурочке» – образ совершенно сказочный. Каждый был по-своему колоритный. Красочен и по-гоголевски комичный, даже гротескный, был Чуб в «Ночи перед Рождеством».

Но были образы глубоко психологические. Первый – Князь Юрий в «Сказании о граде Китеже» – мудрый правитель, постигший судьбы и дела человеческие и даже перед неизбежной гибелью своего града Китежа верящий в торжество добра. Грим певца напоминал лики с картин Андрея Рублева, облик был спокоен и величав, а в голосе звучала русская напевность и внутренняя сила.

Второй – Собакин в «Царской невесте» – обычный человек, но певец раскрывал всю гамму переживаний своего персонажа: от уверенности в благополучии своего дома, от радости за счастье дочери к подавленности и бессилию перед царской властью, сломавшей их судьбы.

Особняком стоял образ Варяжского гостя в «Садко». Когда после финальной ноты арии, перед которой трепетали другие певцы, а Петров ее брал, перекрывая оркестр, раздавался гром аплодисментов, и певец бисировал, что тогда разрешалось.

Входили в репертуар певца и оперы П.И. Чайковского. Яркой запоминавшейся фигурой был Гремин в «Евгении Онегине»; эпизодическая роль Мамырова в «Чародейке», по оценке критика Ю.С. Сахновского, «удалась артисту в совершенстве, – как в мощности, при безукоризненной и полной правды дикции, пении, так и в отделанной до мелочей и оставившей сильное впечатление художественной игре». Король Рене в «Иоланте» – внешне сдержанный, но каким лирическим волнением и мужественной скорбью был окрашен его монолог – обращение к богу дать счастье увидеть свет слепой дочери.

И сколько было еще наполненных драматизмом образов: Князь Жемчужный в «Опричнике» П.И.Чайковского, Андрей Дубровский в «Дубровском» Э.Ф. Направника, Гудал в «Демоне» А.Г. Рубинштейна, Старый цыган в «Алеко» С.В. Рахманинова…

Около 60 партий было в репертуаре певца, и часть из них – в операх зарубежных композиторов.

Богатые голосовые возможности певца и продуманная сценическая игра давали в сочетании образы, на которые сразу откликалась критика, а коллеги вспоминали даже много лет спустя. Это – Рамфис из «Аиды», Великий инквизитор в «Дон Карлосе» Дж. Верди, Нилаканта в «Лакме» Л. Делиба, Дон Базилио в «Севильском цирюльнике» Дж. Россини, Марсель в «Гугенотах» Дж. Мейербера, Мефистофель в «Фаусте» Ш. Гуно (образ, лишенный нарочитой «дьявольщины», партия, исполненная с художественным вкусом)…

Он пел в операх Р. Вагнера. В «Лоэнгрине» легко справлялся с необычайно трудной по тесситуре партией Генриха Птицелова, «поражая мощью и плавностью звука, интонационной точностью и цельностью фразировки». Сценический образ был продуман и художественно закончен.

В операх «Золото Рейна» и «Гибель богов» певец исполнял две контрастные партии – простодушного Фазольта и коварного Хагена. Последний считался одним из его шедевров. Интересно мнение композитора Н.С.Василенко: «Меня поражало то, что во многих операх композиторов образы, созданные Василием Родионовичем, производили более сильное впечатление, чем образы, созданные иностранными певцами. В давние годы я слушал, например, оперу «Гибель богов» Рихарда Вагнера в Байрейте, где она шла в постановке, традиции которой были освящены в свое время самим композитором. Но в постановке Большого театра, осуществленной незадолго до начала Первой мировой войны, Василий Родионович в роли Хагена произвел на меня несравненно более сильное впечатление, чем то, которое я получил в Байрейте. Одна его мимика была так выразительна, что фигура Хагена при появлении на сцене производила впечатление страшного существа. Да и весь образ свидетельствовал о глубоком проникновении в содержание вагнеровской драмы».

И все единодушно подтверждали, что могучий бас Петрова «спокойно и властно преодолевал ревущую медь огромного вагнеровского оркестра».

Василий Родионович Петров был достойным представителем русского передового искусства за рубежом.

В 1908 году он пел в Берлине в «Демоне» и «Царской невесте».

В 1911–1912 годах в Монте-Карло в «Борисе Годунове», где заглавную партию пел Ф.И. Шаляпин.

В 1912-м – в Вене и Варшаве.

В 1913–1914 годах в Париже и Лондоне в «Русских сезонах» С.П.Дягилева в операх «Борис Годунов», «Хованщина», «Псковитянка» и «Золотой петушок», где во всех спектаклях, кроме последнего, он был партнером Ф.И. Шаляпина .

В то время, невольно и постоянно, сравнивали этих двух певцов. Тем более что, по признанию самого Шаляпина, голосовые возможности Петрова превосходили его собственные.

Шаляпин остался непревзойденным гением. Петров, учась у него, сохранил свою индивидуальность и самобытность и вошел в историю вокального искусства выдающимся певцом. Сообща они открывали зарубежному слушателю богатство русской музыки.

Их отношения всегда были дружескими, в это время певцы сблизились еще больше. Шаляпин искренне выражал Петрову свои восторги его исполнением и удовольствие от совместных выступлений. За кулисами после «Бориса Годунова», где Петров пел партию Пимена, вся труппа во главе с Шаляпиным горячо аплодировала ему.

Из монографии о В.Р. Петрове: «Пимен его был одним из лучших воплощений пушкинского образа на сцене. И, вместе с тем, то был образ, преломившийся через призму гениальной музыки Мусоргского. Петров искал и умел находить в мелодическом напевном речитативе Мусоргского прочную драматическую опору, созвучную чудесному мелосу пушкинского стиха.