Текст книги "Государственная измена и шпионаж. Уголовно-правовое и криминологическое исследование"

Вчера Военная коллегия Верховного суда РФ рассмотрела протест Главного военного прокурора по делу российского разведчика, осужденного за попытку государственной измены. Проблема в том, что, по мнению судей, судивших полковника Александра Сыпачева, ему нельзя в полной мере инкриминировать измену Родине, поскольку он не успел стать полноценным шпионом. Поэтому в ноябре прошлого года Московский окружной военный суд отмерил обвиняемому восемь лет колонии строгого режима и лишил его воинского звания.

Александр Сыпачев, служивший в одной из воинских частей Минобороны, был взят с поличным органами ФСБ в апреле прошлого года при проведении так называемой тайниковой операции. Он положил в условленном месте пакет, предназначавшийся ЦРУ.

Как сообщил представитель Московского окружного суда Евгений Комиссаров, судом установлено, что в феврале 2002 года полковник Сыпачев обратился в посольство США в Москве и предложил свои услуги по предоставлению известных ему по службе секретных сведений. А уже в марте состоялась его встреча с сотрудником ЦРУ. От него Сыпачев получил письменное задание и перечень сведений, интересующих спецслужбы США. Полковник не заставил себя ждать и вскоре подготовил соответствующие данные на двух листах, которые содержали, в частности, информацию о кадровом составе органов российской разведки и иные совершенно секретные документы.

Но первое шпионское задание стало для полковника и последним. Видимо, он оказался очень плохим разведчиком, раз не сумел засечь “хвост” и так бездарно провалил явки и пароли. На следствии полковник также не молчал, как партизан, а покаялся и выдал своих заокеанских хозяев “с потрохами”. Учтя все обстоятельства, суд пришел к выводу: полковник не смог довести до конца задуманные преступления по не зависящим от него причинам. Тем не менее, назначил осужденному срок ниже низшего предела.

Однако Главный военный прокурор Александр Савенков, который лично поддерживал обвинение на закрытом процессе, не согласился с такой раскладкой. По его мнению, в статье Уголовного кодекса, карающей за измену Родине, не предусмотрено такое обязательное условие, как наступление реальных негативных последствий для государства. А значит, собирание и хранение секретных сведений в целях передачи иностранному государству уже само по себе – государственная измена.

– Мы считаем, что Сыпачев совершил оконченный состав преступления, – пояснили корреспонденту “РГ” в Главной военной прокуратуре, – но суд с нами не согласен. В этом ничего экстраординарного нет: это юридический спор. Военная коллегия Верховного суда разберется, кто из нас прав.

Главная военная прокуратура настаивает, чтобы дело было направлено на новое рассмотрение. По закону за государственную измену в чистом виде можно получить от 12 до 20 лет лишения свободы»[812]812
  Кулаков В. Полковник хотел изменить Родине, но не успел // Российская газета. 2003. 12 февраля.


[Закрыть].

Исходя из содержания публикации, Московский окружной военный суд не дал надлежащей оценки совершенных Сыпачевым деяний. Как сообщается в газете, в феврале 2002 года Сыпачев обратился в посольство США в Москве с предложением своих услуг по проведению шпионской деятельности в пользу Соединенных Штатов. Из статьи не видно, как прореагировали американские дипломаты на инициативу изменника в момент их первой встречи. Однако, судя по дальнейшим событиям, предложение Сыпачева было сразу же принято, поскольку уже в марте 2002 года состоялась его встреча с представителем ЦРУ. Такой вывод можно сделать, поскольку место, время и условия этой встречи должны были быть обговорены во время визита Сыпачева в посольство. Если это так, то, следовательно, при посещении посольства Сыпачев вступил в преступный сговор с представителями иностранного государства об оказании им помощи в проведении враждебной деятельности в ущерб внешней безопасности Российской Федерации и, по существу, немедленно приступил к реализации этого сговора по оказанию помощи. Оказание им помощи иностранному государству в проведении враждебной деятельности в ущерб безопасности нашей страны выразилось в этот момент в том, что его обращение побудило представителей американской разведки активизировать свою враждебную деятельность: разработать для него шпионское задание, назначить очередную встречу и т. п. Поэтому на февраль 2002 года действия Сыпачева, по нашему мнению, образовали оконченную государственную измену в форме иного оказания помощи. Если же предположить, что в феврале 2002 года предложение Сыпачева американцы еще окончательно не приняли, следует считать, что на этом этапе его действия можно было бы квалифицировать как покушение на государственную измену в форме иного оказания помощи. Однако Сыпачев на стадии покушения не остановился, и его преступная деятельность получила дальнейшее развитие.

При всех условиях оконченная государственная измена в форме иного оказания помощи содержалась в действиях Сыпачева в марте 2002 года, в момент его встречи с представителем ЦРУ. Вручение американским разведчиком Сыпачеву шпионского задания и принятие его виновным свидетельствуют, что на этот период преступный сговор между Сыпачевым и представителями иностранного государства был окончательно установлен. Фактически на это время виновным уже была оказана реальная помощь иностранному государству в проведении враждебной деятельности в ущерб внешней безопасности России, так как его переговоры с американским разведчиком помогли ЦРУ конкретизировать направления этой деятельности, используемые в ней силы и средства. Если бы действия Сыпачева были прерваны на данном этапе, ему следовало бы предъявить обвинение в оконченной государственной измене в форме оказания помощи. Дав согласие американцу на проведение шпионской деятельности, Сыпачев фактически к выполнению его задания в марте 2002 года еще не приступил, хотя реальная помощь иностранному государству в проведении враждебной деятельности в ущерб внешней безопасности России им была уже оказана.

В рамках продолжаемой преступной деятельности (государственной измены) Сыпачев подготовил для американской разведки содержащие государственную тайну сведения на двух листах, но передать их не смог, так как во время проведения тайниковой операции был задержан. Представляется, что изготовление Сыпачевым указанного документа представляет собой собирание сведений, составляющих государственную тайну, в целях их передачи иностранному государству, так как виновный отобрал их из числа имеющихся в его распоряжении материалов с учетом полученного от американского разведчика задания. Кроме того, он осуществил хранение сведений, составляющих государственную тайну, в целях их передачи иностранному государству, так как после изготовления документа он сохранял его у себя дома, а также при себе – при движении к месту тайника. Таким образом, из четырех видов посягательств на государственную тайну, каждый из которых в отдельности образует оконченную государственную измену в форме шпионажа первого вида, Сыпачев совершил два: собирание и хранение. Так как государственная измена в форме шпионажа представляет собой специфическую разновидность оказания помощи, в данном конкретном случае действия Сыпачева полностью охватывались составом государственной измены в форме шпионажа первого вида.

Позиция Главной военной прокуратуры по данному делу представляется совершенно правильной: Сыпачев совершил оконченную государственную измену. Согласно законодательной формулировке этого преступления, обязательной передачи собранных и хранившихся сведений иностранному «адресату» для признания деяния оконченным преступлением не требуется. Более того, для квалификации действий субъекта как оконченной государственной измены не требуется наступления каких-либо конкретных негативных последствий для нашей страны. Такие последствия, как вполне аргументированно указал Главный военный прокурор, диспозицией статьи 275 УК РФ не предусматриваются. Последствия преступной деятельности изменника зависят не столько от него, сколько от намерений и возможностей иностранного «адресата», поэтому включение последствий в объективную сторону государственной измены было бы совершенно необоснованным.

Государственная измена и шпионаж являются особо тяжкими преступлениями, за совершение которых предусмотрено суровое наказание. Кроме того, оба деяния, как правило, требуют длительной и тщательной подготовки, когда субъект обдумывает свои предстоящие действия, оценивает шансы на успех, составляет предварительные планы, не приступая еще к реализации своего намерения.

Практика показывает, что при зарождении намерения совершить преступление, в том числе государственную измену или шпионаж, субъект иногда совершает поступки, которые в теории уголовного права получили наименование «обнаружение умысла».

Обнаружением умысла принято называть выражение лицом вовне намерения совершить преступление при отсутствии практических действий во исполнение задуманного. Выражать это намерение субъект может устно, письменно (в письме, дневнике и т. п.), путем жестов или символических знаков и т. д. Иногда такое выражение намерения совершить преступление называют «голым умыслом», то есть умыслом, не подкрепленным делом.

Если быть точными, то следовало бы говорить об обнаружении не умысла, а намерения совершить преступление, так как понятие «умысел» является одним из элементов субъективной стороны преступления, а потому применимо лишь к его совершению. В данной ситуации преступления еще нет, а раз нет преступления, то пока нет и умысла.

Намерение совершить преступление может возникнуть у субъекта только в отношении умышленных деяний, к числу которых относятся государственная измена и шпионаж. Что касается неосторожных преступлений, то их совершение является неожиданным для самого преступника. Поэтому заранее намерение совершить преступление у него отсутствует и, тем более, исключается обнаружение такого намерения.

Как же зарождается мысль о совершении преступления?

У человека имеются различные потребности, которые могут быть как естественными, так и извращенными (они именуются также псевдопотребностями). Естественными потребностями являются, например, необходимость в обеспечении пищей, водой, теплом, одеждой, знаниями и т. п. К псевдопотребностям можно отнести желание пользоваться роскошью, почитанием со стороны окружающих, применять наркотики и т. д. Субъект осознает имеющиеся у него потребности, как естественные, так и извращенные. Осознанные потребности, преломленные в сознании субъекта, становятся импульсами, мотивами, которые побуждают лицо к удовлетворению таких потребностей. Для удовлетворения своих потребностей субъект ставит перед собой цель.

Однако на этом может все закончиться. Слабовольный человек, испытывая потребность в чем-либо, может быть действительно ему необходимым и, мысленно ставя перед собой цель удовлетворения такой потребности, может не иметь необходимого упорства для ее достижения.

С другой стороны, реально мыслящий человек, оценивая реальную обстановку, зачастую обнаруживает, что не имеется действительных возможностей для удовлетворения потребности либо что те усилия, которые необходимо затратить для достижения цели, превышают ценность самой потребности.

И в том, и в другом вариантах лицо отказывается от совершения каких-либо действий для удовлетворения потребности, хотя она продолжает оставаться для него желанной.

Но бывает иначе. Субъект ставит перед собой цель, которая представляет собой мысленную модель ожидаемого результата деяния. Считая, что оно может достигнуть этой цели, лицо избирает способ действия, орудия и средства для ее достижения.

В преступных намерениях обычно четко просматривается цель деяния. Это целиком и полностью относится и к намерению совершить государственную измену или шпионаж. Иногда в преступные намерения включаются также способы, орудия и средства достижения цели. Так, обдумывая намерение совершить государственную измену или шпионаж, субъект намечает иностранного «адресата», с которым он собирается установить преступный сговор, представляет себе, на какой именно предмет обратить свое посягательство. При этом он может выбирать из возможных вариантов, например, те сведения, к которым он имеет безопасный доступ, или те, которые, по его мнению, больше заинтересуют «адресата». Но на данном этапе идет только обдумывание намерения, и пока нет самого деяния, направленного на достижение цели. А раз нет еще общественно опасного деяния, то пока нет и преступления.

Поэтому обнаружение намерения («обнаружение умысла») не может признаваться этапом, стадией совершения преступления. Здесь еще нет общественно опасных действий, а имеется всего лишь преступное намерение, мысль, хотя и объективированная, выраженная вовне. Оно не может рассматриваться как этап преступной деятельности, так как российское уголовное законодательство преступными и наказуемыми признает не мысли, намерения или желания, а только общественно опасные поступки человека. Поэтому нормы уголовного права нельзя применять к поведению человека, выразившемуся в выражении намерения совершить преступление, в том числе государственную измену или шпионаж.

Совсем иначе обстоит дело с контрразведывательной и оперативно-розыскной деятельностью органов Федеральной службы безопасности Российской Федерации, для которых получение данных об обнаружении лицом намерения совершить государственную измену или шпионаж имеет серьезное значение.

В статье 9 Федерального закона «О федеральной службе безопасности» от 3 апреля 1995 года № 40-ФЗ (с последующими изменениями) установлено:

«Контрразведывательная деятельность – деятельность органов федеральной службы безопасности в пределах своих полномочий по выявлению, предупреждению, пресечению разведывательной и иной деятельности специальных служб и организаций иностранных государств, а также отдельных лиц, направленной на нанесение ущерба безопасности Российской Федерации».

Статья 10 того же Федерального закона определяет:

«Органы федеральной службы безопасности в соответствии с законодательством Российской Федерации осуществляют оперативно-розыскные мероприятия по выявлению, предупреждению, пресечению и раскрытию шпионажа, террористической деятельности, организованной преступности, коррупции, незаконного оборота оружия и наркотических средств, контрабанды и других преступлений, дознание и предварительное следствие по которым отнесены законом к их ведению, а также по выявлению, предупреждению и раскрытию деятельности незаконных вооруженных формирований, преступных групп, отдельных лиц и общественных объединений, ставящих своей целью насильственное изменение конституционного строя Российской Федерации».

Нетрудно заметить, что в число главных задач и контрразведывательной, и оперативно-розыскной деятельности органов ФСБ России входят выявление и предупреждение шпионажа, а также посягательств на безопасность страны, к числу которых относится государственная измена. Однако предупредить можно только преступление, которое пока еще не совершено, которое только замышляется. Совершенные преступления предупредить нельзя, они подлежат пресечению, раскрытию, а виновные в их совершении – наказанию.

Выраженное вовне намерение («обнаружение умысла») совершить государственную измену или шпионаж является важным оперативным сигналом. Получив такой сигнал, сотрудники органов безопасности по нему могут выяснить:

– насколько серьезно выраженное намерение;

– когда и в связи с чем, под чьим влиянием у лица возникла мысль совершить такое преступление;

– не осуществляет ли лицо практические шаги по осуществлению преступления, а если осуществляет, то в чем они выражаются.

Как же быть с субъектом, который обнаружил намерение совершить государственную измену или шпионаж? Например, человек высказывает такое намерение, причем случается, что он об этом говорит или пишет неоднократно, на протяжении длительного времени.

Органы безопасности, получив подобный сигнал, берут субъекта под наблюдение. Время идет, а ситуация остается прежней. Иногда практические работники спрашивают, а нельзя ли сделать так, чтобы проверяемый либо отказался от намерения совершить государственную измену или шпионаж, либо, наконец, приступил к его реализации, что даст основание привлечь его к уголовной ответственности.

Представляется, что допустимо действовать только по первому варианту. Другими словами, оперативные работники вправе создать условия, чтобы побудить проверяемого отказаться от своего преступного намерения. Такое решение, конечно, может быть принято лишь на основе тщательного анализа степени устойчивости намерения разрабатываемого совершить преступление. Если разрабатываемый является, например, фанатиком-террористом, то принятие мер по побуждению его к отказу от реализации преступного намерения может привести к прямо противоположному результату. Придя к выводу, что органам безопасности известно о его намерениях, разрабатываемый может ускорить их реализацию.

Если же в процессе разработки получены данные о том, что разрабатываемый колеблется, что преступное намерение у него не приняло устойчивого характера, можно принимать меры, направленные на побуждение его к отказу от реализации преступных намерений. Для достижения этого результата могут быть приняты меры по перевоспитанию проверяемого, по его отвлечению от преступных намерений путем переключения его внимания на другие интересы, по созданию у него представления о невозможности осуществить задуманное и т. п.

В то же время категорически следует заявить, что ни при каких обстоятельствах нельзя подталкивать человека к совершению преступления, поскольку это было бы провокацией.

Как разъяснял еще бывший командир корпуса жандармов царской России генерал П. Г. Курлов, под провокацией следует «понимать не желание ориентироваться относительно задуманных и предполагаемых преступлений, а нарочитую организацию их с целью достигнуть личных выгод или отличиться перед начальством»[813]813
  Конец русского царизма. Воспоминания П. Г. Курлова, бывшего командира корпуса жандармов. М. – Пг.: Госиздат, 1923. С. 124.


[Закрыть]. Несколько иначе та же мысль выражена в другом издании того же сочинения: «Под словом “провокация” нельзя понимать необходимость осведомленности о готовящемся преступлении, а нужно раз и навсегда установить, что провокация есть организация или пособничество к преступлению в целях личного успеха и выслуги перед начальством»[814]814
  Курлов П. Г. Гибель императорской России. М.: Современник, 1992. С. 120.


[Закрыть].

Вместе с тем нельзя однозначно решать вопрос и о предупреждении государственной измены или шпионажа. По общему правилу, следует не допускать совершения преступления, а если оно началось, то пресечь его. Однако органы безопасности не всегда располагают исчерпывающей информацией о намерениях и возможностях проверяемого лица, да и арсенал средств по предупреждению преступления, находящихся в их распоряжении, не является безграничным. Кроме того, нельзя требовать, чтобы органы безопасности принимали предупредительные меры немедленно после получения информации о выраженном лицом намерении совершить преступление. Для принятия таких мер требуется выбрать наиболее благоприятный момент, наиболее действенный способ и задействовать необходимые силы. Несмотря на это, нередко бывает, что, получив сигнал о намерении субъекта совершить государственную измену или шпионаж и исчерпав все имеющиеся возможности по предотвращению этого преступления, органы безопасности не могут добиться успеха, и проверяемое лицо не отказывается от своего преступного намерения. Значит, следует продолжать наблюдение за ним, с тем чтобы в случае, если субъект все-таки приступит к реализации своего преступного намерения, решительно пресечь его действия. Наличие информации о готовящемся преступлении поможет действовать так, чтобы захватить преступника с поличным и не допустить причинения ущерба внешней безопасности Российской Федерации либо, по крайней мере, свести такой ущерб к минимуму.

В частях первой и второй статьи 30 УК РФ разъясняется:

«1. Приготовлением к преступлению признаются приискание, изготовление или приспособление лицом средств или орудий совершения преступления, приискание соучастников преступления, сговор на совершение преступления либо иное умышленное создание условий для совершения преступления, если при этом преступление не было доведено до конца по не зависящим от этого лица обстоятельствам.

2. Уголовная ответственность наступает за приготовление к тяжкому и особо тяжкому преступлению».

Государственная измена и шпионаж относятся к категории особо тяжких преступлений, поэтому уголовная ответственность должна наступать и за приготовление к этим деяниям.

В широком смысле слова приготовлением к преступлению следует считать любую умышленную деятельность, создающую условия для реализации преступления. В отличие от обнаружения намерения совершить преступление, которое не преследуется в уголовном порядке, приготовление характеризуется не только высказыванием о желательности совершения общественно опасного деяния, но и конкретными действиями, создающими условия для последующего его осуществления. Однако, в отличие от покушения на преступление, при приготовлении нет еще непосредственного посягательства на охраняемые уголовным законом отношения.

О приготовлении как об этапе, стадии совершения умышленного преступления можно говорить лишь при подготовке к осуществлению конкретного преступления. Осуществляя приготовление, субъект намеревается в дальнейшем довести свой преступный замысел до конца, присоединив к созданию условий, которые он обеспечил в процессе приготовления, исполнение объективной стороны преступления. Другими словами, субъект не думает ограничиться подготовкой преступления, а планирует довести его совершение до конца.

Нельзя рассматривать как приготовление к преступлению ситуацию, когда лицо «на всякий случай», например, приобретает, изготавливает или приспосабливает различные предметы, которые в дальнейшем могут быть использованы в качестве предмета посягательства при совершении какого-либо криминального акта или применены затем в качестве средств или орудий такого акта. Подобные действия не образуют этапа реализации единого преступления, так как совершаются до возникновения намерения совершить преступление. В частности, на практике неоднократно встречались факты, когда лицо собирало, а иногда даже похищало сведения, составляющие государственную тайну, а потом в течение какого-то времени хранило их, не имея первоначально намерения передать их иностранному «адресату». При этом субъект руководствовался желанием создать коллекцию, использовать материалы для научной или литературной работы и т. п. То же самое может относиться к приобретению или хищению образцов оружия, которые виновный первоначально собирался использовать для самообороны, перепродажи и т. д. В дальнейшем, оценив хранившееся у него материалы, он принимал решение передать их иностранному «адресату». С того момента, когда субъект принимает подобное решение, и надо считать начало реализации его преступного намерения. Отбор материалов, предназначенных для передачи иностранному «адресату», их обработка, хранение в целях передачи и сама передача при таких обстоятельствах образуют состав государственной измены в форме шпионажа первого вида (или шпионажа первого вида, если деяние совершается иностранным гражданином или лицом без гражданства).

В то же время действия лица, осуществленные им до появления намерения совершить государственную измену или шпионаж, находятся вне рамок шпионской деятельности и не должны рассматриваться как приготовление к шпионажу. Правда, не исключено, что, осуществляя такие действия, субъект совершает какие-либо самостоятельные преступления. Например, похищение документов, содержащих государственную тайну, если оно совершалось без цели передачи иностранным «адресатам», предусмотрено частью первой статьи 325 УК РФ. Незаконное приобретение оружия наказывается по статье 222 УК РФ, а его похищение – по статье 226 УК РФ. В таких случаях субъекту следует предъявить обвинение по соответствующим статьям УК РФ, а ответственность должна наступать по правилам реальной совокупности преступлений, так как в рассматриваемом плане приготовлением считается не подготовка к преступной деятельности вообще, а создание условий для совершения конкретного преступления.

Приготовительные действия весьма разнообразны. Как уже указывалось, в части первой статьи 30 УК РФ дается следующий перечень такого рода действий:

1. приискание средств или орудий совершения преступления;

2. изготовление средств или орудий совершения преступления;

3. приспособление средств или орудий совершения преступления;

4. приискание соучастников преступления;

5. сговор на совершение преступления;

6. иное умышленное создание условий для совершения преступления.

Каждый из этих объективных криминальных актов имеет самостоятельное значение, однако в одном деянии нередко можно выявить два и более акта, образующих приготовление к преступлению.

Как видим, три первых акта, являющихся содержанием приготовления к совершению преступления, связаны с различными действиями, направленными на приискание, изготовление или приспособление средств или орудий совершения преступления. Поэтому, прежде всего, нужно выяснить, что такое средства или орудия совершения преступления.

Под средствами понимаются предметы материального мира, применяемые для совершения задуманного преступления, а также приспособления, облегчающие его реализацию:

– снотворное, подготовленное, чтобы с его помощью усыпить жертву;

– лестница, предназначенная для использования при тайном проникновении в помещение, где находятся намечаемые для похищения предметы;

– поддельные документы для «легального» доступа к месту хранения информации или ее материальных носителей;

– транспортные средства, необходимые, чтобы вывезти похищенные предметы или документы; и т. п.

Орудиями принято считать любые предметы, с помощью которых непосредственно осуществляется задуманное преступление:

– подобранные ключи, отмычки, «фомки» и другие орудия взлома, подготовленные для проникновения в хранилище информации;

– фотоаппарат и другие средства фиксации информации; и пр. Отличие средств и орудий заключается главным образом в том, что орудия используются в процессе непосредственного осуществления преступления, а средства – при создании условий для совершения преступления, чтобы облегчить его реализацию.

Под приисканием понимается любой способ приобретения средств или орудий совершения преступления, который может быть как законным, так и незаконным: их поиск, покупка, обмен, получение на время, похищение и т. п. К приисканию относятся также находка и присвоение какого-либо предмета в целях его использования при совершении преступления. Приисканием является и подготовка к такому использованию предметов, находящихся в собственности или во владении субъекта.

Следует особо подчеркнуть, что ни приобретение, ни похищение, ни присвоение различных средств и орудий, ни подготовка бытовых предметов не должны признаваться приготовлением к совершению преступления, если не доказано, что замысел на их использование в конкретных криминальных целях возник до проведения указанных мероприятий.

Рассматривая этот способ приготовления, необходимо иметь в виду, что сам предмет посягательства, в качестве которого при совершении государственной измены и шпионажа выступает, как правило, информация, не является ни средством, ни орудием совершения преступления. Поэтому приискание информации, предназначенной для передачи иностранному «адресату», является не приготовлением к совершению рассматриваемых преступлений, а, скорее всего, оконченными преступлениями, так как собирание или похищение информации непосредственно включаются в их объективную сторону.

Под изготовлением средств или орудий понимается технологический процесс их создания (например, ломика-«фомки» для использования при взломе, подложных документов для получения возможности проникнуть на интересующий объект и пр.). При этом указанные средства и орудия создаются заново. Разумеется, замысел субъекта на их использование при совершении преступления должен возникнуть заранее. Только в такой ситуации изготовление средств и орудий можно рассматривать в качестве приготовления к совершению преступления.

К приспособлению средств или орудий относятся разнообразные действия, связанные с обработкой различных предметов, в результате которой они становятся пригодными для реализации задуманного преступления. Это могут быть ремонт, изменение размеров, формы предметов и т. п. Например, переделка имеющегося фотоаппарата для съемки в темноте, подгонка ключа, чтобы с его помощью можно было отпереть дверь помещения или сейфа, и т. д. И в этих случаях замысел преступления должен возникнуть заранее, до начала приспособления.

Нередко случается, что субъект, совершая приготовление к совершению преступления, осуществляет и приискание, и изготовление, и приспособление средств или орудий. Все зависит от того, какие конкретно действия он намечает совершить для реализации преступного замысла и какими возможностями он располагает для его осуществления.

При приготовлении к государственной измене в форме шпионажа или к шпионажу, предусмотренному статьей 276 УК РФ, приискание, изготовление или приспособление средств или орудий совершения указанного преступления встречаются достаточно часто. Здесь речь идет о приискании, изготовлении или приспособлении таких орудий и средств, которые облегчают субъекту возможность совершения преступления, а также призваны обеспечить ему личную безопасность во время его совершения и после его осуществления. Сюда относятся средства и орудия:

– позволяющие обнаруживать и фиксировать информацию, которую субъект намеревается передавать иностранному «адресату»;

– обеспечивающие возможность проникновения к местам нахождения этой информации;

– различные контейнеры, позволяющие хранить собранные сведения;

– транспорт, предназначенный для того, чтобы добраться до места собирания или похищения информации, до места встречи с представителем «адресата» или к местонахождению тайника, а также чтобы незамедлительно покинуть эти места;

– средства для гримирования и т. д.

При приготовлении к совершению государственной измены в форме выдачи государственной тайны могут также приискиваться, изготавливаться и приспосабливаться такие средства и орудия совершения преступления, как транспорт, грим, парики и пр.