Текст книги "Время тлеть и время цвести. Том первый"

Антон ответил ей в том же тоне – весело и почти нежно:

– Тогда, моя хорошая, у нас с тобой дружба не получится, занимайся оборудованием сама, а у меня нет на это времени, ты сама меня отправила трудиться в архив.

Лиля взвилась до небес.

– Да я тебя завтра же уволю! И не посмотрю, что дядя Андрей тебя всегда поощряет, а сам ты, как специалист, гроша ломаного не стоишь.

– Да хоть сегодня увольняй, буду только рад, – буркнул Антон, которому вдруг и вправду все осточертело.

– Или нет, я сейчас же сообщу отцу. Это была его идея вытащить тебя из дерьма и пригласить к нам работать, так пусть он сам тебя и увольняет!

Она в сердцах бросила трубку, потом вновь подняла и позвонила в Швейцарию. Александр Филев, не перебивая, выслушал гневную тираду дочери и коротко ответил:

– Оформи Муромцеву рабочую визу. Как только сделаешь, жду вас обоих на вилле.

В это время года Александр Иннокентьевич Филев обычно проводил уикенд на озере Лаго-Маджоре, и чтобы добраться туда, Антон с Лилей вылетели из Москвы в шесть утра. Однако в день их приезда разговор с Филевым не состоялся. Его секретарь, встретивший их в аэропорту, по дороге на виллу с любезной улыбкой сообщил, что господин Филев на рассвете уехал на рыбалку потому что накануне «прикормил» рыбу, и пропустить нынешний день было никак нельзя. Раньше одиннадцати вечера не вернется, гостям до тех пор велено отдыхать.

Антона отсутствие хозяина не особо расстроило. На вилле, куда их привезли, он очень неплохо отдохнул и поспал в комнате с видом на озеро. Лиля все это время носилась по этажам, ругалась с секретарями и прислугой и требовала, чтобы ее немедленно связали с отцом. В ответ те любезно улыбались и разводили руками, повторяя:

– Господин Филев отключает свой мобильный телефон, когда выезжает на рыбную ловлю – он говорит, что высокочастотные колебания отпугивают рыбу.

Филев появился лишь около одиннадцати вечера – бодрый, со здоровым румянцем и сияющими глазами. Глядя на его высокую стройную фигуру и гладкое лицо, трудно было поверить, что этому человеку уже за семьдесят. Он поцеловал дочь, встряхнул руку Антона и с заговорщическим видом подмигнул:

– Вы, молодой человек, не увлекались в детстве рыбалкой? Посмотрите, какую форель я нынче вытянул – красавица, да? Моя дочь в этом деле невежда, она мои успехи не может оценить. Санек, вытащи форель, покажи.

Один из его секьюрити, который нес следом ведро с уловом и удочку, осторожно приподнял за хвост крупную бьющуюся рыбину. Лиля брезгливо поморщилась, а Антон Муромцев улыбнулся, что вызвало у нее еще большее раздражение. Она царапнула его презрительным взглядом и сердито сказала отцу:

– Папа, тебе так нравится заниматься этой ерундой? И в дом, главное, эту рыбу притащил – чтобы все кругом провонять, да?

Филев даже оскорбился:

– Детка, ты ерунду говоришь, я сам завтра буду ее готовить. Попробуешь – пальчики оближешь.

– Ой, папа, у тебя эта рыба идея фикс. Давай, отдохни немного, а потом нужно сесть и поговорить о делах, у нас мало времени.

– Поговорим утром, детка, дела нужно делать на свежую голову, – он повернулся к Антону, – а вы как считаете, молодой человек? Давайте сейчас выпьем чаю, и я вам свои записки о Танюшкиных проказах почитаю. Она ведь, поросенок маленький, иногда такое вытворяет или говорит, что я решил записывать – очень даже занятно получается. У меня много чего записано – хочу при случае попробовать издать что-нибудь вроде детской книжки. Если хотите, конечно.

При одном упоминании о Танечке внутри у Антона все напряглось.

– Да, я очень и очень хочу вас послушать, пожалуйста, – сказал он с такой страстью, с какой не говорят из одной лишь вежливости, чтобы ублажить старика, расслабленного воспоминаниями о любимой внучке.

Лиля сверкнула глазами и сердито дернула подбородком.

– Папа, о нашем личном поговорим, когда останемся вдвоем. Антону это неинтересно, он здесь исключительно для того, чтобы говорить о делах, а не о моей дочери. Мы и так сегодня потеряли весь день.

На лице Александра Иннокентьевича мелькнула обида.

– Ты-то, видно, совсем без нее не скучаешь, – упрекнул он дочь.

Впрочем, упрек был довольно мягкий – в конечном счете, Филев и его жена были довольны тем, что Лилиана не стремится забрать у них девочку.

Антон вздрогнул, Лиля сердито нахмурилась.

– Папа, давай говорить по существу, у меня полно дел в Москве.

– Экая ты нетерпеливая, а я-то хотел, чтобы ты тут немного отдохнула, подышала воздухом. Ну, не расстраивайся, все уладим.

На следующий день после завтрака Филев пригласил их к себе в кабинет.

– Ну вот, теперь со всеми удобствами и на сытый желудок побеседуем о делах. Подожди, Лиля, детка, тебя я уже слышал много раз, а сейчас хочу выслушать мнение специалиста, – он повернулся к Муромцеву, – как я понимаю, вы возражаете против сотрудничества с солидной итальянской фирмой. Для этого есть объективные причины или тут какие-то личные антипатии? Фирма эта, по моим данным, неплохо себя зарекомендовала, вы знакомы с ее продукцией?

Говорил он холодно и ровно, а слова «мнение специалиста» в устах швейцарского миллионера российского происхождения показались Антону насмешкой. Он прекрасно понимал, что ему вряд ли придется в дальнейшем сотрудничать с компанией Филева, и старался не глядеть на сидевшего перед ним магната. Ответ его прозвучал сдержанно, но с некоторым вызовом:

– Думаю, мои антипатии именно личного свойства. Если конкретно, меня пару раз приглашали для консультации в один из госпиталей, который пользуется диагностической аппаратурой именно этой фирмы. Особого восторга я не испытал.

Филев приподнял брови.

– Понятно. А если еще конкретней, то что именно вам так не понравилось?

Антон пожал плечами:

– Так, мелочи. Для вас, я имею в виду, мелочи, поскольку вас интересует лишь коммерческая сторона, а не детали – детали нужны лишь нам, мелким специалистам, – он поднял голову и, встретившись с внимательным изучающим взглядом пожилого человека, почувствовал неловкость и неохотно пояснил: – В принципе возможности у этих ребят хорошие, я не спорю, но по некоторым параметрам есть несоответствия паспортным данным. Сами наладчики объяснили это тем, что их стабилизаторы не рассчитаны на российские колебания сетевого напряжения. Немецкие и шведские приборы в этом отношении гораздо стабильней.

Филев кивнул, но лицо его оставалось непроницаемым. Он с вопросительным видом повернулся к дочери. Лиля возмущенно дернула плечом.

– Папа, ты думаешь, что я собираюсь заключить контракт, не взвесив все «за» и «против»? Я инженер по образованию и, как-никак, разбираюсь в технических нюансах. Итальянцы согласны заключить контракт на выгодных для нас условиях, медики самых разных стран прекрасно отзываются об их продукции. Конечно, работа с их аппаратурой требует высокой квалификации и определенных навыков. Если господин Муромцев сам признает себя неспособным к этой работе, то нам лучше уже сейчас пригласить другого специалиста.

Она с брезгливым презрением царапнула Антона взглядом и посмотрела на отца, ожидая его ответа.

Антон невозмутимо молчал, не пытаясь возражать. Ситуация с клиникой неожиданно полностью для него прояснилась: бизнесмен Филев и его дочь хотят расширить сферу своего влияния в России, и партнеры по бизнесу ими давно намечены, какое им дело до сетевого напряжени? Только и он, Антон Муромцев, специалист по диагностике имеет свое мнение и не собирается его менять. Если они больше не нуждаются в его услугах, то, как говорится, скатертью дорога – пусть расторгают контракт. Еще лучше!

Внезапно мысли его вышли из-под контроля, и вспомнилось, как нынешней ночью Лилиана пришла в его комнату, тихо, как мышь, прокралась к нему в постель. Горячая упругая грудь прижалась к спине, он не сразу до конца осознал, где сон, а где реальность. Сказалось действие окружающего воздуха и первобытной природы вокруг озера, его охватило дикое желание. Они до рассвета метались на сбившихся простынях, и уже под утро, расслабленно раскинувшись поперек кровати и глядя в потолок, Лилиана задумчиво произнесла:

– Конечно, поскольку я тебя выгоняю с работы, ты мне мои деньги вряд ли вернешь, но хоть что-то надо же от тебя получить.

Лениво протянув руку, она снисходительно потрепала его ниже живота. Вспылив, Антон схватил ее за плечи и скинул с кровати на пол. Она не обиделась – поднялась, набросила кружевной халатик и, слегка покачиваясь от усталости, отправилась к себе.

Вспомнив теперь ее слова, Антон внезапно почувствовал, как кровь отхлынула от лица. Сука! В конце концов, можно продать квартиру и вернуть этой суке деньги, которые она ему одолжила. Он сделал внезапное движение и задел стоявшую на журнальном столике вазу с цветами. Филев успокаивающе махнул рукой:

– Ничего страшного, сейчас уберут.

Пока улыбающаяся горничная собирала осколки, никто не произнес ни слова. Лиля постукивала ноготками по полированному столику, Антон с застывшим на лице упрямым выражением сидел неподвижно, а Александр Филев, глядя в окно, сосредоточенно размышлял.

Он вспоминал тот январский день девяностого года, когда родилась Танечка, обожаемая его внучка. Именно Муромцев тогда настоял на операции, которая спасла ребенка – Лиля никак не соглашалась, боясь, что шрам испортит ей фигуру и это не понравится ее мужу. Мужу, скажите, пожалуйста! Сколько было сделано, чтобы сохранить семью дочери – все напрасно. Тогда, сидя в тюрьме, и потом уже – в Швейцарии – Илья только и думал, что об этой маленькой беженке из Баку. Теперь он с ней опять сошелся, они живут вместе, у них даже ребенок на мази. Филев, отец его законной жены, многое мог бы сделать, чтобы разрушить этот альянс, но больше не стоит вмешиваться – бесполезно. Что бы ни случилось с его любовницей, Илья Шумилов к Лилиане не вернется, все станет только хуже. Этот негодяй семь лет не видел свою родную дочь – мыслимо ли! – с тех пор, как ребенку исполнилось два года. Танюша его не помнит, но все ждет – спрашивает, когда к ней приедет папа. Мерзавец! Чужой человек и то стал бы девочке лучшим отцом. Конечно, он талантлив без меры, и его талант уже принес фирме «Филев» огромный доход, но ведь можно было бы ограничиться чисто деловыми отошениями.

И Лиля тоже – умная женщина, все прекрасно понимает, почему она так себя изводит? Давно развелась бы, мало ли хороших мужчин? Что ее тянет к Илье? Даже и не секс. Нынешнюю ночь, например, они с Антоном провели вместе, и ясно, что физически им хорошо друг с другом – сегодня у нее совершенно другой вид, спокойный. Муромцев неплохой парень, кажется, добрый – какое ласковое у него было лицо, когда зашел разговор о Танюшке! Но дочь упряма, как осел, – подайте ей Илью на блюдечке, и все тут! Нет, нельзя больше ни в чем потакать этой избалованной дурочке.

Горничная, продолжая улыбаться, собрала, наконец, последние осколки вазы и, протерев влажный пол, вышла из комнаты. Едва дверь за ней бесшумно захлопнулась, Лиля вновь повернулась к отцу.

– Папа, нужно решать быстро. Раз господин Муромцев не желает выполнять наши распоряжения, то лучше сразу с этим покончить, я не понимаю, зачем было вызывать его сюда. У меня есть еще три подходящие кандидатуры на эту должность, мы с тобой должны прямо сейчас их обсудить, а что касается….

Филев поднял руку и жестким тоном ее прервал:

– Одну минуту, дорогая, пока здесь распоряжаюсь я, а не ты. Конечно, ты прекрасный инженер, не спорю, но когда речь идет о медицинской аппаратуре, мнение специалиста-медика нужно учитывать в первую очередь. Итак, поскольку Антон сомневается в качестве продукции этой фирмы, мы не станем заключать с ними контракт. Найди других поставщиков, теперь это твоя первоочередная задача. И, будь добра, во всем консультируйся с Антоном, я полностью доверяю его мнению.

Антон изумленно посмотрел на Филева, потом перевел взгляд на Лилю – у нее расширились глаза, и слегка приоткрылся рот, а нижняя губа мелко-мелко дрожала.

– Папа, это же глупо, это же чушь собачья, я…

Ее отец гневно стукнул кулаком по столу.

– Ты еще не поняла? Я так решил, и так будет! Не хочешь заниматься клиникой – найду на твое место другого человека, – он повернулся к Антону и уже другим тоном спросил: – Вы согласны на таких условиях с нами сотрудничать, молодой человек?

Антон не почувствовал особой радости – скорее, он был смущен – и слегка зямялся:

– В принципе я, конечно…

Лицо Филева совершенно разгладилось и приняло мирное, почти отеческое выражение – словно и не было этой мгновенной вспышки гнева. Он благодушно кивнул.

– Тогда вы сейчас предложите ваш собственный вариант, и мы его обсудим. Думаю, что лучше поторопиться – сроки поджимают, клиника должна быть введена в эксплуатацию не позже мая-июня. Сегодня, надеюсь, разрешим эту проблему, а вечерком все вместе махнем в Лозанну, а то Танюшка нам с Валей покоя не дает: когда мама приедет, да почему мама не едет? Скучает! И вы, Антон, посмотрите, как девочка выросла, помните, какой комочек был маленький, когда она родилась? – взгляд старика затуманился от нежности.

Антон не смог удержать радостного движения – увидеть Таню! Но Лилиана торопливо возразила:

– Нет, папа, поездку в Лозанну оставим до другого раза. Если ты решил все переиграть, то на увеселительные поездки нет времени. Сегодня до конца дня мы должны выяснить, с кем наш уважаемый господин Муромцев – она с преувеличенным почтением поклонилась Антону – согласен заключить контракт, созвониться и утром вылететь в Москву.

Лицо Филева подернулось грустью, он вздохнул, но не стал противоречить – дочь нынче получила хороший щелчок по своему самолюбию, и не стоило доводить ее до крайности. Голос его прозвучал печально:

– Как знаешь. Жаль, мама с Таней не знали, что ты будешь на вилле, а то приехали бы. Решили, понимаете, в Альпы на уикенд съездить, на лыжах покататься, – объяснил он Антону и на мгновение подивился несчастному выражению во взгляде молодого человека.

Лиля торопливо поднялась и чмокнула отца в щеку.

– Ладно, папа, не нужно устраивать трагедий. Начнем работать прямо сейчас, потому что времени и вправду мало, а нам нужно решить кучу вопросов.

Филев со вздохом потрепал ее по голове и тоже встал.

– Только сначала спустимся в столовую и перекусим – голодное брюхо к работе глухо. Я распоряжусь подготовить для вас самолет к десяти утра.

Легко и весело сбегая по покрытым ковром ступенькам, Лиля улыбалась – казалось, она полностью смирилась со своим поражением. Ее отец в течение всего обеда мысленно перебирал возможные варианты, но так и не сумел догадаться, почему у дочери столь довольный вид, а у Антона Муромцева лицо мрачнее тучи.

В тот день они действительно работали много и долго. Антона поразила работоспособность старика – к вечеру, когда у них с Лилианой уже начали заплетаться языки, Филев все еще выглядел бодрым и свежим, как огурчик. И бесконечно расположенным к Антону, от чего настроение Лили вновь испортилось. Старик даже снизошел до того, что с добродушным видом похлопал молодого человека по плечу, сказав:

– На Лилиану в ближайшее время навалится куча проблем с финансами и бухгалтерией, поэтому кадровый состав оставим полностью на усмотрение нашего уважаемого специалиста. Справитесь? Я думаю, что да – иначе Андрей Пантелеймонович не дал бы такую высокую оценку вашим способностям.

От неожиданности Антон растерялся.

– Кадровый вопрос? Разве у вас еще не подписаны контракты со специалистами?

Филев слегка улыбнулся и покачал головой.

– Ну, для чего нам с дочкой заниматься тем, в чем мы абсолютно некомпетентны? Конечно, можно до бесконечности просматривать разные отзывы, рекомендации, послужной список, но я предпочитаю полностью довериться мнению специалиста, который возглавит клинику. Я даю вам карт-бланш – сами выберете сотрудников, определите их, так сказать, стоимость, как специалистов, и подпишите контракты. Естественно, конечно, все финансовые вопросы должны быть согласованы со мной и дочерью, но главный выбор за вами.

Лиля зло взглянула на отца, но тот намеренно не заметил сердитого прищура ее глаз и продолжал говорить с Антоном. Лицо его оставалось ясным и приветливым, во взгляде затаилась загадочная усмешка, и кто мог бы сказать, о чем он в эту минуту думает? Наконец Филев поднялся.

– Я вас замучил, молодые люди, но, надеюсь, мы все вопросы сегодня утрясли, и в дальнейшем никаких трудностей не возникнет.

Лилиана вышла из комнаты, поджав губы, не глядя ни на отца, ни на Антона. У Антона же разболелась голова. Придя к себе, он ушел в ванную, встал под горячий душ и долго стоял, пытаясь расслабиться. Наконец он набросил халат на голое тело, открыл дверь в комнату и увидел Лилю – она лежала на его кровати, укрывшись одеялом по горло и скромно вытянув руки вдоль тела. Темные глаза ее странно блестели.

– Радуешься, да? – в голосе ее звучали злые нотки. – Ладно, пусть старик спятил, у него это временами бывает, но того, что ты хочешь, ты не получишь. Ясно? Давай, распоряжайся в клинике – до поры до времени. Но Таньку ты не увидишь. Никогда! Запомни: это не твоя дочь, это дочь моего мужа, а ты… ты – мелкий служащий, раб, ничтожество. Я даже жалею, что именно тебя выбрала в производители – от другого ребенок, наверное, получился бы лучше, уж больно Танька напоминает твою вялую мамашу. А теперь иди ко мне и побыстрее, я жду.

Она скинула одеяло и теперь лежала перед ним – полностью нагая, изогнувшись и расставив согнутые в коленях ноги. Антон, пристально глядя перед собой, сделал шаг вперед, потом еще один.

– Пошла вон, – глухо проговорил он.

В ответ Лилиана лишь презрительно рассмеялась.

– Вот как? Не забудь, что это мой дом, ты служишь у меня, и я тебя сейчас хочу. Ну же!

Вскочив, она попыталась к нему прижаться, но аромат специального крема для тела не оказал на него привычного возбуждающего действия. Развернув ее и толкнув так, что она упала на колени задом кверху, Антон с силой шлепнул ладонью по круглым ягодицам – раз, другой, третий. У нее вырвался сладострастный стон, и во влажных глазах, глядевших с повернутого к нему лица, было нетерпеливое желание. Дав ей напоследок пинка, он ушел в ванную комнату, заперся изнутри и, постелив в широкую ванну толстое полотенце, улегся на него, подложив под голову руку. Почти всю ночь Лиля носилась по комнате, скреблась в дверь и в сердцах даже колотила по ней чем-то твердым. Под утро она зловеще произнесла:

– Ладно, ухожу, но я тебе это припомню!

Антон подождал чуток для верности, потом перебрался из ванны в кровать, решив хоть немного поспать в нормальных условиях.

Глава седьмая

Валентина Филева всю жизнь испытывала неприязнь к сильным морозам. Именно поэтому Филевы обосновались в Лозанне, где зимы достаточно мягкие, и горы защищают город от вторжения бизе – холодных северных ветров. Тем не менее, из-за высокой влажности у Валентины весной обострялся ревматизм, кроме того, она плохо переносила фены – теплые сухие ветры, дующие весной с востока и юго-востока. Поэтому Филев в конце марта обычно откладывал все дела и недели на две увозил жену с внучкой на свою виллу в Балеаресе на острове Мальорка. Там, нежась в лучах южного солнца, среди виноградников и оливковых деревьев они в семейном кругу тихо отмечали день рождения Валентины – пятое апреля.

Она не любила устраивать по этому поводу торжественных приемов, но, тем не менее, семидесятилетие жены Филев хотел отметить небольшим праздником. За пару дней до отъезда семьи на Мальорку они с Танечкой тайком от Валентины договорились слетать во Флоренцию, чтобы выбрать подарок в давно облюбованном их семьей антикварном магазине. В этой небольшой лавчонке, находившейся вблизи галереи Уффици, можно было натолкнуться на изумительные работы мастеров эпох Лоренцо Великолепного и Бенвенуто Челлини. Александр объяснил жене, что давно собирался сводить внучку в музей Хорна и показать ей собор Санта-Мария дель Фьоре – девочка как раз начала изучать в школе эпоху Ренессанса. Валентина, улыбнувшись, понимающе кивнула – накануне Танечка не выдержала и по секрету проболталась ей об их с дедушкой планах.

Филев собирался заехать за внучкой в школу ближе к полудню, но позвонил его давнишний знакомый Витторио Конти – попросил принять своего брата, мелкого итальянского банкира.

Когда-то сотрудничество с Конти принесло Александру хороший доход – тот в течение длительного времени продавал ему информацию о современных компьютерных технологиях. Став респектабельным гражданином Швейцарии, Филев предпочел не компрометировать себя перед властями и разорвать все сомнительные связи, в том числе и с Витторио, у которого начались нелады с законом. Сделано это было тактично, поскольку у Филева был незыблемый принцип: никогда не портить отношений с бывшими партнерами и не превращать их во врагов. Исходя из этих соображений, он назначил встречу с братом Витторио Конти на одиннадцать часов. Чтобы не ущемить самолюбия итальянца, предложение банкира следовало выслушать, а принять его или вежливо отклонить – видно будет по ходу дела.

Банкир Конти оказался толстым черноволосым человечком с испуганным лицом и привычкой сильно жестикулировать во время разговора, постоянно за что-то извиняясь.

– Простите, – говорил он, отдуваясь и вытирая лоб платком, – видите ли, банк наш был основан еще моим дедом более полувека назад и всегда имел солидную репутацию. В восемьдесят девятом крупный финансовый холдинг выкупил треть акций банка на весьма выгодных для нас условиях. Не буду сейчас уточнять, на каких. Однако теперь случилось такое, что я не перестаю проклинать технический прогресс – к счетам наших клиентов получил доступ неизвестный хакер. С их счетов регулярно пропадают крупные суммы денег. Разумеется, банк обязан все возмещать.

– Мы можем предложить вам несколько версий программ технической защиты, – любезно заметил Филев.

– Понятно, понятно, – итальянец замахал толстыми ручками, – я жалею, что не прибег вовремя к вашим услугам, простите. Но теперь не в этом дело. Банк обязан возмещать клиентам потери в любом случае, однако суммы были достаточно велики, и я…. Простите, я использовал средства, инвестированные холдингом, рассчитывая в ближайшее время возместить, но…. Все выяснилось раньше, представители холдинга возложили ответственность на меня и требуют в кратчайший срок найти вора.

– Так обратитесь в полицию, это их дело.

– Сладчайший Иисусе, я никак не могу этого сделать, господин Филев, репутация банка, понимаете….

– Многие банки теперь подвергаются хакерским атакам, если клиент при этом не страдает, репутация банка остается безупречной.

В глазах Филева пряталась усмешка, Конти в отчаянии заломил толстые ручки.

– Не могу, – воскликнул он, – помогите мне найти вора, господин Филев, Витторио сказал, что вы – гений!

– Могу лишь повторить: выявлять хакеров, ворующих деньги, – дело полиции, наша фирма этим не занимается.

– Знаю, но… я должен в кратчайший срок найти вора, а в полицию мне обращаться нельзя.

С самого начала Филеву понятно стало, что под видом инвестиций представители холдинга регулярно отмывают через банк «грязные» деньги – с этой целью они и выкупили треть акций банка, сымитировав слияние финансовых систем. В подобных случаях при возникшем недоразумении полицию не вмешивают, поскольку доказать происхождение инвестиций невозможно. Эту схему он знал отлично, тем не менее, непонимающе пожал плечами.

– Но с какой стати вы обращаетесь ко мне?

– Так мне советовал мой брат Витторио, – толстяк написал на бумажке число и протянул ее Филеву.

Что ж, найти хакера для них действительно было важно. Причины фирмы «Филев» не касались, но с юридической точки зрения в том, чтобы принять заказ клиента, криминала нет. Заказ будет официально зарегистрирован, налог с дохода уплачен – их фирма всегда честно выполняет свой долг перед государством.

– Хорошо, мой человек займется вашим делом, – сказал Филев, обдумав, наконец, все до конца, – только это будет стоить несколько дороже, – он написал на той же бумажке другое число и вернул ее Конти.

Тот благодарно закивал головой и расцвел такой улыбкой, что Филев, глядя на его расплывшуюся от счастья физиономию, даже пожалел, что не запросил больше. В начале второго, освободившись от темпераментного итальянца, он поехал за внучкой в школу. Настроение у него было прекрасным, как и природа вокруг – школа Тани находилась в живописном уединенном уголке природы, и вид ландшафта, открывавшегося из окна автомобиля, радовал и согревал душу.

Обычно забирать девочку после занятий входило в обязанности уже месяц работавшей у них гувернантки Дины Борхерс. Это была серьезная молодая женщина, имевшая два солидных диплома – филфака МГУ и музыкального училища имени Гнесиных. Как следовало из ее резюме, пять лет назад она вышла замуж за энергичного немецкого коммерсанта и уехала из России, но в девяносто седьмом он погиб в автокатастрофе, оставив жену практически без средств. Дина разместила свое резюме в Интернете и газетах. Она рассчитывала найти место учительницы музыки в какой-нибудь частной школе, но конкуренция среди профессионалов была слишком высока. Дополнительные трудности создавало то, что ее немецкий был далек от совершенства.

Как раз в это время у Филевых возникли проблемы, связанные с обучением Танечки. В девять лет девочка свободно говорила, читала и писала по-немецки и по-французски, учителя в школе приходили в восторг, читая ее маленькие сочинения, но криллица ей никак не давалась. Валентину это крайне огорчало – навсегда покинув Россию, она, тем не менее, вбила себе в голову, что внучка должна грамотно писать на родном языке. Ее внимание привлекло резюме Дины Борхерс, и тут же в мозгу созрела идея: нужно пригласить русскую гувернантку! Филев проверил указанные в резюме сведения по своим каналам, и после этого молодой женщине предложили приступить к работе.

Теперь Дина ежедневно заезжала за Танечкой в школу и проводила с ней всю оставшуюся часть дня. Около часа она посвящала занятиям русской грамматикой, и в этот час девочка чувствовала себя, как средневековый еретик, подвергнутый пытке святой инквизицией. В остальное время их отношения с Диной были вполне дружескими – они читали и обсуждали стихи и рассказы русских писателей, болтали о жизни и слушали музыку. В Болеарес ее решили с собой не брать – Филев настаивал, что внучке следует отдохнуть от ужасов правописания безударных гласных. За два дня до отъезда Валентина сказала:

– Я довольна вашей работой Дина, думаю, вам не помешает небольшой отпуск. С завтрашнего дня и все время, пока мы будем на Мальорке, можете располагать своим временем.

– Благодарю, мадам, – Дина вежливо улыбнулась. – Должна я буду завтра забрать Таню из школы?

– Это сделает мой муж, вы можете быть свободны.

Приехав за Таней, Филев оставил машину на стоянке у входа – частному автотранспорту въезд на территорию школы был запрещен по соображениям безопасности. В этом учебном заведении обучались дети нефтяных магнатов, крупных бизнесменов и политических деятелей, поэтому система охраны находилась на самом высоком уровне. Пройдя мимо охранника, узнавшего посетителя и любезно пропустившего его внутрь, Филев не успел сделать и десяти шагов, как столкнулся с воспитательницей Тани, спешившей ему навстречу. Сияя улыбкой, она поздоровалась:

– Добрый день, господин Филев, вы хотите побеседовать с кем-то из персонала? Возникли какие-то проблемы?

Филев пожал плечами.

– Никаких проблем, мадам, просто сегодня я сам хочу забрать внучку.

Лицо воспитательницы выразило крайнее удивление.

– Простите, но Таню забрала гувернантка – уже примерно час назад. Она сказала, что вы уезжаете, поэтому девочка должна быть сегодня дома несколько…

– Вы уверены? – не дослушав, перебил ее Филев.

Воспитательница очаровательно улыбнулась – ей не полагалось обижаться на резкий тон клиентов.

– Разумеется, я сама проводила вашу внучку и просила ее передать мои поздравления вашей супруге – Таня с самого утра говорила, что вы собираетесь во Флоренцию, чтобы выбрать подарок бабушке к дню рождения, – внезапно она встревожилась, – если, что-то не так, то я могу проводить вас к директору и…

– Нет-нет, все в порядке – возможно, у нас вышла небольшая нестыковка.

Филев круто повернулся на пятках и пошел к выходу, забыв попрощаться. Сев в машину, он вытащил мобильник и позвонил гувернантке. Сотовый телефон Дины Борхерс оказался выключенным, домашний не отвечал. Он позвонил жене и спросил, как связаться с Диной. Валентина удивленно ответила:

– Не знаю. Кажется, она собиралась поехать в Германию – к родственникам мужа, что ли. Ты уже забрал Танюшку?

– Все в порядке, не волнуйся, – ответил Филев и отключил телефон. Положил трубку рядом с собой на сидение, провел рукой по лбу и стал размышлять.

Скорей всего, Таню похитили ради выкупа – что ж, они заплатят. Миллион, два – сколько потребуют. Ясно, что гувернантка оказалась сообщницей похитителей, но в полицию обращаться нет смысла – тот, кто сумел проникнуть в базы данных спецслужб и подсунуть его людям липовую информацию о Дине Борхерс, наверняка окажется шустрей неповоротливых швейцарских полицейских. Оставалось только ждать, и он ждал – сцепив пальцы и прикрыв веками внезапно покрасневшие глаза.

Телефон зазвонил минут через десять. Филев досчитал до пяти звонков и поднес трубку к уху.

– Сколько? – голос его звучал хрипло, но ровно.

– Деньги нас не интересуют, – человек в трубке говорил по-английски – весело и почти ласково, – мы надеемся на сотрудничество, господин Филев.

– Где моя внучка? Что с ней?

– О, с ней все в порядке, – голос говорившего зазвучал еще веселее, – она думает, что вы хотели устроить ей небольшой сюрприз. Она ни о чем не догадывается.

Филев откинулся на сидение машины и крепче стиснул потной ладонью трубку.

– Пусть ни о чем не догадывается, – сказал он глухо, – я готов выполнить все ваши требования.

– В таком случае, нужно встретиться и все обговорить. Не волнуйтесь, вашей личной безопасности ничего не угрожает – вы нам нужны, мы рассчитываем на долгое и плодотворное сотрудничество.

– Я согласен, – торопливо произнес он, – на все согласен, но только поскорее.

– Очень хорошо! Возвращайтесь в офис и ждите – за вами заедут, а потом вам предстоит совершить очень короткое воздушное путешествие, если вы не против.

– Я не против.

– Только напоминаю, что вас никто не должен сопровождать, тем более не стоит ставить в известность полицию. Будет лучше, если вообще никто, кроме нас с вами не будет ни о чем знать – это в первую очередь в ваших интересах.

– Я понял.