Текст книги "Время тлеть и время цвести. Том первый"

Глава одиннадцатая

Инга, рыдая, прижимала к себе Настю и вне себя кричала мужу:

– Как ты мог! Почему ты сразу не сообщил мне, почему! Я думала, что умру на месте, когда Илья сказал мне.

– Мамочка, но ведь со мной теперь все в порядке, – Настя гладила мать по голове, стараясь успокоить, – а папа просто не хотел тебя беспокоить. Не ругай его, посмотри, какой он бледный!

Инга немного успокоилась и судорожно всхлипнула:

– Андрюша, я тебя прошу, умоляю: никогда не скрывай от меня, если что с Настенькой. Я летела на этом рейсовом самолете, потом в Иркутске пересела, и всю дорогу, всю дорогу… – она вновь заплакала. – Ты не представляешь, в каком состоянии я была всю дорогу! Люди оглядывались, пугались. Ничего не знала, ты скрыл!

Андрей Пантелеймонович взял ее руку и прижал к губам.

– Прости, родная, – в голосе его слышалось искреннее раскаяние, – просто я знал, что мне удастся все уладить, и я не хотел тебя лишний раз волновать. Хуже, что ты летела совершенно одна, на рейсовом самолете. Обещай, что не будешь так больше поступать!

– Не стану я тебе ничего обещать, – с капризным выражением лица, Инга отняла у мужа свою руку, – ты такие вещи делаешь! Илья, бедный, тоже ничего не понял, когда Лиля ему по телефону рассказала – прибежал ко мне весь бледный, трясется.

– Лилька? Так это она? – голос Андрея Пантелеймоновича стал сердитым. – Стерва какая, а? Но она-то – откуда могла узнать? Мы ведь никому не сообщали.

Он растерянно оглядел жену и дочь. Настя виновато опустила глаза.

– Наверное, она прочитала заметку, – смущенно сказала она.

– Какую еще заметку?

– Папочка, не сердись. Мы ведь с тобой разговаривали с прокурором, но он мне, кажется, не верит – из-за того, что я еще несовершеннолетняя. Говорил со мной, как с глупым ребенком, а ты даже не стал с ним ругаться.

– Ты сообщила о случившимся кому следует, а остальное – не твое дело, – резко возразил ей отец. – Я ни с кем не собираюсь ругаться, я не на базаре. Прокурор делает свою работу, и мы должны верить в закон.

– Я имею в виду, что ты не стал его торопить, а ведь Лариса – она ведь осталась там. Понимаешь, папочка, надо скорее, с ней может случиться, что угодно – они так мучили ее, – Настя почувствовала, что у нее начинает кружиться голова от воспоминаний о пережитом ужасе, – папа, я не могла ждать, я позвонила в редакцию, где она работает, и поговорила с редактором. Он очень встревожился, и сказал, что в вечернем выпуске будет короткая заметка, а потом они…

Рука отца опустилась на ее лицо с такой силой, что девочка даже покачнулась.

– Дрянь! – свистящим шепотом проговорил он. – Ты понимаешь, что ты сделала? Ты чуть не убила свою мать!

Пронзительный крик Инги разорвал воздух. Муж испуганно протянул к ней руки, но она в ярости оттолкнула его и зашлась плачем.

– Ненавижу тебя! Ненавижу, как ты мог ударить мою дочь! Ненавижу, уходи, никогда, никогда…

Андрей Пантелеймонович смертельно побледнел и провел рукой по лбу.

– Прости, прости, родная! Господи, что же я делаю, я сам не свой! Настенька, дочка, прости, ради бога!

– Я не сержусь, папа, я понимаю, что тебе плохо, – тихо ответила она, осторожно высвобождаясь из рук матери, – не надо, мамочка, успокойся. Папа так нервничал эти дни, что я даже не узнала его, когда увидела. Он очень любит и тебя, и меня. Папа, – она посмотрела Андрею Пантелеймоновичу прямо в глаза, – прости, я знаю, что из-за меня маме пришлось столько пережить, но я, все равно, буду настаивать, потому что сейчас главное – жизнь Ларисы.

– Я это прекрасно знаю, – мягко ответил он, – я все понимаю и как раз в настоящее время делаю все, чтобы ее спасти. Доверься своему старому отцу, детка. А сейчас отведи маму в спальню и уложи ее отдохнуть. Попроси медсестру дать ей что-нибудь от сердца.

Он избегал смотреть на жену, боясь вновь услышать ее гневные слова. Настя просветлела лицом и радостно кивнула.

– Конечно, папа. Пойдем, мамочка, тебе нужно полежать. Пойдем, моя кисонька.

Инга судорожно вцепилась ей в руку, словно боялась, что дочь у нее опять отнимут. Негодующе отворачиваясь от печального любящего взгляда мужа, она вместе с Настей вышла из кабинета. Андрей Пантелеймонович вздохнул и нажал кнопку. Через мгновение в дверях появилась улыбающаяся секретарша.

– Андрей Пантелеймонович, десять минут назад звонил президент «Умудия Даймонд», господин Керимов, он хочет с вами встретиться. Я сказала, что вы заняты, он перезвонит, – она взглянула на часы, – через полчаса.

– Скажите господину Керимову, когда он перезвонит, что я не смогу с ним встретиться по сугубо этическим соображениям, – холодно ответил Воскобейников, – и немедленно свяжите меня с моей племянницей госпожой Шумиловой.

Секретарша, не переставая улыбаться, скрылась за дверью, и буквально сразу же зазвонил стоявший у окна телефон. Андрей Пантелеймонович поднял трубку.

– Лиля? Позже мне придется с тобой серьезно переговорить по поводу твоего звонка в Москву. Но сейчас о деле: можно начинать.

– Ясно, – со спокойной иронией в голос ответила Лиля, – постараюсь оправдать высокое доверие.

Положив трубку, она подошла к огромному зеркалу и, удовлетворенно оглядев с ног до головы смотревшую на нее элегантную даму с изящной фигурой и томными глазами, велела секретарше вызвать парикмахера и визажиста.

В это время Руслан Керимов, находившийся в своей резиденции, метался по своему кабинету, в бешенстве повторяя:

– По этическим соображениям, надо же, б…ь! По этическим! Старый хрыч чертов!

В дверях появился встревоженный охранник.

– Шеф, прилетел Ючкин.

– Зови! – рявкнул магнат с такой силой, что зазвенели стекла.

– Прекрати кричать, Руслан, и сядь. Сядь, – сказал вошедший Игнатий Ючкин, опускаясь на стул возле стены – подальше от Керимова.

Тот тяжело плюхнулся в кресло и бросил на стол смятую газету.

– Читал?

– Поэтому я и здесь. Ты сошел с ума, Руслан? Что ты творишь?

– Я?! – в ярости приподнялся с места Керимов. – Все на меня теперь, да? Как говно кушать, так Керимов, да? Ты же сам, сволочь, предложил – типа, снять этого старого козла с гонки!

Ючкин торопливо достал надушенный платок и приложил к носу.

– Я попрошу тебя прекратить эти оскорбления, Руслан. Да, я обсуждал с тобой возможность продвижения кандидата Иссамбаева, но никогда не упоминал о насилии. Теперь «Умудские Новости» во весь голос обвиняют нас в похищении девочки и журналистки Чуевой, упоминают о надругательствах. Мне звонил прокурор – он крайне встревожен. Если будут звонить из Москвы, ему придется отреагировать. Дочь кандидата в депутаты – это не пришибленные туркмены, а из-за журналистки пресса поднимет такой вой, что от нас все будут шарахаться.

– Да я на них…

– Ты не на них! – перебил его Ючкин. – Я тебе со всей откровенностью прямо скажу: если у нас не будет официально заключенных контрактов, то все деньги, которые мы получаем от продажи алмазов азиатам, просто повиснут. Говоря твоим языком, нам их попросту не «отмыть». На нас наедут со всех сторон, это я тебе официально, как финансовый директор, заявляю.

Наступило молчание. Керимов почесал за ухом и уже более миролюбиво сказал:

– Керимов всегда самый крайний. Ладно, хватит байки рассказывать, ты лучше по делу скажи, предложи, что делать.

Ючкин развел руками.

– Что делать! Я ведь не к тому говорю, что хочу тебя обвинить. Просто, если что-то делаешь, то концы следует убирать в воду. Как ты допустил, чтобы папарацци все пронюхали? Почему ты выпустил девчонку?

Керимов побагровел и стукнул кулаком по столу.

– Выпустил! Я до этой сучонки маленькой еще доберусь, мало она узнала Керимова!

– Надеюсь, ты ничего плохого не сделал малышке, а, Руслан? – вкрадчиво поинтересовался Игнатий. – Уголовщина нам сейчас совершенно ни к чему.

Керимов буркнул что-то невнятное, потом сказал:

– Собираем совет директоров.

– Я с утра ищу Иванова, – возразил Ючкин, – его телефоны не отвечают, мобильник выключен.

– Блин! Дай я попробую, – он потянулся к телефону, но в это время в дверях снова возник охранник.

– Шеф, к вам баба, то есть дама.

– Дама?!

Они переглянулись, а секьюрити, переступая с ноги на ногу, доложил:

– Госпожа, кажись, Шумилова. Говорит – срочно.

– Шумилова? – Игнатий Ючкин мгновенно был на ногах. – Пригласи ее сюда! А ты, Руслан, умоляю, отойди подальше и постарайся поменьше говорить, ладно? Я сам с ней пообщаюсь. И пора тебе было бы держать при себе квалифицированного секретаря, а не эту шпану, – сморщившись, он указал подбородком в сторону вышедшего охранника.

– Много распоряжаешься, – пробурчал Керимов, но все же отошел к окну.

Лилиана вошла легким шагом, с достоинством вскинув темноволосую голову. На ней был элегантный белый костюм, подмышкой она держала папку из крокодиловой кожи. Ючкин сделал несколько шагов ей навстречу и вежливо поклонился.

– Мы счастливы видеть вас, госпожа Шумилова.

– Господа, – Лиля с легкой улыбкой коснулась его руки и, подойдя к столу, открыла папку, – прошу вас присесть, – она сама опустилась на стул с таким видом, словно была у себя дома, – нам предстоит долгий и очень важный разговор. Начнем с того, что вчера вечером господин Иванов актом купли-продажи передал мне все принадлежавшие ему простые акции «Умудия Даймонд». Это составляет сорок процентов всех акций, поскольку несколько дней назад его сестра и племянники передали ему свою долю. Ознакомьтесь с документами, господа, для каждого из вас специально приготовлен экземпляр. Если есть сомнения, то мой адвокат ждет за дверью и готов дать дополнительные разъяснения.

Керимов стремительно сорвался с места и, бросившись к столу, схватил бумаги.

– Суки! – прошипел он и бессильно упал в кресло, вытирая лоб. – Суки, сговорились!

– Я попрошу вас, господин Керимов! – сухо произнесла Лиля и повернулась к Ючкину, просматривавшему свой экземпляр. – У вас есть вопросы, господин Ючкин? Вам нужно дополнительное подтверждение?

Бледный, как мел, Игнатий положил на стол бумаги.

– Репутация ваша и вашего отца слишком хорошо известна, госпожа Шумилова, чтобы мы могли в чем-то сомневаться.

– Тогда, поскольку мы все собрались здесь, предлагаю немедленно провести совет директоров. У нас на повестке два вопроса. Первый о вхождении «Умудия Даймонд» в корпорацию «Умудия холдинг», как дочерней компании.

– Вы с ума сошли! Специфика нашей компании…

– Спокойно, господин Ючкин! – прервала Лилиана. – Вы ведь кандидат экономических наук и прекрасно понимаете, что «Умудия холдинг» в моем лице владеет контрольным пакетом акций вашей компании и поэтому имеет право контролировать ее капитал, – она вдруг очаровательно улыбнулась, – поверьте, господин Ючкин, вы ничего не потеряете. «Умудия Даймонд» останется самостоятельной правовой единицей. Будут регламентированы лишь некоторые действия, если они пойдут во вред компаниям, связанным системой участия. Что касается остального, то мы хорошо знакомы с деятельностью компании и даже кое в чем можем предложить свою помощь.

Лицо Ючкина разгладилось, и он внимательно посмотрел на Лилиану.

– Что ж, надеюсь, наше сотрудничество принесет положительные плоды. Я рад, что вы столь благожелательно настроены, госпожа Шумилова.

– Можете называть меня Лилианой, ведь мы теперь компаньоны, – она улыбнулась и многозначительно добавила: – Игнатий, – потом повернулась к Керимову, и улыбка тотчас же сползла с ее лица. – Следующий вопрос о возможности господина Керимова занимать пост президента «Умудия Даймонд», – она снова подняла руку, успокаивая теперь уже Керимова, который в бешенстве начал подниматься с места, – спокойно, господин Керимов! Думаю, что вам сейчас нужно будет много времени потратить на то, чтобы утрясти разногласия с Уголовным Кодексом.

– Кто меня обвиняет? – выкрикнул он, упершись руками в стол. – Где доказательства? Еще никто не доказал, что Керимов виноват!

– Ваша вина в том, господин Керимов, – холодно ответила Лиля, – что вы начинаете дело, но не доводите его до конца.

Керимов, в изумлении опустившись на стул, уставился на сидевшую перед ним элегантную женщину и неожиданно брякнул:

– И Гнат то же самое сказал!

– Видите! – Лиля одарила Ючкина очаровательной улыбкой. – Игнатий, оказывается, придерживается того же мнения. Не возражаешь, Игнатий, если мы с господином Керимовым обсудим кое-что наедине? После этого можно будет вернуться к вопросу о выборе президента компании.

– Я немного прогуляюсь, – поспешно произнес Ючкин, вставая, – минут двадцать. Спина болит, извините, не могу долго сидеть.

Когда он вышел, Лиля повернулась к Керимову.

– Вы мне только что заявили, господин Керимов, будто нет доказательств вашей вины. К сожалению, они есть. Моя родственница, которую вы похитили, оказавшись на свободе, немедленно связалась с редакцией газеты, где работает журналистка Чуева, а в прокуратуре лежит заявление, подписанное Анастасией Воскобейниковой. Так что видите – у вас могут быть серьезные проблемы.

– Пусть попробуют, возьмут, – с угрозой в голосе пробурчал Керимов.

Она покачала головой и печально вздохнула.

– Ах, господин Керимов, господин Керимов! Мне говорили о вас, как о разумном человеке, который все схватывает с первого слова. А вы говорите со мной, как с врагом!

Он с интересом взглянул на нее и неожиданно усмехнулся.

– Так ясно, с чего вам со мной дружить-то? Девчонка-то, стало быть, наговорила невесть что.

Лилиана понимающе и тонко улыбнулась.

– Мы разумные люди и понимаем, что подростки иногда сочиняют самые разные небылицы – болезнь возраста. Никаких доказательств ее слов нет. Ее обнаружили в какой-то пещере и рядом с ней два неопознанных, неизвестно откуда взявшихся трупа. Скорей всего, они стали жертвами несчастного случая, и это отразилось на психике девочки. Умуды, которые ее нашли, сами ничего не видели и, к тому же, они не особо любят давать показания. Конечно, лучше было бы, если б появился какой-то взрослый свидетель, который опроверг бы фантазии Анастасии – например, та же самая Чуева.

– Чуева?! – вскричал он. – Но она же…

– Она жива, как вы думаете? – Лиля пристально посмотрела ему в глаза.

– Думаю…да. Но она не…

– Главное, что она жива, и это очень хорошо, – задумчиво произнесла Лиля, – если б нашли ее мертвое тело, то это было бы лишним подтверждением слов моей родственницы. Думаю, вам это было бы ни к чему.

– Она жива, я… уверен, – хмуро сказал Керимов, – но…

– Остальное неважно, – бодро прервала его Лиля, – думаю, что дело обстояло так: Чуева поссорилась со своим любовником, милиционером Ермолаевым, и он ее похитил, захватив по ошибке и Настю, а потом спрятал их где-то в пещерах. Чуева, как женщина темпераментная, обожает секс с несколькими партнерами одновременно, и даже в плену она не теряла времени. Настя случайно оказалась свидетельницей одной такой… гм… любовной сцены и пришла в ужас – ведь она еще ребенок. Ее собирались вернуть отцу, но она так испугалась, что решила убежать и заблудилась. Чуева же осталась наслаждаться жизнью. Кстати, она обожает снимать фильмы и, возможно даже, запечатлела собственные похождения. Вам, кстати, не попадался порнофильм с ее участием, господин Керимов? Вы ведь любитель «клубнички», не так ли? – она тихо засмеялась.

– Я?! Мне?!

– Да не стесняйтесь, господин Керимов, этим грешат многие деловые люди. Будет неплохо, если у вас есть такой фильм, и вы передадите его нам, скажем, послезавтра утром. У вас есть день, чтобы его отыскать или… сделать новый. Я сегодня вечером пришлю к вам специалиста оператора, он знает толк в таких вещах.

– Да, но…

– Я не вижу ничего плохого в порнофильмах, – задумчиво заметила Лиля, – но многие женщины, которые в них снимаются, потом это тщательно скрывают. Они готовы сделать что угодно и сказать, что угодно, чтобы их участие в подобных фильмах не стало достоянием гласности. Тем более, если к этому присовокупить солидную сумму денег. Вы поняли меня, господин Керимов?

Керимов, напряженно слушавший Лилю, вдруг просветлел лицом и кивнул.

– Понял. Присылайте вашего оператора. Лариска будет в лучшем виде.

– Одну минуту, господин Керимов, – Лиля дотронулась до его руки, – есть большая разница между раскрепощенной женщиной, которая умеет получить удовольствие, и женщиной, которую варварски насилуют. Такой фильм нам не нужен. Кстати, господин Керимов, – она раскрыла папку и достала пачку таблеток, – разрешите сделать вам небольшой подарок. Это средство, которое производит одна из фармацевтических фирм моего отца. Две таблетки, растворенные в стакане воды, действуют, как шпанская мушка. Вы знаете, что это такое, господин Керимов?

– Ну…

– Шпанская мушка – это простонародное название средств, повышающих сексуальное влечение. Раскрепощает, иногда даже заставляет терять контроль над собой, затуманивает сознание.

– Понятно, – усмехнулся магнат, – а потом что с Лариской делать?

– За день до выборов передадите ее моему дяде. В газете должна быть большая фотография с подписью: «Кандидат в депутаты Воскобейников сумел добиться возвращения похищенной журналистки». Цветы, слезы радости и прочее. Остальное – наше дело. Да, кстати, мой дядя, зная склонность своей дочери к всяческого рода фантазиям, тоже мало верит ее рассказам.

Лицо Керимова разгладилось.

– Умный мужик ваш дядя, – с уважением сказал он, – передайте, что я его поддержу – с Керимова причитается.

Лиля кивнула.

– Это хорошо, что вы так все понимаете. Кстати, предупреждаю: в любом случае компания должна в ближайшее время сменить имидж и президента. Надеюсь, вы это тоже понимаете, и никаких возражений и обид с вашей стороны не будет. Заранее предупреждаю, что Игнатий Ючкин более подходящая для нас кандидатура, чем вы, и мы будем голосовать за него сорока процентами наших акций. Тем не менее, вы остаетесь одним из директоров фирмы.

Керимов вздохнул.

– Ладно, я не в обиде.

Лиля улыбнулась и ласково потрепала его по руке.

– Я рада, что мы нашли общий язык… Руслан.

Ючкин, появившийся через несколько минут, был приятно удивлен, узнав о решении своих партнеров.

– Мы с Русланом исходили из интересов кампании, – улыбнулась Лиля, – он полностью согласен, что из тебя выйдет прекрасный президент. Кстати, мои поздравления еще по одному поводу: дядя сумел подключить к делу твоего отца нашего правозащитника, и час назад мы узнали, что Генеральный прокурор вынес постановление о прекращение дела против твоих родственников из-за отсутствия состава преступления.

Лицо Игнатия вспыхнуло от радости. Лиля ласково погладила его пальцы, и он в ответ стиснул ее руку.

– Это действительно приятная весть, я счастлив.

– Нам с тобой нужно кое-что еще обсудить, Игнатий, – нежно продолжала она, удержав его, и повернулась к Керимову, – ты позволишь нам где-нибудь уединиться, Руслан? Я хочу узнать у него некоторые подробности.

Тот весело ухмыльнулся.

– А чего ж – со мной ты потолковала, теперь потолкуй с Гнатом. Позовете, когда закончите.

Он хитро улыбнулся и вышел, захлопнув за собой дверь. Ючкин взглянул на Лилиану, ожидая вопросов, но она молча поднялась и подошла к нему.

– Милый! – ее руки щупали его брюки, пытаясь расстегнуть ширинку, глаза светились странным блеском, – иди ко мне, я жду, не дождусь.

Он в ужасе шарахнулся, ударившись спиной о стену.

– Пардон, я… я в некотором роде женат.

– Какая разница, дорогой, – она уже запустила руку внутрь его брюк и усиленно ласкала между ног, шепча: – Я тоже замужем, и мой муж тоже кандидат наук.

Игнатий попытался что-то еще сказать, но она, почувствовав невольный трепет плоти, торопливо задрала белую юбку.

– Подожди, Лилиана, я… – ему не удалось продолжить, потому что нога его за что-то зацепилась, и они вместе рухнули на ковер.

Лиля немедленно взгромоздилась сверху и запрыгала, блаженно закатив глаза:

– Давай, милый, давай! Еще! Еще!

За дверью, приникнув к глазку, беззвучно хохотал Руслан Керимов. Через два часа, провожая гостей к вертолету, он с ухмылкой взглянул на бледное, осунувшееся лицо Ючкина и заметил:

– Трудно быть президентом, Гнат? Сразу с лица спал. Жена увидит – испугается.

Лиля взглянула на экс президента строго и с большим достоинством.

– Работа требует полной самоотдачи, господин Керимов, – и уже немного мягче добавила: – Увидимся… Руслан.

Взяв Игнатия Ючкина под руку, она повела его к своему вертолету.

За день до выборов все местные средства массовой информации сообщили, что кандидат в депутаты Андрей Пантелеймонович Воскобейников сумел добиться освобождения похищенной корреспондентки газеты «Умудские Новости» Ларисы Чуевой. На фотографии он вел журналистку к машине, и рука его отгораживала девушку от ее собратьев, рвущихся сквозь милицейское оцепление. Куда после этого поместили девушку, никто не знал – ни она, ни Воскобейников, ни представители правоохранительных органов интервью не давали, ссылаясь на рекомендации медиков и тайну следствия.

Подискутировать на эту тему никто особо не успел, потому что уже на следующий день общее внимание переключилось на выборы, которые, как отметили иностранные наблюдатели, прошли в высшей степени цивилизовано, с соблюдением всех норм демократического общества.

Результаты, опубликованные через несколько дней во всех умудских газетах, никого не удивили. Большинством голосов депутатом Государственной Думы был избран Андрей Пантелеймонович Воскобейников, набравший самый высокий рейтинг во время предварительного опроса избирателей.

Еще до того, как выспавшийся электорат вновь вспомнил о Ларисе Чуевой, произошло еще одно событие: из Москвы вернулись Егор и Максим Ючкины, а также мэр Илья Бобровский. Обвинение против них рассыпалось в прах, поскольку главный свидетель во время очной ставки полностью отказался от своих обвинений и, кроме того, оказался старым клиентом районного психдиспансера.

Егор Ючкин дал интервью газете «Деловой мир Умудии», с большим энтузиазмом отозвавшись о перспективах работы спортивных организаций и туристических фирм в рамках единой корпорации «Умудия холдинг». Газета поместила фотографию местных бизнесменов, беседующих с генеральным директором холдинга госпожой Шумиловой.

Было отмечено, что она очень доброжелательно разговаривала с новым президентом компании «Умудия Даймонд» Игнатием Ючкиным. По мнению обозревателя это было связано с тем, что московская бизнесвумен желала подчеркнуть значительный удельный вес алмазной компании в новом альянсе. Так же указывалось, что сам Игнатий имел очень серьезный и озабоченный вид, осознавая, очевидно, всю тяжесть лежавшей на нем ответственности.

Лариса Чуева, находившаяся по настоянию медиков в отдельной, хорошо оборудованной палате, как раз просматривала этот номер газеты, когда в дверь постучали.

Андрей Пантелеймонович, вошедший в палату, выглядел таким расстроенным, что Лариса села на кровати и испуганно спросила:

– Что-нибудь случилось?

– Я только что из прокуратуры, – глухо ответил он, – Керимова сегодня утром допрашивали в связи с нашим делом, и он передал мне вот это.

Вынув из портфеля видеокассету, Воскобейников протянул ее девушке.

– Что это? – нерешительно спросила она.

– Это то, что он пытается выдвинуть в подтверждение своей версии случившегося.

– Я не знаю, какова его версия, – Лариса взглянула на него исподлобья, – вы знаете правду, знаете все подробности от нас с Настей. Для меня это все тяжело и унизительно, но я не намерена ничего скрывать.

Андрей Пантелеймонович сочувственно вздохнул.

– Я понимаю, дорогая моя девочка, я безусловно верю моей дочери и от всей души желаю, чтобы этот подлец был наказан. Но ведь негодяй защищается всеми силами, и тут уж ничего не поделаешь – юриспруденция. Он утверждает, что вы были похищены Ермолаевым по личным мотивам. Ермолаев – его школьный товарищ и поэтому привез вас с Настей в одну из его резиденций. Настя испугалась и сбежала, а вы прекрасно проводили время, и он был просто потрясен, когда узнал, что ему инкриминируют организацию похищения. Тем не менее, он, исходя из интересов компании «Умудия Даймонд», не желает шума и предлагает вам пятьсот тысяч долларов за то, что вы напишете заявление и честно все это подтвердите.

– Полмиллиона долларов за свое преступление? – гневно спросила она. – Пошел он, знаете куда! Я не намерена отступать, и общество на моей стороне. Если он начнет покупать всех направо и налево, я обращусь к международной общественности! Он будет сидеть в тюрьме!

– Я преклоняюсь перед вами, – негромко произнес Воскобейников, и лицо его просветлело, – я очень боялся, что вы поддадитесь, испугаетесь, или он… – он слегка смутился, не договорив фразу до конца.

– Боялись, что он меня купит, да? – с упреком сказала Лариса. – Не бойтесь, Андрей Пантелеймонович, вы можете на меня положиться. Я знаю, что вам без меня нелегко будет что-то доказать, потому что Настя несовершеннолетняя, и под этим соусом ее показаниям не хотят верить.

Он вздохнул с облегчением, и лицо его приняло удивительно открытое, доверчивое выражение.

– Спасибо, Лариса, теперь я ни в чем не сомневаюсь, я вам верю. Верю, что вас не купят, и что вы не поддадитесь на шантаж. Ведь этот негодяй начал еще пугать, что заснял на пленку все, что там с вами… все, что там происходило. Он угрожает предать это гласности.

– Мне нечего стыдиться, – тихо ответила она, – да, меня насиловали – дико, страшно. В последний раз меня даже чем-то опоили, и я почти не помню, что со мной делали. У меня до сих пор болит… все тело, страшная слабость. Но это ведь не моя вина, правда?

– Подонок! – лицо Андрея Пантелеймоновича выразило гнев и сочувствие. – И сметь еще предлагать вам за это деньги. И какие деньги! Но… вы все же сначала просмотрите кассету, а я пока выйду.

Он поднялся, а Лариса, одернув на себе халатик, подошла к стоявшей в углу видеодвойке. Руки била дрожь, но девушка заставила себя включить прибор и вставить кассету. Неожиданно глаза ее широко раскрылись, и она бессильно упала на стул.

На экране элегантно одетая женщина, окруженная пятью жадно взиравшими на нее мужчинами, медленно скользила по комнате, сбрасывая с себя одежду. Раздевшись догола, она на миг встала перед экраном во весь рост – нагая, улыбающаяся и влекущая к себе самка. У нее были лицо и тело Ларисы, ее глаза похотливо блестели.

Сильным толчком, повалив одного из мужчин на пол, темпераментная дама оседлала его, как умелый наездник, второй проник в нее сзади. Плоть третьего женщина жадно вбирала в себя ртом и еще двоих ласкала руками. Время от времени с губ ее срывался торжествующий крик, тело содрогалось в диких конвульсиях, на мгновение после этого обмякнув, а потом она заставляла партнеров меняться местами, и оргия вступала в новую фазу.

Потом, когда мужчины уже обессилели, эта беснующаяся фурия металась, от одного к другому, ласками вновь возбуждая их и заставляя брать ее по очереди. Наконец игра достигла той стадии, когда у всех участников, даже у женщины, от изнеможения не стало сил подняться. Тогда она на коленях подползла к неподвижно лежавшему на спине человеку и, возбудив его плоть языком, с торжествующим криком взгромоздилась сверху.

Андрей Пантелеймонович вернулся через час. Лариса Чуева неподвижно сидела перед экраном, по которому бегали черно-белые полосы. Веки ее были плотно стиснуты, она словно окаменела и даже не ответила на его осторожный стук. Он сам потихоньку открыл дверь и, сделав несколько шагов, остановился прямо перед застывшей девушкой.

Неожиданно лицо ее мучительно исказилось, губы дрогнули, и она глухо произнесла, не открывая глаз:

– Передайте Керимову, что я согласна. Я подпишу все, что он скажет, но хочу сегодня же получить пятьсот тысяч баксов, загранпаспорт, билет и визу в любую европейскую страну.

– Я вас понимаю и ни в чем не могу упрекнуть, – мягко ответил Андрей Пантелеймонович, – думаю, что вы сегодня или завтра сможете покинуть Россию.