Текст книги "Время тлеть и время цвести. Том первый"

– Алеша, Алешенька, – шептала Настя, не открывая глаз и продолжая тянуться к нему всем телом.

– Подожди, сумасшедшая, подожди, ты сейчас руль свернешь! – ему удалось наконец-таки ее отстранить.

С минуту оба сидели неподвижно, приходя в себя, потом Настя, тряхнув головой, спросила:

– Так что, едем?

– Подожди-ка, – сердито буркнул Алеша, уже понявший, что ведет себя с девчонкой глупо, и вытащил мобильник, – мне нужно позвонить.

Лейла все не отвечала. Настя, слышавшая идущие из трубки гудки, ревниво следила за его лицом.

– Что, не отвечает? – в ее голосе слышался вызов, и он обозлился.

– Не лезь не свое дело.

Она ехидно фыркнула.

– Да уж! Наверное, ты ей надоел.

– Хватит! – Алеша по-настоящему взбеленился. – Сейчас выкину из машины.

– А покатать девочку по городу? Сам обещал.

Мордашка ее стала кроткой, глаза невинно округлились. Алеша, с трудом взяв себя в руки, раздраженно спросил:

– Слушай, чего ты добиваешься? Скажи, куда тебя отвезти, и я отвезу.

– Куда-нибудь, где мы с тобой могли бы быть вместе, – страстно прошептала она.

«Ой, что же это я говорю? – мелькнула у нее мысль. – Что же это я делаю?»

«Вот навязалась, – с досадой думал он, – малявка несчастная!»

– А не пора тебе бай-бай?

– Мне-то не пора, – снисходительно ответила Настя, – ладно, раз ты сегодня боишься и в себе неуверен, то до следующего раза. Я тебе напишу и подробно объясню, как и что нужно делать в постели с женщиной.

Она сделала движение, словно собиралась открыть дверцу и вылезти из машины, но Алеша схватил ее за руку.

– Ах ты нахалка, – со смешком сказал он, – ладно, подожди, я позвоню.

– Куда? – не поняла Настя. – Опять ей?

Алеша отмахнулся – не мешай, мол – и нашел нужный номер.

– Привет, узнал? Да, я. Слушай, у тебя сейчас хата свободна? Да так вышло – оказался в вашем районе у «Октябрьской». Ладно, с меня причитается, – он отключил телефон и повернулся к Насте: – Тут в Конном переулке есть квартира. Так что, едем. Не передумала?

Его взгляд сверлил, глаза уже не смеялись, и в них появилось странное выражение. Настя проглотила слюну и дерзко ответила:

– С чего это мне передумать? Сам, смотри, не передумай со страху.

Алеша, энергично крутанув руль, выехал из ряда припаркованных машин. Его продолжала грызть тревога – почему телефон был выключен, а теперь Лейла его включила, но не отвечает? Если бы с ней что-то случилось, то трубку кто-нибудь взял бы и ответил. Переговоры ее давно должны были закончиться, она обещала вечером позвонить, взяла машину. Ладно, дело даже не в машине, но ведь обещала! И если даже потеряла мобильник, могла бы позвонить с другого телефона – номер его сотового есть у нее в записной книжке, он сам ей его записал, когда они только познакомились.

Резко затормозив у знакомого подъезда, он выбрался из машины и, обойдя ее, открыл перед Настей дверцу. Она выбралась из машины и огляделась.

– Проходи, – Алеша пропустил ее в подъезд и вошел следом.

Массивная дверь захлопнулась за ними с гулким стуком, в лицо пахнуло сыростью старого здания. Лифта не было, они поднимались по узкой лестнице со сломанными перилами. Тусклый свет подъездной лампочки освещал грязные стены с облупившейся краской, местами исписанные известными всему миру непотребными словами.

У квартиры на четвертом Алеша остановился и позвонил. Дверь тут же распахнулась, вышедший мужчина пожал ему руку, не глядя на Настю, тихо сказал:

– Когда уйдете, захлопни. Простынь я тебе принес, положил.

Мебели в квартире почти не было. Алеша щелкнул выключателем, и Настя увидела два стула и огромный диван, занимавший почти половину комнаты. На одном из стульев лежала сложенная пополам чистая простыня. Алеша взял ее, развернув, накрыл диван и выжидающе посмотрел на Настю.

– Что здесь? – спросила она, завороженная таинственностью представшего перед ней места.

– Здесь? – он огляделся. – Мужик один сдает квартиру, когда кому-то нужно бывает с бабой перепихнуться. Например, проститутку привести. Я вообще-то почти не пользуюсь, мне нужды нет, но раз уж тебе было невтерпеж, решил пойти навстречу.

– А-а, понятно, – Настя облизнула пересохшие губы, – и ты ему заплатишь?

– Уже заплатил, – Алеша разглядывал растерянно топтавшуюся посреди комнаты девочку весело и насмешливо.

– А… когда? Я не видела.

– Слушай, мы здесь, чтобы это обсуждать? Когда он выходил, я вложил ему в руку десять баксов, если тебе интересно. Так что? Я и диван в твоем полном распоряжении в течение двух часов, действуй. Или уходим, и я отвезу тебя домой.

Настя встретилась с ним взглядом и неожиданно широко улыбнулась.

– Нельзя же, чтобы пропали десять баксов….

Протянув руки, она шагнула к нему, обхватила за шею и потянула на диван. Минутный страх исчез, как не бывало, тонкие пальчики ласково пробежали по его щеке, губы прижались ко рту. Они были горячими и зовущими, Алеша постепенно начал терять голову и ласкать ее, а она изгибалась, отдаваясь его прикосновениям.

«Какое счастье быть с ним! Я хочу целовать его, я хочу, чтобы он меня целовал, я хочу его всего целиком. Мой, мой!»

Помогая друг другу, они стаскивали с себя одежду. Нетерпеливо прильнув к Алеше, Настя нетерпеливо застонала.

– Подожди, вот сумасшедшая!

– Не хочу ждать, хочу быть с тобой. Алеша, Алешенька!

Боли она почти не почувствовала, зато он, немного отойдя и увидев кровь на ее бедрах и простыне, пришел в ужас.

– Ты… ты девушка? Ненормальная, зачем ты…

Настя беспечно рассмеялась.

– Теперь уже не девушка.

– Для чего ты это сделала, а? Идиотка!

Приподнявшись на локте, он сердито ее разглядывал, а она, подложив под голову руку, мечтательно уставилась в грязный потолок.

– Ты мне понравился. Кажется, я тебя даже полюбила.

– О, мама миа!

– Почему ты так злишься, Алеша, что такого страшного случилось? Ежедневно в мире тысячи девственниц расстаются с девственностью. В конце концов, на то была моя добрая воля.

– Но не моя, – он сердито оттолкнул руку Насти, которую она протянула, чтобы его обнять, – я не люблю, когда меня используют и делают мне подлянки. Если тебе захотелось начать взрослую жизнь, нашла бы себе другого. А теперь вставай и одевайся.

Алеша сел и потянулся за своими джинсами. Ей стало страшно – вдруг он до того рассердился, что не захочет ее больше видеть. И если прежде Настя полагала, что для счастья всей жизни ей достаточно отдаться ему хотя бы один-единственный раз, то теперь она поняла, что жизнь еще не окончена. И прибегла к вечному, как мир, оружию всех женщин – закрыла лицо руками и заплакала.

– Алеша, Алешенька, прости меня, мне так больно.

И, конечно, оружие подействовало. Алеша отложил джинсы, вернулся в прежнее свое положение и, оторвав ее руки от лица, заботливо заглянул ей в глаза.

– Дурочка, – ласково поцеловав ее в щеку, сказал он, – конечно, в первый раз больно. Ты ведь не предупредила меня, я не знал.

– Что ты, мне совсем не от этого больно, я вообще ничего не почувствовала. Мне вот здесь больно, – она указала на солнечное сплетение, – в душе. Я очень несчастная, ты даже не представляешь, какая я несчастная! Если бы не это, я бы никогда в жизни не сделала тебе такую подлянку!

– Ладно, не реви, хватит. Давай, полежим спокойно, расскажи мне, что у тебя стряслось.

– Я единственный ребенок у родителей, меня никогда в жизни никуда не отпускают одну. Даже в школу и из школы меня возят на машине. Из-за этого все ребята надо мной издеваются.

– Вот дает! – изумился Алеша. – А как же ты одна оказалась в метро?

– У парня из нашего класса был день рождения, и я упросила маму меня отпустить. А там… короче, там заварилась каша, и я убежала. Даже надела по ошибке чужую куртку.

– Тогда понятно.

– Что?

– Понятно, почему твоя куртка смотрится отдельно от остального твоего прикида. Честно говоря, я представлял себе все совершенно иначе. Значит, ты убежала, а потом оказавшись на свободе, решила круто отомстить своим предкам и затащила первого встречного парня к себе в постель?

Настя покосилась в его сторону и поняла, что он уже не так сильно сердится.

– Все совсем не так, – возразила она, – если бы мне хотелось затащить кого-то к себе в постель, это можно было бы сделать сто лет назад. И на той вечеринке, кстати, тоже, желающих хватало, не волнуйся. Потому я и убежала, что там был скандал, драка, расколотили телевизор. Чего ты улыбаешься?

– Бедняга телевизор!

Настя тоже хихикнула, потом вновь стала серьезной.

– Я и говорю, что не потому. Ты мне действительно нравишься, не веришь?

В ответ Алеша лишь тяжело вздохнул и возвел глаза к небу.

– Черт меня дернул связаться с нимфеткой! Ладно, какие там у тебя еще проблемы?

– Остальное все по мелочам. Главное, что нет свободы.

– Бороться не пробовала?

– Какое там! Чуть что – у мамы сердечный приступ, папа смотрит на меня, как на убийцу. Понимаешь, мама долго не могла родить, я вообще каким-то чудом появилась на свет. Теперь у нее вроде пунктика, что со мной что-то может случиться. И вот под этим гнетом я постоянно живу. Представляешь?

Алеше стало не по себе – Маринку, конечно, тоже держат в строгости, но ни отец, ни Тамара не стали бы играть на ее чувствах. Скорее, пригрозили бы наказанием.

– Ладно, выше нос, расскажи лучше, как у тебя складывается повседневная жизнь.

– А что там? – Настя пожала плечами. – Математический класс, углубленка по английскому, еще французский факультативом. Дел хватает, – она вдруг рассмеялась, – два года назад еще пригласили учительницу по-немецкому. Мама отыскала где-то совершенно древнюю старушку – немку. За восемьдесят, но бабка совершенно крутая, Елизавета Карловна. Родилась в Петербурге, в молодости была актрисой и до сих пор помнит наизусть всего Шиллера на немецком и русском. Сейчас ее, правда, только раз в неделю привозят, у меня нагрузка большая.

– Да, языки теперь в моде, – согласился Алеша, – на меня, сколько себя помню, тоже всегда давили – отец заставлял бегать на дополнительные занятия по английскому. Из-за этого в молодости я воспринимал английский, как символ насилия над личностью, и пытался протестовать.

Он засмеялся – так заразительно, что Настя не удержалась и последовала его примеру.

– А как ты протестовал? – сквозь смех спросила она.

– Купил самоучитель японского. Чисто для того, чтобы высказать свое фи английскому. Не помогло, правда, на английский все равно пришлось бегать, зато на душе полегчало.

– Слушай, вот здорово – я тоже один раз купила самоучитель японского. Правда, только три страницы прочитала, зато мама увидела и стала рассказывать всем, какой у нее умный ребенок.

– Ну, это нормально, матери всегда гордятся своими детьми.

– Твоя тобой тоже гордится?

– Моя умерла, – просто ответил Алеша, – но я по мачехе знаю – всегда сияет, когда старшую сестренку учителя хвалят.

– Как… умерла?

Голос у Насти дрогнул.

– Попала под машину. Давно, я ее почти не помню, только фотография на столе стоит.

Он умолк, на минуту представив себе лицо матери с фотографии и ее глаза – беспокойные, как сказала Лейла. Лейла, куда же она подевалась? Но Настя, не дав ему долго размышлять, неожиданно обняла и начала целовать горячими нежными поцелуями – щеки, нос, уголки губ глаза.

– Алеша, Алешенька!

И вновь они позабыли обо всем на свете. Когда же пришли в себя им неожиданно стало неуютно в этой комнате с грязным потолком и ободранными обоями.

– Кажется, здесь есть ванна, – хрипло произнес Алеша.

Ванна стояла на кухне, отгороженная шторкой и была черной от облезшей эмали, а на краю ее лежал кусок хозяйственного мыла. К счастью, горячая вода шла, и можно было привести себя в порядок. Когда они вышли из подъезда, Алеша при виде немытого жигуленка почувствовал раздражение – когда, интересно, она собирается возвращать ему его машину? Обещала позвонить. Он вновь набрал номер Лейлы, и опять ответом ему были долгие гудки.

– Не звони! – неожиданно сердитым голосом сказала Настя. – если она не хочет отвечать тебе, зачем ты звонишь и унижаешься?

– А вот это не твое дело! Куда тебя везти, говори адрес.

Разворачивая машину, Алеша размышлял о том, где могут находиться Лейла и его автомобиль. Может, все, что она ему говорила о деловых встречах, было ложью? Он стиснул руль, и серые глаза потемнели от внезапно нахлынувшей ярости.

Лейла забилась в уголок дивана, а на некотором расстоянии от нее, понурив голову, с бессильно опущенными плечами и руками, безвольно висевшими вдоль туловища, сидел ее дядюшка Вейсал по прозвищу Геракл. Его пистолеты лежали перед ним на столе – разряженные и потому абсолютно бесполезные. Тихий скрип двери пробудил в глазах Геракла мгновенный проблеск надежды, который сразу же потух – это был Захар, которого втолкнул в комнату один из людей Стаса.

– Садись сюда, дорогой, – Стас ласково указал Захару место на диване рядом с Вейсалом. Тот покорно опустился подле «хозяина». Щеки его были серыми от страха, а руки тряслись мелкой тряской, которую он даже не пытался унять.

– Я человек маленький, господа хорошие, мне что скажут – я то и делаю, – Захар сложил руки, как в церкви перед иконой.

Стас улыбнулся ему – почти нежно.

– Конечно, ты человек маленький, мы с тебя и спросим немного. Ты нам расскажи только, кто твоему хозяину дал наводку на коттедж? Геракл нам уже все сейчас рассказал, поэтому мы хотим просто проверить. Только ты не ври, Захар, ты человек верующий и знаешь, что бог за это наказывает.

– Да мне чтоб трижды сгореть! – Захар истово перекрестился и мельком взглянул на Вейсала, но тот даже не поднял головы. – Вартан-армяшка к Гераклу пришел, они тут о деле говорили, потом Вартан рассказал, что объявился у него случайно на примете один честный фраер. Ничего на нем не висит, живет в хоромах, «крыши» нет. Мы у своих людей в ментуре проверили – точно. А больше я ничего и не знаю, крест святой! – он опять перекрестился и неожиданно всхлипнул: – Я же говорил Гераклу, что не надо в это лезть!

Стас одобрительно кивнул:

– Ты умный человек, Захар, зря твой хозяин тебя не послушал, – он повернулся к Вейсалу и укоризненно покачал головой, – что же ты, Геракл, не слушаешь умных людей? А тебе не приходило в голову, почему армянин тебе наводку дал, а сам ею не воспользовался? Нет? А я тебе скажу: потому что он тоже умный человек и знает, куда лезть не надо. И откуда он узнал про фраера, что говорит?

– Говорит, племянник его с сыном того фраера вместе учится, – Вейсал не поднимал головы, но напряженно прислушивался к каждому шороху, – и мальчишки друг перед другом форс держат – девки, машины, прикид. Короче, кто кого переплюнет. Вартанто сам племяннику ни в чем не отказывает, и ему странно стало, откуда среди студентов другой такой богатенький взялся – если отец из «крутых», то почему никому о нем ничего неизвестно? Это все мне Вартан говорил, я только слушал. Я виноват, что у меня есть уши?

Стас беззлобно улыбнулся:

– А ты, значит, девку свою решил подослать. Да ты не напрягайся, Геракл, твои люди к тебе не придут, они теперь до утра отдыхать будут, – он вытащил баллончик с газом и показал Вейсалу, сочувственно покачав головой, – я бы на твоем месте сменил охрану, а то они даже не поняли, что произошло – сразу вырубились. За что ты только им деньги платишь? Так расскажи нам все, как на исповеди. Или вы, мусульмане, не исповедуетесь?

Вейсал бессильно откинулся назад, и глазки его сверкнули. Он понял, что эти люди, так внезапно появившиеся в его ресторане, шутить не будут, и молчать дальше нет смысла.

– Я бы парня в жизни пальцем не тронул, – торопливо сказал он, – девчонке моей он понравился, поэтому я друга своего из милиции и просил проверить, что на папаше его висит. О девчонке заботился, она ведь брата моего дочка.

– О племяннице, стало быть, заботился, – понимающе кивнул Стас, – понятно, о родственниках надо заботиться. Только зачем ты краденую тачку подбросил и ментов навел?

– Это мне человек из милиции посоветовал. Сами знаете, я к милиции всегда с уважением отношусь, и меня там тоже уважают.

– Нам твой друг из милиции известен, – улыбнулся Стас, – и знаю, сколько ты ему каждый месяц отстегиваешь. Стало быть, вы с ним вместе решили пощипать богатого фраера? И сколько ты ему обещал?

Вейсал поднял голову и тут же опустил ее, встретившись со смеющимся взглядом собеседника.

– Сорок процентов, – уныло сказал он.

– Ладно, с другом твоим мы поговорим и разберемся, – Стас спокойно кивнул, – а как насчет тех ребят из ментовки, что следили за домом фраера? Кто им платит?

– Ну…я даю своему другу для них деньги, – Вейсал немного смутился, но тут же вскинул голову, – ребята молодые, хотят подработать в свободное время.

– Совсем молодые, – печально вздохнул Стас, – увидели «пушки» и от страха тут же в штаны наложили. Передай своему другу из милиции, чтобы не брал на работу таких желторотых – они не умеют держать язык за зубами, тут же раскалываются. Ты вот, Геракл, человек бывалый, знаешь, что следует помнить, а что нет, и мы это ценим. Твой друг Вартан видно крепко держит на тебя за что-то обиду, раз хотел убрать тебя нашими руками – решил, наверное, что армянин окажется хитрее азербайджанца. Но мы в ваши дела не лезем, разбирайтесь сами, как хотите.

При последних словах Стаса Вейсал встрепенулся:

– Так вы меня не… – он недоговорил, но Стас понял и успокаивающе поднял руку:

– Нет, что ты, дорогой, живи, мы люди не мстительные. Ты хоть и не такой умный человек, как твой приятель Вартан, но сам понимаешь, что два раза в одно болото не лезут. Только вот что делать с теми желтыми ментами, что ты на нас напустил? Их ведь придется убрать.

Вейсал пожал плечами и равнодушно кивнул.

– Убирайте.

Стас добродушно засмеялся:

– Геракл, дорогой, как тебе такое в голову пришло? Мы люди добрые, разве ты не заметил? Разве я сказал тебе хоть одно обидное слово? Разве у меня поднимется рука на кого-нибудь? Нет, Геракл, дорогой, это ты их уберешь.

– Я?!

– Ты, дорогой, из твоего собственного оружия.

Он кивнул, и двое из его людей втолкнули в комнату двух парней со связанными за спиной руками. Это были те самые переодетые менты, которые наблюдали за коттеджем и ехали в синей ладе, пытаясь проследить за Алешей. Люди Стаса взяли их там же – у переезда. Они действительно оказались совсем «желтыми» и неопытными – едва увидев направленное на них оружие, послушно вылезли из машины и позволили себя связать, даже не пытаясь сопротивляться. Сейчас оба испуганно таращили глаза на окружающих их людей и валявшиеся на столе пистолеты.

Стас взял один из пистолетов и, вложив в него патрон, с улыбкой протянул Вейсалу. Тот сначала качнулся назад, но потом, взглянув в прищуренные и уже не смеющиеся глаза Стаса, увидел в них нечто такое, что заставило его покорно взять оружие.

Когда один из парней без крика рухнул на пол с дырой во лбу, второй лишь широко раскрыл глаза – он вдруг осознал, что пробил его час. Что свет, воздух и даже эти страшные люди – все это через несколько мгновений исчезнет навсегда.

«Господи, а бог есть? Мама говорила.… Еще! Еще секунду пожить!»

Стас снова зарядил пистолет и повернулся к Захару.

– Теперь ты.

– Господин хороший, – заговорил тот, пятясь назад, – я не могу, господа хорошие, у меня диабет, давление.

В затылок ему уперлось что-то твердое, он осекся и замолчал. Рука его дрогнула и сжала протянутый пистолет.

– Ну-ну, – ласково приободрил Стас.

«Мамочка, жить хочу, жи…»

Второй парень рухнул на пол, из-под его неподвижного тела быстро расползалась красная лужа. Стас повернулся к Вейсалу и кивнул на Лейлу.

– Девчонка пойдет с нами. Не возражаешь, Геракл?

– Дядя! – испуганно вскрикнула Лейла, но Вейсал хмуро отвернулся и покачал головой.

– Ладно, если она вам нужна, – он кивнул на трупы, – а с этими что делать?

– Это уж, дорогой, теперь твои клиенты и твои заботы, – улыбнулся Стас, – а нам пора. Привет!

Он втолкнул дрожащую Лейлу в свою машину и захлопнул за ней дверцу.

– Алешкина машина тут, во дворе, – доложил один из его людей.

– Отведете домой, посмотрите, нет ли где лишних следов, и можете отдыхать. С девчонкой я сам разберусь.

Лейла, не шевелясь, сидела рядом с ним, как застывшая кукла. Стас вел машину, изредка поглядывая в ее сторону. Она, казалось, ничего не видит и не замечает. Минут через сорок машина съехала с дороги и остановилась в лесных зарослях.

– А теперь послушай, что я тебе скажу, Лейла, – голос Стаса звучал совершенно буднично и спокойно.

– Вы меня убьете? – лицо молодой женщины дрогнуло. – Не нужно, не убивайте…Пожалуйста!

– Ну, кто же тебя будет убивать, красавица!

Внезапно он схватил ее за плечи и, нажав кнопку, откинул назад сидение машины. Лейла не сопротивлялась и, когда он грубо вошел в нее, даже стала двигать всем телом и изгибаться, чтобы доставить ему удовольствие. Когда он, закончив, сел и поднял сидение, она стиснула на груди разодранную блузку и повторила:

– Вы меня убьете?

Стас медленно и аккуратно поправил свою одежду и только тогда повернул к ней голову.

– Зачем мне тебя убивать? – он усмехнулся, пожав плечами. – Нет, убивать тебя никто не собирается, но теперь ты будешь жить там, где тебе скажут, и делать то, что тебе скажут. Есть возражения?

– Я… что угодно… я… – на глазах ее выступили слезы, и она в этот момент чувствовала к нему чуть ли не благодарность. Стас внимательно смотрел на нее и думал:

«Она подойдет по всем параметрам – семьи нет, прописки и квартиры нет, никто из родственников суетиться и разыскивать не станет. Мне до лампочки, что они с ней станут делать, но пару тысяч баксов за нее, как обещали, отвалят. Шефу об этом знать необязательно, да и какое его дело – я что, не могу подработать на стороне? Надо, однако, закончить с Алешкой».

Он повернулся к Лейле и, встретив испуганный умоляющий взгляд черных глаз, мягко улыбнулся:

– Для начала где твой сотовый телефон? Давай-ка, позвони сейчас Алексею и скажи ему то, что я велю.