Текст книги "Время тлеть и время цвести. Том первый"

– Скоро ты… что?

– Растанусь с девственностью. Мне уже летом будет шестнадцать, я и без того пересидела в девках, – она хитро прищурилась, – а ты что, против?

– Да нет, это твое личное дело, как я могу быть против? Только ты решаешь. Если ты кого-то полюбишь….

– Перестань ерундить, Антоша, я уже не маленькая, чтобы мне эту чушь про любовь втюхивать.

– Гм, но тогда не пойму…

– Что ты не поймешь? Мне нужно расстаться с девственностью и жить, как все люди, половая жизнь полезна для здоровья и цвета лица. У нас в классе есть человек, который будет счастлив стать моим бойфрендом, но я пока не решилась – боюсь боли. Возможно даже, попрошу опытного врача, например, тебя, провести мне искусственную дефлорацию в медицинских условиях.

В глазах Насти плясали озорные смешинки, и он не на шутку разозлился.

– Настасья, что ты тут мне лапшу вешаешь? Пришла вся удрученная, начала рассказывать про сон, а теперь несешь неизвестно что.

– Прости, Антоша я просто отклонилась, – она сразу погрустнела, и Антон даже немного пожалел, что сбил ее с веселой нотки, – про сон…. Когда после этой нашей драки маме «Скорую» вызвали, и папа узнал…. Он так на меня смотрел, будто ненавидел. А потом мне стал сниться этот сон, и я подумала, может… может, я им чужая. Может, меня усыновили, потому что мама….

– Ты говоришь такие глупости, что уши вянут! – возмутился Антон. – Дядя Андрей – величайшей души человек, как он может ненавидеть свою единственную дочь? К тому же, ты на него очень похожа, а то, что он испугался из-за Инги… Ну, это естественно, он ведь тоже человек. Так что не волнуйся, ты не приемная. Хотя быть приемной тоже не страшно.

– Да, конечно, – Настя вздохнула, – а… можно мне потом будет посмотреть те медицинские карты из роддома? Ну, где про маму и про меня?

– Ты меня точно в гроб вгонишь!

– Антоша, пожалуйста!

– Ладно, когда найду, сообщу. Допивай кофе, дядя Петя уже, наверное, ждет.

Выполняя данное Инге обещание, он отвел Настю к машине и передал водителю из рук в руки, а когда по деревянным мосткам, оазису чистоты среди топи строительной грязи, возвращался к себе, его окликнула стоявшая возле строящегося корпуса Лилиана Шумилова:

– Привет, Антон! Я зайду к тебе через полчаса, никуда не уходи.

Она помахала ему рукой и продолжила оживленно обсуждать что-то с прорабом и одним из архитекторов, державшим в руках развернутые чережи, в которые кто-нибудь из троих иногда тыкал пальцем, а потом указывал на здание. Высокие, до самых бедер сапоги Лили были забрызганы грязью, но это ничуть не уменьшало элегантности, которой, как обычно, веяло от всего ее облика.

– Буду ждать с нетерпением, – буркнул себе под нос Антон, вернулся в кабинет и стал ждать.

Лиля явилась минут через сорок. Замызганные сапоги она с себя стянула и оставила у входа, войдя в кабинет в колготках и широком свитере, едва прикрывавшем бедра.

– Извини за внешний вид, издержки производства.

Ее экстравагантный вид и улыбка неожиданно вызвали у Антона прилив желания, и он, разозлившись за это на себя и на нее, ответил не очень приветливо:

– Извиняю. Что тебе нужно?

Улыбка сбежала с лица Лили, с видом оскорбленной королевы она опустилась в кресло и вытянула ноги, положив одну на другую.

– Мог бы, кажется, встать, когда я вошла.

– У меня ишиас, хозяйка, спина не разгибается.

– Гм. Однако ты сейчас провожал Настю Воскобейникову и выглядел вполне здоровым.

– Сразу прихватило. От одного твоего вида.

Настроение Антона улучшалось по мере того, как Лилиана начинала злиться. Глядя на него исподлобья, она сказала:

– Ей совершенно ни к чему сюда приходить.

– Ну, это уж….

Он выразительно развел руками, показывая, что приход Насти ее, Лили абсолютно не касается. Она вспылила:

– Ты работаешь на меня, за что я плачу тебе деньги? За то, чтобы ты подпольно обследовал здесь неизвестно чьих пациентов и болтал со школьницами? Есть ли результаты апробации программы Ильи?

Вопрос ее чуть не заставил Антона рассмеяться – результат был, хотя пока только один. Антон занес в компьютер информацию об Илье Шумилове, Ольге Яховой и их мертворожденной дочери с врожденным эристобластозом, появившейся на свет семнадцатого июля одна тысяча девятьсот восемьдесят третьего года. Затем он внес данные Карины Чемия. К сожалению, в базе не было точных сведений о родителях Ольги и Карины, но со слов Ильи Антон знал, что заболеваниями крови никто из них не страдал, и Карина имеет здоровую сестру. О родителях Ильи имелась информация в архиве роддома, где родила сына его мать Виктория Шумилова. В медицинской карте Виктории по беременности никаких хронических заболеваний ни у нее, ни у ее мужа Семена отмечено не было, беременность протекала без патологии, роды произошли в срок. Виктория имела вторую группу крови, ее муж Семен – первую. На основании всей совокупности имевшихся данных компьютер выдал вероятность рождения у Ильи и Карины ребенка со столь редким заболеванием, как врожденный эристобластоз, менее сотых долей процента. Сейчас Антон испытывал горячее желание позлить Лилю – сунуть ей под нос полученные результаты и невинным тоном заметить:

«Вот первый результат апробации – твой муж и Карина будут иметь здоровое дитя»

Однако отношения Ильи, Лилианы и Карины его никоим образом не касались, поэтому он только пожал плечами.

– Спроси у своего мужа, он в курсе.

Лилиана скрипнула зубами.

– Вот как. А что насчет работы с архивом, которой я велела тебе заниматься до открытия клиники?

– С первого мая я, согласно нашему контракту, возглавляю клинику, – сухо ответил Антон, – а архивом у меня будет заниматься дама, которую я вчера принял на работу.

– Почему ты не согласовал со мной кандидатуру этой дамы?

– Не счел нужным. Если помнишь, твой отец дал мне карт-бланш.

– Не для того, чтобы ты трудоустраивал всех своих знакомых дам, у тебя их слишком много. Будь добр, представь мне ее характеристику.

– Пожалуйста. Екатерина Петровна Орлова. Шестьдесят лет, вдова, имеет замужнюю дочь и двух внуков, которые живут отдельно. Бывшая заведующая архивом старого роддома. После того, как роддом закрыли, Орлову и еще нескольких пожилых сотрудниц отправили на пенсию, позавчера я позвонил ей и предложил работу в новой клинике. Аккуратна, исполнительна, владеет компьютером. Что ты еще хочешь знать?

Неожиданно Лиля повеселела и даже изволила улыбнуться.

– Хорошо, Антон, пусть старушка Орлова работает, нам сейчас нужно поговорить о более важных делах. Необходимо подготовить текст для рекламного ролика, я пришлю к тебе рекламного агента, обговори с ним детали.

– А не рано ли? – удивился Антон.

– Почему же? Остались одни только отделочные работы. Когда строительство ведется под личным контролем и аккуратно финансируется, объекты возводятся быстро. Медицинсское оборудование, которое ты выбрал, – в ее голосе зазвучала легкая ирония, – закуплено и будет доставлено пятнадцатого-шестнадцатого мая, будь готов его принять.

– Как! – ахнул он. – Ведь это же….это меньше, чем через три недели!

– А ты что думал? Сейчас не советское время, это бизнес. Ты думаешь, я удовольствия ради ношусь здесь по грязи?

Передернув плечами, Лилиана хрустнула пальцами и устало прикрыла глаза.

– Работать ты умеешь, – совершенно искренне признал Антон.

Его опять влекло к ней. Такой, как сейчас – утомленной и озабоченной делами. Несмотря на прежние ее выходки, несмотря на предупреждение Ильи. Она все сидела, мерно покачивая головой, а потом неожиданно открыла глаза и резко приказала:

– Запри дверь!

Антон сразу ощерился, холодно усмехнулся и пожал плечами.

– Я тебе не шестерка, закрывай сама, если нужно.

– Какой же ты, – лениво поднявшись, Лиля закрыла дверь на задвижку, приблизилась к сидевшему Антону и вкрадчиво повторила: – Какой же ты! – обняв его сзади и прижавшись к нему грудью, она шептала: – Ты гордый, независимый, никогда не пойдешь навстречу даме.

– Какой есть, – голос его внезапно охрип, он стремительно вскочил, стиснул ее плечи и, торопливо развернув, почти бросил вниз лицом на стол.

Эластичная ткань скользила под его пальцами, пока она сама не помогла ему, стащив колготки вместе с кружевными трусиками. Они закончили одновременно, и Антон, оставив на столе расслабленное тело Лили, упал в кресло. Она медленно сползла со стола, натянула колготки и, оправив свитер, встала перед Антоном.

– Через неделю представь мне примерный список будущих сотрудников клиники, постарайся переговорить с каждым отдельно. В конце мая мы должны подписать контракты. А теперь мне пора, работай.

– Сучка, – пробормотал Антон, когда за ней захлопнулась дверь кабинета.

В течение нескольких месяцев кредиторы мурыжили Катю, пытаясь вынудить ее продать квартиру. Она выбегала звонить им – в разное время и с разных телефонов-автоматов, чтобы не выследили, – и каждый раз возвращалась домой понурая, злая, но не сдавшаяся. Наконец, в воскресенье второго мая они пришли к соглашению.

– Поняли, что квартиры моей им не видать, – лицо ее, осунувшееся и похудевшее, светилось торжеством, – завтра встречаемся в кафе напротив банка.

– Я пойду с тобой, – заявил Антон, но сестра воспротивилась.

– Ни в коем случае! Я знаю сценарий. Сначала предложу им только сумму долга, остальное придержу. Они возмутятся, потребуют проценты, я стану торговаться, в конце концов придем к соглашению. А если они увидят тебя, то решат, что у меня есть покровитель, которого тоже можно потрясти.

– Но вдруг они что-то тебе сделают?

– Что? И зачем? Наличных у меня при себе не будет. Когда мы с ними все решим, дружно отправимся в банк, я получу деньги и отдам. А ты иди к себе в клинику и работай, с сегодняшнего дня ты там главный босс, забыл? Я сразу, как все окончится, приеду к тебе и доложу.

В конце концов, Антон согласился и в понедельник с утра отправился в бывший роддом. Там его уже ждала Екатерина Петровна Орлова – полная, важная и безмерно счастливая, что в столь тяжелое время у нее вновь появилась работа.

– С чего мне начать, Антон Максимович? – строго спросила она, и Антон слегка смутился – прежде Орлова, как и другие старые сотрудники роддома, звала его Антошей.

Он отвел ее в небольшую комнатку возле архива, куда еще на прошлой неделе мастер провел проводку и установил компьютер.

– Пока поработайте здесь, Екатерина Петровна, когда переедем в новый корпус, у вас будет другое помещение.

– Ничего, мне удобно. Рассказывайте, что делать.

Включив компьютер и выведя на экран таблицу, Антон начал объяснять:

– Вносите в таблицу данные из карт рожениц и новорожденных с патологиями, они помечены красными, синими и зелеными кружками, вы знаете. Каждую карту вносите отдельным файлом.

Старушка внимательно слушала, надев очки, разглядывала таблицу.

– Из карт умерших рожениц и мертворождений тоже вносить? – спросила она.

– Обязательно. И сведения об отцах, где есть. Главное, чтобы внесено было правильно и аккуратно, иначе программа при обработке не сможет считать данные. В конце дня перепишете из своего компьютера на диск и принесете мне. Если что-то непонятно, спрашивайте.

Екатерина Петровна еще раз просмотрела таблицу и кивнула.

– Все понятно. С какого года начать?

– Да все равно, – Антон махнул рукой, но вдруг вспомнил тревоги Насти, – хотя нет, если можно, начните с восемьдесят третьего года. Особенно меня интересует карта последней беременности Инги Воскобейниковой, роды семнадцатого июля. И, естественно, детская карта ее дочери Насти. Помните их?

Лицо Орловой расплылось в улыбке.

– Кто же не помнит? Весь роддом за Ингу переживал, мы даже плакали. А потом так радовались! Как сейчас Настенька?

– Здорова, цветет и пахнет.

– Ну, слава богу, слава богу. Ее ведь Людочка, мама твоя принимала, – забыв о субординации, припомнила она и перекрестилась, – царство ей небесное. Как же я любила ее, Людочку! Она ведь и Машу у меня принимала.

Внезапно Антон почувствовал, что бледнеет и заторопился уйти до того, как Екатерина Петровна это заметит.

– Ну, удачи вам, Екатерина Петровна, работайте. Если что, я у себя.

Сев за стол в своем кабинете, он постепенно успокоился и заставил себя думать о первоочередной задаче – в ближайшие дни ему следовало укомплектовать штат будущей клиники и заключить договора с внештатными сотрудниками.

Антон полагал, что ему предстоит звонить, договариваться о встречах со специалистами и рисовать им радужные перспективы работы в клинике, чтобы сманить с насиженных мест. Это его немного смущало – кривить душой он не любил, а у него самого уверенности в подобных перспективах не было. Однако получилось наоборот – с самого утра специалисты начали названивать сами. Звонили знакомые и незнакомые врачи, из Москвы, из области, даже из Тулы и Обнинска. Никто не интересовался перспективами, но все образно расписывали свои достоинства и жадно расспрашивали о зарплате – изголодавшиеся медики пытались вырваться из лап нищего бюджета.

Имея достаточно связей в медицинских кругах, Антон примерно представлял, с кем хотел бы работать, однако не думал, что сумеет договориться с коллегами так быстро. В два часа дня он, устав от звонков, отключил телефон, поставил вариться кофе и начал составлять для Лилианы примерный список будущих сотрудников. Около трех к нему в кабинет робко постучала Екатерина Петровна.

– Очень извиняюсь, Антон Максимович, – она бросила смущенный взгляд на дымящуюся ароматным паром чашку и запнулась.

Антону стало неловко.

– Входите, Екатерина Петровна, вы не обедали? Простите, ради бога, не предупредил, что вы можете уйти на обед, когда вам будет удобно, и не нужно меня предупреждать. Хотите кофе?

– Спасибо, кофе мне нельзя. Не волнуйтесь, я перекусила, мне просто нужно было сказать, но вы поешьте, я потом зайду.

– Нет-нет, присаживайтесь. Так что у вас?

– Я занесла в компьютер всех с патологиями за восемьдесят третий год, но карты Инги Воскобейниковой за восемьдесят третий нигде нет. И карты Насти Воскобейниковой в педиатрии нет.

– Не может быть! Вы хорошо искала, не могли перепутать?

Сказав это, Антон сразу же спохватился – естественно, что Орлова, тридцать лет отвечавшая за архив, ничего перепутать не могла и искала хорошо.

– Я-то уж знаю, где и как искать, – с легкой обидой в голосе ответила она, – карт нигде нет, я и по другим годам их обеих смотрела – думала, кто-то взял и не туда положил. И из ранних карт Инги я только одну нашла, а ведь Инга у нас прежде три раза лежала. Я эту карту тоже в таблицу занесла, хоть и за другой год. Она у меня лежит, принести?

– Спасибо, если будет нужно, я сам зайду. Ничего, одной карты достаточно, там вся информация об Инге есть, а информация о Насте у меня тоже имеется, я ей недавно анализы делал. На сегодня все, вы можете быть свободны, Екатерина Петровна.

– Тогда сейчас все скину на диск и принесу.

Старушка вернулась с диском, попрощалась и отправилась домой, а Антон вставил диск в компьютер, перенес туда всю информацию и запустил программу Ильи. Его немного удивляло загадочное исчезновение карт Инги и Насти, но едва послышался стук в дверь, и на пороге появилась Катя, он немедленно об этом забыл.

– Катька, наконец-то! Ты почему не позвонила?

– Как же я позвоню, если у тебя телефон выключен? Все, свободна, как ветер. Свари и мне кофе. Фу-у! – испустив вздох облегчения, она с блаженной улыбкой развалилась в кресле. – Как же хорошо жить на свете!

– Нормально прошло? – колдуя над кофеваркой, спросил Антон.

– Как я и говорила, все в точности. Конечно, они крутили, вертели, но я ни на шаг не отступила от сценария. В конечном счете ударили по рукам, сходили в банк и разошлись. А что это у тебя на компьютере?

– Апробирую программу Ильи, – он ополоснул чашки, вытер и поставил рядом с кофеваркой, ожидая сигнала о готовности кофе, – пока только первый шаг – программа считает, какова была вероятность у матери при данной патологии родить то дитя, которое она родила, здоровое, больное или нежизнеспособное. Потом Илюха добавит экологию и прочее. В будущем это нам пригодится для прогнозов.

– Круто. А что это он запищал? – пересев к компьютеру и подняв очки на лоб, Катя приблизила лицо к экрану. – Смотри уже что-то посчиталось. Ого, тут у тебя и Инга Воскобейникова есть. Ничего себе! Ты только взгляни!

Оставив кофеварку, Антон поспешил к компьютеру и застыл, читая строчку, на которую указывал палец сестры.

«УКАЗАННОЕ РОДСТВО НЕВОЗМОЖНО. На основании внесенных данных группа крови Анастасии Воскобейниковой О, Инга Воскобейникова имеет группу крови АВ. Анастасия Воскобейникова не может быть дочерью Инги Воскобейниковой. ПРОВЕРИТЬ ПРАВИЛЬНОСТЬ ВВОДА ДАННЫХ»

– Наверное, Екатерина Петровна напортачила, – с досадой заметил он, – что ты сразу вопишь, словно лешего увидела? Сейчас я принесу карту Инги и заново введу данные. Разливай кофе.

Медицинскую карту Инги Екатерина Петровна, уходя, оставила на видном месте, поэтому Антон нашел ее сразу. И группа крови Инги в ней действительно указывалась АВ, старушка не ошиблась. Заключение было написано рукой принявшей мертворожденного ребенка Людмилы Муромцевой, и при виде почерка матери в голове Антона неожиданно замелькали воспоминания.

Это была та самая карта, которую Евгений Семенович Баженов брал из архива, чтобы проконсультироваться со специалистом. Карта лежала у него в столе, он забыл о ней и лишь через много лет передал Антону с просьбой вернуть в архив. Антон тоже сделал это не сразу, карта довольно долго провалялась у него дома. Именно эта карта и сохранилась в архиве, а все остальные исчезли.

Катя, уже разлившая кофе и поставившая на стол пачку сахара, вопросительно взглянула на растерянное лицо брата.

– Ну, что?

– Ничего, – он провел тыльной стороной ладони по лбу, – все верно, у Инги в карте четвертая группа, а Настюхе я сам на днях делал анализ, у нее точно первая.

– Может, в карте описка?

– Нет, не может. Евгений Семенович именно эту карту брал для консультации, он не мог такого пропустить, да и мама тоже – она принимала у Инги роды и всегда очень внимательно относилась к записям. Черт знает что, и детской карты Насти тоже нигде нет, словно корова языком слизнула!

– Может, Настю перепутали? В смысле, у Инги родилась девочка, а ее потом перепутали с Настей? Такое бывает, в газете недавно писали.

– Не говори чепухи, Катерина, при твоем дедушке здесь был строжайший порядок, чтобы детей перепутать….

– При нашем дедушке, – тихо поправила его Катя.

– Хорошо, при нашем. К тому же перепутать можно, если дети все вместе в отделении для новорожденных, а Настю держали в кувезе, она была шестимесячная.

– А вдруг в то время были и другие недоношенные дети? Перепутали кувезы.

– Такие случаи нечасты, но можно в момент проверить – мне как раз сегодня Орлова по датам занесла все случаи патологий за восемьдесят третий год.

– Ну и проверь, чего ты ждешь?

Несоответствие групп крови Инги и Насти настолько выбило Антона из колеи, что нелепое предположение Кати показалось ему возможным. Он вновь запустил программу, задав поиск вариантов по всей имевшейся в компьютере базе данных. Они молча пили кофе, а в ушах Антона звучал печальный голос Насти: «Я подумала, что, может, я приемная». Глядя на его расстроенное лицо, Катя не выдержала.

– Наверное, все же, ошибка в этой программе, – жалея брата, сказала она, – Настю не могли перепутать, она ведь очень похожа на Андрея Пантелеймоновича.

Антон отрицательно качнул головой.

– Нет.

Дело было не в программе, он, как медик, лучше Кати понимал, что у матери с четвертой группой крови ребенок с первой группой родиться не может.

Вновь наступило молчание, и от писка, возвестившего об окончании работы программы, оба вздрогнули.

ПРОВЕДЕН ПОИСК, ПРЕДЛОЖЕНЫ ВОЗМОЖНЫЕ ВАРИАНТЫ.

ВАРИАНТ ПЕРВЫЙ

Анастасия Воскобейникова, группа крови О, дочь Андрея Воскобейникова, группа крови А, но не дочь Инги Воскобейниковой, группа крови АВ. Вероятность 60 %

ВАРИАНТ ВТОРОЙ

Произошла ошибка, и кровь, переданная на анализ, не является кровью Анастасии Воскобейниковой. Вероятность 35%

ВАРИАНТ ТРЕТИЙ ПОЛУЧЕН В РЕЗУЛЬТАТЕ ПОИСКА ПО ПОЛНОЙ БАЗЕ ДАННЫХ И СРАВНИТЕЛЬНОГО АНАЛИЗА СЛЕДУЮЩЕЙ ИНФОРМАЦИИ:

1. У Инги Воскобейниковой предыдущие беременности оканчивались рождением нежизнеспособного плода.

2. Семнадцатого июля одна тысяча девятьсот восемьдесят третьего года в отделении патологии беременности родился ребенок женского пола, погибший от врожденного эристобластоза. Группа крови ребенка А, родители Илья Шумилов, группа крови А, и Ольга Яхова, группа крови О. Срок беременности Яховой двадцать четыре недели, соответствует сроку беременности Инги Воскобейниковой. Все остальные роды в родильном отделении с первого июня по тридцатое августа прошли при сроках от тридцати шести до сорока двух недель.

ДОПУСКАЕТСЯ ВОЗМОЖНОСТЬ ЗАМЕНЫ, ПРИЧИНЫ КОТОРОЙ АНАЛИЗУ НЕ ПОДДАЮТСЯ

Анастасия Воскобейникова – ребенок Ольги Яховой и Ильи Шумилова. Мертворожденная девочка – ребенок Инги Воскобейниковой и Андрея Воскобейникова. Вероятность 5%

Катя громко ахнула:

– Оля Яхова!

У Антона словно все оборвалось – Ольга Яхова действительно делала аборт семнадцатого июля одна тысяча девятьсот восемьдесят третьего года, в день рождения Насти, как это не пришло ему в голову? А все из-за отсутствующей карты Инги. Потом мелькнула мысль, что нужно посоветовать Илье усовершенствовать программу, чтобы она шифровала имена.

– Ладно, какая тебе разница, – грубовато сказал он и попытался отстранить Катю, но это оказалось не так просто.

– Что значит «какая разница»? – возмутилась она. – Мою близкую подругу звали Олей Яховой!

– С ума сошла, мало ли Оль Яховых на свете! И потом, тут только пять процентов.

Неуверенность, прозвучавшая в его голосе, придала Кате решимости.

– Открой мне полную информацию о ней, слышишь? Если она не из Ленинграда, не проживала на 8-й Советской, и ей в то время было не пятнадцать лет, то я скажу, что это не она. Открой!

Схватив мышку, она попыталась войти в базу данных, наводя курсор подряд на все пункты меню. Антон мягко сжал ее руку.

– Перестань, Катя, ты мне сейчас все собьешь. Я не имею права допускать посторонних к информации о пациентах роддома.

– Значит, это она, да? Ты не умеешь врать, Антоша.

«Мама переживала, считала себя убийцей, – думал Антон, – она знала, что ребенок Ольги в результате аборта родился живым, но думала, что девочка умерла. А она не умерла, умерла дочь Инги и дяди Андрея, и именно ей патологоанатом выставил диагноз «эристобластоз». Тогда понятно исчезновение карт – их унес дядя Андрей, он не мог допустить, чтобы обнаружилось несоответствие групп крови матери и ребенка. Инга ничего не знает, она считает Настю своей дочерью, а Настя…. Настя ребенок Ильи»

– Я ничего не собираюсь тебе сообщать, – сухо ответил он сестре, – нам пора домой, дай мне выключить компьютер.

– Не подумаю даже! Ты думаешь, я плохо соображаю? У Ольги отобрали ребенка, когда она родила. Твой любимый дядя Андрей отобрал, может даже, вместе с Ильей. Потому Настя так на него и похожа – она дочь его родного племянника. Недаром дедушка говорил, что Воскобейников скользкий тип.

– Прекрати, как ты смеешь! – Антон так стукнул кулаком по столу, что послышался треск ломающейся древесины. – Знаешь ли ты, какой человек дядя Андрей? Никогда в жизни он не смог бы отобрать у женщины ребенка! Если даже Настя…. Значит, твоя Ольга сама ее отдала. Или даже продала. Впрочем, – он спохватился, – я не сказал, что это именно твоя Ольга.

– Сказал, – хладнокровно возразила Катя, – как раз сейчас и сказал. И я тоже говорю: я этого так не оставлю. Ольга не могла отдать своего ребенка и, тем более, продать.

– Ненормальная, что ты вцепилась в этот вариант? Повторяю, там всего пять процентов.

– Если бы компьютер знал твоего дядю Андрея, он выдал бы все сто. Ты сам-то что думаешь про первые два варианта? Что Воскобейников завел на стороне ребенка, а потом преподнес его Инге? Или что ты брал недавно кровь не у Насти, а у царицы Савской? Я сумею во всем разобраться, не волнуйся, твоему дяде Андрею это просто так не пройдет.

– Хватит, – Антон устало провел по лбу тыльной стороной ладони, – хорошо, я тебе объясню, хотя сам только сейчас до конца все понял. Твоя Ольга не хотела рожать, и дядя Андрей попросил маму сделать ей аборт. Но срок был большой, и ребенок родился живым. Мама думала, что девочка потом умерла, и очень переживала. В тот день, когда это произошло, Инга родила мертвого ребенка. Дядя Андрей боялся за ее рассудок и, я почти уверен, поменял девочек. То, что Ольга об этом знала, не сомневаюсь. Возможно, она сочла, что для ребенка так будет лучше. И кого ты теперь хочешь разоблачать и обвинять? Разве кто-то пострадал? Ольга освободилась от ребенка и смогла устроить свою жизнь, дядя Андрей спас рассудок Инги, Настя обеспечена всем, она имеет дом и любящих родителей. Единственным пострадавшим можно назвать Илью – Ольга пошла на аборт тайком от него, он все эти годы даже думал, что ребенок может быть жив, просил меня поискать в архиве. Но я думаю, ему знать о нашем сегодняшнем открытии ни к чему, у них с Кариной скоро родится ребенок, и дай им бог счастья. Теперь ты все знаешь, делай, как считаешь нужным.

Опустив голову, Катя долго молчала. Наконец она поднялась.

– Ладно, мне пора. Поеду к себе, почти полгода не была дома. Чашки сам мой.

Антон устало провел рукой по лбу – у него внезапно разболелась голова.

– Счастливо. Доберешься – позвони. Твой телефон работает, я за него заплатил.

– Спасибо, – чмокнув его в щеку, Катя скрылась за дверью.

В квартире у нее было неубрано, на мебели осела пыль, налетевшая за месяцы отсутствия хозяйки, но замок в двери оказался цел, и все вещи находились на своих местах. Катя провела пальцем по столику, вздохнула и огляделась – генеральная уборка требовалась основательная, однако сейчас заниматься этим у нее не было сил. Электронные часы на шкафу показывали лишь семь вечера, но Катя, забравшись в постель, отключилась практически мгновенно.

Спала она не больше двух часов – около девяти покрытый пылью телефонный аппарат, стоявший на тумбочке возле кровати, внезапно ожил и хрипло затрещал.

«Антон, – сонно сообразила Катя, протягивая руку, – велел позвонить, как доберусь, а я, подлая, забыла и сразу спать завалилась»

– Здравствуйте, – бодро сказал женский голос, – могу я поговорить с Екатериной Баженовой?

На миг Катя запаниковала, но тут же вспомнила, что больше никаких долгов на ней не висит.

– Да, это я.

– Какое счастье, что я вас застала, – восторженно заворковала ее собеседница, – наверное, сегодня у меня счастливый день. Ведь почти четыре месяца каждый день вам звоню, звоню, уже совсем отчаялась. Не представляете, как я рада!

Смущенная столь горячим проявлением чувств, Катя промямлила:

– Я… м-м-м… я уезжала. Извините, а….

– Меня зовут Лада Илларионова. Ваш кузен Кристоф Лаверне зимой был в Москве, читал у нас лекции и пытался с вами связаться, но так и не смог. Они с женой беспокоятся, когда он уезжал, я обещала ему вас найти. Расспрашивала соседей – никто ничего не знает. В конце концов, решила каждый день звонить вам в одно и то же время. И, видите, сумела-таки вас поймать!

– Очень рада, очень приятно, – растерянно бормотала оглушенная и еще полусонная Катя, – передайте Кристофу и Ольге мои наилучшие….

Внезапно она запнулась и умолкла, вспомнив, что ей нынче довелось об Ольге узнать. Лада неправильно истолковала ее заминку и испугалась, решив, что Катя собирается с ней попрощаться.

– Погодите, Катя, погодите, не вешайте трубку! Вы знаете, что умерла Клотильда – то ли тетя, то ли бабушка ваша, я не поняла, – ваш брат Юлек вам сообщил?

– Умерла! Нет я не знала, – Катя искренне огорчилась, – мы с ней переписывались одно время, потом как-то…. Нет, я не знала, что она умерла, мне жаль.

– Она умерла полгода назад и сделала в вашу пользу кое-какие распоряжения, Кристоф разыскивает вас, чтобы исполнить ее волю. Он оставил мне документы, просил передать вам, если вас найду. Когда мне можно будет к вам приехать?

Уже окончательно очнувшаяся от сна Катя огляделась, прикидывая, сколько примерно времени ей понадобится, чтобы привести квартиру в порядок для приема гостей.

– А когда вам удобно? – неуверенно спросила она.

– Если сразу после праздников? Я сейчас с детьми и свекровью на даче, вернусь в Москву в понедельник десятого и после работы сразу к вам. Если часов в семь вечера, вас устроит?

– Вполне.

Лада приехала точно в назначенное время. Катя предложила гостье чаю, но та отказалась.

– Спасибо, я после шести вечера не ем и не пью. Где у вас можно обосноваться? – не дожидаясь ответа, Лада расположилась за большим письменным столом Евгения Семеновича и начала вытаскивать из кейса бумаги. – Давайте, я передам вам то, что мне поручили.

– Что это? – растерянно спросила Катя.

– Копии документов. Кристоф, пока был в Москве, открыл на ваше имя банковский счет, вы должны пойти в банк с паспортом. На вашем счету лежит тридцать тысяч долларов, если вам этого не хватит для нормализации вашего бизнеса, вам переведут еще.

Катя скользнула взглядом по бумагам, и возле губ ее залегла горькая складка.

– Если б я знала об этом полгода назад! – дрогнувшим голосом сказала она. – А сейчас мне уже ничего не нужно.

– Ну, что вы говорите, моя милая, деньги лишними никогда не бывают, почему вы так пессимистично настроены? Бизнес сильно пострадал при кризисе или личная жизнь?

Вопрос можно было счесть чуточку безцеремонным, но весь облик гостьи выражал глубокое сочувствие и готовность немедленно помочь, поэтому, чуть поколебавшись, Катя рассмеялась.

– Всего лишь бизнес, но страдания эти я запомню надолго.

– И напрасно, на прошлое лучше плюнуть и забыть. Вот, распишитесь здесь, пожалуйста, что я передала вам все документы, это для порядка. Так что теперь у вас есть деньги, можете начинать все заново. Если что, Кристоф с Ольгой всегда вам помогут.

– Не знаю, как вас благодарить, – отдавая ей расписку, сказала Катя, – и простите за беспокойство, что я вам доставила.

– Бросьте, – отмахнулась Лада, укладывая расписку в кейс, – я сообщу Кристофу и Ольге, что вы нашлись, они будут счастливы с вами связаться.

– Я тоже, – Катя улыбнулась, – как они поживают, как дети?

– Прелестные дети, Кристоф показывал мне фото. Извините, бога ради, чуть не забыла – две фотографии он просил меня вам передать. Если я вас найду, конечно, – она вытащила из сумочки два снимка.

– Большое спасибо.

Рассматривая фотографии Ольги с детьми, Катя думала о том, что узнала неделю назад. Неужели эта молодая заботливая мать, к которой так доверчиво прильнули озорного вида мальчик и хорошенькая девочка, могла когда-то отказаться от дочери? А Лада продолжала щебетать: