Текст книги "Гарри Поттер. Полная коллекция"

– Сириус! – вскрикнул он.

Гарри резко обернулся. В языках пламени виднелась нечесаная темноволосая голова.

– Привет, – улыбаясь, сказала она.

– Привет, – хором поздоровались Гарри, Рон и Гермиона, опускаясь на колени перед камином. Косолапсус громко замурлыкал, подбежал к огню и, невзирая на жар, попытался потереться мордой о лицо Сириуса.

– Как дела? – спросил тот.

– Так себе, – ответил Гарри. Гермиона оттащила Косолапсуса от огня, чтобы не опалил усы. – Министерство издало новый указ, и теперь нам нельзя проводить квидишные тренировки…

– А также создавать тайные общества изучения защиты от сил зла? – лукаво добавил Сириус.

Последовала пауза.

– Откуда ты знаешь? – вопросил Гарри.

– Надо лучше выбирать места встреч, – ответил Сириус и заулыбался еще шире. – «Башка борова», я вас умоляю!

– Все лучше, чем «Три метлы»! – попробовала защититься Гермиона. – Там всегда столько народу…

– И поэтому там вас было бы труднее подслушать, – сказал Сириус. – Да, Гермиона, тебе еще учиться и учиться.

– А кто нас подслушал? – продолжал Гарри.

– Мундугнус, кто ж еще, – ответил Сириус и, прочтя на их лицах полнейшее недоумение, рассмеялся. – Ведьма под вуалью – это он.

– Мундугнус? – поразился Гарри. – А что он делал в «Башке борова»?

– Как что делал? Приглядывал за тобой, конечно.

– За мной по-прежнему следят? – рассердился Гарри.

– Следят, – сказал Сириус, – и правильно делают! Как же иначе, если в свободные выходные вы первым же делом попытались организовать тайное общество.

Впрочем, Сириус, похоже, не сердился и не тревожился. Наоборот, он смотрел на Гарри с явной гордостью.

– А зачем Гнус от нас прятался? – расстроенно спросил Рон. – Мы бы с ним поболтали.

– Ему двадцать лет назад запретили появляться в «Башке борова», – ответил Сириус, – а у бармена очень хорошая память. После ареста Стурджиса у нас больше нет плаща-невидимки, так что Гнус теперь часто переодевается в женское… Ну да ладно… Во-первых, Рон, я обещал твоей маме кое-что тебе передать.

– Что? – напрягся Рон.

– Она велит тебе ни под каким видом не вступать в запрещенное секретное общество. Говорит, что тебя непременно исключат и это разрушит твое будущее. Ты еще успеешь выучиться защите от сил зла. Ты слишком юн, сейчас тебе незачем об этом думать. Кроме того, она, – Сириус перевел взгляд на Гарри и Гермиону, – просит Гарри и Гермиону также оставить эту затею. Она понимает, что не имеет права ими командовать, но умоляет их не забывать, что прежде всего печется об их интересах. Она написала бы вам письмо, но боится, что сову перехватят и тогда вы попадете в беду, а сама встретиться с вами не может, так как сегодня ночью у нее дежурство.

– Какое еще дежурство? – немедленно спросил Рон.

– Не важно. Дела Ордена, – ответил Сириус. – В общем, мне поручено все это вам передать. Пожалуйста, не забудьте ей сказать, что я передал, – она, по-моему, не верила.

Возникла еще одна пауза. Косолапсус, мяукая, пытался лапой потрогать голову Сириуса, а Рон пальцем ковырял дырку в коврике.

– То есть что, я должен обещать, что не буду участвовать в обществе? Ты это хочешь сказать? – в конце концов пробормотал он.

– Я? Ничего подобного! – удивился Сириус. – Я считаю, что общество – отличная идея!

– Правда? – У Гарри тотчас полегчало на душе.

– Конечно! – подтвердил Сириус. – Думаешь, мы с твоим отцом стали бы сидеть смирно и слушаться какой-то старой каракатицы?

– Но… в том году ты все твердил, чтобы я был осторожен и не рисковал …

– В том году было ясно, что кто-то в «Хогварце» хочет тебя убить! – возразил Сириус. – А в этом году кое-кто вне «Хогварца» хочет убить нас всех, и мне кажется, сейчас самое время учиться себя защищать!

– А если нас исключат? – спросила Гермиона.

– Гермиона, это же твоя затея! – уставился на нее Гарри.

– Знаю. Мне просто интересно, что думает Сириус, – пожала плечами она.

– По мне, лучше вылететь из школы, но уметь за себя постоять, чем сидеть в школе как баран, не понимая, что происходит, – ответил Сириус.

– Верно, верно, – с энтузиазмом закивали Гарри и Рон.

– Короче, – сказал Сириус, – как вы будете встречаться? Вы уже решили где?

– Вот с этим как раз проблема, – ответил Гарри. – Понятия не имеем.

– А Шумной Шалман?

– Слушайте, а это мысль! – возбужденно воскликнул Рон, но Гермиона скептически хмыкнула, и все, в том числе голова Сириуса в камине, повернулись к ней.

– Понимаешь, Сириус, в Шалмане вы встречались вчетвером, – объяснила Гермиона, – при этом все умели превращаться в животных и могли, если что, укрыться одним плащом-невидимкой. А нас двадцать восемь, и ни одного анимага, нам понадобится не плащ, а шатер-невидимка…

– Это верно, – несколько смутился Сириус. – Ладно, что-нибудь обязательно найдется. Помнится, на четвертом этаже за большим зеркалом был довольно просторный секретный проход. Может, там хватило бы места потренироваться в порче.

– Фред с Джорджем говорят, что прохода больше нет, – покачал головой Гарри. – Завалило, что ли.

– А… – Сириус нахмурился. – Ну, я еще подумаю, а потом…

Он неожиданно умолк и тревожно нахмурился. Затем повернулся и посмотрел вбок, в кирпичную стенку камина.

– Сириус? – обеспокоенно позвал Гарри.

Но тот исчез. Гарри остолбенело поглядел в огонь и повернулся к Рону с Гермионой:

– Куда он?..

Гермиона судорожно охнула и, не отрывая глаз от камина, в страшном испуге вскочила.

Среди танцующих языков пламени появилась рука, тщетно пытавшаяся что-то схватить, – широкая кисть с пальцами-обрубками, унизанными уродливыми старинными кольцами.

Ребята бросились бежать. У двери в спальню Гарри обернулся. Рука Кхембридж в камине по-прежнему цапала пальцами воздух, словно прекрасно знала, где именно была голова Сириуса, и твердо вознамерилась его поймать.

Глава восемнадцатая
«Думбльдорова армия»

– Кхембридж читает твои письма, Гарри. Это единственное объяснение.

– По-твоему, это она напала на Хедвигу? – в ярости спросил Гарри.

– Я почти уверена, – угрюмо сказала Гермиона. – Следи за лягушкой, она сейчас сбежит.

Гарри направил палочку на лягушку-быка, которая с надеждой поскакала было к краю стола.

– Акцио! – И недовольная лягушка тотчас перенеслась к нему в руку.

Вести приватные беседы на уроке заклинаний очень удобно: все так шумят и мельтешат, что подслушать чей-то разговор практически невозможно. Вот и сегодня за кваканьем лягушек, карканьем воронов и громким стуком дождя в окна никто не обращал внимания на Гарри, Рона и Гермиону, тихо обсуждавших, как Кхембридж чуть не поймала Сириуса.

– Я это подозревала с тех самых пор, как Филч обвинил тебя, что ты заказываешь навозные бомбы. Совершенно идиотская ложь, – шептала Гермиона. – Если б он прочитал твое письмо, он бы сразу увидел, что никаких бомб ты не заказывал… Неубедительный какой-то предлог. Но потом я подумала: а вдруг кому-то просто нужен повод прочитать твое письмо? Тогда для Кхембридж все складывалось идеально – намекнула Филчу, подождала, пока он сделает за нее грязную работу, а потом забрала бы письмо. Украла бы или потребовала – вряд ли Филч был бы против, какое ему дело до нарушения прав школьников. Гарри, ты раздавишь лягушку.

Гарри опустил взгляд; и впрямь он так сдавил лягушку, что глаза у нее вылезли из орбит. Гарри поскорее положил несчастное животное на стол.

– Мы вчера чуть не попались, – сказала Гермиона. – Мне только интересно, догадывается ли Кхембридж, насколько близко она к нам подобралась. Силенцио.

Лягушка, на которой Гермиона практиковалась в наложении замолчары, затихла на полузвуке и обиженно воззрилась на Гермиону.

– Если бы она поймала Шлярика…

Гарри договорил за нее:

– …Он бы, скорее всего, сегодня утром уже сидел в Азкабане. – Гарри рассеянно махнул палочкой, лягушка-бык раздулась, как огромный зеленый воздушный шар, и тоненько засвистела.

– Силенцио! – Гермиона торопливо ткнула палочкой в сторону раздувшейся лягушки, и та быстро и беззвучно сдулась. – Значит, теперь ему ни в коем случае нельзя здесь появляться, только и всего. Правда, непонятно, как ему об этом сообщить. Сову ведь не пошлешь.

– Да он и сам не дурак, не станет рисковать, – сказал Рон. – Он же понимает, что чуть не попался. Силенцио.

Его большой и уродливый ворон насмешливо каркнул.

– Силенцио. СИЛЕНЦИО!

Ворон каркнул еще громче.

– Ты неправильно двигаешь палочкой, – заметила Гермиона, критически поглядев на Рона, – надо не взмах, а такой резкий выпад.

– Вороны – это тебе не лягушки, – процедил Рон.

– Хорошо, давай поменяемся. – Гермиона схватила ворона и посадила на его место жирную лягушку. – Силенцио! – Ворон по-прежнему открывал и закрывал клюв, но из него не раздавалось ни звука.

– Очень хорошо, мисс Грейнджер, – раздался за их спинами скрипучий голосок профессора Флитвика. Ребята вздрогнули. – А теперь хотелось бы посмотреть, что получается у вас, мистер Уизли.

– Что?.. О!.. А!.. Сейчас, – всполошился Рон. – Э-э… Силенцио!

Он сделал резкий выпад в сторону лягушки и, не рассчитав, попал ей палочкой в глаз. Лягушка оглушительно квакнула и спрыгнула со стола.

Неудивительно, что Гарри и Рон получили дополнительное домашнее задание – им было велено практиковаться в замолчарах.

На перемене ученикам разрешили остаться в помещении – на улице шел проливной дождь. Гарри, Рон и Гермиона нашли место в классе на первом этаже, где было полно народу и очень шумно, а под потолком у люстры плавал сонный Дрюзг и изредка лениво сбрасывал кому-нибудь на голову чернильную бомбочку. Не успели ребята сесть, как к ним между группками школьников пробралась Ангелина.

– Я получила разрешение! – победно объявила она. – На возобновление деятельности квидишной команды!

– Здорово! – хором воскликнули Рон и Гарри.

– Да, – просияла Ангелина. – Я была у Макгонаголл. А она, по-моему, ходила к Думбльдору. Так или иначе, Кхембридж сдалась. Ха! В общем, сегодня в семь собираемся на поле, хорошо? Надо наверстать упущенное. Вы в курсе, что до первой игры осталось всего три недели?

Ангелина отбыла, протискиваясь сквозь толпу, и исчезла, успев ловко увернуться от чернильной бомбочки, которая попала в какого-то первоклассника.

Рон поглядел в окно, от ливня мутное, и улыбка его поугасла.

– Надеюсь, дождь прекратится… Гермиона, ты что?

Она тоже смотрела в окно, но ее мысли явно витали где-то далеко. Взгляд был затуманен, лоб нахмурен.

– Я думаю… – пробормотала она, не отводя глаз от залитого дождем стекла.

– О Си… о Шлярике? – спросил Гарри.

– Нет… не совсем… – медленно ответила Гермиона. – Скорее… интересно… думаю, мы поступаем правильно… по-моему… Да?

Гарри переглянулся с Роном.

– Спасибо, теперь понятно, – сказал Рон. – А то, знаешь, очень раздражает, когда тебе ничего не могут толком объяснить.

Гермиона перевела на него взгляд, будто лишь теперь заметила, что он стоит рядом.

– Я думала, – она заговорила отчетливее, – правильно ли мы поступаем. Я имею в виду общество защиты от сил зла.

– Что?! – хором вскричали Рон и Гарри.

– Гермиона, ты же сама это затеяла! – возмутился Рон.

– Сама, – кивнула Гермиона, сплетая пальцы. – Но после разговора со Шляриком…

– Но он же за, – удивился Гарри.

– Вот именно. – Гермиона снова уставилась в окно. – Вот именно. Поэтому я и думаю: может, это все-таки неправильно?

Лежа на животе, над ними проплыл Дрюзг, держа на изготовку трубочку для стрельбы горохом. Ребята автоматически подняли над головами рюкзаки и держали, пока полтергейст не пролетел мимо.

– Я ничего не понимаю, – недовольно сказал Гарри, когда они опустили рюкзаки на пол. – Сириус за нас, и поэтому ты сомневаешься, стоит ли это затевать?

Гермиона жалобно, даже затравленно скривилась и уставилась на свои руки:

– Вот скажи честно: ты его суждениям доверяешь?

– Да! Доверяю! – не задумываясь ответил Гарри. – Он всегда давал нам хорошие советы.

Мимо просвистела бомбочка и сильно ударила по уху Кэти Белл. Кэти вскочила и начала яростно кидаться в Дрюзга чем попало. Гермиона молча наблюдала. Прошло довольно много времени, прежде чем она заговорила вновь.

– Вам не кажется, что Шлярик стал… – она очень тщательно подбирала слова, – как бы это сказать… безрассуден… с тех пор, как ему приходиться безвылазно сидеть дома? Вам не кажется, что он… живет… как бы… через нас?

– Что это значит, «через нас»? – с вызовом спросил Гарри.

– Я имею в виду… По-моему, он сам был бы счастлив организовать тайное общество под носом у представителя министерства… По-моему, он бесится оттого, что сейчас практически бессилен… поэтому, мне кажется, он нас и… как бы получше выразиться… подстрекает.

Рона это ошеломило.

– Сириус прав, – изрек он. – Ты и правда совсем как моя мама.

Гермиона прикусила губу и ничего не ответила. Дрюзг подлетел к Кэти Белл и вылил ей на голову целую бутылку чернил. В этот момент прозвонил колокол.

К вечеру погода не улучшилась, и Гарри и Рон, пока дошли до стадиона, успели вымокнуть до нитки. Ноги скользили и разъезжались на мокрой траве, над головами висели мрачные свинцовые тучи. Приятно было хоть на время укрыться в теплой, ярко освещенной раздевалке. Фред и Джордж уже пришли. Они всерьез обсуждали, не прогулять ли тренировку, воспользовавшись какой-нибудь из злостных закусок.

– …но она сразу догадается, – вполголоса говорил Фред. – Я только вчера пытался продать ей рвотные ракушки.

– Может, гриппозную галету попробовать? – пробормотал Джордж. – Их мы еще никому не показывали…

– А что, правда действуют? – сразу заинтересовался Рон. За окнами выл ветер. Дождь с новой силой забарабанил в стекло.

– Еще как, – сказал Фред, – температура подскакивает выше некуда.

– Но появляются огромные гнойные фурункулы, – добавил Джордж, – и мы пока не знаем, как от них избавляться.

– Не вижу никаких фурункулов. – Рон внимательно оглядел братьев.

– Неудивительно, – хмуро проворчал Фред, – они на таком месте, которое не принято демонстрировать публике.

– Но летать с ними на метле – истинный гемо…

– Так, слушайте сюда, – раздался громкий голос Ангелины, которая только что вышла из капитанского кабинета. – Я понимаю, погода не идеальная. Но не исключено, что первый матч со «Слизерином» придется играть в таких же условиях, поэтому все очень даже удачно – мы сможем выработать правильную тактику. Гарри, помнится, на матче с «Хуффльпуффом» ты сделал что-то такое со своими очками, чтобы они не запотевали?

– Это Гермиона сделала, – ответил Гарри. Он достал палочку, постучал по стеклам очков и сказал: – Импервиус!

– Думаю, всем стоит попробовать, – решила Ангелина. – Если дождь не будет бить в лицо, видимость сильно улучшится… Давайте, все вместе: импервиус! Вот так. Пошли.

Спрятав палочки во внутренние карманы мантий, все взвалили на плечи метлы и вслед за Ангелиной вышли из раздевалки.

Прохлюпав по глубокой грязи, скрипевшей под ногами, команда вышла на середину поля. Видимость, несмотря на заклятие, была ужасная. Дождь стоял стеной, и в довершение ко всему быстро темнело.

– Готовы? По моему свистку! – прокричала Ангелина.

Гарри оттолкнулся от земли – из-под ног во все стороны брызнула грязь, – и устремился вверх; ветер немного сносил его в сторону. Неясно, как в такую погоду разглядеть Проныру – тут и Нападалы-то не видно. Спустя минуту после начала тренировки коварный мяч чуть не сшиб Гарри с метлы, и пришлось применить Подвес Ленивца. Жаль, Ангелина не видела. Собственно, она, как и все прочие, не видела почти ничего. Никто не имел ни малейшего представления, чем занимаются остальные. Ветер крепчал, и даже с поля был слышен шипящий грохот дождя по поверхности озера.

Прошел почти час, прежде чем Ангелина признала свое поражение и повела вымокшую, страшно недовольную команду назад в раздевалку, заверяя всех, что время было потрачено совсем не напрасно, – впрочем, без особой убежденности. Фред с Джорджем злились больше всех; они плелись враскоряку, морщась при каждом шаге. Гарри, вытираясь полотенцем, слышал, как они тихо жаловались друг другу.

– По-моему, у меня несколько штук лопнуло, – в изнеможении вздохнул Фред.

– А у меня нет, – отозвался Джордж, сжимая зубы, – нарывают со страшной силой… Такие огромные, прямо как я не знаю что…

– ОЙ! – вскрикнул Гарри.

Он зажмурился от боли и прижал полотенце к лицу. Так сильно шрам не болел уже очень давно.

– Что случилось? – спросило сразу несколько голосов.

Гарри опустил полотенце. Без очков все в раздевалке казалось размытым, но он видел, что лица повернуты к нему.

– Ничего, ничего, – пробормотал он, – просто я… случайно ткнул себя в глаз.

При этом он со значением посмотрел на Рона, и, когда все, укутавшись в плащи и низко надвинув шляпы, вышли на улицу, они вдвоем задержались в раздевалке. Алисия скрылась за дверью последней, и Рон тут же спросил:

– В чем дело? Опять шрам?

Гарри кивнул.

– Но… – Рон испуганно выглянул в дождь за окном, – ведь… он не может быть рядом, нет?

– Нет. – Гарри опустился на скамейку и потер лоб. – Он за много миль отсюда. Шрам болит, потому что… он… страшно зол.

Гарри совершенно не собирался этого говорить, слова получились как чужие, но едва услышав их, он понял, что это правда. Он не понимал, откуда это ему известно, но нисколько не сомневался: Вольдеморт, где бы ни был и что бы ни делал, кипит от ярости.

– Ты что, видел его? – в ужасе спросил Рон. – У тебя… было видение? Или что?

Гарри сидел не шевелясь и глядел себе под ноги. Он старался пустить мысли на самотек, расслабиться после боли.

Перед ним пронеслись какие-то тени, раздались голоса…

– Ему что-то нужно, он приказал что-то сделать, а дело продвигается медленно, – сказал Гарри и опять, услышав эти слова, очень удивился, но понял, что это правда.

– Но… откуда ты знаешь? – пролепетал Рон.

Гарри покачал головой, закрыл лицо руками и надавил ладонями на глаза. Под веками ярко сверкнули звезды. Он почувствовал, что Рон сел рядом, ощутил его взгляд.

– В кабинете Кхембридж было то же самое, да? – сдавленно заговорил Рон. – Когда у тебя заболел шрам? Сам-Знаешь-Кто тогда тоже злился?

Гарри покачал головой.

– А что?

Гарри стал вспоминать. Он посмотрел Кхембридж в лицо… шрам заболел… а в животе возникло странное ощущение… как будто что-то подпрыгнуло, замерло… счастье… конечно, тогда он не понял, что это счастье, потому что ему самому было так плохо…

– Тогда он, наоборот, чему-то радовался, – сказал в конце концов Гарри. – Очень сильно. Он ждал… чего-то хорошего. А в ночь перед началом учебного года, – Гарри стал припоминать подробности той ночи, когда шрам заболел в спальне на площади Мракэнтлен, – он был разъярен…

Он повернулся к Рону. У того округлились глаза.

– Да, друг, тебе пора заменять Трелони, – благоговейно промолвил он.

– Я же не пророчествую, – возразил Гарри.

– Нет, но… знаешь, что ты делаешь? – В голосе Рона страх мешался с восхищением. – Ты читаешь мысли Сам-Знаешь-Кого!

– Нет, – покачал головой Гарри. – Это не мысли, скорее… настроение, наверное. Передо мной что-то мелькает, и я понимаю, в каком он настроении. Думбльдор говорил, что и в прошлом году было то же самое. Он сказал, я чувствую, когда Вольдеморт рядом или когда у него приступ ненависти. А теперь, похоже, я чувствую, и когда ему хорошо…

Оба замолчали. Стены раздевалки сотрясались от дождя и ветра.

– Надо кому-то рассказать, – произнес Рон.

– В прошлый раз я говорил Сириусу.

– Значит, расскажи и в этот раз!

– А как? Я не могу! – мрачно ответил Гарри. – Забыл, что ли: и очаги и совы – все под контролем Кхембридж.

– Тогда Думбльдору.

– Он и так знает, – буркнул Гарри. Он встал со скамейки, снял плащ с крючка и накинул на плечи. – Что толку сто раз говорить одно и то же.

Рон, застегивая свой плащ, задумчиво посмотрел на Гарри.

– А по-моему, Думбльдор должен знать, – проговорил он.

Гарри пожал плечами:

– Пойдем… Нам еще замолчары отрабатывать.

Ни слова не говоря, они шагали по темному двору, поскальзываясь и спотыкаясь на раскисшей траве. Гарри напряженно думал. Что так нужно Вольдеморту? Что происходит медленнее, чем ему бы хотелось?

«…у него есть и другие цели… их он может достичь без всякого шума… нечто такое, что добывается только хитростью… скажем, оружие. То, чего у него не было в прошлый раз».

С головой погрузившись в школьную жизнь, в борьбу с Кхембридж и несправедливостью министерства, Гарри уже которую неделю не вспоминал эти слова. А теперь вспомнил и задумался… Если Вольдеморту не удается добраться до этого самого оружия – не важно, что это такое, – его гнев вполне понятен. Видимо, Орден мешает Вольдеморту, не дает заполучить оружие? Где оно хранится? У кого оно сейчас?

– Мимбулюс мимблетония. – Голос Рона вывел Гарри из забытья как раз вовремя, и он через дыру за портретом вскарабкался в общую гостиную.

Гермиона, как оказалось, ушла спать рано. Косолапсус валялся в кресле. На столике у камина было разложено множество шишковатых шапочек. Гарри был рад, что Гермионы нет; у него не было сил снова говорить о боли в шраме и выслушивать советы сообщить обо всем Думбльдору. Рон то и дело беспокойно на него косился, но Гарри решительно достал учебник по зельям и принялся за сочинение. Впрочем, мысли его где-то витали, и, к тому времени как Рон тоже собрался спать, Гарри почти ничего не написал.

Наступила и миновала полночь, а Гарри все читал и перечитывал абзац про любисток, а также цинготную и чихотную траву, не понимая ни слова.

Растенья эти распаляют мозг, а оттого особо действенны в замешательном и задуряющем зельях, когда колдун желает возбудить горячечность и безрассудство…

Гермиона сказала, что Сириус стал безрассуден, из-за того что безвылазно сидит дома…

…распаляют мозг, а оттого особо действенны…

…если бы в «Оракуле» узнали, что Гарри улавливает чувства Вольдеморта, они сочли бы, что у него воспаление мозга…

…в замешательном и задуряющем зельях…

…замешательно… это уж точно… Откуда он знает, что чувствует Вольдеморт? Из-за той самой связи между ними, которую Думбльдор так и не смог толком объяснить?

…когда колдун желает…

…как же хочется спать…

…возбудить горячечность…

…у камина тепло и уютно, дождь стучит в окна, Косолапсус мурлычет, потрескивает огонь…

Книга выскользнула из рук и с глухим стуком упала на коврик. Голова Гарри запрокинулась набок…

Он опять шел по коридору без окон, и его шаги гулко отдавались в тишине. Дверь в конце коридора становилась все больше; сердце от волнения колотилось… только бы ее открыть… войти…

Он протянул руку… почти коснулся двери кончиками пальцев…

– Гарри Поттер, сэр!

Сильно вздрогнув, Гарри проснулся. Свечи погасли, а совсем рядом что-то движется…

– Хтозесь? – Гарри подскочил в кресле. Огонь в камине почти потух, в комнате было очень темно.

– Добби принес вашу сову, сэр! – проскрипел чей-то голос.

– Добби? – пробубнил Гарри, вглядываясь в темноту на голос.

У стола, где Гермиона оставила полдюжины своих творений, стоял домовый эльф Добби. На его голове высилась пирамида шапочек, надетых одна на другую – похоже, всех, что связала Гермиона. В шапочках голова эльфа удлинилась фута на два, а то и три. Под ними торчали большие заостренные уши. Сверху, мирно ухая, покачивалась вполне здоровая Хедвига.

– Добби вызвался вернуть Гарри Поттеру его сову, – пропищал эльф. Его лицо светилось обожанием. – Профессор Гниллер-Планк говорит, что сова здорова, сэр. – Он склонился в глубоком поклоне, клюнув вытертый коврик острым носом-карандашиком. Хедвига возмущенно ухнула и перепорхнула к Гарри на подлокотник.

– Спасибо тебе, Добби! – поблагодарил Гарри, поглаживая Хедвигу по голове.

Он усиленно моргал – перед глазами еще стояла запертая дверь… Все было так ярко… Гарри посмотрел на Добби внимательнее и заметил, что эльф надел несколько шарфиков и кучу носков, отчего ноги у него стали огромны до нелепости.

– Ты собираешь все, что связала Гермиона?

– Ой нет, сэр, – радостно ответил эльф. – Добби берет вещи и для Винки, сэр.

– Как она поживает? – поинтересовался Гарри.

Уши Добби немного поникли.

– Винки по-прежнему много пьет, Гарри Поттер, сэр, – уныло пробормотал он, уставив в пол круглые зеленые глаза, огромные, как теннисные мячи. – И она никак не полюбит одежду. Другие эльфы тоже, сэр. Никто больше не хочет прибираться в гриффиндорской башне, сэр, здесь повсюду носки и шапочки, это их обижает, сэр. Добби приходится самому, сэр, но Добби не против, Добби каждый раз надеется встретить Гарри Поттера, сэр, и сегодня его мечта сбылась! – Эльф опять склонился в глубоком поклоне. – Но Гарри Поттер отчего-то грустен, – продолжал Добби, выпрямляясь и робко поднимая глаза на Гарри. – Добби слышал, как Гарри Поттер бормотал во сне. Ему снился плохой сон?

– Ну не то чтобы плохой. – Гарри зевнул и потер глаза. – Видали и похуже.

Эльф внимательно посмотрел на Гарри громадными шарообразными глазами. Потом, повесив уши, серьезно сказал:

– Добби очень хотел бы помочь Гарри Поттеру. Гарри Поттер освободил Добби, и Добби стал намного, намного счастливее.

Гарри улыбнулся:

– Ты ничем не можешь мне помочь, Добби, но я очень благодарен тебе за предложение.

Он наклонился и поднял книгу о зельях. Придется дописать сочинение завтра. Он захлопнул книгу, и тусклый свет камина упал на тонкий витой шрам – фразу, вырезанную на руке, напоминание о наказании Кхембридж…

– Погоди-ка, Добби… Я знаю, что ты можешь для меня сделать, – медленно проговорил Гарри.

Эльф, просияв, обернулся:

– Только скажите, что именно, Гарри Поттер, сэр!

– Мне нужно найти место, где двадцать восемь человек могли бы практиковаться в защите от сил зла и их не нашел бы никто из учителей. Особенно, – Гарри стиснул книгу, и слова на руке перламутрово сверкнули, – профессор Кхембридж.

Он ждал, что улыбка исчезнет с лица эльфа, а уши поникнут, он думал, Добби скажет, что это невозможно или в лучшем случае что он постарается, но надежды на успех мало. Гарри никак не ожидал, что Добби, тряхнув ушами, весело подпрыгнет и хлопнет в ладоши.

– Добби знает подходящее место, сэр! – вскричал эльф. – Добби услышал про него от других эльфов, когда только поступил на работу в «Хогварц», сэр. Это место называют Комната Есть-Нет, или Кстати-комната.

– Почему? – удивился Гарри.

– Потому что, – ответил Добби, – войти в эту комнату человек может, только когда она ему очень кстати. Иногда она появляется, иногда исчезает, но если она есть, человек всегда найдет в ней то, что ему нужно. Добби однажды был там, сэр, – эльф виновато понизил голос, – когда Винки сильно напилась усладэля. Добби спрятал ее в Кстати-комнате, сэр. Он нашел там средство от опьянения, сэр, и хорошую удобную кровать как раз эльфу по размеру, и Добби уложил Винки, чтоб она проспалась, сэр… И еще Добби знает, сэр, что мистер Филч всегда находит там запас моющих средств, когда они у него вдруг заканчиваются, а…

– А если человеку вдруг очень сильно приспичит в туалет, – перебил Гарри, внезапно вспомнив рассказ Думбльдора, – там будет полным-полно ночных горшков?

– Добби думает, что да, сэр, – без тени улыбки кивнул эльф. – Это очень и очень удивительная комната, сэр.

– А сколько народу про нее знает? – Гарри выпрямился в кресле.

– Очень мало, сэр. Большинство попадает туда случайно, когда им что-то до зарезу нужно, но потом, очень часто, больше не могут ее найти, они не знают, что комната всегда на месте, только и ждет, когда кому-нибудь понадобится.

– Но это же здорово! – Сердце у Гарри колотилось как бешеное. – Здорово, Добби! Когда сможешь показать, где эта комната?

– В любое время, Гарри Поттер, сэр. – Добби был в восторге, что сумел угодить Гарри. – Если желаете, можем пойти прямо сейчас!

Гарри чуть было не согласился. Он уже привстал с кресла, собираясь сбегать за плащом-невидимкой… но уже не в первый раз голос, чрезвычайно похожий на Гермионин, шепнул ему на ухо: безрассуден. И потом, уже поздно, и он ужасно устал.

– Нет, Добби, не сегодня. – Гарри неохотно опустился обратно. – Это слишком важно… Нельзя все испортить, я сначала должен как следует подумать. Слушай, а можешь мне точно рассказать, где эта Кстати-комната и как в нее попасть?

Когда на следующий день ребята шлепали по затопленному огороду на пару гербологии, мантии то развевались, то облепляли тело на ветру. Капли дождя, больше похожие на градины, так грохотали по крыше теплицы, что почти невозможно было расслышать объяснений профессора Спарж. Урок ухода за магическими существами пришлось перенести в пустую аудиторию на первом этаже. За обедом, ко всеобщему несказанному облегчению, Ангелина объявила команде, что на сегодня тренировка отменяется.

– И очень хорошо, – негромко ответил Гарри, – потому что мы нашли место для первого собрания. Встречаемся в восемь вечера на седьмом этаже, напротив гобелена, знаешь, где тролли забивают дубинами Барнабаса Безбашенного. Скажешь Кэти и Алисии?

Ангелину эта новость застала врасплох, но она обещала все передать. Гарри жадно набросился на пюре с сосисками. Подняв голову, чтобы отпить тыквенного сока, Гарри обнаружил, что за ним очень пристально наблюдает Гермиона.

– Что? – с набитым ртом спросил он.

– Просто… то, что предлагает Добби, не всегда безопасно. Забыл, как лишился костей?

– Но Добби не придумал эту комнату. Думбльдор про нее тоже знает – он упоминал на рождественском балу.

Лицо Гермионы прояснилось.

– Думбльдор о ней говорил?

– Так, мимоходом, – пожал плечами Гарри.

– Тогда ладно, тогда все в порядке, – удовлетворенно кивнула Гермиона и больше возражений не высказывала.

Большую часть дня Гарри с Роном разыскивали тех, кто был в «Башке борова» и подписался на пергаменте, – сообщали, где и когда будет первое собрание (Гарри немного огорчился, узнав, что Джинни уже сказала о собрании Чо и ее подружке). Так или иначе, к концу ужина он был уверен, что новость передали всем, кому нужно.

В половине восьмого Гарри, Рон и Гермиона вышли из гриффиндорской гостиной; Гарри крепко сжимал в руках некий старинный пергамент. Пятиклассникам разрешалось находиться в коридорах до девяти вечера, но, поднимаясь на седьмой этаж, ребята то и дело нервно озирались.

– Подождите, – сказал Гарри на последней площадке, развернул пергамент, постучал по нему волшебной палочкой и пробормотал: – Торжественно клянусь, что не затеваю ничего хорошего.

На пустом листе проступила карта «Хогварца», по которой двигались крошечные черные точки с пометками: сразу видно, где кто.

– Филч на втором этаже, – поднеся карту к глазам, сообщил Гарри, – миссис Норрис на четвертом.

– А Кхембридж? – озабоченно спросила Гермиона.

– У себя в кабинете, – показал Гарри. – Ладно, пошли.

Они торопливо добрались до места, которое описал Добби. На одной стене висел огромный гобелен, изображавший неудачную попытку Барнабаса Безбашенного научить троллей балету. Довольно большой кусок стены напротив был абсолютно гол.