Текст книги "Гарри Поттер. Полная коллекция"

Глава четырнадцатая
Непростительные проклятия

Следующие два дня прошли без особых приключений, если не считать того, что на зельеделии Невилл расплавил уже шестой котел. Профессор Злей, чья мстительность за лето достигла небывалых масштабов, наложил взыскание – Невиллу пришлось выпотрошить целую бочку рогатых жаб, и он вернулся в состоянии, близком к нервному срыву.

– Догадываешься, почему Злей в таком гнусном настроении? – спросил Рон у Гарри.

Они стояли и смотрели, как Гермиона обучает Невилла скобляному заклятию для удаления жабьих потрохов из-под ногтей.

– Конечно, – кивнул Гарри. – Из-за Хмури.

Было общеизвестно, что Злей мечтает занять пост учителя защиты от сил зла и эта возможность ускользает от него уже четвертый год подряд. Злей открыто ненавидел всех преподавателей этой дисциплины, но отчего-то опасался демонстрировать свою неприязнь Шизоглазу Хмури. Когда бы Гарри ни увидел их вместе – за трапезами или в коридорах, – его не оставляло ощущение, будто Злей всячески избегает глаз Хмури, как обычного, так и волшебного.

– По-моему, Злей его боится, – задумчиво произнес Гарри.

– Представляешь, если бы Хмури превратил Злея в рогатую жабу, – мечтательно отозвался Рон, – и заставил бы его прыгать по подземелью… скок-поскок?..

Все четвероклассники-гриффиндорцы с таким нетерпением ждали первого урока Хмури, что в четверг после обеда пришли к аудитории задолго до колокола.

Не было лишь Гермионы, которая появилась перед самым началом урока.

– Ходила в…

– …библиотеку, – закончил за нее Гарри. – Давай скорей, а то приличных мест не останется.

Они подскочили к трем свободным стульям прямо перед учительским столом, достали учебники («Силы зла: руководство по самозащите») и притихли в ожидании. Скоро из коридора донеслось отчетливое клацанье, и в класс вошел Хмури, по обыкновению странный и страшный. Из-под подола мантии виднелась когтистая деревянная ступня.

– Это можете убрать, – пророкотал он, подковыляв к столу и усаживаясь, – книжки ваши. Не понадобятся.

Ребята убрали книжки в рюкзаки. У Рона на лице было написано восторженное предвкушение.

Хмури достал журнал, откинул седую гриву с перекошенного, изрезанного шрамами лица и начал вызывать всех по фамилиям. Нормальный глаз двигался по строчкам как положено, а волшебный вращался в глазнице, впиваясь в ученика, едва тот откликался.

– Превосходно, – сказал Хмури, когда все доложили о своем присутствии. – Я получил письмо от профессора Люпина по поводу вашего класса. Судя по всему, вы достаточно подкованы в смысле обращения с разными нехорошими существами – вы прошли вризраков, красношапов, финтиплюхов, загрыбастов, капп и оборотней, верно?

По классу пробежал согласный шепоток.

– Но вы порядком подотстали – сильно отстали – в смысле проклятий, – продолжал Хмури. – Моя задача подтянуть вас по части того, что колдуны могут сделать друг с другом. У меня есть целый год, чтобы обучить вас противостоять черной…

– А вы что, не останетесь? – выпалил Рон.

Провернувшись в глазнице, волшебный глаз уставился на Рона; у того сделался крайне испуганный вид, но Хмури улыбнулся – первый раз за все время. Улыбка еще больше перекосила его лицо, однако было приятно узнать, что грозный преподаватель способен и на такие эмоции. По физиономии Рона разлилось несказанное облегчение.

– Ты, видимо, сын Артура Уизли? – догадался Хмури. – Несколько дней назад твой отец вытащил меня из очень неприятной передряги… Да, я здесь всего на год. По особой просьбе Думбльдора… всего год, а потом – назад, на пенсию, к тишине и покою.

Он хрипло хохотнул и хлопнул в корявые ладоши.

– Что ж – к делу. Проклятия. Они бывают самые разные и разной силы. Вообще-то, согласно распоряжению министерства магии, я должен всего лишь научить вас контрзаклятиям. Раньше шестого класса я не имею права показывать вам, что такое запрещенные заклинания черной магии. Считается, что вы еще слишком маленькие. Однако профессор Думбльдор более высокого мнения о вашей выносливости, он считает, что вы в состоянии совладать с собой, а на мой взгляд, чем раньше узнаешь об угрозе, тем лучше. Как, скажите на милость, защититься от того, чего никогда не видел? Если колдун хочет применить запрещенное заклятие, вряд ли он заранее вас об этом уведомит. И церемониться не будет. Поэтому вы должны быть готовы. Вы должны быть внимательны и осторожны. И вы должны отложить все дела в сторону, мисс Браун, и слушать, что я говорю.

Лаванда, вспыхнув, так и подскочила на стуле. Она показывала Парвати свой гороскоп под партой. Значит, волшебный глаз Хмури видел не только сквозь затылок, но и сквозь дерево.

– Итак… кто из вас знает, применение каких заклятий серьезнее всего наказуемо по закону?

Опасливо поднялось несколько рук, в том числе Рона и Гермионы. Хмури ткнул пальцем в Рона, хотя волшебным глазом все еще смотрел на Лаванду.

– Э-э, – неуверенно начал Рон, – мне папа говорил… называется, кажется, «проклятие подвластия»?

– Совершенно верно, – одобрительно кивнул Хмури, – уж кто-кто, а твой отец знает. В свое время оно принесло министерству много головной боли, это проклятие.

Хмури тяжело поднялся на свои разные ноги, открыл ящик стола и достал стеклянную банку. Внутри копошились три больших черных паука. Гарри почувствовал, как съежился Рон – бедняга ненавидел пауков.

Хмури запустил руку в банку, поймал одного паука и на ладони показал его классу.

Потом направил на него волшебную палочку и пробормотал:

– Империо!

Паук свалился с ладони Хмури и повис на тонкой шелковистой нити. Потом закачался взад и вперед, как на трапеции. Потом неестественно растопырил ноги и сделал кувырок назад. Паутинка порвалась, паук упал на парту и заходил колесом по кругу. Хмури дернул палочкой, паук встал на две задние ноги и исполнил чечетку.

Все засмеялись – все, кроме Хмури.

– Смешно вам? – рявкнул он. – А вам бы понравилось, если б я с вами так?

Смех замер почти мгновенно.

– Полный контроль, – тихо продолжал Хмури, а паук тем временем свернулся в клубок и покатился, – я мог бы заставить его выброситься из окна, утопиться, нырнуть любому из вас в глотку…

Рон непроизвольно содрогнулся.

– Было время, когда многими ведьмами и колдунами управляло проклятие подвластия, – проговорил Хмури, и Гарри понял, что он имеет в виду дни царствования Вольдеморта. – Представьте, каково было министерству разбираться, кто совершал преступления вынужденно, а кто по своей воле… Но проклятию подвластия можно противостоять, и я вас научу, хотя это и потребует настоящей силы духа, а она есть не у каждого. Лучше просто не подставляться. НЕУСЫПНАЯ БДИТЕЛЬНОСТЬ! – прогремел он, и все подпрыгнули.

Хмури подобрал паука, исполняющего сальто, и кинул обратно в банку.

– Кто может назвать еще? Другое запрещенное заклятие?

Руку подняла Гермиона, а также, к легкому изумлению Гарри, и Невилл. Обычно Невилл решался на подобное только на гербологии, которую очень неплохо знал. Сейчас он, видимо, и сам был поражен собственной смелостью.

– Да? – Волшебный глаз Хмури перекатился и неподвижно уставился на Невилла.

– Я знаю… пыточное проклятие, – тихо, но отчетливо сказал Невилл.

Хмури очень внимательно посмотрел на Невилла обоими глазами.

– Твоя фамилия Лонгботтом? – Волшебный глаз глянул в журнал.

Невилл нервно кивнул, но Хмури больше ни о чем не спросил. Оглядев остальных, он достал из банки еще одного паука и положил на стол, где тот и замер в страхе.

– Пыточное проклятие, – вздохнул Хмури. – Тут нужно покрупнее, чтобы вы поняли… – И он указал палочкой на паука: – Энгоргио!

Паука раздуло. Он стал больше тарантула. Оставив все попытки сохранить лицо, Рон отъехал на стуле назад, как можно дальше от учительского стола.

Хмури снова поднял палочку, указал на паука и произнес:

– Круцио!

Ноги у паука подломились; он перевернулся и закачался из стороны в сторону, ужасно содрогаясь. Он не издавал ни звука, но сомнений не оставалось: будь у него голос, он бы кричал. Хмури не отводил палочку, паук трясся и дергался все сильнее…

– Перестаньте! – звонко выкрикнула Гермиона.

Гарри повернулся к ней. Она смотрела не на паука, а на Невилла, и Гарри, проследив за ее взглядом, увидел, что Невилл сидит, сцепив руки на столе, костяшки у него побелели, а глаза распахнуты в ужасе.

Хмури отвел палочку. Ноги паука расслабились, но он продолжал дергаться.

– Редуцио, – бормотнул Хмури, и паук уменьшился до нормальных размеров. Хмури отправил его назад в банку. – Боль, – почти шепотом сказал Хмури. – Не нужны ножи и тиски, если умеешь применять пыточное проклятие… оно тоже было очень популярно. Так… Еще?

Гарри оглядел класс. На всех лицах было написано опасение за судьбу последнего паука. Гермиона опять подняла руку, и на сей раз рука слегка дрожала.

– Слушаю. – Хмури повернулся к ней.

– Авада Кедавра, – прошептала Гермиона.

Несколько человек, Рон в том числе, поглядели на нее, как-то съежившись.

– А, – слабая улыбка вновь перекосила кривой рот, – да. Последнее и самое ужасное. Авада Кедавра… убийственное проклятие.

Он запустил руку в банку. Третий паук, словно зная, что его ждет, отчаянно заметался, спасаясь от пальцев Хмури, но тот схватил его и посадил на стол. Бедное животное в панике забегало по столешнице.

Хмури поднял палочку, и Гарри замер от ужасного предчувствия.

– Авада Кедавра! – проревел Хмури.

Ослепительно полыхнуло зеленым, раздался странный шорох, будто пролетело нечто огромное и невидимое, – и паук кувырнулся на спину, мгновенно и незаметно умерев. Кто-то из девочек сдавленно вскрикнул. Рон резко откинулся назад и чуть не перевернулся вместе со стулом – паук покатился прямо на него.

Хмури смахнул мертвого паука на пол.

– Вот так, – спокойно проговорил он, – малоприятно. И никакого контрзаклятия. Блокировать нельзя. Это проклятие пережил один-единственный человек, и он сидит сейчас передо мной.

Гарри ощутил, что краснеет, когда глаза Хмури (оба) заглянули в его собственные. Он чувствовал, что на него смотрит весь класс. Гарри как зачарованный уставился на доску, хотя на самом деле не видел ее…

Значит, вот как умерли его родители… совсем как этот паук. Раз – и нету, а на вид словно ничего и не произошло. Зеленая вспышка, шорох близкой смерти – и пустота…

Вот уже три года Гарри пытался вообразить смерть родителей – с тех самых пор, как узнал, что их убили. Выяснилось, что это Червехвост выдал Вольдеморту, где они скрываются, и Вольдеморт пришел к ним в дом… Сначала он убил отца Гарри. Джеймс Поттер пытался задержать Вольдеморта и кричал жене, чтобы хватала ребенка и бежала… но Вольдеморт бросился к Лили Поттер и приказал ей отойти, он хотел убить Гарри… она умоляла убить ее вместо сына и прикрывала малыша собой… Вольдеморт убил и Лили, и только потом обратил свою палочку на Гарри…

Эти подробности Гарри знал, потому что, когда в прошлом году к нему приближались дементоры, ему слышались голоса родителей перед смертью – ибо такова была страшная сила дементоров: заставлять свои жертвы вновь переживать худшие минуты их жизни и топить их, обессиленных, в отчаянии…

Словно издалека, до Гарри вновь донесся голос Хмури. С огромным усилием Гарри вернулся в настоящее и стал слушать.

– Авада Кедавра – проклятие, которое требует огромной колдовской силы. Вы можете все вместе наставить на меня палочки и произнести слова, но вряд ли у меня хотя бы кровь пойдет из носа. Однако это не важно. Я здесь не для того, чтобы обучать вас, как его исполнить… Естественно, возникает вопрос: зачем, если нет контрзаклятия, я вам это показываю? Потому что вы должны знать. Вы должны знать все, вплоть до самого худшего. Вам нельзя угодить под это проклятие. НЕУСЫПНАЯ БДИТЕЛЬНОСТЬ! – снова проревел он, и снова все подпрыгнули. – Стало быть… Вышеупомянутые три проклятия – Авада Кедавра, подвластия и пыточное – известны как непростительные проклятия. Применение любого из них против другого человеческого существа карается пожизненным заключением в Азкабане. Вот с чем вам предстоит бороться. И я должен вас научить. Вас нужно подготовить. Вооружить. Но главное – вы должны научиться неусыпной, неослабевающей бдительности. Достаньте перья… запишите…

Остаток урока они делали записи о непростительных проклятиях. Никто не произнес ни слова, пока не прозвучал колокол, – но когда Хмури отпустил класс и ребята вышли из аудитории, их словно прорвало. Большинство с благоговейным ужасом обсуждали действие проклятий: «Видели, как он извивался?..», «…А как он его убил – раз и каюк!».

Они так говорили, словно побывали на увлекательном представлении, а вот Гарри не сильно развлекся – как, впрочем, и Гермиона.

– Пошли скорей, – напряженно поторопила она друзей.

– Опять в твою дурацкую библиотеку? – спросил Рон.

– Нет, – коротко ответила Гермиона, показывая в боковой коридор. – Невилл.

Невилл стоял один посреди коридора и широко раскрытыми, невидящими глазами смотрел в стену. На лице у него застыл ужас, как в ту минуту, когда Хмури демонстрировал пыточное проклятие.

– Невилл, – мягко позвала Гермиона.

Тот обернулся.

– А, привет, – заговорил он пронзительнее, чем обычно. – Любопытный урок, да? Интересно, что на обед, – умираю с голоду, а вы?

– Невилл, что с тобой? – спросила Гермиона.

– Со мной ничего, я в порядке, – забормотал Невилл все так же звонко. – Очень интересный обед – в смысле урок – что там на еду?

Рон испуганно посмотрел на Гарри.

– Невилл, что?..

Но в коридоре заклацало, ребята обернулись и увидели, что к ним ковыляет профессор Хмури. Все четверо застыли и молча, с некоторым страхом, взирали на учителя, но, когда тот заговорил, голос его рокотал тише и ласковее.

– Ничего, сынок, – сказал он Невиллу, – пойдем-ка мы с тобой ко мне в кабинет… Пошли… чайку попьем…

Перспектива пить чай с Хмури, казалось, напугала Невилла еще больше. Он ничего не ответил и не пошевелился.

Волшебный глаз уставился на Гарри:

– С тобой все в порядке, Поттер?

– Да, – ответил Гарри почти с вызовом.

Волшебный глаз слегка задрожал в глазнице, рассматривая Гарри.

Затем Хмури произнес:

– Вы должны знать. Может, это жестоко, но вы должны знать. Нет смысла притворяться… м-да… пойдем, Лонгботтом, у меня есть кое-какие книжки, они тебе понравятся.

Невилл бросил умоляющий взгляд на Гарри, Рона и Гермиону, но те молчали, и у Невилла не осталось выбора. Хмури положил ему на плечо корявую руку, и Невилл позволил себя увести.

– Что это было? – проговорил Рон, наблюдая, как Невилл и Хмури заворачивают за угол.

– Не знаю, – задумчиво ответила Гермиона.

– Вот это урок – скажи, Гарри? – по дороге в Большой зал заметил Рон. – Фред с Джорджем были правы. Он и впрямь знает свое дело, этот Хмури, скажи? А как он с Авадой Кедаврой? Паук вдруг – бац! – и сдох…

Но заметив, какое у Гарри лицо, Рон осекся и не издавал ни звука до самого Большого зала, где все-таки решился высказать предположение, что пора заняться предсказаниями для Трелони, а то они не успеют, потому что это займет вечность.

Гермиона, не вмешиваясь в их разговоры, с дикой скоростью заглотила ужин и опять умчалась в библиотеку. Гарри с Роном отправились в гриффиндорскую башню, и Гарри, который не переставая думал о непростительных проклятиях, сам о них заговорил.

– А у Хмури с Думбльдором не будет неприятностей, если в министерстве узнают, что мы видели эти проклятия? – спросил Гарри на подходе к Толстой Тете.

– Скорее всего, – кивнул Рон. – Но Думбльдор всегда поступал по-своему, а Хмури, я так понимаю, все равно вечно попадает в истории. Сначала действуй, а потом думай – ты его мусорные баки вспомни. Дребедень.

Толстая Тетя пропустила их в шумную и людную гриффиндорскую гостиную.

– Ну что, пойдем возьмем прорицательские бумажки? – спросил Гарри.

– А куда деваться, – простонал Рон.

Они поднялись в спальню за книгами и картами и обнаружили там Невилла. Он сидел один на кровати и читал. Выглядел он хоть и не вполне нормально, но все-таки гораздо спокойнее. Глаза у него сильно покраснели.

– Ты как, Невилл? – спросил Гарри.

– Я? Да ничего, – ответил Невилл. – Нормально, спасибо. Вот, читаю книжку, мне профессор Хмури дал… – Он показал обложку: «Отличительные свойства волшебных водных растений Средиземноморья». – Профессор Спарж ему сказала, что у меня способности к гербологии, – поделился Невилл. В его голосе пробивалась гордость, что случалось очень редко. – Он подумал, мне это будет интересно.

Как тактично Хмури сумел подбодрить Невилла, подумал Гарри. Беднягу так редко хвалят за успехи в учебе. Профессор Люпин поступил бы так же.

Гарри с Роном отнесли в общую гостиную «Растуманивание будущего», нашли столик и уселись за предсказания. Спустя час они преуспели очень мало, хотя стол был завален бумажками, испещренными вычислениями и загадочными символами, а мозг Гарри затуманился так, словно в него накачали дыма из камина профессора Трелони.

– Я представления не имею, что вся эта ерунда значит, – пробормотал Гарри, тупо взирая на длинный ряд цифр.

– Знаешь, – волосы у Рона стояли дыбом, потому что от отчаяния он без конца запускал в них пальцы, – по-моему, пора от души попрорицать.

– То есть? Все сочинить?

– Угу, – Рон смел со стола скомканные пергаменты, обмакнул перо в чернила и начал писать. – В следующий понедельник, – говорил он одновременно, – есть вероятность развития у меня респираторного заболевания из-за неудачного аспекта Марса с Юпитером. – Он поднял глаза на Гарри: – Ты ж ее знаешь, натолкай побольше всяких горестей, и она умрет от счастья.

– Точно, – сказал Гарри. Он сделал мячик из своих черновиков и запустил его в камин поверх голов весело болтающих первоклашек. – Так-с… а мне в понедельник грозит… ммм… ожог.

– И верно, – мрачно подтвердил Рон, – в понедельник мы снова увидимся с драклами. Дальше… во вторник я… эммм…

– Потеряешь дорогую сердцу вещь, – подсказал Гарри, пролистывая «Растуманивание будущего» на предмет интересных идей.

– Отлично, – Рон записал. – Из-за… хм… Меркурия. А ты… давай ты получишь удар в спину от того, кого считал другом?

– Ага… здорово… – промычал Гарри, записывая, – потому что… Венера войдет в двенадцатый дом.

– А в среду мне, кажется, не повезет в драке.

– Э-эй! Это я хотел драку! Хотя ладно, тогда я проиграю пари.

– Точно, ты будешь держать пари на мою победу в драке…

Они продолжали в том же духе (предсказания становились все трагичнее) еще целый час. Гостиная постепенно пустела, народ расходился спать. Прибрел Косолапсус, легко вспрыгнул в пустое кресло и непроницаемо уставился на Гарри – примерно так же смотрела бы Гермиона, если б знала, что они несерьезно отнеслись к домашнему заданию.

Обегая взглядом комнату и сочиняя несчастье, которого с ними еще не приключалось, Гарри заметил у дальней стены Фреда с Джорджем. С перьями в руках они голова к голове склонились над пергаментом. Близнецам не было свойственно тихо сидеть в уголке; они любили находиться в центре событий, шуметь и всячески привлекать к себе внимание. Теперь они очень секретно шушукались, и Гарри сразу вспомнилось, как они сидели рядышком и что-то писали в «Гнезде». Тогда он думал, что они составляют бланк заказа «Удивительных ультрафокусов Уизли», но сейчас вряд ли – они обязательно позвали бы Ли Джордана. Может, всё думают, как подать заявки на участие в Тремудром Турнире?

Джордж покачал головой, а Фред что-то вычеркнул и сказал тихо, но слышно в опустевшей комнате:

– Нет… получится, как будто мы его обвиняем. Тут надо осторожно…

Затем Джордж обернулся и поймал взгляд Гарри. Тот улыбнулся и поспешно уткнулся в свои предсказания – ему не хотелось, чтобы Джордж подумал, будто он подслушивает. Вскоре близнецы скатали пергамент, пожелали всем спокойной ночи и ушли спать.

Прошло минут десять, дыра за портретом открылась, и в общую гостиную влезла Гермиона с пачкой пергаментов в одной руке и грохочущей коробкой в другой. Косолапсус выгнул спину и заурчал.

– Привет, – сказала Гермиона, – только что закончила!

– И я тоже! – победно откликнулся Рон и бросил перо.

Гермиона села, сложила все на пустое кресло и придвинула к себе предсказания Рона.

– Не слишком ли ужасный месяц тебя ожидает? – сардонически бросила она. Косолапсус в это время устраивался у нее на коленях.

– Что ж, по крайней мере, я предупрежден, – зевнул Рон.

– Кажется, тебе предстоит дважды утонуть, – заметила она.

– Что, правда? – Рон уставился на пергамент. – Надо будет заменить в одном месте на то, что меня затопчет взбесившийся гиппогриф.

– Тебе не кажется, что это бросается в глаза – что ты все сочинил? – спросила Гермиона.

– Да как ты смеешь! – вскричал Рон в притворном возмущении. – Мы трудились как два домовых эльфа!

Гермиона вскинула брови.

– Это просто такое выражение, – поторопился добавить Рон.

Гарри тоже бросил перо, наспех предсказав собственную смерть через усекновение головы.

– Что там у тебя? – поинтересовался он, ткнув пальцем в коробку.

– Забавно, что ты спросил, – сказала Гермиона, кинув неприязненный взгляд на Рона, и показала содержимое.

В коробке лежало штук пятьдесят разноцветных значков с одинаковой надписью: П.У.К.Н.И.

– Пукни? – прочитал Гарри, взяв значок. – В каком смысле?

– Не пукни, – нетерпеливо поправила Гермиона, – а Пэ – У – Ка – Эн – И. Означает: «Против угнетения колдовских народов-изгоев». Общество такое.

– Никогда о нем не слышал, – заметил Рон.

– Разумеется, – живо согласилась Гермиона, – я его только что основала.

– Да что ты? – с некоторым удивлением спросил Рон. – И много там народу?

– Ну… если вы двое вступите, будет трое, – ответила Гермиона.

– И ты считаешь, мы захотим носить значки с призывом «пукни»? – осведомился Рон.

– Пэ – У – Ка – Эн – И! – горячо воскликнула Гермиона. – Я хотела назвать «Прекращение Возмутительного Беспредела в Отношении Магических Малых Народцев и Кампания за Изменение Их Правового Статуса», но это не влезло. Поэтому таков уж заголовок нашего манифеста. – Она потрясла пергаментом: – Я провела тщательное расследование. Порабощение эльфов продолжалось веками. Прямо не верится, что до меня никто никогда не попытался ничего для них сделать.

– Гермиона! У тебя уши есть? Тогда послушай! – громко вскричал Рон. – Им. Это. Нравится. Им нравится быть порабощенными!

– Наша программа-минимум, – продолжала Гермиона, перекрикивая Рона и делая вид, будто он не произнес ни слова, – обеспечить им достойную оплату и условия труда! Программа-максимум – изменить положение закона о неиспользовании волшебных палочек и попытаться ввести их представителей в департамент по надзору за магическими существами, потому что их процент там возмутительно низок!

– И как же мы все это будем делать? – спросил Гарри.

– Будем набирать людей, – объяснила довольная Гермиона. – Думаю, двух сиклей вступительного взноса – за значок – хватит на финансирование кампании по выпуску листовок. Рон, ты будешь казначеем – наверху я приготовила для тебя жестянку, – а ты, Гарри, секретарь, поэтому запиши все, что я сейчас говорю, это будет протокол нашего первого собрания.

Наступила пауза; Гермиона сияя смотрела на мальчиков, а Гарри разрывался – его просто бесила Гермиона и забавляла гримаса Рона. Наконец молчание было нарушено, но не Роном, который выглядел так, будто временно впал в идиотизм, а тихим «тук-тук» в окно. Гарри посмотрел через опустевшую гостиную и за стеклом на подоконнике увидел снежно-белую сову в лунном свете.

– Хедвига! – закричал он, спрыгнул с кресла и бросился открывать окно.

Хедвига влетела и, прошелестев по комнате, приземлилась на предсказания Гарри.

– Наконец-то! – воскликнул он, торопясь за ней.

– Она принесла ответ! – возликовал Рон, тыча в скомканный кусочек пергамента, привязанный к лапке.

Гарри поспешно отвязал его и сел читать, а Хедвига, нежно ухая, перепорхнула к нему на колено.

– Что там? – почти беззвучно спросила Гермиона.

Письмо было очень коротким, и писали его, судя по почерку, в спешке. Гарри прочитал вслух:

Гарри,

Немедленно вылетаю на север. Известие о твоем шраме – последняя капля в ряду очень подозрительных слухов. Если опять заболит, сразу обратись к Думбльдору – говорят, он пригласил Шизоглаза, а значит, он тоже правильно читает сигналы, даже если он один такой.

Скоро с тобой свяжусь. Мои наилучшие Рону и Гермионе. Будь начеку, Гарри.

Сириус

Гарри поднял глаза на Рона и Гермиону. Те смотрели на него.

– Он вылетает на север? – прошептала Гермиона. – Возвращается?

– Какие еще сигналы читает Думбльдор? – недоуменно спросил Рон. – Гарри… что?..

Гарри со всей силы треснул себя кулаком по лбу, спугнув Хедвигу с колена.

– Не надо было ему говорить! – в гневе рыкнул он.

– О чем ты? – удивился Рон.

– Из-за этого он решил, что должен вернуться! – Гарри грохнул кулаком по столу, и Хедвига, возмущенно ухая, перелетела на спинку кресла Рона. – Он возвращается, потому что решил, что я в опасности! А со мной все в порядке! А для тебя у меня ничего нет, – рявкнул он на Хедвигу, с надеждой щелкавшую клювом, – хочешь есть – лети в совяльню!

Хедвига оскорбленно поглядела на Гарри, снялась с места, больно хлопнув его по голове крылом, и вылетела в открытое окно.

– Гарри, – успокоительно начала Гермиона.

– Я иду спать, – отрубил он. – Увидимся утром.

Наверху он переоделся в пижаму и забрался в кровать, но сна не было ни в одном глазу.

Если Сириус вернется и его поймают, виноват будет он, Гарри. Нет бы ему промолчать. Подумаешь, поболело три секунды – что же, сразу жаловаться?.. Почему у него не хватило ума оставить это при себе…

Он слышал, как вскоре в спальню пришел Рон, но не стал с ним разговаривать. Гарри долго-долго смотрел на полог над головой. В спальне стояла абсолютная тишина, и, будь Гарри меньше поглощен переживаниями, он бы сообразил, что и Невилл не храпит, а значит, он здесь не единственный, кто лежит без сна.