Текст книги "Гарри Поттер. Полная коллекция"

– Ты…

– Вы собираетесь слушать или нет? – донесся до их ушей голос профессора Гниллер-Планк.

Все девочки столпились вокруг единорога и осторожно гладили красавца. Гарри повернулся – от ярости у него тряслись руки, газетная вырезка ходила ходуном – и невидяще уставился на единорога, чьи волшебные свойства как раз перечисляла профессор Гниллер-Планк – громко, чтобы мальчики тоже услышали.

– Хорошо бы она осталась! – воскликнула после урока Парвати Патил, когда все возвращались в замок на обед. – Вот это я понимаю – уход за магическими существами… за настоящими существами, за единорогами, а не за монстрами какими-то…

– А как же Огрид? – напустился на нее Гарри. Они уже поднимались по парадной лестнице.

– А что Огрид? – равнодушно переспросила Парвати. – Он же лесник.

После бала Парвати вообще была чрезвычайно холодна с Гарри. Наверно, он и правда уделил ей мало внимания, но ведь она и без него прекрасно провела время. Во всяком случае, она не забывала уведомить всех и каждого, что в выходные встречается в Хогсмеде с мальчиком из «Бэльстэка».

– Урок и правда был очень хороший, – признала Гермиона на входе в Большой зал. – Я не знала и половины того, что профессор Гниллер-Планк рассказала про едино…

– Ты на это посмотри! – рявкнул Гарри и сунул ей под нос заметку из «Оракула».

Читая, Гермиона все шире и шире открывала рот. Отреагировала она так же, как Рон:

– Откуда эта жуткая Вритер все узнала? Не Огрид же ей сказал?

– Нет, конечно, – ответил Гарри, первым подходя к гриффиндорскому столу и в бессильном гневе падая на стул. – Он даже нам не говорил! По-моему, она так обозлилась, что он не рассказал ей всяких ужасов про меня, что взяла и нарыла компромат на него.

– Может, она подслушала его разговор с мадам Максим на балу, – тихо произнесла Гермиона.

– Мы ее в саду не видели! – возразил Рон. – И вообще, ее больше не пускают в школу, Огрид сказал, что Думбльдор ей запретил…

– А вдруг у нее есть плащ-невидимка, – сказал Гарри, накладывая на тарелку куриную запеканку и в раздражении заляпывая все вокруг. – Очень на нее похоже – шнырять по кустам и шпионить.

– Совсем как вы с Роном, – заметила Гермиона.

– Мы нечаянно! – возмутился Рон. – У нас не было выбора! И вообще, чего этот дурень взялся вещать про свою мамочку – кто угодно же мог услышать!

– Надо сходить к нему, – решил Гарри. – Вечером, после прорицания. Сказать, что мы хотим его обратно… Ты же хочешь, чтобы он вернулся? – прикрикнул он на Гермиону.

– Я… хм… не буду притворяться, было очень приятно для разнообразия побывать на нормальном уроке… но я хочу, чтобы Огрид вернулся, конечно, хочу! – спасовала она под свирепым взглядом Гарри.

Так что после ужина все трое снова вышли из замка и по замерзшему двору направились к хижине Огрида. Постучали. Ответом был гулкий лай Клыка.

– Огрид, это мы! – заорал Гарри, барабаня в дверь. – Пусти!

Но Огрид не отзывался. Было слышно, как Клык, поскуливая, скребется в дверь, но дверь не открывалась. Они стучали еще добрых десять минут, Рон даже не поленился сходить постучать в окно – без толку.

– С какой стати он нас-то избегает? – удивилась Гермиона, когда они наконец сдались и пошли назад в школу. – Он же не думает, что для нас это имеет значение. Подумаешь, полугигант!

И все-таки Огрид, похоже, думал именно так. Всю неделю о нем не было ни слуху ни духу. Он не появлялся ни за едой, ни во дворе и полностью забросил обязанности лесника. На уроках его по-прежнему заменяла профессор Гниллер-Планк. Малфой не упускал возможности поиздеваться над Гарри и его друзьями.

– Скучаешь по своему приятелю-полукровке? – шептал он на ухо Гарри, когда рядом были учителя и Гарри ничего не мог сделать. – Льешь слезки по человеку-слону?

На середину января назначили поход в Хогсмед. Узнав, что Гарри тоже туда собирается, Гермиона очень изумилась.

– Я-то думала, ты воспользуешься случаем – в общей гостиной никого не будет, – сказала она. – Пора уже начинать думать над яйцом.

– Да я… мне кажется, я уже почти понял, в чем там дело, – соврал Гарри.

– Да ты что? – воскликнула Гермиона, приятно пораженная. – Вот молодец!

У Гарри в животе что-то сжалось от стыда, но он постарался не обращать внимания. В конце концов, у него еще целых пять недель, это ужас как много… а вдруг в Хогсмеде им встретится Огрид – можно попробовать уговорить его вернуться…

В субботу он вместе с Роном и Гермионой вышел из замка и по холоду и слякоти направился к воротам. Проходя мимо дурмштранговского корабля, они увидели Виктора Крума. Тот стоял на палубе в одних плавках. Он был очень худенький, но, видимо, куда крепче, чем казалось, – во всяком случае, он забрался на борт и нырнул прямиком в ледяную воду.

– Во псих! – не выдержал Гарри, наблюдая за пляшущей посреди озера черной головой Крума. – Вода же ледяная, январь на дворе!

– Там, откуда он приехал, гораздо холоднее, – ответила Гермиона. – Ему, наверное, здесь тепло.

– Да, но тут же еще гигантский кальмар, – заметил Рон. В его голосе не было тревоги – скорее надежда. Гермиона заметила это и нахмурилась.

– Между прочим, он очень хороший, – заявила она. – Вовсе не такой, как ты думаешь, хоть и из «Дурмштранга». И ему гораздо больше нравится у нас, он мне сам сказал.

Рон промолчал. После бала он не заговаривал о Круме, но на День подарков Гарри нашел под кроватью оторванную миниатюрную руку в болгарской квидишной мантии.

Всю дорогу, пока они шли по слякотной Высокой улице, Гарри внимательно смотрел, не видно ли где Огрида, а убедившись, что Огрида нет ни в одном из магазинов, предложил зайти в «Три метлы».

В кабачке было, как всегда, людно, но, быстро оглядевшись, Гарри понял, что Огрида нет и здесь. Сердце у него упало. Он вместе с Роном и Гермионой прошел к стойке, заказал у мадам Росмерты три усладэля и мрачно подумал, что с тем же успехом мог остаться в гриффиндорской башне и послушать завывания.

– Он что, на работу вообще не ходит? – вдруг прошептала Гермиона. – Смотрите!

Она показала на зеркало за стойкой, и Гарри увидел отражение Людо Шульмана. Тот сидел в темном уголке с гоблинами. Шульман очень тихо и очень быстро говорил, а гоблины очень грозно скрещивали руки на груди.

Странно, подумал Гарри, что Шульман здесь, в «Трех метлах», в выходные, когда даже турнирных мероприятий нет и не нужно судействовать. Он следил за Шульманом в зеркале. Вид у бывшего Отбивалы был напряженный, почти как тогда, в лесу, перед появлением Смертного Знака. Шульман бросил взгляд на стойку, заметил Гарри и встал.

– На пару секунд, на пару секунд! – бесцеремонно заявил он гоблинам и подбежал к Гарри. Мальчишеская улыбка вернулась. – Гарри! – воскликнул он. – Как дела? Я надеялся тебя встретить! Ну как, все хорошо?

– Да, спасибо, – ответил Гарри.

– Слушай, можно с тобой поговорить наедине? Буквально два слова? – оживленно поинтересовался Шульман. – Вы двое не оставите нас на минутку, будьте так любезны?

– Э-э-э… Ладно, – пожал плечами Рон, и они с Гермионой пошли искать столик.

Шульман повел Гарри вдоль стойки подальше от мадам Росмерты.

– Я… просто хотел еще раз поздравить тебя с великолепным выступлением, – начал Шульман. – Это было потрясающе.

– Спасибо, – сказал Гарри, понимая, что этим дело не ограничится, – поздравить можно было и при Роне с Гермионой. Шульман, однако, не торопился раскрывать карты. Гарри видел, как он опасливо посмотрел в зеркало на гоблинов. Они молча следили за ним и за Гарри черными глазами-щелочками.

– Ужас и кошмар, – вполголоса сказал Шульман, заметив, что за гоблинами наблюдает и Гарри. – По-английски почти ни бум-бум… Я прямо как на финале кубка с болгарами… но те хотя бы объяснялись человеческими жестами. А эти бормочут на гоблиберде… а я на гоблиберде знаю только одно слово – «бладвак». Это значит мотыга. Не хотелось бы его употреблять – еще подумают, что я им угрожаю. – Он коротко, гулко хохотнул.

– А чего они хотят? – спросил Гарри. Гоблины не спускали с Шульмана пристальных взглядов.

– Ну… ммм… – Шульман вдруг занервничал. – Они… э-э-э… ищут Барти Сгорбса.

– А с какой стати они ищут его здесь? – удивился Гарри. – Он же в Лондоне, в министерстве?

– Э-э-э… вообще-то я понятия не имею, где он, – признался Шульман. – Он как бы… перестал ходить на работу. Перси, его помощник, говорит, что мистер Сгорбс болен. И якобы присылает сов с распоряжениями. Только ты никому не говори, ладно, Гарри? А то Рита Вритер всюду сует нос, и я что хочешь готов поставить – она из его болезни обязательно состряпает какую-нибудь утку. Выставит его второй Бертой Джоркинс…

– А о ней, кстати, что-нибудь слышно? – спросил Гарри.

– Нет. – Шульман опять напрягся. – Я, разумеется, послал людей на поиски… – (давно пора, подумал Гарри), – только все это очень странно. Она абсолютно точно прибыла в Албанию, потому что там она встречалась с троюродной сестрой. А от сестры поехала на юг, навестить тетушку… и бесследно исчезла по пути. Пусть меня разорвет, если я знаю, куда она подевалась… она не из тех, кто, скажем, сбегает с женихом… и тем не менее… ладно, о чем это мы? О каких-то гоблинах, о Берте Джоркинс… Я же хотел спросить, как у тебя дела с золотым яйцом?

– Ммм… неплохо, – соврал Гарри.

Шульман, похоже, понял, что это неправда.

– Слушай, Гарри, – почти прошелестел он. – Я очень переживаю… ну, что тебя против воли впихнули в этот Турнир… так что, если, – (он говорил так тихо, что Гарри пришлось наклониться ближе), – если я могу помочь… подтолкнуть в нужном направлении… я к тебе очень проникся… как ты справился с драконом, а? В общем, только намекни.

Гарри поднял глаза и посмотрел в круглое розовощекое лицо, в широко распахнутые, младенчески-голубые глаза.

– Но мы же должны отгадать сами, – ответил он осторожно, чтобы не вышло, будто он обвиняет главу департамента по колдовским играм и спорту в нарушении правил.

– Разумеется, разумеется, – нетерпеливо перебил Шульман, – но… ай, да брось ты, Гарри!.. Мы же все хотим, чтобы победил «Хогварц»!

– А вы и Седрику предлагали помочь?

Гладкое лицо Шульмана едва заметно исказилось.

– Нет, не предлагал, – ответил он, – я… я же говорю, я проникся к тебе. Думал просто предложить…

– Спасибо, – сказал Гарри, – но мне кажется, я почти уже догадался, в чем там дело… еще пару дней – и все.

Он толком не понимал, почему отказывается – разве только потому, что они почти не знакомы, и помощь Шульмана как будто гораздо противозаконнее, чем советы Рона, Гермионы и Сириуса.

Шульман, похоже, оскорбился, но сказать уже ничего не смог – подошли Фред с Джорджем.

– Здравствуйте, мистер Шульман! – радостно воскликнул Фред. – Выпьете что-нибудь?

– Ммм… нет, – отказался тот, разочарованно покосившись на Гарри, – спасибо, мальчики…

Фред с Джорджем расстроились не меньше Шульмана. Последний выглядел так, будто Гарри ужасно его подвел.

– Что ж, пора бежать, – сказал он, – рад был повидать вас всех. Гарри – удачи!

И выскочил на улицу. Гоблины дружно выскользнули из-за стола и направились следом. Гарри пошел к Рону с Гермионой.

– Чего он хотел? – спросил Рон, едва Гарри опустился на стул.

– Предлагал помочь с золотым яйцом, – ответил Гарри.

– Он не должен был! – вскричала шокированная Гермиона. – Он же судья! И ты ведь уже сам разгадал, да?

– Э-э-э… почти что, – сказал Гарри.

– Думбльдору не понравилось бы, если б он узнал, что Шульман предлагал тебе сжульничать! – с крайним неодобрением произнесла Гермиона. – Надеюсь, Седрику он тоже предлагал помощь?

– Нет. Я спрашивал, – сказал Гарри.

– Кому сдалось помогать Диггори? – бросил Рон. Про себя Гарри с ним согласился.

– А гоблины были недружелюбные, – потягивая усладэль, проговорила Гермиона. – Что они вообще здесь делают?

– Если верить Шульману, ищут Сгорбса, – ответил Гарри. – Он все болеет. Не ходит на работу.

– Может, Перси потихоньку подсыпает ему яду? – предположил Рон. – Наверно, думает, его назначат главой департамента, если Сгорбс скопытится.

Гермиона одарила Рона сумрачным взглядом – мол, такими вещами не шутят – и сказала:

– Странно, гоблины – и вдруг ищут мистера Сгорбса… обычно они имеют дело с департаментом по надзору за магическими существами.

– Сгорбс знает тысячу языков, – заметил Гарри. – Может, им нужен переводчик.

– Теперь, значит, нас беспокоят бедненькие маленькие гоблинчики? – поддел Гермиону Рон. – Мы подумываем, не основать ли нам какой-нибудь О.З.У.Г.? Общество защиты уродливых гоблинов?

– Ха-ха-ха, – с сарказмом отозвалась Гермиона. – Гоблинов защищать незачем. Вы что, не слушали, что рассказывал профессор Биннз про их восстания?

– Нет, – хором отрезали Гарри и Рон.

– Так вот, они вполне способны справиться с колдунами, – объяснила Гермиона, отхлебнув усладэля. – Они очень умные. Это вам не домовые эльфы, которые боятся слово сказать.

– Ой-ой, – вдруг уставился на дверь Рон.

В кабачок вошла Рита Вритер. Сегодня она надела бананово-желтую мантию, а ногти выкрасила ядовито-розовым. С ней пришел пузатый фотограф. Рита купила напитки, и они с фотографом пробрались сквозь толпу к ближайшему столику. Гарри, Рон и Гермиона с ненавистью воззрились на нее. Рита была чем-то ужасно довольна и быстро-быстро говорила:

– …не очень-то он нам обрадовался, да, Бозо? С чего бы это, как ты думаешь? И вообще, что он тут делает в компании гоблинов?.. Показывает достопримечательности… какая чушь!.. никогда не умел врать. Думаешь, он что-то затевает? Может, стоит покопаться? «Опозоренный бывший глава департамента по магическим играм и спорту Людо Шульман…» Какое начало для статьи, скажи, Бозо? Остается только найти к нему подходящую историю…

– Хотите еще кому-нибудь испортить жизнь? – громко спросил Гарри.

Посетители заозирались. Глаза Риты за очками в драгоценной оправе расширились от удивления.

– Гарри! – просияла она. – Чудненько! Почему бы тебе к нам не присоеди…

– Я бы к вам и с десятифутовой метлой не приблизился! – яростно крикнул Гарри. – Зачем вы так с Огридом, а?

Рита Вритер подняла густо начерненные брови:

– Наши читатели имеют право знать правду, Гарри, я просто делаю мою рабо…

– Какое кому дело, что он полугигант?! – заорал Гарри. – Он хороший!

В зале стало тихо. Мадам Росмерта таращилась на них, очевидно не замечая, что мед, который она заливала в кувшин, течет через край.

Улыбка на долю секунды соскользнула с лица Риты, но она усилием воли удержала ее на месте, щелкнула застежкой крокодиловой сумочки, достала принципиарное перо и спросила:

– Может, поговорим об Огриде, которого знаешь ты, Гарри? Кто скрывается за грудой мускулов? Ваша странная дружба и ее причины? Не заменил ли он тебе отца?

Гермиона вскочила. В руке она сжимала усладэль как гранату.

– Вы мерзавка, – процедила она, – вам ведь все равно, вы за статью кого угодно продадите, да? Даже Людо Шульмана…

– Сядь, глупая девчонка, и не говори о том, чего не понимаешь, – ледяным тоном ответила Рита Вритер, пронзив Гермиону жестким взглядом. – Я знаю про Людо Шульмана такое, отчего у тебя волосы встанут дыбом… тебе это, правда, ни к чему, – добавила она, скользнув глазами по кудрявой копне Гермиониных волос.

– Пошли отсюда, – сказала Гермиона, – пошли… Гарри… Рон…

Они ушли. Многие смотрели им вслед. У двери Гарри оглянулся. Принципиарное перо носилось по пергаменту на столе.

– Гермиона, ты станешь ее следующей жертвой, – тихо и встревоженно проговорил Рон. Ребята быстро шагали назад по улице.

– Пусть попробует! – пронзительно вскричала Гермиона. Ее трясло от гнева. – Я ей тогда покажу! Я, значит, глупая девчонка? Нет, я этого так не оставлю, сначала Гарри, потом Огрид…

– Гермиона, не вздумай раздражать Риту Вритер, – испуганно взмолился Рон. – Я серьезно, она что-нибудь такое на тебя откопает…

– Мои родители не читают «Оракул», и меня она не заставит прятаться от людей! – Гермиона неслась по улице, и Гарри с Роном едва за ней поспевали. В последний раз, когда Гарри видел Гермиону в таком состоянии, дело кончилось тем, что она врезала по роже Драко Малфою. – И Огрид больше скрываться не будет! Из-за какой-то нечеловеческой тетки? Нет уж! Пошли скорей!

Она побежала, мальчики побежали за ней, по дороге к воротам с крылатыми кабанами и потом через школьный двор к хижине Огрида.

Занавески были по-прежнему задернуты, а внутри гавкал Клык.

– Огрид! – завопила Гермиона, барабаня в дверь. – Огрид, хватит прятаться! Мы знаем, что ты там! Никому нет дела, что твоя мама гигантесса! Как ты можешь слушать эту дрянь! Огрид, выходи, кончай дур…

Дверь открылась. Гермиона сказала было: «Ну наконе…» – и тут же осеклась, потому что перед ней возник вовсе не Огрид, а Альбус Думбльдор.

– Добрый день, – любезно улыбнулся он.

– Мы… э-э-э… хотели повидать Огрида, – очень робко объяснила Гермиона.

– Да, я так и понял, – лукаво блеснул глазами Думбльдор. – Может, зайдете?

– О… хм… да, – промямлила Гермиона.

Ребята вошли. Клык с сумасшедшим лаем набросился на Гарри и попытался облизать ему уши. Гарри кое-как отбился и обвел глазами хижину.

Огрид сидел за столом, где стояли две кружки с чаем. Выглядел Огрид ужасно: глаза опухшие, лицо в красных пятнах… что касается волос, то он впал в другую крайность, вообще бросил причесываться, и казалось, что на голову ему нахлобучили моток спутанной проволоки.

– Привет, Огрид, – сказал Гарри.

Огрид поднял голову.

– ‘Вет, – просипел он.

– Еще чаю, я полагаю. – Думбльдор закрыл за гостями дверь, достал волшебную палочку и, будто играючи, повертел ее между пальцами. В воздухе закрутился поднос с чайными приборами и блюдом пирожных. Думбльдор направил поднос на стол. Все расселись. После краткой паузы Думбльдор заговорил: – Огрид, ты слышал, что кричала за дверью мисс Грейнджер?

Гермиона порозовела. Думбльдор улыбнулся ей и продолжил:

– Как видишь, и Гермиона, и Гарри, и Рон по-прежнему жаждут с тобой общаться – настолько, что пытались взломать дверь.

– Конечно, жаждем! – Гарри в упор посмотрел на Огрида: – Ты же не думаешь, что эта корова… извините, профессор, – поспешно прибавил он, поглядев на Думбльдора.

– Прости, Гарри, я временно оглох и совсем не слышал, что ты говоришь, – ответил тот, устремляя взгляд в потолок и вращая большими пальцами.

– А… понятно, – робко пробормотал Гарри. – Я только хотел сказать… Огрид, как ты мог подумать, будто нам важно, что говорит эта… женщина?

Из черных глаз-жуков выкатились две крупные слезы и медленно уползли в косматую бороду.

– Живое доказательство моих слов, – вставил Думбльдор, упорно взирая на потолок. – Я же показал тебе бесчисленное множество писем от родителей, которые помнят тебя еще по своей учебе. Все они в весьма недвусмысленных выражениях заявляют, что, если я вздумаю тебя уволить, им будет что сказать по этому поводу…

– Не все, – хрипло пробасил Огрид, – не все так думают.

– Ну знаешь, если тебе требуется признание вселенского масштаба, боюсь, ты просидишь дома очень и очень долго. – Сквозь стекла-полумесяцы Думбльдор сурово и пристально уставился на Огрида. – С того дня, как я стал директором этой школы, не проходит недели, чтобы я не получил по крайней мере одну сову с жалобами на то, как бездарно я руковожу. Что прикажешь мне делать? Забаррикадироваться в кабинете и ни с кем не разговаривать?

– Но вы… вы же не полугигант! – надтреснуто каркнул Огрид.

– Огрид, да ты посмотри на моих родственников! – не выдержав, завопил Гарри. – На Дурслеев посмотри!

– Верно подмечено, – кивнул профессор Думбльдор. – Или вот мой братец Аберфорс. Его привлекли за применение неподобающих заклятий против козы. Об этом было во всех газетах. Но разве Аберфорс стал прятаться? Нет, он ходил с гордо поднятой головой и занимался своими делами! Правда, я не уверен, что он умеет читать, – возможно, это была вовсе не храбрость…

– Возвращайся и учи нас дальше, – тихо попросила Гермиона, – пожалуйста, возвращайся, мы без тебя скучаем.

Огрид громко сглотнул. Слезы безудержно лились по его щекам и пропадали в бороде. Думбльдор поднялся.

– Я отказываюсь принимать твою отставку, Огрид, и рассчитываю в понедельник увидеть тебя на рабочем месте, – объявил он. – Жду тебя к завтраку в Большом зале в восемь тридцать. И никаких отговорок. Желаю всем доброго дня.

Думбльдор, остановившись на секундочку почесать Клыка за ухом, вышел. Едва за ним закрылась дверь, Огрид уткнулся в огромные ладони – каждая размером с крышку мусорного бака – и разразился рыданиями. Гермиона похлопывала его по руке, пока он не поднял голову – глаза были очень красные – и не сказал:

– Великий человек, Думбльдор… великий человек…

– Эт-точно, – подтвердил Рон. – Можно мне пирожное, а, Огрид?

– Угощайся, – кивнул Огрид, утирая слезы. – Он, яс’дело, прав… да вы все правы… я себя как дурак повел… папаше б за меня стыдно было… – По лицу снова покатились слезы, но Огрид ожесточенно их отер и сказал: – А я вам фотку моего старика не показывал, нет?.. Сейчас…

Он встал, подошел к буфету и достал из ящика фотографию дядьки-коротышки – такие же глаза-жуки, вокруг глаз морщинки. Сидя на плече у сына, коротышка весело улыбался. Они снялись перед яблоней – судя по ней, Огрид был не ниже семи-восьми футов, но лицо юное, круглое, гладкое, безбородое – мальчик никак не старше одиннадцати.

– Это я только-только в «Хогварц» поступил, – заплаканным голосом пояснил Огрид. – Папаша был на седьмом небе… боялся, а вдруг я не колдун, ну, из-за мамы, понимаете… ладно, не важно. Яс’дело, с магией у меня всегда было не так чтобы очень… Хорошо хоть, он не дожил до того, как меня турнули. Помер, когда я во второй класс пошел… Как папаши не стало, за мной Думбльдор приглядывал. Работу вот мне дал… вера у него в людей есть, вот как. Не боится дать еще один шанс… не как другие директора. Кого хошь примет в «Хогварц», ежели только у них талант имеется. Понимает, что человек может быть правильный, даже если семья у него не того… не очень-то уважаемая. А некоторые не понимают. Некоторые так и будут к тебе… с камнем за пазухой. А некоторые вообще прикидываются, будто у них широкая кость, – нет, чтоб встать и сказать: я – это я, и мне за это не стыдно. «Никогда не стыдись сам себя, – так мой старикан говаривал. – Всегда, – говорил, – найдутся те, кто будет против, только тебе до них дела нет». И ведь прав был. Дурак я, ох дурак. Вот и до нее мне больше дела нет, увидите. Широкая кость… я ей покажу широкую кость.

Гарри, Рон и Гермиона смущенно переглянулись. Гарри скорее согласился бы вывести на прогулку пятьдесят взрывастых драклов, чем признаться Огриду, что слышал их разговор с мадам Максим. Но Огрид бормотал, очевидно не сознавая, что говорит лишнее.

– И знаешь чего, Гарри? – Он поднял заплаканные глаза от отцовой фотографии. – Когда я тебя первый раз увидал, ты мне меня самого напомнил. Ни мамки, ни папки… Помнишь, ты еще не знал, подойдешь для «Хогварца» али нет? Не знал, справишься ли… а посмотреть на тебя сейчас, а? Чемпион школы!

Он поглядел на Гарри, а потом продолжил очень серьезно:

– Знаешь, чего б мне хотелось? Вот жуть как охота? Чтоб ты выиграл! Ты бы им всем показал… чтоб достичь вершины, не нужна никакая чистая кровь. Нельзя самого себя стыдиться. Они бы поняли – Думбльдор-то, он прав, что принимает всех, которые колдовать умеют. Как у тебя с этим яйцом-то, а?

– Отлично, – ответил Гарри. – Очень хорошо.

На несчастном, мокром, измученном лице Огрида появилась широкая улыбка.

– Вот молодчага… Ты им покажешь, Гарри, ты им всем покажешь. Всех побьешь.

Врать Огриду было гораздо тяжелее, чем остальным. Гарри возвращался в замок и никак не мог забыть, до чего радостно просияла заросшая физиономия Огрида, когда тот вообразил, как Гарри выигрывает Турнир. В тот вечер непостижимое яйцо висело на совести Гарри уже невыносимо тяжким грузом, и к отбою он решился – пора забыть про гордость и выяснить, чего стоит подсказка Седрика.