Текст книги "Гарри Поттер. Полная коллекция"

– Наконец-то! Если бы не пришло сегодня… – Гермиона нетерпеливо разорвала конверт, достала листочек пергамента и быстро пробежала его глазами; губы ее растянула улыбка угрюмого удовлетворения. – Гарри, – сказала она, – это очень важно. Можешь около полудня прийти в «Три метлы»?

– Ну… не знаю, – неуверенно протянул Гарри. – Чо, наверно, рассчитывает, что я весь день буду с ней. Мы не обсуждали, что станем делать, но…

– Значит, приводи ее с собой, – не отступала Гермиона. – Придешь?

– Ну… ладно. А зачем?

– Сейчас некогда объяснять, надо срочно написать ответ.

И Гермиона убежала из Большого зала с письмом в одной руке и гренком в другой.

– А ты придешь? – спросил Гарри у Рона.

Тот мрачно покачал головой:

– Я вообще в Хогсмед не пойду. Ангелина хочет, чтобы мы весь день тренировались. Как будто это поможет! Мы – худшая команда в мире. Видел бы ты Слопера и Кёрка – сплошные слезы, даже хуже, чем я. – Рон тяжело вздохнул. – Не знаю, почему Ангелина не дает мне уйти.

– Потому что ты, когда в форме, играешь очень даже хорошо, – с раздражением бросил Гарри.

Сочувствовать Рону было трудно – сам Гарри отдал бы что угодно за возможность участвовать в матче против «Хуффльпуффа». Рон по тону Гарри, похоже, догадался и до конца завтрака о квидише не говорил. Попрощались они прохладно; Рон отправился на стадион, а Гарри, глядясь в чайную ложку, кое-как пригладил волосы и вышел в вестибюль, чтобы там встретиться с Чо. Он не знал, о чем с ней говорить, и вообще ужасно нервничал.

Она стояла чуть в стороне от парадных дверей, очень красивая – волосы она завязала в хвост. Гарри пошел к ней, с ужасом ощущая, какие огромные у него ноги, а уж руки… почему он раньше не замечал, до чего они дурацкие и как глупо болтаются при ходьбе?

– Привет, – сказала Чо.

– Привет, – ответил Гарри.

Они молча посмотрели друг на друга, а потом Гарри произнес:

– Ну что… пошли?

– А… да…

Они встали в очередь к Филчу, который по списку проверял уходивших. Оба переглядывались, смущенно улыбались друг другу, но молчали. Потом наконец оказались на улице, и Гарри обрадовался: молча идти рядом все-таки проще, чем просто стоять с глупым видом. Было свежо и немного ветрено. Проходя мимо стадиона, Гарри заметил, как над трибунами проносятся Рон и Джинни, и у него защемило сердце – как жаль, что он не с ними!

– Скучаешь без квидиша, да? – спросила Чо.

Он повернулся к ней и понял, что она внимательно за ним наблюдает.

– Да, – вздохнул Гарри, – очень.

– Помнишь, как мы первый раз играли друг против друга, в третьем классе? – спросила Чо.

– Конечно, – усмехнулся Гарри. – Ты все время меня блокировала.

– А Древ сказал: «Не время строить из себя джентльмена, скинь ее с метлы, если надо», – ностальгически улыбнулась Чо. – Я слышала, его взяли в «Младость Мимолеттона»?

– Нет, в «Малолетстон Юнайтед»; в прошлом году я видел его на кубке мира.

– Ой, мы же с тобой там встречались, помнишь? Мы жили в одном лагере. Здорово было, да?

Бесед о мировом чемпионате хватило до ворот и еще чуть-чуть. Гарри поражался, до чего легко разговаривать с Чо, – не труднее, чем с Роном или Гермионой. Но не успел он расслабиться и повеселеть, как мимо прошла стайка девиц из «Слизерина», в том числе Панси Паркинсон.

– Поттер и Чан! – скрипуче взвизгнула Панси, и ее слова потонули во взрыве презрительного хохота. – Ну и вкус у тебя, Чан! Диггори по крайней мере был красавчик!

Девицы быстро ушли вперед, вопя, хохоча и демонстративно оборачиваясь на Гарри и Чо. Те смущенно молчали. Гарри не знал, что еще сказать про квидиш, а покрасневшая Чо сосредоточенно смотрела себе под ноги.

– Ну… куда пойдем? – спросил Гарри, когда они вошли в Хогсмед. На Высокой улице было полно школьников: они лениво гуляли, глазели на витрины, группками стояли на тротуаре, оживленно болтали.

– Ой… мне все равно, – пожала плечами она. – Может… походим по магазинам?

Они медленно направились к «Дервишу и Гашишу». В витрине висело большое объявление; возле него стояли несколько деревенских жителей. Когда подошли Гарри с Чо, люди чуть отодвинулись, и Гарри опять увидел фотографии десяти беглецов. В объявлении, «по приказу министерства магии», предлагалось вознаграждение в тысячу галлеонов за любую информацию, которая поможет поймать преступников.

– Странно, – тихо сказала Чо, глядя на Упивающихся Смертью, – помнишь, когда бежал Сириус Блэк, повсюду было полно дементоров? Сейчас бежали десять человек – а дементоров нет…

– Да, – ответил Гарри, оторвал взгляд от Беллатрикс Лестранж и из конца в конец осмотрел Высокую улицу. – И правда странно.

Он ничуть не жалел об отсутствии дементоров, но, если подумать, оно говорило само за себя. Дементоры не только позволили приспешникам Вольдеморта сбежать, но даже не пытаются их разыскивать… Видно, они и впрямь больше не подчиняются министерству.

Десять беглецов смотрели на Гарри и Чо со всех витрин. Когда они проходили мимо магазина Шкрябенштюка, пошел дождь; холодные тяжелые капли били Гарри по лицу и падали за воротник.

– А не хочешь… выпить кофе? – потупив глаза, спросила Чо. Дождь усилился.

– Давай, – Гарри завертел головой. – А где?

– Там, дальше, есть замечательное место! Был когда-нибудь у мадам Пуднафут? – оживленно спросила Чо и повела Гарри в переулок к маленькому кафе, которого он никогда раньше не замечал. В тесном зальчике было очень жарко и абсолютно все украшено кружевами и бантиками. Гарри вспомнил кабинет Кхембридж, и ему стало неприятно.

– Миленько, правда? – с воодушевлением сказала Чо.

– Э-э… да, – неискренне согласился Гарри.

– Смотри, как она все украсила к Валентинову дню! – Чо показала на стайки золотых херувимчиков, которые порхали над круглыми столиками и время от времени осыпали посетителей розовым конфетти.

– Да-а…

Они заняли последний свободный столик у запотевшего окна. В полутора футах от них, держась за руки, сидели Роджер Дэйвис, квидишный капитан «Вранзора», и хорошенькая блондинка. При виде их Гарри сделалось не по себе, а потом, когда он обвел кафе взглядом и понял, что за столиками – одни парочки и все, решительно все, держатся за руки, ему стало и вовсе нехорошо. Наверно, Чо ждет, чтобы он тоже взял ее за руку?

– Что вам принести, мои дорогие? – Мадам Пуднафут, очень полная женщина с блестящими черными волосами, собранными в пучок, с превеликим трудом втиснулась между их столиком и столиком Роджера Дэйвиса.

– Два кофе, пожалуйста, – заказала Чо.

Когда они дождались кофе, Роджер Дэйвис и его подруга, склонившись друг к другу над сахарницей, уже начали целоваться. Гарри ужасно страдал; Дэйвис словно задавал некий стандарт поведения – Чо, вероятно, скоро захочет, чтобы он, Гарри, соответствовал. Гарри бросило в жар; он отвел глаза к окну, но оно запотело, и за ним ничего не было видно. Оттягивая момент, когда придется снова посмотреть на Чо, Гарри поднял глаза к потолку, будто проверяя, хорошо ли тот покрашен, и получил по физиономии розовым конфетти.

После нескольких минут тягостного молчания Чо заговорила о Кхембридж. Гарри вздохнул с облегчением, и они некоторое время дружно поносили главного инспектора, но, поскольку Кхембридж была предметом бесконечных обсуждений на встречах Д. А., тема быстро исчерпалась. Воцарилась тишина. Гарри отчетливо различал хлюпанье за соседним столиком и лихорадочно придумывал, о чем бы еще поговорить.

– Слушай… а ты не хочешь к обеду подойти в «Три метлы»? Я там встречаюсь с Гермионой Грейнджер.

Чо подняла брови:

– С Гермионой Грейнджер? Сегодня?

– Да. Понимаешь, она попросила… Вот я и думаю, надо бы. Пойдешь со мной? Она сказала, если ты тоже придешь, не страшно.

– О!.. Как мило с ее стороны.

Но по тону Чо было ясно – она вовсе не считает, что это мило; напротив, от ее слов сквозило холодком, а лицо посуровело.

Еще некоторое время прошло в гробовом молчании. Кофе исчезал с неимоверной быстротой – скоро Гарри понадобится вторая чашка. Роджер Дэйвис с девицей, видимо, навсегда приклеились друг к другу губами.

Рука Чо лежала на столе у чашки, и Гарри все яснее чувствовал, что ему просто необходимо до нее дотронуться. Возьми, и все, – твердил он себе. В груди фонтаном били эмоции – и жуть, и восторг, и трепет. Протяни руку и хватай! Поразительно: заставить себя дотянуться до неподвижно лежащей ладони – всего каких-то двенадцать дюймов – труднее, чем схватить несущегося на бешеной скорости Проныру…

Но, стоило Гарри двинуть рукой, Чо убрала ладонь со стола. И с легким интересом стала наблюдать за Дэйвисом и его подругой.

– А знаешь, он звал меня на свидание, – еле слышно сказала Чо. – Пару недель назад. Роджер. Я отказалась.

Гарри – чтобы как-то объяснить резкое движение рукой, ему пришлось схватить сахарницу – удивился: для чего она это рассказывает? Если ей жаль, что не она взасос целуется с Дэйвисом, зачем было идти на свидание с ним?

Он промолчал. Херувимчик швырнул в них еще одну горсть конфетти. Несколько кружочков упали в остывшую кофейную бурду, которую Гарри как раз собрался допить.

– В прошлом году мы были здесь с Седриком, – прошептала Чо.

Когда смысл ее слов дошел до Гарри, его сердце сковало льдом. Да как она может говорить о Седрике здесь, где целуются парочки и летают херувимчики?

Чо заговорила снова, пронзительнее:

– Я давно хотела спросить… Седрик… говорил что-нибудь… обо м-мне… перед смертью?

О чем о чем, а об этом Гарри разговаривать не хотелось вовсе – тем более с Чо.

– В общем… нет, – скованно ответил он. – Понимаешь… он и не успел бы. Эмм… так ты… так ты… на каникулах часто ходила на квидиш? Ты ведь болеешь за «Торнадо», да?

Голос его прозвучал неестественно бодро. К своему ужасу, он увидел, что глаза Чо полны слез, совсем как тогда, под омелой.

– Слушай, – в отчаянии сказал он, наклоняясь к Чо очень близко, чтобы его больше никто не услышал, – давай сейчас не будем о Седрике… давай лучше о чем-нибудь другом…

Кажется, именно этого говорить не стоило.

– Я думала, – пролепетала Чо, и на стол брызнули слезы, – думала, что ты… должен меня по… понять! Мне нужно об этом говорить! И тебе, конечно, то… тоже! Ты же это ви… видел!

Проклятье, да что же это такое! Роджер Дэйвис даже отклеился от девицы, чтобы посмотреть на рыдающую Чо.

– Я… уже говорил, – прошептал Гарри, – с Роном и Гермионой, но…

– Ах, с Гермионой! – взвизгнула Чо. Ее лицо блестело от слез. Еще несколько пар перестали целоваться и повернули к ним головы. – А со мной, значит, нельзя! Может, мы лучше… мы лучше… мы… расплатимся, и ты пойдешь к Гермионе Гре… Грейнджер! Тебе же только этого и хочется!

Гарри смотрел на нее в полнейшем потрясении. Она схватила со стола кружевную салфетку и стала вытирать мокрое лицо.

– Чо? – пролепетал Гарри, страстно желая, чтобы Роджер Дэйвис вспомнил про свою девицу и перестал таращиться.

– Давай, давай, иди! – Чо разрыдалась в салфетку. – Я вообще не понимаю, зачем ты меня приглашал! Чтобы после меня встречаться с другими?.. Сколько у тебя свиданий на сегодня, после Гермионы?

– Да все совсем не так! – воскликнул Гарри. Догадавшись наконец, почему она сердится, он почувствовал такое облегчение, что даже рассмеялся – а это, как стало понятно секунду спустя, тоже было ошибкой.

Чо выскочила из-за стола. Все кафе, замерев, жадно наблюдало за бурной сценой.

– До свидания, Гарри! – трагически вскричала Чо, всхлипнула, бросилась к двери, распахнула ее и выбежала под дождь.

– Чо! – крикнул Гарри, но за ней уже с мелодичным звоном закрылась дверь.

Воцарилась полнейшая тишина. Все взгляды были устремлены на Гарри. Он бросил на столик галлеон, стряхнул с головы розовое конфетти и вслед за Чо выбежал на улицу.

Там хлестал ливень. Чо нигде не было. Гарри не мог взять в толк, почему все так обернулось, – ведь полчаса назад они отлично ладили.

– Женщины! – в сердцах бросил он и, сунув руки в карманы, зашлепал по мокрой дороге. – И чего, спрашивается, ей понадобилось говорить о Седрике? Зачем она постоянно вспоминает такое, от чего превращается в живой поливальный шланг?

Он повернул направо и побежал, взметая фонтаны брызг, а через пару минут уже вошел в «Три метлы». До встречи с Гермионой было далеко, но он подумал, что в баре наверняка найдется, с кем провести время. Убрав с глаз мокрые волосы, Гарри огляделся и заметил в углу мрачного Огрида.

– Эй, привет! – поздоровался он, протиснувшись между забитыми до отказа столиками, и придвинул стул.

Огрид вздрогнул и поглядел сверху вниз, будто не узнавая.

– А, это ты, – протянул он затем. На лице красовались два свежих пореза и несколько новых синяков. – Как делишки?

– Нормально, – соврал Гарри; впрочем, по сравнению с израненным и глубоко несчастным Огридом ему действительно было не на что жаловаться. – А ты как?

– Я? – переспросил Огрид. – Шикарно, Гарри, прям-таки обалдеть.

Он заглянул в оловянную кружку размером с ведро и тяжко вздохнул. Гарри не знал, что сказать; они помолчали. Затем Огрид отрывисто произнес:

– Ну чего, снова мы в одной лодке, да, Гарри?

– Ммм… – неопределенно промычал Гарри.

– Да… я всегда говорю… изгои мы с тобой, оба два, – мудро закивал Огрид. – Оба сироты. Да… оба сироты.

И он основательно отхлебнул из кружки.

– Приличная семья – большое дело, – продолжал он. – Папаша у меня был приличный. И у тебя мама-папа приличные. Не помри они, жизнь пошла бы по-другому, да?

– Да… наверно, – осторожно согласился Гарри. Огрид был какой-то странный.

– Семья, – хмуро пробурчал Огрид. – Что ни говори, кровь – это важно… – И стер струйку этой самой крови с глаза.

– Огрид, – не удержавшись, спросил Гарри, – откуда у тебя эти раны?

– А? – перепугался Огрид. – Какие раны?

– Да вот эти! – Гарри показал на его лицо.

– А!.. Это, Гарри, обычные синяки да шишки, – наставительно сказал Огрид, – работа у меня такая. – Он осушил кружку и поднялся из-за стола. – Ну, пока, Гарри… не болей.

Огрид грустно похромал к двери и вышел под проливной дождь. Гарри понуро смотрел ему вслед. Огриду плохо, он что-то скрывает, но почему-то отказывается от помощи. В чем дело? Гарри не успел как следует об этом подумать, потому что услышал крик:

– Гарри! Гарри! Сюда!

Через весь зал ему махала Гермиона. Он встал, начал продираться сквозь толпу и, еще не дойдя, увидел, что Гермиона не одна и заседает с двумя самыми невообразимыми компаньонками: Луной Лавгуд и Ритой Вритер, бывшей журналисткой «Оракула», личностью, которую Гермиона откровенно ненавидела.

– Ты так рано! – Гермиона подвинулась, освобождая место. – Я думала, ты с Чо и придешь не раньше чем через час!

– С Чо? – заинтересовалась Рита. Она круто развернулась и с жадным любопытством воззрилась на Гарри. – С девочкой?

И запустила руку в сумочку из крокодиловой кожи.

– Хоть с тысячей девочек, вас это не касается, – холодно заявила Гермиона. – Так что уберите.

Рита – она почти уже достала из сумки ядовитозеленое перо – щелкнула замочком с таким видом, будто ее заставили выпить стакан смердосока.

– Что вы затеяли? – спросил Гарри, переводя взгляд от Риты к Луне и Гермионе.

– Перед тем как ты появился, маленькая мисс Совершенство как раз собиралась нас просветить. – Рита отхлебнула из стакана. – Надеюсь, разговаривать с ним можно? – поинтересовалась она у Гермионы.

– Можно, – невозмутимо отозвалась та.

Надо сказать, безработица не пошла Рите на пользу: волосы, некогда уложенные тугими кудрями, висели некрасивыми лохмами; красный лак на двухдюймовых ногтях облупился, с оправы очков осыпалась часть фальшивых бриллиантиков. Рита сделала еще один большой глоток и уголком рта пробормотала:

– Она хорошенькая, Гарри?

– Еще одно слово о личной жизни Гарри, и сделка отменяется! Это я вам обещаю, – раздраженно пригрозила Гермиона.

– Какая еще сделка? – Рита ладонью вытерла губы. – Ты ничего не говорила о сделке, мисс Идеал, ты просто позвала меня сюда, и все. О, когда-нибудь… – Она глубоко, судорожно вздохнула.

– Да-да, когда-нибудь вы напишете кучу гадостей обо мне и Гарри, – равнодушно бросила Гермиона. – Идите поищите, кому это интересно.

– В этом году про него и без меня понаписали кучу гадостей. – Рита поверх стакана скосила глаза на Гарри и хрипло зашептала: – Что ты при этом чувствовал? Что тебя предали? Не поняли? Обидели?

– Он злился, – жестко и четко произнесла Гермиона. – Он сказал министру магии правду, а этому идиоту не хватило мозгов поверить.

– Значит, ты продолжаешь утверждать, что Тот-Кто-Не-Должен-Быть-Помянут вернулся? – Пронзительные Ритины глаза впились в Гарри, а рука, отставив стакан, жадно потянулась к замочку сумки. – Ты подписываешься под этой чепухой, которую городит Думбльдор? Якобы Сами-Знаете-Кто возродился, а ты был единственным свидетелем?

– Не единственным, – огрызнулся Гарри. – Там еще было больше дюжины Упивающихся Смертью. Назвать их имена?

– Ну разумеется, – хищно выдохнула Рита и снова затеребила сумочку. Она смотрела на Гарри так, будто в жизни не видела ничего прекраснее. – Заголовок крупным жирным шрифтом: «Поттер обвиняет…» Подзаголовок: «Упивающиеся Смертью среди нас – Гарри Поттер называет имена». А под большой красивой фотографией – твоей, Гарри, – текст: «Гарри Поттер, неуравновешенный пятнадцатилетний подросток, переживший нападение Сами-Знаете-Кого, вызвал вчера возмущение общественности, обвинив уважаемых членов колдовского сообщества в принадлежности к Упивающимся Смертью…»

В ее руке как-то само собой оказалось принципиарное перо. Рита уже поднесла его ко рту, но тут ее восторг вдруг угас.

– Впрочем, – она опустила перо и испепелила Гермиону взглядом, – юная мисс Совершенство не захочет, чтобы подобная статья появилась в печати?

– На самом деле, – любезно ответила Гермиона, – это именно то, чего хочет юная мисс Совершенство.

Рита удивленно воззрилась на Гермиону. И Гарри тоже. А Луна, мечтательно промурлыкав «Уизли – наш король», помешала в коктейле маринованной луковкой на палочке.

– Хочет? Чего? Чтобы я написала, что он говорит о Том-Кто-Не-Должен-Быть-Помянут? – глухо спросила Рита.

– Да, – подтвердила Гермиона. – Все как есть. Без исключения. И в точности так, как говорит Гарри. Он подробно все расскажет, назовет имена Упивающихся Смертью, которых там видел, опишет внешность Вольдеморта… ну что вы, держите себя в руках, – чуть брезгливо прибавила она и через стол швырнула Рите салфетку: услышав имя Вольдеморта, журналистка так вздрогнула, что вылила на себя полстакана огневиски.

Не сводя глаз с Гермионы, Рита промокнула грязный плащ. И ответила прямо:

– В «Оракуле» такой материал не примут. Может, ты не заметила, но его россказням никто не верит. Его считают психом. Вот если мне будет позволено повернуть историю под таким углом…

– Нам не нужна очередная статья про то, что у Гарри поехала крыша! – возмутилась Гермиона. – Нет уж, спасибо! Я хочу, чтобы у него появилась возможность рассказать правду!

– На правду нет спроса, – отрезала Рита.

– Вы хотите сказать, что «Оракул» этого не напечатает, потому что Фудж не позволит! – раздражилась Гермиона.

Рита посмотрела на нее долгим тяжелым взглядом. Затем, перегнувшись через стол, деловито сказала:

– Ладно, Фудж давит на «Оракул», да, но результат один, как ни поверни. Они не напечатают положительную статью о Гарри. Это никто не станет читать. Это идет вразрез с настроениями общественности. Побег из Азкабана и так всех напугал. Никто не хочет верить, что Сами-Знаете-Кто вернулся.

– Значит, цель существования «Оракула» – рассказывать людям то, что они хотят слышать? – процедила Гермиона.

Рита, подняв брови, выпрямилась и осушила стакан с огневиски.

– Глупая девочка. Цель существования «Оракула» – увеличение объема продаж, – ледяным тоном сообщила она.

– Мой папа считает, что это ужасная газета, – неожиданно вмешалась Луна и, посасывая луковку, вперила в Риту огромные, выпуклые, слегка безумные глаза. – А он публикует только то, что обязаны знать читатели. И на деньги ему плевать.

Рита окинула Луну презрительным взглядом.

– Полагаю, наш папа издает какую-нибудь идиотскую деревенскую газетенку? – осведомилась она. – «Двадцать пять способов слиться с муглами в экстазе» и даты сельских распродаж?

– Нет, – Луна снова окунула луковку в ледниколу, – папа – редактор «Правдобора».

Рита так громко фыркнула, что на нее стали оборачиваться.

– Стало быть, он публикует лишь то, что обязаны знать читатели? – презрительно повторила она. – Да его издание годится только на то, чтобы сады удобрять.

– Что ж, значит, у вас будет шанс немного поднять планку, – приятным голосом сказала Гермиона. – Луна говорит, что ее папа будет рад получить интервью Гарри. Вот кто его напечатает.

Рита некоторое время молча смотрела на них обеих, а потом разразилась хохотом.

– «Правдобор»! – заливалась она. – Думаете, если его интервью напечатают в «Правдоборе», публика ему поверит?

– Кто-то не поверит, – размеренно произнесла Гермиона. – Но в рассказе о побеге, опубликованном в «Оракуле», есть очевидные нестыковки. Мне кажется, многие уже задумались, нет ли другого объяснения, поэтому, если появится альтернативная версия, пусть даже в… – она покосилась на Луну, – в… скажем так, необычном журнале… думаю, многие захотят прочесть.

Рита помолчала, чуть склонив голову набок и внимательно глядя на Гермиону.

– Хорошо, предположим, я напишу статью, – отрывисто сказала она. – Сколько я за это получу?

– Папа обычно не платит авторам, – сонно проговорила Луна. – Они работают с ним потому, что печататься в нашем журнале – большая честь… Ну и конечно, чтобы увидеть в печати свою фамилию.

У Риты опять сделался такой вид, будто она наглоталась смердосока. Она гневно повернулась к Гермионе:

– То есть я что, должна работать бесплатно?

– В общем, да, – спокойно отозвалась Гермиона, отпив из своего стакана. – В случае отказа я, как вы понимаете, сообщу властям, что вы – незарегистрированный анимаг. Думаю, «Оракул» неплохо заплатит за репортаж из Азкабана.

Видно было, что Рита готова отдать что угодно за возможность засунуть бумажный зонтик из Гермиониного стакана ей же в нос.

– Очевидно, у меня нет выбора? – чуть дрогнувшим голосом пробормотала журналистка, открыла сумочку, достала пергамент и выжидательно подняла принципиарное перо.

– Папа будет очень рад, – ободрила ее Луна. Рита сжала челюсти.

– Ну что? – Гермиона повернулась к Гарри: – Готов поведать людям правду?

– Да, – ответил Гарри, глядя, как Рита ставит перо на пергамент.

– Тогда валяйте, Рита, – безмятежно улыбнулась Гермиона и выудила вишенку со дна своего стакана.