Текст книги "Гарри Поттер. Полная коллекция"

Глава тринадцатая
Николя Фламель

Думбльдор убедил Гарри больше не искать Зеркало Джедан, и остаток рождественских каникул аккуратно сложенный плащ-невидимка провел на дне сундука. Гарри и хотел бы забыть о том, что видел в зеркале, да не мог. Ему стали сниться кошмары. Снова и снова он смотрел, как родители исчезают в ярчайшей вспышке зеленого света, и слышал пронзительный хохот…

– Видишь, Думбльдор не наврал: от этого зеркала и впрямь рехнуться можно, – сказал Рон, когда Гарри поведал ему о кошмарах.

Гермиона вернулась в школу за день до начала семестра. Она смотрела на вещи иначе – и то ужасалась при мысли, что Гарри целых три ночи подряд шатался по коридорам замка («А если бы Филч тебя поймал?»), то сокрушалась, что он так и не выяснил, кто такой Николя Фламель.

Надежда найти упоминание о Фламеле в библиотечных книжках почти иссякла, хотя Гарри по-прежнему не сомневался, что где-то уже это имя встречал. Тем не менее с началом семестра они вновь начали забегать в библиотеку минут на десять на переменах. При этом у Гарри из-за квидишных тренировок времени было еще меньше, чем у его друзей.

Древ выматывал команду по полной. Поколебать его боевой дух не могло ничто, даже нескончаемый дождь, сменивший снегопады. Близнецы Уизли стонали и жаловались, обзывая Древа психом ненормальным, но Гарри был на стороне капитана. Если им удастся победить «Хуффльпуфф», они обойдут «Слизерин» в борьбе за кубок – впервые за последние семь лет. А кроме того, Гарри обнаружил, что реже видит страшные сны, если падает от усталости как подкошенный.

Однажды после тренировки, на которой все особенно сильно вымокли и перепачкались, Древ сообщил команде скверную новость. Разозлившись на двойняшек Уизли за то, что они затеяли пикировать друг на друга и притворяться, что от удара слетают с метлы, Древ не выдержал:

– Да прекратите вы когда-нибудь дурака валять? Из-за ваших глупостей мы и проиграем! Судить ведь будет Злей, а уж он найдет к чему придраться, лишь бы снять с «Гриффиндора» побольше баллов!

Услышав такое, Джордж Уизли и в самом деле свалился с метлы.

– Злей – судья?! – Он наглотался грязи и теперь отплевывался. – С каких это пор он судит квидишные матчи? Он не сможет не подсуживать, если станет ясно, что мы обходим «Слизерин».

Остальные члены команды приземлились рядом с Джорджем и тоже принялись возмущаться.

– А я что тут сделаю? – отбивался Древ. – Играйте безупречно, чтобы Злею придраться было не к чему, – вот и все.

Оно, конечно, замечательно, думал Гарри, но по мне, так лучше б вовсе без Злея, пока я в воздухе…

После тренировки народ как ни в чем не бывало болтал о всякой всячине, а Гарри направился прямиком в гриффиндорскую гостиную, где застал Рона и Гермиону за партией в шахматы. Лишь в шахматы Гермиона проигрывала – и это, по мнению Гарри и Рона, шло ей только на пользу.

– Не говори пока со мной, – пробормотал Рон, когда Гарри сел рядом, – мне надо сосредото… – Тут он заметил, какое у друга лицо. – Что случилось? У тебя жуткий вид.

Очень тихо, чтобы никто не подслушал, Гарри рассказал о внезапном зловещем намерении Злея быть судьей на матче.

– Не играй, – тут же сказала Гермиона.

– Скажи, что заболел, – сказал Рон.

– Притворись, что сломал ногу, – предложила Гермиона.

– По-настоящему сломай ногу, – предложил Рон.

– Не могу, – ответил Гарри. – У нас нет запасного Ловчего. Если я откажусь, «Гриффиндор» вообще не выйдет на поле.

Внезапно в гостиную кулем ввалился Невилл. Как ему это удалось, осталось загадкой: ноги его были скованы кандальным заклятием. Ему, наверное, пришлось как зайцу прыгать вверх по лестнице в гриффиндорскую башню.

Разумеется, все расхохотались – только Гермиона бросилась к нему и произнесла контрзаклятие. Ноги Невилла расцепились, и бедняга, которого мелко трясло, смог наконец встать.

– Что случилось? – спросила Гермиона, помогая Невиллу дойти до кресла и усаживая его рядом с Гарри и Роном.

– Малфой… – Голос у Невилла дрожал. – Я наткнулся на него около библиотеки. И он сказал, что ему нужен подопытный кролик.

– Иди к профессору Макгонаголл! – воскликнула Гермиона. – Расскажи ей!

Невилл замотал головой.

– Не хочу лишних неприятностей, – промямлил он.

– Надо дать ему отпор, Невилл! – вмешался Рон. – Малфой привык топтать людей, но это же не повод выстилаться перед ним ковриком.

– Не надо напоминать, что я трусоват для гриффиндорца, Малфой это уже сделал, – выдавил Невилл.

Гарри порылся в кармане, достал шокогадушку – последнюю из коробки, подаренной Гермионой на Рождество, – и протянул Невиллу. Казалось, тот сейчас заплачет.

– Ты стоишь дюжины таких, как Малфой, – сказал Гарри. – Шляпа-Распредельница назначила тебя в «Гриффиндор», правда? А Малфой где? В вонючем «Слизерине».

Губы Невилла скривились в жалком подобии улыбки. Он развернул шокогадушку.

– Спасибо, Гарри… Я, наверное, пойду спать… Карточка нужна? Ты же их собираешь?

Невилл отправился в спальню, а Гарри посмотрел, какой знаменитый колдун достался ему на сей раз.

– Опять Думбльдор, – сказал он. – Его карточка попалась мне первой, когда… – И тут он ахнул. Перевернул карточку, прочел текст. Затем медленно поднял глаза на Рона и Гермиону. – Нашел! – прошептал он. – Нашел Фламеля! Я же говорил, что где-то его встречал! В поезде, когда ехали сюда! Слушайте: «Думбльдор особенно прославился своей победой над злым колдуном Гриндельвальдом в 1945 году, изобретением двенадцати способов использования драконьей крови, а также совместной с Николя Фламелем работой в области алхимии»!

Гермиона подскочила. Давно она не бывала так взбудоражена – пожалуй, с тех пор, как им выдали самую первую домашнюю работу с отметками.

– Ждите здесь! – крикнула она и помчалась в спальню девочек.

Гарри и Рон едва успели заинтригованно переглянуться, как Гермиона уже влетела обратно с огромной старинной книгой в руках.

– Никогда бы не подумала, что здесь тоже нужно искать! – возбужденно шептала она. – Я взяла это в библиотеке давным-давно… легкое чтение перед сном.

– Легкое? – переспросил Рон, но Гермиона цыкнула на него, чтобы сидел тихо, пока она чего-то там не найдет, и, бормоча, принялась со страшной скоростью листать страницы.

В конце концов она отыскала нужное место.

– Я так и знала! Так и знала!

– Уже можно разговаривать? – поинтересовался Рон.

Гермиона не удостоила его ответом.

– Николя Фламель, – прочитала она торжественно, – является единственным известным на сегодняшний день создателем философского камня!

Однако это не возымело должного эффекта.

– Чего? – тупо переспросили Гарри и Рон.

– Ну, честное слово – вы что, ничего не читаете? Смотрите сами – вот.

Гермиона подтолкнула книгу ближе, и Гарри с Роном прочли:

Средневековые исследования в области алхимии представляли собой попытки создать так называемый философский камень – легендарное вещество удивительной волшебной силы. Этот камень способен превратить любой металл в чистое золото. Также с его помощью можно производить Эликсир Жизни – напиток, дарящий бессмертие.

На протяжении многих веков неоднократно появлялись сообщения о создании философского камня, однако единственный реально существующий камень принадлежит мистеру Николя Фламелю, знаменитому алхимику и ценителю оперного пения. Мистер Фламель, в прошлом году отметивший свой 665-й день рождения, ведет уединенную жизнь в Девоне вместе со своей 658-летней женой Перенеллой.

– Теперь ясно? – воскликнула Гермиона, когда Гарри и Рон дочитали. – Пес, видимо, охраняет философский камень Фламеля! Спорим, Фламель попросил Думбльдора спрятать камень, они ведь друзья! Фламель знал, что за камнем охотятся, вот и решил забрать его из «Гринготтса»!

– Камень, который создает золото и не дает умереть, – сказал Гарри. – Неудивительно, что Злей хочет его заполучить. Кто угодно бы захотел.

– И неудивительно, что мы не нашли Фламеля в «Важнейших открытиях современной магии», – вставил Рон. – Не очень-то он современный, раз ему шестьсот шестьдесят пять.

Утром на защите от сил зла, переписывая с доски способы лечения укусов оборотней, Гарри и Рон продолжали обсуждать, что сделали бы с философским камнем, попади он к ним в руки. И, пока Рон не сказал, что приобрел бы собственную квидишную команду, Гарри ни разу не вспомнил ни о Злее, ни о предстоящем матче.

– Я буду играть, – объявил он Рону и Гермионе. – Если я не выйду на поле, слизеринцы решат, что я испугался Злея. А я им покажу… Вот выиграем и сметем с их рож гнусные ухмылочки!

– Главное, чтоб тебя самого не пришлось сметать с поля, – сказала Гермиона.

День матча приближался, и Гарри, что бы он ни говорил друзьям, волновался все больше. Остальные члены команды тоже нервничали. Конечно, победить «Слизерин» в чемпионате школы было бы чудесно, это уже семь лет никому не удавалось, да только получится ли с таким предвзятым судьей?

Гарри не знал, воображение у него разыгралось или что, но Злей теперь попадался ему повсюду. Преследует, надеясь застать одного? Уроки зельеделия превратились в еженедельную пытку, до того зверски обращался с Гарри учитель. Может, догадался, что они узнали про философский камень? Непонятно, правда, как; впрочем, иногда у Гарри появлялось ужасное подозрение, что Злей умеет читать мысли.

Когда назавтра Рон и Гермиона желали Гарри удачи перед дверью раздевалки, он знал – они боятся больше не увидеть его живым, и это отнюдь его не успокаивало. Едва ли Гарри слышал хоть слово из напутственной речи Древа, пока облачался в форму.

Тем временем Рон и Гермиона нашли на трибуне места рядом с Невиллом, который никак не мог взять в толк, чего они такие хмурые и встревоженные и зачем принесли с собой на матч волшебные палочки. Гарри не подозревал, но Рон и Гермиона тайно учились накладывать кандальное заклятие. Идею, в сущности, подал Малфой, зачаровав Невилла, но теперь они готовились обездвижить Злея, если тот выкажет хоть малейшее намерение причинить вред Гарри.

– Не забудь – «Локомотор Мортис», – бормотала Гермиона на ухо Рону, пока тот прятал волшебную палочку в рукав.

– Я помню, – раздраженно огрызнулся Рон. – Не нуди.

Между тем в раздевалке Древ отвел Гарри в сторонку:

– Не хочу давить, Поттер, но нам как никогда важно поскорее поймать Проныру. Закончить игру раньше, чем Злей успеет слишком подсудить «Хуффльпуффу».

– Вся школа собралась! – закричал Фред Уизли, высовываясь за дверь. – Даже – небеса всемогущие! – сам Думбльдор подвалил.

Сердце в груди у Гарри исполнило сальто-мортале.

– Думбльдор? – переспросил он и кинулся к двери. И точно: эту серебряную бороду ни с чем не спутаешь.

Гарри едва не засмеялся от облегчения. Он спасен. Злей не посмеет причинить ему зло на глазах у Думбльдора.

Возможно, именно поэтому у Злея была такая злая морда, когда команды выстраивались на поле; это и Рон заметил.

– Злей прямо мрачнее тучи, – шепнул он Гермионе. – Смотри – взлетают. Ай!

Кто-то стукнул Рона по затылку. Оказалось, Малфой.

– Ах, извини, Уизли, я тебя не заметил. – Малфой широко ухмылялся Краббе и Гойлу. – Интересно, сколько Поттер на этот раз продержится на метле? Поспорим? А ты, Уизли, хочешь пари?

Рон не ответил; Злей только что присудил хуффльпуффцам пенальти за то, что Джордж Уизли пульнул в него Нападалой. Гермиона, сощурившись и скрестив сразу все пальцы, следила за Гарри, который ястребом кружил над игроками и выглядывал Проныру.

– Знаете, по какому принципу, на мой взгляд, отбирают игроков в команду «Гриффиндора»? – громко спросил Малфой через несколько минут, как раз когда Злей без видимых причин присудил «Хуффльпуффу» еще одно пенальти. – Туда берут тех, кого жалко. Вот, например, Поттер – у него нет родителей. Потом Уизли – у них нет денег. И тебе, Лонгботтом, прямая дорога в команду – у тебя нет мозгов.

Невилл ярко покраснел и все-таки смело повернулся к Малфою.

– Я стою дюжины таких, как ты, – промямлил он.

Малфой вместе с Краббе и Гойлом покатились со смеху, а Рон, не решаясь оторвать взгляд от игры, подбодрил:

– Так его, так, Невилл.

– Лонгботтом, если бы мозги были золотом, ты был бы беднее Уизли… И это еще слабо сказано.

Рон от беспокойства за Гарри и так уже был на пределе.

– Слушай, Малфой, предупреждаю – еще слово…

– Рон! – вскрикнула Гермиона. – Гарри!..

– Что? Где?

Гарри вдруг резко пошел вниз. Зрители заахали, завопили. Гермиона вскочила с места, сунув скрещенные пальцы в рот, и завороженно смотрела, как Гарри пулей несется к земле.

– Уизли, радуйся, Поттер денежку углядел, – сказал Малфой.

Рон не выдержал. Малфой не успел и ахнуть, как Рон уже сидел на нем, притиснув к трибуне. Невилл поколебался и перелез через спинку скамьи – помочь.

– Давай, Гарри! – закричала Гермиона, вскочив на сиденье, чтобы лучше видеть.

Гарри летел прямо на Злея, и Гермиона не замечала у себя под ногами ни Рона с Малфоем, ни визжащего клубка из рук и ног, в который сплелись Невилл, Краббе и Гойл.

А в воздухе Злей повернулся на метле и успел заметить, как совсем рядом мелькнуло нечто малиновое, – и тут же Гарри, триумфально воздев над головой руку с пойманным Пронырой, вышел из пике и взмыл ввысь.

Трибуны взорвались – это был рекорд: никто не помнил случая, чтобы Проныру поймали так скоро.

– Рон! Рон! Ты где? Игра окончена! Гарри победил! Мы победили! «Гриффиндор» впереди! – Визжа, Гермиона, танцевала на сиденье, а затем кинулась обниматься к Парвати Патил в переднем ряду.

В футе от земли Гарри спрыгнул с метлы. Он не верил сам себе. Он победил – игра окончена; она продлилась едва ли пять минут. Гриффиндорцы один за другим соскакивали с метел на поле. Неподалеку приземлился Злей с белым лицом и поджатыми губами – и тут Гарри почувствовал у себя на плече чью-то руку, поднял голову и встретился взглядом с улыбающимся Думбльдором.

– Отлично, – похвалил Думбльдор так тихо, что услышал только Гарри. – Приятно видеть, что ты не скучал по зеркалу… занимался делом… молодец…

Злей сердито сплюнул на землю.

Немного погодя Гарри вышел из раздевалки – отнести «Нимбус-2000» в сарай. Давно уже он не был так счастлив. Теперь ему есть чем по-настоящему гордиться – уже никто не скажет, что он известен только своим именем. Никогда еще вечерний воздух не пах так сладко. Гарри брел по мокрой траве, вновь переживая события последнего часа: тот слился в упоительный калейдоскоп счастья – вот к нему бегут гриффиндорцы и на плечах уносят с поля, вот поодаль скачут Рон и Гермиона, и у Рона из носа течет кровь, а он все равно орет: «Ура!»

Гарри подошел к сараю. Прислонился к деревянной двери и стал смотреть на «Хогварц»: окна замка зажглись красным в лучах заходящего солнца. «Гриффиндор» вырвался вперед. Он победил, он показал Злею…

Кстати, о Злее…

Скрываясь под капюшоном, с крыльца замка быстро сошел человек. Явно не желая, чтобы его заметили, он торопливо зашагал к Запретному лесу. Гарри сразу позабыл о своей победе – он узнал эту крадущуюся походку. Злей тайком идет в Запретный лес, пока остальные сидят за ужином… С чего бы это?

Не раздумывая, Гарри вновь оседлал метлу и поднялся в воздух. Бесшумно паря над замком, он проследил, как Злей буквально вбежал в лес. Гарри направил метлу за ним.

Кроны деревьев были так густы, что Гарри не видел, куда делся Злей. Тогда он начал витать кругами, задевая верхушки деревьев, пока наконец не услышал голоса. Он полетел на звук, бесшумно опустился на высокий бук и осторожно полез по ветке, крепко держа в руках метлу и стараясь сквозь листву разглядеть, что происходит внизу.

Там, на темной поляне, стоял Злей – причем не один. С ним был Страунс. Гарри не видел его лица, но заикался Страунс сильнее обычного. Гарри изо всех сил прислушался.

– …н-не знаю, з-зачем вам п-п-понадобилось встречаться с-со мной именно з-здесь, Злотеус…

– Ну, я просто надеялся сохранить наш секрет, – ответил Злей ледяным тоном. – В конце концов, ученикам не положено знать о философском камне.

Гарри сильнее подался вперед. Страунс что-то промямлил. Злей его прервал:

– Вы уже выяснили, как пройти мимо чудища Огрида?

– Н-н-но, Злотеус, мне…

– Поверьте, вам не понравится, если я стану вашим врагом, Страунс, – заявил Злей и шагнул ближе.

– Я н-н-не з-з-знаю, что в-вы…

– Вы прекрасно знаете, что я имею в виду.

Громко ухнула сова, и Гарри чуть не свалился с дерева. Он выровнялся на словах Злея:

– …ваш милый фокус-покус. Я жду.

– Н-но я н-не…

– Чудесно, – перебил Злей. – Вскоре нам выпадет возможность побеседовать еще, а до той поры вы все обдумаете и решите, на чьей вы стороне.

Он накинул капюшон на голову и стремительно удалился. Почти совсем стемнело, но Гарри ясно видел Страунса. Тот стоял неподвижно, словно окаменев.

– Гарри, где же ты был? – вскричала Гермиона.

– Наши победили! Ты победил! Наши победили! – вопил Рон, колошматя Гарри по спине. – И я поставил Малфою фингал, а Невилл один дрался с Краббе и Гойлом! Он еще не пришел в себя, но мадам Помфри говорит, с ним все будет в порядке, – вот и проучили слизеринцев! Все ждут тебя в гостиной, у нас праздник, Фред с Джорджем стащили на кухне пирогов и еще много чего вкусного!

– Это сейчас не важно, – слегка задыхаясь, сказал Гарри. – Пошли, найдем пустую комнату, я вам такое расскажу…

Он убедился, что в комнате нет Дрюзга, и плотно закрыл дверь, после чего рассказал обо всем, что видел и слышал.

– Так что мы были правы – это и впрямь философский камень, и Злей пытается заставить Страунса помочь. Злей спросил, знает ли Страунс, как пройти мимо Пушка, а еще говорил про какой-то «ваш фокус-покус»: значит, видимо, камень охраняет не только собака, еще что-то… Заклинание, и вряд ли одно, да еще Страунс наверняка наложил какое-нибудь заклятие от сил зла, сквозь которое Злею самому не прорваться…

– То есть хочешь сказать, камень в безопасности, только пока Страунс не расколется? – встревожилась Гермиона.

– Тогда считайте, что к следующему вторнику каменюка – тю-тю, – заявил Рон.

Глава четырнадцатая
Норберт, норвежский зубцеспин

Страунс, однако, оказался орешком потверже, чем они думали. Неделя шла за неделей, профессор бледнел и худел, но, кажется, не сдавался.

Всякий раз, проходя по коридору третьего этажа, Рон, Гарри и Гермиона прикладывались к двери: по-прежнему ли там ворчит Пушок? Злей носился по школе в привычно дурном расположении духа – верный знак, что камень все еще в безопасности. При встречах со Страунсом Гарри ободряюще улыбался, а Рон стыдил всех, кто насмехался над профессором-заикой.

У Гермионы между тем появились заботы посерьезней философского камня. Она принялась составлять расписания повторения пройденного и размечать разными цветами конспекты. Гарри с Роном и не возражали бы, но Гермиона с великим занудством пыталась привлечь и их.

– Гермиона, экзамены еще через сто лет.

– Десять недель, – отрезала Гермиона. – Для Николя Фламеля – просто секунда.

– Но нам-то не по шестьсот лет, – напомнил Рон. – И вообще, зачем тебе повторять, ты и так все знаешь.

– Зачем? Ты в своем уме? Да если не сдадим, нас не переведут во второй класс! Это очень ответственные экзамены, надо было давным-давно начинать готовиться, и о чем я только думала, где была моя голова…

К сожалению, точку зрения Гермионы полностью разделяли учителя. Они так завалили учеников заданиями, что пасхальные каникулы в отличие от рождественских прошли не особо весело. Нелегко отключиться от учебы, когда над душой постоянно висит Гермиона – то зубрит двенадцать способов применения драконьей крови, то отрабатывает взмахи волшебной палочкой. Гарри и Рон, зевая и постанывая, почти все свободное время проводили в библиотеке рядом с Гермионой и кое-как разделывались с дополнительными заданиями.

– Никогда мне всего этого не запомнить, – не выдержал однажды Рон, швырнул перо и с тоской уставился в окно библиотеки. За окном сиял первый по-настоящему весенний день. Небо чистое, незабудковое, и в воздухе чувствовалось приближение лета.

Гарри разыскивал «бадьян дикий» в «Тысяче волшебных трав и грибов» и оторвался от книжки, только когда Рон крикнул:

– Огрид! А ты что делаешь в библиотеке?

Гигант, шаркая, вышел из-за полок, пряча что-то за спиной. В плаще из чертовой кожи он выглядел здесь неуместно.

– Да глянул тут кой-чего, – ответил он так уклончиво, что троица тут же заинтересовалась. – А вам что занадобилось? – И вдруг спросил подозрительно: – Вы ведь не по Фламелеву душу, нет?

– Мы сто лет назад выяснили, кто он такой, – важно сообщил Рон. – А еще мы знаем, что охраняет твой песик, – это философский ка…

– Ш-ш-ш! – Огрид испуганно огляделся. – Чего орешь, сдурел?

– Кстати, мы хотели задать тебе пару вопросов, – вмешался Гарри. – Например, кто или что, кроме Пушка, охраняет камень?

– Ш-Ш-Ш! – снова зашипел Огрид. – Слушьте – забегайте ко мне попозже. Не обещаю, что все расскажу, только нечего на каждом шагу болтать, ученикам про это знать не положено. Подумают еще, что я проболтался…

– Тогда до встречи, – сказал Гарри.

Огрид, шаркая, удалился.

– А что это он там прятал? – задумчиво произнесла Гермиона.

– Думаешь, что-нибудь про камень?

– Пойду-ка взгляну, в каком разделе он копался. – Рон был только рад отвлечься от учебы. Он вернулся через минуту со стопкой книг и кучей свалил их на стол. – Драконы! – шепотом воскликнул он. – Огрид читал про драконов! Только посмотрите: «Породы драконов Великобритании и Ирландии», «От яйца до чудовища», «Справочник драконовода».

– Огрид всегда хотел дракона – сам мне признался, в первую же встречу, – вспомнил Гарри.

– Но это же противозаконно, – сказал Рон. – Разведение драконов запрещено Колдовской Конвенцией 1709 года, это всем известно. Как колдунам скрываться от муглов, если они будут держать у себя во дворе драконов? А кроме того, их невозможно приручить, они опасны. Видели бы вы, какие у Чарли ожоги от диких румынских!

– Но в Британии ведь нет диких драконов? – спросил Гарри.

– Конечно, есть, – ответил Рон. – Обыкновенные валлийские зеленые и гебридианские черные. Вот министерству магии забота. Колдуны то и дело стирают память муглам, которые видели драконов.

– Что же такое задумал Огрид? – нахмурилась Гермиона.

Подойдя к хижине час спустя, они с удивлением обнаружили, что окна плотно занавешены. Огрид сначала крикнул:

– Кто там? – а уж потом впустил их и быстро захлопнул дверь.

Внутри стояла духота. Несмотря на теплую погоду, в очаге полыхал огонь. Огрид заварил чай и предложил гостям бутерброды с мясом горностая, от которых они отказались.

– Ну, чего спросить-то хотели?

Не было смысла ходить вокруг да около. И Гарри спросил:

– Можешь сказать, кто или что, кроме Пушка, охраняет философский камень?

Огрид нахмурился.

– Яс’дело, не могу, – отрезал он. – Во-первых, сам не знаю. А вы и так уже шибко умные, так что и мог бы – не сказал. Раз камень здесь, значит, надо. Его чуть не украли из «Гринготтса» – ну, да это вы скумекали и сами. Ума не приложу, как вы про Пушка выведали.

– Ой, Огрид, перестань – нам ты, может, и не хочешь говорить, но сам все прекрасно знаешь. Здесь же ничего не происходит без твоего ведома, – ласково и вкрадчиво произнесла Гермиона. Борода Огрида дернулась – он улыбнулся. – Нам скорее интересно, кто организовал охрану, – продолжала Гермиона. – Кому, кроме тебя, доверяет Думбльдор?

От этих слов Огрид гордо выпятил грудь. Гарри и Рон восхищенно посмотрели на Гермиону.

– Ну, это… Небось не страшно, ежели я скажу… Дайте-ка вспомнить… У меня Пушка взял… Потом учителя заклятия наложили… Профессор Спарж… профессор Флитвик… профессор Макгонаголл… – Огрид загибал пальцы, – профессор Страунс… Ну и сам Думбльдор тоже, яс’дело, руку приложил. Погодь, кого-то запамятовал… Ах да, профессор Злей.

– Злей?

– Ага. Вы опять снова-здорово? Слушьте, Злей защищал камень, на кой ему этот камень тибрить?

Гарри знал: Рон и Гермиона думают о том же, что и он. Если Злей обеспечивал защиту камня, ему ничего не стоило выяснить, какие заклятья наложили остальные учителя. Возможно, он уже все их знает – кроме, похоже, заклятия Страунса и что делать с Пушком.

– Ты ведь один знаешь, как пройти мимо Пушка, Огрид? – тревожно спросил Гарри. – И никому не скажешь, да? Даже учителям?

– Ни-ни, ни единой живой душе! Только мы с Думбльдором знаем.

– Хоть что-то, – тихо сказал Гарри друзьям. – Огрид, можно открыть окно? Я уже закипаю.

– Нельзя, Гарри, извини, – отказал Огрид и бросил взгляд в очаг.

Гарри тоже посмотрел.

– Огрид! Что это?

Но он уже и так догадался. Посреди очага, под чайником, лежало громадное черное яйцо.

– А-а… – промолвил Огрид, беспокойно теребя бороду. – Это… Э-э-э…

– Где ты его взял, Огрид? – Рон присел на корточки у огня, чтобы получше рас смотреть яйцо. – Оно же стоит целое состояние!

– Выиграл, – похвастался Огрид. – Давеча в деревне. Пошел пропустить пару кубков, ну и перебросился в картишки с одним типом. А он, по-моему, и рад был его с рук сбыть.

– Что ты с ним будешь делать, когда он вылупится? – спросила Гермиона.

– Ну, я тут это… порылся в книжках… – Огрид вытянул из-под подушки здоровенный том. – В библиотеке взял. «Выращивание драконов для выгоды и удовольствия» – устарела, конечно, но все сведенья есть. И что яйцо надо держать в огне – потому что мамки на них дышат, понимаете? – и что, как вылупится, раз в полчаса давать ведро бренди с цыплячьей кровью. А тут вот – как определять породу по яйцу. У меня норвежский зубцеспин! Редкость, вот так вот.

Он был страшно доволен собой, но Гермиона не разделяла его радости.

– Огрид, ты живешь в деревянном доме, – напомнила она.

Но тот не слушал. Он весело что-то мурлыкал, вороша угли.

Таким образом, прибавилось новое беспокойство: как бы не узнали, что Огрид держит у себя запрещенного дракона.

– Интересно, какая она бывает, спокойная жизнь? – вздохнул Рон.

Вечер за вечером они героически сражались с домашними заданиями. Гермиона теперь составляла учебное расписание и для Гарри с Роном, чем доводила их до бешенства.

А однажды за завтраком Хедвига принесла Гарри записку от Огрида. Всего одно слово: «Вылупляется».

Рон предложил прогулять гербологию и поскорей отправиться в хижину. Но Гермиона и слушать не захотела.

– Гермиона, ну сколько еще раз в жизни нам доведется наблюдать, как вылупляется дракон?

– Нам надо на уроки, и мы наживем неприятности, но это пустяки в сравнении с тем, что ждет Огрида, когда выяснится, чем он занимается у себя в…

– Тихо! – шепотом прикрикнул Гарри.

В паре шагов от них стоял Малфой – замерев и насторожившись. Что он успел услышать? Гримаса его Гарри не понравилась.

Рон с Гермионой пререкались всю дорогу до теплиц, и в конце концов Гермиона согласилась сбегать к Огриду на большой перемене. Едва раздался удар колокола, возвещавший окончание урока, они побросали совки и побежали к опушке. Огрид приветствовал гостей, весь красный и страшно довольный.

– Почти уже вылупился! – Он провел их внутрь.

Яйцо лежало на столе. По скорлупе шли глубокие трещины. Внутри что-то шевелилось и странно щелкало.

Все четверо придвинули стулья к столу и, затаив дыхание, сели наблюдать.

Вдруг что-то хрустнуло, и скорлупа развалилась на части. На стол выпал драконий младенец – малосимпатичный. Гарри решил, что он похож на черный и мятый зонтик. Шипастые крылья, огромные в сравнении с черным компактным тельцем, длинное рыльце с широкими ноздрями, зачаточные рожки, выпученные оранжевые глаза.

Малыш чихнул. Из ноздрей вылетели искры.

– Ну не красавец? – мурлыкнул Огрид. Он протянул руку и хотел погладить новорожденного пальцем по голове. Тот огрызнулся, показав острые зубки. – Ишь ты, лапуля! Признал мамку!

– Огрид, – спросила Гермиона, – а быстро они растут, норвежские зубцеспины?

Огрид открыл было рот, но вдруг побледнел, вскочил и бросился к окну.

– Что такое?

– Кто-то подглядывал в щель за занавесками, пацан какой-то – вон, обратно в школу почесал!

Гарри стремглав кинулся к двери и выглянул. Даже издали он узнал эту фигуру.

Дракона видел Малфой.

Всю неделю еле заметная улыбка Малфоя нервировала Гарри, Рона и Гермиону. Почти все свободное время они сидели в сумеречной хижине Огрида и взывали к его здравому смыслу.

– Дракона надо выпустить, – убеждал Гарри. – На волю.

– Не могу, – упирался Огрид. – Он еще кроха, помрет.

Все посмотрели на дракона. За неделю кроха вымахал в три раза. Из ноздрей валил дым. Огрид был так с ним занят, что забросил все остальное. По полу валялись пустые бутылки из-под бренди вперемешку с куриными перьями.

– Звать его буду Норберт, – поведал Огрид, умиленно глядя на дракона. – Он меня уже узнает, вы посмотрите. Норберт! Где мамочка? А? Где мамочка?

– Шарики за ролики заехали, – констатировал Рон на ухо Гарри.

– Огрид, – громко позвал Гарри. – Через две недели твой Норберт перестанет помещаться в доме. А Малфой в любой момент донесет Думбльдору.

Огрид прикусил губу.

– Я это… знаю, что нельзя его тут оставлять, но пока… не могу ж я его выбросить.

Гарри вдруг повернулся к Рону:

– Чарли.

– И у тебя тоже заехали, – объявил Рон. – Я – Рон, помнишь меня?

– Да нет – Чарли! Твой брат. В Румынии, изучает драконов. Можно отослать Норберта к нему. Чарли его выкормит, а потом выпустит на волю.

– Отличная мысль! – обрадовался Рон. – Как тебе, Огрид?

В конце концов тот согласился послать Чарли сову, посоветоваться.

Следующая неделя тянулась невозможно долго. В среду вечером Гермиона и Гарри одни сидели в гостиной, остальные давно разошлись спать. Часы на стене едва пробили полночь, когда из дыры за портретом появился Рон, на ходу стаскивая плащ-невидимку. Он вернулся от Огрида – помогал ему кормить Норберта, который теперь целыми корзинами ел дохлых крыс.

– Он меня укусил! – пожаловался Рон и показал руку, обернутую окровавленным носовым платком. – Я теперь неделю перо не смогу держать! Говорю вам, этот дракон – жуть морская, а послушать, как кудахчет над ним Огрид, – это пушистый белый кролик! Тот меня укусил, а Огрид меня же и отругал, чтобы я не пугал малютку. А когда я уходил, он пел этому чучелу колыбельную.

В темное окно осторожно постучали.

– Хедвига! – Гарри вскочил и впустил сову. – Принесла ответ от Чарли!

И три головы склонились над посланием:

Дорогой Рон!

Как поживаешь? Спасибо за письмо – я буду очень рад взять норвежского зубцеспина, вот только доставить его сюда будет нелегко. Пожалуй, разумнее всего передать дракона с моими друзьями, которые на следующей неделе собирались ко мне в гости. Главное, чтобы их не застукали с запрещенным животным.

Не могли бы вы принести зубцеспина на самую высокую башню в субботу в полночь? Они будут ждать вас там и заберут дракона ночью, чтобы никто не увидел.

Пришлите ответ как можно скорее.

Всем привет,

Чарли

Они переглянулись.