Текст книги "Гарри Поттер. Полная коллекция"

– И что теперь? – безнадежно спросил Рон. – Нам не пройти – это разгребать целую вечность…

Гарри взглянул на потолок – тот пошел огромными трещинами. Гарри никогда еще не разбивал с помощью магии такую толстую стену, и пробовать сейчас не стоило, момент неподходящий: что, если завалит весь тоннель?

Из-за стены донесся еще один удар и еще одно «ай!». Они теряют время. Джинни уже много часов в Тайной комнате… У Гарри не оставалось выхода.

– Жди здесь! – крикнул он Рону. – С Чаруальдом. А я пойду… Если не вернусь через час…

Повисло очень многозначительное молчание.

– Я попробую разобрать завал, – сказал Рон, явно стараясь унять дрожь в голосе, – чтобы… чтобы ты мог пройти назад. И еще, Гарри…

– Увидимся, – сказал Гарри, попытавшись придать своему голосу хоть чуточку уверенности.

И мимо пустой змеиной кожи отправился вдаль.

Вскоре грохот за спиной, где Рон разбирал завал, стих в отдалении. Тоннель петлял и петлял. У Гарри противно дрожали все поджилки. Он и хотел, чтобы тоннель привел его куда-нибудь, и смертельно боялся этой минуты. Наконец, очередной раз свернув, он увидел стену, на которой были вырезаны две переплетенные змеи. В глазах у них сверкали огромные изумруды.

Гарри приблизился. Во рту у него пересохло. Ему не нужно было воображать, что эти каменные змеи настоящие: глаза их горели совершенно живым огнем.

Он догадался, что нужно делать. Он прочистил горло, и изумрудные глаза мигнули – или так показалось.

– Откройся, – низко, тихо прошипел он.

Змеи разделились, стена раскололась надвое, створки неслышно скользнули в стороны и исчезли. Гарри вошел, дрожа всем телом.

Глава семнадцатая
Наследник Слизерина

Он оказался в очень длинном, неярко освещенном зале. Ввысь уходили каменные колонны – резные переплетенные змеи; они поддерживали потолок, терявшийся во мраке, и в этом странном зеленоватом сумраке бросали на пол длинные черные тени.

С бешено бьющимся сердцем Гарри вслушивался в ледяное молчание. Может, василиск прячется вон в том темном углу за колонной? И где же Джинни?

Он достал палочку и прошел между двумя змеевидными колоннами. Каждый осторожный шажок гулким эхом отдавался среди темных стен. Глаза он еле приоткрыл и был готов крепко зажмуриться при малейшем шорохе. Пустые глазницы каменных змей, казалось, внимательно за ним следили. Не раз мальчику чудилось, что они шевелятся, – и от этого в животе что-то словно обрывалось.

Когда он поравнялся с последней парой колонн, впереди, у задней стены, выросла статуя до самого потолка.

Гарри пришлось сильно задрать голову, чтобы взглянуть в гигантское лицо, древнее и какое-то обезьянье, с длинной узкой бородой, которая свисала почти до подола колдовской мантии, что каменными складками спускалась к огромным серым ногам, твердо стоявшим на гладком полу. Между этими ногами ничком лежала крошечная фигурка в черной мантии, с огненно-рыжими волосами.

– Джинни! – прошептал Гарри, бросился к ней и упал на колени. – Джинни, не умирай, пожалуйста, не умирай… – Он отбросил волшебную палочку, схватил Джинни за плечи и перевернул. Ее лицо было бело как мрамор и так же холодно, но глаза закрыты, а значит, она не окаменела. Но тогда она, должно быть… – Джинни, пожалуйста, очнись, – взмолился Гарри и потряс девочку за плечи. Голова ее безжизненно моталась из стороны в сторону.

– Она не очнется, – произнес тихий голос.

Гарри вздрогнул и развернулся.

Прислонившись к ближайшей колонне, за ним наблюдал высокий черноволосый юноша. Его силуэт был странно размыт по краям, будто Гарри смотрел на него сквозь запотевшее стекло. Но ошибиться было невозможно…

– Том… Том Реддль?

Реддль кивнул, не сводя с него глаз.

– Почему не очнется? – отчаянно спросил Гарри. – Она не… не…

– Она еще жива, – ответил Реддль, – но едва-едва.

Гарри вгляделся в него. Том Реддль учился в «Хогварце» пятьдесят лет назад, и все же вот он стоит здесь, от силы шестнадцати лет от роду, и светится странным туманным светом.

– Ты призрак? – неуверенно спросил Гарри.

– Воспоминание, – спокойно ответил Реддль, – хранившееся в дневнике пятьдесят лет.

Он показал на пол, где у гигантских ног статуи лежала раскрытая книжица – ежедневник, найденный в туалете Меланхольной Миртл. Долю секунды Гарри пытался сообразить, как ежедневник оказался здесь, но его внимание отвлекли более неотложные дела.

– Помоги мне, Том, – сказал он, снова приподымая голову Джинни. – Надо вытащить ее отсюда. Здесь василиск… Не знаю где, но он может появиться в любую секунду… Пожалуйста, помоги мне…

Реддль не шелохнулся. Гарри, вспотев, умудрился приподнять Джинни с пола и потянулся за своей палочкой…

Но ее не было.

– Ты не видел?..

Он поднял глаза. Реддль по-прежнему наблюдал за ним – и вертел в длинных пальцах палочку Гарри.

– Спасибо, – поблагодарил тот и протянул руку.

Губы Реддля изогнулись в улыбке. Он не отрываясь смотрел на Гарри и лениво поигрывал палочкой.

– Слушай… – упрямо сказал Гарри. Колени у него подгибались под мертвой тяжестью Джинни. – Нам надо идти! Если появится василиск…

– Василиск не появится, если не позвать, – невозмутимо ответствовал Реддль.

Гарри снова опустил Джинни на пол – у него не было сил держать ее на весу.

– В смысле? – не понял он. – Слушай, отдай палочку, она может мне понадобиться…

Реддль заулыбался шире.

– Не понадобится, – заверил он.

Гарри смотрел на него, ничего не понимая:

– В каком смысле не понадо…?

– Я долго ждал этого дня, Гарри Поттер, – ответил Реддль. – Ждал случая встретиться с тобой. Поговорить.

– Слушай, – Гарри начал терять терпение, – по-моему, до тебя не доходит. Мы в Тайной комнате. Давай потом поговорим…

– Мы поговорим сейчас, – сказал Реддль, по-прежнему широко улыбаясь. И спрятал палочку в карман.

Гарри вытаращился на него. Странные тут дела творятся…

– Почему Джинни такая, что с ней? – медленно спросил он.

– Хороший вопрос, – приятным голосом произнес Реддль. – А вот ответом будет довольно длинная история. Пожалуй, подлинная причина в том, что Джинни открыла свое сердце и все свои секреты невидимому незнакомцу.

– О чем ты?

– О дневнике, – ответил Реддль. – О моем дневнике. Маленькая Джинни писала туда месяцами, поверяла мне все свои жалкие тревоги и горести – как братья ее дразнят, как ей пришлось идти в школу в ношеной форме и с чужими книжками и как, – глаза Реддля сверкнули, – она не смеет надеяться, что великий, знаменитый, прекрасный Гарри Поттер когда-нибудь обратит на нее внимание…

Реддль ни на миг не спускал с Гарри глаз. В них читался почти голод.

– Это на редкость скучно – вникать в глупые, никчемные заботы одиннадцатилетней девочки, – продолжал он. – Но я был терпелив. И писал ей в ответ. Я сочувствовал, я был добр. Джинни полюбила меня. «Никто не понимает меня, как ты, Том… Я так рада, что у меня есть этот дневник, – есть кому довериться… ты мой карманный друг…»

Реддль расхохотался. Пронзительный, безжалостный, ледяной смех ему совсем не шел. От этого смеха у Гарри волосы встали дыбом.

– Прости за нескромность, Гарри, но мне всегда удавалось очаровать кого нужно. Вот и Джинни открыла мне душу, и как раз такая душа мне и требовалась… Я крепнул и крепнул, питаясь самыми тайными ее страхами, самыми страшными секретами. Я становился сильнее – гораздо сильнее глупенькой мисс Уизли. Я настолько окреп, что понемногу стал делиться с нею своими тайнами, мало-помалу переливать свою душу в нее…

– Это как? – спросил Гарри. Во рту у него совершенно пересохло.

– А ты еще не догадался, Гарри Поттер? – вкрадчиво спросил Реддль. – Тайную комнату открыла Джинни Уизли. Это она задушила школьных петухов и накарябала угрозы на стене. Она натравила Слизеринского Змея на четырех муглокровок и на кошку этого шваха.

– Нет, – прошептал Гарри.

– Да, – равнодушно бросил Реддль. – Разумеется, сначала она не знала, что это делает она. Было очень забавно. Видел бы ты ее признания в дневнике… мне стало гораздо интереснее… «Дорогой Том, – начал цитировать Реддль, следя за тем, как лицо Гарри искажается ужасом, – кажется, у меня провалы в памяти. У меня форма сплошь в петушиных перьях, а я не знаю, откуда они взялись. Дорогой Том, я не помню, чем занималась вечером в Хэллоуин, а у нас окаменела кошка, и моя мантия спереди вся в краске. Дорогой Том, Перси твердит, что я очень бледная и сама на себя не похожа. По-моему, он меня подозревает… Сегодня совершено еще одно преступление, а я опять не знаю, где была. Том, что делать? Мне кажется, я схожу с ума… Мне кажется, это я всех заколдовываю, Том!»

Гарри сжимал кулаки; ногти все глубже вонзались в ладони.

– Глупышка Джинни! Она отнюдь не сразу перестала доверять своему дневнику, – продолжал Реддль. – Но в конце концов что-то заподозрила и попыталась от него избавиться. И тут на сцене появился ты, Гарри. Ты нашел дневник, чем несказанно меня порадовал. Его мог найти кто угодно – надо же, чтобы это оказался именно ты, с кем я так мечтал встретиться…

– И зачем тебе со мной встречаться? – спросил Гарри. Его сотрясал гнев, и говорить ровно стоило большого труда.

– Видишь ли, Джинни мне всё о тебе рассказала, – ответил Реддль. – Всю твою потрясающую историю. – Его взгляд скользнул по шраму на лбу, и глаза алчно блеснули. – Я понял, что должен узнать о тебе из первых рук, поговорить с тобой, встретиться, если получится. И чтобы заслужить твое доверие, я показал тебе знаменитую сцену поимки неотесанной дубины Огрида…

– Огрид – мой друг, – заявил Гарри. Голос его дрожал. – А ты его подставил, так? Я думал, ты просто ошибся, но…

Реддль снова пронзительно рассмеялся.

– Мои показания против показаний Огрида. Сам представь, как это выглядело с точки зрения старого Армандо Диппета. Вот Том Реддль, бедный, но гениальный, сирота, но такой храбрый, староста, образцовый ученик… а вот огромный неуклюжий Огрид, который чуть ли не каждую неделю творит неизвестно что, растит под кроватью детенышей оборотня, а то сбегает в Запретный лес драться с троллями… Но я согласен, я сам удивился, что мой план так хорошо сработал. Я думал, хоть ктонибудь догадается, что болван Огрид никак не может быть Наследником Слизерина. Даже я разузнавал о Тайной комнате и искал потайной вход пять лет… А откуда у Огрида на это мозги или могущество?.. Один только преподаватель превращений, Думбльдор, верил, что Огрид невиновен. Он убедил Диппета оставить Огрида при школе и выучить на лесника. Да, наверное, Думбльдор догадывался… никогда не любил меня в отличие от прочих учителей…

– Наверняка он насквозь тебя видел, – процедил Гарри сквозь зубы.

– Ну, когда исключили Огрида, Думбльдор с меня глаз не спускал, это да, – беспечно сказал Реддль. – Очень бесило. Я знал, что небезопасно опять открывать Комнату, пока я еще здесь учусь. Но я что, зря пять лет ее искал? Я решил оставить после себя дневник, который сохранит мое шестнадцатилетнее «я», а в один прекрасный день, если повезет, по моим стопам пойдет кто-то другой, и я завершу благородное дело, начатое Салазаром Слизерином.

– И тебе не удалось! – торжествующе выкрикнул Гарри. – На этот раз никто не умер, даже кошка! Через несколько часов будет готов мандрагорный тоник, и все, кто окаменел, выздоровеют…

– А я еще не сказал? – тихо произнес Реддль. – Мне уже неинтересно убивать мугродье. Вот уже многие месяцы моя мишень – ты!

Гарри уставился на него.

– Представь, как я разозлился, когда дневник снова открыла Джинни! Понимаешь, она увидела его у тебя и запаниковала. Что, если ты узнаешь, как им пользоваться, а я выдам тебе все ее секреты? Или хуже того: что, если я расскажу тебе, кто душит петухов? И вот малолетняя тупица дождалась, пока все уйдут из вашей спальни, и выкрала дневник. Но я уже знал, что мне делать. Я понял, что ты вышел на след. По рассказам Джинни я знал, что ты пойдешь на все, лишь бы раскрыть тайну Наследника Слизерина, – особенно если пострадал один из твоих лучших друзей. А еще Джинни рассказала, что вся школа гудит из-за того, что ты говоришь на серпентарго… И я заставил бедняжку написать на стене свою прощальную записку, привел сюда и затаился. Она сопротивлялась, плакала и страшно мне надоела. Но в ней теперь маловато жизни… Она слишком много вложила в дневник, в меня. Мне хватило, чтобы наконец покинуть его страницы… С той минуты, как мы с ней очутились здесь, я жду тебя. Ты не обманул моих ожиданий. У меня к тебе много вопросов, Гарри Поттер.

– Например? – выплюнул Гарри. Он по-прежнему сжимал кулаки.

– Например, – протянул Реддль, приятно улыбаясь, – как случилось, что ты, худосочный младенец без каких-либо экстраординарных магических дарований, умудрился победить величайшего колдуна всех времен? Как удалось тебе отделаться всего-навсего шрамом, в то время как Лорд Вольдеморт лишился колдовской силы?

В голодных глазах замерцал красный огонь.

– Тебе-то что? – медленно проговорил Гарри. – Вольдеморт был уже после тебя…

– Вольдеморт, – тихо промолвил Реддль, – это мое прошлое, настоящее и будущее, Гарри Поттер…

Он вытащил из кармана волшебную палочку Гарри и вывел ею в воздухе светящиеся слова:

ТОМ ЯРВОЛО РЕДДЛЬ

Затем взмахнул палочкой, и буквы перетасовались:

Я ЛОРД ВОЛЬДЕМОРТ

– Дошло? – прошептал он. – Этим именем я пользовался еще в «Хогварце» – разумеется, его знали только самые близкие друзья. Думаешь, я бы согласился вечно довольствоваться мугловым именем моего отвратительного папаши? Я, кто с материнской стороны унаследовал кровь самого Салазара Слизерина? Чтобы я сохранил имя убогого, грязного мугла, который бросил меня еще до моего рождения, оттого лишь, что жена его оказалась ведьмой? Нет, Гарри, я создал себе новое имя и знал, что в один прекрасный день его побоятся даже произносить другие колдуны, а сам я стану величайшим магом всего мира!

В мозгу у Гарри произошел сбой. Он безмолвно глядел на Реддля, мальчика-сироту, который вырос и убил родителей Гарри, а также многих-многих других людей… Наконец он заставил себя заговорить.

– Нет. Ты – нет, – с ненавистью тихо сказал он.

– Что нет? – рявкнул Реддль.

– Ты – не величайший маг всего мира, – объяснил Гарри, учащенно дыша. – Жаль тебя разочаровывать и все такое, но величайший маг всего мира – Альбус Думбльдор. Все так говорят. Ты не пытался захватить «Хогварц», даже когда был полон сил. Думбльдор видел тебя насквозь, когда ты здесь учился, и ты боишься его сейчас, где бы ни прятался…

Улыбка исчезла с губ Реддля, лицо весьма неприятно исказилось.

– Думбльдора выгнали из замка при одном лишь воспоминании обо мне! – прошипел он.

– Не так уж его и выгнали! – парировал Гарри. Он говорил наобум, пытаясь напугать Реддля, скорее желая, чем веря, что говорит правду…

Реддль открыл было рот, но замер.

Откуда-то полилась музыка. Реддль круто обернулся и вперил взор в пустоту Комнаты. Музыка становилась громче. От таинственных, неземных звуков мороз подирал по коже; у Гарри волосы встали дыбом, а сердце словно расширилось вдвое. Затем, когда тон достиг немыслимой высоты и завибрировал в грудной клетке, из вершины ближайшей колонны вырвались языки пламени.

Прямо из воздуха под сводчатым потолком возникла малиновая птица размером с лебедя. Она старательно выводила странную мелодию. Ее роскошный хвост, длинный, как у павлина, отливал золотом, а в сверкающих золотых когтях был зажат драный сверток.

Птица устремилась прямо к Гарри, уронила сверток к его ногам, тяжело опустилась ему на плечо и сложила огромные крылья. Гарри покосился на нее и увидел длинный острый клюв и круглый черный глаз.

Птица замолчала. Она сидела очень тихо, грея Гарри щеку, и в упор смотрела на Реддля.

– Это феникс… – заметил Реддль, пристально вглядываясь в птицу.

– Янгус? – выдохнул Гарри, и золотые когти дружески пожали ему плечо.

– А это… – продолжал Реддль, рассматривая драную вещь на полу, – старая школьная Шляпа-Распредельница…

И впрямь. Залатанная, потрепанная и грязная, Шляпа-Распредельница неподвижно лежала у ног Гарри.

Реддль захохотал. Он так зашелся от смеха, что в темном зале задрожали стены, будто смеялся не один Реддль, а целых десять…

– Так вот что Думбльдор прислал своему защитнику! Певчую птичку и старую Шляпочку! Ну как, ты теперь храбрее, Гарри? Ты спасен?

Гарри не ответил. Он не понимал, что пользы от Янгуса или от Шляпы-Распредельницы, но ему больше не было одиноко. Его уверенность росла; он ждал, когда Реддль отсмеется.

– К делу, Гарри, – сказал наконец тот, все еще широко улыбаясь. – Дважды – в твоем прошлом, в моем будущем – мы встречались. И дважды мне не удавалось убить тебя. Как ты выжил? Расскажи мне все. Чем дольше будешь говорить, – негромко прибавил он, – тем дольше проживешь.

Гарри лихорадочно взвешивал свои шансы. У Реддля – палочка. У него, у Гарри, – Янгус и Шляпа-Распредельница. Ни то ни другое не очень-то годится для дуэли. Да уж, дело труба… чем дольше Реддль стоит здесь, тем больше жизни вытекает из Джинни… а между тем, заметил Гарри, фигура Реддля все четче, сам он все плотнее… Если уж им суждено сразиться – чем скорее, тем лучше.

– Никто не знает, почему ты потерял колдовские силы, когда пытался убить меня, – резко ответил Гарри. – Я тоже не знаю. Но я знаю, почему ты не смог убить меня. Потому что моя мама отдала за меня свою жизнь. Моя обыкновенная муглорожденная мама, – добавил он, дрожа от гнева. – Она не дала тебе убить меня. А я видел настоящего тебя в прошлом году. Ты никуда не годная развалина. Ты чуть живой. Вот куда привела тебя твоя колдовская гениальность. Ты прячешься неизвестно где. Ты урод, ты какая-то пакость…

Лицо Реддля исказилось. Затем он сложил губы в жуткую улыбку.

– Вот, стало быть, как. Твоя мать отдала за тебя жизнь. Согласен, это сильное контрзаклятие. Теперь ясно… значит, в тебе нет ничего особенного. Видишь ли, я никак не мог понять. Между нами есть нечто до странности общее. Да ты, верно, и сам заметил. Оба полукровки, сироты, воспитаны у муглов. Оба змееусты – возможно, единственные в «Хогварце» после великого Слизерина. Мы даже внешне похожи… но, как выясняется, ты спасся благодаря лишь счастливой случайности. Это все, что я хотел знать.

Сжавшись, Гарри ждал, когда Реддль взмахнет палочкой. Но кривая улыбка Реддля снова стала шире.

– Вот что, Гарри. Я хочу преподать тебе небольшой урок. Давай-ка померяемся силами: Лорд Вольдеморт, Наследник Салазара Слизерина, против знаменитого Гарри Поттера и того оружия, которым у Думбльдора хватило ума его снабдить…

Он с брезгливой насмешкой бросил взгляд на Янгуса и Шляпу-Распредельницу и отошел. Коченея от страха, на онемевших ногах, Гарри завороженно за ним следил. Реддль остановился между высокими колоннами и поднял глаза к каменной маске Слизерина, царившей высоко в полутьме. Реддль широко раскрыл рот и зашипел – но Гарри все понял:

– Поговори со мною, Слизерин, величайший из четырех основателей «Хогварца»…

Гарри развернулся и тоже посмотрел на статую. Янгус покачнулся у него на плече.

Огромное лицо Слизерина зашевелилось. Объятый ужасом, Гарри увидел, как гигантский рот открывается – шире, шире – и превращается в огромную дыру.

И в ней что-то шевелилось. Что-то выползало из глубин.

Гарри попятился. Он отступал, пока не уперся в стену. Он крепко зажмурился и тогда почувствовал, как, задев его крылом по щеке, взлетает Янгус. Гарри хотел закричать: «Не оставляй меня!» – да только что может феникс против Короля Змей?

Нечто исполинское свалилось на пол. Гарри почувствовал, как Комната содрогнулась, – он знал, что происходит, он чувствовал это, даже не открывая глаз, видел, как змей выползает изо рта Слизерина, разворачивая кольца чудовищного тела.

А затем Реддль прошипел:

– Убей его.

Василиск приближался; Гарри слышал, как тяжелое тело змея грузно скользит в пыли. Не открывая глаз, Гарри слепо заметался, растопырив руки, нащупывая путь, – Вольдеморт хохотал…

Гарри споткнулся. Он жестко рухнул на пол и почувствовал привкус крови во рту – змей был уже близко и надвигался…

Прямо над головой раздались громкие змеиные плевки, что-то тяжелое обрушилось на Гарри, и он со всего маху врезался в стену. Вот-вот в него вонзятся ядовитые клыки. Он слышал злобное шипение, слышал, как что-то яростно бьется о колонны…

Он ничего не смог с собой поделать – чуть-чуть приоткрыл глаза и посмотрел, что происходит.

Огромный ярко-зеленый змей задрал в воздух тело, толстое, как ствол дуба, и пьяно водил огромной тупоносой головой между колоннами. Мелко дрожа, готовясь зажмуриться, если змей обернется, Гарри разглядел, что же змея отвлекло.

Над его головой кружил Янгус, и василиск кидался на феникса, обнажив клыки, длинные и тонкие, как сабли…

Янгус нырнул. Его длинный золотой клюв на миг исчез из виду, и внезапно фонтан темной крови брызнул на пол. Змеиный хвост забился, чудом не задев Гарри, и не успел мальчик стиснуть веки, змей обернулся – и Гарри увидел, что феникс выклевал чудовищу огромные выпученные глаза; кровь струилась на пол, и змей шипел от боли.

– НЕТ! – услышал Гарри вопль Реддля. – ОСТАВЬ ПТИЦУ! ОСТАВЬ ПТИЦУ! МАЛЬЧИШКА СЗАДИ ТЕБЯ! ПО ЗАПАХУ ИЩИ! УБЕЙ ЕГО!

Ослепленный змей покачнулся, сбитый с толку, но по-прежнему смертоносный. Янгус кругами летал над ним, трубя свою жутковатую песнь, то и дело клюя в окровавленный чешуйчатый нос.

– Помогите, помогите, – как безумный забормотал Гарри, – ктонибудь… хоть ктонибудь…

Змеиный хвост снова хлестнул по полу. Гарри пригнулся. Что-то мягкое ударилось ему в лицо.

Василиск случайно швырнул в руки мальчику Шляпу-Распредельницу. Гарри схватил ее. Вот и все, что у него осталось, его последний шанс – он нахлобучил Шляпу на голову и под взмахом змеиного хвоста бросился на пол.

«Помогите, помогите, – думал Гарри под Шляпой, изо всех сил зажмурившись. – Пожалуйста, помогите…»

Ответа не было. Вместо ответа Шляпа сжалась, будто схваченная твердой рукой.

Что-то очень тяжелое и жесткое упало Гарри на голову, и он чуть не лишился сознания. Из глаз полетели искры. Он потянул было Шляпу с головы и нащупал под ней что-то длинное и твердое.

Внутри Шляпы возник мерцающий серебряный меч – на рукояти блистали рубины величиной с куриное яйцо.

– УБЕЙ МАЛЬЧИШКУ! ОСТАВЬ ПТИЦУ! МАЛЬЧИШКА СЗАДИ! НЮХАЙ – ТЫ ПОЧУЕШЬ!

Гарри уже вскочил и приготовился. Голова василиска клонилась к полу, тело извивалось и билось о колонны – змей вертелся в поисках жертвы. Гарри видел огромные окровавленные глазницы, широко разинутую пасть, куда он мог бы провалиться целиком, – пасть с двумя рядами зубов, длинных, как сабли, тонких, влажно блестящих, ядовитых…

Змей атаковал вслепую – Гарри увернулся, и змей ударился об стену. Чудовище снова бросилось – и его раздвоенный язык хлестнул Гарри по плечу. Мальчик обеими руками поднял меч…

Василиск опять атаковал, и на сей раз бросок оправдал себя – Гарри всем телом навалился на меч и вонзил его чудовищу в нёбо…

Но едва теплая кровь заструилась по рукам, он почувствовал жгучую боль чуть выше локтя. Длинный смертоносный зуб вонзался все глубже и отломился, когда змей стал крениться набок и, подергиваясь, рухнул на пол.

Гарри соскользнул по стене. Ухватившись покрепче, выдернул из руки ядовитый зуб. Но он знал, что уже слишком поздно. Раскаленная, до белизны в глазах, боль медленно, но верно разливалась по телу. Гарри отшвырнул зуб и замутненными глазами посмотрел, как кровь проступает на одежде. Комната растворялась в тусклом кружении.

Мимо пронеслось малиновое пятно, и Гарри услышал тихое клацанье когтей.

– Янгус, – невнятно пробормотал Гарри, – ты был великолепен, Янгус…

Он почувствовал, как феникс положил свою красивую голову туда, где змеиный зуб вонзился в руку.

Он услышал гулкие шаги, и на него надвинулась мрачная тень.

– Тебе конец, Гарри Поттер, – сказал сверху голос Реддля. – Конец. Даже Думбльдорова птица это понимает. Видишь, что он делает, Поттер? Он плачет.

Гарри моргнул. Голова Янгуса то обретала фокус, то снова расплывалась. Крупные жемчужины слез текли по лоснящимся перьям.

– Я буду сидеть здесь и смотреть, как ты умираешь, Гарри Поттер. Не торопись. У меня полно времени.

На Гарри опускалась дремота. Все вокруг закружилось.

– Вот как умирает знаменитый Гарри Поттер, – где-то далеко произнес Реддль. – Один в Тайной комнате, забытый друзьями, наконец побежденный Черным Лордом, которому он столь неразумно бросил вызов. Скоро ты встретишься со своей дорогой мугродской мамочкой, Гарри… Она купила тебе жалкие двенадцать лет жизни… но Лорд Вольдеморт тебя настиг. Ты ведь всегда знал, что это случится…

«Если это смерть, – подумал Гарри, – то все не так уж страшно. И даже уже не больно…»

Однако смерть ли это? Вместо того чтобы исчезнуть в черноте, Комната вновь обретала четкие контуры. Гарри осторожно потряс головой и увидел Янгуса – тот лежал головой на раненой руке. Сияющие жемчужины слез покрывали рану – только никакой раны не было…

– Уйди отсюда, птица! – неожиданно взорвался Реддль. – Уйди от него! Что я говорю – кыш…

Гарри поднял голову. Реддль целился волшебной палочкой Гарри в феникса; раздался выстрел, словно из ружья, и Янгус взвился в вихре золотого и малинового.

– Слезы феникса… – тихо произнес Реддль, глядя на руку Гарри. – Ну конечно… целительная сила… как я мог забыть…

Он взглянул в лицо мальчику:

– Какая разница. На самом деле так даже лучше. Только ты и я, Гарри Поттер… ты и я…

Он взмахнул палочкой…

Но с громким шуршанием крыльев вверху появился Янгус, и что-то упало Гарри прямо в руки – дневник.

Долю секунды Гарри и Реддль, замерший на полувзмахе палочки, смотрели на него. Затем, не раздумывая, без промедления, будто с самого начала и собирался так сделать, Гарри схватил с пола зуб василиска и вонзил его в самую сердцевину блокнота.

Комнату пронзил длинный, страшный, отчаянный вопль. Потоки чернил брызнули из дневника, залили Гарри руки, хлынули на пол. Реддль извивался и корчился, выл и стонал, и наконец…

Он исчез. Волшебная палочка Гарри со стуком упала на пол, и воцарилась тишина. Только слышалось кап-кап-кап – из ежедневника сочились чернила. Яд василиска прожег его насквозь, и края дыры обуглились.

Дрожа всем телом, Гарри с трудом поднялся на ноги. Голова кружилась, будто он пролетел много миль на кружаной муке. Он медленно взял палочку и Шляпу-Распредельницу и, собрав остатки сил, выдернул блестящий меч изо рта у василиска.

Тут из другого угла раздался слабый стон. Джинни зашевелилась. Гарри бросился к ней, она села. Ничего не понимающим взглядом девочка обвела громадное тело мертвого василиска, Гарри в окровавленной мантии, дневник в его руке. Судорожно ахнула, и слезы полились у нее по щекам.

– Гарри! Ой, Гарри… я хотела с-сказать вам за завтраком, но я не м-могла перед Перси… это была я, Гарри, но я к-клянусь, я н-н-не хотела – Р-реддль меня заставил, он в-вселился в меня… и… А к-как ты убил это… это чудище? Г-где Реддль? Я только п-помню, как он вышел из дневника…

– Успокойся, – сказал Гарри и показал ей обугленную дыру в ежедневнике. – Реддлю конец. Смотри! И ему, и василиску. Давай, Джинни, пойдем, надо выбираться отсюда…

– Меня исключат! – рыдала Джинни. Гарри неловко помог ей встать. – Я мечтала о «Хогварце» с тех пор, как Б-Билл пошел в школу, а теперь мне п-придется уйти… И ч-что скажут мама с папой?

Янгус ждал их, паря у дверей. Гарри подталкивал Джинни вперед; они переступили через страшные кольца мертвого змея и сквозь гулкую тьму вышли в тоннель. Гарри услышал, как за спиной с тихим шипением закрылись каменные врата.

Некоторое время они шли по тоннелю, а затем до них донесся скрежет передвигаемых камней.

– Рон! – заорал Гарри, ускоряя шаг. – Джинни цела! Она со мной!

Он услышал приглушенный вопль восторга, тоннель очередной раз вильнул, и они увидели радостное лицо Рона в солидной дыре, которую ему удалось проделать в каменном завале.

– Джинни! – Рон протянул руку, чтобы втащить сестру первой. – Ты жива! Какое счастье! Что было? Как… почему… откуда птица?

Янгус пролетел в дыру следом за Джинни.

– Это птица Думбльдора, – сказал Гарри, протискиваясь последним.

– А меч откуда? – спросил Рон, непонимающе глазея на грозное оружие.

– Объясню потом, когда выберемся, – ответил Гарри, искоса бросив взгляд на Джинни, которая заплакала еще горше.

– Но…

– Потом, – отрезал Гарри. Рону пока не время знать, кто открыл Тайную комнату, да и нехорошо говорить об этом при Джинни. – Где Чаруальд?

– Там, сзади, – ответил Рон, по-прежнему недоумевая, и мотнул головой в сторону трубы. – Он, бедняга, не того. Пошли, сам увидишь.

Под предводительством Янгуса, чьи широкие малиновые крылья излучали мягкий золотой свет в темноте, они прошли весь обратный путь к трубе. Там сидел Сверкароль Чаруальд и бессмысленно что-то мычал себе под нос.

– Ему память отшибло, – объяснил Рон. – Заклятие забвения отрикошетило. Вместо нас ударило по нему. Понятия не имеет, кто он есть, где находится, кто мы такие. Я велел ему сидеть и ждать здесь. А то еще покалечится.

Чаруальд добродушно на них уставился.

– Привет, – сказал он. – Так себе местечко, да? Вы здесь живете?

– Нет, – ответил Рон, со значением глянув на Гарри.

Гарри наклонился и заглянул в длинную темную трубу.

– Ты случайно не придумал, как нам по ней подняться? – спросил он Рона.

Рон покачал головой. Но тут феникс Янгус вылетел вперед и затрепетал крыльями перед Гарри, ярко блестя круглыми глазами в темноте. Он зазывно размахивал длинным хвостом. Гарри слегка растерялся.

– По-моему, он хочет, чтобы ты схватился за хвост… – озадаченно проговорил Рон. – Но ты ведь тяжелый, птица тебя не вытащит…

– Янгус, – сказал Гарри, – не простая птица. – Он обернулся к остальным. – Держимся друг за друга. Джинни, возьми Рона за руку. Профессор Чаруальд…

– Это вы, – рявкнул Рон Чаруальду.

– Возьмите Джинни за другую руку…

Гарри заткнул меч и Шляпу-Распредельницу за пояс, Рон ухватился за полу его мантии, и Гарри взялся за странно горячий птичий хвост.

Невероятная легкость распространилась по телу, и спустя миг в громком шорохе крыльев вся процессия уже летела вверх по трубе. Гарри слышал, как Чаруальд, болтаясь позади, ахает: «Удивительно! Удивительно! Ну прямо волшебство!» Холодный воздух трепал волосы; Гарри еще не прискучил полет, а тот уже закончился – все четверо очутились на влажном полу туалета Меланхольной Миртл, Чаруальд поправлял сбившуюся шляпу, а раковина, под которой скрывалась труба, уже скользила на место.

Миртл выпучила глаза.

– Ты жив, – тупо сказала она Гарри.

– Вовсе не обязательно так откровенно огорчаться, – буркнул он, отирая брызги крови и слизи с очков.

– Ой, ну… просто я думала… если б ты умер, я бы поделилась с тобой унитазом. – И Миртл вся залилась серебристым румянцем.