Текст книги "Гарри Поттер. Полная коллекция"

– А она… ммм… умеет что-нибудь? – поинтересовался он.

– Конечно! Массу всего! – воскликнул Невилл. – У нее прекрасно развит защитный механизм! Вот смотри… Не подержишь Тревора?..

Он пихнул жабу Гарри на колени и достал из рюкзака перо. Над перевернутым журналом показались выпуклые глаза Луны Лавгуд – ей было любопытно посмотреть, что будет делать Невилл. А Невилл, сосредоточенно высунув язык, поднес мимбулюс мимблетонию к глазам, выбрал место и резко ткнул растение кончиком пера.

Изо всех прыщей брызнули струи сока – темно-зеленого, густого и вонючего. Они попали на потолок, заляпали окна и журнал Луны Лавгуд. Джинни успела закрыть лицо руками и отделалась скользкой зеленой шляпой. А вот у Гарри руки были заняты Тревором, и он получил удар прямо в лицо. Жидкость отвратительно пахла гнилым навозом.

Невилл весь в соке потряс головой и проморгался.

– Из… извините, – выговорил он. – Я первый раз так попробовал… Не думал, что это будет настолько… Не бойтесь, смердосок не ядовит, – добавил он нервно, увидев, что Гарри выплевывает жидкость на пол.

В эту самую минуту дверь купе открылась.

– О… привет, Гарри! – проговорил испуганный голос. – Э-э… я не вовремя?

Гарри одной рукой протер очки. С порога ему улыбалась невероятно хорошенькая девочка с длинными, блестящими черными волосами: Чо Чан, Ловчая квидишной команды «Вранзора».

– Ой… привет, – растерянно ответил Гарри.

– Э-э… – повторила Чо, – я… просто хотела поздороваться… ну, пока.

Ее лицо заметно покраснело, и она ушла, закрыв за собой дверь. Гарри бессильно откинулся назад и застонал. Если бы Чо застала его в компании классных ребят, умирающих от смеха над его шуткой… а так, с Невиллом и Психуной Лавгуд, с жабой в руке, со стекающим по лицу смердосоком…

– Забудь, – ободрила Джинни. – Сейчас мы быстренько все уберем. – Она достала волшебную палочку. – Заблистай!

Смердосок испарился.

– Простите, – еще раз робко пробормотал Невилл.

Рона с Гермионой не было почти час, и тележку с едой они проворонили. Гарри, Джинни и Невилл давно покончили с тыквеченьками и деловито разворачивали шокогадушки, когда дверь снова отъехала в сторону, и в купе вошли новоиспеченные старосты с Косолапсусом и пронзительно ухающим Свинринстелем.

– Умираю с голоду, – объявил Рон, запихивая клетку Свинринстеля на полку к Хедвиге. Он выхватил у Гарри из рук шокогадушку, плюхнулся рядом, разорвал обертку, откусил шоколадной лягушке голову и, закрыв глаза, откинулся на сиденье, точно все утро посвятил весьма изнурительной работе.

– Что вам сказать? Там по два пятиклассника от каждого колледжа, – сообщила ужасно недовольная Гермиона и тоже села. – Мальчик и девочка.

– Да, и угадайте, кто от «Слизерина»? – не открывая глаз, спросил Рон.

– Малфой, – сразу ответил Гарри, не сомневаясь, что его худшие опасения сейчас подтвердятся.

– Точно, – печально кивнул Рон, запихнул в рот остатки шокогадушки и потянулся за следующей.

– И, естественно, эта корова Панси Паркинсон, – злобно сказала Гермиона. – Как она может быть старостой, когда она тупая, как тролль? Как тролль-идиот.

– А кто от «Хуффльпуффа»? – спросил Гарри.

– Эрни Макмиллан и Ханна Аббот, – невнятно промычал Рон.

– И Энтони Голдштейн с Падмой Патил от «Вранзора», – продолжила Гермиона.

– С Падмой Патил ты ходил на рождественский бал, – произнес рассеянный голос.

Все повернулись к Луне Лавгуд – та не мигая смотрела на Рона поверх «Правдобора». Рон судорожно проглотил все, что было у него во рту.

– Ну да, – несколько удивленно сказал он.

– Она была не очень довольна, – проинформировала его Луна. – Говорила, что ты был не слишком вежлив, потому что с ней не танцевал. А мне, наверное, было бы все равно, – задумчиво добавила она, – я не очень люблю танцевать. – И она снова скрылась за «Правдобором».

Рон несколько секунд с открытым ртом смотрел на обложку, а затем обернулся к Джинни за разъяснениями, но та, чтобы не рассмеяться, сунула в рот кулак. Рон недоуменно потряс головой, а затем посмотрел на часы.

– Мы должны время от времени ходить по коридорам, – сказал он Гарри и Невиллу, – и можем наказывать, если кто себя плохо ведет. Жду не дождусь подловить Краббе и Гойла…

– Рон, нам нельзя злоупотреблять положением! – воскликнула Гермиона.

– Ага, конечно! Главное, Малфой не будет им злоупотреблять, – саркастически отозвался Рон.

– А ты хочешь опуститься до его уровня?

– Нет, я хочу поймать его дружков раньше, чем он поймает моих.

– Ради всего святого, Рон…

– Гойла заставлю писать, пусть помучается, он же это ненавидит, – вдохновенно продолжал Рон. И, изобразив идиотскую сосредоточенность, утробно зарычал, выводя в воздухе: – Я… не… должен… быть похож… на… бабуинову… задницу.

Все засмеялись, но громче всех хохотала Луна Лавгуд. Она от восторга так пронзительно визжала, что Хедвига проснулась и захлопала крыльями, а Косолапсус зашипел и вспрыгнул на багажную полку. Луна так смеялась, что журнал выскользнул у нее из рук и по ногам съехал на пол.

– Как смешно!

Она еле дышала; уставленные на Рона выпуклые глаза наполнились слезами. Тот в недоумении посмотрел на остальных, а те уже смеялись над его лицом и над нелепо затяжным хохотом Луны, которая, обхватив себя руками, раскачивалась взад и вперед.

– Ты что, издеваешься? – нахмурился Рон.

– Бабуинова… задница! – чуть не подавилась она, держась за живот.

Все смотрели на Луну, но Гарри, поглядев на упавший журнал, вдруг за ним нырнул. Пока Луна держала его вверх ногами, трудно было понять, что нарисовано на обложке, но теперь Гарри различил очень плохую карикатуру на Корнелиуса Фуджа; Гарри узнал его исключительно по лаймовому котелку. Одной рукой Фудж держал мешок с золотом, а другой душил тролля. Под карикатурой была подпись: «На что готов пойти Фудж, чтобы прибрать к рукам “Гринготтс”?»

Ниже столбиком шли другие заголовки:

КОРРУПЦИЯ В КВИДИШНОЙ ЛИГЕ:

КАК «ТОРНАДО» ВЗЯЛИ ВЛАСТЬ В СВОИ РУКИ СЕКРЕТЫ ДРЕВНИХ РУН РАСКРЫТЫ СИРИУС БЛЭК: ЗЛО ИЛИ ЗОЛОТО?

– Можно я посмотрю? – взволнованно спросил Гарри у Луны.

Та, не сводя глаз с Рона, кивнула, от смеха совсем задохнувшись.

Гарри бегло просмотрел содержание. До сих пор он не вспоминал о журнале, который Кингсли через мистера Уизли передал Сириусу. Видимо, это тот самый номер.

Он нашел в содержании страницу и нетерпеливо пролистал.

Статью иллюстрировала другая карикатура, тоже очень плохая. Собственно, если бы не подпись, Гарри ни в жизнь бы не догадался, что это Сириус. Тот с палочкой в руках стоял на груде человеческих костей. Статья была озаглавлена так:

СИРИУС БЛЭК – ТАК ЛИ ОН ЧЕРЕН, КАК ЕГО МАЛЮЮТ?

Кто он: печально знаменитый маньяк-убийца или невинный гений вокала?

Гарри пришлось перечитать это предложение несколько раз, дабы убедиться, что понял правильно. С каких это пор Сириус стал гением вокала?

На протяжении четырнадцати лет Сириуса Блэка считают виновным в убийстве двенадцати ни в чем не повинных муглов и одного колдуна. После отчаянного побега Блэка из Азкабана два года назад министерство магии развернуло невиданных масштабов охоту на этого человека, и ни у кого нет ни малейших сомнений, что Блэк должен быть схвачен и передан дементорам.

НО ТАК ЛИ ЭТО?

Недавно раскрылись новые сенсационные данные, из которых следует, что Сириус Блэк, возможно, не совершал преступлений, за которые был осужден. По словам Дорис Муркисс, проживающей в Литтл Нортоне по адресу: бульвар Синглициний, дом № 18, Блэк, вероятно, вообще не мог присутствовать на месте совершения злодейского преступления.

«Никто не понимает, что Сириус Блэк – не настоящее имя, – заявляет миссис Муркисс. – Так называемый Сириус Блэк – на самом деле не кто иной, как Сценни Тьянтер, лидер популярной группы “Хобгоблины”, который около пятнадцати лет назад, после прискорбного инцидента, когда во время концерта в зале при соборе Литтл Нортона в него кинули большой репой и попали по уху, был вынужден завершить свою певческую карьеру. Но я сразу же узнала его по фотографии в газете. Так вот, Сценни никак не мог совершить этих преступлений, потому что в то самое время у нас с ним был романтический ужин при свечах. Я уже сообщила об этом министру магии и надеюсь, что очень скоро он снимет со Сценни, сиречь Сириуса, все обвинения».

Гарри дочитал, но продолжал в изумлении смотреть в текст. Наверно, это розыгрыш, решил он, наверно, в этом журнале печатают всякие шутки. Он пролистал назад и нашел статью о Фудже.

Министр магии Корнелиус Фудж категорически отрицает, что намеревается взять на себя правление банком «Гринготтс», и утверждает, что единственной его целью было и остается лишь «мирное сотрудничество» с теми, кто охраняет наше золото.

НО ТАК ЛИ ЭТО?

Как мы узнали из достоверных источников, в близких к министру кругах хорошо известно, что захват гоблинских золотых запасов является хрустальной мечтой Фуджа, и для достижения этой цели наш министр готов пойти на все, в том числе и на применение силовых методов.

«А что, не в первый раз, – сказал наш источник в министерстве. – Друзья вообще называют министра “Корнелиус Фудж, гроза гоблинов”. Знали бы вы, что он болтает, когда думает, будто его не слышат посторонние… Только и разговоров, что о гоблинах, с которыми он разделался: утопил, сбросил с крыши, запек в пироги…»

Гарри не стал читать дальше. Фудж, конечно, не сахар, но чтобы он приказывал запекать гоблинов в пироги?.. Нет. Гарри полистал еще, через каждые несколько страниц натыкаясь на очередную сенсацию. «Торнадо» из Татшилла добыли свою победу в Квидишной лиге посредством шантажа, пыток и незаконных махинаций с метлами! Эксклюзивное интервью с колдуном, который на «Чистой победе 6» долетел до луны и в доказательство привез оттуда мешок лунных лягушек! Также Гарри попалась статья о древних рунах – она, по крайней мере, объясняла, почему Луна читала «Правдобор» вверх ногами: если верить журналу, перевернутые древние руны читались как заклинание, превращающее уши ваших врагов в груши. Одним словом, по сравнению с прочими статьями «Правдобора» гипотеза о том, что Сириус – не Сириус, а лидер «Хобгоблинов», казалась вполне здравой.

– Есть что-нибудь интересненькое? – полюбопытствовал Рон, когда Гарри захлопнул журнал.

– Откуда? – не дав Гарри ответить, презрительно бросила Гермиона. – Всем известно, что в «Правдоборе» одна чушь!

– Прошу прощения, – резко сказала Луна. От ее мечтательности не осталось и следа. – Мой папа – его главный редактор.

– Я… Ой, – смутилась Гермиона, – ну… конечно, там бывают кое-какие любопытные… в смысле он довольно-таки…

– Я его заберу, не возражаешь? – холодно проговорила Луна. Она выхватила «Правдобор» у Гарри из рук, со страшной скоростью пролистала до страницы пятьдесят семь, решительно перевернула журнал и спряталась за ним, как раз когда дверь купе открылась в третий раз.

Гарри оглянулся. Появления гнусно ухмылявшегося Драко Малфоя и его верных телохранителей Краббе и Гойла он ожидал, но от этого обрадовался им ничуть не больше.

– Что? – рявкнул он, не дав Малфою раскрыть рта.

– Повежливее, Поттер, а то накажу, – лениво протянул Малфой, унаследовавший от отца гладкие светлые волосы и острый подбородок. – Видишь ли, я, в отличие от тебя, назначен старостой, и, следовательно, я, в отличие от тебя, имею право на карательные санкции.

– Понятно, – кивнул Гарри. – Но поскольку ты, в отличие от меня, редкостное дерьмо, выйди поскорее за дверь и не воняй.

Рон, Гермиона, Джинни и Невилл засмеялись. Губы Малфоя изогнулись.

– Лучше расскажи-ка мне, Поттер, каково это – быть хуже Уизли? – вкрадчиво спросил он.

– Прекрати, Малфой! – гавкнула Гермиона.

– Кажется, я попал в больное место, – ухмыльнулся тот. – Ладно, Поттер, пока и будь очень, очень осторожен, потому что я буду следить за каждым твоим шагом, как собака.

– Выйди отсюда! – крикнула Гермиона вставая.

Не переставая ухмыляться, Малфой в последний раз угрожающе посмотрел на Гарри и удалился. Краббе и Гойл следовали за ним по пятам. Гермиона с грохотом закрыла дверь и повернулась к Гарри, который по ее лицу сразу понял, что слова Малфоя напугали и ее.

– Кинь еще шокогадушку, – попросил Рон – он явно ничего не заметил.

Говорить в присутствии Невилла и Луны было невозможно, поэтому Гарри лишь еще раз тревожно переглянулся с Гермионой и стал смотреть в окно.

Еще минуту назад он считал, что в Сириусовой прогулке на вокзал нет ничего страшного, но теперь она показалась ему ненужной, даже опасной бравадой… Гермиона права… Сириус зря пошел с ними. А вдруг мистер Малфой узнал черного пса и сказал Драко? А вдруг он понял, что Уизли, Люпин, Бомс и Хмури знают, где скрывается Сириус? Или все-таки Малфой по случайности сказал «как собака»?

Они продвигались все дальше и дальше на север, а погода так и не определилась, что ей делать. То по стеклам неохотно стучал дождь, то из-за туч выглядывало хилое солнце, а затем снова скрывалось за набежавшими облаками. Стало темно, в купе зажглись лампы. Луна скатала «Правдобор» в трубочку, аккуратно убрала его в рюкзак и принялась пристально рассматривать своих спутников.

Гарри сидел, прижавшись лбом к забрызганному стеклу, и старался разглядеть вдалеке башни «Хогварца», однако ночь была безлунная, а окно к тому же грязное.

– Пора переодеваться, – сказала наконец Гермиона.

Они с Роном аккуратно прикололи на грудь значки. Гарри увидел, как Рон посмотрелся в черное оконное стекло.

Поезд начал замедлять ход, и из-за двери послышался обычный шум: пассажиры повскакали, принялись доставать вещи, собирать животных и готовиться к выходу. Рону и Гермионе полагалось следить за порядком, и они ушли, оставив Косолапсуса и Свинринстеля на попечение Гарри и остальных.

– Если хочешь, я могу понести сову, – предложила Гарри Луна, потянувшись за Свинринстелем. Невилл прятал Тревора во внутренний карман.

– Э… ммм… спасибо. – Гарри отдал клетку и поудобнее пристроил в руках Хедвигу.

Ребята вышли из купе в переполненный коридор и ощутили первое касание холодного ночного воздуха. К выходу продвигались очень медленно. До Гарри долетал запах сосен, что росли вдоль тропинки к озеру. На платформе он оглянулся, рассчитывая услышать знакомое: «Пер’клашки, сюда».

Но не услышал. Вместо этого до него донесся совсем другой голос, женский, решительный:

– Первоклассникам построиться здесь, пожалуйста! Все первоклассники – ко мне!

К Гарри, раскачиваясь, поплыл фонарь, и в мерцающем свете он увидел выдающийся подбородок и седой ежик профессора Гниллер-Планк, которая в прошлом году недолго замещала Огрида на занятиях по уходу за магическими существами.

– Где же Огрид? – вслух проговорил Гарри.

– Не знаю, – отозвалась Джинни, – но все равно надо идти, а то мы мешаем…

– А, ну да…

Продвигаясь по платформе к выходу, Гарри и Джинни потеряли друг друга. В толпе школьников Гарри щурился, надеясь в темноте увидеть Огрида. Он должен быть здесь – встречи с Огридом Гарри ждал едва ли не больше всего. Но Огрида нигде не было.

Он не мог уволиться, – говорил себе Гарри, медленно переставляя ноги и вместе со всеми шагая по узкому переходу к дороге. – Он, наверно, простудился или еще что…

Гарри заозирался в поисках Рона или Гермионы – хотел узнать, что они думают по поводу появления на станции профессора Гниллер-Планк, – но обоих не нашел, и толпа вынесла его на темную размытую дорогу от станции Хогсмед.

На дороге стояло около ста безлошадных карет, в которых все школьники, кроме первоклассников, добирались до замка. Гарри посмотрел на них, отвернулся еще раз поискать взглядом Рона и Гермиону, а затем повернулся обратно и уставился на кареты.

А ведь они больше не безлошадные. В них запряжены очень странные существа. Если бы понадобилось как-нибудь их назвать, Гарри, пожалуй, сказал бы, что это кони, но какие-то ящероподобные. Совсем без мускулов, под черными шкурами отчетливо прорисована каждая кость. Головы – как будто драконьи, а белые распахнутые глаза лишены зрачков. У коней росли крылья – огромные, черные, кожистые, как у гигантских летучих мышей. Безмолвно застыв во мгле, они будто излучали что-то зловещее. Непонятно, зачем впрягать в кареты этих жутких коней, если кареты вполне способны передвигаться самостоятельно.

– Где Свин? – раздался голос Рона.

– Он у этой Луны, – ответил Гарри, быстро оборачиваясь – хотелось обсудить с Роном отсутствие Огрида. – Как думаешь, где…

– Огрид? Понятия не имею, – с явным беспокойством сказал Рон. – Надеюсь, жив-здоров…

Неподалеку Драко Малфой, окруженный небольшой свитой (Краббе, Гойл и Панси Паркинсон), отталкивал от облюбованной кареты оробевших второклассников. Спустя мгновение из толпы выскочила запыхавшаяся Гермиона.

– Там, на станции, Малфой прямо затерроризировал одного первоклашку. Честное слово, я этого так не оставлю, я о нем доложу! Не успел получить значок, а уже травит людей хуже прежнего… Где Косолапсус?

– У Джинни, – ответил Гарри. – Вон она…

Тут появилась и Джинни – она обнимала вырывающегося Косолапсуса.

– Спасибо тебе. – Гермиона забрала кота. – Пошли, может, сядем вместе, пока не все кареты заняты…

– Я еще не нашел Свина, – сказал Рон, но Гермиона уже направилась к ближайшей пустой карете. Гарри остался с Роном. Мимо них потоком текли школьники.

– Что это за существа, не знаешь? – спросил Гарри, кивнув на страшных коней.

– Какие существа?

– Да кони эти…

Появилась Луна с клеткой в руках. Крохотный Свинринстель, как всегда, возбужденно щебетал.

– Вот твоя сова, – сказала Луна. – Она очень миленькая.

– Э-э… да… он ничего себе, – проворчал Рон. – Ну что, пошли садиться?.. Что ты там говорил, Гарри?

– Я говорил, что это за страшные кони? – повторил тот. Они втроем направились к карете, где уже сидели Джинни и Гермиона.

– Какие кони?

– Кони, запряженные в кареты! – нетерпеливо пояснил Гарри. В самом деле, что это с Роном? Кони, выкатив пустые белые глаза, стояли в каких-то трех футах! Рон, однако, посмотрел на Гарри озадаченно:

– Ты о чем?

– Я?.. Вот об этом! Смотри!

Гарри схватил Рона за руку и развернул. Рон посмотрел прямо на крылатого коня, а потом на Гарри:

– И что я должен увидеть?

– Как что? Вот же, между оглоблями! Запряжены в карету! Прямо перед…

Но Рон по-прежнему недоумевал, и Гарри пришла в голову очень странная мысль.

– Ты… их не видишь?

– Кого?

– Того, кто запряжен в карету?

Рон явно встревожился:

– Гарри, ты себя хорошо чувствуешь?

– Я?.. Да…

Гарри ужасно растерялся. Конь стоял прямо перед ним, его шкура лоснилась в неясном свете станционных окон, из ноздрей валил пар… И, однако, Рон, если не притворяется – а если притворяется, то это весьма дурацкая шутка, – их не видит…

– Ну так что, садимся? – неуверенно спросил Рон, с тревогой глядя на Гарри.

– Да, – кивнул Гарри, – да. Пошли…

– Не бойся, – произнес мечтательный голос подле Гарри, когда Рон уже скрылся в темноте кареты. – Ты не сошел с ума. Я тоже их вижу.

– Да? – в ужасе переспросил он. И увидел отражение крылатых коней в выпуклых серебристых глазах.

– Да, – подтвердила Луна. – С самого первого дня. Их всегда запрягают в кареты. Не волнуйся, ты такой же нормальный, как я.

Слегка улыбаясь, она исчезла в затхлом полумраке кареты. Гарри полез следом. Не сказать чтобы он успокоился.

Глава одиннадцатая
Новая песнь Шляпы-Распредельницы

Гарри не хотел признаваться, что у них с Луной одинаковые галлюцинации – если это галлюцинации, – поэтому, усевшись в карету и захлопнув дверцу, не сказал больше ни слова о конях, но все же не мог оторвать глаз от их зловещих силуэтов, двигавшихся за окошком.

– Видели Гниллер-Планк? – спросила Джинни. – Почему она снова здесь? Ведь Огрид же не уволился?

– Если уволился, я только обрадуюсь, – отозвалась Луна. – Он не очень хороший учитель.

– Очень даже хороший! – сердито воскликнули Гарри, Рон и Джинни.

Гарри гневно воззрился на Гермиону. Она откашлялась и поспешила согласиться: – Э-э-э… да… очень хороший.

– А у нас во «Вранзоре» считают, что он не учитель, а просто смех, – ответила Луна, нимало не обескураженная.

– Странное у вас во «Вранзоре» чувство юмора, – огрызнулся Рон. В это время скрипнули колеса, и карета пришла в движение.

Грубость Рона, по всей видимости, нисколько не задела Луну; совсем наоборот, она еще посмотрела на него, словно он был небезынтересной телепередачей.

Вереница карет, громыхая и покачиваясь, катила вверх по дороге, и скоро они миновали ворота меж двух каменных колонн, увенчанных крылатыми боровами. Кареты въехали на школьную территорию. Гарри наклонился к окну и попытался разглядеть, горит ли свет в хижине Огрида на опушке Запретного леса, но на школьном дворе царила кромешная тьма. Между тем замок «Хогварца» как будто сам стремительно надвигался, грозно нависая над головами: гигантский, угольно-черный на фоне темного неба массив башен, а кое-где алмазно сияли окна.

Кареты, лязгнув рессорами, остановились у парадных дубовых дверей. Гарри выпрыгнул из кареты первым и снова повернулся к Запретному лесу, рассчитывая все-таки увидеть освещенные окна, но в хижине Огрида определенно не было никаких признаков жизни. Тогда крайне неохотно – сказать по правде, Гарри очень надеялся, что за время пути кони куда-нибудь денутся, – он перевел взгляд на этих малоприятных скелетоподобных животных. Те, выпучив пустые, мерцающие белые глаза, неподвижно стояли на ночном холоде.

Однажды с Гарри уже случалось, что он видел то, чего не видел Рон, но тогда это было отражение в зеркале – оно и вообще иллюзорно, не то что сотня вполне осязаемых животных, которым хватает сил везти реальные кареты с реальными людьми. Если верить Луне, эти кони возили кареты всегда – то есть были невидимы. Что же произошло? Почему теперь Гарри их видит, а Рон нет?

– Ты идешь или как? – спросил Рон.

– А… да, – опомнился Гарри, и они влились в толпу, поднимавшуюся по каменным ступеням в замок.

В вестибюле, залитом светом факелов, разносилось эхо шагов – школьники по каменным плитам пола спешили к двойным дверям справа, в Большой зал, на пир в честь начала учебного года.

В Большом зале, под черным беззвездным потолком – точной копией неба за высокими окнами – стояли четыре длинных стола, и они быстро заполнялись людьми. Над столами в воздухе плавали зажженные свечи. Они заставляли серебристо мерцать силуэты привидений и озаряли лица ребят – те оживленно болтали, обменивались летними впечатлениями, громко здоровались с приятелями из других колледжей, поглядывали на новые наряды и прически однокашников. И опять Гарри увидел, что, едва он проходит мимо, все начинают шептаться. Он сжал зубы и постарался сделать вид, будто ничего не замечает и плевать хотел.

Луна уплыла к столу «Вранзора». У стола «Гриффиндора» Джинни окликнули одноклассники, и она села с ними; Гарри, Рон, Гермиона и Невилл нашли в середине стола четыре свободных места между Почти Безголовым Ником, гриффиндорским привидением, и Парвати Патил с Лавандой Браун. Последние приветствовали Гарри с легкомысленным радушием, и ему сразу стало ясно, что они прекратили судачить о нем всего секундой раньше. Впрочем, для нервов сразу нашелся повод посерьезнее: Гарри поверх голов посмотрел на учительский стол.

– Его нет.

Рон и Гермиона тоже оглядели учительский стол, хотя в этом не было необходимости: человек габаритов Огрида заметен в любой толпе.

– Не мог же он уволиться, – встревоженно проговорил Рон.

– Конечно, не мог, – твердо сказал Гарри.

– Как вы думаете, он не… ранен, нет? – испуганно спросила Гермиона.

– Нет, – отрезал Гарри.

– И где же он тогда?

Они помолчали. Затем Гарри очень тихо, чтобы не услышали ни Невилл, ни Парвати с Лавандой, сказал:

– Может, он еще не вернулся? Ну, понимаете… с задания. Которое ему поручил Думбльдор.

– Точно… точно, наверняка, – с облегчением сказал Рон. Но Гермиона, прикусив губу, смотрела на учителей, словно надеясь найти среди них более разумное объяснение отсутствию Огрида.

– А это кто? – вдруг спросила она, указывая в середину стола.

Гарри проследил за ее взглядом и в центре, в золотом кресле с высокой спинкой, увидел профессора Думбльдора в усеянной звездами темно-фиолетовой мантии и такой же шляпе. Голова его склонялась к женщине, сидевшей рядом, а та шептала ему на ухо. Женщина была низенькая, с короткими мышастыми кудряшками, которые она, на манер Алисы в Стране чудес, повязала кошмарной розовой лентой под цвет пушистой кофты, надетой поверх колдовской мантии. Походила она на какую-то всеобщую тетушку, старую деву. Женщина слегка повернулась, сделала деликатный глоточек из кубка – и Гарри с ужасом узнал мертвенное жабье лицо и выпуклые глаза с набрякшими мешками.

– Это же она! Кхембридж!

– Кто? – переспросила Гермиона.

– Она была на слушании, работает у Фуджа!

– Милая кофточка, – ухмыльнулся Рон.

– Работает у Фуджа? – нахмурившись, повторила Гермиона. – А здесь она что забыла?

– Понятия не имею…

Гермиона сощурилась на учительский стол.

– Нет, – пробормотала она, – нет, конечно нет…

Гарри не понял, о чем она, однако спрашивать не стал; его внимание привлекла профессор Гниллер-Планк, только что появившаяся позади других учителей. Она прошла до конца стола и заняла место Огрида. Это могло означать лишь одно – первоклассники переплыли озеро и прибыли в замок. Действительно, через несколько секунд двери распахнулись. Из вестибюля в зал длинной колонной вошли первоклассники, ведомые профессором Макгонаголл. Она несла табурет со старой-престарой колдовской шляпой, сильно залатанной и с широкой прорехой на тулье.

Гул стих. Первоклассники выстроились перед учительским столом лицом к остальным школьникам. Профессор Макгонаголл аккуратно поставила перед ними табурет и отошла.

В свете свечей лица детей бледно сияли. Маленький мальчик в самой середине шеренги мелко дрожал. Гарри на мгновение вспомнил, как боялся сам, пока стоял там и ждал неведомого испытания, которое решит, в какой колледж его определят.

Все в зале затаили дыхание. Затем прореха на Шляпе-Распредельнице раскрылась наподобие рта, и из нее полилась громкая песня:

 
В те времена, когда была я новой,
А «Хогварц» только-только основали,
Создатели сей благородной школы
Судьбы своей пока еще не знали.
Объединенные одной высокой целью,
Они питали страстное желанье:
Потомкам передать все без изъятья —
Уменья, опыт и магические знанья.
«Мы вместе будем и учить и строить!» —
Решили эти верные друзья,
Но в страшном сне им не могло присниться,
Сколь непроста им выпадет стезя.
Дружили Слизерин и Гриффиндор,
Ни перед чем их братство не сдавалось.
Любезнее, чем Вранзор с Хуффльпуфф,
Подруг на свете не существовало.
И как же все могло так повернуться?
Как дружба крепкая распалась, умерла?
Печальную историю разрыва
Я вам поведаю, поскольку там была.
Рек Слизерин: «Лишь тех, в чьих жилах
Течет кровь магов, будем обучать»,
Но Вранзор объявила: «Только умных
Мы станем в школе нашей привечать».
А Гриффиндор вскричал: «Лишь храбрецы
У нас учиться заслужили право!»
«Я буду обучать всех без различий», —
На это Хуффльпуфф сказала здраво.
Впервые разгоревшись, эти споры
Не изменили положенья дел,
Поскольку каждый маг-сооснователь
В той школе колледж собственный имел.
И Слизерин себе в ученики
Брал только тех, чья кровь была чиста,
У Гриффиндора обучались смельчаки,
Чьи души отличала прямота,
И Вранзор наставляла умных магов,
Как им острее разум отточить,
А славной Хуффльпуфф меж тем досталось
Без счету прочих волшебству учить.
И до поры дружили маги в школе,
И братства дух в стенах сиих витал.
И годы миновали беспечально,
В гармонии наш «Хогварц» процветал.
Затем, однако, начался разброд.
Меж колледжей, что как столпы творенья
Поддерживали школы основанье,
Вдруг вспыхнули раздоры, споры, тренья.
Средь прочих каждый захотел стать первым —
Нет выхода из замкнутого круга.
Казалось, нашей школе жить недолго:
Дуэли, драки… Друг восстал на друга.
Но Слизерин одним печальным утром
Отбыл навек из школы, и тогда
Вмиг прекратились споры и раздоры,
Но знали мы, что к нам пришла беда.
И с той поры, когда четыре друга
Тремя друзьями стали поневоле,
Былого единения умов
Не наблюдалось боле в нашей школе.
И вот теперь я, Шляпа, перед вами —
Вам всем известно, для чего нужна я:
По колледжам я вас Распределю,
Как только ваши души я познаю.
Но вспоминайте впредь мои слова
И днем, и по ночам, и поутру:
Я развожу вас на четыре дома,
Но мнится мне, что это не к добру.
Я, исполняя долг свой неизбежный,
Боюсь, что вновь беда грядет,
Что косность устоявшихся традиций
К печальному концу нас приведет.
Внимайте знакам, как история диктует,
Учитесь быть настороже вдвойне
И помните, что школе нашей славной
Ужасные враги грозят извне.
Должны мы меж собой объединиться,
Иначе счастия нам больше не видать.
Я вас предупредила, все сказала…
Пора к Распределенью приступать.
 

Шляпа смолкла и замерла. Раздались аплодисменты, но впервые на памяти Гарри они перемежались бормотанием и шепотками. По всему залу школьники делились впечатлениями со своими соседями, и Гарри, хлопавший вместе с остальными, прекрасно понимал, о чем они говорят.

– Что-то на этот раз больно развесисто, – подняв брови, заметил Рон.

– Да уж, – отозвался Гарри.

Обычно Шляпа-Распредельница ограничивалась описанием качеств, необходимых для поступления в разные колледжи «Хогварца», и объясняла свою роль в Распределении. Гарри не помнил, чтобы прежде Шляпа давала школьникам советы.

– А раньше она, интересно, о чем-нибудь предупреждала? – с легкой тревогой произнесла Гермиона.

– Вообще-то да, – со знанием дела ответил Почти Безголовый Ник, наклоняясь к ней сквозь Невилла (Невилл поморщился: не очень-то приятно, когда сквозь тебя проходит привидение). – Шляпа считает делом чести предостерегать «Хогварц», если чувствует, что…

Но тут профессор Макгонаголл, которая дожидалась тишины, чтобы начать вызывать первоклассников на Распределение, окинула болтунов таким обжигающим взглядом, что Ник немедленно приложил к губам прозрачный палец и сел очень прямо. Гомон в зале мгновенно стих. Профессор Макгонаголл, в последний раз недовольно оглядев все четыре стола, опустила глаза к длинному пергаментному свитку и выкрикнула первое имя:

– Аберкромби, Юэн.

Перепуганный мальчик, на которого Гарри уже обратил внимание, шагнул вперед и надел на голову Шляпу-Распредельницу; упасть до самых плеч ей помешали его торчащие уши. Шляпа поразмыслила, потом открыла прореху и объявила:

– «Гриффиндор»!

Гарри вместе со всеми гриффиндорцами громко похлопал Юэну Аберкромби, который, спотыкаясь, дошел до их стола и сел с таким видом, точно ему было бы значительно приятнее провалиться сквозь пол и никогда больше не показываться никому на глаза.

Постепенно строй первоклассников редел. В паузах, пока Шляпа обдумывала свое решение, Гарри слышал, как у Рона громко урчит в животе. Наконец, «Целлер, Розу» определили в «Хуффльпуфф», профессор Макгонаголл унесла табурет со Шляпой, а профессор Думбльдор поднялся из-за стола.