Текст книги "Гарри Поттер. Полная коллекция"

Дорогой Рон!

Я только что узнал (и не от кого-нибудь, а от самого министра магии, которого, в свою очередь, уведомила ваша новая преподавательница профессор Кхембридж), что тебя назначили старостой «Хогварца».

Это известие приятно удивило меня, и прежде всего я хочу от души тебя поздравить. Должен признаться, меня всегда терзали опасения, что ты не последуешь моему примеру, а пойдешь, скажем так, по «пути Фреда и Джорджа», так что вообрази, как счастлив я был узнать, что ты наконец перестал пренебрегать дисциплиной и взял на себя настоящую взрослую ответственность.

Однако, Рон, помимо поздравлений мне хотелось бы дать тебе совет – потому я и посылаю это письмо вечером, а не обычной утренней почтой. Надеюсь, тебе удастся прочесть это послание вдали от любопытных глаз и тем самым избежать нежелательных расспросов.

Из некоторых фраз, которые вырвались у министра, когда он рассказывал мне о твоем назначении, я заключил, что ты по-прежнему проводишь много времени с Гарри Поттером. Должен предупредить тебя, Рон: ничто не представляет такой угрозы для твоего нового положения, как дальнейшее общение с этим типом. Да, да! Я уверен, что, прочитав это, ты будешь удивлен – и, без сомнения, возразишь, что Поттер всегда был любимцем Думбльдора, – но я полагаю своей обязанностью известить тебя, что Думбльдор недолго будет оставаться директором «Хогварца», а те люди, чье мнение имеет значение, совершенно иначе – и, вероятно, более трезво, – оценивают поведение Поттера. Больше я ничего не добавлю, однако, если ты прочитаешь завтрашний выпуск «Оракула», то сумеешь составить достаточно верное представление о том, куда дует ветер, – и заодно поищи на фотографии твоего покорного!

А если серьезно, тебе, Рон, не следует допускать, чтобы тебя ставили на одну доску с Поттером, ибо это может очень навредить твоему будущему, и здесь я помимо прочего имею в виду будущее после окончания школы. Как ты, должно быть, знаешь – поскольку твой отец сопровождал Поттера в суд, – этим летом твой так называемый друг предстал перед Мудрейхом на дисциплинарном слушании и, надо сказать, не произвел хорошего впечатления. По моему мнению, ему удалось счастливо отделаться исключительно благодаря лазейке в законодательстве, и многие из тех, с кем я обсуждал это дело, по-прежнему убеждены в его виновности.

Возможно, ты боишься открыто порвать с Поттером – я знаю, что он неуравновешен и, по моим сведениям, агрессивен. Если тебя беспокоит это или если ты заметишь в его поведении нечто подозрительное, прошу тебя, смело обращайся к Долорес Кхембридж. Эта прекрасная женщина будет счастлива дать тебе доброе наставление.

Здесь я перехожу ко второму своему совету. Как я уже намекнул, времена Думбльдора в «Хогварце», можно сказать, миновали. Поэтому тебе, Рон, следует блюсти верность не ему, а школе и министерству. Я был чрезвычайно огорчен, узнав, что в настоящее время профессор Кхембридж не находит среди преподавателей «Хогварца» должной поддержки своим начинаниям, когда пытается провести в жизнь необходимые изменения, столь желательные для министерства (впрочем, со следующей недели ее жизнь значительно упростится – опять же, читай завтрашний «Оракул»!). Я же скажу только одно – тот, кто сейчас продемонстрирует желание помогать профессору Кхембридж, через пару лет имеет все шансы стать старшим старостой!

Прости, что этим летом я не уделял тебе достаточно внимания. Мне больно осуждать наших родителей, однако боюсь, до тех пор, пока они поддерживают связи с опасным окружением Думбльдора, я не могу оставаться под крышей их дома. (Если будешь писать маме, можешь сказать ей, что некий Стурджис Подмор, большой друг Думбльдора, был недавно приговорен к сроку в Азкабане за попытку взлома в министерстве. Возможно, это откроет родителям глаза на то, с какими мошенниками и мелкими воришками они связались.) Я считаю, мне повезло, что я не запятнан общением с подобными личностями, – министр со мной необычайно любезен, – и я очень надеюсь, Рон, что и ты не позволишь семейным привязанностям ослепить тебя и поймешь ошибочность взглядов и поступков наших родителей. Искренне верю, что со временем они осознают свои ошибки и когда настанет этот день, с готовностью приму от них безоговорочные извинения.

Прошу тебя, хорошенько обдумай то, что я сказал, особенно о Гарри Поттере, и – еще раз поздравляю с назначением на должность старосты!

Твой брат,

Перси

Гарри поднял глаза на Рона.

– Ладно, – сказал он, стараясь, чтобы его голос звучал так, будто все это он воспринимает как глупую шутку, – если ты хочешь… э-э… как там?.. – Он сверился с текстом. – Ах да!.. «открыто порвать» со мной, обещаю обойтись без агрессии.

– Отдай. – Рон протянул руку. – Просто Перси… – продолжал он дрогнувшим голосом, разрывая письмо пополам, – самый, – Рон разорвал и половинки, – выдающийся на свете, – четвертинки превратились в осьмушки, – кретин. – Рон бросил обрывки в огонь. – Давай, должны же мы закончить хотя бы до рассвета, – как ни в чем не бывало сказал он Гарри, подтягивая к себе работу по астрономии.

Гермиона посмотрела на Рона очень странно.

– Ладно, давайте сюда, – бросила она.

– Что? – не понял Рон.

– Ваши работы. Я проверю и поправлю, – пояснила Гермиона.

– Ты что, серьезно? Гермиона, ты просто спасительница! – воскликнул Рон. – Чем я могу…

– Вы оба можете, например, сказать: «Мы обещаем больше никогда не откладывать домашние задания на последнюю минуту». – Гермиона протянула обе руки за сочинениями. Впрочем, судя по ее лицу, она забавлялась.

– Гермиона, спасибо тебе огромное, – пролепетал Гарри, протянул ей сочинение, повалился на спинку кресла и принялся тереть глаза.

Полночь уже миновала, и в гостиной не осталось никого, кроме них с Косолапсусом. Стояла глубокая тишина – если не считать скрипа пера Гермионы, которая время от времени что-то вычеркивала, и шелеста страниц разбросанных по столу справочников, по которым она что-то проверяла. Гарри совершенно изнемог, и, кроме того, в животе была странная сосущая пустота, но не от усталости, а из-за письма, почерневшие останки которого, стремительно съеживаясь, догорали в камине.

Разумеется, для него не новость, что минимум половина школы считает его странным, даже чокнутым, как не новость и то, что «Оракул» уже который месяц пишет о нем гадости. И все-таки послание Перси – его совет Рону порвать отношения с Гарри и доносить о нем Кхембридж – как ничто другое заставило Гарри прочувствовать реальность происходящего. Они с Перси целых четыре года довольно тесно общались, летом жили в одном доме, спали в одной палатке на кубке мира, в прошлом году Перси даже поставил Гарри высшую оценку за второе испытание Тремудрого Турнира, а теперь этот же самый Перси считает его неуравновешенным и потенциально опасным…

На Гарри волной нахлынуло сочувствие к крестному. Пожалуй, среди всех его знакомых один только Сириус способен понять, каково сейчас Гарри, потому что Сириус и сам точно в таком же положении. Практически весь колдовской мир уверен, что Сириус – опасный маньяк-убийца и приспешник Вольдеморта. Вот уже четырнадцать лет Сириусу приходится жить с этим знанием…

Гарри удивленно моргнул. Он увидел в огне нечто такое, чего там быть не могло. Оно мелькнуло и тут же исчезло. Нет… невозможно. Просто он сейчас думал о Сириусе, вот ему и привиделось…

– Все, перепиши вот это, – Гермиона подтолкнула к Рону его сочинение и листок, исписанный ее почерком, – а потом добавь мое заключение.

– Гермиона, честно, ты самый потрясающий человек на свете, – чуть ли не со слезами в голосе сказал Рон, – и если я еще хоть раз позволю себе грубо с тобой разговаривать…

– …я пойму, что ты пришел в норму, – закончила за него Гермиона. – Гарри, а у тебя все нормально, вот только в конце… Ты, наверное, неправильно расслышал профессора Синистру: Европу покрывает лед, а не мед… Гарри?

Гарри соскользнул с кресла на прожженный и протертый коврик у камина и стоял на коленях, вглядываясь в огонь.

– Э-э… Гарри? – неуверенно позвал Рон. – Зачем ты?..

– Затем, что я только что видел в камине голову Сириуса.

Гарри произнес это очень спокойно – в конце концов, в прошлом году он уже видел ее в том же самом месте и даже с ней разговаривал; но сейчас он не был уверен, что ему не привиделось… Голова так быстро исчезла…

– Голову Сириуса? – повторила Гермиона. – Как в прошлом году во время Тремудрого Турнира? Но сейчас он не стал бы, это слишком… Сириус!

Она ахнула от испуга. Рон выронил перо. Из танцующих языков пламени смотрела голова Сириуса. Длинные черные волосы падали на довольное улыбающееся лицо.

– Я уж боялся, что вы уйдете спать раньше, чем все разойдутся, – сказал он. – Я проверял каждый час.

– Ты появлялся здесь каждый час? – чуть не рассмеялся Гарри.

– На пару секунд. Смотрел, свободен ли путь.

– А если бы тебя заметили? – заволновалась Гермиона.

– Кажется, одна девочка – на вид первоклассница – меня видела, но не беспокойтесь, – поспешно добавил Сириус, поскольку Гермиона зажала рот ладонью, – я скрылся, как только она на меня взглянула. Наверняка подумала, что я – странное полено.

– Но, Сириус, это такой риск… – начала Гермиона.

– Ты прямо как Молли, – оборвал ее Сириус. – Как еще мне ответить на письмо Гарри? Иначе пришлось бы писать шифровки – а любой шифр можно взломать.

При словах «письмо Гарри» Рон и Гермиона повернулись к нему.

– Ты не говорил, что писал Сириусу! – упрекнула Гермиона.

– Я забыл, – ответил Гарри, и это была истинная правда; после встречи с Чо в совяльне он позабыл обо всем на свете. – Не смотри на меня так! Там ничего криминального не было, никаких секретов, скажи, Сириус?

– Да, письмо гениальное, – улыбнулся тот. – Ну, к делу – вдруг кто придет. Итак. Шрам.

– А что шра?.. – начал было Рон, но Гермиона его перебила:

– Мы все обсудим потом. Говори, Сириус.

– Я понимаю, не очень-то приятно, когда он болит, но нам не кажется, что об этом стоит беспокоиться. Он ведь болел весь прошлый год, так?

– Да, и Думбльдор сказал, что это происходит, когда у Вольдеморта особо сильные эмоции, – подтвердил Гарри, как всегда не обращая внимания на исказившиеся от ужаса лица друзей. – Может, когда я был у Кхембридж, Вольдеморт вдруг страшно разозлился или, я не знаю, озверел.

– Теперь, когда он возродился, шрам неизбежно должен болеть чаще, – сказал Сириус.

– Значит, ты думаешь, Кхембридж тут ни при чем? – спросил Гарри.

– Вряд ли это из-за нее. Я о ней слышал, и я уверен, что она не Упивающаяся Смертью…

– Надо же – а сволочь редкостная, – мрачно изрек Гарри. Рон и Гермиона закивали.

– Это да, но мир не делится только на хороших людей и Упивающихся Смертью, – криво усмехнулся Сириус. – Впрочем, она и правда та еще мерзавка… Слышали бы вы, что говорит о ней Рем.

– Люпин с ней знаком? – быстро спросил Гарри, вспомнив замечание об «опасных метисах», которое Кхембридж отпустила на первом уроке.

– Нет, – ответил Сириус, – но два года назад она протолкнула кое-какие антиоборотневые указы, из-за которых он теперь не может найти работу.

Гарри вспомнил донельзя истрепанную одежду Люпина и тут же возненавидел Кхембридж в два раза сильнее.

– А что, собственно, она имеет против оборотней? – с вызовом спросила Гермиона.

– Боится их, надо думать, – ответил Сириус. Возмущение Гермионы вызвало у него улыбку. – Я так понимаю, она вообще ненавидит всех, кто человек только наполовину. В прошлом году устроила кампанию против русалидов, предлагала отловить их всех и окольцевать. Подумать только – тратить столько сил на русалидов, когда на свободе бегает такое дрянцо как Шкверчок…

Рон засмеялся, но Гермиона явно расстроилась.

– Сириус! – укоризненно воскликнула она. – Вот честное слово, если бы ты хоть немного постарался, Шкверчок стал бы гораздо лучше. Ты же единственный из семьи, кто у него остался, а профессор Думбльдор сказал…

– Ну его, лучше скажите, чем вы с этой Кхембридж занимаетесь на уроках? – перебил Сириус. – Она вас учит истреблять метисов?

– Нет, – ответил Гарри, не обращая внимания на гримасу Гермионы, недовольной тем, что ей не дали выступить в защиту Шкверчка. – Она не разрешает нам колдовать! Совсем!

– Мы без конца читаем какой-то тупой учебник, – добавил Рон.

– Что ж, все сходится, – проговорил Сириус. – У нас есть информация из надежного источника в министерстве о том, что Фудж не хочет, чтобы вы были готовы к бою.

– Готовы к бою? – не веря своим ушам, повторил Гарри. – Он что думает, у нас тут армия?

– Именно так он и думает, – подтвердил Сириус, – а точнее, он боится, что Думбльдор собирает армию – свою армию, с которой пойдет завоевывать министерство магии.

Повисла пауза, а потом Рон сказал:

– В жизни не слышал ничего глупее – даже от Луны Лавгуд.

– Получается, нам не дают учиться защите от сил зла, потому что Фудж боится, как бы мы не использовали эти заклинания против министерства? – возмутилась Гермиона.

– Ага, – сказал Сириус. – Фудж считает, что Думбльдор ради захвата власти пойдет на все. У него уже просто паранойя какая-то. Еще чуть-чуть, и Думбльдора арестуют – вот только предлог сочинят.

Это напомнило Гарри о письме Перси.

– А ты не знаешь, завтра в «Оракуле» ничего не должно быть про Думбльдора? Перси, брат Рона, думает, что…

– Не знаю, – сказал Сириус. – В выходные я никого из Ордена не видел, все заняты. Сижу тут один со Шкверчком…

В его голосе явственно звучала горечь.

– А про Огрида у тебя тоже никаких новостей?

– Ах да… – проговорил Сириус. – По идее он уже должен был вернуться. Никто не знает, где он и что с ним. – Заметив их потрясение, он поспешил добавить: – Но Думбльдор не тревожится, так что не делайте такие лица! Я уверен, что с Огридом все в порядке.

– Но… если он уже должен был вернуться… – чуть слышно пролепетала испуганная Гермиона.

– С ним была мадам Максим, мы связались с ней, и она говорит, что по дороге домой они расстались – но никаких намеков на то, что он как-то пострадал, – в общем, никаких поводов для беспокойства.

Это не слишком утешило ребят. Они тревожно переглянулись.

– Вы об Огриде особо не расспрашивайте, – торопливо добавил Сириус, – это привлекает лишнее внимание к его отсутствию, а я знаю, что Думбльдору бы этого не хотелось. Огрид крут, с ним все будет хорошо. – Увидев, что ребята нисколько не повеселели, Сириус решил сменить тему: – Слушайте, а когда вы теперь в Хогсмед? А то я тут подумал: раз на вокзале собачий маскарад удался, может, мы?..

– НЕТ! – хором завопили Гарри и Гермиона.

– Ты что, не читал «Оракул»? – нервно спросила Гермиона.

– А, это, – ухмыльнулся Сириус. – Да они все время гадают, где я да что я, а на самом деле понятия не имеют…

– А нам кажется, что на этот раз имеют, – возразил Гарри. – В поезде Малфой сказал одну вещь… в общем, он, похоже, знал, что это был ты… и его отец – ну, знаешь, Люциус Малфой – он ведь тоже был на платформе! Пожалуйста, Сириус, не надо в Хогсмед, ни в коем случае. Если Малфой опять тебя узнает…

– Ладно, ладно, понял, – раздраженно сказал Сириус. – Я просто подумал, что ты был бы рад повидаться.

– Даже очень! Только я не хочу, чтобы ты снова оказался в Азкабане! – воскликнул Гарри.

Повисла пауза. Сириус из огня внимательно глядел на Гарри. Меж впалых глаз на переносице пролегла морщинка.

– А ты не так похож на своего отца, как я думал, – вымолвил он наконец с явным холодком. – Джеймс любил риск.

– Понимаешь…

– Все, мне пора, Шкверчок спускается по лестнице, – не дослушал Сириус, но Гарри понял, что про Шкверчка он наврал. – Я напишу, сообщу, когда снова смогу здесь быть, хорошо? Если это не слишком для вас рискованно?

Раздался еле слышный хлопок, и там, где только что была голова Сириуса, остались лишь танцующие языки пламени.

Глава пятнадцатая
Главный инспектор «Хогварца»

Наутро ребята были готовы прочесывать свежий номер «Оракула» от корки до корки, чтобы найти статью, о которой упомянул Перси. Однако это не понадобилось. Не успела почтовая сова взлететь с молочного кувшина, как Гермиона, вскрикнув, лихорадочно расправила на столе газету. С большой фотографии, осклабясь и редко моргая, смотрела Долорес Кхембридж. Заголовок над фотографией гласил:

МИНИСТЕРСТВО ПРОВОДИТ РЕФОРМУ СИСТЕМЫ ОБРАЗОВАНИЯ

ВПЕРВЫЕ В ИСТОРИИ «ХОГВАРЦА» УЧРЕЖДЕНА ДОЛЖНОСТЬ ГЛАВНОГО ИНСПЕКТОРА

ДОЛОРЕС КХЕМБРИДЖ ПОЛУЧАЕТ НОВОЕ НАЗНАЧЕНИЕ

– Кхембридж – «главный инспектор»? – хмуро переспросил Гарри, роняя недоеденный гренок. – Что это значит?

Гермиона стала читать вслух:

Вчера вечером министерство магии сделало неожиданный ход, издав новый закон, согласно которому оно получило беспрецедентную возможность контролировать действия администрации школы колдовства и ведьминских искусств «Хогварц».

«Происходящее в “Хогварце” тревожило министра уже довольно давно, – сообщил нашему корреспонденту младший помощник министра Перси Уизли. – Предпринятые в настоящее время меры – адекватная реакция на неоднократно поступавшие сигналы от родителей, также чрезвычайно обеспокоенных тем, что школа, где учатся их дети, развивается в нежелательном направлении».

За последние несколько недель это отнюдь не первый случай, когда министр магии Корнелиус Фудж, пекущийся о повышении качества колдовского образования, издает новые законы. Так, 30 августа сего года увидел свет декрет об образовании за номером 22, гласящий, что в случае, если ныне действующий директор «Хогварца» не может заполнить пустующую преподавательскую вакансию, право выбора подходящей кандидатуры переходит к министерству.

«Именно таким образом в штат преподавательского состава была зачислена Долорес Кхембридж, – сказал Перси Уизли. – Думбльдор не смог никого найти, и тогда министр назначил на вакантное место профессора Кхембридж. Как мы и ожидали, ее вступление в должность было поистине триумфальным…»

– Поистине КАКИМ?! – выкрикнул Гарри.

– Погоди, это еще не все, – мрачно сказала Гермиона.

«…поистине триумфальным. Профессор Кхембридж сразу сумела революционизировать процесс преподавания столь сложного предмета, как защита от сил зла. Помимо этого в ее обязанности входит осуществление постоянной связи с министерством и своевременное уведомление министра Фуджа о реальном положении дел в школе».

В этой последней роли Долорес Кхембридж получила официальный статус согласно декрету об образовании № 23, учреждающему новую должность главного инспектора «Хогварца».

«Для борьбы с тем, что многие называют “стремительно опускающейся планкой стандартов” образования в “Хогварце”, министерством разработан стратегический план, и введение новой должности – его принципиально важный этап, – добавил Уизли. – Инспектору предоставляется право осуществлять проверку работы своих коллег, дабы убедиться в ее соответствии требуемым нормам. Мы попросили профессора Кхембридж совместить преподавательские обязанности с работой на этом посту, и, к нашей большой радости, на это предложение она ответила согласием».

Новые реформы министерства получили горячее одобрение со стороны родителей учащихся «Хогварца».

«Теперь, когда я знаю, что действия Альбуса Думбльдора подлежат справедливой, объективной оценке, на душе у меня гораздо легче, – поделился с нашим корреспондентом мистер Люциус Малфой, 41 год, владелец особняка в Уилтшире. – Последние несколько лет многие родители, озабоченные будущим своих детей, постоянно тревожились из-за некоторых довольно эксцентричных поступков Думбльдора, и мы рады, что министерство взяло ситуацию под контроль».

Вне всякого сомнения, под «эксцентричными поступками» мистер Малфой подразумевал, в частности, весьма сомнительные кадровые решения, о которых наша газета писала ранее, а именно, прием на работу оборотня Рема Люпина, полугиганта Рубеуса Огрида и отставного аврора «Шизоглаза» Хмури, страдающего паранойей.

Вполне естественно, в колдовском мире распространяются слухи о том, что Альбус Думбльдор, в недавнем прошлом Вышенекуд Международной конфедерации чародейства и Верховный Ведун Мудрейха, вследствие своего почтенного возраста более не способен возглавлять престижную колдовскую школу «Хогварц».

«Думаю, введение должности главного инспектора станет первым шагом на пути к тому, чтобы “Хогварц” обрел такого директора, которому мы все могли бы со спокойной душой доверить судьбы наших детей», – сказал вчера вечером один из работников министерства.

В то же время, старейшие члены Мудрейха Гризельда Марчбэнкс и Тиберий Огден подали в отставку в знак протеста против учреждения в «Хогварце» упомянутой должности.

«“Хогварц” – это школа, а не филиал кабинета Корнелиуса Фуджа, – заявила мадам Марчбэнкс. – Вся эта затея – лишь очередная грязная попытка дискредитировать Альбуса Думбльдора».

(Подробное расследование деятельности мадам Марчбэнкс, подозреваемой в связях с подрывными группировками гоблинов, см. на стр. 17.)

Гермиона дочитала и подняла глаза на Гарри и Рона.

– Теперь понятно, как к нам попала эта Кхембридж! Фудж издал «декрет об образовании» и нам ее попросту навязал! А теперь он дал ей право инспектировать других учителей! – Гермиона часто дышала, и ее глаза очень ярко сверкали. – У меня нет слов! Это возмутительно!

– Да уж, – сказал Гарри. Правой рукой он стискивал край стола. На тыльной стороне ладони еще виднелся белый шрам – фраза, которую из-за Кхембридж он вырезал на собственной коже.

Но по лицу Рона отчего-то расползалась довольная улыбка.

– Что? – уставившись на него, хором спросили Гарри и Гермиона.

– Мечтаю увидеть, как она будет инспектировать Макгонаголл, – со вкусом ответил Рон. – Кхембридж сама не знает, на что нарывается.

– Знаете, давайте-ка поторопимся, – вскочила Гермиона, – лучше не опаздывать, вдруг она надумает проверять Биннза…

Но на историю магии профессор Кхембридж не пришла, и урок был скучен, как и в прошлый понедельник. Не пришла она и в подземелье Злея на пару зельеделия, где Гарри получил назад свое сочинение о лунном камне. В верхнем углу красовалось большое, заостренное, черное «У».

– Я поставил вам те оценки, которые вы получили бы за подобные работы на экзаменах, – с усмешкой сказал Злей, стремительно расхаживая между рядами и раздавая проверенные сочинения. – Я хотел дать вам реальное представление о том, на что вы можете рассчитывать.

Он вернулся к доске и встал лицом к классу.

– Должен сказать, что работы ваши, в общей массе, ужасны. Будь это экзамен, большинство из вас провалилось бы с треском. Очень надеюсь, что при написании нового сочинения – о различных видах противоядий к ядам животного происхождения – вы проявите намного больше усердия, в противном случае я буду вынужден назначить взыскания тем остолопам, которые снова получат «У». – И он ухмыльнулся, услышав, как Малфой звучно прошептал:

– А что, нашлись дебилы, которые получили «У»? Ха!

Гарри заметил, что Гермиона, скосив глаза, пытается разглядеть оценку на его сочинении, тут же понял, что желал бы сохранить эту информацию в тайне, и торопливо сунул свою работу в рюкзак.

На этом уроке Гарри твердо решил не дать себя опозорить и, прежде чем приступить к заданию, минимум трижды перечитывал каждую строчку инструкции на доске. Конечно, его живительная жидкость получилась не такой ярко-бирюзовой, как у Гермионы, но, во всяком случае, она была голубой, а не розовой, как у Невилла, так что в конце урока Гарри отнес флакон с зельем к столу Злея со смесью дерзкого вызова и глубокого облегчения.

– Что ж, все не так плохо, как в прошлый раз, да? – спросила Гермиона. Они уже покинули подземелье, поднялись по лестнице и через вестибюль шли на обед. – И с домашним заданием все, в общем, обошлось.

Ни Рон, ни Гарри не ответили, но Гермиона не отставала:

– Я хочу сказать, что я, конечно, и не ожидала высшего балла, раз он оценивал как на С.О.В.У., но на этом этапе не провалиться – уже хорошо, правда?

Гарри буркнул что-то невразумительное.

– Конечно, до экзаменов далеко, у нас масса времени, многое еще можно выучить, но эти оценки – как бы точка отсчета. Некий отправной пункт…

Они сели за гриффиндорский стол.

– Конечно, я была бы просто счастлива, если бы получила «В»…

– Гермиона, – резко перебил Рон, – если ты хочешь узнать, что нам поставили, так и спроси.

– Я не… то есть… в общем, если хотите, скажите…

– Я получил «П», – сообщил Рон, наливая суп в миску. – Довольна?

– Что же, тут нечего стыдиться, – влез в разговор Фред, появившись у стола вместе с Джорджем и Ли Джорданом и сев рядом с Гарри. – Что плохого в здоровом, добром «П»?

– Но, – спросила Гермиона, – «П» – это же вроде…

– Совершенно верно, это «плохо», – ответил Ли. – Но все же лучше, чем «У» – «ужасающе».

Кровь бросилась Гарри в лицо. Он сделал вид, что подавился булочкой, и закашлялся, но, оправившись от мнимого припадка, с огорчением обнаружил, что Гермиона все еще обсуждает оценки, которые ставят на экзаменах на С.О.В.У.

– Значит, высшая оценка – это «В», «великолепно», – говорила она, – потом «Н»…

– Нет, сначала «С», – поправил Джордж, – «сверх стандарта». Кстати, мы с Фредом всегда считали, что нам должны по всем предметам ставить «С». Мы же приходили на экзамены – это уже сверх стандарта.

Все засмеялись, кроме Гермионы, упорно гнувшей свою линию:

– А после «С» идет «Н», «нормально», и это нижний проходной балл, да?

– Угу, – кивнул Фред, окунул булочку в суп, отправил в рот и заглотил целиком.

– Потом «П» – «плохо», – Рон в притворном ликовании воздел руки, – и «У». Что значит «ужасающе».

– А еще «Т», – напомнил Джордж.

– «Т»? – ужаснулась Гермиона. – Ниже «У»? Это что?

– «Тролль», – быстро ответил Джордж.

Гарри снова посмеялся вместе со всеми, хотя и не был уверен, что Джордж шутит. Он представил, как пытается скрыть от Гермионы, что получил «Т» на всех экзаменах, и немедленно дал себе слово с сегодняшнего дня больше заниматься.

– У вас уже инспектировали что-нибудь? – поинтересовался Фред.

– Нет, – ответила Гермиона. – А у вас?

– Только что, перед обедом, – сказал Джордж. – Заклинания.

– Ну и как? – хором спросили Гарри и Гермиона.

Фред пожал плечами:

– Не так уж и страшно. Кхембридж тихо сидела в уголке и писала на пергаменте. Вы же знаете Флитвика, она как будто в гости к нему пришла, он совсем не напрягался. А она в основном помалкивала. Спросила у Алисии, что у нас обычно бывает на заклинаниях, а Алисия сказала, что всегда очень интересно. Вот.

– Не знаю, к Флитвику, по-моему, не за что придраться, – сказал Джордж. – У него все сдают экзамены нормально.

– А что у вас после обеда? – спросил Фред у Гарри.

– Трелони…

– Вот уж «Т» так «Т»!

– …а потом Кхембридж собственной персоной.

– Тогда будь паинькой, тише воды ниже травы, – велел Джордж. – Если пропустишь еще хоть одну тренировку, Ангелина тебя убьет.

Чтобы встретиться с Кхембридж, Гарри не пришлось ждать урока защиты от сил зла. Только он вошел в сумеречный класс прорицания, уселся в самом дальнем уголке и полез в рюкзак за дневником сновидений, как Рон ткнул его локтем в бок. Гарри обернулся – над люком показался торс профессора Кхембридж. Веселая болтовня сразу смолкла. Внезапная тишина насторожила профессора Трелони, которая дрейфовала между столиками, раздавая «Толмач сновидений», и она обернулась.

– Добрый день, профессор Трелони, – с широчайшей улыбкой промурлыкала профессор Кхембридж. – Надеюсь, вы получили мою записку? С уведомлением о дне и часе проверки?

Профессор Трелони коротко и очень недовольно кивнула и продолжила раздавать учебники. Профессор Кхембридж, не переставая улыбаться, цапнула за спинку ближайшее кресло и подтащила его к креслу профессора Трелони, чтобы устроиться прямо у нее за спиной. Затем села, достала из цветастой сумки пергамент и выжидательно уставилась перед собой.

Профессор Трелони, у которой подрагивали руки, плотнее запахнулась в свои шали и сквозь мощные линзы очков воззрилась на класс.

– Сегодня мы продолжаем изучать пророческие сновидения, – начала она, храбро пытаясь придать дрожащему голосу мистическое звучание. – Пожалуйста, разделитесь на пары и с помощью «Толмача сновидений» растолкуйте свежие сны друг друга.

Она шагнула было к своему креслу, но, увидев, что рядом сидит профессор Кхембридж, круто свернула влево, к Парвати и Лаванде, уже погрузившимся в обсуждение последнего сна Парвати.

Гарри открыл «Толмач», украдкой наблюдая за Кхембридж. Та вовсю строчила на пергаменте. Пару минут спустя она встала и принялась ходить за Трелони по пятам, внимательно слушая ее разговоры с учениками, а изредка и сама задавая вопросы. Гарри поспешно склонился над книгой.

– Скорей, придумывай сон, – сказал он Рону, – вдруг эта старая жаба подойдет.

– Я в прошлый раз придумывал, – запротестовал Рон, – теперь твоя очередь.

– Прямо не знаю… – безнадежно пробормотал Гарри. В последнее время ему вообще ничего не снилось. – Ну, скажем… мне снилось, что я… утопил Злея в своем котле. Сойдет?

Рон хрюкнул и тоже открыл «Толмач».

– Так… Надо сложить твой возраст с датой, когда ты видел сон, и прибавить количество букв в теме сна… А что брать-то? «Утопил», «в котле» или «Злей»?

– Какая разница, бери что угодно. – Гарри отважился обернуться. Профессор Трелони обсуждала с Невиллом его дневник, а профессор Кхембридж стояла у нее за спиной и делала записи.

– Так, еще раз: когда тебе это приснилось? – спросил Рон, с головой ушедший в вычисления.

– Не знаю, вчера, когда хочешь, – ответил Гарри, стараясь расслышать, что говорит Кхембридж профессору Трелони. От него с Роном преподавательниц отделял всего один столик. Профессор Кхембридж опять что-то записывала, а у профессора Трелони был донельзя обескураженный вид.

– Скажите, – осведомилась Кхембридж, поднимая глаза на прорицательницу, – как давно вы занимаете эту должность?

Профессор Трелони, скрестив на груди руки и нахохлившись, словно защищаясь от унизительной инспекции, помолчала, недовольно уставившись на Кхембридж. Потом она, видимо, решила, что вопрос не настолько оскорбителен, чтобы его можно было с полным правом игнорировать, и обиженно произнесла:

– Почти шестнадцать лет.

– Немало. – Профессор Кхембридж сделала пометку. – Значит, вас нанял на работу профессор Думбльдор?

– Совершенно верно, – кивнула профессор Трелони.

Профессор Кхембридж сделала еще одну пометку.

– И вы праправнучка знаменитой предсказательницы Кассандры Трелони?

– Да. – Профессор Трелони выше подняла голову.

Снова пометка на пергаменте.

– Но, по-моему, – поправьте меня, если я ошибаюсь, – вы первая в семье после Кассандры наделены Внутренним Взором?

– Такие вещи часто передаются через… э-э… три поколения, – сказала профессор Трелони.

Улыбка на лице профессора Кхембридж стала шире.