Текст книги "Гарри Поттер. Полная коллекция"

Глава четырнадцатая
Злей злится

Этой ночью в гриффиндорской башне не спал никто. Зная, что замок обыскивают, все сидели в общей гостиной и дожидались, когда поймают Блэка. Но на рассвете пришла профессор Макгонаголл и сообщила, что тому снова удалось улизнуть.

Целый день повсюду усиливали охрану; профессор Флитвик обучал входные двери узнавать Сириуса Блэка по большой фотографии; Филч носился туда-сюда по коридорам, баррикадируя все, от крошечных трещинок в стенах до мышиных нор. Сэра Кэдогана уволили. Его портрет сослали назад на пустынную лестничную площадку седьмого этажа. Вернулась Толстая Тетя. Ее весьма профессионально отреставрировали, но бедняжка все еще очень нервничала и согласилась взяться за работу лишь при условии, что ей самой дадут охрану. К ней приставили целую бригаду угрюмых троллей. Они грозно маршировали по коридору, обменивались рыками и мерялись дубинками.

Гарри не мог не обратить внимания, что у статуи одноглазой ведьмы на третьем этаже часовых нет. Видимо, Фред с Джорджем были правы: никто, кроме них – а теперь еще и Гарри с Роном и Гермионой, – не знал про потайной тоннель.

– Как думаешь, надо кому-то сказать? – спросил Гарри у Рона.

– Он ведь проник сюда не через «Рахатлукулл», – отмахнулся Рон. – Мы бы узнали про взлом в кондитерской.

Гарри порадовался такому ответу: если доступ к статуе одноглазой ведьмы тоже перекроют, он больше не сможет попасть в Хогсмед.

Рон мгновенно сделался знаменитостью. Впервые в жизни на него обращали больше внимания, чем на Гарри, и было видно, что Рону это очень даже нравится. Несмотря на ночное потрясение, он с удовольствием и в деталях рассказывал любому, кто спрашивал, что же все-таки случилось.

– …Я спал и вдруг слышу треск, знаете, как рвут тряпку… Я подумал, это во сне, понимаете? А потом чувствую – сквозняк… и проснулся. Занавески содраны… переворачиваюсь… и вижу, что он стоит надо мной… как скелет… волосы грязные… а в руках огромный длинный нож, дюймов двенадцать… и смотрит на меня, а я на него… а потом я как заору, а он дал деру… Непонятно, кстати, почему, – вполголоса добавил Рон, когда отошли второклассницы, внимавшие этой леденящей душу истории. – Чего ему было убегать?

Гарри тоже не понимал. Что помешало перепутавшему кровати Блэку прикончить Рона, чтоб не орал, а потом уже отыскать Гарри? Двенадцать лет назад Блэк доказал, что ему не составляет труда убивать невинных, а на сей раз перед ним было всего-навсего пять невооруженных мальчишек, причем четверо крепко спали.

– Наверное, подумал, если ты кого-нибудь разбудишь своим криком, ему будет трудно выбраться из замка, – задумчиво произнес Гарри. – Ему бы пришлось весь колледж переубивать, чтоб выйти через дыру за портретом… а там еще и учителя…

Невилл впал в немилость. Профессор Макгонаголл от возмущения лишила его всех дальнейших походов в Хогсмед, назначила взыскание и запретила кому бы то ни было сообщать ему пароли. Теперь бедный Невилл каждый вечер топтался снаружи под воинственными взглядами троллей-охранников и ждал, пока кто-нибудь проведет его в башню. Но все эти кары не шли ни в какое сравнение с тем, что припасла для него родная бабушка. Через два дня после вторжения Блэка она прислала внуку худшее, что мог получить к завтраку ученик «Хогварца», – Вопиллер.

Утром совы, как обычно, могучим потоком хлынули в Большой зал. Невилл поперхнулся – перед ним приземлилась большая амбарная сова с красным конвертом в клюве. Гарри с Роном, сидевшие напротив, сразу узнали Вопиллер – в прошлом году Рон получил такой от матери.

– Беги, Невилл, – посоветовал Рон.

Невиллу не нужно было повторять дважды. Он схватил конверт и, держа его перед собой, как бомбу, огромными скачками понесся из зала. Слизеринцы покатывались со смеху. Было слышно, как Вопиллер взорвался в вестибюле, – стократ усиленный бабушкин голос поносил Невилла за позор, которым тот покрыл всю семью.

Гарри от большого сочувствия Невиллу не сразу заметил, что тоже получил письмо. Хедвига привлекла его внимание, больно ущипнув за запястье.

– Ой! А, спасибо, Хедвига.

Пока сова угощалась кукурузными хлопьями Невилла, Гарри вскрыл конверт. Внутри была записка:

Дорогие Гарри и Рон!

Как насчет попить со мной чаю сегодня после шести? Я приду за вами в замок. ЖДИТЕ В ВЕСТИБЮЛЕ, ВАМ НЕЛЬЗЯ ВЫХОДИТЬ ОДНИМ.

Пока,

Огрид

– Он, наверно, хочет узнать про Блэка! – догадался Рон.

И в шесть часов пополудни Гарри с Роном вышли из гриффиндорской башни, бегом миновали троллей-охранников и помчались в вестибюль.

Огрид их уже дожидался.

– Как жизнь, Огрид? – крикнул Рон. – Рассказать тебе про субботнюю ночь?

– Да я уж знаю, – отозвался Огрид, пропуская ребят на улицу впереди себя.

– А, – в некотором разочаровании сказал Рон.

В хижине они первым делом увидели Конькура – тот растянулся на кровати поверх лоскутного одеяла, плотно прижав к телу огромные крылья. Гиппогриф угощался дохлыми хорьками из большой миски. Гарри отвел взгляд от этого малоприятного зрелища и заметил на дверце шкафа невообразимого размера коричневый ворсистый костюм и чудовищный желто-оранжевый галстук.

– А это зачем, Огрид? – спросил Гарри.

– На слушанье дела Конькура в комитете по уничтожению опасных созданий, – ответил Огрид. – В пятницу. Едем с ним в Лондон. Заказали два места в «ГрандУлете»…

Гарри окатило ужасное чувство вины. Он совершенно забыл про суд над Конькуром. И Рон, судя по его лицу, забыл. Хуже того, обещание помочь собрать материалы для защиты они тоже не выполнили: «Всполох» стер у них из памяти все остальное.

Огрид налил чаю и предложил булочки с изюмом, но мальчики благоразумно отказались: они уже не раз сталкивались с кулинарными творениями Огрида.

– Хочу с вами кой-чего обсудить. – Необычайно посерьезнев, Огрид уселся между ними.

– Что? – спросил Гарри.

– Гермиону, – ответил Огрид.

– А что с ней? – спросил Рон.

– Плохо с ней, вот чего. С Рождества все ко мне ходит. Одиноко ей, тоскливо. То вы с ней из-за «Всполоха» не разговаривали, теперь – из-за того, что ейный кот…

– Сожрал Струпика! – сердито закончил Рон.

– …повел себя, как нормальный кот, – упрямо продолжил Огрид. – Сколько она у меня тут слез пролила… Ей сейчас тяжко. Яс’дело, откусила больше, чем может проглотить, все эти уроки да задания… И ведь еще нашла время помогать мне с Конькуром, а? Отыскала всякие полезные вещи… говорит, у него теперь неплохой шанс…

– Огрид, мы тоже должны были помочь, прости… – неловко начал Гарри.

– Да я вас не виню! – отмахнулся Огрид. – У вас и так забот полон рот! Я ж видал, как ты в квидиш-то тренируешься, и днем, и ночью, кажный день без продыху, – только я вот чего хочу сказать: я думал, вы друзей-то цените поболе метел или там крыс. Вот и все.

Гарри с Роном смущенно переглянулись.

– Ужасно она переживала, когда Блэк тебя чуть не прикончил, Рон. У ней сердце-то на месте, у нашей Гермионы, а вы, оба два, с ней не разговариваете…

– Если она выкинет своего кота, я с ней заговорю прямо тут же! – яростно выпалил Рон. – Он же у нее маньяк, а она вцепилась в него и ничего слышать не хочет!

– Что ж, люди иногда глупят, ежели дело касается до ихних питомцев, – мудро изрек Огрид. У него за спиной Конькур выплюнул на подушку пару хорьковых косточек.

Остаток визита они втроем обсуждали повысившиеся шансы «Гриффиндора» на завоевание квидишного кубка. В девять часов Огрид отвел мальчиков обратно в замок.

У доски объявлений в общей гостиной собралась толпа.

– «В выходные – Хогсмед!» – прочитал Рон через головы. – Что скажешь? – тихо добавил он, когда они с Гарри отошли к креслам.

– Ну… Филч не тронул вход в потайной тоннель… – еще тише протянул в ответ Гарри.

– Гарри! – сказали ему в правое ухо. Гарри вздрогнул и оглянулся. Позади них за столиком сидела Гермиона – она расчищала проем в книжной стене, за которой ее прежде не было видно. – Гарри, если ты снова пойдешь в Хогсмед… я расскажу профессору Макгонаголл про карту!

– Кто-то что-то сказал или мне померещилось? – прорычал Рон, не глядя на Гермиону.

– Рон, как ты можешь его туда тащить? После того как Блэк тебя самого чуть не убил! Честное слово, я скажу…

– Значит, теперь ты хочешь, чтобы Гарри исключили! – рассвирепел Рон. – Мало тебе твоих подвигов?

Гермиона открыла было рот, но тут ей на колени, тихо зашипев, вспрыгнул Косолапсус. Гермиона испуганно посмотрела на Рона, забрала кота и поспешила к себе в спальню.

– Ну так что? – сказал Рон, словно никто их не прерывал. – Решайся, в прошлый раз ты толком ничего не видел! Даже у Зонко не был!

Гарри оглянулся – убедился, что Гермиона ушла.

– Ладно, – согласился он. – Только в этот раз я возьму плащ-невидимку.

В субботу утром Гарри упаковал плащ-невидимку в рюкзак, сунул в карман Карту Каверзника и вместе со всеми спустился к завтраку. За столом он старательно избегал подозрительных взглядов Гермионы и потом постарался, чтоб она заметила, как он поднялся по мраморной лестнице, когда остальные потянулись к выходу из замка.

– Пока! – крикнул Гарри Рону. – Придешь – увидимся!

Рон ухмыльнулся и подмигнул.

Гарри побежал на третий этаж, на ходу доставая карту из кармана. Присев на корточки за статуей одноглазой ведьмы, он разгладил пергамент. К нему приближалась крошечная точка. Микроскопическая надпись гласила: «Невилл Лонгботтом».

Гарри выхватил палочку, шепнул:

– Диссендиум! – и бросил рюкзак в статую, но сам пролезть не успел – из-за угла вышел Невилл.

– Гарри! Я и забыл, что ты тоже не ходишь в Хогсмед!

– Привет, Невилл. – Гарри поспешно отошел от статуи, запихивая карту в карман. – Ты что тут делаешь?

– Ничего, – пожал плечами Невилл. – Сыграем в карты-хлопушки?

– Э-э-э… не сейчас – я хотел в библиотеку, надо написать Люпину сочинение про вампиров…

– Я с тобой! – обрадовался Невилл. – Я тоже еще не написал!

– Э-э-э… погоди-ка… совсем забыл! Я же его закончил вчера вечером!

– Вот и хорошо, тогда помоги мне! – Круглолицый Невилл глядел просительно. – Я совсем не понимаю про чеснок – они что, должны его съесть или…

Он ахнул и осекся, глядя Гарри за спину.

Подошел Злей. Невилл быстро спрятался за Гарри.

– И что же мы тут делаем? – Злей остановился и переводил взгляд с одного мальчика на другого. – Странное место для встречи…

Черные глаза Злея, пробежав по ближним дверям, остановились на статуе. Гарри ужасно занервничал.

– Мы не назначали здесь встречу, – сказал он. – Мы просто… тут встретились.

– В самом деле? – поднял брови Злей. – У вас есть привычка, Поттер, появляться в самых неподходящих местах, и, как правило, не без причины… Советую вернуться в гриффиндорскую башню, где вам и надлежит находиться.

Гарри с Невиллом без единого возражения отправились в путь. Заворачивая за угол, Гарри оглянулся. Злей водил рукой по голове одноглазой ведьмы, внимательно ее изучая.

Гарри удалось избавиться от Невилла у портрета Толстой Тети: он сказал пароль, а затем притворился, что забыл сочинение про вампиров в библиотеке, и кинулся назад. Отойдя подальше от троллей-охранников, Гарри достал карту и поднес к носу.

Коридор на третьем этаже опустел. Гарри внимательно изучил карту и с огромным облегчением увидел, что крошечная точка с пометкой «Злотеус Злей» вернулась в свой кабинет.

Он помчался к одноглазой ведьме, открыл постамент, забрался внутрь и соскользнул на дно каменного желоба, где его дожидался рюкзак. Затем стер изображение с карты и побежал.

Гарри, целиком закутанный в плащ-невидимку, вышел из «Рахатлукулла» на яркий солнечный свет и ткнул Рона в спину.

– Это я, – шепнул он.

– Почему так долго? – просипел Рон.

– Там Злей слонялся…

Они двинулись по Высокой улице.

– Ты где? – Рон цедил слова, почти не открывая рта. – Ты еще здесь? Это все очень чуднó…

Они зашли на почту, и, чтобы Гарри как следует осмотрелся, Рон притворился, будто интересуется ценой отправки совы в Египет Биллу. На полках, негромко ухая, сидели совы, штук триста как минимум; самые разные, от больших бородатых неясытей до совсем малюсеньких сплюшек («только местная доставка»), которые легко уместились бы у Гарри на ладони.

Ребята посетили «Хохмазин» Зонко, забитый школьниками до отказа. Гарри пришлось сильно постараться, чтобы ни на кого не наступить и не вызвать панику. В лавочке продавались всякие приколы, способные воплотить самые дикие фантазии даже Фреда с Джорджем; Гарри заказывал шепотом и передал Рону деньги из-под плаща. Когда они ушли от Зонко, их кошели сильно полегчали, зато карманы отяжелели от навозных бомб, леденцов-икунцов, мыла из лягушачьей икры и чашек-кусашек.

День был приятный, дул ветерок, и сидеть в четырех стенах не хотелось. Ребята прошли мимо «Трех метел» и взобрались по склону к Шумному Шалману – столько привидений, как здесь, не было по всей Британии. Шалман стоял в стороне от деревни и даже днем выглядел жутковато: окна заколочены, дикий сад буйно разросся.

– Сюда даже привидения из «Хогварца» боятся ходить, – сказал Рон. Облокотившись на заборчик, они рассматривали Шумной Шалман. – Я спрашивал у Почти Безголового Ника… он говорит, тут живут очень серьезные ребята. Внутрь никому хода нет. Фред с Джорджем, конечно, пробовали, но двери опечатаны…

Гарри, вспотев от подъема, хотел на пару минут снять плащ, но тут послышались голоса. Кто-то взбирался на холм с другой стороны. Через минуту появился Малфой, разумеется, в сопровождении Краббе и Гойла. Малфой, как всегда, разглагольствовал:

– …Папа с минуты на минуту пришлет сову. Пошел на слушание рассказать про мою руку… как я три месяца не мог ею пошевелить…

Краббе с Гойлом заухмылялись.

– Любопытно, как будет оправдываться наше волосатое чучело… «От его никому никакой беды, чес’слово…» Всё, этот гиппогриф уже покойник!

Малфой заметил Рона. Бледное лицо расплылось в зловредной улыбке.

– Ты что здесь делаешь, Уизли? – Малфой взглянул на полуразрушенный дом за спиной у Рона. – Был бы счастлив здесь пожить, а? Мечтаешь о собственной спальне? Говорят, вся ваша семейка спит в одной комнате – это правда?

Гарри удержал Рона за мантию, чтобы тот не бросился на Малфоя.

– Дай-ка я сам, – шепнул он на ухо другу.

Такую блестящую возможность грешно было упустить. Гарри осторожно прокрался Малфою за спину и зачерпнул с земли пригоршню грязи.

– Мы, кстати, обсуждали твоего дружка Огрида, – сказал Малфой Рону. – Всё думали, как он будет оправдываться перед комитетом по уничтожению опасных созданий. Небось заплачет, когда его любимому гиппогрифчику отрубят го…

ШМЯК!

Когда глина влепилась в затылок, Малфой клюнул носом; с платиновых волос потекла грязь.

– Что та…?

Рон аж схватился за ограду, чтобы не упасть, – он хохотал как безумный. Малфой, Краббе и Гойл синхронно развернулись на месте и в панике заозирались. Малфой при этом пытался вытереть голову.

– Что это было? Кто это сделал?

– Привидений-то сегодня, – произнес Рон небрежно, будто о погоде.

Краббе и Гойл испугались. Против привидений их железные мускулы были бесполезны. Малфой судорожно вертел головой, осматривая пустынный ландшафт.

Гарри прокрался по дорожке к луже, затянутой какой-то вонючей зеленой мерзостью.

ШЛЕП!

На этот раз досталось Краббе с Гойлом. Гойл бешено запрыгал на месте, оттирая тупые глазки.

– Кинули вон оттуда! – крикнул Малфой, тоже вытирая лицо и глядя футов на шесть влево от Гарри.

Краббе вытянул длинные руки и слепо, как зомби, бросился вперед. Гарри увернулся, подобрал с земли палку, ткнул ею Краббе в спину и сложился пополам от немого хохота при виде пируэта, который Краббе проделал в воздухе, силясь понять, в чем дело. Краббе видел только Рона, а потому на Рона и бросился, но Гарри подставил ему подножку. Краббе пошатнулся – и гигантской лапищей наступил на подол плаща-невидимки. Плащ натянулся и соскользнул у Гарри с головы.

Какое-то мгновение Малфой только смотрел на него.

– А-А-А-А-А-А-А! – завопил он, показывая на висящую в воздухе голову Гарри. Затем развернулся и со всех ног помчался вниз по склону. Краббе и Гойл затопотали следом.

Гарри снова натянул плащ на голову, но катастрофа уже свершилась.

– Гарри! – Рон шагнул туда, где только что исчез Гарри, и беспомощно уставился в пустоту. – Бегом! Если Малфой настучит… давай-ка в замок, и чем раньше, тем лучше…

– Ладно, увидимся. – И Гарри без промедления рванул по тропинке к Хогсмеду.

Поверит ли Малфой в то, что видел? Поверит ли кто-нибудь Малфою? Про плащ-невидимку никто не знает, кроме Думбльдора. Гарри обмер: если Малфой все расскажет, Думбльдор сразу поймет!

Скорей назад, в «Рахатлукулл», по ступенькам в подвал, по каменному полу к люку – Гарри на бегу стянул плащ, перебросил его через руку и помчался по тоннелю, быстрей, быстрей… Малфой попадет в школу первым… сколько он будет искать какого-нибудь учителя? Задыхаясь, с колотьем в боку, Гарри не снижал скорости до самого каменного спуска. Придется оставить плащ-невидимку здесь. Если Малфой успел наябедничать, плащ – слишком очевидная улика; Гарри спрятал его в уголке и проворно полез наверх. Потные ладони соскальзывали с краев желоба. Он добрался до пьедестала, постучал по нему палочкой, высунул голову и протиснулся наружу; пьедестал закрылся… Едва выскочив из-за статуи, Гарри услышал быстрые шаги.

Злей. Шелестя черной мантией, он стремительно подлетел к Гарри.

– Ну, – сказал он.

Злей еле сдерживал триумф. Гарри напустил на себя невинный вид, отчетливо понимая, что физиономия у него потная, а руки грязны. Но руки, по крайней мере, можно спрятать в карман.

– За мной, Поттер, – пригласил Злей.

Гарри направился за ним вниз по лестнице, незаметно вытирая ладони об изнанку мантии. Они спустились в подземелье и попали в кабинет Злея.

Гарри однажды был здесь – тогда он тоже попал в серьезный переплет. С тех пор Злей обзавелся еще несколькими банками с гадки-ми скользкими тварями. Все они стояли на полках за письменным столом, посверкивая в свете камина и немало добавляя к общей зловещей атмосфере.

– Садитесь, – велел Злей.

Гарри сел. Злей остался стоять.

– Ко мне только что приходил мистер Малфой. Он поведал очень странную историю, Поттер, – сообщил Злей.

Гарри промолчал.

– Он утверждает, что возле Шумного Шалмана столкнулся с Уизли. Тот был якобы один.

Гарри молчал.

– Мистер Малфой утверждает также, что, когда он разговаривал с Уизли, кто-то сзади кинул ему в голову жидкой грязью. Как, по-вашему, это могло произойти?

Гарри постарался изобразить легкое удивление:

– Не знаю, профессор.

Злей сверлил Гарри взором – глаза в глаза. Все равно что играть в гляделки с гиппогрифом. Мальчик изо всех сил старался не моргнуть.

– Затем мистеру Малфою явилось весьма нелепое привидение. Можете себе представить, что это было, Поттер?

– Нет, – ответил Гарри, теперь симулируя невинное любопытство.

– Он видел вашу голову, Поттер. Висящую в воздухе.

Наступило долгое молчание.

– Наверное, ему надо сходить к мадам Помфри, – сказал Гарри, – если он видит такое…

– Что делала ваша голова в Хогсмеде, Поттер? – вкрадчиво осведомился Злей. – Вашей голове запрещено появляться в Хогсмеде. А равно и любой другой части вашего тела.

– Я знаю. – Никак нельзя допустить, чтобы на лице отразилась вина или страх. – Наверное, у Малфоя галлюци…

– У Малфоя не бывает галлюцинаций, – свирепо отрезал Злей и склонился к Гарри, держась за подлокотники его кресла. Их лица разделял какой-то фут. – Если в Хогсмеде гуляла ваша голова, значит, там гуляли и вы целиком.

– Я был в гриффиндорской башне, – сказал Гарри. – Вы же сами велели…

– Кто-нибудь может это подтвердить?

Гарри промолчал. Злей изогнул губы в чудовищной улыбке.

– Стало быть, вот как, – проговорил он, выпрямляясь. – Все, начиная с самого министра магии, стараются защитить знаменитого Гарри Поттера от Сириуса Блэка. Но знаменитому Гарри Поттеру закон не писан. Пусть его безопасностью занимаются обыкновенные люди! Знаменитый Гарри Поттер будет ходить куда захочет, не тревожась о последствиях.

Гарри молчал. Злей провоцировал его на признание. Не на того напал. У Злея нет доказательств – пока.

– Удивительно, до чего вы похожи на своего отца, Поттер, – вдруг сказал Злей, сверкая глазами. – Тот тоже был чрезвычайно самоуверен. И тоже считал, что небольшие успехи на квидишном поле ставят его выше других. Дефилировал по замку со свитой друзей и поклонников… Сходство между вами поразительное.

– Мой отец не дефилировал, – не сдержался Гарри, – и я тоже.

– Ваш отец, как и вы, игнорировал установленные правила, – продолжал наступление Злей, и его худое лицо полнилось злобой. – Правила – для простых смертных, не для квидишных чемпионов. Он до того зазнался…

– ЗАМОЛЧИТЕ!

Гарри не заметил, как вскочил. Такого гнева он не испытывал с памятного вечера на Бирючинной улице. И плевать, что лицо Злея окостенело от ярости, что черные глаза горят зловещим огнем.

– Как вы сказали, Поттер?

– А так! Не говорите гадостей о моем отце! – заорал Гарри. – Я знаю правду, ясно? Он спас вам жизнь! Думбльдор мне все рассказал! Вас бы тут вообще не было, если бы не мой отец!

Землистая кожа Злея стала цвета простокваши.

– А рассказал ли вам директор об обстоятельствах, при которых ваш отец спас мне жизнь? – страшным шепотом спросил он. – Или он счел подробности слишком неприятными для деликатных ушек драгоценного Поттера?

Гарри закусил губу. Он не знал подробностей, но не хотел признаваться – впрочем, Злей, похоже, и сам догадался.

– Я не могу допустить, чтобы у вас оставались ложные представления об отце, Поттер, – с чудовищной ухмылкой произнес Злей. – Вы, видимо, воображали себе некое героическое деяние? Тогда разрешите вас просветить: ваш святой папаша вместе с дружками хотел сыграть со мной очень забавную шутку, которая непременно окончилась бы моей смертью, если бы ваш отец в последний момент не перетрусил. В том, что он сделал, не было ничего героического. Он спасал собственную шкуру – ну, и мою заодно. Если бы шутка удалась, его бы исключили из «Хогварца».

Злей оскалил неровные желтоватые зубы.

– Выверните карманы, Поттер! – неожиданно рявкнул он.

Гарри не пошевелился. В ушах стучало.

– Выверните карманы – или я отведу вас прямо к директору! Выверните!

От ужаса похолодев, Гарри медленно вытащил мешок с покупками от Зонко и Карту Каверзника.

Злей взял мешок.

– Это мне дал Рон, – сказал Гарри, молясь про себя, чтобы ему предоставился шанс намекнуть о своей лжи Рону раньше, чем до Рона доберется Злей. – Он… он принес это из Хогсмеда в прошлый раз…

– В самом деле? И с тех пор вы с этим не расстаетесь? Как трогательно… А это что?

Злей взял карту. Гарри отчаянно пытался изобразить невозмутимость.

– Кусок пергамента, – пожал плечами он.

Злей повертел пергамент так и сяк, не сводя глаз с Гарри.

– И зачем же вам такой старый кусок пергамента? – спросил он. – Может, я его… выброшу?

Он потянулся к огню.

– Нет! – выкрикнул Гарри.

– Так! – Злей раздул ноздри. – Еще один памятный подарок от мистера Уизли? Или… что-то другое? Письмо, написанное невидимыми чернилами? А может быть… инструкции, как пробраться в Хогсмед, минуя дементоров?

Гарри моргнул. Злей блеснул глазами.

– Ну-ка, ну-ка, – забормотал он, доставая палочку и раскладывая карту на столе. – Открой свой секрет! – приказал он, коснувшись пергамента палочкой.

Ничего не произошло. Гарри сцепил пальцы, чтоб не тряслись.

– Покажись! – сказал Злей, с силой стукнув по карте.

Лист остался пустым. Гарри глубоко дышал, стараясь успокоиться.

– Профессор Злотеус Злей, преподаватель этой школы, приказывает тебе выдать информацию, которую ты скрываешь! – Злей хлестнул карту палочкой.

На гладкой поверхности пергамента стали появляться слова, будто их писала чья-то невидимая рука:

«Мистер Лунат шлет профессору Злею свои наилучшие пожелания и умоляет его не совать свой неприлично огромный нос в чужие дела».

Злей застыл. Гарри, совершенно ошарашенный, взирал на сообщение. Но карта еще не все сказала. Под первым сообщением появилось второе:

«Мистер Рогалис желает выразить свое согласие с мнением мистера Луната и хотел бы добавить, что профессор Злей – урод и мерзавец».

Все это было бы смешно, когда бы не было печально. А карта продолжала:

«Мистер Мягколап не может не поделиться своим изумлением, что подобный идиот вообще умудрился стать профессором».

Гарри в ужасе закрыл глаза. А когда открыл, карта дописала свои последние слова:

«Мистер Червехвост желает профессору Злею хорошего дня и настоятельно рекомендует ему вымыть голову».

Гарри приготовился к удару.

– Ну… – просипел Злей. – С этим мы разберемся…

Он прошел к камину, выхватил из банки на каминной полке пригоршню сверкающего порошка и швырнул его в огонь.

– Люпин! – позвал Злей. – На два слова!

Гарри в растерянности смотрел, как в языках пламени возникла и быстро завертелась чья-то фигура. Через пару секунд, отряхивая пепел с драной мантии, из камина вылез профессор Люпин.

– Звали, Злотеус? – любезно поинтересовался он.

– О да. – От ярости кривясь, Злей вернулся к столу. – Я только что велел Поттеру вывернуть карманы. И нашел вот это.

Злей показал пергамент, где все еще сияли заявления господ Луната, Червехвоста, Мягколапа и Рогалиса. У Люпина сделалось странное, замкнутое лицо.

– Что скажете? – спросил Злей.

Люпин молча смотрел на карту. У Гарри создалось впечатление, будто Люпин что-то очень быстро вычисляет про себя.

– Ну? – снова спросил Злей. – Очевидно, что этот пергамент полон черной магии. Это же ваша епархия, Люпин. Как думаете, где Поттер мог взять такую вещь?

Люпин мельком покосился на Гарри – мол, не вмешивайся.

– Полон черной магии? – мягко повторил он. – Правда, Злотеус? По-моему, это просто кусок пергамента, который оскорбляет всякого, кто захочет его прочитать. Ребячество, конечно, однако вряд ли опасно. Видимо, Гарри купил его в «Хохмазине»…

– Да что вы? – съязвил Злей. У него даже челюсти свело от гнева. – Думаете, такие вещи продаются в «Хохмазине»? А вам не кажется, что он получил это прямо от производителей?

Гарри не понял, о чем говорит Злей. Люпин, судя по всему, тоже.

– В смысле от Червехвоста и вот этих господ? – переспросил он. – Гарри, ты с ними знаком?

– Нет, – быстро ответил Гарри.

– Видите, Злотеус? – Люпин повернулся к Злею. – Мне кажется, эта вещь от Зонко…

И тут, как по заказу, в кабинет ворвался Рон. Страшно запыхавшись, он затормозил у самого стола Злея, хватаясь за сердце и еле-еле выговаривая слова.

– Это… все… дал… Гарри… я, – прохрипел он. – Купил… у… Зонко… сто… лет… назад…

– Вот видите! – воскликнул Люпин, хлопнув в ладоши и весело оглядывая присутствующих. – Все и прояснилось! Злотеус, я это возьму, хорошо? – Он сложил карту и сунул под мантию. – Гарри, Рон, пойдемте, я хочу вам кое-что сказать про сочинение о вампирах… извините нас, Злотеус…

Выходя из кабинета, Гарри не осмелился взглянуть на Злея. Они с Роном и Люпин поднялись в вестибюль, ни слова не говоря. Затем Гарри повернулся к Люпину:

– Профессор, я…

– Не нужно никаких объяснений, – прервал его Люпин. Он оглядел пустынный вестибюль и понизил голос: – Мне, так уж случилось, известно, что много лет назад эту карту конфисковал мистер Филч. Да-да, я в курсе, что это карта, – подтвердил он, глядя на удивленные лица мальчиков. – Я знать не хочу, как она попала к вам. Однако я поражаюсь, что вы не отдали ее преподавателям. Особенно после того, что случилось в прошлый раз, когда ученик потерял бумагу с ценной информацией. И вернуть тебе карту, Гарри, я не могу.

Гарри ожидал такого поворота событий, но хотел узнать подробности и не стал протестовать.

– Почему Злей подумал, что я получил ее от производителей?

– Потому что… – Люпин помедлил, – потому что они были бы рады выманить тебя из школы. Их бы это страшно позабавило.

– Вы их знали? – изумился Гарри.

– Мы встречались, – коротко ответил Люпин. Он смотрел на Гарри очень пристально. – Не жди, что я снова буду тебя покрывать. Я не могу заставить тебя всерьез принимать Сириуса Блэка. Но, казалось бы, то, что ты слышишь, когда приближаются дементоры, должно было подействовать на тебя сильнее. Твои родители, Гарри, отдали свои жизни в обмен на твою. Неблагодарно ставить на кон такую жертву против пары волшебных игрушек.

Он ушел, а Гарри стало еще хуже, чем было в кабинете у Злея. Они с Роном медленно взобрались по лестнице. Возле одноглазой ведьмы Гарри вспомнил, что оставил под ней плащ-невидимку, но не осмелился за ним спуститься.

– Это я виноват, – выпалил Рон. – Я уговорил тебя пойти. Люпин прав, это глупо, зря мы…

Он умолк. Они добрели до коридора, где дежурили тролли. Навстречу ребятам шла Гермиона. Гарри с первого взгляда понял, что она знает о случившемся. Сердце у него екнуло: неужели она сказала профессору Макгонаголл?

– Явилась позлорадствовать? – свирепо рыкнул Рон, когда Гермиона подошла. – Или уже настучала на нас?

– Нет, – ответила она. В руках у нее было письмо, губы дрожали. – Я просто подумала, что вы должны знать… Огрид проиграл дело. Конькура казнят.