Текст книги "Гарри Поттер. Полная коллекция"

Фред с Джорджем протиснулись сквозь толпу и хором спросили:

– Что ж мы-то не полетели на машине?

Рон, заалев лицом, смущенно улыбался. Однако Гарри заметил одного человека, который совершенно не радовался вместе со всеми. Перси возвышался над возбужденной стайкой первоклассников и, похоже, собирался подойти и как следует отругать Рона и Гарри. Гарри ткнул Рона под ребра и кивнул на Перси. Рон тут же все понял.

– Мы наверх – очень устали, – сказал он, и оба героя стали пробираться к боковой двери, что вела к винтовой лестнице в спальни.

– Пока! – крикнул Гарри Гермионе. Та хмурилась не меньше Перси.

Обоих вовсю хлопали по спине, пока им не удалось добраться до двери и обрести покой на лестнице. Взбежав на самый верх, они оказались перед своей прошлогодней спальней – табличка теперь гласила «ВТОРОЙ КЛАСС». В знакомой круглой комнате с высокими узкими окнами стояли пять кроватей под балдахинами красного бархата. Сундуки уже принесли и поставили у изножья кроватей.

Рон виновато улыбнулся:

– Я знаю, что не должен гордиться и все такое…

Дверь распахнулась, и вбежали еще трое второклассников «Гриффиндора»: Шеймас Финниган, Дин Томас и Невилл Лонгботтом.

– Невероятно! – просиял Шеймас.

– Клево, – сказал Дин.

– Потрясающе, – благоговейно прошептал Невилл.

Гарри ничего не мог с собой поделать. Он тоже расплылся в широченной улыбке.

Глава шестая
Сверкароль Чаруальд

Однако на следующий день Гарри особо улыбаться не пришлось. Дела стремительно покатились под гору уже за завтраком в Большом зале. Четыре длинных стола под зачарованным потолком (сегодня скучным и серым), как всегда, были уставлены чанами с овсянкой, блюдами с копченой рыбой, горами бутербродов, яичницей с беконом на больших тарелках. Гарри с Роном сели за гриффиндорский стол к Гермионе – та читала «Вояж с вампиром», прислонив книжку к кувшину с молоком. «Доброе утро» Гермиона произнесла несколько напряженно – видимо, по-прежнему сердилась на них за вчерашнюю эскападу. Зато Невилл Лонгботтом приветствовал их радостно. Невилл был круглолицый мальчик с редкой способностью попадать в неприятности и феноменально дырявой памятью.

– Вот-вот придет почта – надеюсь, Ба пришлет все, что я забыл.

Едва Гарри приступил к овсяной каше, над головой раздался шорох крыльев – совы потоком устремились в окна и закружили под потолком, сбрасывая письма и посылки на галдящих детей. Большой бесформенный сверток упал Невиллу на голову, а еще через секунду нечто серое плюхнулось в кувшин, служивший Гермионе книжной подставкой, и забрызгало всех молоком с перьями.

– Эррол! – вскричал Рон, вытаскивая слипшегося филина за хвост. Тот без чувств повалился на стол лапами вверх, держа в клюве влажный красный конверт.

– Ой нет… – прошептал Рон.

– Все нормально, он жив, – успокоила Гермиона, легонько потыкав Эррола пальцем.

– Да не в том дело – вот!

Рон показывал на красный конверт. Вроде ничего особенного, подумал Гарри, однако Рон и Невилл смотрели с таким ужасом, будто ждали, что конверт вот-вот взорвется.

– В чем дело? – спросил Гарри.

– Она… она прислала вопиллер, – слабым голосом ответил Рон.

– Лучше открой, – посоветовал Невилл смущенным шепотом. – Если не открыть, хуже будет. Я однажды тоже получил, от бабушки, и не открыл и… – он судорожно сглотнул, – …короче, ужас.

Гарри перевел взгляд с окаменевших лиц приятелей на красный конверт.

– Что такое вопиллер? – спросил он.

Но внимание Рона было приковано к письму, которое уже задымилось по краям.

– Открой, – настойчиво сказал Невилл, – и через несколько минут все кончится…

Рон трясущейся рукой высвободил конверт из клюва Эррола и разорвал. Невилл заткнул уши пальцами. Спустя долю секунды Гарри понял зачем. Сначала он решил, что письмо и впрямь взорвалось; огромный зал до краев заполнился таким громом, что пыль посыпалась с потолка.

– КРАСТЬ МАШИНЫ!.. ДА НА ИХ МЕСТЕ Я БЫ ТЕБЯ ОБЯЗАТЕЛЬНО ИСКЛЮЧИЛА! ВОТ ПОГОДИ, Я ДО ТЕБЯ ДОБЕРУСЬ! ТЕБЕ НЕ ПРИШЛО В ГОЛОВУ, ЧТО МЫ С ОТЦОМ ПЕРЕЖИЛИ, КОГДА УВИДЕЛИ, ЧТО МАШИНЫ НЕТ?..

От стократно усиленных воплей миссис Уизли дрожали тарелки и ложки на столе. Крики оглушительным эхом отражались от каменных стен. Народ оборачивался посмотреть, кому это прислали вопиллер, и Рон насколько мог вжался в скамью – над столом виднелся один лишь багровый лоб.

– ПОЛУЧИЛИ ВЕЧЕРОМ ПИСЬМО ОТ ДУМБЛЬДОРА. Я БОЯЛАСЬ, ОТЕЦ УМРЕТ СО СТЫДА! РАЗВЕ МЫ ТАК ТЕБЯ ВОСПИТЫВАЛИ? ВЫ С ГАРРИ МОГЛИ ПОГИБНУТЬ!..

Ну вот и до меня добрались, подумал Гарри. Он изо всех сил делал вид, будто не слышит этого голоса, от которого пульсировали барабанные перепонки.

– ЭТО УЖАСНО – ОТЦА НА РАБОТЕ ЖДЕТ СЛУЖЕБНОЕ РАССЛЕДОВАНИЕ, ВСЕ ИЗ-ЗА ТЕБЯ! ЕЩЕ РАЗ ЧТО-НИБУДЬ ВЫТВОРИШЬ, И МЫ ЗАБЕРЕМ ТЕБЯ ИЗ ШКОЛЫ, ЯСНО?

Воцарилась звенящая тишина. Красный конверт, давно выпавший у Рона из рук, занялся язычками яркого пламени и быстро превратился в пепел. Рон и Гарри сидели ошарашенные, будто их только что накрыло приливной волной. Кое-кто засмеялся, но вскоре за столами вновь зажурчали разговоры.

Гермиона захлопнула «Вояж с вампиром» и посмотрела на макушку Рона.

– Не знаю, чего ты ожидал, Рон, но ты…

– Только не говори, что я это заслужил, – огрызнулся Рон.

Гарри отодвинул кашу. Внутри все горело; совесть грызла. Мистера Уизли ждет служебное расследование – после всего, что родители Рона сделали для Гарри…

Но размышлять об этом не было времени: профессор Макгонаголл подошла к гриффиндорскому столу раздать новое расписание. Гарри взял листок и увидел, что у них с хуффльпуффцами сейчас гербология.

Гарри, Рон и Гермиона вместе вышли из замка и через огород направились к теплицам с волшебными растениями. От вопиллера была одна польза: Гермиона, похоже, решила, что ребята достаточно наказаны, и снова подобрела.

Весь класс уже собрался у дверей в ожидании профессора Спарж. Не успели Гарри, Рон и Гермиона к ним присоединиться, как учительница появилась в поле зрения – она шагала по газону в сопровождении Сверкароля Чаруальда. Профессор Спарж несла гору бинтов, и Гарри, ощутив очередной укор совести, поглядел на Дракучую иву вдалеке – на некоторые ветви ей наложили шины.

Профессор Спарж была невысокой кряжистой ведьмой. Свои непослушные волосы она прикрывала залатанной шляпой; на одежде и под ногтями земля – тетя Петуния в обморок бы грохнулась. Сверкароль Чаруальд, напротив, был безупречен в элегантно развевающейся бирюзовой мантии; золотые волосы сияли под идеально заломленной бирюзовой шляпой с золотым кантом.

– О, здравствуйте! – радостно вскричал Чаруальд, лучезарно улыбаясь собравшимся. – А я вот показывал профессору Спарж, как правильно лечить Дракучие ивы! Но мне бы не хотелось, чтобы у вас создалось впечатление, будто я лучше ее разбираюсь в гербологии! Просто в путешествиях мне не раз доводилось встречаться с этими экзотическими деревьями…

– Сегодня теплица номер три, мальчики-девочки! – сказала профессор Спарж. Обычно веселая и незлобивая, она была явно раздражена.

Раздались заинтересованные шепотки. Первоклассники работали только в теплице номер один, а в третьей содержались растения куда любопытнее и опасней. Профессор Спарж сняла с пояса большой ключ и отперла дверь. До Гарри донесся запах влажной земли и удобрений, смешанный с тяжелым ароматом огромных, размером с зонтик, цветов, свисавших с потолка. Гарри шагнул было за Роном и Гермионой внутрь, но тут его настигла рука Чаруальда.

– Гарри! Хотел с тобой поговорить… Вы ведь не возражаете, если он на пару минут опоздает, милая Спарж?

Судя по недовольной гримасе, профессор Спарж возражала, да еще как, но Чаруальд сказал:

– Вот и славно, – и захлопнул дверь теплицы прямо ей в лицо. – Гарри, – произнес он затем и покачал головой, а его большие белые зубы засверкали в солнечном свете. – Гарри, Гарри, Гарри.

Даже не пытаясь ничего понять, Гарри молчал.

– Когда я узнал… да что говорить, все это целиком моя вина. Готов был сам себе дать пинка.

Гарри не имел ни малейшего представления, о чем речь, и уже собрался признать это вслух, но Чаруальд продолжил:

– Я был в шоке, в натуральнейшем шоке! Прилететь в «Хогварц» на машине! Разумеется, я сразу понял, отчего ты так поступил. Так наивно, так очевидно. Гарри, Гарри, Гарри.

Поразительно, как ему удавалось даже молча демонстрировать все свои великолепные зубы.

– Это ведь из-за меня ты тоже возжаждал славы? – сказал Чаруальд. – Я тебя заразил. Из-за меня ты попал на первую полосу – и захотел попасть туда снова.

– Да нет, профессор, просто…

– Гарри, Гарри, Гарри, – перебил Чаруальд, ухватив его за плечо, – я все понимаю. Совершенно естественно, вкусив однажды, желать еще, – и я виню себя в том, что, образно говоря, поднес тебе первый глоток. Слава ударила тебе в голову – но, видишь ли, мальчик, нельзя же летать на машинах ради того, чтобы тебя заметили. Успокойся, приди в себя, хорошо? У тебя впереди уйма времени. Да, да, знаю, о чем ты думаешь! «Хорошо ему говорить, он сам давно уже всемирно известный колдун!» Но в двенадцать лет я тоже был никто, ничто и звать никем – как ты сейчас. Даже хуже – о тебе хоть кто-то что-то слышал, про эти твои дела с Тем-Кто-Не-Должен-Быть-Помянут! – Он бросил взгляд на шрам-молнию у Гарри на лбу. – Понятно, понятно, это тебе не премия журнала «Ведьмополитен» за самую обаятельную улыбку пять раз подряд, как в моем случае, но ведь это только начало, Гарри, только начало.

Он заговорщицки подмигнул и элегантно удалился. Гарри постоял, остолбенев, но затем вспомнил, что у него урок, открыл дверь и проскользнул в теплицу.

Профессор Спарж стояла в центре теплицы перед козлами. На них лежало пар двадцать разноцветных пушистых наушников. Когда Гарри встал между Роном и Гермионой, профессор Спарж сказала:

– Сегодня мы пересаживаем мандрагору. Кто-нибудь знает об этом растении?

Никто не удивился, когда рука Гермионы первой взметнулась вверх.

– Мандрагора – это сильнейшее восстанавливающее средство, – начала Гермиона в своей обычной манере – так, будто проглотила учебник. – Им возвращают в нормальное состояние людей, которые были во что-то превращены или прокляты.

– Отлично, – похвалила профессор Спарж. – Десять баллов «Гриффиндору». Мандрагора – неотъемлемый ингредиент большинства антидотов. Однако это растение очень опасно. Кто ответит почему?

На сей раз, взметнувшись, рука Гермионы чуть не сшибла с Гарри очки.

– Плач мандрагоры смертелен для всякого, кто его услышит, – выпалила она.

– Совершенно верно. Еще десять баллов, – сказала профессор Спарж. – Теперь обратимся к нашим мандрагорам. Они еще очень маленькие.

С этими словами она указала на глубокие поддоны, и все подошли ближе, чтобы лучше разглядеть. В поддонах рядками росло около сотни взъерошенных пурпурно-зеленых кустиков. Ничего примечательного, на взгляд Гарри, который совершенно не понял, о каком «плаче» мандрагоры говорила Гермиона.

– Берите наушники, – велела профессор Спарж.

Возле козел образовалась толкотня – все хватали наушники, старательно избегая розовой пушистой пары.

– Когда я скажу надеть наушники, закройте ими уши полностью, – предупредила профессор Спарж. – А когда будет безопасно их снять, я покажу: порядок. Ну что же, приступим – надеть наушники!

Гарри прижал наушники к ушам, и все звуки пропали. Профессор Спарж надела свою пару – розовую пушистую, – закатала рукава мантии, крепко ухватила взъерошенный кустик и с силой потянула вверх.

Гарри удивленно ахнул, чего никто, разумеется, не услышал.

Вместо корней на свет явился маленький, грязный и на редкость безобразный младенец. Листья росли у него прямо из макушки. Кожа была бледно-зеленая и пятнистая. Без всякого сомнения, младенец орал изо всей мочи.

Профессор Спарж вытащила из-под стола большой цветочный горшок и стала зарывать мандрагошку в черный влажный компост по самый зеленый хохолок. Затем профессор отряхнула руки, показала два больших пальца и сняла наушники.

– Поскольку наши мандрагошки еще ростки, их плач никого не убьет, – сказала она спокойно, будто не сделала ничего особо удивительного – ну максимум полила бегонию. – Тем не менее сознания лишит на несколько часов, поэтому, если не хотите пропустить первый учебный день, перед работой удостоверьтесь, что наушники надеты прочно. Я подам знак, когда придет время заканчивать урок. По четыре человека на поддон – горшков полно вот здесь, компост в мешках вон там – и осторожнее со щупалицей ядовитой, у нее зубки режутся.

И она звонко шлепнула ползучее темно-красное растение по щупальцам, которые воровато тянулись ей через плечо; щупальца отпрянули.

К Гарри, Рону и Гермионе присоединился кудрявый, как барашек, хуффльпуффец – Гарри знал его в лицо, но ни разу с ним не общался.

– Джастин Финч-Флетчи, – бойко представился «барашек», пожимая Гарри руку. – Я, конечно, знаю, кто ты – знаменитый Гарри Поттер… А ты – Гермиона Грейнджер, первая по всем предметам (Гермиона просияла, а Финч-Флетчи пожал руку и ей), и Рон Уизли. Это ведь была твоя летающая машина?

Рон не заулыбался. Очевидно, воспоминания о вопиллере были еще свежи.

– Этот Чаруальд – просто нечто, скажите? – радостно говорил Джастин, пока они наполняли горшки компостом из драконьего навоза. – До ужаса храбрый. Читали его книжки? Я бы помер со страху, если б оказался в телефонной будке с оборотнем, а он крутой такой – ухх! – фантастика!.. Я был записан в Итон, представляете? Я так рад, что вместо этого попал сюда! Мама, конечно, немного огорчилась, но я дал ей почитать Чаруальдовы книжки, и, по-моему, до нее стало доходить, как хорошо, когда в семье есть образованный колдун…

После у них уже не было возможности поболтать. Они надели наушники и занялись мандрагошками. У профессора Спарж все получалось играючи, но это была только иллюзия. Мандрагошки не желали вылезать из земли, но и назад в землю тоже не хотели. Они извивались, брыкались, размахивали острыми кулачками и скрежетали зубками; одного особенно толстенького мандрагошку Гарри упихивал в горшок добрых десять минут.

К концу урока Гарри, как и остальные, вспотел и перемазался землей, и все тело у него ныло. Ребята поплелись в замок, наспех помылись, а затем гриффиндорцы отправились на превращения.

На уроках профессора Макгонаголл легко не бывало, но сегодня оказалось особенно трудно. Все, что Гарри выучил в прошлом году, словно улетучилось из головы за лето. Ему всего-навсего нужно было превратить жука в жетон, но достиг он немногого: жук лишь хорошенько размялся, ползая по всему столу и уворачиваясь от волшебной палочки.

Рону приходилось и того хуже. Одолжив у кого-то колдоленту, он заклеил свою волшебную палочку, но та, похоже, испортилась безнадежно. Она скрипела и искрила в самые неподходящие моменты, а едва Рон пытался заколдовать жука, палочка выпускала клубы густого серого дыма, который отчетливо пах тухлыми яйцами. Не видя, что делает, Рон случайно раздавил жука локтем, и ему пришлось просить нового. Профессор Макгонаголл осталась недовольна.

Услышав колокол на обед, Гарри вздохнул с облегчением. Казалось, у него слиплись мозги. Все уже вышли из класса, кроме Гарри и Рона, который с остервенением молотил палочкой о стол:

– Дурацкая – бесполезная – никчемная…

– Напиши домой, попроси, чтобы прислали другую, – предложил Гарри, когда палочка выдала залп оглушительных хлопушечных выстрелов.

– Ага, конечно, – и нарваться на еще один вопиллер, – фыркнул Рон, засовывая шипящую палочку в рюкзак. – «Сам виноват, что палочка сломалась…»

Они пошли обедать, и настроение у Рона отнюдь не улучшилось, когда Гермиона предъявила им целую пригоршню идеальных жетонов, произведенных ею на превращениях.

– А что у нас после обеда? – спросил Гарри, торопясь сменить тему.

– Защита от сил зла, – тут же ответила Гермиона.

– А зачем, интересно, – осведомился Рон, выхватив у нее листок с расписанием, – ты нарисовала сердечки вокруг всех Чаруальдовых уроков?

Гермиона отобрала расписание и ужасно покраснела.

Пообедав, они вышли на двор под пасмурные небеса. Гермиона села на каменную ступеньку и, не теряя времени, снова зарылась носом в «Вояж с вампиром». Гарри с Роном разговорились о квидише. Через некоторое время Гарри почувствовал, что за ним пристально наблюдают. Оглядевшись, он заметил того самого мальчугана с мышастыми волосами, которого видел на Распределении. Мальчик смотрел на Гарри как завороженный. В руках он сжимал нечто весьма похожее на обыкновенный мугловый фотоаппарат. Поняв, что Гарри его заметил, мальчик мучительно покраснел.

– Как жизнь, Гарри? Я… меня зовут Колин Криви, – задыхаясь, пролепетал он и осторожно шагнул ближе. – Я тоже в «Гриффиндоре». А можно я… можно мне… ничего, если я тебя сфотографирую? – И он с надеждой поднял фотоаппарат повыше.

– Сфотографируешь? – переспросил Гарри.

– Как доказательство, что я с тобой правда встречался, – с жаром пояснил Колин и подошел еще ближе. – Я про тебя знаю все-все-все. Мне все всё рассказали. И как ты уцелел, когда Сам-Знаешь-Кто пытался тебя убить, и как он исчез, и все остальное, и про твой шрам-молнию (он уперся взглядом в челку Гарри), а еще один мальчик из нашего класса сказал, есть такое зелье, если в нем проявить пленку, человек на фотографии будет двигаться! – Колин судорожно перевел дух и в экстазе продолжал: – Здесь так здорово, да? Я раньше, до письма из «Хогварца», и не догадывался, что все эти странные штуки, которые я делаю, – колдовство. Мой папа – молочник, он тоже никак не верил. И я все время фотографирую, чтобы послать ему побольше снимков. Классно было бы, если б у меня была твоя фотография, – он с мольбой посмотрел на Гарри, – и, может, твой друг снимет нас вдвоем? А ты потом подпишешь, хорошо?

– Подпишешь? Уже раздаешь автографы, Поттер?

Громкий и язвительный голос Драко Малфоя разнесся по двору. Малфой стоял позади Колина – и, как всегда в «Хогварце», по флангам стояли его бандитского вида дружки Краббе и Гойл.

– В очередь, люди, в очередь! – закричал Малфой. – Гарри Поттер раздает автографы!

– Ничего подобного, – сердито сказал Гарри, сжимая кулаки. – Заткнись, Малфой!

– Тебе просто завидно, – пискнул Колин, чье тельце едва ли было толще шеи Краббе.

– Завидно? – переспросил Малфой. Ему больше не требовалось кричать: полдвора и так заинтересованно слушали. – Чему тут завидовать? Шрам на башке мне не нужен, спасибо! Не вижу ничего занимательного в том, что тебе раскроили череп.

Краббе и Гойл глупо заухмылялись.

– Чтоб тебе слизняками подавиться! – яростно выкрикнул Рон.

Краббе перестал ухмыляться и принялся угрожающе потирать костяшки пальцев.

– Осторожней, Уизли, – презрительно прищурился Малфой. – Веди себя хорошо, а то мамочка из школочки заберет. – И заголосил пронзительно: – Еще раз что-нибудь вытворишь…

Неподалеку громко расхохоталась группка пятиклассников из «Слизерина».

– Кстати, Поттер, дай Уизли фотку с автографом, – посоветовал Малфой, – она потянет побольше, чем весь их жалкий домишко…

Рон выхватил свою заклеенную волшебную палочку, но Гермиона шумно захлопнула «Вояж с вампиром» и прошептала:

– Тихо вы!

– В чем дело, в чем дело? – К ним спешил Сверкароль Чаруальд. Бирюзовая мантия развевалась на ходу. – Кто это тут раздает автографы?

Гарри хотел возмутиться, но вынужден был замолчать – Чаруальд покровительственно обнял его за плечи и оживленно произнес:

– Да что же это я спрашиваю, следовало догадаться! Гарри, друзья встречаются вновь!

Пришпиленный к боку учителя, сгорая от унижения, Гарри смотрел, как Драко, ухмыляясь, растворяется в толпе.

– Давайте же, мистер Криви, – сказал Чаруальд, лучезарно улыбаясь Колину. – Двойной портрет, что может быть лучше! И мы оба его подпишем.

Колин повозился с аппаратом и сфотографировал их. Удар колокола возвестил начало послеобеденных занятий.

– Ну, скорее, идите, идите, – поторопил собравшихся Чаруальд и направился к замку, не отпуская Гарри, который в эту минуту жалел только, что не знает какого-нибудь хорошего исчезального заклинания. – Скажу тебе одну умную вещь, – отеческим тоном произнес Чаруальд, когда они входили в замок через боковую дверь. – Я прикрыл тебя сейчас с Колином: раз он фотографировал и меня, твои товарищи не сочтут, будто ты слишком заносишься…

Оставаясь глух к бормотанию Гарри, Чаруальд тащил его за собой по коридору и вверх по лестнице сквозь толпу любопытных зевак.

– Позволь лишь предостеречь – раздавать фотографии с автографами на данном этапе карьеры в высшей степени неразумно: если по-честному, ты, Гарри, выглядишь самовлюбленным младенцем. Очень может быть, что однажды тебе, как и мне, понадобится всегда иметь наготове целую пачку снимков, но, – и тут Чаруальд снисходительно хмыкнул, – не думаю, что этот момент наступил.

Они дошли до аудитории Чаруальда, и тот наконец отпустил Гарри. Гарри одернул мантию, забился на заднюю парту и забаррикадировался Чаруальдовыми книжками, чтобы не видеть оригинал.

Болтая на ходу, входили его одноклассники. Подошли Рон с Гермионой и сели по обе стороны от Гарри.

– У тебя на физиономии яичницу можно жарить, – хихикнул Рон. – Молись, чтобы Криви не подружился с Джинни, а то они быстренько организуют фан-клуб Гарри Поттера.

– Замолчи ты, – оборвал его Гарри. Не хватало только, чтобы слова «фан-клуб Гарри Поттера» достигли ушей Чаруальда.

Когда все расселись, Чаруальд громко прочистил горло, и воцарилось молчание. Чаруальд взял со стола у Невилла «Турне с троллями» и показал всему классу свое подмигивающее изображение на обложке.

– Это я, – сказал он, тыча пальцем в портрет и тоже подмигивая для убедительности. – Сверкароль Чаруальд, орден Мерлина третьей степени, почетный член Лиги защиты от сил зла, а также пятикратный лауреат премии журнала «Ведьмополитен» за самую обаятельную улыбку – но об этом я предпочитаю не упоминать. Я бы никогда не отделался от Бэндонской Банши, если б ей улыбался!

Он сделал паузу, чтобы класс мог посмеяться. Кое-кто криво улыбнулся.

– Я вижу, у всех есть собрание моих сочинений – молодцы. Думаю, сегодня мы начнем с небольшой контрольной. Беспокоиться не о чем – просто проверим, насколько внимательно вы читали мои произведения, что усвоили…

Раздав листы с вопросами, он вернулся на свое место во главе класса и сказал:

– У вас тридцать минут – и – начали!

На листке Гарри прочел:

1. Какой любимый цвет Сверкароля Чаруальда?

2. Каково тайное желание Сверкароля Чаруальда?

3. Каково, по вашему мнению, величайшее достижение Сверкароля Чаруальда на сегодняшний день?

И так далее и тому подобное, вплоть до:

54. Когда у Сверкароля Чаруальда день рождения и что было бы для него лучшим подарком?

Полчаса спустя Чаруальд собрал работы и быстро пролистал их перед классом.

– Тц-тц-тц, почти никто не запомнил, что мой любимый цвет – лиловый. Я говорю об этом в моей работе «Единение с йети». А некоторым из вас не мешало бы повнимательнее перечитать «Общение с оборотнями» – там, в главе двенадцать, я говорю, что лучшим подарком на день рождения стали бы для меня гармоничные отношения между колдовским и неколдовским сообществами – хотя и от большой бутылки «Отменного Огневиски Огдена» я бы тоже не отказался!

Он снова одарил класс плутовской улыбкой. Рон таращился на него, не веря своим глазам; Шеймас Финниган и Дин Томас в первом ряду тряслись от беззвучного хохота. Гермиона же слушала Чаруальда с почтительным вниманием и сильно вздрогнула, когда он упомянул ее имя.

– …А вот мисс Грейнджер знает, что мое тайное желание – навсегда избавить мир от зла и вывести на мировой рынок собственную серию снадобий по уходу за волосами, – молодец девочка! На самом деле, – он полистал работу Гермионы, – она на все вопросы ответила. Где у нас мисс Гермиона Грейнджер?

Гермиона подняла дрожащую руку.

– Отлично! – засиял Чаруальд. – Просто отлично! «Гриффиндор» получает десять баллов! Ну а теперь – за работу!

И он достал из-под стола большую клетку, накрытую тканью.

– Для начала – предупреждаю! Моя задача – вооружить вас против самых отвратительных созданий, известных колдовскому миру! Возможно, в этом классе вы лицом к лицу встретитесь с самыми ужасными своими страхами. Знайте только, что, пока я с вами, вам ничто не грозит. Я лишь прошу вас сохранять спокойствие.

Сам того не желая, Гарри перегнулся через свою книжную баррикаду, чтобы лучше рассмотреть клетку. Чаруальд положил руку на ткань. Дин и Шеймас перестали хихикать. Невилл в первом ряду вжался в стул.

– Пожалуйста, не кричите, – тихо попросил Чаруальд. – Это может их спровоцировать.

Весь класс затаил дыхание, и Чаруальд сдернул покрывало.

– Встречайте, – сказал он театрально, – только что пойманные корнуолльские эльфейки.

Шеймас Финниган не совладал с собой. Он захрюкал от смеха, и даже Чаруальд не смог притвориться, что это вопль ужаса.

– Что? – улыбнулся он Шеймасу.

– Ну, они ведь… они ведь… не слишком опасны? – чуть не подавился тот.

– Вы уверены? – Чаруальд раздражающе кокетливо покачал пальцем у Шеймаса перед носом. – Это дьявольски хитрые маленькие негодяйки!

Эльфейки были цвета электрик и дюймов восьми ростом, с остренькими личиками и пронзительными голосками; когда они говорили, создавалось впечатление, будто переругивается стая волнистых попугайчиков. Лишь только с эльфеек сняли покрывало, они загалдели и заметались по клетке, тряся решетку и корча рожи.

– Отлично! – громко сказал Чаруальд. – Посмотрим, что вы будете с ними делать. – И открыл клетку.

Разверзся кромешный ад. Эльфейки ракетами разлетелись кто куда. Две схватили Невилла за уши и подняли в воздух. Несколько штук метнулось прямиком в окно, и задний ряд засыпало битым стеклом. Остальные громили классную комнату лучше любого взбесившегося носорога. Эльфейки хватали чернильницы и делали чернильный дождик, трепали книжки и бумажки, срывали картины со стен, переворачивали мусорные корзины, утаскивали портфели и вываливали их содержимое в разбитое окно; через пару минут полкласса пряталось под партами, а Невилл свисал с железного канделябра на потолке.

– Ну же, загоняйте их, загоняйте, это всего-навсего эльфейки, – кричал Чаруальд. Он закатал рукава, помахал палочкой и выпалил: – Эльфинальфи Эльфернале!

Это не возымело совершенно никакого действия, а одна эльфейка выхватила палочку у Чаруальда из рук и швырнула в окно вслед за всем прочим добром. Чаруальд испуганно сглотнул, нырнул под собственный стол, и его чудом не раздавил Невилл, который ровно через секунду свалился с почти оторвавшегося канделябра.

Прозвонил колокол, и в дверях началось столпотворение. Затем последовало некоторое затишье; Чаруальд вылез из-под стола, величественно отряхнулся, заметил Гарри, Рона и Гермиону уже практически на пороге и сказал:

– Пожалуй, я попрошу вас троих водворить этих красавиц в клетку.

Он вылетел в дверь и поспешно ее за собой захлопнул.

– Чародей, понимаешь, – буркнул Рон; одна эльфейка больно цапнула его за ухо.

– Он просто хотел дать нам попрактиковаться, – сказала Гермиона, остроумно обездвижив сразу двух эльфеек замри-заклятьем и сунув их в клетку.

– Попрактиковаться? – не поверил своим ушам Гарри. Он никак не мог дотянуться до эльфейки, которая выплясывала перед ним, высунув язык. – Гермиона, да он понятия не имел, что с ними делать…

– Ерунда, – отрезала Гермиона. – Ты же читал его книги – вспомни, сколько подвигов он совершил…

– Утверждает, что совершил, – проворчал Рон.