Текст книги "Гарри Поттер. Полная коллекция"

Последовал грандиозный взрыв. Комнату как будто разнесло вдребезги самим грохотом: обломки мебели, обрывки пергаментов, куски каменной кладки полетели во все стороны, воздвигая стену невообразимо густой белой пыли. Гарри подняло в воздух и швырнуло на пол. Он ничего не видел. Град обломков обрушился на него; он закрыл голову обеими руками. Он слышал крик Гермионы, вопль Рона и металлический гром снова и снова: очевидно, взрыв сбил Ксенофила с ног и сбросил со спиральной лестницы.

Гарри, наполовину погребенный под обломками, попытался выбраться. Он едва мог дышать и ничего не видел из-за пыли. Рядом валялся бюст Эвраны Вранзор, лишенный половины лица. Полпотолка обвалилось; из открывшейся дыры свешивался угол Луниной кровати. В воздухе парили пергаментные клочья; лестницу на кухню перегородил развороченный печатный станок. Придвинулась чья-то белая фигура – Гермиона, вся в пыли, похожая на статую, приложила палец к губам.

Внизу пинком распахнули дверь.

– Я же говорил, Трэверс, торопиться нечего! – послышался грубый голос. – Говорил: у нашего психа очередное помешательство! Хлоп! Ксенофил завизжал от боли.

– Нет… нет… там, наверху… Поттер!

– А я тебе еще на прошлой неделе говорил, Лавгуд: мы вернемся только за настоящим товаром! Помнишь – на прошлой неделе? Или забыл? Когда ты, Мерлинова борода, пробовал выменять свою дочечку на идиотскую шляпу? А до того, – (снова хлопок и вопль), – на доказательство существования складко… – (хлоп!), – рогих… – (хлоп!), – стеклопов?!

– Нет… нет… умоляю! – всхлипывал Ксенофил. – Там правда Поттер, правда, правда!

– А теперь ты, значит, нас позвал, чтобы взорвать! – взревел Упивающийся Смертью. Последовал град хлопков вперемежку с взвизгами Ксенофила.

– Похоже, Сельвин, тут сейчас все провалится, – хладнокровно сказал второй визитер, и его голос эхом прокатился наверх. – Лестница перекрыта. Может, расчистить? Или все грохнется?

– Ты, лживый ублюдок! – орал Сельвин. – Ты ведь Поттера в жизни не видел, а? Заманил нас сюда, чтобы прикончить, да? Думал так вернуть свою девчонку?

– Клянусь… клянусь… наверху Поттер!

– Хоменум ревелио, – произнес голос у подножия лестницы.

Гермиона испуганно ахнула. Гарри показалось, будто что-то ужасное надвинулось на него и накрыло своей тенью.

– Наверху кто-то есть, Сельвин, – резко объявил второй колдун.

– Это Поттер, говорю вам, Поттер! – всхлипывал Ксенофил. – Пожалуйста… пожалуйста… отдайте Луну, верните Луну…

– Заберешь свою дочурку, Лавгуд, – ответил Сельвин, – если сходишь и приведешь Гарри Поттера. Но если это ловушка, если у тебя там сообщник… тогда посмотрим, наскребем ли тебе на похороны хоть пару кусочков от твоей малышки.

Ксенофил взвыл от страха и отчаяния и задвигался, засуетился, сквозь завалы продираясь на лестницу.

– Давайте-ка, – шепнул Гарри. – Смываемся.

Ксенофил, поднимаясь по лестнице, довольно сильно шумел. Пользуясь этим, Гарри вылез из-под обломков. Рона засыпало сильнее всех. Гарри и Гермиона как можно тише пробрались к нему и принялись стаскивать тяжелый комод с его ног. Ксенофил с грохотом приближался. Гермиона тем временем с помощью невесомой чары освободила Рона.

– Отлично, – выдохнула она, вся белая от пыли. Сломанный печатный станок, перекрывавший лестницу, затрясся – Ксенофилу оставались считаные футы. – Ты мне доверяешь, Гарри?

Тот кивнул.

– Хорошо, тогда так, – зашептала Гермиона, – Рон, наденешь плащ-невидимку.

– Я? Но как же Гарри…

– Пожалуйста, Рон! Гарри, сожми крепче мою руку. Рон, держись за мое плечо.

Гарри вытянул левую руку. Рон исчез под плащом. Печатный станок заходил ходуном: Ксенофил пробовал его сдвинуть невесомой чарой. Гарри не понимал, чего ждет Гермиона.

– Держитесь крепче… – шептала она, – крепче… сейчас…

Лицо Ксенофила, белое как бумага, появилось над буфетом.

– Обливиате! – крикнула Гермиона и указала палочкой сначала на его лицо, а затем себе под ноги. – Депримо! – И заклятием пробила в полу дыру.

Они камнем ухнули вниз. Гарри изо всех сил сжимал руку Гермионы. Снизу раздался вопль, и Гарри успел увидеть, как двое пытаются спастись от лавины обломков мебели и кусков потолка.

Гермиона крутанулась в воздухе – грохот рушащегося дома оглушил Гарри – и увлекла его за собой в темноту.

Глава двадцать вторая
Дары смерти

Гарри, задыхаясь, упал на траву и моментально вскочил. Они приземлились у какого-то поля. Смеркалось. Гермиона носилась вокруг, размахивая палочкой.

– Протего тоталум… Сальвио хексия…

– Подлый предатель, – пропыхтел Рон, появившись из-под плаща-невидимки и швырнув его Гарри. – Гермиона, а ты – гений! Вообще обалдеть! Без тебя нам бы не выбраться.

– Каве инимикум… Я же говорила, что это рог сносорога, я же говорила! А теперь что? Весь дом вдребезги!

– Так ему и надо, – буркнул Рон, осматривая порванные джинсы и порезы на ногах. – Как думаете, что с ним сделают?

– Надеюсь, не убьют, – вздохнула Гермиона. – Я потому и хотела, чтобы Упивающиеся Смертью увидели Гарри, – пусть знают, что Ксенофил не солгал.

– А меня зачем спрятала? – спросил Рон.

– Ты же умираешь от ряборылицы, Рон! Луну похитили, потому что ее отец поддерживал Гарри! Представь, что сделали бы с твоими, если б узнали, что ты с ним…

– А как же твои мама с папой?

– Они в Австралии, – ответила Гермиона, – и ничего не знают. С ними все обойдется.

– Ты гений, – с восхищением повторил Рон.

– Да, точно! – с жаром согласился Гарри. – Что бы мы без тебя делали?

Гермиона просияла, но тут же посерьезнела:

– Но как быть с Луной?

– Ну, если они не врали и она жива… – начал Рон.

– Не говори так, не говори! – закричала Гермиона. – Она жива, непременно жива!

– Тогда ее, наверное, упекли в Азкабан, – сказал Рон. – Может, она там и выживет… хотя мало кому удается…

– Ей – удастся, – убежденно провозгласил Гарри. Вообразить иной исход было невыносимо. – Луна сильная! Гораздо сильнее, чем кажется. Небось уже читает сокамерникам лекции про мутотырков и въедлов.

– Надеюсь. – Гермиона закрыла глаза рукой. – Было бы очень жалко Ксенофила, если…

– …если бы только он не попытался сдать нас Упивающимся Смертью, – договорил за нее Рон.

Они поставили палатку, устроились; Рон приготовил чай. Теперь, когда они чудом избежали плена, даже холодная палатка казалась домом: надежным, безопасным, родным.

– И что нас туда понесло? – после недолгого молчания простонала Гермиона. – Гарри, ты был прав: опять все как в Годриковой Лощине! И мы потеряли уйму времени! Дары Смерти… бред собачий… Хотя, – видимо, ее вдруг озарило, – он, наверное, все выдумал? И сам ни в какие Дары не верит! Просто отвлекал нас разговорами до прихода Упивающихся.

– Вряд ли, – покачал головой Рон. – Когда так нервничаешь, сочинять на ходу трудно. Я на себе понял, когда попался Отловщикам. Легче было изображать Стэна – о нем я хоть что-то знал, – чем выдумывать совсем уж небылицы. Старине Лавгуду пришлось туго – он же не мог нас отпустить. Я так думаю, он говорил правду – ну, то, что считает правдой.

– Какая разница, – отмахнулась Гермиона. – Даже если и так, большей чуши я в жизни не слышала!

– Погоди, – возразил Рон. – Тайная комната тоже считалась мифом.

– Но Даров Смерти не существует! Это невозможно, Рон!

– Хоть сто раз повторяй, а один-таки существует, – не сдавался Рон. – Плащ-невидимка Гарри…

– «Сказка о трех братьях» – вымысел, – отрезала Гермиона. – Притча о страхе смерти. Если бы победить смерть было так легко – спрятался под плащом-невидимкой, и готово, – у нас давно было бы все, что нужно!

– Не знаю… Непобедимая волшебная палочка нам бы не помешала, – задумчиво пробормотал Гарри. Он вертел в руках терновую палочку – она сильно ему не нравилась.

– Такой палочки нет, Гарри!

– Ты говорила, их много… Этот Смертный жезл или как его там…

– Хорошо, даже если поверить в бузинную палочку – а камень воскрешения? – Гермиона изобразила в воздухе кавычки. Ее голос источал сарказм. – Никаким волшебством мертвых не вос-кресить, и точка!

– Когда моя палочка соединилась с Сами-Знаете-Чьей, она вызвала моих маму с папой… и Седрика…

– Но они же не восстали из мертвых на самом деле? – перебила Гермиона. – Это были… фантомы, призраки. Отнюдь не то же самое, что вернуться к жизни.

– И девушка из сказки тоже не вернулась к жизни. В сказке говорится, что, если человек умер, он принадлежит Смерти. Но средний брат все равно ее видел, говорил с ней и даже жил какое-то время…

На лице Гермионы возникла тревога и что-то еще – непонятно что. Она покосилась на Рона, и Гарри понял, что напугал ее своими разговорами о жизни с мертвыми.

– А этот Певерелл на кладбище в Годриковой Лощине ничем не знаменит? – спросил он, стремясь показать, что абсолютно нормален.

– Нет, – ответила Гермиона, явно обрадовавшись смене темы. – Я проверяла. Если бы он чем-то прославился, про него наверняка написали бы хоть в каком-то учебнике. Но я нашла фамилию «Певерелл» только в книге «Истоки благородства: колдовская генеалогия». У Шкверчка позаимствовала, – объяснила она, увидев, что брови Рона поползли вверх. – Певереллы значатся среди чистокровных семей, прервавшихся по мужской линии. По-видимому, Певереллы исчезли одни из первых.

– «Прервавшихся по мужской линии»? – повторил Рон.

– В смысле фамилия исчезла, – пояснила Гермиона. – В случае с Певереллами – много веков назад. То есть у них могут быть потомки, но их зовут по-другому.

И тогда Гарри осенило. Певерелл! В памяти, словно из ниоткуда, всплыло ярчайшее воспоминание: неряшливый старикашка размахивает уродливым кольцом перед лицом чиновника.

– Ярволо Монстер! – закричал Гарри.

– Чего? – дружно сказали Рон и Гермиона.

– Ярволо Монстер! Дедушка Сами-Знаете-Кого! В дубльдуме! С Думбльдором! Ярволо Монстер заявил, что он потомок Певереллов!

Рон и Гермиона были явно озадачены.

– Кольцо! Которое окаянт! Ярволо Монстер сказал, что на нем – герб Певереллов! Я видел, как он им размахивал перед типом из министерства, прямо под нос ему сунул!

– Герб Певереллов? – резко переспросила Гермиона. – Ты видел его?

– Не знаю. – Гарри напряг память. – Ничего особенного – так, пара царапин. А близко я его видел только уже вскрытым.

На лице Гермионы забрезжило озарение, глаза ее распахнулись. Рон недоуменно водил взглядом между Гарри и Гермионой.

– Ничего себе… Ты думаешь, это был знак? Символ Даров Смерти?

– Почему нет, – взволнованно сказал Гарри. – Ярволо Монстер, свинья и невежда, волновался только о своей родословной. Если кольцо передавали из рода в род веками, он мог и не знать про знак. Книг в его доме не было, и вообще, уж поверьте, такой человек не стал бы читать сказки детям. А царапины он наверняка считал гербом, потому что для него чистокровка – все равно что король.

– Да… интересная теория, – деликатно произнесла Гермиона, – но, Гарри, если ты думаешь о том, о чем ты, по-моему, думаешь…

– Да почему нет?! Почему нет?! – отбросив осторожность, закричал Гарри. – Это же был камень, верно? – Он посмотрел на Рона, рассчитывая на поддержку. – Что, если… воскрешения?

У Рона отпала челюсть.

– Мерлинова борода… и он бы еще действовал, если бы Думбльдор не сломал?..

– Действовал? Действовал? Рон, он никогда не действовал! Камней воскрешения не бывает! – Гермиона в ярости вскочила. – Гарри, ты пытаешься все подогнать под легенду о Дарах…

– Подогнать? – повторил он. – Ничего я не пытаюсь – само получается! Я знаю, что на камне был знак Даров Смерти! А Монстер сказал, что унаследовал кольцо от Певереллов!

– Минуту назад ты говорил, что не разглядел знака!

– Как думаешь, где сейчас кольцо? – спросил Рон Гарри. – Куда его дел Думбльдор, когда расколол?

Но воображение Гарри унесло его далеко-далеко.

Три предмета, или Дара, будучи собраны вместе, делают своего владельца хозяином Смерти… Хозяином… Властелином… Победителем… Последний же враг истребится – смерть…

И Гарри увидел, как он, обладатель Даров, выходит на битву против Вольдеморта с его жалкими окаянтами… Выжить суждено лишь одному… Это ли не ответ? Дары против окаянтов? Это ли не его шанс победить? Обладая Дарами, он станет неуязвим?

– Гарри…

Но он едва слышал Гермиону. Он достал плащ-невидимку, и тот заструился меж пальцев, как вода, невесомый, как воздух. За шесть с лишним лет Гарри не встречал в колдовском мире подобной вещи. Плащ в точности соответствовал описанию Ксенофила: он делал обладателя поистине, полностью невидимым, был вечен, обеспечивал непреходящую маскировку, непроницаемую для любого колдовства…

И Гарри, чуть не задохнувшись, вспомнил:

– Плащ был у Думбльдора в ту ночь, когда погибли мои родители!

Его голос задрожал, лицо покраснело, но ему это было безразлично.

– Мама писала Сириусу, что Думбльдор одолжил у них плащ! Так вот почему! Он хотел проверить, думал, что это – третий Дар! Игнотус Певерелл, похороненный в Годриковой Лощине… – Гарри, не замечая ничего вокруг, расхаживал по палатке, чувствуя, что перед ним открываются необъятные просторы истины, – мой предок! Я – потомок младшего брата! Тогда все складывается!

В одно мгновение он почувствовал себя вооруженным до зубов – одна лишь вера в Дары уже защищала его. Он радостно повернулся к друзьям.

– Гарри… – опять сказала Гермиона, но он дрожащими пальцами уже развязывал кисет на шее.

– Читай. – Он сунул ей письмо матери. – Читай! Плащ был у Думбльдора, Гермиона! А иначе зачем ему плащ? Думбльдор и под прозрачаровальным заклятием спрятался бы – не найдешь!

Что-то упало из кисета на пол и, сверкая, укатилось под стул. Доставая письмо, Гарри выронил Проныру. Нагнулся за ним – и неожиданно сделал еще одно открытие. Он остолбенел, но его распирало изнутри нечто такое, от чего он не сдержал крика:

– ОНО ЗДЕСЬ! Он оставил мне кольцо… оно в Проныре!

– Ты… ты думаешь?

Гарри не постигал, чему так удивляется Рон. Это же очевидно, ясно как день! Все сходится, все-все-все… Его плащ – третий Дар, а если понять, как открыть Проныру, будет и второй, тогда останется лишь найти первый – бузинную палочку, и…

И тут перед ним словно упал занавес: все его волнение, надежда, счастье улетучились. Он будто оказался в кромешной тьме, один. Волшебство разрушилось.

– Так вот за чем он охотится.

Перемена в его голосе напугала Рона и Гермиону еще больше.

– Сами-Знаете-Кто ищет бузинную палочку.

Гарри отвернулся от их напряженных недоверчивых лиц. Он знал: это – правда. Все обретало смысл. Вольдеморт искал не новую волшебную палочку, а старую, очень-очень старую. Гарри подошел к выходу из палатки, забыв про Рона и Гермиону. Погрузившись в размышления, он уставился вдаль, в бескрайнюю ночь…

Вольдеморт вырос в приюте для муглов-сирот. Ему, как и Гарри, никто не читал в детстве «Сказок барда Бидля». Мало кто из колдунов верит в Дары Смерти. Возможно ли, чтобы Вольдеморт о них знал?

Гарри смотрел в черноту… если бы Вольдеморт знал о Дарах, он, разумеется, искал бы их. Сделал бы все, лишь бы завладеть ими и стать хозяином Смерти. Зная о Дарах, он, может, и не создавал бы окаянты. А раз он сделал окаянт из Дара, значит, не ведал этой последней великой колдовской тайны…

То есть Вольдеморт ищет бузинную палочку, не сознавая всей ее мощи, не понимая, что она – один из Даров… потому что волшебную палочку невозможно спрятать… Кровавый след бузинной палочки тянется по страницам истории колдовского мира…

Гарри разглядывал облака, пепельные, серебристые, скользившие на белом фоне луны. От изумления пред грандиозностью собственных озарений кружилась голова.

Он вернулся в палатку и очень удивился, что Рон с Гермионой стоят ровно там, где он их оставил, и Гермиона до сих пор держит в руках письмо Лили. У Рона на лице застыла тревога. Они что, не понимают, насколько им удалось продвинуться в поисках за считаные минуты?

– Ну? – Гарри хотелось поделиться с ними сиянием своей ошеломленной уверенности. – Это все объясняет. Дары Смерти существуют, и один у меня уже есть… может, и два, – он показал им Проныру, – а Сами-Знаете-Кто ищет третий, только он не знает… думает, это просто очень сильная волшебная палочка…

– Гарри, – Гермиона подошла и отдала ему письмо, – мне жаль, но, по-моему, ты ошибаешься.

– Ты что, не видишь? Все сходится…

– Нет, не сходится, – сказала она. – Не сходится, Гарри! Тебя занесло. Пожалуйста, – продолжила она, не давая ему возразить, – ответь: если бы Дары Смерти реально существовали и Думбльдор об этом знал… знал, что тот, кто ими завладеет, станет хозяином Смерти… Гарри, почему он тебе не сказал? Почему?

Ответ у него был готов:

– Ты же сама говорила, Гермиона! Чтобы мы выяснили сами! Это Поиск!

– Но я так сказала, чтобы ты согласился пойти к Лавгудам! – раздраженно закричала Гермиона. – Я в это не верила!

Гарри проигнорировал ее слова.

– Думбльдор всегда заставлял меня думать самостоятельно. Давал мне почувствовать свою силу, вынуждал рисковать. Это все очень на него похоже.

– Гарри, это не игра и не тренировка! Это жизнь! Думбльдор оставил тебе вполне ясное указание: найти и уничтожить окаянты! А символ ничего не значит. Забудь про Дары Смерти! Нам нельзя отвлекаться…

Гарри ее почти не слушал. Он вертел в руках Проныру, втайне надеясь, что тот откроется, а внутри окажется камень воскрешения – вот это докажет Гермионе, что Гарри прав: Дары существуют.

Она обратилась к Рону:

– Ты ведь тоже не веришь, да?

Гарри пристально посмотрел на друга.

– Не знаю… то есть… ну… кое-что действительно сходится… – Рон замялся. – Но если в целом… – Он глубоко вздохнул. – Я думаю, надо уничтожить окаянты, Гарри. Так велел Думбльдор. А про Дары, наверное… надо забыть.

– Спасибо, Рон, – сказала Гермиона. – Я сегодня дежурю первая.

Она прошла мимо Гарри и села у входа в палатку, давая понять, что разговор окончен.

Ночью Гарри не мог уснуть. Мысль о Дарах терзала его, и успокоиться не получалось. Волшебная палочка, камень, плащ… если бы ими завладеть…

Я открываюсь в конце… В конце чего? Почему нельзя раздобыть камень сейчас? Будь у Гарри камень, он бы задавал эти вопросы лично Думбльдору… И Гарри в темноте наугад шептал золотому мячику разные слова, даже на серпентарго, но Проныра не открывался…

А палочка, бузинная палочка, где она? Где ищет ее Вольдеморт? Гарри хотелось, чтобы шрам запылал огнем и впустил его в сознание Вольдеморта. Впервые их с Вольдемортом объединяло одно желание… Гермионе, конечно, такое не понравилось бы… Но она не верит… Ксенофил по-своему прав… Она ограниченная. Недалекая. С узкими представлениями… Дары Смерти пугают ее, особенно камень воскрешения… Гарри опять припал губами к Проныре, целуя его, чуть ли не съедая, но холодный металл не откликался…

Уже почти рассвело, когда он вспомнил про Луну, которая сидит за решеткой в Азкабане среди дементоров, и ему стало стыдно. В лихорадочных размышлениях о Дарах он совсем о ней забыл. Как ее вытащить?.. Но через армию дементоров не пройти… Он вдруг вспомнил, что еще не вызывал Заступника терновой палочкой… надо утром попробовать…

Если бы достать палочку получше…

И желание владеть бузинной палочкой, совершенным, непобедимым Смертным жезлом, вновь захватило его целиком…

Утром они сложили палатку и двинулись дальше сквозь тоскливую пелену дождя. Ливень пригнал их на берег, где они к вечеру и расположились, и так продолжалось всю неделю – одна сплошная сырость. Дождь, унылые пейзажи вгоняли Гарри в тоску. Он только и думал, что о Дарах Смерти. В нем словно горел огонек, который не могли потушить ни категорическое неверие Гермионы, ни упорные сомнения Рона. Но чем сильнее Гарри жаждал заполучить Дары, тем меньше это доставляло ему радости. Он винил Рона и Гермиону: их решительное равнодушие к его идее портило настроение не меньше бесконечного дождя, но не могло поколебать его уверенности – абсолютно твердокаменной. Желание найти Дары овладело Гарри настолько, что он отдалился от друзей, одержимых своими окаянтами.

– Одержимых? – с тихой злобой бросила Гермиона, когда однажды вечером он случайно обронил это слово в ответ на ее обвинение: он, дескать, забыл о цели их путешествия. – Мы, Гарри, в отличие от некоторых, не одержимы! Мы просто исполняем волю Думбльдора!

Но он оставался глух к ее завуалированным нападкам. Ведь ей самой Думбльдор оставил знак Даров для расшифровки! А внутри золотого Проныры – Гарри нисколько не сомневался – спрятан камень воскрешения. Выжить суждено лишь одному… Хозяин Смерти… Почему до Рона и Гермионы не доходит?

– «Последний же враг истребится – смерть», – спокойно процитировал он.

– А я-то думала, что наш враг – СамЗнаешь-Кто, – огрызнулась Гермиона, и Гарри отчаялся ее переубедить.

Даже загадка серебряной лани, которую Рон и Гермиона живо обсуждали, мало интересовала Гарри: отчасти занимательная интермедия, не более того. Его беспокоила только боль в шраме – она вернулась, и он тщательно это скрывал. Когда она возникала, он стремился уединиться, но видения разочаровывали его. Они были какие-то размытые, смазанные. Он различал лишь подобие черепа и гору, больше похожую на тень. Гарри привык к видениям четким, как в жизни, и перемена сбивала его с толку. Неужели связь между ним и Вольдемортом – связь, которую Гарри боялся и одновременно, что бы он ни говорил Гермионе, ценил, – нарушилась? Должно быть, объяснял он себе, картинки размыты потому, что сломалась волшебная палочка, а терновая не дает читать мысли Вольдеморта ясно, как прежде.

Шли дни, недели. Постепенно Гарри, хоть и был всецело поглощен своими мыслями, начал замечать, что руководит все чаще Рон – то ли чтобы компенсировать вину за свой побег, то ли потому, что апатия Гарри пробудила в нем спящие лидерские качества. В любом случае именно Рон теперь побуждал их к действию.

– Осталось три окаянта, – твердил он. – Нам необходим план – ну же, шевелите мозгами! Где мы еще не искали? Вспоминаем. Приют…

Диагон-аллея, «Хогварц», дом Реддлей, «Боргин и Д’Авило», Албания – все места, где когда-либо жил или работал Том Реддль, где он бывал и где убивал, – вновь и вновь перечислялись Роном и Гермионой. Гарри подавал голос, только чтобы Гермиона к нему не цеплялась. Ему бы сидеть в тишине и стараться прочесть мысли Вольдеморта, узнать побольше о бузинной палочке – а Рон тащит их неизвестно куда, чаще в такие места, где меньше всего ожидаешь найти окаянты, и лишь для того, чтоб не торчать на одном месте.

– Никогда не знаешь, где найдешь, где потеряешь, – упорно бубнил Рон. – Вот, например, Верхний Флэгли – колдовская деревня. Вдруг он хотел там жить? Давайте проверим.

Во время этих вылазок на колдовскую территорию они не раз натыкались на Отловщиков.

– Вообще-то они не лучше Упивающихся Смертью, – сказал Рон. – Те, что поймали меня, были слюнтяи, но Билл считает, что некоторые и правда опасны. По «Поттер-дозору» передавали…

– По чему? – спросил Гарри.

– По «Поттер-дозору», я не рассказывал? Радиостанция, которую я тут все ловлю, – где говорят всё как есть. Остальные подчиняются СамЗнаешь-Кому. Я очень хочу, чтобы ты послушал, только вот настроиться не так просто…

Каждый вечер Рон пытался поймать волну, палочкой выстукивая разные ритмы по корпусу радиоприемника. Изредка ему вдруг давали совет по исцелению драконьей оспы, а однажды запели «Котел, полный крепкой и сладкой любви». Не переставая стучать, Рон пытался угадать пароль и бормотал слова, какие только придут в голову.

– Обычно пароль – это что-то про Орден, – пояснял он. – Билл их классно угадывал. Я тоже рано или поздно должен…

Но Рону не везло до самого марта. Однажды, когда Гарри сидел на дежурстве, уставившись на куст мышиных гиацинтов, невесть как пробившийся из-под мерзлой земли, из палатки раздался взволнованный крик:

– Нашел! Получилось! Пароль «Альбус»! Гарри, иди скорей!

Впервые за много дней отвлекшись от мыслей о Дарах Смерти, Гарри кинулся в палатку. Рон и Гермиона на коленях стояли перед маленьким радио. Гермиона, которая до этого от скуки полировала меч Гриффиндора, открыв рот глядела на приемник, откуда доносился до боли знакомый голос:

– …просим простить за наше временное отсутствие! Дело в том, что нас одолевали визитами очаровашки Упивающиеся!..

– Это же Ли Джордан! – воскликнула Гермиона.

– Да! – просиял Рон. – Круто, скажи?

– …но теперь мы нашли новое укромное местечко, – говорил Ли, – и я рад сообщить, что ко мне в студии присоединились два наших постоянных эксперта. Добрый вечер, ребята!

– Привет.

– Добрый вечер, Речка.

– Речка – это Ли, – пояснил Рон. – У них у всех псевдонимы, но обычно понятно…

– Тихо, – шикнула Гермиона.

– Однако прежде чем мы побеседуем с Роялом и Ромулом, – продолжал Ли, – прервемся на сообщения о смертях, о которых ни «Канал волшебных новостей», ни «Оракул» не посчитали нужным упомянуть. С огромным прискорбием сообщаем, что убиты Тед Бомс и Дирк Крессуэлл.

У Гарри все перевернулось внутри. Он, Рон и Гермиона в ужасе посмотрели друг на друга.

– Также убит гоблин Горнук. По слухам, муглорожденному Дину Томасу и еще одному гоблину, которые предположительно странствовали с Бомсом, Крессуэллом и Горнуком, удалось скрыться. Если Дин нас слушает или кто-то знает о его местонахождении, передайте, что его родители и сестры ждут весточки… Кроме того, в Геддли найдена мертвой семья муглов из пяти человек. Власти муглов связывают их гибель с утечкой газа, но Орден Феникса утверждает, что причиной послужило убийственное проклятие. Еще одно доказательство – можно подумать, нам нужны лишние – того, что расправы над муглами при новом режиме становятся попросту забавой. И наконец, с прискорбием сообщаем, что в Годриковой Лощине найдены останки Батильды Бэгшот. Судя по всему, она умерла несколько месяцев назад. По данным Ордена Феникса, на теле обнаружены раны, которые неоспоримо свидетельствуют о применении черной магии. Мы объявляем минуту молчания в память о Теде Бомсе, Дирке Крессуэлле, Батильде Бэгшот, Горнуке и неизвестных, но оплакиваемых нами муглах, которых убили Упивающиеся Смертью.

Наступила тишина. Гарри, Рон и Гермиона молчали. Гарри и хотел, и страшился услышать другие новости. Впервые за долгое время он был полноценной частицей внешнего мира.

– Благодарим вас, – произнес голос Ли. – А теперь обсудим с нашим постоянным экспертом Роялом, как новый колдовской режим влияет на жизнь муглов.

– Спасибо, Речка, – произнес безошибочно узнаваемый голос – глубокий, размеренный, уте-шительный.

– Кингсли! – выкрикнул Рон.

– Знаем! – оборвала Гермиона.

– Муглы не понимают, откуда исходит опасность, однако продолжают нести тяжелые потери, – сказал Кингсли. – Тем не менее до нас доходят поистине вдохновляющие истории о колдунах и ведьмах, которые, рискуя собственной безопасностью, спасают друзей и соседей-муглов, часто без ведома последних. Я хотел бы обратиться к слушателям с просьбой последовать этому примеру. Скажем, наложить обычное защитное заклинание на дома муглов на вашей улице. Эта простейшая мера может спасти немало жизней.

– Роял, а что бы вы сказали тем слушателям, которые считают, что в наше ужасное время «колдуны превыше всего»? – спросил Ли.

– Я бы сказал, что от «колдуны превыше всего» один шаг до «чистокровки превыше всего», а оттуда прямая дорога к Упивающимся Смертью, – ответил Кингсли. – Все мы люди. Все человеческие жизни одинаково ценны и заслуживают спасения.

– Отлично сказано, Роял! Если когда-нибудь выпутаемся из этой заварушки, я проголосую за вас на выборах министра, – пообещал Ли. – Ну а теперь – Ромул в нашей популярной рубрике «Приятели Поттера».

– Благодарю, Речка, – раздался еще один очень знакомый голос. Рон открыл было рот, но Гермиона, опережая его, зашипела:

– Да, да, это Люпин!

– Ромул, вы по-прежнему, как и всякий раз, появляясь у нас в эфире, утверждаете, что Гарри Поттер жив?

– Абсолютно верно, – твердо сказал Люпин. – О его гибели во всеуслышание объявили бы Упивающиеся Смертью – это стало бы сильнейшим ударом для движения сопротивления новому режиму. «Мальчик, который остался жив» был и остается символом всего, за что мы боремся: добра, справедливости, необходимости противостоять злу.

Гарри охватила жаркая благодарность – и стыд. Значит, Люпин простил те ужасные слова, которые Гарри бросил сгоряча при последней встрече?

– Ромул, а что бы вы сказали Гарри, если б знали, что он вас слушает?

– Сказал бы, что мысленно мы с ним, – ответил Люпин и, поколебавшись, добавил: – А еще посоветовал бы доверять своим инстинктам. Они у него неплохо развиты и почти никогда не подводят.

Гарри взглянул на Гермиону. Ее глаза были полны слез.

– Почти никогда не подводят… – повторила она.

– Ой, а я забыл, да? – удивился Рон. – Билл говорил, Люпин снова с Бомс! И она, судя по всему, растет на глазах…

– …А теперь, как обычно, – новости о друзьях Гарри Поттера, пострадавших за преданность его делу? – продолжал тем временем Ли.

– Как знают наши постоянные слушатели, арестованы еще несколько известных сторонников Гарри Поттера, в том числе Ксенофил Лавгуд, бывший главный редактор журнала «Правдобор», – сказал Люпин.

– Хотя бы жив, – пробормотал Рон.

– Кроме того, в последние часы пришло сообщение о том, что Рубеус Огрид, – (все трое вскрикнули и чуть не прослушали дальнейшее), – всем известный лесник и хранитель ключей «Хогварца», чудом избежал ареста в своем доме на территории школы, где, по слухам, проходил организованный им вечер в поддержку Гарри Поттера. Однако схватить Огрида не удалось, и теперь он в бегах.

– Надо думать, когда спасаешься от Упивающихся Смертью, шестнадцатифутовый сводный братик приходится очень кстати? – спросил Ли.

– Безусловно кстати, – серьезно ответил Люпин, – но, отдавая должное силе духа Огрида, мы в «Поттер-дозоре» призываем даже самых верных сторонников Гарри Поттера не брать с Огрида пример. Вечера в поддержку Гарри Поттера – не самое мудрое времяпрепровождение в сложившейся обстановке.

– Действительно, Ромул, вы правы, – признал Ли. – Но, друзья, в эфире «Поттер-дозор», и, слушая нас, вы выражаете поддержку человеку со шрамом-молнией! А сейчас перейдем к новостям о столь же неуловимом колдуне, которого мы называем командиром Упивающихся Смертью. Самые невероятные слухи о нем прокомментирует наш новый эксперт Рябчик.

– Рябчик?! – возмутился в ответ еще один знакомый голос.

Гарри, Рон и Гермиона хором закричали:

– Фред!

– Может, Джордж?

– Нет, кажется, Фред, – сказал Рон, наклоняясь ближе к динамику и прислушиваясь.

– Какой Рябчик, еще не хватало! Я же говорил, что хочу быть Рапирой!

– Ах да, Рапира! Так позволите ли узнать вашу точку зрения на мифы о командире Упивающихся Смертью?

– Разумеется, Речка, позволю, – ответил Фред. – Итак. Наши слушатели – те, кто не прячется в страхе где-нибудь на дне пруда, – уже поняли, что Сами-Знаете-Кто верен своей стратегии: он отсиживается в тени, что неизбежно порождает у населения приятную легкую панику. Хочу отметить, что если верить всем сообщениям о его появлениях там и сям, у нас тут шастает никак не меньше девятнадцати Сами-Знаете-Кого.