Текст книги "Гарри Поттер. Полная коллекция"

В первом же пустом переходе Гарри надел плащ-невидимку, но беспокоился зря: у гобелена никого не было. Гарри не знал, как проще попасть в комнату – когда Малфой внутри или, наоборот, когда его там нет, – но обрадовался, что на первый раз под ногами хотя бы не будут путаться Краббе и Гойл в обличье одиннадцатилетних девчонок.

Перед потайной дверью в Кстати-комнату Гарри закрыл глаза. Он хорошо помнил, что надо делать; в прошлом году успел здорово натренироваться. Сосредоточив всю волю на своем желании, он твердил про себя: Мне нужно увидеть, чем внутри занимается Малфой… Мне нужно увидеть, чем внутри занимается Малфой… Мне нужно увидеть, чем внутри занимается Малфой…

Он три раза прошел мимо двери, а затем, с отчаянно бьющимся сердцем, повернулся к ней и открыл глаза – но уперся взглядом в абсолютно гладкую стену.

Гарри подошел и попробовал ее толкнуть. Стена осталась каменной и неподатливой.

– Ладно, – вслух проговорил Гарри, – хорошо… я не то думал…

Поразмыслив, он опять заходил с закрытыми глазами, усердно концентрируясь на мысли: Мне нужно увидеть место, где тайно бывает Малфой… Мне нужно увидеть место, где тайно бывает Малфой…

После трех проходов он с надеждой открыл глаза.

Двери не было.

– Слушай, не дури, – недовольно сказал он стене. – Я же ясно выразился… ну хорошо…

Гарри на пару минут задумался, а потом зашагал снова.

Мне нужно, чтобы ты стала тем, чем становишься для Драко Малфоя…

Он замер с закрытыми глазами и прислушался, словно надеясь уловить момент, когда в стене образуется дверь. Однако ничего не услышал, кроме отдаленного чириканья птиц за окном, и решительно распахнул глаза.

Двери не было.

Гарри выругался. Кто-то завизжал. Гарри оглянулся и увидел стайку первоклашек, в страхе убегающих за угол; они, очевидно, решили, что повстречали крайне невоспитанное привидение.

Прошел час. Гарри перепробовал все мыслимые вариации на тему «мне надо увидеть, что делает внутри Драко Малфой», но в конце концов с неохотой признал, что Гермиона, вероятно, права и комната попросту не желает перед ним открываться. Усталый и раздосадованный, Гарри пошел на защиту от сил зла. По дороге он стащил с себя плащ-невидимку и сунул его в рюкзак.

– Опять опаздываем, Поттер, – холодно произнес Злей, едва Гарри вбежал в освещенный свечами класс. – Минус десять баллов с «Гриффиндора».

Гарри с ненавистью посмотрел на Злея и плюхнулся рядом с Роном. Половина класса еще не расселась, все доставали учебники и раскладывали вещи; он пришел ненамного позже остальных.

– Прежде всего я хочу собрать ваши работы по дементорам, – сказал Злей и небрежно взмахнул волшебной палочкой. Двадцать пять пергаментных свитков устремились к нему по воздуху и аккуратной стопкой сложились на столе. – Ради вашего же блага надеюсь, что они окажутся лучше того вздора, который мне пришлось читать о сопротивлении проклятию подвластия. А теперь, если вы соблаговолите открыть учебники на странице… в чем дело, мистер Финниган?

– Сэр, – заговорил Шеймас, – скажите, а как отличить инферния от привидения? В «Оракуле» писали про инферния…

– Ничего подобного, – скучающе возразил Злей.

– Но, сэр, говорят…

– Если б вы внимательно прочли газету, мистер Финниган, то знали бы, что так называемый инферний оказался не кем иным, как жалким воришкой по имени Мундугнус Флетчер.

– Я думал, Злей и Мундугнус на одной стороне? – шепнул Гарри Рону и Гермионе. – Он бы должен переживать, что Мундугнуса аресто…

– Кажется, Поттеру есть чем с нами поделиться. – Злей неожиданно показал в конец класса, и его черные глаза впились в Гарри. – Давайте узнаем у него, как же отличить инферния от привидения.

Все оглянулись на Гарри, и тот стал спешно вспоминать, что говорил Думбльдор, когда они навещали Дивангарда.

– Э-э… ммм… привидения… прозрачные… – промямлил он.

– Гениально, – восхитился Злей, издевательски кривя губы в улыбке. – Сразу видно, что шесть лет обучения не прошли для вас даром. Привидения прозрачные.

Панси Паркинсон пронзительно хихикнула, другие насмешливо сморщили носы. Гарри глубоко вдохнул и, хотя внутри у него все кипело, спокойно продолжил:

– Да, привидения прозрачные, а инфернии – трупы, так? Значит, они твердые…

– Это мог бы поведать и пятилетний, – осклабился Злей. – Инферний – труп, воскрешенный заклинанием черного мага. Инфернии не живые существа, они действуют по воле колдуна подобно марионеткам. Привидение же, как всем известно, суть оттиск почившей души, оставшийся на земле… прозрачный, по справедливому замечанию многомудрого Поттера.

– То, что сказал Гарри, и есть самое ценное! А как их еще различить? – вмешался Рон. – Встретишься с таким в темном переулке и сразу глянешь, твердый он или нет! Не спрашивать же: «Извините, вы случайно не оттиск почившей души?»

По классу побежал хохоток, быстро стихший под взглядом Злея.

– Минус еще десять баллов с «Гриффиндора», – сказал он. – Очень умно, Рональд Уизли. Впрочем, чего и ожидать от человека, который настолько тверд, что не в состоянии аппарировать ни на дюйм.

Гарри возмущенно открыл рот, но Гермиона схватила его за руку и зашептала:

– Не надо, перестань! Какой смысл, только заработаешь очередное взыскание, и все!

– Итак, откройте учебники на странице двести тринадцать, – слегка усмехаясь, приказал Злей, – и прочтите первые два абзаца о пыточном проклятии…

Рон весь урок подавленно молчал. Когда прозвонил колокол, Лаванда догнала его и Гарри (заметив ее приближение, Гермиона мистическим образом исчезла) и принялась возмущаться бестактностью Злея, но лишь сильней разозлила Рона; чтобы отделаться от Лаванды, он вслед за Гарри скрылся в мужском туалете.

– Согласись, что Злей прав, – сказал Рон, пару минут молча простояв перед треснувшим зеркалом. – Даже не знаю, стоит ли сдавать экзамен. Я не могу понять сути аппарирования…

– Но можешь дополнительно позаниматься в Хогсмеде и посмотреть, что получится, – резонно заметил Гарри. – Так или иначе, это интересней, чем запрыгивать в идиотское кольцо. А уж потом, если тебе покажется, что ты все равно… как бы это… не настолько хорош, как хотелось бы, можешь отложить экзамен и сдать летом вместе со мно… Миртл, здесь мужской туалет!

Из унитаза в соседней кабинке вылетело привидение девочки и повисло под потолком, рассматривая их сквозь толстые, белые, круглые очки.

– А-а, – мрачно проворчала она. – Это вы.

– А ты кого ждала? – спросил Рон, глядя на нее в зеркало.

– Никого, – хмуро отрезала Миртл, ковыряя прыщ на подбородке. – Он сказал, что вернется ко мне… но ты тоже так говорил… – она обиженно покосилась на Гарри, – а сам не приходил много месяцев. Я давно поняла: мальчишкам нельзя доверять.

– Мне казалось, ты являешься в другом туалете, – сказал Гарри, который вот уже несколько лет старательно обходил его стороной.

– Ну являюсь, – Миртл недовольно дернула плечом, – но это не значит, что мне нельзя оттуда выходить. Я как-то видела тебя в ванной, помнишь?

– Очень живо, – ответил Гарри.

– Я думала, я ему нравлюсь, – пожаловалась Миртл. – Может, если вы уйдете, он появится? У нас столько общего… я уверена, он это тоже почувствовал…

Она с надеждой посмотрела на дверь.

– Много общего? – развеселился Рон. – В смысле, он тоже обретается в сифоне?

– Нет! – с вызовом бросила Миртл. По старой кафельной комнате разлетелось громкое эхо. – Он тоже очень чувствительный, и его тоже обижают, ему одиноко и не с кем поговорить, и он не стесняется плакать!

– Здесь кто-то плакал? – заинтересовался Гарри. – Кто? Маленький мальчик?

– Не твое дело! – отрезала Миртл, в слезах уставив глазки на откровенно скалящегося Рона. – Я обещала никому не говорить и унесу его секрет с собой в…

– …уж точно не в могилу? – фыркнул Рон. – В отстойник – еще может быть…

Миртл яростно взвыла и нырнула обратно в унитаз, расплескав воду на пол. У Рона после пикировки с ней, похоже, открылось второе дыхание.

– Ты прав, – сказал он Гарри, вскидывая на плечо рюкзак, – надо сначала потренироваться, а уж потом решать, сдавать экзамен или нет.

Итак, в ближайшие выходные Рон, Гермиона и другие шестиклассники, которым к экзаменам исполнялось семнадцать, собрались в Хогсмед. Гарри с завистью смотрел, как они готовятся к выходу; он скучал по походам в деревню, к тому же день выдался приятный и небо впервые за долгое время расчистилось. Но Гарри хотел использовать досуг для того, чтобы еще раз попытаться взять приступом Кстати-комнату. Провожая Рона и Гермиону, он в вестибюле поделился с ними своими планами.

– Лучше бы, – ответила Гермиона, – ты пошел к Дивангарду и попробовал добыть воспоминание.

– Я пробую! – с досадой воскликнул Гарри, и это была истинная правда. На неделе он задерживался после каждого урока зельеделия, рассчитывая поговорить с Дивангардом с глазу на глаз, но тот всегда так быстро убегал из класса, что Гарри не успевал его перехватить. Дважды Гарри подходил к его кабинету, стучал, но не получал ответа, хотя во второй раз явственно расслышал, как за дверью поспешно выключили старый граммофон. – Он не хочет со мной разговаривать! Видит, что мне нужно, и увиливает!

– Значит, пробуй еще.

Короткая очередь к Филчу – он, как обычно, проверял уходящих, тыча в них сенсором секретности, – продвинулась на несколько шагов, и, опасаясь, что смотритель его услышит, Гарри не ответил. Он пожелал друзьям удачи и отправился к Кстати-комнате. Час-другой он ей все-таки посвятит, что бы ни говорила Гермиона.

Убедившись, что его не видно из вестибюля, Гарри достал из рюкзака Карту Каверзника и плащ-невидимку. Укрывшись, он постучал по карте, пробормотал: «Торжественно клянусь, что не затеваю ничего хорошего», – и вгляделся в схему замка.

Естественно, воскресным утром почти все сидели в общих гостиных: – гриффиндорцы в одной башне, вранзорцы – в другой, слизеринцы – в подземелье, хуффльпуффцы – рядом с кухней. Отдельные личности бродили по библиотеке или в коридорах… кое-кто гулял во дворе… а в коридоре седьмого этажа стоял Грегори Гойл. Кстати-комнаты на карте не было, но Гарри нисколько не беспокоился; раз Гойл стоит на часах, значит, комната открыта, даже если карта об этом не знает. Гарри побежал вверх по лестнице и замедлил шаг только у поворота, откуда начал потихоньку подкрадываться к той самой маленькой девочке, которой Гермиона любезно помогла две недели назад. Он подобрался к ней сзади, очень низко наклонился и прошептал:

– Привет… ты очень хорошенькая, знаешь?

Гойл взвизгнул от ужаса, отшвырнул весы к потолку и умчался, пропав из виду гораздо раньше, чем стихло эхо от звона разбившихся весов. Гарри, смеясь, повернулся к стене и задумчиво воззрился на ее гладкую поверхность. Он не сомневался, что по другую сторону в страхе застыл Драко Малфой; знает, что снаружи посторонние, и не осмеливается выйти. Гарри, в эйфории от собственного могущества, стал думать, как еще попросить комнату открыться.

Увы, его радость длилась недолго; прошло полчаса, он испробовал сотни вариаций, а дверь так и не появилась. Гарри смертельно разозлился: Малфой в двух шагах, а чем он занимается, по-прежнему непонятно! Окончательно потеряв терпение, Гарри подбежал к стене и пнул ее ногой.

– ОЙ!

Неужели сломал большой палец? Он зажал его рукой и запрыгал на одной ноге; плащ-невидимка соскользнул на пол.

– Гарри?

Он круто развернулся на одной ноге, упал и с изумлением увидел Бомс, которая шла к нему, словно имела привычку разгуливать здесь через день.

– Что ты тут делаешь? – спросил Гарри, поднимаясь. Ну почему надо вечно появляться, когда он валяется на полу?

– Хотела встретиться с Думбльдором, – ответила Бомс.

Выглядела она ужасно; исхудала как скелет, мышиные волосы повисли сосульками.

– Его кабинет не здесь, – сказал Гарри, – он на другой стороне замка, за горгульей…

– Знаю, – отозвалась Бомс. – Его нет в школе. Опять куда-то отправился.

– Да? – Гарри осторожно поставил ушибленную ногу на пол. – Слушай… ты, случайно, не знаешь, где он бывает?

– Нет, – покачала головой Бомс.

– А зачем тебе к нему?

– Так, ничего особенного. – Бомс, сама того не замечая, теребила свой рукав. – Просто подумала, вдруг он знает… ходят слухи… про несчастные случаи…

– Да, точно, было в газете, – сказал Гарри. – Какой-то мальчишка пытался убить своих…

– «Оракул» часто запаздывает с новостями, – перебила Бомс, видимо не слушая. – Тебе никто из Ордена не писал в последнее время?

– Из Ордена мне больше никто не пишет, – ответил Гарри, – с тех пор как Сириус…

Он увидел, что ее глаза наполнились слезами.

– Прости, – неловко пробормотал он. – Я только хотел сказать… мне его тоже очень не хватает…

– Что? – словно ничего не понимая, переспросила Бомс. – Ладно… увидимся, Гарри…

Она резко развернулась и пошла по коридору, а Гарри стоял и глядел ей вслед. Через минуту-другую он опять надел плащ-невидимку и занялся Кстати-комнатой, но уже без былого энтузиазма. Наконец у него засосало под ложечкой. Зная, что Рон с Гермионой должны вернуться к обеду, Гарри решил плюнуть и предоставить коридор в распоряжение Малфоя – который, надо надеяться, просидит в комнате еще несколько часов.

Рона и Гермиону он застал в Большом зале. Они пришли рано и успели съесть почти половину обеда.

– У меня получилось… почти! – радостно сообщил Рон, едва завидев Гарри. – Надо было переместиться к чайной мадам Пуднафут, а я капельку переборщил и очутился около Шкрябенштюка, но хотя бы с места сдвинулся!

– Молодец, – одобрил Гарри. – А ты как, Гермиона?

– Идеально, как же еще, – откликнулся Рон, не дав Гермионе вымолвить ни слова. – Все идеально, и наскок, и настырность, и небрежность… или как там… После занятий зашли в «Три метлы», так ты бы слышал, какие песни пел про нее Тутитам, – не удивлюсь, если он скоро сделает ей предложение…

Гермиона, не обращая внимания на его слова, спросила Гарри:

– А как твои дела? Проторчал у Кстати-комнаты?

– Угу, – кивнул Гарри. – И угадайте, кого я там встретил? Бомс!

– Бомс? – дружно удивились они.

– Да, она сказала, что хотела повидать Думбльдора…

– Если вам интересно мое мнение, – заявил Рон, как только Гарри передал свой разговор с Бомс, – она стала чуточку того. Поехала мозгами после министерства.

– Все-таки странно, – проговорила Гермиона, которую отчего-то сильно озаботила весть о Бомс. – Ее поставили охранять замок, а она вдруг бросает пост, чтобы повидать Думбльдора, тем более когда его нет в школе?

– Я вот подумал, – робко произнес Гарри. Ему было неловко; подобные темы – территория Гермионы. – Вам не кажется, что она была… ну, знаете… влюблена в Сириуса?

Гермиона вытаращила глаза:

– С чего ты взял?

– Не знаю, – пожал плечами Гарри, – только она чуть не заплакала, когда услышала его имя… и Заступник у нее теперь с четырьмя лапами… я и подумал, не превратился ли он… ну, короче… в него.

– Это мысль, – медленно сказала Гермиона. – Но я все равно не понимаю, зачем вламываться в замок к Думбльдору, если, конечно, она и вправду к нему…

– Так я о том и говорю, – провозгласил Рон, быстро набивая рот картофельным пюре. – Бедняжка тютюкнулась. Сломалась. Женщины! – мудро кивнул он Гарри. – Слабая нервная система.

– Сомневаюсь, однако, – отозвалась Гермиона, отвлекшись от раздумий, – чтобы женщина целых полчаса страдала из-за того, что мадам Росмерта не засмеялась над анекдотом про колдунью, знахаря и мимбулюс мимблетонию.

Рон надулся.

Глава двадцать вторая
ПОсле похорон

В облачном небе над башнями замка все чаще появлялись ярко-голубые прогалины, но эти признаки приближения лета совершенно не радовали Гарри. У него ничего не получалось – ни выследить Малфоя, ни вызвать Дивангарда на доверительную беседу и заставить поделиться воспоминанием, которое тот скрывал несколько десятилетий.

– Последний раз говорю: забудь о Малфое, – решительно велела Гермиона.

Они, пообедав, сидели во дворе и грелись на солнышке. Рон и Гермиона держали министерскую брошюрку «Аппарирование: распространенные ошибки и способы их избежать» – сегодня у них был экзамен. Похоже, однако, что брошюрка не успокаивала нервы: стоило из-за угла появиться какой-то девочке, Рон вздрогнул и полез прятаться за Гермионой.

– Это не Лаванда, – устало сказала та.

– А, хорошо, – успокоился Рон.

– Гарри Поттер? – заговорила девочка. – Просили тебе передать.

– Спасибо…

Гарри с упавшим сердцем взял маленький пергаментный свиток и подождал, когда девочка отойдет подальше.

– Думбльдор говорил, что, пока я не добуду воспоминание, занятий больше не будет.

– Может, он хочет узнать, как твои успехи, – предположила Гермиона.

Гарри развернул послание, но вместо узкого косого почерка Думбльдора увидел неровные каракули, очень неразборчивые – пергамент был сильно закапан, и чернила местами расплылись:

Дорогие Гарри, Рон и Гермиона!

Арагог ночью скончался. Гарри и Рон, вы его знали и помните, какой он был необыкновенный. Гермиона, тебе он тоже понравился бы. Похороны вечером, и очень хорошо, ежели вы тоже придете. На закате, в его любимое время. Я знаю, вам поздно на улицу нельзя, но у вас есть плащ. Я бы не просил, но одному такое не сдюжить.

Огрид

– Прочти. – Гарри сунул записку Гермионе.

– Ой, я вас умоляю! – воскликнула она, быстро пробежав письмо глазами и передав Рону. У того от возмущения глаза вылезли на лоб.

– Совсем сбрендил! – разъярился он. – Да эта его чудина отдала нас с Гарри своим сородичам на съедение! Дескать, угощайся, народ! А мы теперь, значит, рыдай над его паскудным волосатым трупом?

– Дело не только в этом, – сказала Гермиона. – Он просит нас поздно вечером выйти из замка, хотя прекрасно знает, что меры безопасности стали в миллион раз строже и что будет, если нас поймают.

– Мы и раньше ходили к нему в гости по вечерам, – возразил Гарри.

– Да, но ради такого? – отозвалась Гермиона. – Когда Огрид правда нуждался в помощи, мы многим рисковали, но… в конце концов… Арагог уже умер. Если б речь шла о его спасении…

– Тогда я бы точно пас, – твердо заявил Рон. – Гермиона, ты с ним не была знакома. Поверь, смерть ему очень на пользу.

Гарри забрал у него записку и посмотрел на расплывшиеся чернильные пятна. Слезы лились на пергамент ручьем…

– Гарри, надеюсь, ты не собираешься идти? – спросила Гермиона. – И напороться на взыскание из-за такой глупости?

Гарри вздохнул.

– Знаю, знаю, – сказал он. – Огрид спокойно похоронит Арагога и без нас.

– Вот именно, – с явным облегчением ответила она. – Слушай, сегодня днем на зельеделии почти никого не будет, у нас же экзамен… попробуй как-нибудь умаслить Дивангарда!

– Думаешь, на пятьдесят седьмой раз мне наконец улыбнется удача? – горько усмехнулся Гарри.

– Удача! – вдруг воскликнул Рон. – Гарри, вот оно – удача!

– То есть?

– Выпей зелье удачи!

– Рон, точно… точно! – потрясенно вскричала Гермиона. – Конечно! Как я сама не додумалась?

Гарри уставился на друзей:

– Фортуну фортунату? Не знаю… я хотел ее поберечь…

– Для чего? – изумленно спросил Рон.

– Что может быть важнее этого воспоминания? – поддержала Гермиона.

Гарри не ответил. Мысль о драгоценном флакончике давно таилась в глубинах его сознания; там зрели смутные, неясные мечты: Джинни порывает с Дином, Рон почему-то радуется, что она теперь встречается с Гарри… Он сам себе не признавался в этом, разве что во сне или на сумеречной границе между сном и явью…

– Гарри? Где ты витаешь? – окликнула Гермиона.

– Что?.. А, да, конечно, – сказал он, приходя в себя. – Да… хорошо. Если мне сейчас не удастся разговорить Дивангарда, вечером приму фортуну и попробую еще раз.

– Решено, – бодро произнесла Гермиона, встала и исполнила грациозный пируэт. – Направление… настрой… неспешность… – пробормотала она.

– Прекрати, – взмолился Рон, – меня и так тошнит… Ой, скорей, прячьте меня!

Во дворе появились еще две девочки, и Рон нырнул за спину Гермионы.

– Это не Лаванда, – досадливо бросила она.

– Отлично. – Рон осторожно выглянул из-за ее плеча. – Эй, смотрите, они грустные какие-то.

– Это сестры Монтгомери и, естественно, они грустные – ты не слышал про их младшего брата? – удивилась Гермиона.

– Честно говоря, я уже не успеваю следить, что у кого творится с родственниками, – ответил Рон.

– На него напал оборотень. Говорят, их мама отказалась помогать Упивающимся Смертью. В общем, мальчику было всего пять, и он умер в святом Лоскуте, его не смогли спасти.

– Умер? – потрясенно повторил Гарри. – Но ведь от этого не умирают, просто тоже превращаешься в оборотня?

– Иногда умирают, – необычайно посерьезнел Рон. – Я слышал, такое бывает, если оборотень слишком увлекается.

– А кто это был? – быстро спросил Гарри.

– Говорят, Фенрир Уолк, – ответила Гермиона.

– Я так и знал – маньяк, который охотится за детьми, про которого Люпин говорил! – гневно воскликнул Гарри.

Гермиона печально посмотрела на него и сказала:

– Гарри, ты должен добыть воспоминание. Оно же для того, чтобы остановить Вольдеморта. Весь этот кошмар из-за него…

Наверху ударил колокол. Перепуганные Рон и Гермиона вскочили.

– Все будет хорошо, – заверил их Гарри. Они пошли к вестибюлю, где собирались те, кто сегодня сдавал аппарирование. – Удачи.

– Тебе тоже! – Гермиона многозначительно посмотрела на Гарри, и тот свернул к подземелью.

На зельеделии учеников было всего трое: Гарри, Эрни и Драко Малфой.

– Не доросли для экзамена? – добродушно хохотнул Дивангард. – Даже семнадцати нет?

Они помотали головами.

– Ну и ничего страшного, – весело продолжал Дивангард, – раз нас так мало, давайте забавляться. Пусть каждый приготовит мне что-нибудь интересненькое!

– Отличная идея, сэр, – льстиво сказал Эрни, потирая руки. А вот Малфой даже не улыбнулся.

– В каком смысле «интересненькое»? – мрачно осведомился он.

– Удивите меня чем-нибудь, – легкомысленно отозвался Дивангард.

Малфой, поджав губы, открыл «Высшее зельеделие». Было яснее ясного, что он считает этот урок пустой тратой времени и жалеет, что его нельзя провести в Кстати-комнате. Все понятно, думал Гарри, наблюдая за ним поверх учебника.

Ему кажется или Малфой похудел, как и Бомс? И уж точно побледнел; кожа по-прежнему сероватая – наверное, потому что в последнее время он редко выходит на улицу. И в нем совсем не осталось нахальства, живости, высокомерия; ничего от той чванливой развязности, с которой он в «Хогварц-экспрессе» хвастался миссией, возложенной на него Вольдемортом… и тут в голову приходит лишь одно объяснение: какова ни есть миссия, дела у Малфоя не задались.

Эта мысль очень взбодрила Гарри. Он полистал «Высшее зельеделие» и нашел сильно исчерканные инструкции к приготовлению эйфорического эликсира. Отлично: оно не только отвечает условиям задания, но и может (сердце Гарри пропустило удар) привести Дивангарда в нужное настроение. Если уговорить учителя попробовать эликсир, не исключено, что он решится отдать воспоминание…

– Что ж, выглядит потрясающе, – всплеснув ручками и хлопнув в ладоши, сказал Дивангард полтора часа спустя. Он внимательно рассматривал солнечно-желтое содержимое котла Гарри. – Эйфория, насколько я понимаю? А что за аромат? Мммм… щепотка перечной мяты, верно? Не по науке, конечно, но… мысль превосходная и очень оригинальная. Разумеется: прекрасный противовес изредка возникающим побочным эффектам вроде неуемного пения и подергивания носа… Прямо не знаю, где ты черпаешь вдохновение, мой мальчик… если только это не…

Гарри ногой поглубже запихнул в рюкзак учебник Принца-полукровки.

– …гены твоей матери!

– А… да, наверное, – успокоился Гарри.

Эрни был недоволен; рассчитывая превзойти Гарри, он весьма необдуманно занялся изобретением собственного зелья, но оно загустело и превратилось в какую-то фиолетовую клецку. Малфой с кислым лицом собирал вещи; Дивангард объявил его отрыжный отвар всего-навсего «сносным».

Прозвенел колокол. Малфой и Эрни сразу ушли.

– Сэр, – начал Гарри, но Дивангард быстро оглянулся, увидел, что кабинет опустел, и поспешил прочь. – Профессор… профессор, не хотите попробовать мое зе?.. – в отчаянии крикнул ему вслед Гарри.

Но тот уже скрылся. Гарри в расстройстве опустошил котел, собрал вещи, вышел из класса и побрел наверх в общую гостиную.

Рон и Гермиона вернулись только к вечеру.

– Гарри! – выкрикнула Гермиона, появляясь в дыре за портретом. – Гарри, я сдала!

– Молодец! – похвалил он. – А Рон?

– Рон… провалился из-за полной ерунды, – шепотом сообщила Гермиона. Появился Рон, понурый и очень угрюмый. – Ужасно не повезло, такой пустяк, оставил половинку брови, а экзаменатор заметил… Как с Дивангардом?

– Порадовать нечем, – сказал Гарри. Рон подошел к ним. – Вот невезуха! Ничего, сдашь в следующий раз – вместе сдадим.

– Наверное, – проворчал Рон. – Но… полброви! Велика важность!

– Да-да, – сочувственно закивала Гермиона, – это уж слишком…

За ужином они только и делали, что ругали жестокого экзаменатора, и в конце концов Рон чуточку повеселел. По дороге назад они уже обсуждали несгибаемого Дивангарда и его воспоминание.

– Так что, Гарри, будешь принимать фортуну фортунату? – спросил Рон.

– Пожалуй, лучше принять, – ответил Гарри. – Конечно, не целый флакон на двенадцать часов, это же не на всю ночь… приму глоточек. Двух-трех часов должно хватить.

– Ощущения потрясающие, – мечтательно произнес Рон. – Как будто что ни сделаешь – все будет правильно.

– О чем ты? – засмеялась Гермиона. – Ты же никогда его не принимал!

– Но думал, что принял, – сказал Рон таким тоном, словно объяснял самоочевидное. – Разницы никакой…

Они видели, что Дивангард совсем недавно пришел в Большой зал, и знали, что он любит есть не торопясь, поэтому решили посидеть в общей гостиной. План был таков: подождать, чтобы учитель успел вернуться в кабинет, а уж после отправить туда Гарри. Когда солнце спустилось к верхушкам деревьев Запретного леса, они сочли, что пора, убедились, что Невилл, Дин и Шеймас в гостиной, и прокрались в спальню мальчиков.

Гарри извлек со дна сундука свернутые носки и достал крохотный сверкающий флакон.

– Ладно, поехали. – Он поднес флакон к губам и осторожно глотнул.

– Ну как? – шепотом спросила Гермиона.

Гарри ответил не сразу. Медленно, но верно его охватывала восхитительная убежденность в собственном всемогуществе; он чувствовал, что ему подвластно все, решительно все… а уж вытрясти из Дивангарда воспоминание – плевое дело…

Он поднялся, улыбаясь, не сомневаясь в себе ни капли, и сказал:

– Отлично. Просто отлично. В общем… я к Огриду.

– Что?! – в ужасе воскликнули Рон и Гермиона.

– Нет же, Гарри… тебе надо к Дивангарду, забыл? – прибавила она.

– Ничего подобного, – уверенно возразил Гарри. – Я иду к Огриду, мне кажется, это будет хорошо.

– Что хорошо? Закапывать гигантского паука? – изумился Рон.

– Да, – подтвердил Гарри, вытаскивая из рюкзака плащ-невидимку. – Я чувствую, что сегодня должен быть именно там, понимаете?

– Нет, – хором ответили они, откровенно нервничая.

– А это точно фортуна фортуната? – забеспокоилась Гермиона, поднося флакон к свету. – У тебя не было другого флакона с… даже не знаю…

– Опупей-отваром? – предположил Рон.

Гарри, надевая плащ, рассмеялся. Рон и Гермиона встревожились еще больше.

– Доверьтесь мне, – сказал Гарри. – Я знаю, что делаю… или, во всяком случае… – он решительно пошел к двери, – фортуна знает.

Он закрылся плащом с головой и направился вниз. Рон и Гермиона поспешили за ним. Дверь у подножия лестницы была открыта, и Гарри проскользнул туда.

– Что это вы тут с ней?! – завизжала Лаванда Браун, воззрившись сквозь Гарри на Рона и Гермиону, которые выскочили из спальни мальчиков. Кинувшись через гостиную, Гарри слышал, как мямлит Рон.

Выйти оказалось просто: в портретную дыру как раз влезали Джинни и Дин; Гарри протиснулся между ними, случайно задев Джинни.

– Не надо меня подсаживать, Дин, – раздраженно бросила она. – Вечно ты со своей заботой, я и сама прекрасно могу…

Портрет, качнувшись, закрылся, но Гарри услышал, как огрызнулся Дин… Еще больше возликовав, Гарри легко зашагал по замку. Никто не встречался ему на пути и прятаться не приходилось, но он нисколько не удивлялся: сегодня он был самым удачливым человеком в «Хогварце».

Почему обязательно надо идти к Огриду, он понятия не имел. Казалось, зелье освещает путь всего на несколько шагов вперед: конечного пункта не видно, и когда появится Дивангард, неизвестно, зато ясно, что наградой будет воспоминание. В вестибюле Гарри просиял, увидев, что Филч забыл запереть входную дверь. Распахнув ее, Гарри постоял, наслаждаясь запахами травы и вечерней свежести, а потом спустился с крыльца навстречу сгущающимся сумеркам.

На нижней ступеньке он вдруг сообразил, что к Огриду приятней всего идти через огород. Это было не совсем по пути, но Гарри знал, что должен повиноваться капризу, и направился прямиком к грядкам, где обрадовался, но не очень удивился, обнаружив Дивангарда и профессора Спарж. Гарри шмыгнул за низкую каменную ограду и, чувствуя себя в ладу со всем миром, стал слушать их беседу.

– …огромное спасибо, что потратили на меня столько времени, Помона, – церемонно говорил Дивангард. – Большинство признанных авторитетов сходятся в том, что они наиболее действенны, если собраны в сумерках.

– Совершенно согласна, – горячо поддержала профессор Спарж. – Этого достаточно?

– Вполне, вполне, – покивал Дивангард. Гарри увидел у него в руках охапку каких-то стеблей. – Тут по несколько листьев на каждого третьеклассника плюс запас, на случай, если кто-то их перепарит… ну-с, доброго вам вечера и еще раз огромное спасибо!

Профессор Спарж ушла в темноту к своим теплицам, а Дивангард направил стопы туда, где стоял невидимый Гарри.

Повинуясь внезапному порыву, тот эффектно сдернул плащ.

– Добрый вечер, профессор.

– Мерлинова борода, как ты меня напугал, – сказал Диванград, застыв на месте, и подозрительно сощурился: – Как ты вышел из замка?

– По-моему, Филч забыл запереть двери, – весело ответил Гарри и с радостью увидел, что Дивангард нахмурился.

– Кажется, придется на него заявить; если тебе интересно мое мнение, этого человека больше волнует мусор, чем собственно безопасность… Однако зачем ты здесь, Гарри?

– Видите ли, сэр, дело в Огриде. – Гарри совершенно точно знал, что сейчас самое правильное – говорить правду. – Он ужасно расстроен… но… вы никому не скажете, профессор? Я не хочу, чтоб у него были неприятности…

Любопытство у Дивангарда разыгралось.

– Не обещаю, – пробурчал он. – Но я знаю, что Думбльдор доверяет ему всецело, – вряд ли Огрид совершил что-то ужасное…

– Понимаете… у него много лет был гигантский паук… жил в Запретном лесу… говорящий и все такое…

– Мне рассказывали, что в лесу обитают акромантулы, – тихо произнес Дивангард, оглядываясь на стену черных деревьев. – Значит, это правда?