Текст книги "Гарри Поттер. Полная коллекция"

Глава тридцать четвертая
Приори инкантатем

Червехвост направился к Гарри, и тот задергал ногами, пытаясь обрести опору, чтобы не упасть, когда развяжутся веревки. Новой серебряной рукой Червехвост вытащил изо рта у Гарри кляп, а потом одним движением разрубил путы.

Пожалуй, на мгновение у Гарри мелькнула мысль о побеге, но поврежденная нога завихляла, едва он на нее встал, а круг Упивающихся Смертью, подступивших ближе к нему и Вольдеморту, сомкнулся так, что разрывов в кольце уже не было. Червехвост выбрался из круга, сходил туда, где лежал Седрик, вернулся с волшебной палочкой и не глядя грубо пихнул ее Гарри в руки. А потом занял свое место в строю.

– Вас учили драться на дуэли, Гарри Поттер? – негромко спросил Вольдеморт. Красные глаза зловеще сверкнули в темноте.

Гарри вспомнил – как будто это было в прошлой жизни, – что во втором классе однажды посетил Клуб дуэлянтов… выучил он там лишь разоружное заклятие, «экспеллиармус»… Спрашивается, какой толк (даже в том невероятном случае, если это удастся) лишать Вольдеморта волшебной палочки, когда вокруг не меньше тридцати его верных слуг? Нет, Гарри никогда не учили тому, что хоть как-то сейчас бы пригодилось. Он понимал, что вот-вот столкнется с тем самым, против чего всегда предостерегал Хмури… неблокируемое убийственное проклятие… Авада Кедавра… и Вольдеморт прав: мамы рядом нет, умереть за него некому… он совершенно беззащитен…

– Сначала мы должны поклониться друг другу, Гарри, – сказал Вольдеморт, сгибаясь в легком поклоне, но не опуская змеиного лица и не сводя с Гарри глаз. – Давай же, этикет нужно соблюдать… Думбльдор был бы доволен, увидев, какой ты воспитанный… поклонись своей смерти, Гарри…

Упивающиеся Смертью загоготали. Безгубый рот Вольдеморта скривился в усмешке. Гарри не стал кланяться. Нет уж, он не позволит Вольдеморту играть с собой, как кошка с мышью… не доставит ему такой радости…

– Я сказал, поклонись. – Вольдеморт махнул палочкой – и Гарри почувствовал, что позвоночник сгибается сам, будто на него давит чья-то невидимая огромная рука. Упивающиеся Смертью умирали со смеху. – Молодец, – похвалил Вольдеморт и стал поднимать палочку – груз со спины Гарри тоже как будто сняли. – А теперь мы сойдемся лицом к лицу… будь мужчиной, встань прямо, смотри гордо – так встретил смерть твой отец… Ну-с – дуэль.

Вольдеморт вскинул палочку, и, не успел Гарри что-то предпринять – в сущности, он не успел даже пошевелиться, – его снова настигло пыточное проклятие. Боль была такой страшной, такой всепоглощающей, что он уже не понимал, где находится… тело пронзали тысячи добела раскаленных клинков… голова сейчас точно расколется… он никогда в жизни так не кричал…

Внезапно боль отпустила. Гарри перекатился по земле и вскочил; его колотило, совсем как Червехвоста, когда тот отрубил себе руку; спотыкающиеся ноги повлекли его к стоящим стеной зрителям, и те толкнули его назад, к Вольдеморту.

– Маленький перерыв, – Вольдеморт в восторге раздул ноздри-прорези, – перерывчик… что, больно, Гарри? Наверное, ты не хочешь, чтобы я повторил, нет?

Гарри не ответил. В безжалостных красных глазах он читал свою судьбу: он умрет, умрет, как Седрик… умрет, и ничего тут не поделаешь… но подыгрывать Вольдеморту он не намерен. Подчиниться ему? Никогда!.. Молить о пощаде? Ни за что!

– Я тебя спрашиваю: ты хочешь, чтобы я повторил? – почти прошептал Вольдеморт. – Отвечай! Империо!

И Гарри ощутил, как из головы улетучиваются все мысли… Как же это приятно, ни о чем не думать, он словно плыл куда-то во сне… просто скажи «нет»… скажи «нет»… скажи просто «нет»…

Ни за что, отвечал упрямый голос откуда-то с задворков сознания, не буду говорить, не буду…

Просто скажи «нет»…

Не буду, не буду я этого говорить…

Скажи «нет»…

– НЕ БУДУ!

Последние слова вырвались у Гарри громко, вслух и эхом разнеслись по кладбищу. Дурманная пелена мгновенно спала, будто его окатили холодной водой, – и тотчас возвратилась боль, терзавшая все тело после пыточного проклятия, вернулось ужасающее осознание того, где он находится и что его ждет…

– Ах, не будешь? – тихо повторил Вольдеморт, и на сей раз Упивающиеся Смертью не засмеялись. – Не будешь говорить «нет»? Гарри, послушание – великая добродетель, которую я обязан воспитать в тебе перед тем, как ты умрешь… видимо, для этого потребуется еще одна небольшая доза…

Вольдеморт взмахнул палочкой, но теперь Гарри был готов; рефлекс, выработанный на квидишных тренировках, швырнул его на землю, Гарри боком откатился за могильный камень и услышал, как тот треснул от удара проклятия.

– Ты перепутал, мы играем не в прятки, Гарри, – невозмутимо произнес ледяной голос, приближаясь, и Упивающиеся Смертью расхохотались опять. – Тебе не удастся от меня отделаться. Означает ли твое поведение, что ты устал от дуэли? Означает ли оно, что ты просишь прикончить тебя сразу? Выходи, Гарри… выходи, продолжим… это быстро… это, наверное, даже не больно… не знаю… никогда не умирал…

Гарри съежился в комок за могильным камнем, понимая, что пришел конец. Надежды нет… помощи ждать неоткуда. Но, прислушиваясь к шагам Вольдеморта, он понимал и другое. Это было сильнее страха, сильнее здравого смысла: он не намерен умирать вот так, укрывшись за камушком, как ребенок, играющий в прятки; не намерен умирать на коленях у ног Вольдеморта… он умрет стоя, как отец, и будет защищаться, хоть это и бесполезно…

Опередив Вольдеморта, не дав ему заглянуть за камень, Гарри встал во весь рост, крепко сжимая палочку. Он выставил ее перед собой и выскочил из-за надгробия прямо перед врагом.

Тот был готов к нападению. Одновременно с криком Гарри:

– Экспеллиармус! – Вольдеморт выпалил:

– Авада Кедавра!

Из обеих палочек выстрелили лучи света – зеленого у Вольдеморта, красного у Гарри – они встретились в воздухе – и вдруг палочка Гарри сильно завибрировала, будто по ней пошел мощный электрический ток; рука словно прилипла к палочке, он не смог бы разжать пальцы при всем желании – обе волшебные палочки соединил тонкий световой лучик, не зеленый и не красный, а яркий, сочно-золотой, – и Гарри, изумленно проследив за этим лучиком, понял, что и длинные белые пальцы Вольдеморта тоже прикованы к вибрирующей палочке.

А потом – Гарри был совершенно, совершенно не готов к такому повороту событий – его ноги оторвались от земли. Неведомая сила поднимала их с Вольдемортом в воздух, а волшебные палочки оставались связаны яркой золотой нитью. Оба плавно пролетели над могилой Вольдемортова отца и опустились на участок земли, где не было могил… Упивающиеся Смертью кричали, спрашивали господина, что им делать, затем подбежали, снова сомкнули кольцо… следом поползла змея… кое-кто доставал палочки…

Золотая нить, соединяющая Гарри и Вольдеморта, расщепилась: палочки оставались соединены, но нить превратилась в тысячи нитей, и они взмыли тонкими золотыми арками. Они перекрещивались, и скоро соперники оказались под золотым паутинчатым куполом, в световой клетке, а снаружи шакалами кружили Упивающиеся Смертью… но их вопли теперь доносились как сквозь вату…

– Ничего не делайте! – закричал Вольдеморт своим приспешникам. Гарри видел, что тот ошарашен происходящим – красные глаза округлились в изумлении, – и старается разорвать нить между палочками… Гарри вцепился в свою крепче, обеими руками, и золотая нить осталась невредима. – Ничего не делайте, пока я не прикажу! – снова крикнул Вольдеморт.

И тут в воздухе зазвучало неземное прекрасное пение… пела каждая нить золотого купола. Гарри узнал эти звуки, хотя слышал их всего раз в жизни… то была песнь феникса…

Песнь дарила Гарри надежду… он в жизни не слышал ничего прекраснее и желаннее… ему казалось, песнь звучит не вне, а внутри его… чудесные звуки будто соединили его с Думбльдором, он словно услышал дружеский шепот…

Не разрывай связь.

Я знаю, ответил Гарри музыке, я знаю, что нельзя… но стоило так подумать – и держать палочку стало в тысячу раз тяжелее. Она заходила ходуном… луч, соединявший их с Вольдемортом, изменился… по нему покатились огромные световые бусины – они подкатывали все ближе, и Гарри почувствовал, что палочка вырывается из рук… луч теперь как будто исходил от Вольдеморта, и палочка Гарри упиралась, сердилась…

Когда ближайшая световая бусина придвинулась почти к самому кончику палочки, древесина так раскалилась, что, казалось, вот-вот загорится. Чем ближе была бусина, тем сильнее вибрировала палочка; кажется, соприкосновения она не выдержит, вот-вот разлетится в щепу…

Изо всех оставшихся сил Гарри мысленно принялся толкать бусину назад к Вольдеморту… в ушах звучала песнь феникса, в глазах горела сосредоточенная ярость… это длилось долго, ужасно долго… наконец бусины, подрожав, остановились… а потом, очень-очень медленно, двинулись в другую сторону… и теперь затряслась палочка Вольдеморта… Тот смотрел ошеломленно и даже испуганно…

Крайняя бусина задрожала в паре дюймов от палочки Вольдеморта. Гарри не понимал, что делает и чего хочет достичь… но, собрав всю волю, сконцентрировавшись как никогда в жизни, толкал бусину, загоняя ее обратно в палочку… и она медленно… очень-очень медленно… поползла по золотой нити… вздрогнула… и влилась в палочку Вольдеморта…

Та разразилась воплями страха, боли… а потом – красные глаза в ужасе расширились – из палочки Вольдеморта вылетела полупрозрачная дымчатая рука… она растворилась в воздухе… призрак руки, подаренной Червехвосту… снова крики боли… из палочки постепенно вырастало нечто большое… огромное сероватое нечто, все как будто из густого дыма… голова… грудь и руки… торс Седрика Диггори.

Если Гарри и мог в шоке выронить палочку, это должно было произойти сейчас, но инстинкт его уберег, и золотая нить осталась цела, а густо-серый призрак Седрика (но призрак ли? он такой плотный), словно выдавив сам себя из очень узкого тоннеля, вырвался из палочки Вольдеморта, поднялся в полный рост, внимательно оглядел золотую нить и заговорил.

– Держись, Гарри, – сказал он.

Голос прозвучал словно издалека, отдаваясь эхом. Гарри посмотрел на Вольдеморта. В красных глазах по-прежнему читалось потрясенное изумление. Как и Гарри, он не ожидал ничего подобного… еле слышно доносились панические вопли Упивающихся Смертью – те бродили вокруг золотого купола…

Из палочки зазвучали новые крики боли и ужаса… что-то еще вырывалось оттуда… еще одна плотная тень… голова, следом руки, торс… старик, однажды виденный Гарри во сне, выбирался, как Седрик, выталкивал сам себя из палочки… Призрак, или тень, или что там это было, вывалился рядом с Седриком, встал и, опираясь на палку, в легком недоумении обозрел Гарри, Вольдеморта, золотой купол, сцепившиеся палочки…

– Стало быть, он и вправду колдун? – произнес старик, глядя на Вольдеморта. – Это он меня убил, вот этот вот… Ты уж ему задай, парень…

А из палочки уже лезла следующая голова… женская, словно из дымчатого серого мрамора… Гарри изо всех сил старался удержать палочку – от напряжения у него отчаянно дрожали руки. Женщина упала на землю, выпрямилась, встала рядом с остальными и воззрилась на происходящее…

Круглыми от удивления глазами тень Берты Джоркинс следила за сражением.

– Не отпускай, не отпускай! – выкрикнула она, и ее голос, как и у Седрика, отдавался эхом, будто издалека. – Не сдавайся, Гарри, – не отпускай!

Она и два других призрака принялись расхаживать вдоль стен золотой клетки; снаружи мелькали тени Упивающихся Смертью… мертвые жертвы Вольдеморта ходили вокруг противников кругами, шепотом подбадривали Гарри и с шипением бросали в лицо своему погубителю слова, которых Гарри слышать не мог.

Вот и еще одна голова стала рваться наружу… и Гарри, заметив ее, догадался, кто это… будто знал с самого начала, как только увидел Седрика… знал, потому что именно ее он столько раз вспоминал сегодня…

Дымчатая тень молодой длинноволосой женщины повторила движения Берты: упала, выпрямилась и посмотрела на Гарри… и тот поглядел в призрачное лицо своей матери; руки у него уже ходили ходуном.

– Папа сейчас будет, – тихо проговорила она. – Он хочет тебя увидеть… все будет хорошо… держись…

И он появился… сначала голова, потом тело… высокий мужчина со встрепанными волосами, как у Гарри, дымчатая тень Джеймса Поттера расцвела на кончике палочки Вольдеморта, упала на землю и выпрямилась рядом с женой. Он подошел к Гарри очень близко, поглядел на него и заговорил, тоже издалека и гулко, но тихо, чтобы не услышал Вольдеморт, чье лицо от страха стало сизым:

– Когда связь прервется, мы сможем остаться лишь на несколько мгновений… но мы дадим тебе время… доберись до портшлюса, он возвратит тебя в «Хогварц»… ты понял, Гарри?

– Да, – через силу выговорил тот, сражаясь с палочкой, которая вырывалась, выскальзывала из пальцев.

– Гарри, – прошептала тень Седрика, – отнеси мое тело назад, ладно? К родителям…

– Обязательно, – пообещал Гарри, морщась от напряжения.

– Давай, – шепнул голос отца, – приготовься сразу бежать… давай…

– Да! – заорал Гарри, чувствуя, что все равно больше не продержится ни секунды. Он рванул палочку вверх, и золотая нить порвалась; световой купол исчез, песнь феникса смолкла, не исчезли только тени – они обступили Вольдеморта, преграждая ему путь к Гарри…

И Гарри бросился бежать, как никогда еще не бегал в своей жизни. Отшвырнув по дороге двух ошалелых Упивающихся Смертью, он зигзагами понесся меж могил, зная, что вслед бьют проклятия, слыша, как они крошат памятники; он вилял, петлял между надгробьями, он мчался к телу Седрика, забыв о больной ноге, помня только о своей цели…

– Сшибить! – донесся вопль Вольдеморта.

До Седрика оставалось десять футов. Гарри нырнул за мраморного ангела. Мимо просвистел красный световой заряд, и у ангела откололся кончик крыла. Гарри крепче сжал палочку и выпрыгнул из-за ангела…

– Импедимента! – взревел он и через плечо ткнул палочкой в Упивающихся Смертью.

По приглушенному воплю он понял, что попал по крайней мере в одного, но времени оборачиваться не было; он перепрыгнул Тремудрый Приз и пригнулся, услышав сзади залпы; над головой пронеслись новые световые заряды. Гарри упал, потянулся к руке Седрика…

– Отойдите! Я убью его! Он мой! – завизжал Вольдеморт.

Гарри схватил Седрика за запястье; от Вольдеморта их отделяет могильный камень, но Седрик такой тяжелый, а до Приза отсюда не дотянуться…

В темноте блеснули красные глаза. Гарри увидел, как рот Вольдеморта кривится в улыбке, как Вольдеморт поднимает палочку.

– Акцио! – заорал Гарри, указав палочкой на Тремудрый Приз.

Кубок взмыл в воздух и прыгнул к нему – Гарри схватился за ручку…

Он одновременно услышал разъяренный вопль Вольдеморта и почувствовал, как что-то дернуло его за пупок, а это означало, что портшлюс сработал, – в вихре ветра и цветовых пятен их с Седриком уносило назад… они возвращались…

Глава тридцать пятая
Признавалиум

Гарри всем телом рухнул на землю, лицом в траву – ее запах наполнил ноздри. В полете он закрыл глаза и сейчас не открывал. Он не шевелился. У него не было сил даже дышать, голова сильно кружилась, его словно качало на палубе корабля. Чтобы хоть как-то остановить эту качку, он крепче вцепился в два предмета, которые так и не выпустил, – гладкую, прохладную ручку призового кубка и тело Седрика. Стоит их выпустить, казалось Гарри, он провалится в черноту, что сгущалась по краям сознания. Крайнее изнеможение и шок не давали подняться; он лежал, вдыхая запах травы, и ждал… ждал, пока кто-нибудь что-нибудь сделает… пока что-нибудь произойдет… а шрам все саднил и саднил…

Оглушив и сбив с толку, на него вдруг обрушился ураган звуков – голоса, топот, крики… он оставался недвижим, но лицо мучительно исказилось – грохот причинял страдания, и Гарри терпеливо ждал, пока этот кошмар закончится.

Затем его жестко схватили и перевернули навзничь.

– Гарри! Гарри!

Он открыл глаза.

И неподвижно уставился в звездное небо. Над ним склонялся Альбус Думбльдор. Вокруг, надвигаясь, теснились черные тени – Гарри ощущал, как от их шагов дрожит под затылком земля.

Он лежал у границы лабиринта. Ввысь уходят трибуны, на них шевелятся силуэты, вверху звезды…

Гарри выпустил Приз, но еще крепче вцепился в Седрика. Свободной рукой впился в запястье Думбльдору. Лицо директора пульсировало перед глазами, то расплываясь, то становясь четче.

– Он вернулся, – прошептал Гарри. – Он вернулся. Вольдеморт.

– Что такое? Что случилось?

Над Гарри появилось перевернутое лицо Корнелиуса Фуджа – белое, смятенное.

– Святое небо… Диггори! – зашевелило губами оно. – Думбльдор!.. Он мертв!

Эти слова стали повторять, теснившиеся в первых рядах передавали их стоящим сзади… а те принялись выкрикивать – истошно – в ночь:

– Он мертв!

– Он мертв!

– Седрик Диггори! Мертв!

– Гарри, отпусти его, – раздался голос Фуджа, и чьи-то пальцы попытались оторвать руку Гарри от безжизненного тела – но он не отпустил Седрика.

Тогда к нему приблизилось лицо Думбльдора, все еще размытое, как в тумане:

– Гарри, ты больше не можешь ему помочь. Все закончилось. Отпусти.

– Он просил принести его назад, – забормотал Гарри – казалось, очень важно это объяснить. – Он специально просил. Чтобы я отнес его к родителям…

– Понятно, Гарри… а сейчас отпусти, ну-ка…

Думбльдор нагнулся и, явив силу, удивительную для такого худого и пожилого человека, поднял Гарри с земли и поставил на ноги. Гарри покачнулся. В голове бил молот. Раненая нога отказывалась держать. Вокруг все толкались, стараясь подобраться ближе, надвигаясь темной массой:

– Что случилось?

– Что с ним такое?

– Диггори умер!

– Его нужно в лазарет! – громко выкрикивал Фудж. – Ему плохо, он ранен – Думбльдор, здесь же родители Диггори, они на трибуне…

– Я возьму Гарри, Думбльдор, я его возьму…

– Нет, я бы предпочел…

– Думбльдор, сюда бежит Амос Диггори… вот он уже… вам не кажется, что его надо предупредить… до того, как он увидит?..

– Гарри, постой здесь…

Девочки визжали, истерически рыдали… Перед глазами у Гарри все мелькало…

– Все хорошо, сынок, я здесь… пойдем-ка… в лазарет…

– Думбльдор сказал постоять, – невнятно возразил Гарри. От пульсирующей боли в шраме все вокруг расплывалось; кажется, его сейчас вырвет.

– Тебе надо лечь… пошли, пошли…

Кто-то большой и сильный наполовину нес, наполовину волок его, проталкиваясь сквозь перепуганную толпу, – Гарри слышал аханье, крики, взвизгивания. Дальше, дальше, по газону, мимо озера, мимо дурмштранговского корабля. Гарри ничего не слышал, кроме тяжелого дыхания человека, помогавшего ему идти.

– Что произошло, Гарри? – спросил наконец человек, затаскивая Гарри на ступени парадного вхо-да. Клац. Клац. Клац. Это Шизоглаз Хмури.

– Приз оказался портшлюсом, – объяснил Гарри по дороге через вестибюль. – Нас с Седриком отнесло на кладбище… там был Вольдеморт… Лорд Вольдеморт…

Клац. Клац. Клац. Вверх по мраморной лестнице…

– Там был Черный Лорд? И что?

– Седрика убили… Они убили Седрика…

– А потом?

Клац. Клац. Клац. По коридору…

– Они сварили зелье… и он вернул свое тело…

– Черный Лорд вернул себе тело? Он возродился?

– Появились Упивающиеся Смертью… а потом мы дрались на дуэли…

– Ты дрался на дуэли с Черным Лордом?

– Я спасся… моя палочка… сделала что-то непонятное… я видел маму с папой… они вышли из его палочки…

– Заходи сюда, Гарри… заходи, садись… теперь все в порядке… выпей вот это…

Гарри услышал скрежет ключа в замке, почувствовал, как ему в руки суют чашку.

– Выпей… станет лучше… и давай же, Гарри, мне нужно знать в точности, что произошло…

Хмури помог Гарри глотнуть жидкость – горло ожег острый перечный вкус, Гарри закашлялся. Очертания кабинета сразу сделались четче, как и очертания самого Хмури… тот был бледен, как Фудж, и, не мигая, обоими глазами смотрел в лицо Гарри.

– Значит, Вольдеморт вернулся? Ты уверен, что он вернулся? Как он это сделал?

– Он взял кое-что из могилы своего отца, и у Червехвоста, и у меня, – объяснил Гарри. В голове прояснилось, шрам уже не так болел, Гарри хорошо видел лицо Хмури, хотя в кабинете было темно. С далекого квидишного поля доносились визги и вопли.

– Что взял у тебя Черный Лорд? – спросил Хмури.

– Кровь, – сказал Гарри, поднимая руку. Рукав мантии был порван там, куда Червехвост вонзил клинок.

Хмури длинно, с присвистом, выдохнул.

– А Упивающиеся Смертью? Тоже вернулись?

– Да, – кивнул Гарри. – Их очень много…

– Как он с ними обошелся? – тихо спросил Хмури. – Простил?

Но Гарри внезапно вспомнил что-то очень важное. Надо было сказать Думбльдору, надо было сразу сказать…

– В «Хогварце» есть Упивающийся Смертью! Он здесь, у нас – он поместил в Кубок мою заявку и сделал так, чтобы я дошел до конца Турнира…

Гарри попытался встать, но Хмури толкнул его обратно.

– Я знаю, кто этот Упивающийся Смертью, – спокойно произнес он.

– Каркаров? – дико вскричал Гарри. – Где он? Вы его схватили? Его заперли?

– Каркаров? – странно хохотнул Хмури. – Каркаров сбежал сегодня, едва почувствовав жжение Смертного Знака. Он предал слишком многих верных последователей Черного Лорда, он боится встречи с ними… впрочем, сомневаюсь, что ему удастся далеко убежать. У Черного Лорда есть способы выследить врага.

– Каркаров сбежал? Взял и сбежал? Но, значит… это не он положил в Кубок мою заявку?

– Нет, – медленно проговорил Хмури, – нет, не он. Это сделал я.

Гарри расслышал, но не поверил.

– Нет, не вы, – он замотал головой, – вы этого не делали… вы бы не могли…

– Уверяю тебя, это был я, – сказал Хмури, и его волшебный глаз провернулся в глазнице и замер на двери. Гарри понял, что Хмури проверяет, нет ли за ней кого-нибудь. Одновременно Хмури достал волшебную палочку и навел ее на Гарри. – Значит, он простил их, да? – пробормотал он. – Упивающихся Смертью, которые гуляли на свободе? Тех, кто не был в Азкабане?

– Что?

Гарри смотрел на палочку Хмури. Это какая-то дурацкая шутка, больше ничего.

– Я спрашиваю тебя, – раздельно повторил Хмури, – простил ли он мерзавцев, которые даже не пытались его разыскать? Трусов и предателей, которые не нашли в себе смелости пойти ради него в Азкабан? Неверных жалких негодяев, у которых хватило наглости скакать под масками на финале кубка, но которые сбежали, стоило мне создать Смертный Знак?

– Вы создали… о чем вы?..

– Я говорил тебе, Гарри… я тебе говорил… Что я ненавижу на свете, так это Упивающегося Смертью, который разгуливает на свободе. Они отвернулись от моего господина, когда он более всего в них нуждался. Я ждал, что он их накажет. Я ждал, что он будет их пытать. Скажи мне, Гарри, скажи, что он сделал им очень больно… – На лице Хмури вдруг зажглась безумная улыбка. – Скажи, он говорил им, что только я, я один, остался ему верен?.. Готов был пожертвовать собой, лишь бы доставить ему то единственное, чего он желал более всего на свете… тебя…

– Нет, это не вы… это… не могли быть вы…

– А кто поместил в Кубок заявку от твоего имени и от другой школы? Я. Кто охранял тебя от всякого, кто мог тебе навредить и помешать выиграть Турнир? Я. Кто надоумил Огрида показать тебе драконов? Снова я. Кто помог тебе понять, что ты можешь победить дракона только одним способом? Я, я, я!

Волшебный глаз Хмури отвернулся от двери. И вперился в Гарри. Кривой рот раззявился в широкой ухмылке.

– Это было не так-то просто, Гарри, – провести тебя через все эти испытания и не вызвать подозрений. Мне понадобилась вся моя хитрость, чтобы за твоими успехами не проглядывало мое вмешательство. Думбльдор сразу бы заподозрил неладное, если бы ты справлялся слишком легко. Я знал: только когда ты окажешься в лабиринте, причем желательно имея фору, у меня будет шанс отделаться от других чемпионов, расчистить тебе путь. Но, кроме всего прочего, мне приходилось бороться и с твоей тупостью. Второе испытание… вот когда я всерьез опасался, что мы потерпим неудачу. Я следил за тобой, Поттер. Я знал, что ты не разгадал загадку, и мне опять пришлось намекнуть…

– Это не вы, – хрипло возразил Гарри, – это Седрик…

– А кто сказал Седрику, что яйцо надо открывать под водой? Я! Я нисколько не сомневался, что он с тобой поделится. Честными людьми очень просто манипулировать, Поттер. Я был уверен: Седрик сочтет, что обязан отблагодарить тебя за подсказку про драконов, – так оно и вышло. Но даже тогда, даже тогда, Поттер, ты чуть было не умудрился проиграть. Я следил за тобой постоянно… столько часов в библиотеке. Как же ты не догадался, что нужная книга все это время была у вас в спальне? Я подсунул ее тебе под самый нос, я дал ее этому мальчишке, Лонгботтому, не помнишь? «Отличительные свойства волшебных водных растений Средиземноморья». Там ты все прочел бы про жаброводоросли. Я рассчитывал, что ты будешь просить помощи у всех подряд. Лонгботтом тебе сказал бы тут же. Но нет… ты не стал. Твои дурацкие гордость и независимость чуть было не испортили все дело… Что мне оставалось? Я скормил тебе сведения из других невинных рук. На Рождественском балу ты сказал мне, что домовый эльф по имени Добби подарил тебе носки. Я вызвал эльфа в учительскую, чтобы он забрал одежду в стирку. И затеял при нем громкий разговор с профессором Макгонаголл о том, кого возьмут в заложники, и о том, догадается ли Поттер использовать жаброводоросли… Твой маленький друг тут же помчался в личное хранилище Злея, а потом побежал искать тебя…

Палочка Хмури по-прежнему целилась Гарри прямо в сердце. За плечом Хмури, в Зеркале Заклятых, двигались тени.

– Ты так долго болтался в озере, Поттер, – я уж думал, что ты утонул. Но, к счастью, Думбльдор принял твое слабоумие за благородство и решил тебя вознаградить. А я вздохнул с облегчением… И разумеется, сегодня в лабиринте тебе было гораздо легче, чем полагалось. Все потому, что я был рядом. Я патрулировал у стен лабиринта, видел, что происходит внутри, и мог отгонять от тебя всякую нечисть. Я обездвижил Флёр Делакёр. Я наложил проклятие подвластия на Крума, чтобы он покончил с Диггори и освободил тебе дорогу к Призу.

Гарри расширенными глазами смотрел на Хмури. Как это может быть?.. Друг Думбльдора, знаменитый аврор… поймал столько Упивающихся Смертью… какой-то бред…

Туманные тени в Зеркале Заклятых становились четче. За плечом у Хмури Гарри видел три силуэта, и они подходили все ближе. Сам Хмури их не замечал – он не сводил волшебного глаза с Гарри.

– Черному Лорду не удалось тебя прикончить, а он этого так хотел, – прошептал Хмури. – Только представь, как он вознаградит меня, когда узнает, что я сделал это за него. Сначала я дал ему тебя – чтобы возродиться, в тебе он нуждался больше всего, – а теперь я тебя убью. Меня вознесут надо всеми Упивающимися Смертью. Я буду самый близкий, самый дорогой ему человек… я стану ему роднее сына…

Нормальный глаз Хмури выкатился из орбиты, а волшебный по-прежнему сверлил Гарри. Дверь заперта. Гарри понимал, что выхватить палочку не успеет…

– У нас с Черным Лордом, – выкрикнул Хмури, окончательно, видимо, обезумев, – много общего! Например, у нас обоих в жизни не задалось с отцами… не задалось. И мы оба вынуждены вечно страдать от того, что нас назвали в их честь. И оба имели удовольствие… огромное удовольствие… прикончить их во имя Черного Порядка!

– Вы псих, – не удержался Гарри, – настоящий псих!

– Это я-то псих? – не контролируя себя, взревел Хмури. – Это мы еще посмотрим, кто псих! Посмотрим, кто псих, теперь, когда Черный Лорд вернулся, а я подле него! Он вернулся, Гарри Поттер, ты его не одолел… зато сейчас – я одолею тебя!

Хмури поднял палочку, открыл рот, Гарри быстро сунул руку в карман за своей палочкой…

– Обомри!

С ослепительной красной вспышкой, с грохотом и треском дверь кабинета взорвалась…

Хмури отшвырнуло назад, он упал на пол. Гарри, не отведя взгляда оттуда, где только что был Хмури, смотрел теперь в Зеркало Заклятых на Альбуса Думбльдора, профессора Злея и профессора Макгонаголл. Затем обернулся и увидел их же в дверном проеме. Первым, выставив вперед волшебную палочку, стоял Думбльдор.

И в этот момент Гарри постиг, почему про Думбльдора говорят, что он единственный колдун, которого боится Вольдеморт. Невозможно было вообразить взгляда страшнее того, которым Думбльдор пронзал лежащего на полу без сознания Шизоглаза Хмури. Ни следа доброжелательной улыбки, в глазах за очками не посверкивали лукавые огоньки… каждая черточка этого древнего лица горела холодной яростью… от Думбльдора исходила властная сила, он как будто источал жар…

Он шагнул в кабинет и ногой перекатил Хмури на спину, чтобы видно было лицо. Злей вошел следом и посмотрел в Зеркало Заклятых, где его отражение еще свирепо взирало в комнату с порога.

Профессор Макгонаголл кинулась прямо к Гарри.

– Пойдемте, Поттер, – прошептала она. Тонкие губы кривились, будто она вот-вот расплачется. – Пойдемте… в лазарет…

– Нет, – резко возразил Думбльдор.

– Думбльдор, это необходимо – посмотрите на него – он столько пережил…

– Он останется, Минерва, потому что он должен понять, – отрезал Думбльдор. – Понять – значит принять, а только приняв, он сможет оправиться от пережитого. Он должен знать, кто и почему подверг его чудовищным испытаниям.

– Хмури, – оторопело произнес Гарри. Мозг все еще отказывался верить. – Как это мог быть Хмури?

– Это не Аластор Хмури, – тихо сказал Думбльдор. – Ты никогда не встречал настоящего Аластора Хмури. Настоящий Хмури не увел бы тебя от меня после того, что случилось сегодня. Как только он тебя забрал, я все понял – и пошел следом.

Думбльдор склонился над безжизненным телом и запустил руку под мантию. Он достал фляжку и связку ключей. Затем повернулся к Злею и Макгонаголл:

– Злотеус, пожалуйста, принесите мне самое сильное исповедальное зелье, какое только у вас есть, а затем пойдите на кухню и приведите эльфа по имени Винки. Минерва, прошу вас, сходите к Огриду, у него там на тыквенном огороде вы найдете большую черную собаку. Отведите ее в мой кабинет и скажите ей, что я скоро буду, а потом возвращайтесь сюда.

Если Макгонаголл и Злей и сочли эти распоряжения странными, то не подали виду. Оба развернулись и покинули кабинет. Думбльдор подошел к сундуку с семью замками, вставил первый ключ в замок и поднял крышку. Под ней лежала груда книг. Думбльдор опустил крышку, вставил в замок второй ключ и снова открыл сундук. Книги исчезли, на этот раз внутри оказались сломанные горескопы, перья, пергамент и нечто похожее на серебристый плащ-невидимку. Гарри изумленно наблюдал, как Думбльдор вставляет в замки третий, четвертый, пятый и шестой ключи, и всякий раз в сундуке обнаруживалось что-то новенькое. Наконец он вставил в замок седьмой ключ, и когда откинулась крышка, Гарри ахнул.