Текст книги "«Козни врагов наших сокруши...»: Дневники"

Прошу извинения, что я не назвал по имени того царевича, о коем упомянул в своей статье, полагая, что вам хорошо известно это имя, как изучавшему буддизм. Я разумел Будду, а не угодника Божия царевича Иоасафа, который жил спустя тысячу лет после Будды. Вероятно, вам пришла на память известная легенда из “отреченной”, непринятой Церковию литературы, в коей, действительно, представлена попытка переделать буддийския бредни на христианский лад. Но ведь преподобный Иоасаф ни малейшаго отношения к той легенде не имеет. Знаю, что у немцев существует стремление все жития святых Божиих обращать в легенды и сближать с языческими мифами, чтобы подорвать наше к ним уважение, но ведь мы – православные христиане и понимаем, но каким побуждениям это делается. Судите сами: ведь если Будда и царевич Иоасаф, угодник Божий, одно и то же лицо, то выходит, что наша Церковь празднует память Будды 19 ноября… Да не будет такой хулы на Церковь, Христову невесту непорочную!

Вот, князь, что хотелось мне сказать по поводу вашего открытаго ко мне письма. Уж слишком наболела на душе эта переоценка ценностей, эта постепенная подмена нашего искони православнаго миросозерцания разными суррогатами религиозных и нравственных понятий в духе религиознаго безразличия! И грешно нам, архипастырям, молчать в такое время, относиться ко всему этому безразлично, равнодушно. Может быть, по немощи нашей, иногда сорвется с пера и горькое, слишком горькое слово, но простите: в нашей совести грозно звучит слово Свидетеля вернаго и истиннаго, имеющаго очи, как пламень огненный, и в устах Своих обоюдуострый меч: “о, если бы ты был холоден или горяч! Но как ты тепл, а не горяч и не холоден, то низвергну тебя из уст Моих!” (Откр. 3, 15–16)…

Желаю вам милости Божией, ваш искренний доброхот,

Никон, епископ Вологодский и Тотемский.

25 октября 1910 г.

Примите, князь, мою благодарность за вашу деликатность: вы прислали мне № своей газеты, где напечатали мне ответ, чего, к сожалению, князь Мещерский не счел нужным сделать…

№ 43
Горе от пьянства и – о тщеславии

Недавно я писал в своем дневнике о великих скорбях пастырскаго служения в наше грешное время, говорил о том, что ныне добрый пастырь есть истинный крестоносец, не потому только, что носит крест на персях своих, но главным образом потому, что, подобясь великому Крестоносцу всемирному Господу Иисусу, состраждет Ему скорбями своего служения, сораспинается с Ним на своем кресте, терпя поношение от врагов Его Церкви святой. Не падайте духом, добрые пастыри! Мужайтесь! С вами Христос! Он не покинет верных Ему соработников Своих. Он и силы подаст, и дух укрепит, и сердце в скорбях ваших утешит тою несказанною радостию, которой не ведает мир, которою радуются небожители, которой никто-никто не отнимет у вас!

Но что сказать тем пастырям, которые забывают свой долг, которые блазнят верующих своих же пасомых, которые предаются тем же порокам, коими заражены их пасомые? А немало и таких пастырей, и какую же великую скорбь причиняют они своим архипастырям! Думаю ли они об этом? Знают ли?..

Освящал я недавно храм в такой местности, где пьяное буйство доходит до тех ужасных проявлений – даже больше, – чем какия описаны в книге Родионова “Наше Преступление”. У г. Родионова пьяные парни мстят своему односельчанину за то, что он богаче их живет, что не разделяет с ними компаний, за то, что он лучше их… А здесь убивают людей ни за что, ни про что, так себе, из молодечества, из-за какого-то безумнаго рыцарства, из желания показать, что “любуйтесь-де на меня: вот я каков – ничего не боюсь, на все-де готов!.. Отца родного не пожалею, коли встретится!” И не жалеют: побьется пьяный парень “о заклад” с буйными товарищами, что перваго встречнаго убьет, и выходит с финским ножом, и если встретит отца родного, то и его не щадит: “смотрите-де, я не трус!”… Бывали случаи.

Понятно, что в таких местностях и пастырям нужно быть постоянно на страже: редкий праздник проходит без убийств. Исправник говорил мне, что за полгода в этом краю, в трех-четырех волостях, было до 56 убийств! В том селе, где я служил на сей раз, лет 30 назад убит был даже священник за то, что боролся с пьянством. И надо сказать правду: духовенство в этих местах старается быть на высоте своего положения. Но, к сожалению, не все священники таковы. И вот эти-то исключения и служат великим соблазном для народа.

Накануне освящения храма я хотел посетить местную больницу. Но мне сказали, что там больных нет, а только раненые. – Какие же раненые? – спросил я. Отвечают: недавно был праздник, была обычная здесь поножовщина, и в больницу привезли несколько молодцов израненных. Больно мне стало, и я решил за всенощной сказать слово сильнаго обличения этому дикому обычаю. Говорил я горячо, обращался к совести христианской, грозил судом Божиим, стыдил, указывал на вред пьянства, на безчеловечие буйнаго обычая, просил, умолял бороться с этим злом всеми мерами, советовал образовать общество трезвости и виновным грозил строгими епитимиями. Женщины плакали, мужчины стояли, повесив головы, а иные вздыхали. Видно было, что народ сознает свою вину. Я указывал им на благодать Божию, которая всегда готова на помощь грешникам, когда они каются, указывал средства укрепить свою слабую волю в борьбе с пьянством и буйством. Когда я кончил, послышались слова благодарности: “Спасибо тебе, владыко, спасибо, родной!” В праздник, имея в виду, что не все были за всенощной, не все меня слышали, я в своем слове снова повторил главныя мысли вчерашней беседы, а потом просил почтеннаго волостнаго старшину посодействовать духовенству в борьбе со злом. Надо было действовать быстро, чтобы не прошло доброе впечатление моих увещаний. Народ, слава Богу, еще чтит своих архипастырей, и наше слово, хотя оно и не всегда жжет сердце, ложится на душу простаго человека добрым семенем. И я имел утешение потом получить от одного из священников извещение, что как в дни освящения храма, так и следующий за ними храмовой праздник не было прежних буйств, не было ни одного убийства, а скоро затем узнал, что и возникло и общество трезвости. Оставалось радоваться и благодарить Бога. Но, видно, и сатана не дремлет в таких случаях. И он причинил мне тяжкую скорбь, какой я не ожидал. Прошел месяц после моего посещения, и я получаю от общества трезвости донос, что один из священников, дав обет воздержания, успел уже трижды нарушить его в приходе и притом публично… Даже у постели больнаго, при напутствовании его, не воздержался… Глубоко огорчило меня это известие: соблазнителя и нарушителя своего обета я тотчас же запретил в свяшеннослужении и назначил следствие, дабы дать пример строгаго отношения к таким слабым иереям. А трезвенникам послал нижеследующее архипастырское наставление:

“Членам Исидоровскаго общества трезвости – Божие благословение!

Порадовало меня доброе послушание ваше, когда я узнал, что по моему совету, нимало не отлагая, вы открыли у себя в приходе общество трезвости, дав обет воздержания, но глубоко огорчен я был, когда из вашего сообщения узнал, что один из вас уже трижды нарушил этот обет, и кто же? Пастырь, священник Бога Вышняго! Я запретил ему, яко соблазнителю, священнослужение, и он будет держать ответ за свое невоздержание яко священник пред судом архиерейским, но к вам я долгом почитаю обратиться с словом пастырскаго наставления. Верю, что любовь ваша приклонит сердце ваше к слову моему.

Пишите вы, что теперь, после нарушения обета воздержания самим священником, каждый мужичок подсмеивается над вами и называет общество ваше пустой затеей. Ведайте, братия, что ваше доброе начинание ненавистно для врага рода человеческаго – диавола: вот он, устами неразумных людей, и издевается над вами. Очевидно, он злорадствует над пастырем, нарушившим свой обет. Вы пишете: Бог поругаем не бывает. Сей пастырь, говорите вы, не человекам солгал, но Богу. Правда. Но бойтесь строго судить его. Силен Господь падшаго восстановить, слабаго укрепить так, что он может стать во главе многих борцов против пьянства и не раз победит врага, вырывая у него из пасти несчастных пьяниц. Не порицаю вас за то, что вы сообщили мне о соблазне, какой произошел от слабаго священника. Но предостерегаю вас от греха осуждения ближняго. Не судите, глаголет Господь, да не судимы будете… Вы должны по-братски, по-родному вразумлять падающих, должны молиться за них такою молитвою: “Господи! Помоги несчастному (такому-то) победить искусителя врага; Господи! Покрой всех нас от сего искушения. Ведаем, Господи, что диавол, яко лев рыкая, ходит, ища кого поглотить. Сегодня он искусил брата нашего, а завтра, может быть, станет нас искушать. Прогони его и от искушеннаго, и от нас в час искушения!” Молитесь и о тех неразумных, которые смеются над вами. Не осуждайте их: и их искушает все тот же сатана. Знайте, братие мои, что в деле борьбы с искушениями потребнее всего смирение. Не та трезвость Богу приятна, которая хвалится, как фарисей: вот я не такой, как тот пьяница, а та Богу приятна, которая и в пьянице видит, правда, помраченный грехом, а все же образ Божий, которая жалеет пьяниц и молится за них и всячески тщится вывести их на путь трезвости. Только раскольники да сектанты хвалятся своею трезвостью, за то враг им и помогает в самой трезвости. Для него ведь гордость приятнее пьянства. Пьяница может ведь увидеть свои немощи, покаяться, к Богу обратиться, а гордаго только Бог может вразумить. Вот почему и предостерегаю вас: не хвалитесь, не гордитесь своею трезвостью. Только смиренным дается от Бога благодать. Вместо того, каждый из вас старайся словом любви увещавать пьющих – не пить и присоединиться к вашему обществу трезвости. Господь увидит ваше тщание, вашу любовь и поможет вам в этом. Помните только, что всякое доброе дело трудом, терпением да молитвою совершается. И силен Бог обратить сердце к вам даже тех, которые ныне смеются над вами.

Да поможет вам Господь Бог Своею благодатию не ослабевать в начатом добром деле, да укрепит вас в борьбе с величайшим злом, которое губит Русскую землю, которое ведет вас к нищете, которое губит здоровье ваше и прежде времени сводит многих в могилу. Ведайте: не столько умирает на Руси людей от холеры и других повальных болезней, сколько от водки.

Милость Божия буди с вами!

Ваш смиренный архипастырь

Никон, епископ Вологодский и Тотемский

1910. Окт. 5 дня.

Епархиальный град Вологда.

Это наставление будет роздано всем членам общества трезвости, подписавшим упомянутое сообщение.

Нам, пастырям Церкви, особенно благопотребно ныне предостерегать пасомых от сектантскаго отношения к добродетели – от того фарисейскаго духа, коим пропитана вся так называемая “христианская” деятельность сектантов. К сожалению, не говорю уже о простом народе – даже многие из интеллигенции не знают, что есть добродетель ложная, которая растет на почве, удобренной тщеславием. Такой добродетели охотно помогает сам сатана. Святые отцы говорят: довольно орлу запутаться одним ноготком в сетях ловца, как он уже во власти ловца. Та к и диаволу достаточно заразить человека тщеславием, чтобы погубить его. Тогда ведь всякое добро, какое будет он делать, будет только питать его тщеславие: из тщеславия он будет молиться, поститься, трезвиться, подавать милостыню, носить вериги, творить поклоны, даже терпеть всякия скорби. Тщеславие у него выражается в презрении к ближнему. Покойный старец мой, о. архимандрит Леонид, рассказывал, что, путешествуя по Афону, он в одном монастыре нашел монаха, который удивительно терпеливо переносил всякия оскорбления от братии. Отозвав его в сторону, о. Леонид просил его: “Скажи, ради Бога, как ты переносишь все это? Чем укрепляешь себя в своем помысле?” – То т отвечал: “Да стоит ли обращать внимание на их оскорбления? Ведь это не люди, а собаки…” Точно такой же случай рассказывается в “Лествице”. С чувством какого-то страха отошел я, говорил старец, от этого монаха: да избавит Господь всех нас от такого поистине “бесовскаго терпения”. В другой греческой обители он встретил такого же терпеливца болгарина и тоже спросил его сказать, ради пользы души: как он терпит? И получил в ответ: “Як мул”! – Что это значит? – “То, брате, что я не стою называться по грехам моим человеком: вот я и терплю все, как мул: что на меня положат, то и несу”. “Воистину, ты обрел спасение,” – сказал ему старец.

Вот два противоположныя настроения при одной и той же добродетели: в одном она приносится в жертву тщеславию, в другом и зиждется на смирении, и приносит плод смирения. Эту тайну духовной жизни следует как можно чаще раскрывать православным христианам всех званий и состояний. Кто ее знает, тот не соблазнится ни трезвостью, ни честностью сектантов, тот только пожалеет сих заблудших, мнящих свое спасение устроить вне спасительнаго ковчега Церкви Христовой. Он поймет и то, почему так легко, без всякой борьбы, дается и трезвость, и другия мнимыя добродетели отщепенцам Церкви. Всякаго рода скорби, гонения или же борьба внутренняго нашего человека, словом, все то, что называется крестом, есть признак истиннаго пути ко спасению. Аще кто хощет идти по Мне, глаголет Господь, да отвержется себе и возмет крест свой, и да последует Мне. Правда, для великих святых Божиих, после очищения их сердца подвигами и благодатию Господней, их крест обращается не только в лествицу, но и в крылья, несущия их на небо; но ведь то – святые Божий, а мы – грешники: довлеет нам с благодарением Господу, нас ради распятому, нести свои кресты и с любовию лобызать руку Христову, не только возлагающую на нас эти кресты, но и помогающую нам нести их…

№ 44
О рассуждении

Святые отцы-подвижники выше всего в духовной жизни ставят “рассуждение”. Что такое рассуждение? Это – особый дар Божий, дающий исполнителю заповедей Божиих способность познавать: как лучше и душеспасительнее делом совершить ту или другую добродетель, совершить дело доброе возможно согласнее с волею Божией. Сей дар дается Богом после великих подвигов в духовной жизни, а пока человек не удостоится получить его, он должен отсекать свою волю, даже свое смышление во имя послушания воле Божией, пред старцем или пред тем, к кому он находится в отношениях духовнаго подчинения, причем оба они руководятся опытом святых людей, имевших несомненно дар рассуждения. Вот почему св. отцы и говорят, что послушание есть матерь смирения и рассуждения.

Знают ли миряне-христиане эту мудрость духовную? Не впервые ли многие из них сейчас читают о ней? А между тем для православных это должно бы быть азбучкой их духовной жизнедеятельности. Без рассуждения, говорю, ни одна добродетель не имеет настоящей цены в очах Божиих. Будет ли то молитва, или пост, или милостыня – без рассуждения все это может обратиться даже во вред делателю сих добродетелей, ибо подо все это, без рассуждения, может быть незаметно подложено, как почва, как тайное побуждение, например, тщеславие или иная какая-либо другая страсть, и тогда вся ценность доброделания будет похищена врагом нашего спасения. Ведь сказано в Писании и о молитве: молитва его обратится в грех, а о посте и бдении сказал некогда бес одному подвижнику: “ Ты постишься, а я никогда не ем, ты бодрствуешь, а я никогда не сплю”. Без рассуждения самая любовь, сей верх нравственнаго совершенства, может обратиться или в буддийское непротивление злу, или же в туманный, расплывчатый, беспочвенный, холодный гуманизм… Самое смирение, сей воздух, коим дышат добродетели, может выродиться в смиреннолукавство. Та к высоко ценится дар рассуждения, как основа христианской деятельности. Вот почему добродетель послушания, как одно из главных средств к приобретению рассуждения, так высоко ценится в духовной жизни святыми отцами и учителями Церкви.

Будучи по своей природе даром благодати Божией, стяжаемым, однако же личным подвигом человека, разсуждение делает человека, обладающаго им, причастником общецерковной жизни. Церковь есть единый живой организм, имеющий своею главою Самого Господа нашего Иисуса Христа и объединяющий в себе всех во Христе спасаемых, от первозданнаго Адама до последняго его потомка, имеющаго восприять святое крещение пред пришествием Господа на Суд Всемирный – словом, все спасаемое во Христе человечество. Глава Церкви – Христос благодатию Духа Святаго руководит духовною жизнию верующих в Него, а верующие, личным подвигом накопляя духовные опыты благодатной жизни, делятся ими с своими собратиями во Христе и, таким образом, не только единым сердцем и едиными усты, но и единомыслием дел в жизни во Христе исповедуют Его яко Главу свою и прославляют всемощную спасающую силу Его. Да иначе и быть не может в Церкви Христовой. Ведь все, что мы делаем добраго, исполняя святую волю нашего Господа, делаем не мы: Он в нас и чрез нас исполняет Свои же заповеди. Ведь это – Его слово: без Мене не можете творити ничесоже. Таким образом, жизнедеятельность Церкви, каждаго отдельная ея члена и всех вместе, в сущност, есть жизнедеятельность Главы Церкви – Самого Господа Иисуса Христа. Из сего видно, как для каждаго члена Церкви должно быть обязательно сообразовать всю свою личную жизнедеятельность с волею Главы Церкви – Христа и с жизнедеятельностию всей Церкви – Его тела. Только то добро спасительно, которое вполне согласовано с сею Божественною волею, о котором и совесть наша свидетельствует, что оно не нами, не нашими личными силами, а благодатию Христовою соделано. Такое добро делает нас самих живыми членами единаго тела Христова – Его св. Церкви, нашей матери, органами Христа в Его жизнедеятельности на земле. И в этом – наше счастие, в этом залог и начаток нашего вечнаго блаженства еще здесь на земле. И кто живо сознает это, кто живо в самом себе ощущает эту жизнедеятельность Христа, кто чувствует свое полное безсилие на доброделание без Его благодатной помощи, тот всегда с глубоким смирением будет благоговейно исповедывать силу Христову и все будет приписывать Ему единому, яко действующему вся во всех членах тела Его – Церкви. Живу не ктому аз, восклицал некогда в благодатном восторге великий Апостол Христов, но живет во мне Христос. Вся могу о укрепляющем мя Господе Иисусе! Отсюда – глубокое, для мира сего непостижимое смирение святых Божиих и всех вообще подвижников благочестия. В чувстве сердца все они ничего не видят в себе истинно добраго, что принадлежало бы лично им: наше – это грехи, а если что и делаем добраго, то – уже не наше, а Божие. Ведь сказано: аще вся повеленная вам сотворите, глаголите, яко раби неключими есмы: еже должна бехом сотворити – сотворихом. Для таковых становится уже безопасен и дар чудотворений с даром пророчества или прозорливости: чувствуя и сознавая себя орудиями, органами жизнедеятельности Самого Христа, они не смеют и помыслить что-либо о себе высокое, напротив, с благоговейным смирением все относят ко Христу и прославляют Его всемощную благодать.

Мы, православные русские люди, имели великое счастие видеть своими очами высокое воплощение такого идеала смирения и вследствие смирения – чудо действующей благодати Божией в лице досточтимаго и присноблаженнаго старца Божия о. Иоанна Кронштадтскаго. Всем, кто имел счастие знать его, памятно, как он – так сказать, пугался всякой похвалы людской, с каким негодованием или лучше сказать – святою ревностию о славе Божией отвергал он всякую благодарность людскую, когда по его святым молитвам Господь совершал исцеление недугующих или проявлял иную какую-либо милость Свою… “Бога благодарите, а не меня грешнаго: я – ничто, по вере вашей Бог услышал нашу молитву!..” Вот что неизменно говорил он, когда его слезно благодарили за его молитвы. Читайте его дневники и вы поразитесь его глубоким смиренномудрием, его всецелою преданностию Христу. Вот почему он и дневники сии дерзнул назвать своею “Жизнию во Христе”. Это была воистину жизнь во Христе, потому что была жизнью в Церкви Христовой, потому что сам он сознавал себя живым членом этой Церкви, учил всех и исповедовал, что только чрез Церковь возможно соединиться со Христом, что кто вне Церкви, тот чужд и Христа. Живя в Церкви, а чрез Церковь и во Христе, он обладал и высшим даром “рассуждения духовом”, как этот дар называет св. Апостол Павел. Но он же и свидетельствует, что все дары Божии стяжаются усердным исполнением заповедей Божиих во смирении и послушании Церкви, в духе учения слова Божия и отеческих писаний, а также, само собою разумеется, и смиренным восприятием благодати Божией в таинствах Церкви. В сих таинствах Господь простирает Свою спасающую десницу к людям, а в исполнении заповедей Божиих люди простирают свою руку навстречу деснице Божией, укрепляющей их руку. Та к наша жизнедеятельность объединяется с жизнедеятельностью Божией в нас и чрез нас, и таким образом совершается наше спасение во Христе.

Из всего сказаннаго видно, как для всех нас, верных чад Церкви, важно быть в единении духа с Церковию веков минувших, на небесах уже торжествующей, в единении не только учения веры, но и самых принципов нашей христианской жизни. А искание этого единения есть то, что мы называем “рассуждением”. Со стороны Главы Церкви это есть – Его дар, а со стороны нашей – всецелое стремление во всем и всегда согласовать волю свою с волею Его, внимая учению Церкви и ея благодатных, духовным опытом богатых пастырей и учителей духовной жизни. Господь не оставляет Свою Церковь и в наше скудное верою и духовною жизнию время без живых руководителей в духовной жизни. Гд е они? Кто они? Ищите и обрящете, глаголет Господь: толцыте и отверзется вам. Молитесь, просите и дастся вам. Та к молился св. царь и пророк Давид: научи мя творити волю Твою, яко Ты еси Бог мой (Пс. 142, 10). Настави мя на истину Твою, скажи ми, Господи, путь, в оньже пойду, яко к Тебе от всякаго житейскаго попечения и пристрастия взях душу мою (Пс. 24, 5). Должно только помнить, что, по слову св. Иоанна Лествичника, тому, кто хочет познать волю Божию, прежде всего следует умертвить в себе всякое собственное желание, отречься от всякаго своего смышления и только тогда вопрошать старцев или пастырей Церкви о том, в чем имеет он нужду. При этом он обязан принимать от них советы, яко от уст Самого Бога, хотя бы то и казалось противоречащим его желаниям и намерениям и хотя бы тот, кого он вопрошает, сам и не был строгим подвижником. “Несть бо неправеден Бог, говорит великий учитель духовной жизни св. Иоанн Лествичник, и не попустит, чтобы души, совету и суду ближняго с верою и незлобием (в простоте сердца) покоршияся, были обмануты, и хотя вопрошаемые были и неразумны (недостаточно опытны), однако есть в них Дух Божий безтелесный и невидимый”. На сем основывается так называемое старчество. Не для иноков только, но и для всех, внимающих делу своего спасения, оно необходимо. Сами старцы всячески отсекают свою волю и пред духовными своими друзьями, и пред лицем Божиим, молясь слезно, да скажет им Господь волю Свою, да подаст им слово благопотребное ко спасению вопрошающих. И как бы ни было иногда горько это слово, они говорят его небоязненно, невзирая на лица, единственно внимая голосу своей совести. И верующие миряне с любовию внимают слову их и иногда издалека идут к ним или же ведут с ними постоянную переписку. Известно, сколько томов писем уже издано разными лицами и особенно Оптиной пустынью, писем, заключающих в себе сокровища духовных советов, преподанных старцами по разным случаям духовной жизни. И строго следят старцы Божии, чтобы их ответы, их письма соответствовали учению св. отцов-подвижников, наипаче же слову Божию. Если их совесть колеблется, то они не дают никакого ответа, дабы не погрешить пред Богом и не подать вреднаго совета. И по мере их отречения от своей воли и смышления, Господь дает им дар рассуждения на пользу ищущих их “окормления”. И нередко вся судьба мудраго и ученаго человека решается словом простеца старца, Богом умудреннаго. И в этом порядке водительства Божия совершается та тайна, о коей некогда изрек Господь в молитве Отцу Своему Небесному: благодарю Тя, яко утаил еси сия от премудрых и разумных, и открыл ecи та младенцем – младенчествующим в простоте верующаго сердца.

Наше время тем и опасно, что самое нужное для христианина и забывается. Толкуют и спорят о самых превыспренних предметах, а духовной азбучки и не вспомнят. Оттого и происходит та безплодность даже в добрых начинаниях, какая иногда приводит нас в недоумение: отчего это? – от недостатка духовнаго рассуждения, от излишней самонадеянности, от самочиния. Рассказывал мне покойный о. архимандрит Леонид об одном афонском молодом иноке, который возмечтал быть мучеником за Христа. Обратился он за советом к своему старцу. – “Доброе дело, чадо, ответил ему авва: – но нельзя на это самочинно вызываться – это уже дело гордости духовной. Господь учил, аще гонят вы во граде, бегайте в другий. Но юный инок не убеждался сим советом аввы: “Сердце мое горит любовию ко Господу, хочу умереть за Нею. Благослови, отче: я пойду к туркам, прокляну их Магомета и исповедаю Христа”. Тогда мудрый старец говорит ему: “Нужно, чадо, прежде себя испытать: вынесешь ли страдания? Лучше сделать опыт”. – “Готов, говорит ученик, на все. – “Вот тебе заповедь: если укусит тебя блоха или клоп – не смей чесаться”. – Ученик принял заповедь, но не прошло двух-трех дней, как прибежал к старцу с жалобой на самого себя: “Не могу, отче, вынести искушения, сними с меня заповедь!” Тогда старец сказал ему: “Видишь, как ты немощен: где же тебе вынести муки за Христа? Видишь, что твое неразумное желание мук сих есть искушение от врага”. И смирился инок, и просил у старца прощения. Такого рода искушение, влекущее на подвиг выше меры, называется поруганием от врага и происходит от гордости. Св. Иоанн Лествичник говорит: “Часто у врагов наших сей бывает умысел, да нам представят к деланию то, что силы наши превосходит, чтобы мы чрез то, презрев и потеряв и возможное, подвергнули себя величайшему у них посмеянию. Видел я, говорит он, некоторых и слабосильных людей, которые, по причине множества грехопадений своих, принимались за подвиги, силу их превышающие, но поелику понести их не могли, то я им сказал, что покаяние у Бога судится по количеству не трудов, а смирения”.

Когда нет духовнаго рассуждения, то всякое доброделанне подвергается опасности быть безплодным для нашего спасения. Или человек берется за подвиг выше меры своих духовных сил; или берется за дело, которое не нужно, и не делает того, что нужнее и полезнее; или делает нужное не так, как бы подобало; или вовсе не замечает, как под его доброе дело подкрадывается враг и окладывает его тщеславием, корыстолюбием, самомнением… И сколько таким образом тратится сил и средств людьми добрыми если не напрасно, то с потерею духовнаго плода в жизнь вечную! А иногда от мнимых добрых дел, даже от таких, как пост и молитва, получается великий вред для души, и все это от недостатка духовнаго рассуждения, от самонадеянности, от нежелания смиренно проверить себя: разумно ли, по духу ли Христова учения подвизается он? Видал я прельщенных, носивших тяжелыя вериги, изнурявших себя постом, полагавших не одну тысячу поклонов в сутки, читавших грешные помыслы в чужой душе и обличавших их и, наконец, – на воздух поднимавшихся во время молитвы… И – увы! Все таковые находились в прелести бесовской, в самом погибельном состоянии, все они были заражены духовною гордостью и находились во власти сатаны, все забывали, что в очах Божиих смиренный грешник, окаевающий свои грехи, неизмеримо выше всякаго гордаго праведника, любующагося на свои добродетели. Еще не потеряна надежда на спасение того, кто искренно заблуждается, кто самочинничает в духовной жизни по неведению: Господь вразумит его и изведет на путь смирения, имиже Сам весть путями; но горе тому, кто знает этот Христов путь, но не хочет вступить на него. За то, что он в гордыне своей как бы презирает голос матери-Церкви, за то, что он в самомнении своем сам отделяет себя от жизни Церкви, которая дышит смирением, благодать Божия оставляет его и предоставляет его своей гибельной участи, но реченному: накажет тя отступление твое… Вне Церкви Христовой – нет благодати, нет и спасения! Мы знаем ведь, что и магометанские факиры, и индусские йоги совершают такие подвиги, коим нельзя не изумляться: и постятся по нескольку недель, и истязуют свое тело всякими способами, но все это совершается вне благодати, скажу больше: все они, находясь в отчуждении от благодати, живущей только в Церкви Божией, находятся под влиянием врага рода человеческаго, который не только помогает им в их лжеподвигах, но и других чрез то влечет к погибели… Но не столько виновны будут на страшном суде Божием все сии, вне Церкви и в прелести находящиеся, сколько христиане, знающие путь Христов и идущие путем гордыни сатанинской.

Что я сказал сейчас о подвигах духовных, то применимо и к подвигам всякаго доброделания. Путь смирения один и тот же: и для монаха, и для мирянина. Будет ли то подвиг молитвы и поста, или же подвиг милостыни, храмоздательства, или же всякаго служения ближнему – все будет ценно в очах Божиих только тогда, когда будет совершаться в смирении, в отсечении своего смышления, при проверке своего доброделания церковным о нем учением, дабы действовать так, как подобает члену Церкви – в единении с Церковию и Самим ея Главою – Господом Иисусом Христом. В этой проверке себя, в этом искании единения, как я выше уже сказал, и заключается добродетель “рассуждения”, которая должна руководить всяким начинанием нашим, всяким нашим доброделанием.

Скажи же нам, Господи, путь, в оньже пойдем, и научи нас непогрешительно творити волю Твою!..