Текст книги "«Козни врагов наших сокруши...»: Дневники"

№ 348
Скоропослушный ревнитель Православия

Как счастливы мы, грешные, что можем иметь постоянное общение с небожителями, поведать им свои скорби и нужды, получать от них помощь и утешение в наших скорбях, исцеление в наших недугах, благодатное указание пути в Царство Небесное! Мои читатели помнят недавно сообщенный мною трогательный рассказ Ярославскаго купца В. Я. Кузнецова о том, как святитель Христов Николай выручил его из беды в его отрочестве, послав ему теплую шапку; в моей книжке “Чем жива наша православная русская душа” есть рассказы о том, как тот же великий чудотворец поставил лучший балл на экзамене студенту, впоследствии знаменитому адвокату Ф. Н. Плевако, по молитве его матери; как спас от беды трехлетняго ребенка, посадив его в постельку, и под. Этот, особенно чтимый Русским народом угодник Божий как бы живой, хотя и незримый телесными очами, ходит среди чад Церкви, слушает их молитвы, благодеет не только православным, но и неправославным, и даже язычникам… Была бы только вера в силу его молитв, а он всегда уже готов на помощь. Потому и называется “Николою Скоропослушником” на одной его иконе.

Вот что сообщает мне один почтенный старец протоиерей Рождественской церкви села Лакаш, Рязанской епархии, о. Николай Петрович Хрущов. Сообщение это записано было со слов священника Даниила Д. Азбукина, жившаго в селе Алешне, Орловской епархии, дочерью его Н. Д. Синадскою.

“Лет сорок тому назад из Финляндии приехали в Волховский уезд, Орловской губернии два брата Отт и Адольф Ивановичи Брумеры, лютеране по вероисповеданию. Они купили землю, Отт поселился в Алешне, а Адольф в Ветловке. Отт Иванович хорошо, даже дружественно относился к духовенству, тогда как Адольф терпеть не мог духовных. Он никогда не принимал их у себя, издевался над ними, когда приходилось ему встречать их в доме брата. Своих служащих штрафовал за то, что они бывали в православной церкви и потому не выполняли работу, а если эта неисправность случалась из-за водки, то штрафа не полагалось.

У братьев Брумер в Орловском институте воспитывалась внучка, девочка лет 12–14, Софья, барышня болезненная и очень добрая, и богомольная. По своему болезненному состоянию она подолгу живала в деревне, то у того, то у другого дедушки.

Случилось, что Адольф Иванович заболел: стал жаловаться на боль ног, на плохую работу желудка, головную боль и подобныя недомогания. Врачи лечили, временно помогали, а потом опять те же явления продолжались. Проходят месяцы, лето, осень, годы. Адольф Иванович лежит уже прикованный к кровати, и нет ему облегчения. Мой отец, священник, – продолжает рассказчица, – несколько раз чрез домашних советовал ему обратиться к Божией помощи, но доходило ли это до ушей грознаго Адольфа – не видно было. Только маленькая Сонечка могла что-нибудь сказать дедушке, не боясь быть изгнанной вон с запретом показываться на глаза. В минуты мучительной безсонницы больной очень любил, чтобы ему читали. Соня часто сиживала у кровати и скрашивала незавидную долю дедушки. Не знаю, как случилось раз, Соня из книги, подаренной ей институтским начальством, читала о чудесах и жизни святителя Николая Чудотворца. И вот днем слышат домашние, что в кабинете происходит разговор между больным и еще кем-то. Никто из домашних не придал этому значения, так как было в порядке вещей, что у больнаго всегда кто-нибудь был… Только когда вошли в кабинет, там никого не было, но больной сказал, что “старичка” нужно проводить, что он очень ему понравился, ласково беседовал с ним о болезни и обещался еще придти, причем все советовал “утвердиться на семи столбах: тогда и ноги, говорит, будут ходить и голова перестанет болеть”.

Когда до моего отца, продолжала рассказчица, дошел этот совет таинственнаго старца – “утвердиться на семи столбах”, то отец сказал, что Адольфу Ивановичу нужно принять семь Таинств Православной Церкви. Сказали об этом больному. Между тем, он очень напряженно ждал, когда к нему придет старичок. Однажды больной попросил посадить себя, а до сего времени лет семь или восемь лежал. Его посадили, и он тут же забылся сном. Его воспитанница, Иулита Андреянов-на, девушка лет 24-х, сидела около него, боясь пошевелиться, чтобы не разбудить больного. Вдруг она видит, что больной радостно встрепенулся, и слышит, что он кому-то говорит: “Здравствуйте, как я вам рад! Мне после вашего посещения стало лучше, вот я уже сижу… Вы говорите, что это поможет? Так я обязательно возьму семь столбов”. Потом больной просил невидимаго посетителя остаться у него еще, так как он чувствует себя очень хорошо, когда старичок бывает у него, но посетитель сказал, чтобы больной поспешил сделать то, что обещал. По-видимому, посетитель ушел; больной, обратившись к Иулите Андреяновне, стал восторгаться видом посетителя: “Какие у него глаза, какие волосы, какая одежда!.. Верно – странник? Но как я ему рад…” Когда Иулита Андреяновна сказала, что она не видела старичка, то больной не хотел верить этому. Тогда девочка Соня принесла маленький образок Святителя Николая Чудотворца и показала больному: “Да, – подтвердил Адольф Иванович, – этот самый посетитель и был у меня два раза”. После этого послали за моим отцом. Больной твердо выразил желание перейти в православие. Приготовление к таинству шло около десяти дней. Отец знакомил его с учением православной Церкви. По мере приближения дня присоединения больной чувствовал себя все лучше и лучше, так что этот, недвижимо лежавший несколько лет старик во время присоединения только часть службы сидел, а больше все стоял, опираясь на руку внучки Сони.

Врачи, в виду улучшения в состоянии здоровья, советовали Адольфу Ивановичу поехать на воды, чтобы там поправить свое здоровье, но больной говорил: “Я знаю, кто меня вылечил”, и каждый раз, не пропуская деревенскую церковную службу, на своих ногах ходил в храм Божий. В благодарность к Святителю Николаю в святом миропомазании он принял и его имя. Жил он после исцеления лет 18–20 и умер, не жалуясь на ноги”.

Читатели спросят: чем же объясняется такая милость Святителя Христова к этому лютеранину, который, как видно из рассказа, так чуждался Церкви православной, что штрафовал ходивших в храм Божий православных своих рабочих? Ответом на это служит сообщение г-жи Синадской, что девочка Соня до перваго его видения ходила в церковь, молилась о дедушке и служила молебны Святителю Николаю Чудотворцу о его выздоровлении…

Господь, при земной жизни Своей, исцелял заочно не только правоверующих евреев, но и язычников – слугу сотника Капернаумскаго, дочь Хананеянки и других, по молитвам близких им людей. Ему подражают и угодники Его, простирая любовь свою к немощным и бедствующим даже иноверцам по молитвам их родных и близких, особенно по молитвам детей.

№ 349
Покушение на основные законы

С недоумением, с чувством скорби смотрим мы, православные русские люди, на то, что творится в нашей якобы Государственной Думе, а за нею, к нашему изумлению, и в Государственном Совете, где пребывают мужи совета и разума, люди житейскаго и служебнаго опыта и науки… Что не ладно у нас в верхах, то и простые люди видят, что министры, по выражению одного из умных людей, стали “поденщиками”, избираются, по выражению другого острослова, из “непомнящих служебнаго родства”, с этим приходится, пожалуй, согласиться; но вот с заключением из этой посылки уж никак нельзя помириться: Дума, а за ней и часть Совета требуют, чтобы министры назначались такие, которые были бы “облечены доверием страны, доверием народа”. Значит, доверия Государя, отца народа, мало? Но что это за слово: “страна”? Ведь по-русски это понятие географическое, стало быть, надо его понимать в переносном смысле: страна – народ, обитающий в России. Но в России обитает много народов: какой же народ? – Конечно, “Русский”. – Но тогда так бы прямо и говорили, а то – “страна”… Можно подумать, что намеренно избегают сказать прямо: “Русский народ”. Но будем думать, что Русский народ, а не иудеи, немцы и пр. Народ этот состоит, по меньшей мере, из ста миллионов: где же найдется человек, котораго знали все эти сто миллионов? Могли бы знать и его способности и оценить их? Да и как это узнать мнение ста миллионов?.. Ясно, что те, которые этого требуют, разумеют “представителей” народа, какими и считают себя самих. – Так вот в чем дело: подайте нам министров, каких мы укажем, мы выберем! Но позвольте, кто же вас уполномочил на это? Закон? – Нет. Народ? Но народ, в собственном смысле, и не выбирал вас, выбирали – большею частию интеллигенты, отошедшие от массы народной на страну далече, – редко-редко где настоящий голос народный был слышен на ваших выборах; оттого и получилось, что Государственная Дума, которую Государь желал иметь “русскою по духу”, которая и должна бы быть Думою Государевою, – на деле явилась… не русскою… И вот эта не русская по духу Дума и хочет выбирать министров, ближайших помощников Царя, по своему вкусу. А с теми, кого выбирает Царь, она и работать не хочет. Но если она не лжет, когда называет себя русскою, то не проще ли было бы успокоиться, использовать данное ей право наблюдения за министрами в виде запросов и законосоставительной инициативы и просить Государя назначать министров более опытных и сведущих в той области, какая кому предназначается. Да и сами избираемые должны честно и прямо говорить Государю, если знают, что неспособны к делу.

Народ в низах и не подозревает, что именующие себя его избранниками, покушаются на права Государя, его “Батюшки-Царя”, которому он верит, как Отцу Отечества, пред волею котораго благоговеет, как пред волею Божией…

Или думают эти “избранники” обмануть народ?..

Не бывать этому! У народа есть мудрая мать – святая Церковь, которая должна разоблачить и этот обман, как ея служители разоблачают многия махинации в области мысли немецкой, пытающейся отравить народную душу разными лжеучениями.

P.S. В Государственном Совете половина членов назначается самим Государем. Ужели и сии, облеченные доверием Самого Государя, пошли за думскими реформаторами Основных Законов? К сожалению, и среди них нашлись такие… Ну и времена же мы переживаем. Кому же остается верить?..

“Домашний враг”

И врази человеку домашний его…

Дни, нами переживаемые, поистине лукави суть…

Мы не можем не видеть, что отовсюду идет подкоп под Церковь, что никогда, может быть, не было такой нужды, чтобы пастыри Русской Церкви, ея власть,

бодро стояли на ея страже и зорко следили за всем, что творится вокруг стен церковных. Для борьбы с темными силами, воюющими против Церкви, нужно иметь и соответствующее оружие. Таким оружием является, как известно, печатное слово, а современность показывает, что в среде печатных органов засилье на стороне ежедневных изданий. Духовенство наше, особенно сельское, привыкло за последние два года иметь свою ежедневную газету – “Приходский Листок”. К сожалению, всем известныя обстоятельства страшно подняли цену на бумагу и типографския работы, и вести дело издания, обязавшагося давать ежедневно по номеру за четыре рубля год, стало крайне затруднительно. А тут еще странный налог на издание: редакция платит из подписных денег на прибавку жалованья синодальным чиновникам 30 000 рублей. Между тем, нигде в светских газетах не встретишь таких содержательных статей по вопросам церковной жизни, как в “Прих. Листке”. Во многих случаях он является руководителем для духовенства в борьбе с сектами, расколом, безбожными и анархическими влияниями, и, уж пусть не сетуют на меня за слово правды – с безсмысленными и даже безмысленными для русскаго человека, политическими мечтаниями иудействующих отщепенцев от народа, разных кадетов, эсэров и эсдеков… Понятно, что вот этим-то господам и неприятно существование специально-церковной ежедневной газеты. Сельский батюшка, прежде выписывавший “Биржевку” за четыре рубля, теперь получает хорошую церковную газетку; его уже не отравишь тем духовным и политическим ядом, какой изготовляется в лабораториях иудейских.

Но есть и свой “домашний враг” “Прих. Листка”, который имеет свою якобы “церковную” ежедневную газету и очень хотел бы закрытия синодальнаго органа, чтобы заменить для привыкших к ежедневной церковной газете это издание своим “Колоколом”. Он всячески старается подорвать доверие читателей, незнакомых с синодальным изданием, к “Пр. Листку”, называя его “чахлым”, “безнадежным”, “незадатливым детищем времен Саблера”, указывая небывалые огромные дефициты, сообщая, будто редактор имеет 9 помощников на жалованье, будто духовенство “решительно против обязательственности выписки “Пр. Листка”, будто бы в редакторы этого издания намечается “мастер сатиры г. Селитренников” и т. д. Словом: надо закрыть этот листок, – тогда духовенство поневоле, чувствуя нужду в ежедневной церковной газете, подпишется на мой “Колокол”… Вот смысл всех суждений В. М. Скворцова.

Было время, когда я рекомендовал этот “Колокол” духовенству, сам сотрудничал в нем, пока, в прошлом году, г. Скворцов не заявил мне, что он “безповоротно разочаровался в старом режиме” и занял 60 000 в якобы “Русско-Французском”, на деле же иудейском, банке, где был директором известный Рубинштейн. После этого я решительно порвал с “Колоколом” как изменником “стараго режима” – чтый да разумеет. Теперешнее направление этой газеты-изменницы всем ея читателем известно: она стоит за иудеев, за “новый режим”, за выборы духовенства, за всякия “обновления” и “оживления”, нередко в антицерковном духе. Завелись у нея и подходящие сотрудники: В.С., В. Рязанский, В. Зарайский, Н.С.,П. Н.С., Н. С., протоиерей Н. Смирнов и под. Можно себе представить, чем будет питать духовенство эта газета, если оно, нуждаясь в церковной ежедневной газете, станет подписываться на “Колокол”. Надо помнить то, на что указывает и сам г. Скворцов: “Мы, – говорит он, – накануне выборов в Гос. Думу; духовенство должно принять в них участие”. Все, конечно, так, но вот уж никак не согласимся с дальнейшими рассуждениями г. Скворцова: “Мудреное дело, говорит он, как и какие директивы преподавать официальному органу Церкви, дабы не поставить ее, всем дорогую нашу мать (какая нежная любовь к Церкви!), равно как и самих пастырей, под жестокие удары укоризн со стороны пасомых. Есть моменты в жизни, когда удоби(е)е молчание”, чем вредное и рискованное многоглаголание. Таково-де мнение духовенства”. Таково, конечно, мнение г. Скворцова, а духовенство знает хорошо, что тут и сомнений, и колебаний быть не может: надо стоять за веру Православную, за Царя Самодержавнаго и за права народа – хозяина земли Русской. Если и бывали, и будут в среде духовенства Огневы, Тихвинские и им подобные – то ведь это – духовные уроды, коим не место и среди духовенства, тем менее места в Г. Думе. А если “пасомые”, не внимая наставлению пастырей, будут укорять их за якобы “политику”, утверждая, якобы духовенство должно быть “аполитично”, то ведь мы знаем цену таким речам: пусть укоряют вместе с г. Скворцовым – в их укоризнах только честь мужественным пастырям. Отечество в опасности, не только от внешняго врага – Бог даст – мы с ним справимся, – опаснее враги внутренние, все вот эти умники, вопиющие “об ответственном пред страною министерстве”, о “новом режиме”, о всяких “свободах”, о “равноправии гонимаго племени” и под. И грех будет духовенству, если оно будет молчать, когда будут проходить в Г. Думу вот такие умники. Вот в таком духе и должен, нимало не колеблясь, давать “директивы” духовенству “Прих. Листок”. А если у него недостает средств, то надо, во-первых, освободить редакцию от упомянутаго налога, а затем… да простят мне слово правды те, кого это касается: если для “Колокола” нашлась субсидия, то почему бы не найтись ей и для церковной газеты? Удивительное дело: для частных изданий, для казенных, издаваемых казенными учрежденными, для “Сельскаго Вестника”, “Народнаго Чтения” и под. находятся средства, только для того, что идет от Церкви, под покровом Церкви – средств не обретается…

Церковь всегда была лучшим другом государства, его союзником в деле государственнаго благоустроения: история самого государства до реформ Петра I так тесно сплеталась с историей Русской Церкви, что сама была почти церковною. Было бы прискорбно и для государства вредно, если бы в наше смутное время государство покинуло Церковь, поставило бы ее в необходимость стать в стороне от нужд государства и его внутренней жизни. Это должен бы понимать больше, чем кто другой, г. В. М. Скворцов, бывший много лет на службе у власти церковной. К сожалению, с “разочарованием в старом режиме” у г. Скворцова личный интерес стал выше церковнаго, что заметило даже “Новое Время”, нецерковная газета: “Вдохновляясь, говорит оно, перспективами близкаго закрытия “Прих. Листка”, г. В. Скворцов прилагает все усилия, чтобы ускорить падение казеннаго конкурента своего “Колокола”. Еще бы, скажу и я: еще бы не постараться об этом: ведь “Пр их. Листок” имеет, по меньшей мере, 50 000 подписчиков: если он закроется, то на долю Василия Михайловича перепадет несомненно порядочная толика из числа этих подписчиков. Недаром он зорко следит за тем: объявит или не объявит подписку “Прих. Листок”. И конечно, скажем его же словами: “долго ждать ему не придется: издательский год на исходе”…

А как ведет дело сам г. Скворцов, это видно из его собственнаго признания: “О содержании иной статьи “Колокола”, говорит он, впервые узнаешь из газетных обзоров печати, а между тем, печатные скалозубы требуют за нее к ответу В. Скворцова, а он неповинен в ней ни сном, ни духом”. Хорош же издатель: значит, он пустил в свою газету молодцов, которые и работают за хозяина, как им вздумается, торгуют товаром, какой им по вкусу, а ему и дела до того нет… Его дело писать широковещательныя рекламы да вот подкапываться под “конкурента”; а в случае, если потянут под суд, так у него есть на то подставной редактор, некий г. Е. М. Братин. Можно себе представить, чем будут угощать читателей “Колокола” сотрудники В. М. Скворцова, если он даст им полную свободу писать по указанию тех, пред кем преклоняется их хозяин… В. М. Скворцов ставит себе в защиту, что издает “Колокол” 11-й год, но ведь почти 10 лет он служил “старому режиму”, от котораго отрекся; стало быть, 10 лет он шел по пути, который теперь признает ошибочным, для Церкви и России вредным, а разве эта заслуга? С его точки зрения следовало бы не хвалиться, а каяться в том, что 10 лет заблуждался, задерживал расцвет “новаго режима”.

№ 350
Утешение у яслей Христовых

Слава в вышних Богу, и на земли мир…

Лк. 2,14.

И послав Ирод, изби вся дети, сущия в Вифлееме и во всех пределех его…

Мф. 2,16.

Небесным миром и благодатною радостью наполняется сердце наше в светлый праздник Рождества Христова у священных яслей Младенца – Превечнаго Бога. В песнопениях Церкви громко звучит торжествующая песнь небожителей: Слава в вышних Богу, и на земли мир, в человецех благоволение! Всему миру, всему человечеству возвещается радость велия: днесь родися вам Спас, Иже есть Христос Господь во граде Давидове (Лк. 2, 11).

Но когда мысль наша, отвлекаемая от яслей Христовых шумом бурнаго моря житейскаго, обращается к тому, что творится в мире в наши скорбные дни, то и сердце наше начинает смущаться, начинает вопрошать: где же возвещенный Ангелами мир? где – в человецех благоволение? Восстали царства на царства, народы на народы; миллионныя войска не прерывают ужасных битв: на пространстве нескольких тысяч верст льются обильные потоки крови, не говорю уже о слезах, коими столь же обильно орошается вся земля. Где же столь вожделенные мир и благоволение?

Да не смущается сердце ваше. Глаголет Богомладенец от яслей Своих всем верующим в Него: зрите, не ужасайтеся: подобает бо всем сим быти.

Да, подобает быти: так было и тогда, когда явился на земле Сам Он, великий Примиритель неба и земли; и тогда, едва успели Ангелы воспеть дивную песнь мира, как на земле началась неслыханная война: с одной стороны – царь Ирод и весь Иерусалим, с другой – Отроча Иисус и Его телохранители – младенцы Вифлеемские. И полилась тогда кровь неповинная сих младенцев-мучеников, и церковное предание говорит, что воинами безчеловечнаго Ирода умерщвлено в Вифлееме и его окрестностях до 14 000 малюток… Видно, у Господа Бога таков уж закон для земнородных: никакая радость, никакой мир на земле не стяжавается без скорбей и страданий. И этому закону благоволил подчиниться Сам Законодатель, ради нашего спасения претерпевший все скорби человеческия. В первые же дни Своей земной жизни Он претерпел и законное обрезание, и гонение от Ирода, и благоволил восприять в соучастники Своих страданий, яко начаток от искупляемаго им рода человеческаго, целые сонмы невинных младенцев-мучеников, увенчав их венцами нетленной славы.

Применим же, братие, этот закон к себе и поищем в самых скорбях наших утешения себе. Великими скорбями испытуется верующая Русь в наши дни. Испытуется, яко злато в горниле, и очищается от греховности своей испытанием тяжкой войны. Сотни тысяч уже легло костьми и наших братий, верных сынов Отечества, и их кровь, их мученическая кончина дают дерзновение нашей матери-Церкви веровать, что они, положившие душу свою во имя той любви, выше которой нет на земле, – любви к вере своей Православной, к Царю-Помазаннику Божию и к родному народу, родной Руси Святой, увенчаваются там, на небе, венцами мученическими. А если так, то не можем ли мы с тем же дерзновением смиренной веры уповать, что эти страдальцы за все, что священно и дорого для русской православной души, выходившие на последний в их жизни подвиг с верою во Христа Спасителя, с самопреданием Его святой воле, особенно после приуготовления к мученической смерти причащением Божественных Таин Христовых (о чем свидетельствуют многие военные священники), – что они, возлетев с полей брани душами своими туда, где ликуют сонмы мучеников за Христа, где блаженствуют невинныя души Вифлеемских страдальцев, не забудут пред престолом Господа, Судии Праведнаго, родной им Русской многоскорбной земли и будут просить ей у Господа победы и одоления на супостата, мира и благоволения Божия?

Ирод не победил Божественнаго Отрочати: “Воинство младенцев, по выражению святителя Филарета, не предало Вождя своего в руки врагов, но своею кровию пожертвовало за жизнь всеобщаго Искупителя”. И ныне, – мы веруем, мы уповаем на милость того же Победителя ада и смерти, в яслях смиренно почивающаго, но в тоже время адскаго льва и змия попирающаго, что новый Ирод, безпощадно истребляющий своими подводными лодками и убийственными газами мирных жителей и путешественников, среди коих множество и женщин, и детей, и старцев, и безпомощных больных, не одолеет нас, что наше христолюбивое воинство, беззаветно душу свою полагающее, победит его и своею кровию умилостивит прогневаннаго грехами нашими Господа.

Видел некогда возлюбленный наперсник Христов, Евангелист Иоанн Богослов, под жертвенником Божиим души убиенных за веру, которыя возопили громким голосом: “Владыка Святый и Истинный! Доколе не судишь и не мстишь живущим на земле за кровь нашу? И сказано было им, чтобы они успокоились еще на малое время, пока и сотрудники их, и братья их, которые будут убиты, как и они, дополнят число” (Апок. 6, 9—11).

Невольно вспоминается это пророческое видение великаго таинника Божественных откровений в глубокой скорби нашей, и если мученики за веру вопиют к праведному Судии об отмщении за кровь их, невинно пролиянную, то, дерзаем думать, что и наши страдальцы-воины, во имя любви душу свою положившие, не безмолвствуют пред престолом правды Божией, и, указуя на кровь свою, на истерзанныя части тела своего, паче же на великую скорбь всей верующей Руси Православной, дерзают в молитве пред Господом ходатайствовать об умирении всего мира, и если не об отмщении всемирному супостату, то об усмирении и вразумлении его и об окончательной победе над ним.

Возлюбленные о Господе братия! Кто из нас с тревогою в сердце не вопрошает: когда же будет конец этой ужасной войне? На этот вопрос отвечаем словами Божественнаго Откровения: когда дополнится число убиенных за Веру и Отечество братий наших. Великий сонм душ их с полей брани возносится к престолу Божию, как жертва любви их к родной земле; сколько еще судил Господь присоединить к ним – это ведает един Он, Безсмертный, в руках Коего и жизнь, и смерть наша. Един Он ведает и то, когда наступит конец этой небывалой войне. Церковь ублажает Вифлеемских младенцев-страдальцев, яко мучеников за Христа; она обещает и нашим христолюбивым воинам, на брани душу свою положившим, венец мученический. А посему – никтоже да плачет о них, – их души в руце Божией! Никтоже да отчаевается за исход войны: с нами Бог! Никтоже да унывает духом: Господь призирает с высоты небесной на все наши скорби, наши немощи, наши нужды и не попустит нам искушения выше сил наших!

В светлый праздник мира и радости о Господе Спасителе нашем, нас ради от Девы родившемся, припадая к Его яслям и смиренно склоняя главу свою пред Возлежащим в них, сами себе, и воинов наших, и все судьбы нашего Отечества Христу Богомладенцу предадим. И в этом самопредании Богу мы обретем тот мир благодатный, котораго жаждет наше многоскорбное сердце и о котором говорит единый Примиритель неба и земли Господь наш: мир оставляю вам, мир Мой даю вам, не якоже мир дает, Аз даю вам (Ин. 14, 27): это – мир с Богом, мир с совестью, о котором воспели Ангелы: Слава в вышних Богу, и на земли мир, в человецех благоволение. Аминь.

Архиепископ Никон