Текст книги "«Козни врагов наших сокруши...»: Дневники"

Россия вывихнулась

Девяносто лет тому назад великий святитель Московский митрополит Филарет говорил слово в своем Чудовом монастыре. Со свойственною ему прозорливостью он изображает как бы наше время особенно в таких выражениях: “Если различныя состояния общества, от неправильнаго движения страстей, подобно вывихнутию членов тела, выходят из свойственных им мест и пределов, не столько занимаются своими обязанностями, сколько чужими, втесняются в дела, совсем до них не принадлежащия, например, воин хочет законодательствовать; не призванный Церковью поставляет себя учителем веры; поселянин прилагает ухо к молве о вольности, которой не понимает и которою не умеет пользоваться; гражданин мечтает о благородстве имени, не принадлежащем его званию, не поставляя в справедливую цену благородство духа, в приобретении котораго никто не препятствует: что может от сего последовать, как не то, что и весь состав тела государственнаго производить будет нестройныя и нездравыя движения?.. Имеяй уши слышати да слышит! У кого внутренний слух сердца не заграждает духовным нечувствием, тогда да слышит, что при сих размышлениях говорит ему внутренний свидетель и судия правды и греха – совесть: и если она обличает в недостатке подвигов для правды, возвышающей язык, или в недостатке осторожности против грехов, умаляющих племена, то присоединим к молитве покаяние, к покаянию подвиги исправления, да примем или благое воздаяние от правды Божией, или помилование от милосердия Божия” (Сочинения Филарета, митрополита Московскаго. Т. III. С. 44–45).

Не правда ли: Россия в своих членах вся “вывихнулась”, русские люди забыли “свои места и пределы”, занимаются “не столько своими”, сколько “чужими обязанностями”, а ныне можно сказать, что свои-то и совсем забывают, а на других готовы возложить бремена тяжкия и неудобоносимыя. В дальнейших словах святителя буквальное указание на то, что творится теперь у нас на Руси: “Воин хочет законодательствовать”, а с фронта бежит; “не призванный Церковью поставляет себя учителем веры” и не хочет знать Церковью поставленных учителей; каждый юнец судит о том, нужно ли учить Закону Божию в школах и готов решать судьбы школ, даже и Церкви принадлежащих; каждый полуграмотный считает себя вправе, во имя безсмысленной свободы всякаго неразумнаго слова, быть проповедником какой угодно веры, какого угодно политическаго устройства; не только поселяне, но и все почти поголовно русские грамотеи заразились страстью болтать что кому вздумается, вообразили себя умниками, пишут, печатают, говорят без конца и без числа, так что уж умным людям приходится поневоле молчать; слово “свобода” понимается каждым кому как хочется, а так как людей нравственно неустойчивых и умственно ограниченных больше, чем умных и благочестивых, то и берут верх почти все первые над последними, и вместо свободы для последних наступает рабство, – да, рабство, необходимость подчинения силе, и чем больше засилья берет большинство, тем менее свободы для людей наиболее честных, благоразумных, скромных и добросовестных. Под напором большинства толпы им приходится уходить на задний план, и вот на поприще жизненное выступают люди, коих идеал не в общем благе, не в служении по долгу совести ближнему, а в мечтах нелепых учений, еще никогда в жизни никем не осуществленных да и неосуществимых, или же, еще проще, – в их личных выгодах материальных или в честолюбии. Не говорю уже о жизни мирской, что творится у нас в церковной жизни? Руководители нынешней церковной печати все твердят, что Церковь есть тело Христово, а потому всякий член ея имеет право – пуще всего право, а не долг – деятельно участвовать в жизни Церкви. И требуют этого участия, прежде всего, в разных выборах на должности: овцы сами себе выбирают пастырей, и даже архипастырей, духовные дети – своих духовных отцов, – удивляться надо: почему учащиеся не выбирают еще себе учителей?.. Да, кажется, они и не прочь от этого, хотя бы, например, учащиеся в высших школах: у них тоже есть свои любимцы среди учащих, коим они дают предпочтение.

Те, которые так настойчиво толкуют о правах членов, забывают, что и в теле члены не во всем равноправны. Все они имеют право на питание, на одежду, на свободное обращение в них крови; но не все пользуются одинаковой свободой движения, и все они одинаково подчинены только их владычице – душе. Каждый член знает свое дело и не вмешивается в чужое. Прочтите у апостола Павла об этом в его Первом послании к Коринфянам, в главе 12-й. Как каждому члену тела Бог дал свое дело, так и в Церкви каждый член имеет свое делание, служение, и не всякий способен, не всякий имеет возможность осуществлять в Церкви всякое служение; избрание же лиц, достойных и благопотребных для святительскаго служения, далеко не такое дело, на которое был бы всякий верующий способен как по опыту своей жизни, так и по его духовному развитию. Вообще, выборное начало на деле применимо только там, где все выборщики одинаково умственно развиты в отношении той специальности, какая имеется в виду для избираемаго лица, и, кроме того, одинаково честны и безкорыстны. И только. Иначе теряется смысл самих выборов, не говоря уже о принципиальной их стороне. Беру пример: бывшая моя епархия Вологодская заключает в себе пространство более трехсот пятидесяти четырех тысяч квадратных верст. Явится надобность выбирать архиерея. Сойдутся выборщики – священники, миряне, клирики – со всех концов епархии. Друг друга большею частию не знают, особенно миряне, впервые видят друг друга… Не знают и кандидатов: где же в деревенской глуши знать людей, пригодных для архиерейства? Ясно, что этой толпою придется руководить вологодским батюшкам, более или менее развитым. Но тогда участие прибывших с разных краев епархии будет уже только пассивное: им невольно придется голосовать только за тех, кого им укажут. Стоило ли ехать за две тысячи верст выборщику только для того, чтобы спросить вологодских выборщиков: кто может считаться кандидатом на место архиерея в Вологду? Трата времени, трата денег, – конечно, не своих личных, – и все ради какой-то несмысленной процедуры… Уж если допускать непременно выборы архиереев, то пусть бы и выбирали архиереи же: они знают всех кандидатов правоспособных, могут снестись по телеграфу и пр.

Но я остановился на выборах архиереев только для примера. Россия “вывихнулась”, по выражению митрополита Филарета, “и весь состав государственнаго тела производит нестройныя и нездравыя движения”. Выборное начало вытолкнуло многих из своей колеи и втянуло в чужую, им не свойственную, где они и обнаруживают всю свою непригодность для той цели, с какою выбраны, а между тем не легко лишить их тех прав, какими облекают их избиратели, хотя избиратели и не думали, чтобы они стали так злоупотреблять этими правами. Вот маленький пример: “В предсъездном бюро одной епархии, – читаем в газете “Братския Речи”, – псаломщик (конечно, выбранный), облагодетельствованный викарным епископом, вдруг на заседании бюро подступает к этому епископу, кстати сказать, и годами почтенному, и характером доброму, мягкому, и кричит: “Ты разве архиерей? Ты – не архиерей, а служитель сатаны!” И залез этот избранник от псаломщиков захватным порядком в редакцию местнаго церковнаго печатнаго органа, и стал там действовать по части “писательства” так, что духовенство стало открещиваться от своего издания и присылать заявления, чтобы издание это больше не высылалось”[95]95
  “Братския Речи”, № 65.


[Закрыть]. Вот ведь могут быть какие выборные, и надо помнить, что они пользуются равным голосом с почтенными батюшками и даже архиереями. Не очевидное ли это уродство во имя принципа равенства и безсмысленного начала большинства голосов? Не свихнулись ли мы в рассудке, гоняясь за этими принципами? Где уж тут говорить о “благородстве духа, в приобретении коего никто нам не препятствует”, о “вольности” или истинной свободе, “которую не понимают и которою не многие умеют пользоваться”, которую и толкует каждый, как ему хочется? Нет сомнения, что много и еще бед ожидает нас, если не одумаемся, не отрезвимся от этого опьянения всякими красивыми словами, нарочито придуманными врагами Церкви и нашей Родины, чтобы вскружить наши бедные головы…

Открытие Всероссийскаго Церковнаго Собора

В день преславнаго Успения Матери Божией открылся торжественно Всероссийский Церковный Собор. Как только образовался совет Собора, избраны его члены, мысль соборян сосредоточилась на молитве: 26 августа, в день, памятный для России избавлением от Тамерлана и знаменитою битвою Бородинской, было совершено всенародное моление на Красной площади, а 27-е число посвящено богомолью у мощей великаго заступника Русской земли преподобнаго Сергия. Собравшиеся со всех концов Русской земли архипастыри с избранными паствою боголюбивыми чадами родной Церкви обступили священную гробницу великаго в своем смирении русскаго человека, носителя церковных идеалов и крепкаго предстателя пред Богом за Русь Православную, и горячо молили его умолить прогневаннаго Царя царей и Господа сил даровать мир Отечеству, вразумить потерявших совесть, спасти родную ему землю от конечной гибели. Да услышит преподобный игумен всея Руси сие смиренное моление!..

Мое слово скорби

Летом прошлаго, 1916 года, под впечатлением уже тогда начавшейся духовной смуты в нашей церковной жизни, я написал свое “Братское слово скорби святителям Русской земли”, напечатал его на правах частнаго письма и разослал всем правящим архиереям. Печатать его в то время в “Троицком Слове” я не нашел благовременным: кому нужно было прочитать, те прочитали; а этого было для меня достаточно. Теперь изменились обстоятельства: наша архиерейская скорбь стала общерусскою скорбью; то, чем болело наше сердце вместе с благочестивыми православными людьми, верными заветам родной Церкви, теперь объединяет с нами верных чад Церкви – мирян в поместном Соборе, и я нахожу небезполезным ознакомить с моим “Словом скорби” первее всего членов Всероссийскаго Церковнаго Собора в той мысли, что теперь настало время громко исповедать свою веру в жизненность священных заветов наших благочестивых предков как заветов Христовой Церкви, нашей матери, ибо я верую, что в члены Церковнаго Собора в превосходящем числе избраны лучшие сыны нашей Церкви. Они сомкнутся вокруг своих архипастырей и отстоят святыню Церкви неприкосновенною от покушений ея врагов, прикрывающихся красивыми, но расплывчатыми, туманными и, главное, не чисто православными словами. Опасность для Церкви обнаруживается в среде тех, которые мнят себя сынами ея, но давно изменили ей и идут, может быть, сами того не замечая, путями шуими, уклоняясь от канонов и преданий церковных. Перепечатываю свое Слово без всяких изменений, только по местам пополняя краткими заметками под чертой.

Мое братское слово скорби святителям Русской земли

Время сотворити Господеви: разориила за кон Твой.

Пс. 118, 126

Поистине страшное время переживает Святая Православная Церковь в настоящие дни! Невольно приходят на мысль эти слова Псалмопевца: время действовать Самому Богу, ибо разоряют люди святой закон Его! Время нам, стражам дома Божия, пастырям Церкви, углубиться вниманием в свою совесть, связанную нашими обетами пред лицом Божиим, засвидетельствованными нами при торжественной нашей хиротонии в сан архиерейский.

Началось то гибельное “отступление”, о котором пророчествовал апостол Павел; снова Церковь входит в полосу гонений; знамения времени говорят, что это время – близ есть, при дверех… Бодрствуйте, отцы и братия, святители Божии, бодрствуйте и молитесь, да не внидем в напасть! В наши грозные дни нам нельзя быть малодушными или двоедушными; кто сознает в совести своей, что не устоит в годину грядущих испытаний, тот заблаговременно оставь дело управления и укройся в стенах тихой обители, чтобы отвечать Богу только за себя самаго. Настает время брани Церкви воинствующей с сатаною и слугами его, коих число умножилось зело-зело… Ограда внешняго закона, за которою мы сотнями лет привыкли смотреть на козни вражии, в уверенности, что государственная власть не допустит волкам вторгаться в недра нашей, большею частью младенствующей разумом паствы, – отъемлется[96]96
  Уже отъята.


[Закрыть]; сознание того, что согласие государства с Церковью есть могущественная опора самаго государства, под влиянием безудержно навязываемаго радикальной печатью гипноза лживых свобод, в самих представителях государственной власти постепенно затуманивается и ослабляется[97]97
  Совсем затуманилось и предано забвению.


[Закрыть]; поэтому сия власть как бы покидает Церковь, оставляет без помощи, предоставляет ее самой себе в борьбе с темными силами; в высших государственных учреждениях[98]98
  В Государственной Думе и Государственном Совете. Нои сами они фактически уже перестали существовать.


[Закрыть], под тайным, для них самих незаметным влиянием разрушительных сил, замечается усиленное стремление производить законопроекты[99]99
  Уже многие проведены.


[Закрыть], грозящие, под благовидным предлогом “возвеличения Православной Церкви и обновления церковной жизни”, разрушением всего многовековаго строя этой жизни; пропаганда разных лжеучений, руководимая теми же темными силами, при щедрой материальной и сильной всяческой поддержке врагов России, вторгается отовсюду в стадо Божие, соблазняет и расхищает “малых сих”, в простоте верующих, а через то самые устои народной и церковной жизни быстро расшатываются; православное мировоззрение в народных массах[100]100
  Увы, – не только в темных массах народных, но и в самом духовенстве, при посредстве “Церковнаго Общественнаго Вестника”, издаваемаго на святыя лепты, на елей и свечи приносимыя…
  ****** род назад? когда писаны эти строки, еще существовали некоторыя издания противоиудейской печати; ныне уже их нет, – стерты с лица земли как “вредныя”… для иудомасонов, конечно.


[Закрыть] подменивается: на его место в народное сознание внедряются идеи материализма, демократизма, социализма, лжеправаго порядка в жизни не только государственной, но и церковной, общественной и даже семейной; высшия учебные заведения (кроме духовных, но надолго ли?) переполняются иудеями, так что через десяток лет ими подменена будет в громадном большинстве сама интеллигенция, которая и теперь уже складом своего мышления далеко ушла от Церкви, а тогда и подавно все видныя служебныя и общественныя должности окажутся в руках врагов Церкви; народное образование захватывается людьми холодными в вере или вовсе неверами… Говорить ли о печати, которая уже и теперь в громадном большинстве порабощена иудеями******?

В последнее время усиленно навязывается вопрос о церковном приходе. Бросается в глаза, что больше всех толкуют о нем иудейския и иудействующия газеты, больше всех интересуются люди, отошедшие от Церкви, не живущие ея жизнью, не исполняющие ея уставов, и интересуются не теми пунктами приходскаго устава, какие представил Священный Синод, а теми, которые составила комиссия Государственной Думы на основании проекта IV отдела Предсоборнаго присутствия, не доложеннаго общему его собранию и оставшагося в делах сего присутствия, как сырой материал для суждений на предстоящем Всероссийском Соборе. Статьи эти в основе своей противоречат канонам и внесены были в проект без предварительнаго обсуждения и без достаточных оснований; они, конечно, при ближайшем разсмотрении и сличении с канонами подлежали бы исключению еще в Предсоборном присутствии и уже ни в каком случае не могли быть приняты Собором[101]101
  А они уже введены, вошли в жизнь церковную, – именно потому и введены так поспешно, что вводившие опасались, как бы Всероссийский Церковный Собор не отверг этих противных канонам статей. Что вошло уже в жизнь, то трудно переделать, особенно в области либеральных начинаний.


[Закрыть]. Не ясно ли, что вся суть тут не в приходе, а вот в этих, столь понравившихся комиссии статьях? Они противны канонам церковным; этого достаточно, чтобы их защищать тем, кому это выгодно. Посредством этих неправославных статей надеются захватить самую душу православнаго народа, отравить его сердце лжеправовыми началами, перевоспитать его: вместо детскаго послушания Церкви чрез ея пастырей – воспитать в нем дух протеста против своих пастырей и архипастырей, стремление считать себя хозяином в делах своего прихода, а пастыря-священника – как бы наемником.

Начало отечества власти в государственной жизни уже затемнено проповедью конституциализма[102]102
  Больше, – охлократизма. Временное правительство, не дожидаясь Учредительнаго собрания, уже объявило Россию демократической республикой… По какому полномочию?


[Закрыть]; теперь хотят, чтобы то же священное начало было подменено выборным и в жизни духовной, церковной[103]103
  Хотели и достигли.


[Закрыть].

Пусть, – так хотят иудеи и их приспешники, – пусть совсем народ забудет это Богом данное начало отечества власти; пусть будут все власти выборныя, а для того, чтобы внедрять в сознание масс народных это новое начало жизни, пусть и отцы духовные[104]104
  Даже архиереи, преемники апостольскаго служения.


[Закрыть], руководители народа в самых глубинах его духовной жизни, будут выборные. Народ пропитается этим началом в самой задушевной, самой священной стороне своего быта, своей жизни; тогда легко будет его повести и к республике, и к анархии, и к чему угодно! Начинается полное расхищение (экспроприация) власти вообще, но начинается во власти церковной, как наименее защищенной внешним гражданским законом и ограждаемой только мало кому известными канонами Церкви, на место коих мнящие себя быть законодателями хотят поставить свою волю. Вот ведь что творится, что готовится у нас на Руси[105]105
  Можно ли было ожидать так скоро и в такой мере, как все это уже расцвело пышным цветом?..


[Закрыть]!

Кто будет отвечать пред Богом, пред историей, пред своею совестью, наконец, за то, что мы видим теперь на Руси? Вспомните Смутное время, вспомните удельныя времена: кто, как не святители, как не представители Церкви, являлись вождями народа к устранению в нем смут, к изысканию путей для благоустройства жизни не только церковной, но и государственной? А мы ныне молчим, малодушно становимся как бы в сторонку: мы-де люди маленькие, кто нас послушает? И некоторые из нас прикрываются этим смиренномудрием, дабы не впасть в неблаговоление власть имущим, не потерять своего положения, своего места: возлюбиша бо паче славу человеческую, нежели славу Божию[106]106
  Простите горькое слово!..


[Закрыть]!

Но вопросим свою совесть: не преступно ли такое молчание наше[107]107
  Со вздохом облегчения можно питать надежду, что, собравшись впервые после двухсот пятидесяти лет, поддерживаемый боголюбивыми чадами Церкви, святители уже не будут молчать.


[Закрыть]? Не нарушаем ли мы своих клятв, торжественно нами данных пред лицом всей Церкви при нашей хиротонии? Почему мы все в совокупности, яко едиными усты, или же каждый от своей епархии, купно со своими сопастырями, не умоляем власть, чтобы защитила матерь нашу Церковь от всех покушений на ея святые каноны, на чистоту ея догматов, на ея Христом данную ей свободу духовную, – почему не взываем о грядущей опасности, как бы закрываем глаза, а если иногда и вздыхаем, то как-то украдкой, боясь прямо сказать правду Божию в защиту Церкви?

А знаем ли мы, что враги Церкви и Руси Святой вот этого-то нашего объединения и боятся; пример налицо. Возвысил свой голос святитель Церкви Владимирской с шестью епископами против неправославных начал приходскаго устава, и смотрите, как всполошилось все нечистое болото, как закричали все его обитатели в своих газетах: как-де смел архиепископ выступить с своим твердым словом? Очевидно – испугались: Церковь, которую они собирались “оживлять”, еще жива и без них; она не хочет их ломки; она способна еще подать громкий голос. А что, если из всех епархий послышатся такие же мужественно-твердые заявления, как тогда быть? Да эти заявления и стали уже слышаться: голос московскаго духовенства, подтвержденный резолюцией старца, святителя первопрестольной Москвы, был как бы отзвуком на телеграмму Владимирскаго Собора иерархов, – отзвуком, полным силы, достоинства и обоснованности[108]108
  К сожалению, других откликов я не читал.


[Закрыть]. Изумленныя таким единодушным заявлением представителей московскаго духовенства, иудейския газеты начали замалчивать это; они, видимо, боятся подобных заявлений и из других епархий, и надо воспользоваться сим как бы замешательством в лагере врагов наших, чтобы поддержать лучших представителей власти церковной: церковная власть должна неотступно оберегать авторитет канонов церковных, между тем, если бы даже в прошедшем через Государственную Думу законе было простое, согласное с канонами упоминание о назначении в приход священника архиереем, и тогда Дума искала бы в сем основание утверждать, что такой закон ею утвержден и, следовательно, ею же может быть отменен и изменен. Следовательно, если бы оказалось необходимым вносить в положение о приходе такое указание, то должно быть тут же сказано, что это есть требование канонов церковных, то есть что Дума не может в это дело мешаться. Неразумно скрывать от себя, что отношения к Церкви большинства нынешней Думы[109]109
  Читатели знают, что не одной только Думы.


[Закрыть] далеко не искренни; самый последний тому пример – запрос в защиту баптистов по поводу закрытия их общины губернатором Масальским. Думским вождям нужны “прецеденты”, чтобы на них в будущем основывать свои права вмешательства в жизнь Церкви. Посему всякие, по-видимому, незначительные уступки началовождям всяких свобод, в конце концов, ведут к полному порабощению им в идейном отношении. Скорбно, больно думать, что среди нас, епископов, есть уже маловдумчивые, готовые идти на такие уступки им[110]110
  Один из таковых, – слава Богу, только один, – в ответ на это мое “Слово скорби” заявил мне письмом, что “с мыслями” моими он “нисколько не согласен”, и бросил мне обвинение в неискренности, советуя мне подписываться не членом Синода, а “изгнанным из Синода”. Скажу ему по-братски: звания члена Синода я удостоен по инициативе самого Святейшаго Синода и не лишен его доселе, а изгнан я не Синодом, а влиянием того, кого вы, Преосвященнейший, по свидетельству нашего соседа-иеромонаха, “называли Гришенькой и целовали в головушку”, тогда как я сразу узнал этого проходимца и нажил в нем себе врага. Прочтите в “Троицком Слове” мой дневник № 368. См. “Московский Ведомости” № 183 сего года.


[Закрыть]. Незаметно для самих себя они вовлекаются постепенно в их настроение по отношение к преданиям родной Церкви, ея строю, быту, а затем это может перейти и в отношению к догматам. Как это ни невероятно, но может быть: пример имебожнаго лжеучения показал, что в угоду разным влияниям, под давлением иудействующей печати, можно закрывать глаза на нелепый, в сущности, новоизмышленный покойным Илларионом догмат о том, что “имя Божие есть Сам Бог”. Я не сомневаюсь, что враги Церкви использовали уже и еще используют имебожничество в видах смуты церковной как одно из орудий к ослаблению Церкви. Смута еще не улеглась: ее вождь, опираясь на покровительство сильных мира сего и на нетвердость отношений к нему, как лжеучителю, церковной власти, мечтает настоять на том, чтобы церковная власть отреклась от своего определения, возвещеннаго посланием от 18 мая 1913 года. К соблазну православно верующих, он невозбранно служит, не отрекшись от своего мудрования и, следовательно, состоя под аргосом (запрещением) Вселенскаго Патриарха. Огню дают пищу, и смута вспыхнет с новою силою, потому что не хотят ее погасить. А это грозит не только расколом в недрах Русской Церкви, но и расколом с Церковью Вселенскою. Вспомните, перечитайте хотя бы послание святителя Афанасия Великаго к монахам о том, что делали еретики, пользуясь связями с сильными мира сего; вспомните, перечитайте, что подобные им еретики творили при преподобном Максиме Исповеднике, вспомните этот “типос”, столь характерный для нашего времени… История пишется, по словам апостола Павла, в наше назидание: грешно не брать из нея уроки.

Пишу эти скорбныя строки и думаю: не истолкуют ли их как возбуждение епископов к сопротивлению начинаниям думской комиссии или же просто – как брюзжание старика? Кто ты, поучающий весь епископат Церкви Российской? Кто дал тебе на это право?..

Простите меня, отцы и братия: воистину так; но я не дерзаю поучать вас, – сохрани меня, Боже, от сего, – а только выражаю мои скорбныя мысли о положении Церкви пред вами, яко собратиями о Господе; право на это дает мне моя любовь к родной Церкви Божией и любовь многих из вас, выражавших свою скорбь и в письмах ко мне, и в личной беседе; пишу, уповая, что любовь ваша растворит сочувствием общую скорбь нашу, по слову Писания: Брат от брата помогаем, яко град тверд, а если бы что показалось и стропотное в сем писании моем, то паки глаголет Писание: Достовернее суть язвы друга, нежели вольная лобзания врага; полезнее выслушать от собрата скорбное слово любви, нежели читать похвалы себе в иудейских газетах. Наконец, пишу, побуждаемый страшною мыслию: скоро смерть, болезнь сердца напоминает об этом с настойчивостью, которой прежде не чувствовал… Вот и боюсь умереть в сознании своего греха: не все сделал, что подобало по требованию совести для предупреждения возможнаго раскола в недрах Церкви…

Но вы вопросите меня, что же делать?

Отвечаю, как думаю. Прежде всего, в наше время подобает архиереям неумолчно, громогласно, со всем авторитетом слова архиерейскаго обличать ложь всяких современных мудрований; пусть нас обзывают, как угодно: не устыдимся дерзновенно исповедовать Христа Распятаго и Его заветы, хранимые нашею матерью – Церковью Православною. Нуль внимания на все эти инсинуации, клеветы, газетные окрики!

Будем к тому же ревностно призывать все православное духовенство и лучших мирян, верных еще Церкви, послушных ей.

Будем не только доводить до сведения церковной власти голоса верных чад Церкви, но и умолять эту власть отстаивать святые заветы Церкви, самостоятельность и независимость ея внутренняго управления, ея предания, ея порядки, веками сложившиеся, историей оправданные, пред сильными мира сего.

Будем умолять власть не допускать никаких недостойных влияний, откуда бы они ни шли, никакого вмешательства в ея жизнь со стороны не только лиц, но и внеисповедных учреждений. Надо помнить, что Государственная Дума, при всем желании правительства иметь таковую из лучших русских людей, все же немало имеет в своем составе людей равнодушных, холодных и даже прямо враждебных Церкви, не говоря уже о том, что там заседают и лютеране, и молокане, и наши раскольники, и сектанты, и магометане, и даже иудеи, – злейшие враги Христовой Церкви… Надо знать, что там верные сыны Церкви – в меньшинстве, а между тем эта Дума покушается захватить себе право изменять каноны Вселенских и Поместных Соборов, под благовидным предлогом преобразования прихода, – стремится дать равноправие не только в гражданских делах, но и в распространении своих лжеучений всем сектантам, всем еретикам[111]111
  Уже дано и без Думы.


[Закрыть]. Наш долг – следить за всем, что она творит в отношении к Церкви. Наш долг – громко обличать все, что творится противное духу нашей веры святой.

Отцы и братия, святители Церкви Христовой! Я сказал, что государственная власть постепенно как бы покидает нас в неравной борьбе нашей с врагами Церкви. Но с нами – Христос, со Своею благодатию и всемогуществом! Были же некогда тяжкия времена гонения на Церковь Его, и она, без всякой помощи со стороны государственной власти, даже при гонениях с ея стороны, вышла победительницей и самую государственную власть покорила Христову Евангелию. Ее невидимо хранит вечно живой Глава ея – Сам Христос Спаситель. Он сохранит ее и теперь. Но Он требует от нас всецелаго Ему самопредания с полною готовностью на всякия жертвы и лишения, на всякия поношения от врагов Церкви. Да, этого требует от нас Христос, без этого мы не имеем права считаться Его служителями! Мы должны собирать и объединять вокруг себя самых преданных чад Церкви. В тесном единении с ними будем крепко стоять против мира, который стремится подчинять себе Христа и Христовых! Исполняя свой долг, отстаивая права Церкви и заветы Христа, будем гнать от себя мысль, будто совершаем какой-то подвиг; будем всегда в уме и сердце носить святую, смиряющую мысль, что раб, ведевый волю господина своего и не сотворивый по воли его, биен будет много, что мы раби неключимие есмы, еже должни бехом сотворити сие токмо и сотворихом, что всем нам подобает явитися пред судилищем Христовым, что время сие близ есть, при дверех, и Судия готовит Престол Свой…

Господи! Ты все ведаешь, знаешь и немощи наши: просвети очи наши, да познаем пути Твои, пробуди нашу совесть, вдохни мужество, дай силы, зажги пламень ревности о Церкви Твоей в служителях Церкви! Аминь.

Член Святейшаго Синода и Государственнаго Совета

архиепископ Никон.

1916 года, июля 5-го дня.

Лавра великаго печальника Русской земли и ревнителя Православия – преподобнаго Сергия.

Помолимся ему, да его молитвами возглаголет Господь благая в сердце Царевом о Церкви Своей и о русских людях православных.

Вот то, что я разослал в день преподобнаго Сергия с лишком год назад. По обстоятельствам того времени не все святители ответили мне; да я и не ожидал ответа от всех. А кто ответил, те были со мною единственны, кроме однаго, о коем говорю под строкой. Сам я, как “напокойный”[112]112
  Не знаю, по каким канонам мы, “напокойные” епископы, лишены права участия в Соборе, в то время когда сего участия не лишены ни клирики, ни миряне…


[Закрыть], не имею права принимать участие в соборных деяниях, но всем сердцем желаю и долгом почитаю сказать свое слово, какое совесть моя повелевает сказать на пользу Церкви.