Текст книги "«Козни врагов наших сокруши...»: Дневники"

№ 336
Безумие сектантов

Всякая ересь, в сущности, прелесть и порождение гордыни ума. Все прельщенные обычно воображают себя какими-то избранниками Божиими, коим открываются тайны, для других непостижимыя, а потому они любят учить других, мнят себя быть руководителями в духовной жизни. Прелесть доводит до помешательства, и это помешательство бывает особенно опасно и даже заразительно, когда психическая жизнь человека во всех других отношениях, кроме пункта помешательства, идет нормально: обо всем человек рассуждает здраво, действует целесообразно, а только заговори о том, на чем он помешался, – он весь выйдет из себя и уж не смей противоречить ему. Такими помешанными являются в наше время немцы и зараженные ими наши несчастные баптисты, штундисты и прочие сектанты рационалистических толков. Немцы считают себя избранным народом Божиим, которому поручено Самим Богом наказать все грешное человечество и потом господствовать над ним. Сектанты наши преклоняются пред своими учителями немцами и превозносятся пред православными и иногда так обнажают свое помешательство, что за них страшно становится… Наша либеральная печать как-то замолчала знаменитое письмо забайкальских баптистов, напечатанное в “Утре России” (1915 г., 10 сент.), а оно настолько характерно как проявление духовнаго помешательства, что на него стоило бы побольше обратить внимания. В этом письме, может быть, против намерения самих авторов, ярко обнаружилось помешательство баптистов, зараженных духовною гордынею и самоценом. Этими качествами богаты все сектанты, но обычно тщательно стараются скрыть их, а тут они выступают поразительно ярко. Судите сами: “Покорнейше просим, пишут они в редакцию газеты, в которой, в своем ослеплении, по-видимому, надеются найти крепкую поддержку, – дать отпор министру внутренних дел, что мы, баптисты, восприяли благодать Господа нашего Иисуса Христа и потому, идя евангельскими путями, познали истину, которою также свыше руководствуется хранитель евангельских истин благодатный царь земли кайзер Вильгельм, как первоисточник (?!) евангельских истин и исповедник их. Этою благодатною силою поразит он всех врагов Христа. Кто, как не свыше, открыл ему совершать победы силою омраченнаго воздуха? Мы, баптисты, преклоняемся пред величием благодатной славы (?) кайзера Вильгельма, который, как первый благодатный баптист, мечом и Евангелием победит весь мир, и наступит тогда благодатное царство его на всей земле. Министр внутренних дел сам должен восчувствовать благодатную силу евангельских христиан и преклониться пред силою евангельской благодати, а не порицать, как окаянный, нас баптистов. Просим и наше сие святое и благодатное слово пропечатать в вашей газете. Дополните, что всякая победа кайзера нами воспевается милостию Иисуса и мы видим, своих братьев, евангельских христиан, победителями богоотступников всей языческой русской земли”.

Не правда ли, что это – бред сумасшедшаго? Но вдумайтесь: какая гордыня! Они – “восприяли благодать”, они “идут евангельским путем”, их писанье – есть “святое и благодатное слово”, они “преклоняются только пред величием благодатной славы кайзера Вильгельма”, который есть “первый благодатный баптист”, “благодатный царь земли”, “первоисточник евангельских истин”, – который откроет “благодатное царство по всей земле”… По их мнению, самые удушающие газы суть как бы дары “благодати”, данной кайзеру свыше… все православные русские люди – язычники, вся Русь наша есть языческая страна… И это пишут бывшие когда-то русские люди, совращенные немцами, пишут, отрекаясь и от веры родной, и от роднаго народа, братаясь с кровопийцем-кайзером и доходя до богохульства: как иначе назвать все то, что приписано “благодати”, на самом же деле есть внушение сатаны? Слово “благодать” повторяется на каждой строке, и они, несчастные, воображают, что и в самом деле они полны благодати, на деле же с ними буквально происходит то, что бывает с прельщенными: диавол сводит их с ума, лишает здраваго рассуждения, и они не знают меры своей гордыне, идя путем погибельным… Страшно становится за русский народ, когда вспомнишь, что такому безумию дается свобода, что секта признана, считается легальной, что в нашей Государственной Думе ее защищают, поднимают запросы пред властию в защиту ея свободы… Русские люди! Что вы делаете? Куда идете? Чему служите?..

Есть всему граница, всему предел: пусть себе природные немцы услаждаются своею “благодатью”, пусть остаются баптистами, но было бы безумием допускать, чтоб они совращали наш добрый, в вере младенчествующий народ в свой погибельный баптизм, – это, повторяю, было бы преступлением не только пред православной Церковию, не только пред народом, но и пред государством. Вы видите, вы слышите, кого баптисты считают “благодатным царем”? Не православнаго Помазанника Божия, Богом венчаннаго нашего Царя, а немецкаго кровопийцу-кайзера: разве это не измена Отечеству, России, Царю? И – измена на самой ужасной почве – религиозной: они радуются поражению русскаго воинства – слава Богу, что никогда этого на деле не было, а только те же немцы лгали и слухи о том распространяли, – они величают “евангельскими братьями” немцев, заклятых врагов родной земли, они ждут покорения всего мира кайзеру, чему, конечно, готовы содействовать – это ли не измена всему, что свято и дорого нашему сердцу? И мы должны молчать во имя какой-то “свободы” исповеданий? Не протестовать против такого уродования души народной? Знаю, что мне скажут: это – исключение, случайное проявление невежественнаго фанатизма: стоит ли на него обращать серьезное внимание? Отвечаю: стоит, и должно, и грех тому, кто не хочет обратить на это внимание. Ведь если бы баптисты все были так же искренни, как эти “фанатики”, то не постеснялись бы все повторить то же, что и те. Разве мы не слышим, не знаем, что баптисты в своих собраниях, даже в собраниях, а не только в частных беседах, величают нас идолопоклонниками, язычниками, разве не пропитаны их лжеучители тою же гордынею, как эти забайкальские фанатики, разве не страдают православные от их нетерпимости там, где они уже забрали силу? Что до того, что простое благоразумие еще сдерживает их? Они ведь хорошо знают, что если развернутся во всю, то им плохо будет: вот до поры и времени они и молчат. Надо только помнить, что если немцы, отрекаясь от латинскаго католичества, остановились на полдороге, по совершенно понятным практическим соображениям: нельзя же все христианство зачеркнуть, надо же хоть Евангелие-то оставить, – то русские люди ни над чем не задумаются, если совратятся с пути истины: что осталось христианскаго у наших разных мистических сект, у хлыстовщины, Новаго Израиля и под.? Только имя, только некоторая внешность, которою они еще и прикрываются для непосвященных, тщательно скрывая свое тайное учение о какой-то грядущей новой церкви после Ветхаго и Новаго Завета… Вспомните великаго поэта – знатока народной души Пушкина: он говорил, что русский бунт ужасен по своей безпощадности. Тоже и в отношении духовном: русское отпадение от родной Церкви, – от чего да сохранит Бог Русь православную – было бы ужаснее всякой Реформации немецкой… В миниатюре, если угодно, мы это и видим уже. Издевательства над святыми иконами наших отступников-баптистов возмутительны, безпощадность их в отношении к тем, кто остался в православии и еще находится в некоторой зависимости от них, невыносима… Вот почему я думаю, что письмо баптистов забайкальских не есть простая выходка сумасбродов-отщепенцев: это первое проявление того ужаса, какой логически грозит в будущем России, если только мы будем по-прежнему относиться благодушно к распространению немецких ересей в нашем народе. Нет сомнения, что умные баптисты всячески будут отрекаться от единомыслия с своими собратьями забайкальскими; но для нас, пастырей Церкви, совершенно ясно, что первая ласточка уже прилетела и если на нее не будет обращено внимания, как на вестницу новых течений, то – ждать грозы…

№ 337
Отклик сектанта

Еще бранное анонимное письмо из армии, конечно, от баптиста или совращеннаго ими православнаго воина. Думаю, что не простой крестьянин писал его: вероятнее, что это произведение какого-нибудь вожака-сектанта и писано оно не просто для того, чтобы уколоть монаха, а скорее, нарочито сочинено для распространения среди совращенных, чтобы производить на них возможно более сильное впечатления якобы знанием Писания. Довольно сказать, что на пяти восьмушках автор указывает ровно 60 мест из Свящ. Писания, якобы подтверждающих его, прямо скажу, – глупыя мудрования. Заслуживает внимания тот полемический прием, какой употребляется автором: он забрасывает читателя вопросами, с таким апломбом, с такою уверенностью в своей правоте, что простец-читатель, которому попадет такое письмо, не успеет опомниться от одного вопроса, как пред ним уже поставлен другой, третий и т. д. Ответы, предполагается, должны как бы подразумеваться сами собой: дело-де так ясно, что не стоит тратить времени на ответы, тогда как на самом деле иногда вопрос так безсмыслен, цитируемое место из Библии так мало или вовсе никакого не имеет отношения к вопросу, что только руками разведешь… А несчастный простец-читатель, для котораго, по-видимому, и сочиняются такия апологии баптизма, – хотя и посылаются оне мне или другим защитникам православнаго учения, – простец, говорю, будет поражен, забросан, уничтожен мнимою силою таких вопросов… Помню, когда-то я читал вот в таком же вопросительном стиле статьи покойнаго изменника Православию, апологета папизма Астромова: такой метод забрасывать читателя вопросами без ответов на них усердно практиковался Астромовым и имел успех особенно у дам, искательниц спасения у иезуитов.

Автор сравнивает проповедь православнаго пастыря с “пулеметом, в который вложена лента, и пока она не сойдет, пулемет не остановится”: он хочет сказать, что мы, православные, пишем по заученным формулам нашего катехизиса; а на самом деле его безконечные вопросы скорее напоминают пулемет, только направляемый в пустое пространство. Начинает он лицемерным приветствием: “Мир вам! Благодать Господа да посетит вас в изобилии! Да благословит вас Иисус (у сектантов не принято называть Господа нашего Иисуса Христа по-нашему, по-православному: Иисус Христос, – они хотят якобы подражать Апостолам и считают излишним к слову Иисус прилагать слово Христос). Примите сие письмо как дар Христа (вот как высоко о себе думает этот лжеучитель: приравнивает свое слово к словесам Господа нашего Иисуса Христа). Примите сие обличение и не думайте, что оно от врагов ваших, нет, но от желающих вам спасения. Будьте мудры, ибо не глупые принимают обличение, но мудрые: Пр итч. 15, 12 и 9, 8”. – После этих, по-видимому, мирных слов непосредственно начинается грозное слово: “О вожди, вожди слепых! Какое семя вы сеете и распространяете корни его? Не плевелы ли вы сеете? Зачем же вы соблазняете мир? А еще называете себя отцом, наставником и учителем. (Это уже начало клевет, чтобы сказать дальше): разве вы не читали Еванг. Матф. 23. 8—10? А что будет соблазнителям? Матф. 18, 6. Принесли ли мы что в мир? Не Божие ли все сие? Не прах ли мы земли? Зачем же всегда будем противиться Иисусу и духу (?)? Для кого написана глава 23 Матф. и 34 Иезекииля?” и т. далее, и т. далее… Сектант зарядил свой пулемет и сыплет из него без оглядки, не соображаясь: куда летят его пули? В своих вопросах он касается и молитвы за умерших, “не за мертвых ли молитесь вы, умерших два раза? Христос же молился только за живых, то есть истинно верующих в Него: Ин. 17”. Касается и почитания св. мощей: “Пастырь и что делает? Служит – кому? Праху и тлению и им кланяется!” Касается и почитания Богоматери: “Христа вы велите распинать (?), а Матерь, Которая из человеков, вы велите почитать и молиться Ей, а также и многим другим святым. Не распинаете ли вы этим Христа?” – И уж, конечно, говорит об “идолопоклонстве”, то есть о почитании св. икон: это ведь любимый конек всех баптистов. Но стоит ли подробнее приводить весь этот бред помешаннаго сектанта? Он в своих обличениях притворно восклицает: “О, мое сердце замирает и дух возмущается! Злые сеятели! Кто вас поставил? Христос велел молиться за врагов своих, а вы чему учите?” – Вероятно, это направлено к тому, чтобы “любить врагов” – немцев. “Вы каждый год прощаете грехи, а они прибавляются: Евр. 9, 25. Земля колеблется от грехов. Не больше ли к вам относится псалом 108? Народ, всегда противящийся Христу, ненавидящий своего врага! Не думаете ли вы иметь венец жизни, если будете так поступать? Перестаньте же думать, что вы рабы Христовы, не обманывайте себя! Вы видны и за тысячи верст, по своему плоду. Воры, волки, разбойники! Вы всегда пьете и упоеваете народ вином смерти, расхищаете заблудшее стадо, ставите ему сети, ловите и ведете в жертву бездны! О сколько сетей, невидимых для жертвы! О сколько путей для слабых, коими и уводите их, а сами не хотите и думать о себе, ибо огрубело сердце ваше” и т. д. и т. д. Как видите, автор дерзает уже как бы подражать Самому Господу, обличавшему фарисеев и книжников: он нимало не сомневается, что православное духовенство – это и есть книжники и фарисеи, коих следует безпощадно обличать, и гремит против них как будто какой-то пророк-обличитель… Но он имеет и свои политическия убеждения: “Вы стоите, говорит он, за свое отечество, котораго наступают дни изчезновения, я вместе с ним погибнут и его защитники. 2 Петр. 3, 7; Ак. 12, 20–21. Наше же отечество на небе. Мф. 6, 20. Долго ли вы будете противиться Духу Божию? Вы – более всех! Деян. 7, 51. (Как видите: автор входит уже в роль Архидиакона Стефана). Не алтарь ли вы Бога преисподней? 2 Кор. 11, 14–15. Горе вам, фарисеи! Чьи имена пишутся в книгу жизни? Лк. 10, 20; Откр. 3, 5. Неужели, по-вашему, мстящих врагу? Мф. 5, 39–44”. – Опять как будто намек в пользу немцев…

Заметьте: какой злобой против Православия и его служителей дышит это письмо! Какою сатанинской гордыней оно напитано! Автор, как я уже сказал, свое писанье приравнивает к слову Божию, гремит как пророк, учит якобы любви, а сам кипит злобой, ставит себя выше всех толковников Евангелия, ибо в одном месте говорит, что “Евангелие требует объяснения, ибо все – в притчах (?!)”, но не допускает и мысли, чтобы кто, кроме него, толковал Святое Писание…

Так вот какими рожцами питают сектанты-баптисты совращаемых ими русских православных воинов! Вот до чего доходит их дерзость, и на позициях они сочиняют или переписывают сочиненныя для них вожаками “их” письма, полныя укоризны нам, пастырям Церкви, – за что? За то, что мы бережем своих братьев, православных воинов, от их заблуждений, посылаем им и письма, и листки, и образки, увещеваем их быть верными сынами Церкви и Отечества… И это творится теперь, когда строгость военнаго положения должна бы сдерживать сектантов хотя бы из опасения, чтобы не было на них обращено внимания военных властей: что же будет, когда эти фанатики вернутся домой, когда, благодаря нашей мягкости, получат еще больше свободы разжигать вражду против Православной Церкви?

Об этом стоит подумать.

№ 338
Новая защита имебожия

В нашем духовно-журнальном мире произошел немалый соблазн: “Миссионерское Обозрение”, редактором и издателем коего состоит известный В. М. Скворцов, более 30 лет считающийся миссионером, поместило статью менее известнаго, но уже много нашумевшаго в духовной литературе Антония Булатовича под заглавием: “Имя Божие в понимании и толковании св. Григория Нисскаго и Симеона Новаго Богослова”. Имебожники торжествуют: “сам синодальный миссионер перешел на их сторону”, он не только поместил у себя в журнале статью Булатовича, но и выпустил книжечку “В поисках правды. По делу Афонских имебожников”, которую кто-то усердно теперь рассылает по всем монастырям России… Правда, и то и другое сделано очень искусно: чтобы не навлечь на себя обвинений в защите лжеучения, издатель под заголовком первой статьи в “М. Обозрении” тоненьким, едва заметным петитом отметил, что это-де статья, принята редакцией от Булатовича не как от своего сотрудника, а как постороннее сообщение, это – “материал к богословскому спору об именах Божиих”, а материалы нужны миссионерам так же, как и опровержение лжеучений: ведь, когда-то и в “Братском Слове” профессора Н. И. Субботина печатались материалы для истории раскола, даже сочинения Аввакума. Но о том, что Н. И. Субботин такие материалы не помещал наряду с редакционными статьями, а в приложениях, а если и случалось ему помещать в журнале, то всегда ставил над, а не под ними, не петитом, а титульными буквами заголовок, что это – “материалы”. В. М. Скворцов делает наоборот: он прячет строчечку, его якобы оправдывающую, под заголовок: авось-де простецы-читатели, т. е. имебожники, не заметят этой строчечки, и я пожну от них похвалы за сочувствие им, в защиту их (о прочем умолчим). Хитро скрыто и издание брошюрки в защиту имебожников: на обложке ничего не указано: ни издателя, ни редактора, а стоит только типография “Колокола”, но ведь мало ли кто заказывает в типографии работы: нельзя же все приписывать “самому” Василию Михайловичу. Но в самой книжонке впереди всех статей стоит статья самого В. М-ча в духе самооправдания: “На службе не лжеучению, а единой Божественной Истине”, причем слово “Истина”, по принятому правописанию имебожников, стоит с прописной буквы. Этого мало: на видном месте, с особым громким заголовком: “Мнение заслуженнаго ординарнаго профессора Московской Духовной Академии М. Д. Муретова по вопросу об имебожниках и имеславцах” – печатается частное письмо М. Д. Муретова, вовсе не предназначенное для печати, а представляющее собою частное мнение почтеннаго профессора о номинализме и идеализме как противоположностях, причем он, как и лично мне говорил, вовсе не имел в виду поддерживать имебожное учение в его формулах, да письмо это и писано было еще тогда, когда не было ни синодальнаго послания, ни самих имебожников, как таковых: он всецело стоял и стоит на стороне идеализма, реализма, мистицизма, в противоположность номинализму и рационализму в вопросах догмата. Письмо писано под первым впечатлением тетрадей Б-ча; сознаюсь, первое впечатление его “Апологии” и на меня произвело сначала располагающее впечатление. Но когда начинаешь глубже вдумываться во всю софистику этого новоявленнаго богослова, то начинаешь замечать его постоянную путаницу в понятиях – у него имя как бы является личностью, как бы совершенно отождествляется с нею: автор многократно повторяет свое положение, что имя “есть Сам Бог”. Он не хочет, чтобы мы сказали, не хочет повторить за нами: “призывая имя Божие, мы под сим именем разумеем Самого Бога”, – нет, он упорно повторяет, что в самом имени уже пребывает Сам Бог, пребывает ипостасно. А это далеко не одно и то же и, конечно, достопочтенный профессор не отождествляет имени с предметом именуемым, а устанавливает именно только соприкосновение чрез имя с идеею и тем Существом, Которое мыслится в идее.

С. В. Троицкий, против котораго главным образом направлена статья Булатовича, конечно, ответит “Мис. Обозрению” обстоятельно. Я отмечу только то, что невольно бросается в глаза всякому читателю в этой, как и во всех других статьях Б-ча. Этот “новый богослов” (с маленькой буквы и в знаках вносных в отличие от Новаго Богослова Симеона, преподобнаго и богоноснаго отца), превзошедший своего учителя, кавказскаго пустынника Илариона, своими мудрованиями и вместе с ним изобретший “новый догмат”, о котором не слыхивали православные богословы, употребляет и новые выражения, в которыя, так сказать, закутывает этот догмат, чтобы скрыть его неправославие. Так, он выражается: “Господь Иисус Христос присутствует о имени Своем”: что хочет подчеркнуть Б-ч таким необычным сочетанием слов: “присутствует о имени”? Или эта, часто проводимая им мысль, что имя Божие есть “энергия Божия”: почему употребляет он тут греческое слово, когда русский язык имеет соответствующее ему слово “сила”? А простые люди, слыша незнакомое или знакомое, но в другой области (например в психологии или даже физике) слово, поневоле думают, что тут скрывается у Б-ча какая-то особая мудрость… Затем, стыдно неглупому человеку какую-нибудь выходку невежды-фанатика, который будто писал имя Иисуса Христа на бумажке и попирал ногами, приписывать всем тем, кто не хочет принять учения его о том, что имя Божие есть Сам Бог. Ведь если так судить об учении самих имебожников-фанатиков, то я вправе был бы сказать, что они учат, будто можно заменить Таинство Божественнаго причащения тела и крови Господней причащением именем Божиим, т. е. молитвою Иисусовой. Это я слышал от некоторых из них на Афоне своими ушами, но не думаю, чтобы автор “Апологии” дошел до такого учения, отрицающаго совершенно словеса Христовы о необходимости причащения именно тела и крови Его для вечной жизни. Я мог бы обвинять Б-ча в богохульном учении, будто имя Божие содействует Духу Святому в чудотворениях: ведь это напечатано в статье Имеславца в “Колоколе” и целиком перепечатано в брошюрке “В поисках правды”… Б-ч упорно замалчивает все, что пишется в обличение его невежества в богословии, в истории Церкви (св. Симеон Новый Богослов жил в XI, а не в IX веке, как пишет Б-ч), в греческом языке (статьи С. В. Троицкаго и иеромонаха Пантелеймона), разъяснения, что Московская Синодальная Контора не была уполномочена С. Синодом рассматривать самое учение имебожников, а только установить: кто из них держится лжеучения и кто от него отрицается; Б-ч упорно уверяет всех, что Контора признала их учение православным и потому оправдала их… После того стоит ли спорить с ним по существу учения? Вопрос был бы скорее решен, если бы имебожники, главным образом Б-ч, ответили кратко, но точно: во-первых, что они разумеют под словом “Бог”, во вторых – что разумеют под словом “имя”. Я писал Б-чу еще в самом начале спора весною 1913 года, просил его ответить именно на эти два вопроса, но точнаго ответа не получил. Ведь, как хотите, такая, например, фраза: “Исповедание имени Иисусова в Иисусовой молитве есть Сам Господь Иисус Христос” – может смутить какого угодно богослова. Мы понимаем слово “исповедание” как действие человека, действие устами, словом, и вдруг это действие есть… Сам Господь!.. Страшно даже повторить. Или: “Имя Божие, называемое Богом и Самим Богом, понимается в смысле неотделимости призывания от Призываемаго, а не в смысле обожествления тварных элементов имен Божиих” – что это такое? Ведь всякое призывание есть действие призывающаго, а призывающий есть человек, призываемый же есть Бог, следовательно, действие человека есть Бог?!.. Или еще такое “категорическое” заявление: “Повторяю, что именуя имя Божие и имя Иисусово Богом и Самим Богом, я чужд как почитания имени Божия за Сущность Его, так и почитания имени Божия отдельно от Самого Бога, как какое-то особое Божество”. Выходит, что имя Божие есть Сам Бог, но не Сущность Его: да ведь это то же, что сказать: Бог не есть Бог!?.. Очевидно, что слово “Бог” в понятиях Б-ча имеет два смысла: один – Бог – Сущность Божия, другой – Бог только имя Его, сила, но не Сущность… Зачем же такая путаница? Кто разберется в ней? Мы привыкли под словом “Бог” разуметь именно Сущность Божию, а для других понятий имеются в нашем языке и другая слова. Правда, слово “бог” употребляется и в Св. Писанин даже по отношению к людям: Аз рех: бози есте, но ведь это давно растолковано нам, что в древности богами называли и властителей, а Господь в Евангелии приводит этот текст в смысле переносном (Ин. 10, 35). А Б-ч толкует, что тут Божие слово обожествляет человека… Как же, наконец, он сам понимает слово “Бог”? Нельзя же в одном случае понимать это слово как Сущность Божию, в другом – только имя, отрекаясь от понимания Сущности под сим словом.

Читая писания Б-ча, недоумеваешь: как он понимает благодать Божию? Многая места его статей наводят на мысль, что сию спасительную силу Божию, он даже готов наименовать Богом. Думаю, что все недоразумения наши разъяснились бы, если бы он точно определил, как он понимает слово “Бог”.

В заключение своей заметки по поводу статьи Б-ча в “М. Обозрении” приведу отрывок из гимнов преподобнаго Симеона Новаго Богослова: не вразумит ли он нашего новоявленнаго богослова? “Я оплакивал, говорит преподобный, род человеческий, так как ища необычайных доказательств, люди приводят человеческия понятия, и вещи, и слова, и думают, что изображают Божественное естество, то естество, котораго никто ни из Ангелов, ни из людей не мог ни видеть, ни наименовать. и в самом деле: чем можно было бы назвать Творца всех? Его имя нам еще неизвестно, кроме (имени) “Сущий” неизреченный Бог, как сказал Он (Исх. 3, 14). Итак, если Он неизреченен, если не имеет имени, если невидим, если сокровен, если неприступен, если один Он превыше слова, превыше представления не только человеческаго, но и невещественных умов, ибо Он положил тьму покровом Своим (Пс. 17, 12), и потому все прочее находится во тьме, и один только Он, как свет, вне тьмы: то как ты вводишь о Нем понятие? Или ты делом увидел Отделеннаго? Откуда же и как ты прошел чрез тьму, один отделившись от всех тварей”?

В другом месте своих творений св. Симеон пишет: “Удивляюсь я тем немалочисленным людям, которые, прежде рождения от Бога и прежде вступления в чадство Ему, не трепещут богословствовать и беседовать о Боге. Когда слышу, как многие, не понимая божеских вещей… и будучи исполнены грехов, богословствуют о Боге и о всем, Его касающемся, без благодати Святаго Духа, дающаго смысл и разум: трепещет, ужасается и некоторым образом из себя выходит дух мой, помышляя, что тогда как Божество для всех непостижимо, мы, незнающие ни самих себя, ни то, что пред очами нашими, с дерзостию и безстрашием Божиим приступаем философствовать о том, что непостижимо для нас, особенно будучи пусты от благодати Святаго Духа… Грешим мы даже тем самым, что допускаем при таком положении своем желание говорить что либо о Боге. Ибо если трудно познать самого себя, не тем ли паче трудно познать Бога? Что может быть нечистее того, кто в гордостном самомнении покушается учить о тех, аже Духа суть, без Духа? И что сквернее того, кто, не хотя покаяться и предочистить себя, но, минуя сие, приступает богословствовать? Я думаю, что сие покушение страшно и что те, которые дерзают на него, будут осуждены Господом”…