Текст книги "История Рима от основания Города"

60. (1) В ответ претор Теренций прочел Петилиево предложение, сенатское определение и вынесенный судом приговор Луцию Сципиону. (2) Он сказал, что если не будет внесена в казну сумма, означенная в приговоре, то ему, претору, ничего больше не остается, как приказать схватить осужденного и отвести его в темницу. (3) Народные трибуны удалились для совещания; немного спустя Гай Фанний объявил решение свое и своих сотоварищей, кроме Гракха: «Трибуны не препятствуют претору воспользоваться своей властью». (4) А решение Тиберия Гракха было таким: «Я не препятствую претору взыскать присужденную судом сумму от продажи имущества Луция Сципиона, (5) но не допущу, чтобы в темнице в оковах вместе с врагами римского народа находился Луций Сципион, который победил богатейшего в мире царя, распространил владычество народа римского до крайних пределов земли, (6) обязал царя Эвмена, родосцев и многие города Азии благодеяниями народа римского, провел в триумфе и заключил в темницу весьма многих неприятельских полководцев. Я приказываю отпустить его». (7) Это решение было выслушано с таким одобрением, и с такой радостью увидел народ Сципиона отпущенным, что трудно было понять, как сам приговор был вынесен в этом же государстве. (8) Затем претор послал квесторов, чтобы они взяли от имени государства имущество Луция Сципиона. И тут не только не оказалось никакого следа царских денег, но и вообще не удалось выручить даже суммы, к уплате которой он был присужден. (9) Для Луция Сципиона родственники, друзья и клиенты собрали так много денег, что, прими он их, то стал бы гораздо богаче, чем был до постигшего его несчастья. (10) Он не взял ничего. Необходимое для жизни выкупили ему его ближайшие родственники. Вся, какая была, неприязнь к Сципионам обратилась на претора, его совет и обвинителей.

Книга XXXIX

1. Пока в Риме происходили вышеописанные события, если только они и впрямь относятся к этому году [187 г. до н. э.][4273]4273
  Ср.: XXXVIII, 56, 1–2.


[Закрыть], оба консула вели войну против лигуров[4274]4274
  О назначении консулов в Лигурию см. выше: XXXVIII, 42,8.


[Закрыть]. (2) Этот противник словно нарочно был создан для того, чтобы римляне в промежутках между крупными войнами не утеряли боевой выучки, ибо ни один театр военных действий так не оттачивал римскую доблесть, как этот. (3) Ведь Малая Азия с ее роскошными городами, щедрыми дарами земли и моря, трусливыми воинами и богатыми царями, не столько закаляла римское войско, сколько баловала его легкой добычей. (4) Особенно это относится к войску Гнея Манлия, где распущенность достигла недопустимых пределов[4275]4275
  Этого обвинения мы не находим среди выдвигавшихся Луцием Фурием Пурпуреоном и Луцием Эмилием Павлом (см. выше: XXXVIII, 45–46), но оно повторено ниже в гл. 6,5; 7,3.


[Закрыть]: не случайно во Фракии оно было наголову разбито[4276]4276
  Сам Манлий не только считал эту битву победой, но и получил (хоть не без труда) триумф. См.: XXXVIII, 49, 12–50, 3.


[Закрыть], как только столкнулось с чуть более трудными дорогами и лучше обученным неприятелем. (5) А в Лигурии были все условия для настоящей закалки: суровая горная местность, где с боем приходилось брать каждую высоту и выбивать неприятеля с занятых им позиций; (6) узкие тропы с вражескими засадами, легковооруженный и подвижный противник, постоянно тревоживший римлян внезапными нападениями; необходимость штурмовать, с тяжелыми потерями, неприступные укрепления; бедная, неплодородная страна, приучавшая воинов к суровым лишениям и не сулившая богатой добычи. (7) Неудивительно, что за войском не шли маркитанты, а в хвосте походной колонны не тянулся длинной вереницей обоз. Здесь было только оружие и воины, привыкшие на оружие полагаться. (8) Причин и поводов к войне было более чем достаточно, так как лигуры, теснимые бедностью, постоянно разоряли окрестные территории, но еще ни разу не удавалось дать им настоящий отпор[4277]4277
  Несмотря на большое число триумфов за победы над лигурийцами (ср.: Цицерон. Брут, 255 сл.).


[Закрыть].

2. Консул Гай Фламиний в нескольких сражениях разбил фриниатских лигуров[4278]4278
  Фриниаты обитали на северном склоне Апеннин (близ Бойонии – совр. Болонья).


[Закрыть] на их территории, принудил к капитуляции и к сдаче оружия. (2) Поскольку сдачу оружия они всячески затягивали, он принял к ним карательные меры, в ответ на что они начали покидать свои деревни и стекаться на гору Авгин. Фламиний тотчас последовал за ними. (3) Фриниаты бросились в отчаянное бегство: большей частью безоружные, они сумели, карабкаясь по отвесным кручам, забраться на такую высоту, что стали недосягаемы, и благодаря этому ушли за Апеннины. Оставшиеся в лагере были подвергнуты осаде и уничтожены, (4) после чего легионы двинулись за Апеннины. Окруженные на высокой горе, фриниаты пытались сопротивляться, но вскоре сдались на милость победителей. Им учинили строжайший обыск и изъяли оставшееся оружие. (5) Затем военные действия были перенесены на апуанских лигуров[4279]4279
  Апуаны обитали в области р. Макры (совр. Магра) близ Луны (см. ниже, гл. 32,2).


[Закрыть], которые так часто опустошали окрестности Пизы и Бононии, что тамошние земли было невозможно возделывать. (6) Усмирив также и апуанов, консул обеспечил мирную жизнь их соседям. Обезопасив от вражеских набегов провинцию и не желая развращать свое войско праздностью, Гай Фламиний построил дорогу от Бононии до Арреция[4280]4280
  Если, как можно предполагать, к этому времени уже существовала дорога между Арретием и Римом, то теперь путь из Рима в Предальпийскую Галлию сокращался (по сравнению с дорогой через Аримин, построенной в 220 г. до н. э. цензором Гаем Фламинием, бывшим консулом 223 г. до н. э. и будущим 217 г. до н. э. отцом консула 187 г. до н. э. – см.: XXII, 11, 5; Периохи, 20).


[Закрыть]. (7) Другой консул, Марк Эмилий, разорил и сжег поля и деревни лигуров, и на равнине и в горных долинах, тогда как сами лигуры отсиживались на вершинах двух гор: Баллисты и Свисмонтия[4281]4281
  Здесь в горах лигурийцы еще долго держались, оказывая сопротивление. Ср.: XL, 41,1; 53, 1–5; XLI, 18.


[Закрыть]. (8) Затем, поведя наступление на укрывавшихся в горах, он измотал противника легкими стычками, вынудил его, спустившись, построиться в боевой порядок, и наголову разбил в регулярном сражении, в котором еще и дал обет построить Диане храм[4282]4282
  Позднее, в 179 г. до н. э. Марк Эмилий Лепид, будучи цензором, получил от сената деньги на проведение игр в связи с посвящением храмов Диане и Юноне Царице (XL, 52, 1–3). Оба храма были возведены возле Фламиниева цирка.


[Закрыть]. (9) Покорив все племена по сю сторону Апеннин, Эмилий перенес военные действия за хребет, и все тамошние племена, включая фриниатских лигуров, сумевшие скрыться от Гая Фламиния, он подчинил, и принудив к сдаче оружия, заставил спуститься с гор и поселиться на равнине. (10) Усмирив лигуров, Эмилий повел войско в Галльскую область и построил дорогу от Плацентии до Аримина, так чтобы она смыкалась с Фламиниевой[4283]4283
  Ливиевы и Страбоновы (V, 212) сведения о дорожном строительстве консулов 187 г. до н. э. совершенно различны. Наиболее осторожные исследователи отвергают утверждение обоих авторов, что Фламиниева и Эмилиева дороги уже тогда соединились между собой.


[Закрыть]. (11) В последнем своем генеральном сражении, проведенном в Лигурии, он дал обет построить храм Юноне Царице[4284]4284
  О выполнении обета см.: XL, 52,1.


[Закрыть]. Таковы были события этого года в Лигурии.

3. В Галлии царил мир, но претор Марк Фурий, стремясь создать видимость, будто вовлечен в военные действия, отобрал у невинных ценоманов оружие. (2) Представители ценоманов отправились в Рим с жалобой к сенату; тот отослал их к консулу Эмилию, уполномочив его рассмотреть жалобу и вынести решение. В яростном споре с претором ценоманы[4285]4285
  О ценоманах см. примеч. 50 к кн. XXXI. Они сохраняли верность Риму во время Ганнибаловой войны, восставали и потерпели поражение в 197 г. до н. э. (см.: XXXIII, 23,4), а после того сохраняли лояльность.


[Закрыть] доказали свою правоту, (3) а Фурию было приказано вернуть им оружие и покинуть провинцию. (4) Затем в Рим явились и были приняты сенатом послы от союзных латинских городов, жаловавшиеся на то, что очень многие их граждане переселились в Рим и там внесены в списки римских граждан[4286]4286
  Союзные латинские города и латинские колонии несли ряд повинностей, и прежде всего воинскую, размер которой устанавливался по числу жителей. Поэтому переселение части их в Рим ухудшало положение остальных.


[Закрыть]. (5) Сенат поручил претору Квинту Теренцию Куллеону выявить таких лиц и выслать из Рима тех, кто начиная с цензорства Гая Клавдия и Марка Ливия [204–203 гг. до н. э.], сам или его отец[4287]4287
  При цензовой переписи декларацию об имуществе и семье подавал лишь отец семейства. Дети (даже взрослые) вписывались как подвластные ему лица.


[Закрыть], попал в списки римских граждан, уже имея, согласно показаниям союзников, гражданство у себя на родине. (6) В итоге этого расследования были возвращены к себе на родину двенадцать тысяч латинских граждан: таков уже тогда был наплыв иммигрантов в столицу[4288]4288
  Сама формулировка этого замечания показывает, что оно отражает взгляд из более позднего времени. Пока же в возвращении латинов на прежнее место жительства были заинтересованы прежде всего их родные города.


[Закрыть].

4. Еще до возвращения консулов в Рим, из Этолии вернулся проконсул Марк Фульвий. (2) Сенату, собравшемуся в храме Аполлона, он отчитался о своей деятельности в Этолии и на Кефаллении[4289]4289
  О деятельности Марка Фульвия Нобилиора, консула 189 г. до н. э. см.: XXXVIII, 3–11, 28–30.


[Закрыть] и просил сенаторов, если им будет угодно, ввиду успешного исполнения им своей должности, назначить жертвы бессмертным богам и дать ему разрешение на триумф. (3) Плебейский трибун Марк Абурий заявил, что наложит вето на данное сенатское постановление, если оно будет принято в отсутствие консула Марка Эмилия. (4) У консула на этот счет имеются возражения, и отправляясь в провинцию, он поручил трибуну[4290]4290
  Конечно, частным образом – формального права давать поручения народному трибуну консул не имел.


[Закрыть] задержать сенатские прения до его возвращения. Фульвию придется лишь подождать, а сенату присутствие консула не помешает вынести решение, какое он сочтет нужным. (5) На это Фульвий ответил, что Марк Эмилий просто питает к нему черную зависть и в пылу соперничества пытается присвоить себе поистине царские полномочия, чего, однако, ему никто не позволит: (6) недопустимо, чтобы консул в свое отсутствие запрещал воздавать почести бессмертным богам и задерживал законный, заслуженный триумф; (7) чтобы полководец, совершивший блистательные деяния, и победоносное войско с добычей и пленниками перед городскими воротами терпеливо ждали, пока в Рим не соизволит вернуться консул, который именно потому и не спешит возвращаться. (8) При откровенной вражде между ними как можно ждать беспристрастного мнения от консула, который по-воровски, при неполном составе сената, провел и сдал на хранение в казначейство постановление, гласящее, что (9) нет свидетельств о взятии Амбракии штурмом[4291]4291
  См.: XXXVIII, 44, 6 и примеч. 124 к кн. XXXVIII.


[Закрыть], хотя ее осаждали с применением насыпного вала и подвижных навесов, а когда осадные сооружения сжег неприятель, они были построены заново, хотя вокруг стен, и поверх земли и в подкопах, шли яростные бои в течение пятнадцати дней, (10) хотя с самого утра, когда солдаты ворвались в город, до заката шло, с переменным успехом, сражение, где было перебито свыше трех тысяч врагов[4292]4292
  Согласно Валерию Максиму (II, 8, 1), для получения триумфа требовалось, чтобы потери врага составляли не менее 5 тыс. убитыми, но трудно сказать, когда впервые была установлена такая «норма».


[Закрыть]? (11) Что за клеветническую историю рассказал он понтификам[4293]4293
  Ср.: XXXVIII, 44, 5.


[Закрыть] о разграбленных по взятии города храмах бессмертных богов? (12) Если Рим было дозволено украсить добычей из Сиракуз и других захваченных городов, то почему Амбракия должна быть единственным городом, на который не распространяются законы войны? (13) Он умоляет сенаторов и просит трибуна не делать его посмешищем на радость врагу.

5. Сенаторы, окружив трибуна со всех сторон, стали его уговаривать, но решила дело речь его коллеги Тиберия Гракха. (2) Любое должностное лицо, сказал он, не должно поддаваться неприязни к кому-либо, но для трибуна служить орудием чужой неприязни вдвойне позорно и недостойно трибунской власти и священных законов, ее охраняющих. (3) Любить или ненавидеть, одобрять или порицать следует, руководствуясь только собственным мнением, но не по чужому приказу, следуя чужой прихоти, вступая с консулом в сговор, будучи плебейским трибуном. (4) Пусть он помнит личное поручение Марка Эмилия, но не забывает, что трибуном его сделал римский народ, и сделал не для рабского прислуживания консулу, а для того, чтобы отстаивать права и свободы граждан. (5) Он даже не понимает, что оставит потомкам пример того, как из двух трибунов-коллег один отказывается от своей личной вражды ради государственных интересов, а другой раздувает ссору, да еще не из своих личных побуждений, а по поручению другого лица. (6) Когда трибун, пристыженный этими аргументами, покинул сенатское заседание, то по докладу претора Сервия Сульпиция Марку Фульвию был назначен триумф. (7) В ответном слове Фульвий поблагодарил сенаторов и добавил, что он в день взятия Амбракии дал обет устроить Великие игры в честь Юпитера Благого Всевышнего. На эту цель города ему преподнесли сто фунтов золота, (8) и он просит, чтобы от денег, которые будут нести в триумфе и которые после триумфа он собирается сдать в казну[4294]4294
  Ни приношения городов, ни обет консула выше не упоминались. О необычно торжественном их праздновании, устроенном Марком Фульвием, см. ниже, гл. 22, 1–2.


[Закрыть], ему разрешили отделить это золото. (9) Сенат повелел обратиться к коллегии понтификов с запросом, правильным ли будет все это золото истратить на игры. (10) Понтифики ответили, что с точки зрения религии не имеет значения, какая на игры будет затрачена сумма, и тогда сенат удовлетворил просьбу Фульвия, при условии, что общая сумма расходов не превысит восьмидесяти тысяч сестерциев[4295]4295
  В латинском тексте указание на номинал монет опущено. 80 тыс. сестерциев составили бы всего 12, а 80 тыс. денариев – целых 80 фунтов золота. Однако декрет сената, очевидно, не запрещал Марку Фульвию дополнительные расходы из личных средств.


[Закрыть].

(11) Празднование триумфа Фульвий намечал на январь, но узнав, что консул Марк Эмилий, извещенный письмом плебейского трибуна Марка Абурия об отказе использовать право вето, (12) лично направляется в Рим, чтобы помешать триумфу, и только болезнь задерживает его в пути, испугался, что триумф будет стоить ему большей борьбы, чем победа в войне, и перенес его на более ранний срок. (13) Триумф над Этолией и Кефалленией состоялся за десять дней до январских календ. (14) Перед колесницей триумфатора несли сто золотых венков, каждый весом в двенадцать фунтов, восемьдесять три тысячи фунтов серебра, двести сорок три фунта золота, (15) сто восемнадцать тысяч аттических тетрадрахм, двенадцать тысяч четыреста двадцать два филипповых золотых, семьсот восемьдесять пять бронзовых статуй, двести тридцать мраморных статуй, везли груды оружия и вражеских доспехов, (16) катапульты, баллисты и другие метательные орудия; число полководцев, проведенных в процессии (либо этолийцев и кефалленян, либо царских военачальников, оставленных в Греции Антиохом), было не меньше двадцати семи. (17) В тот же день, еще до въезда в город, во Фламиниевом цирке триумфатор раздал боевые награды своим трибунам, префектам, всадникам, центурионам, из числа как римских граждан, так и союзников[4296]4296
  Ср.: Авл Геллий, V, 6,24–25 и цитату из Катона (о щедрой раздаче Фульвием неуместных наград).


[Закрыть]. Солдатам он из добычи раздал по двадцать пять денариев каждому, центурионам вдвое больше, всадникам втрое.

6. Приближалось время консульских выборов. Так как Марк Эмилий, который должен был проводить их, с приездом запаздывал, в Рим прибыл Гай Фламиний. Под его руководством были избраны консулами Спурий Постумий Альбин и Квинт Марций Филипп. (2) Затем были выбраны преторы: Тит Мений, Публий Корнелий Сулла, Гай Кальпурний Пизон, Марк Лициний Лукулл, Гай Аврелий Скавр, Луций Квинкций Криспин[4297]4297
  В этом списке, как замечает Сэйдж, довольно много не слишком громких имен.


[Закрыть]. (3) В конце года, уже после магистратских комиций, за три дня до мартовских нон, Гней Манлий Вульсон справил триумф над малоазийскими галлами. (4) Отсрочка триумфа объяснялась тем, что он хотел ускользнуть от привлечения к ответственности по Петиллиеву закону[4298]4298
  О Петилиевом законе см. выше: XXXVIII, 54,3. Гней Манлий Вольсон опасался судебного процесса под председательством претора, ведшего дело Сципионов, а потому отсрочил день своего триумфа, приблизив его ко времени вступления в должность новых преторов (а до триумфа он и не мог быть подвергнут судебному преследованию, поскольку не слагал своих полномочий).


[Закрыть] в претуру Квинта Теренция Куллеона и избежать скандального процесса, в котором был осужден Луций Сципион, (5) тем более что к Манлию судьи были настроены еще враждебнее, чем к Сципиону, ибо тот держал войско в строгой дисциплине, а про этого говорили, что, став преемником Сципиона, он превратил его армию в распущенный сброд. (6) Слухи о распущенности солдат Манлия в далекой провинции с очевидностью подтверждало их поведение в столице, на глазах сограждан. (7) Именно это азиатское воинство впервые познакомило Рим с чужеземной роскошью, понавезя с собой пиршественные ложа с бронзовыми накладками, дорогие накидки и покрывала, ковры и салфетки, столовое серебро чеканной работы, столики из драгоценных пород дерева. (8) Именно тогда повелось приглашать на обеды танцовщиц и кифаристок, шутов и пантомимов, да и сами обеды стали готовить с большими затратами и стараниями. (9) Именно тогда стали платить огромные деньги за поваров, которые до этого считались самыми бесполезными и дешевыми рабами, и поварский труд из обычной услуги возвели в ранг настоящего искусства. Но это было только начало, лишь зародыш будущей порчи нравов[4299]4299
  Ср.: I, предисл., 11 сл.; VII, 25,9. Теория упадка нравов, как ее называют, была в ходу у древних писателей.


[Закрыть].

7. В триумфе Гнея Манлия несли двести золотых венков, каждый весом в двенадцать фунтов, двести двадцать тысяч фунтов серебра, две тысячи сто три фунта золота, сто двадцать семь тысяч аттических тетрадрахм, двести пятьдесят кистофоров, шестнадцать тысяч триста двадцать филипповых золотых, (2) на повозках везли груды галльского оружия и доспехов, а перед колесницей триумфатора было проведено пятьдесят два вражеских полководца. Солдатам было роздано по сорок два денария каждому, центурионам вдвое больше, всадникам втрое, и кроме того, пехотинцам было выплачено двойное жалованье. (3) За колесницей триумфатора шли награжденные боевыми наградами военные всех рангов. Из насмешливых песенок, которые солдаты распевали о триумфаторе, было видно, что адресованы они безвольному командиру, заискивающему перед солдатами, и что блеск триумфу придает не столько народная любовь, сколько расположение солдат к победителю. (4) Но и народное благоволение сумели завоевать друзья Манлия: (5) их стараниями сенат постановил, чтобы из денег, пронесенных в триумфе, народу возместили ту часть военных налогов, которая до сих пор оставалась невозмещенной. Квесторы, произведя добросовестный и точный подсчет, выплатили гражданам по двадцать пять с половиной ассов на тысячу[4300]4300
  Сэйдж, комментируя это место, предполагает, что речь идет о каком-то чрезвычайном налоге или сборе по какому-то конкретному случаю (см.: XXVI, 36; ср.: XXIX, 16, 1 и др.). Но и регулярный военный мог со временем возвращаться гражданам, как заем. Здесь не ясен даже сам характер выплаты (окончательная, или очередная, или выплата процентов).


[Закрыть]. (6) Тогда же из обеих Испаний прибыли двое военных трибунов с письмами от наместников этих провинций Гая Атиния и Луция Манлия[4301]4301
  Об их назначении в Ближнюю и Дальнюю Испании см.: XXXVIII, 35, 10.


[Закрыть]. (7) В письмах сообщалось, что кельтиберы и лузитаны вновь подняли оружие и разоряют земли римских союзников. Сенат поручил решение этого вопроса новоизбранным магистратам. (8) На Римских играх, проводившихся в том году Публием Корнелием Цетегом и Авлом Постумием Альбином, плохо укрепленная мачта в Цирке рухнула на статую богини Поллентии[4302]4302
  Поллентия (лат. «сила», «могущество») – здесь: богиня, олицетворяющая силу и мощь.


[Закрыть], сбросив ее на землю. (9) Встревоженные этим знамением сенаторы постановили продлить игры на один день и вместо поверженной статуи воздвигнуть две новых, причем одну позолоченную. (10) Были устроены также Плебейские игры, продолжительностью в один день, эдилами Гаем Семпронием Блезом и Марком Фурием Луском.

8. В наступившем году [186 г. до н. э.] консулы Спурий Постумий Альбин и Квинт Марций Филипп были отвлечены от армии, военных действий и управления провинциями необходимостью подавления заговора внутри государства. (2) Преторы распределили между собою провинции так: Тит Мений получил судопроизводство между гражданами, Марк Лициний Лукулл – судопроизводство между гражданами и иностранцами, Гай Аврелий Скавр – Сардинию, Публий Корнелий Сулла – Сицилию, Луций Квинкций Криспин – Испанию Ближнюю, Гай Кальпурний Пизон – Испанию Дальнюю. (3) Консулам же было поручено расследование тайного заговора. Началось все с того, что в Этрурии объявился низкого происхождения грек, несведущий ни в одной их благородных наук, с которыми познакомил нас, для совершенствования тела и духа, просвещеннейший из народов. Это был жрец и прорицатель, (4) не из тех, кто во всеуслышание проповедует свою веру, и набирая себе платных учеников, пятнает людские умы заблуждениями, но руководитель тайных ночных обрядов[4303]4303
  Ночные сборища в Риме были запрещены еще законом XII таблиц (VIII, 26).


[Закрыть]. (5) Сперва в эти таинства были посвящены лишь немногие, но затем, наряду с мужчинами, к ним были допущены женщины, а чтобы привлечь еще больше желающих, обряды стали сопровождать хмельными застольями. (6) После того как вино подогрело страсти, а ночное смешение женщин с мужчинами и подростков со взрослыми окончательно подавило чувство стыдливости, стал набирать силу всевозможный разврат, ибо каждый имел под рукой возможность удовлетворить тот порок, к которому больше всего склонялся. (7) Но дело не ограничилось растлением женщин и благородных юношей: из этой кузницы порока стали распространяться лжесвидетельства, подделка печатей и завещаний, клеветнические доносы, (8) оттуда же – отравления и убийства внутри семьи, не оставлявшие подчас даже останков для погребения. Много творилось подлогов, но еще больше насилий, причем последние долго удавалось скрывать, так как крики насилуемых и убиваемых, звавших на помощь, заглушались воплями и завываниями, грохотом барабанов и звоном литавр.

9. Из Этрурии это тлетворное зло, словно заразная болезнь, просочилось и в Рим. Поначалу огромность столицы, дававшая простор и безнаказанность такого рода проделкам, помогала скрывать их, но слух о происходящем все же дошел до консула Постумия вот при каких обстоятельствах. (2) Публий Эбутий, чей отец служил в коннице[4304]4304
  То есть принадлежал к привилегированной части войска и общества – римским всадникам. Всякий набор нового войска начинался с записи всадников (по имущественному списку граждан), затем записывали остальных (Полибий, VI, 20,9). Несмотря на высокий ценз, всадники получали от государства коня (или деньги на его приобретение), а также средства на его содержание.


[Закрыть], осиротел в раннем детстве, а после смерти опекунов[4305]4305
  Законным опекуном несовершеннолетнего сироты делался ближайший родственник по отцовской линии, но отец семейства мог по завещанию заблаговременно назначить сыну (внуку и т. д.) опекуна (или даже нескольких опекунов) по своему желанию. Женщина быть опекуном не могла, и участие отчима понятно (он, видимо, был в этой должности утвержден).


[Закрыть] рос и воспитывался под присмотром своей матери Дуронии и отчима Тита Семпрония Рутила. (3) Мать была целиком предана новому мужу, а отчим, пользуясь положением опекуна, так бессовестно обкрадывал мальчика, что потом бы не смог отчитаться[4306]4306
  Опекун отчитывался в распоряжении имуществом подопечного, когда тот достигал совершеннолетия и признавался дееспособным, а сам подопечный получал право требовать возмещения нанесенного ущерба в двойном размере. Впрочем, привлечь недобросовестного опекуна к суду мог любой гражданин – опека в Риме не считалась частным делом.


[Закрыть], и потому искал способа погубить пасынка или превратить его в забитое, покорное существо, средство к чему нашел в Вакханалиях. (4) И вот, мать заявила мальчику, что дала во время его болезни обет, как только он выздоровеет, посвятить его в Вакховы таинства, и теперь, когда боги вняли ее мольбе, она желает обет свой исполнить. Для этого он должен в течение десяти дней блюсти целомудрие, а на десятый день, когда он поужинает и чисто вымоется[4307]4307
  Древний лексикограф счел заслуживающими пояснения употребленные здесь в латинском тексте слова: «чисто омытый» – значит «омытый чистой водой» (Фест, 293 L.). Речь идет о ритуальном омовении.


[Закрыть], она его отведет в святилище. (5) Там же жила известная всей округе куртизанка, вольноотпущенница по имени Гиспала Фецения. Благородство ее души не соответствовало ремеслу, к которому ее приучили еще маленькой девочкой, но и получив свободу, она продолжала зарабатывать тем же. (6) Близкая соседка Эбутия, она вступила с ним в связь, не вредившую, впрочем, его доброму имени и имуществу, так как она полюбила его сама, первая с ним искала знакомства, а поскольку родные его были скупы, охотно ему помогала деньгами. (7) Привязанность ее к юноше была столь велика, что после смерти своего патрона, когда над ней уже не было ничьей опеки, она сама у трибунов и претора попросила опекуна и составила завещание, назначив Эбутия своим единственным наследником[4308]4308
  Опека над женщиной была у римлян пожизненной, хотя для свободнорожденной в некоторых ситуациях формальной. Оставшись без патрона (т. е. бывшего господина, чье родовое имя она принимала, выходя на волю), своего законного опекуна, отпущенница (как и свободнорожденная в некоторых ситуациях) могла просить у властей, чтобы ей дали опекуна, без чьего одобрения она не могла совершить ни один правовой акт. (Кстати сказать, патрон вряд ли позволил бы ей подобное завещание, ибо сам имел права на ее наследство.)


[Закрыть].

10. При таких доказательствах любви с ее стороны у них не было друг от друга секретов, и вот однажды юноша в шутливом тоне велит своей подруге не удивляться, если несколько ночей он будет спать без нее: (2) чтобы исполнить обет, данный за его выздоровление, он хочет приобщиться к таинствам Вакха. Услыхав об этом, Гиспала пришла в волнение и вскричала: «Да сохранят нас от этого боги! Лучше обоим нам умереть, чем тебе это сделать». И она стала призывать проклятия на голову тех, кто внушил ему это намерение. (3) Изумленный такими речами и такой горячностью, юноша велит ей не бросаться проклятиями: ведь это приказание дала ему, с согласия отчима, мать. (4) На это она сказала: «Значит, твой отчим (потому что, наверное, несправедливо винить твою мать) спешит погубить твою честь, доброе имя, надежды на будущее и самую жизнь». (5) Удивленный еще больше, юноша требует объяснить, наконец, в чем дело. Тогда, заклиная богов и богинь простить ей, что, побуждаемая любовью, она разглашает то, о чем подобает молчать, Гиспала рассказала, что, еще в бытность свою служанкой, она, сопровождая свою госпожу, бывала в этом святилище, но, получив свободу, больше не приближалась к нему. (6) Она знает, что это – кузница всех пороков и преступлений, и ни для кого не секрет, что два последних года туда принимают новичков не старше двадцати лет. (7) Как только новичка туда вводят, его, словно жертвенное животное, передают в руки жрецам, а те ведут его в некое помещение, оглашаемое завываниями и пением, звоном литавр и грохотом барабанов, так чтобы ни единый крик насилуемого не вырывался наружу. (8) Она просит и умоляет его хорошенько подумать, прежде чем ввязываться туда, где ему придется претерпевать, а затем и совершать всевозможные виды насилий. (9) И она отпустила юношу не раньше, чем он дал ей слово воздержаться от этих обрядов.

11. Когда он пришел домой и мать стала ему объяснять, как он должен готовиться к посвящению сегодня, и как – в последующие дни, он объявил, что ничего этого делать не будет и что он вообще раздумал принимать посвящение. (2) При разговоре присутствовал отчим. Мать тут же завопила, что мальчишка, видите ли, не может потерпеть, чтобы не спать со своей Гиспалой каких-нибудь десять ночей, что эта змея так опоила его приворотными зельями, что он уже ни мать, ни отчима, ни богов ни во что не ставит. С криками и бранью мать и отчим выгнали Эбутия с четырьмя его слугами из дому. (3) Юноша нашел прибежище у своей тетки Эбутии и рассказал, за что мать его выгнала из дому, а на другой день, по ее совету, он отправился к консулу Постумию и с глазу на глаз все ему рассказал. (4) Консул его отпустил, приказав снова явиться через три дня, а сам расспросил Сульпицию, свою почтенную тещу, знает ли она пожилую Эбутию с Авентина. (5) Когда та ответила, что знает ее как честную женщину строгих правил, он сказал, что должен обсудить с ней важное дело, и велел Сульпиции ее пригласить. (6) Получив приглашение, Эбутия приходит к Сульпиции, а консул чуть позже, войдя как бы невзначай, заводит разговор об Эбутии, ее племяннике. (7) Та горько заплакала, сетуя на судьбу юноши, который, будучи ограблен теми, от кого меньше всего можно было этого ждать, находится теперь у нее в доме, после того, как мать его выгнала за то, что добропорядочный юноша (да простят ее боги) отказался быть посвященным в грязные, какими их считают, мистерии.

12. Сочтя, что знает теперь достаточно об Эбутии, и что свидетельство это заслуживает доверия, консул, отпустив Эбутию, просит свою тещу послать за соседкой Эбутии по Авентину, вольноотпущенницей Гиспалой, которую там все хорошо знают: ее он тоже хочет кое о чем расспросить. (2) Когда посыльный явился к Гиспале, та сильно встревожилась, что ее приглашают, неизвестно зачем, к столь знатной и столь уважаемой женщине, а когда, прийдя к ней, в прихожей увидела ликторов, консульскую свиту и самого консула, то от страха едва не лишилась чувств. (3) Когда ее отвели во внутренние покои, консул, в присутствии тещи, заявил, что если она готова честно ответить на ряд вопросов, то может ничего не бояться (порукой тому слово столь почтенной госпожи, как Сульпиция, и его собственное), (4) но она должна ему рассказать обо всем, что обычно творится в роще Стимулы[4309]4309
  Стимула (Симила) отождествлялась с Семелой, матерью Вакха. Ср.: Овидий. Фасты, VI, 503: «Роща священная есть, говорят, то ли Стимулы, то ли Семелы: / Там авзонийских менад было жилье, говорят». Овидий, таким образом, указывает на стародавние корни почитания Вакха в Италии.


[Закрыть] при ночных Вакханалиях. (5) Вопрос привел Гиспалу в такой ужас, и ее начала бить такая нервная дрожь, что она долго не могла выговорить ни слова. (6) Наконец, собравшись с силами, она сказала, что, будучи совсем молодой девчонкой, вместе со своей госпожой приняла посвящение в таинства, но с тех пор, как ее отпустили на волю, вот уже несколько лет, она ничего не знает о том, что там происходит. (7) Консул похвалил уже то, что она не отрицает факт своего посвящения в таинства: но пусть так же честно расскажет и остальное. (8) Гиспала возразила, что больше ничего не знает, на что консул предостерег ее, что в случае разоблачения она не может рассчитывать на прощение или даже награду, какую получила бы при добровольном признании, потому что ему уже все известно со слов человека, узнавшего обо всем от нее.

13. Полагая, и вполне справедливо, что ее тайну выдал Эбутий, Гиспала бросилась Сульпиции в ноги, (2) умоляя не принимать слишком всерьез, а уж тем более как улику в серьезнейшем преступлении, разговор вольноотпущенницы со своим любовником: она ему рассказала все это просто, чтобы его попугать, а не потому, что действительно что-то знает. (3) Тут Постумий разгневался не на шутку, сказав, что она, видно, воображает, будто забавляется со своим любовником, а не разговаривает в доме весьма знатной женщины с самим консулом. Сульпиция стала успокаивать дрожащую Гиспалу и упрашивать зятя смягчиться. (4) Прийдя наконец в себя, и кляня вероломство Эбутия, который так отплатил ей за все, что она для него сделала, (5) та объяснила, что очень боится гнева богов, чьи таинства разглашает непосвященным, но куда больше страшится гнева людей, которые ее, как доносчицу, растерзают собственными руками. (6) Поэтому она просит Сульпицию и молит консула отослать ее куда-нибудь за пределы Италии, где остаток жизни она смогла бы провести в безопасности. (7) Консул велел ей успокоиться, сказав, что он лично примет меры к тому, чтобы она могла безопасно жить в Риме. (8) Тогда Гиспала рассказала о происхождении этих таинств. Сначала это было чисто женское таинство, куда ни один мужчина не допускался. В году было три установленных дня, когда, еще засветло, совершалось посвящение в Вакховы таинства, причем жрицами выбирали почтенных замужних женщин. (9) Но когда жрицей стала Пакулла Анния, уроженка Кампании, то она, якобы по внушению свыше, изменила заведенный порядок, впервые допустив к обрядам мужчин и посвятив в таинства своих сыновей Миния и Геренния Церриниев, сами обряды перенеся на ночное время, и вместо трех дней в году справляя их пять раз в течение месяца. (10) С тех пор, как состав вакхантов стал смешанным, а к смешению полов прибавилась и разнузданность ночных оргий, там уже нет недостатка ни в каких пороках и гнусностях. Больше мерзостей мужчины творят с мужчинами, нежели с женщинами. (11) Тех, кто противится насилию или уклоняется от насилия над другими, заклают как жертвенных животных. Верхом благочестия у них считается готовность к любому кощунству. (12) Мужчины, словно безумные, во время обряда раскачиваются всем телом и выкрикивают пророчества, а замужние женщины, одетые словно вакханки, с распущенными волосами, с пылающими факелами устремляются к Тибру, окунают факелы в воду, и так как те начинены горючей серой с известью, вынимают столь же ярко горящими. (13) Про тех, кого, привязав к театральной машине[4310]4310
  Это то же устройство, с помощью которого на сцене вдруг появлялся пресловутый «бог из машины».


[Закрыть], сбросили в подземные бездны, они говорят, что те взяты богами. Этими жертвами становятся те, кто отказался или вступить в их сообщество, или участвовать в преступлениях, или подвергаться насилию. (14) Они составляют огромное множество, почти равное населению Рима[4311]4311
  То есть, так сказать, государство в государстве; понятие «народ» обозначало у римлян (и греков) прежде всего городскую общину.


[Закрыть], и среди них есть даже члены знатных фамилий, и мужчины и женщины. Последние два года стало правилом, чтобы в таинства посвящали лиц моложе двадцати лет, ибо таких легче увлечь на путь разврата и преступлений.

14. Кончив давать показания, Гиспала снова бросилась в ноги консулу, умоляя отослать ее куда-нибудь из столицы. (2) Консул обращается к своей теще с просьбой освободить в доме помещение, куда Гиспала могла бы переселиться. Ей отвели комнатку на втором этаже, причем лестницу ведущую на улицу перегородили, так что попасть туда теперь можно было только изнутри дома. (3) Все пожитки Фецении немедля перенесли туда, и туда же было велено перебраться ее прислуге, а Эбутию было приказано поселиться в доме одного из клиентов консула[4312]4312
  См.: примеч. 75 к кн. XXXII.


[Закрыть]. Теперь, когда оба свидетеля оказались у него в руках, Постумий обо всем по порядку докладывает сенату, рассказав сначала о поступившем к нему доносе, а затем об итогах проведенного им дознания. (4) Сенаторы сильно встревожились, опасаясь как за судьбу государства, которое могло пострадать от заговора и ночных сборищ, так и за судьбу своих близких и родственников, которые могли быть в заговор вовлечены. (5) Сенат вынес консулу благодарность за то, что он тщательно и без лишней огласки провел предварительное дознание. (6) Затем, наделив консулов чрезвычайными полномочиями, сенат поручил им расследовать дело о Вакханалиях и ночных таинствах. Им было поручено позаботиться о безопасности Эбутия и Фецении, а также наградами привлечь новых доносчиков. (7) Жрецов этих таинств, будь то женщины или мужчины, было велено разыскивать не только в Риме, но по всем городкам и местам сельских ярмарок[4313]4313
  Имеются в виду торговые городки и негородские административные центры окрестностей Рима.


[Закрыть], и предавать в руки консулам. В столице был оглашен и по Италии разослан эдикт, (8) запрещающий участникам Вакханалий устраивать сходки и собрания для отправления этих таинств, а главное, привлечь к ответственности тех, кто использовал эти собрания и обряды в безнравственных и развратных целях. (9) Таковы были меры, предпринятые сенатом. Консулы поручили курульным эдилам разыскать всех жрецов этого культа, и арестовав, держать под стражей для последующего допроса. Плебейским эдилам было поручено следить за тем, чтобы эти обряды нигде не совершались при свете дня. (10) Уголовным триумвирам[4314]4314
  Триумвиры по уголовным дедам ведали, в частности, и ночными караулами в городе (они же надзирали за тюрьмами и исполнением приговоров, принимали доносы о преступлениях, сами решали мелкие дела).


[Закрыть] было приказано расставить по городу караулы и не допускать в ночное время недозволенных сборищ, а для предотвращения поджогов в помощь им были приданы квинквевиры, ответственные за безопасность построек каждый в своем квартале по эту сторону Тибра.