Текст книги "История Рима от основания Города"

37. По увеличении этой части армии последовало новое столкновение с сабинянами. Но, помимо усиления римского войска, тайно прибегли к хитрости: посланы были люди, которые набросали в Аниен большое количество зажженного леса, лежавшего по берегам этой реки; эти бревна, большею частью связанные в плоты, сильно разгорались от ветра и, зацепившись за сваи, зажгли мост. Это обстоятельство во время битвы тоже навело на сабинян страх, а когда они были рассеяны, то помешало им бежать; и много народу, убежав от врага, погибло в самой реке. Их оружие, плывшее к городу по Тибру, было узнано и дало знать о победе чуть ли не прежде, чем можно было известить о ней. В этой битве особенно отличились всадники. Расположенные по обоим флангам, когда стоявший в средине их строй пехоты дрогнул, они столь стремительно атаковали врага с боков, что не только остановили сабинские легионы, яростно наступавшие на дрогнувшую пехоту, но сразу обратили их в бегство. Сабиняне в беспорядочном бегстве устремились в горы, но немногие достигли их: бóльшая часть, как выше сказано, была загнана всадниками в реку. Тарквиний, считая необходимым преследовать испуганного врага, отослал добычу и пленников в Рим, доспехи врагов, посвященные Вулкану[113]113
  …посвященные Вулкану… – Вулкан – в римской мифологии бог разрушительного и очистительного пламени. Вулкану служил один из двенадцати младших жрецов-фламинов. В более поздние времена Вулкан был отождествлен с греческим Гефестом.


[Закрыть], сжег, сложив в огромную кучу, а сам повел войско далее в Cабинскую область. Хотя сабиняне потерпели уже неудачу и нельзя было надеяться на успех в будущем, однако, так как обстоятельства не давали времени одуматься, то они выступили навстречу с кое-как набранным войском, снова при этом были рассеяны и, потеряв уже почти все, просили мира.

38. Коллация и все сабинские земли, лежащие по сю сторону ее, были отняты; Эгерий, племянник царя, оставлен там с отрядом. Я нахожу известия, что таким образом совершилась сдача Коллации и таков был порядок сдачи. Царь спросил: «Вы ли послы и ораторы, посланные коллатинским народом, чтобы сдать себя и коллатинский народ?» – «Да». – «Может ли распоряжаться собой по своей воле коллатинский народ?» – «Да». – «Сдаете ли вы себя и коллатинский народ, город, поля, воду, границы, капища, движимость – все, принадлежащее богам и людям, во власть мою и римского народа?» – «Сдаем». – «А я принимаю». Окончив сабинскую войну, Тарквиний с триумфом возвращается в Рим. Затем объявляет войну древним латинам. Там нигде не дошло дело до решительного сражения: весь латинский народ был покорен путем постепенного занятия отдельных городов. Корникул, Старая Фикулея, Камерия, Крустумерия, Америола, Медуллия, Номент, принадлежавшие древним латинам или отпавшие к ним, были взяты. Затем последовало заключение мира.

После этого он приступил к мирным занятиям с энергией, превышавшей то напряжение, с каким ведены были войны; он хотел, чтобы народ дома был не менее занят, чем на войне. Поэтому город в тех частях, где он не был укреплен, царь собирается окружить каменной стеной (начало этого предприятия было приостановлено сабинской войной); низкие места города около форума и другие равнины, лежащие между холмами, осушает при помощи каналов, проведенных покато в Тибр, так как сама вода не могла выйти из равнин; укрепляет площадь на Капитолии для храма Юпитера, обещанного в сабинскую войну, уже тогда предчувствуя, как священно некогда будет это место.

39. В то время во дворце случилось чудо, удивительное и по виду, и по результату: говорят, что на глазах многих пылала голова спавшего мальчика по имени Сервий Туллий. При виде этого чуда поднялся страшный шум, явился царь с царицей, и, когда кто-то из домашних принес воды, чтобы затушить огонь, царица остановила его; успокоив волнение, она запретила трогать мальчика, пока он не проснется сам. Вскоре вместе со сном исчезло и пламя. Тогда Танаквиль, уведя мужа в уединенный покой, сказала: «Посмотри ты на этого мальчика, которому мы даем столь простое воспитание; очевидно, он некогда будет спасителем нашим в критическом положении и опорою царского дома в минуту опасности; поэтому будем со всею тщательностью воспитывать его, и он послужит к великой славе государства и нашей!»

С этого времени мальчика стали держать как сына и обучать таким искусствам, которые подготавливают человека к великой будущности. Так как это дело было угодно богам, то оно имело счастливый успех: юноша вышел поистине царственного ума, и когда пришлось искать зятя Тарквинию, то никто из римских юношей не мог ни в чем с ним состязаться, и царь обручил с ним дочь свою. Столь великий почет, чем бы он ни был вызван, не позволяет верить, что он был сын рабыни, а в детстве и сам раб. Я склоняюсь более к мнению тех, которые рассказывают, что при взятии Корникула захвачена была беременная жена главного начальника этого города, Сервия Туллия, который при этом был убит; римская царица, узнав ее в толпе прочих пленниц, вследствие знатности ее рода не допустила ее стать рабыней, и она родила сына в Риме, в доме Тарквиния Древнего; столь великое благодеяние сблизило женщин, и мальчик, выросший с малых лет в доме, пользовался любовью и почетом. Судьба матери, попавшей по взятии родного города в руки врагов, заставила верить, что он был сын рабыни.

40. Около тридцать восьмого года царствования Тарквиния Сервий Туллий был в величайшем почете не только у царя, но и у сенаторов и народа. Тогда два сына Анка, уже раньше возмущавшиеся, что опекун обманом лишил их отцовского царства, что в Риме царствует пришелец не только не соседнего, но даже не италийского племени, особенно начали негодовать, опасаясь, что и после царство Тарквиния не будет им возвращено, а, опускаясь все ниже и ниже, перейдет к рабам; таким образом, в том государстве, где около ста лет назад тому царствовал Ромул, пока был на земле, сын бога, а затем и сам бог, власть захватит раб, сын рабыни. Будет бесчестием как для всего римского народа, так и особенно для их дома, если при существовании мужского потомства Анка царская власть в Риме станет доступна не только пришельцам, но даже рабам.

И вот они решаются предотвратить это бесчестие с помощью оружия. Но огорчение за нанесенную обиду больше вооружало их против Тарквиния, чем против Сервия, и они строят козни на самого царя, так как царь, если бы остался в живых, был бы более страшным мстителем за убийство, чем частное лицо, а затем, по убиении Сервия, он выбрал бы себе кого-нибудь другого в зятья и сделал бы его наследником царства. Для совершения злодеяния были выбраны два самых отчаянных пастуха; вооружившись обычными для них сельскими орудиями, они с величайшим шумом подняли притворно драку у самого преддверия дворца и обратили на себя внимание всех царских слуг; затем так как они оба призывали царя и поднятый ими шум услышан был во дворце, то их погласили к царю. Сперва оба они кричали и наперерыв перебивали друг друга; остановленные ликтором и получив приказание говорить поочередно, они наконец перестают спорить, и один, согласно уговору, начинает рассказ. Пока царь с напряженным вниманием слушал его, другой, подняв секиру, ударяет его по голове; оставив оружие в ране, оба бросились вон.

41. Окружающие приняли умирающего Тарквиния, а ликторы схватили бегущих. Поднялся крик, сбежался парод, с удивлением спрашивая, что случилось. Среди этой суматохи Танаквиль приказывает запереть дворец, удаляет свидетелей. Одновременно она старательно приготовляет все необходимое для лечения раны, как будто бы еще оставалась надежда, а на случай, если она окажется тщетной, готовить иные средства безопасности. Призвав поспешно Сервия и показав ему почти бездыханного мужа, она берет его правую руку и умоляет не оставлять без отмщения убиение тестя, не позволить врагам издеваться над тещей. «Если ты муж, Сервий, – сказала она, – то царство принадлежит тебе, а не тем, которые чужими руками совершили гнуснейшее злодеяние. Ободрись и следуй указаниям богов, которые предсказали тебе величие, окружив некогда твою голову небесным огнем. Да возбудит тебя теперь то божественное пламя, ныне проснись на самом деле! И мы, несмотря на то что были пришельцами, царствовали; и ты думай о том, кто ты, а не о том, какого ты рода! Если неожиданность сковывает твой ум, то руководись моими советами!» Когда крик и натиск толпы почти невозможно было сдерживать, Танаквиль обращается к народу с речью с верхнего этажа дома через окно, выходящее на Новую улицу[114]114
  …с верхнего этажа дома через окно, выходящее на Новую улицу… – Нижний этаж римского дома обыкновенно был окружен портиками, его окна выходили во двор, с верхнего же этажа – на улицу. Новая улица пролегала по северной и западной сторонам Палатинского холма.


[Закрыть], – царь жил тогда около храма Юпитера Статора. Она приказывает не падать духом; царь-де был ошеломлен внезапным ударом; оружие не глубоко проникло в тело; он уже пришел в себя; кровь обтерта и рана исследована; все обстоит благополучно; она не сомневается, что скоро они увидят его самого; а тем временем царь повелевает повиноваться Сервию Туллию; он будет творить суд и исполнять другие обязанности царя. Сервий выходит в военной накидке в сопровождении ликторов и, сидя на царском седалище, одни дела решает, а о других притворно обещает посоветоваться с царем. Таким образом в несколько дней, когда Тарквиний уже скончался, но смерть его была скрываема, он, будто бы исправляя чужую обязанность, укрепил свое положение. Тогда только поднялся во дворце плач, и смерть была обнародована. Сервий, окружив себя крепкою стражей, первый принял царство не по решению народа, а только с согласия отцов. Сыновья же Анка удалились в изгнание в Свессу Помецию еще тогда, когда разнеслась весть, что совершившие злодеяние схвачены, царь жив, а Сервий заручился такой силой.

42. Для укрепления своей власти Сервий прибегал как к государственным мероприятиям, так и к частным: чтобы дети Тарквиния не были против него так же враждебно настроены, как дети Анка против Тарквиния, он выдал двух дочерей своих за царских сыновей Луция и Аррунта Тарквиниев. Но человеческие соображения не отвратили предопределения судьбы: жажда царской власти породила вероломство и вражду даже среди домашних.

Для сохранения спокойствия в настоящее время как нельзя более кстати была предпринята (за истечением срока перемирия[115]115
  …за истечением срока перемирия… – О каком перемирии говорит Ливий, непонятно, так как о войне речи не было.


[Закрыть]) война с вейянами и другими этрусками. В этой войне проявилась и доблесть Туллия, и счастье; рассеяв огромное войско неприятелей, он вернулся в Рим несомненным царем, спросил ли бы он мнение сената или народа.

Затем он приступил к великому мирному делу, чтобы, подобно тому как Нума был творцом божественного права, молва среди потомства называла Сервия основателем сословного деления государства, которое определило различие в правах и положении. Он учредил ценз[116]116
  …учредил ценз… – Ценз (от лат. census – подсчет, оценка) – перепись населения, проводившаяся в Риме каждые пять лет для оценки имущества граждан с целью урегулирования податей и военной службы. Согласно таким критериям, как размер имущества и происхождение, граждане причислялись к тому или иному разряду. Завершался ценз очистительной жертвой.


[Закрыть] – установленье в высшей степени благотворное для государства, которому суждено было достичь такого величия: на основании его военные и гражданские обязанности были распределяемы не поголовно, как прежде, а по имущественному положению. Тогда установлены были разряды и центурии[117]117
  …установлены были разряды и центурии… – Деление граждан на разряды было установлено, прежде всего, для целей военных: чем состоятельнее был гражданин, тем больше требовало от него государство. Еще это деление важно было и для всей государственной жизни: чем больше служил государству гражданин, тем бóльшими правами он пользовался. Это выражалось в числе центурий: старшие разряды имели больше центурий, младшие – меньше. Самое слово «центурия» имеет двоякое значение: с военной точки зрения центурия – отряд в 100 человек, с политической – она состояла из неопределенного числа лиц, принимаемых вместе за единицу при подаче голосов: чем старше разряд, тем меньшее число граждан составляло центурию.


[Закрыть] и на основании ценза сделано было следующее распределение, удобное и для мирного, и для военного времени.

43. Из тех, кто имел сто тысяч ассов или еще больший ценз[118]118
  …кто имел сто тысяч ассов или еще больший ценз… – Тит Ливий приводит ценз времени конца республики; первоначально принадлежность к тому или другому разряду определялась количеством земли, которым владел гражданин. Переведено оно было на деньги впервые, полагают, при цензоре Аппии Клавдии, когда асс был в пять раз дороже, чем при Тите Ливии (тогда асс равнялся фунту меди); со времен Первой Пунической войны цена асса стала меньше в три раза. Следовательно, ценз I разряда составлял 20 тысяч тяжелых ассов или 20 югеров земли (по 1000 ассов) и т. д. соответственно.


[Закрыть], он образовал восемьдесят центурий – по сорок центурий старших и младших[119]119
  …по сорок центурий старших и младших… – Старшие – от 46 до 60 лет, младшие – от 16 до 45 лет; только в случае крайней опасности первых призывали на службу вне города.


[Закрыть]; входившие в состав их граждане названы были первым разрядом; старшие предназначены были для охраны города, младшие – для ведения войн вне города. Оружие для защиты тела определено им: шлем, круглый щит, поножи, панцирь – все из бронзы, оружие наступательное – копье и меч. К этому разряду присоединено было две центурии ремесленников[120]120
  …две центурии ремесленников… – Не принадлежа по цензу к I разряд у, они имели право подавать голоса вместе с центуриями I разряда.


[Закрыть], которые несли службу без оружия; на них возложено было сооружение военных машин. Второй разряд образован был из имеющих ценз от ста до семидесяти пяти тысяч ассов, и из них составлены двадцать центурий, старших и младших. Оружие назначено: вместо круглого щита – продолговатый, а все остальное – то же, кроме панциря. Ценз третьего разряда определен в пятьдесят тысяч ассов; из них образовано столько же центурий и с тем же подразделением по возрасту. В вооружении также не сделано никаких изменений, кроме того, что отняты поножи. Ценз четвертого разряда – двадцать пять тысяч; из него образовано столько же центурий; вооружение изменено: им назначены только длинное копье и дротик. Пятый разряд многочисленнее: из него образовано тридцать центурий; они носили с собой только пращи и пращные камни; к ним причислены были[121]121
  …причислены были… – Позже под «причисленными» разумелись все граждане, выступавшие на войну без оружия и составлявшие запасные силы; они брали оружие убитых воинов и становились на их место.


[Закрыть] горнисты и трубачи, разделенные на две центурии; ценз этого разряда был четырнадцать тысяч. Из остального населения, имевшего меньший ценз, образована была одна центурия, свободная от военной службы.

Устроив и распределив таким образом пехоту, он набрал двенадцать центурий всадников из самых состоятельных граждан. Кроме того, хотя Ромул образовал всего три центурии, он сделал из них шесть, дав им те же имена, которые были утверждены авгурами. На покупку лошадей назначено было по десять тысяч ассов из казны, а по две тысячи на прокормление их ежегодно должны были вносить вдовы[122]122
  На покупку лошадей назначено было по десять тысяч ассов из казны, а по две тысячи на прокормление их ежегодно должны были вносить вдовы. – Сумма на покупку лошади выдавалась единовременно, а кормовые деньги ежегодно; деньги эти уплачивались всеми независимыми и состоятельными женщинами, которых указывало государство каждому всаднику.


[Закрыть].

Все эти повинности с бедных сложены были на богатых. Зато прибавлены были и почести. Не дано было одинакового права подачи голоса всем поголовно (как это было установлено Ромулом и сохранялось при прочих царях), а установлены степени, так что казалось, будто никто не лишен права голоса, и все же вся сила сосредоточена была у самых состоятельных граждан государства[123]123
  …и все же вся сила сосредоточена была у самых состоятельных граждан государства. – К подаче голосов сперва приглашались 18 центурий всадников и 80 центурий I разряда; если они голосовали согласно, то дальнейшая подача голосов являлась излишней, так как они составляли уже большинство (98 из 193).


[Закрыть]. Прежде всего приглашались к подаче голосов всадники, затем восемьдесят пехотных центурий первого разряда; если там возникало разногласие, что случалось редко, то должно было приглашать и второй разряд, и почти никогда не спускались так низко, чтобы дойти до последних. И нечего удивляться, что тот порядок, который существует теперь, по установлении тридцати пяти триб, каковое число удваивается вследствие деления их на центурии, старших и младших, не сходится с числом, установленным Сервием Туллием[124]124
  И нечего удивляться, что тот порядок, который существует теперь, по установлении тридцати пяти триб, каковое число удваивается вследствие деления их на центурии, старших и младших, не сходится с числом, установленным Сервием Туллием. – Это место представляет некоторую неясность. Из существующих объяснений мы останавливаемся на следующем: в 241 году до н. э. произошло смещение деления на трибы и центурии таким образом, что каждая из 35 триб выставляла для каждого из пяти разрядов по одной центурии старших и младших, не касаясь, однако, 18 центурий всадников: таким образом, вместо 175 центурий Сервия Туллия (не считая 18 центурий всадников) появляются 350 новых центурий, и Тит Ливий указывает на невозможность согласовать оба деления.


[Закрыть]. Ибо, разделив весь город, все его округи и заселенные холмы на четыре части, он назвал их трибами (как я думаю, от слова tributum[125]125
  …от слова tributum… – Tributum – налог, идущий на чрезвычайные нужды государства.


[Закрыть], равномерное взимание коего, сообразно с цензом, установлено было им же), но эти трибы не имеют никакого отношения к разделению на центурии и числу их.

44. Окончив ценз (дело было ускорено законом, который грозил не предъявившим ценза тюремным заключением и казнью), царь приказал всем римским гражданам – всадникам и пехотинцам – собраться на рассвете на Марсовом поле, каждому в свою центурию. Здесь расставлено было все войско, и он принес за него очистительную жертву, состоявшую из свиньи, овцы и быка. Этот обряд[126]126
  Этот обряд… – Подобный смотр, сопровождаемый принесением очистительной жертвы, совершался каждые пять лет.


[Закрыть] назван был «заключительным жертвоприношением», так как послужил окончанием ценза.

Говорят, что при этом смотре насчитано было восемьдесят тысяч граждан; древнейший писатель Фабий Пиктор[127]127
  …древнейший писатель Фабий Пиктор… – Фабий Пиктор – древнеримский историк, жил во время Второй Пунической войны; в «Истории» он описал на греческом языке события со времен Энея до своего времени, на котором остановился более подробно.


[Закрыть] прибавляет, что это число заключало в себе только тех, которые способны были носить оружие. Соответственно такому большому числу населения решено было увеличить и город: присоединены были два холма – Квиринал[128]128
  …присоединены были два холма – Квиринал и… – По свидетельству других историков, Квиринал еще был занят сабинянами; Тит Ливий не говорит об этом в 33 гл.


[Закрыть] и Виминал; вскоре царь увеличивает население и Эсквилинского холма, а чтобы место это приобрело значение, поселился там сам. Город он окружает валом, рвами и стеной; таким образом расширен был и померий[129]129
  …расширен был и померий. – Померий – незастроенное пространство вдоль городской стены, отделявшее город от сельской местности; эта территория была освящена птицегаданием и находилась под защитой богов от внешнего мира.


[Закрыть]. Некоторые, обращая внимание только на происхождение этого слова, объясняют, что так называется пространство, лежащее вне стен города, тогда как на деле это, скорее, пространство, лежащее по обе стороны стены. Такое пространство некогда этруски освящали при основании города там, где собирались вести стену[130]130
  Такое пространство некогда этруски освящали при основании города там, где собирались вести стену… – Согласно ритуалам этрусков, основатель города должен был запрячь в плуг быка и корову, вспахать все пространство, предназначенное для стены; где предполагались ворота, там плуг следовало приподнять, оставив это место невспаханным. Корова должна была быть запряжена со стороны города, бык – с наружной стороны. Назначенное гаданиями пространство для померия обозначалось пограничными камнями.


[Закрыть], точно определив предварительно посредством гадания его пределы; установлено было, чтобы изнутри здания не доходили до стен (тогда как теперь они обыкновенно примыкают к ним) и с внешней стороны оставалась некоторая часть земли свободной от возделывания. Это-то пространство, которое не позволено было ни заселять, ни пахать, римляне наименовали померием, столько же потому, что оно находится за стеной, сколько и потому, что стена находится за ним; и при постепенном расширении города, насколько предстояло подвинуть вперед стены, настолько же всегда были подвигаемы и эти освященные пределы.

45. Увеличив с расширением города число граждан, установив дома все учреждения и для мирных, и для военных целей и не желая, чтобы усиление государства совершалось исключительно при помощи оружия, Сервий Туллий попытался достичь его мирным путем, имея в виду вместе с тем приобрести и некоторое украшение для города. Уже тогда славился храм Дианы Эфесской[131]131
  Уже тогда славился храм Дианы Эфесской… – Диана – в римской мифологии богиня растительности, родовспомогательница, олицетворение луны. Была отождествлена с Артемидой, чей знаменитый храм служил общим святилищем двенадцати ионийских городов. Сервий Туллий задумал то же самое и не обращал внимания на существенное различие, состоявшее в том, что Рим не принадлежал к числу городов Латинского союза. Храм Дианы был сооружен на северной стороне Аветинского холма.


[Закрыть]; по преданию, он был построен сообща государствами Азии. Такое согласие и общность богов Сервий особенно хвалил перед старейшинами латинов, с которыми тщательно поддерживал гостеприимство и дружбу и официальным путем, и частным образом. Постоянно повторяя одно и то же, он добился наконец того, что латинские народы вместе с римлянами соорудили в Риме храм Дианы. Это было признанием главенства Рима, из-за которого столько раз вступали в вооруженную борьбу. Хотя после стольких неудачных попыток латины и перестали уже заботиться о нем, но один сабинянин возмечтал, что ему представляется случай вернуть первенство при помощи частного предприятия. Рассказывают, что в сабинской земле у одного хозяина родилась телка удивительной величины и вида; рога ее, прибитые в преддверии храма Дианы, много веков оставались памятником этого чуда. Это принято было за предзнаменование, каковым оно и было на самом деле, и гадатели предрекли, что первенство будет принадлежать тому народу, гражданин которого принесет ее в жертву Диане. Это пророчество дошло до слуха предстоятеля капища Дианы. Сабинянин, как только наступил день, подходящий для жертвоприношения, привел телку в Рим к храму Дианы и поставил ее перед жертвенником. Тут римский предстоятель, заметив удивительную величину телки, известную ему по слухам, и помня о пророчестве, обратился с такой речью к сабинянину: «Как это ты, чужеземец, нечистым собираешься принести жертву Диане? Разве ты не омоешься сперва в проточной воде? Внизу в долине течет Тибр». Под влиянием религиозного сомнения, чужеземец, желавший все совершить надлежащим образом, чтобы результат соответствовал пророчеству, быстро спускается к Тибру. Тем временем римлянин закалывает телку Диане. Это было очень приятно царю и народу.

46. Будучи на деле уже без всякого сомнения царем, Сервий тем не менее решился обратиться к народу, расположение которого он предварительно снискал, разделив поголовно отнятую у неприятелей землю, – желает ли он и повелевает ли ему царствовать; это вызвано было слухами о заявлениях, делаемых порой молодым Тарквинием, что Сервий царствует без воли народа. И он провозглашен был царем с таким единодушием, с каким не был избран доселе ни один царь. Но и это не уменьшило у Тарквиния надежды добиться царства. Напротив, будучи и сам пылким юношей и встречая поощрение своему беспокойному характеру дóма, со стороны жены Туллии, видя, что раздел земли плебеям совершается против воли отцов, он полагал, что ему представляется повод тем настойчивее нападать на Сервия перед сенаторами и усиливать свое влияние в курии. И римский царствующий дом явил пример трагического злодеяния, так что свобода явилась раньше, потому что цари успели надоесть, и царствованию, приобретенному преступлением, суждено было стать последним.

У этого Луция Тарквиния (не вполне ясно, был ли он сын или внук царя Тарквиния Древнего; на основании большинства свидетелей я склоняюсь считать его сыном) был брат – Аррунт Тарквиний, юноша кроткого характера. За них, как выше было сказано, были выданы две дочери Туллии, также вовсе не похожие одна на другую по характеру. Случайно брачные узы соединили не два стремительных нрава, полагаю, по воле судеб римского народа, чтобы царствование Сервия было продолжительнее и могли окрепнуть государственные порядки. Свирепая Туллия не могла успокоиться, что муж ее вовсе не имеет наклонности ни к честолюбивым замыслам, ни к дерзким предприятиям; обратив свое внимание всецело на другого Тарквиния, она восхищается им, называет его истинным мужем и потомком царской крови; негодует на сестру, которая имеет такого мужа, но не обнаруживает смелости, доступной и женщине. Как обыкновенно случается, сходство скоро сближает их; зло ведь больше всего тяготеет ко злу. Но начало всеобщего беспорядка произошло от женщины. Она, привыкнув к тайным беседам с чужим мужем, не стеснялась в выражении презрения к своему мужу перед братом его, к сестре – перед мужем ее; настаивает, что ей лучше бы остаться в девушках, а ему холостым, чем вступить в неравный брак и изнывать от чужого малодушия. Если бы боги дали ей мужа, какого она достойна, то скоро она увидала бы у себя в доме царскую власть, которую теперь видит у отца. Вскоре свое безрассудство она передает юноше: Луций Тарквиний и Туллия-младшая, освободившись для нового брака двумя непосредственно следовавшими одно за другим убийствами, сочетаются брачными узами скорее без возражений со стороны Сервия, чем с одобрения его.

47. С этого времени старость Сервия и его власть стала со дня на день подвергаться большей опасности. От одного преступления женщина уже спешит к другому и не дает ни ночью ни днем мужу покоя, побуждая его не оставлять бесцельными прежних убийств. У нее был человек, чьей называться женой и с кем молча переносить рабство; но не было человека, который бы считал себя достойным царства, который бы помнил, что он сын Тарквиния Древнего, который бы предпочитал иметь, а не надеяться только на царство. «Если ты тот, за кого я думала выйти, то я приветствую тебя и мужем, и царем; если же нет, то я сделала тем худшую перемену: в тебе с трусостью соединена преступность. Но воспрянь! Тебе не нужно, как отцу твоему, домогаться царства в чужой стране, происходя из Коринфа или Тарквиний; боги-пенаты, унаследованные от отца, отцовское изображение, царский дом, а в доме царском трон и имя Тарквиния – все избирает и называет тебя царем. Или если у тебя не хватает на то мужества, то к чему ты обманываешь государство? Зачем ты допускаешь смотреть на тебя как на царственного юношу? Уходи отсюда в Тарквинии или в Коринф, вернись назад к незначительному роду, ты похож больше на брата, чем на отца!» Этими и иными речами укоряет и подстрекает она юношу и сама не может успокоиться, что хотя она и происходит из царского рода, но царская власть даруется и отнимается помимо ее, тогда как Танаквиль, женщина иноземного происхождения, могла иметь настолько решимости, что два раза подряд дала царство – раз мужу, а затем зятю.

Возбужденный этой безумной страстью женщины, Тарквиний ходит и заискивает расположение преимущественно у младших сенаторов, напоминает им о благодеянии своего отца и за то просит себе благодарности; юношей привлекает подарками; свое влияние он всюду усиливает и давая щедрые обещания, и взводя обвинения на царя. Наконец, полагая, что уже настало время действовать, он врывается на форум в сопровождении толпы вооруженных. Затем, среди всеобщего ужаса, он садится на царском месте впереди в курии и приказывает глашатаю созвать сенаторов в курию к царю Тарквинию. Скоро сошлись все: одни уже ранее были к тому подготовлены, другие опасались, в случае неявки, навлечь на себя беду и, ошеломленные небывалым случаем, думали, что с Сервием уже покончено. Здесь Тарквиний начал злословить самое его происхождение: этот раб и сын рабыни после возмутительной смерти его родителя захватил царство, получив его в дар от женщины, не назначив, согласно прежнему обычаю, междуцарствия, не собрав комиций, не получив голосов народа и утверждения отцов. Будучи такого происхождения и так став царем, он покровительствовал людям низшего класса, к которому принадлежал и сам, и, завидуя почетному положению других, разделил самым презренным людям поле, отнятое у первых людей государства; все повинности, некогда бывшие общими, он сложил на самых состоятельных. Он установил ценз, чтобы имущество богатых было известно и возбуждало зависть, а вместе – чтобы был готов источник, откуда, в случае желания, можно было бы раздавать нуждающимся.

48. Во время этой речи явился Сервий, вызванный трепещущим от страха вестником, и вдруг громким голосом из преддверия курии заговорил так: «Что это значит, Тарквиний, что за дерзость сметь при жизни моей созывать сенаторов и садиться на мое кресло?» Тот яростно возразил на это, что он занимает место своего отца, что он царский сын, более полноправный наследник царства, чем раб; достаточно долго тот, благодаря дерзости, вел свою игру и издевался над господами. Тут сторонники того и другого подняли крик, народ бежал в курию, и становилось ясно, что царствовать будет тот, кто победит. Тогда Тарквиний, вынужденный уже самою силою необходимости, решается на крайнее средство: будучи сильнее и по возрасту своему, и по сложению, он схватывает в охапку Сервия и, вытащив его из курии, бросает вниз по ступеням; затем возвращается в курию, чтобы собрать сенаторов. Прислужники и свита царя бегут; сам же он, полуживой, был убит преследователями Тарквиния, которые настигли его, когда он бежал. Полагают, что это сделано было по приказанию Туллии, что согласно со всем ее преступным поведением. По крайней мере, точно известно, что, въехав на форум в колеснице и не стесняясь присутствием мужчин, она вызвала мужа из курии и первая приветствовала его царем. Он приказал ей удалиться из этой шумной толпы. Когда она возвращалась домой и, достигнув верхней части Киприйской улицы, – еще недавно там было капище Дианы, – чтобы въехать на Эсквилинский холм, хотела повернуть направо на Урбийскую возвышенность, испуганный возница остановился и сдержал лошадей, показывая госпоже на лежавший труп Сервия. Тут, по преданию, совершилось позорное и нечеловеческое злодеяние, памятником которому остается это место, именуемое Злодейской улицей: преследуемая тенью[132]132
  …преследуемая тенью… – Или преследуемая фуриями, которые отождествлялись с греческими эриниями – богинями, мстившими за убийство родственников. – Примеч. ред.


[Закрыть] сестры и мужа и обезумевшая от этого, Туллия, как говорят, погнала лошадей через тело отца и, осквернившись и обрызгавшись сама кровью, пролитой при умерщвлении его, принесла часть ее на окровавленной колеснице к пенатам своим и своего мужа; разгневанные домашние боги послали дурное начало царствования, а вскоре подобный же конец.

Сервий Туллий царствовал сорок четыре года и притом так, что даже доброму и скромному преемнику трудно было состязаться с ним. Впрочем, слава его усилилась еще тем, что вместе с ним прекратились царствования, основанные на праве и законе. Некоторые свидетельствуют, что даже эту столь кроткую и умеренную власть, потому что она была властью одного, он имел в виду сложить, если бы злодейство, вышедшее из недр его семьи, не разрушило его плана освободить отечество.

49. После того начал царствовать Луций Тарквиний, прозванный по делам своим Гордым за то, что не позволил похоронить тестя, говоря, что и Ромул исчез без погребения, и за то, что он истребил сенаторов, которых считал сторонниками Сервия. Затем он окружил себя телохранителями, сознавая, что с него самого против него же можно взять пример приобретения царства преступлением; и в самом деле, он не имел никакого другого права царствовать, кроме права силы, так как правил без решения народа и без утверждения отцов. Кроме того, так как он вовсе не мог полагаться на расположение граждан, то ему приходилось ограждать свою власть страхом; чтобы внушить его большему числу людей, он производил сам без советников расследование уголовных дел и таким образом получал возможность казнить, отправлять в изгнание и лишать имущества не только людей подозрительных или ненавистных, но и таких, от смерти которых мог ждать только добычи. Уменьшив таким образом преимущественно число отцов, он решил никого не выбирать на их место, чтобы этим сословием, по самóй малочисленности его, можно было пренебрегать и чтобы меньше было с его стороны неудовольствий на то, что все решается без него; ибо он первый из царей уничтожил существовавший прежде обычай обо всем совещаться с сенатом и управлял государством, привлекая на советы лишь домашних. Он начинал и кончал войны, заключал и нарушал мир, договоры, соглашения, с кем хотел сам, без воли народа и сената. Больше всего он привлекал к себе народ латинский, чтобы, опираясь и на иноземную помощь, быть в большей безопасности среди сограждан, и не только заводил с их старшинами дружбу, но даже вступал в родство. За Октавия Мамилия Тускуланца – он был знаменитее всех в латинском племени и, если верить преданию, являлся сыном Улисса и богини Кирки[133]133
  За Октавия Мамилия Тускуланца – он был знаменитее всех в латинском племени и, если верить преданию, являлся сыном Улисса и богини Кирки… – Мамилии – знатный род из Тускула, города в Лации. Основателем Тускула считали Телегона, сына Одиссея (Улисса) и Кирки (Цирцеи).


[Закрыть] – он выдал дочь свою и благодаря этому браку привлек на свою сторону многочисленных его родственников и друзей.

50. Приобретя уже большой авторитет среди латинской знати, Тарквиний издает повеление собраться в определенный день в роще Ферентины: он-де имеет сделать сообщение по общему делу. На рассвете сбирается много народу; сам же Тарквиний день-то запомнил, но явился однако немного ранее заката солнца. Там целый день много было в собрании разных разговоров. Турн Гердоний, родом из Ариции, жестоко нападал на отсутствующего Тарквиния; нечего-де дивиться, что его прозвали в Риме Гордым (ибо, хотя втихомолку, шепотком, но все уже называли его так). Или можно представить бóльшую гордыню, чем издеваться так над всем латинским племенем? Вызвав издалека, из дому первых людей государства, сам, назначивший собрание, не является! Конечно, он испытывает их терпение, желая угнетать покорных в случае, если они пойдут под ярмо. Кому, в самом деле, не ясно, что он домогается власти над латинами? Если его сограждане хорошо поступили, вверив ему власть, или, вернее сказать, если она действительно ему вверена, а не похищена им при помощи отцеубийства, то даже при этом условии латины не должны поступить так, потому что он чужеземец; если же свои страдают от него, так как он убивает одних за другими, посылает в изгнание, лишает имущества, то что предвещает латинам надежду на лучшее? Если они послушаются его, то все разойдутся по домам и забудут о дне собрания, как забыл о нем сам назначивший его.

Пока этот мятежный и преступный человек, подобными средствами приобретший дома значение, рассуждал в таком роде, явился Тарквиний. Речь на этом и кончилась; все отвернулись приветствовать Тарквиния. Когда водворилась тишина, он по совету приближенных начал оправдываться: он-де пришел так поздно, что был выбран третейским судьей между отцом и сыном, что, стараясь примирить их, запоздал, и так как настоящий день потерян, то он будет завтра говорить то, о чем собирался сказать сегодня. Говорят, что и тут Турн не смолчал; он сказал, что не бывает расследования короче, как между отцом и сыном, что дело можно покончить немногими словами: если-де не послушаешься отца, то будет плохо.